Текст книги "Музыка Макса. 2. Риффы"

– А твой Иванушка в курсе? – поинтересовалась я. – Он что, не мог сам тебе её купить? Он же миллионер!

– Мой муж совершенно не интересуется ни моим творчеством, ни моими делами, – ответила Алёна, пропустив мимо ушей «Иванушка», прекрасно поняв подтекст, который я вложила в имя, понимая, что я ее провоцирую.

– Ошибаешься! Твой муж стремительно разрушает карьеру Макса, – перешла я к сути разговора. – Всё из-за тебя, крошка! Ты можешь хоть чем-то помочь человеку, которого любила?

Мое сердце сжалось, видя как после моих слов, Алена закрыла лицо руками и расплакалась. Мне было жаль эту хрупкую, миловидную женщину, так же пострадавшую от любви к Мужчине Моей Мечты. Она была красива, такая вся: «девочка-девочка», не смотря на возраст. Я мысленно чертыхнулась, глядя на то, до чего я довела человека, которого собиралась просить о помощи. Порывшись в своей сумке, я протянула Алене пачку салфеток.

Вдруг Алена вскочила и бросилась прочь из кафе! Я обалдела, но все же успела догнать ее на полпути. Преградив ей дорогу, я схватила её за плечи и легонько встряхнула.

– Нет, дорогуша! Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим! – предупредила я Алену, всем своим видом показывая серьезность своих намерений.

– Хорошо! – всхлипнула она. – Дайте мне несколько минут, я приведу себя в порядок.

Я отпустила женщину и она скрылась за дверями туалета. Немногочисленные посетители и весь персонал кафе молча глазели на меня. Мне стало неловко и я вернулась за столик. Чтобы чем-то себя занять в ожидании, я съела пирожное и выпила сой кофе.

Алены не было слишком долго. Прошло уже около получаса, а она все не выходила. Я начала беспокоиться, не случилось ли чего с ней в туалете. Я же было отправилась на ее поиски, как вдруг двери кафе распахнулись и вошёл Макс. Он быстро отыскал меня взглядом и подошел к столику.

– Где Алёна? – спросил у меня Макс. Он был очень зол.

– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила я не ответив.

– Где она? – еще раз спросил Макс, бешено вытаращив на меня свои синие глаза.

– В туалете, – выдавила я из себя, показывая рукой в сторону туалета и поняв, что это Алена вызвонила Макса сюда.

– Сиди здесь! – рявкнул он мне и ушел в туалет.

Через минуту он вышел оттуда, обнимая Алену за плечи.

– Она набросилась на меня! Я так испугалась… – услышала я причитания Алены вперемежку со всхлипами.

Эта сука нажаловалась на меня Максу? Вот же черт! Черт! Черт! Догадавшись, что Макс сейчас вернется и вломит мне пиздюлей, я рассчиталась по счету и вышла из кафе.

Быстрым шагом я сразу направилась к своей машине, краем глаза увидев, как Алена и Макс о чем-то разговаривают возле ее «Бентли». Нужно было убираться отсюда и поскорее! Я села за руль. От волнения ключи выпали у меня из рук, и я чертыхаясь, согнувшись в три погибели, безуспешно шарила руками по полу, пытаясь нащупать брелок.

В следующее мгновение дверь машины открылась и Макс за шиворот выволок меня наружу. Я приготовилась к очередной взбучке а-ля Макс, и уже открыла рот, чтобы послать его подальше, как вдруг Макс обнял меня и прижал к своей груди.

Поняв, что взбучки не будет, от растерянности и нервного напряжения я расплакалась.

– Что же ты творишь, дурочка моя маленькая? – спросил Макс, ласково поглаживая меня по спине, чтобы я успокоилась.

– Макс, надо что-то делать! – выдавила я из себя сквозь слезы.

– Конечно! – согласился он. – Успокоиться для начала.

Я шмыгнула носом и высвободилась от объятий Макса. Дверь в машине все еще была открыта. Я нырнула в салон и извлекла оттуда свою сумочку, а из сумочки сигареты. Присев прямо на подножку машины, я нервно затянулась сигаретой. Макс последовал моему примеру, и вот мы молча дымили посреди парковки, задумчиво разглядывая даль.

– Макс, надо что-то делать, – повторила я, нарушая молчание.

Макс не ответил, продолжая смотреть в никуда.

– Что тебе сказала Алена? Она обещала чем-то помочь? – не унималась я. Макс снова не ответил. – Блядь, ей что, насрать на тебя?

– Почему ты решила, что я что-то значу для нее? – отшвырнув окурок произнес Макс.

– Ты купил ей галерею. И я видела твой божественный портрет. Это ничего не значит? Ты зажмотил мне деньги на альбом, а этой курице купил целую галерею!!! Неужели она не пообещала тебе ничего утешительного?

– Ты права. Пообещала…

– Ну? Она пообещала, что поговорит с мужем?

– Да. Но…

Макс улыбнулся и замолчал.

– Глинский! Ты что издеваешься? – воскликнула я.

От нетерпения я вскочила с места, встала перед ним и затрясла его за плечи.

– Она сказала, что может мне помочь, только после того, как я сделаю то, о чем она меня попросила, – продолжил Макс. – Я должен с ней снова переспать, чтобы она попыталась спасти мою задницу.

Я отпустила плечи Макса и несколько секунд стояла в оцепенении. Да, губа у старушки не дура!

– Ты согласился?

– А ты как думаешь?

– Думаю нет… Точно нет!

Макс снова замолчал. Я несколько минут маячила перед ним, меря шагами парковку.

– Макс, соглашайся! – сказала я. – Больше нет вариантов! Ты же понимаешь, что это твой последний шанс?

Макс расхохотался в голос.

– Шанс на что? – сквозь смех выдавил он. – Стать шлюхой? Не-е-т! Я на это не пойду! Как я буду в зеркало потом смотреть? Я не позволю их семейке поиметь меня еще и со второй стороны!

– Выгони эту чертову суку из галереи! – потребовала я, как будто имела на это право.

– Зачем? Галерея процветает. Это неплохой бизнес, – уже печальным голосом сказал Макс, переменившись в лице. – Нужно же будет на что-то жить, когда лавочка закроется насовсем…

От веселья Макса не осталось и следа. Мой гнев тоже сменился на грусть. Я подошла ближе и взяла в руки его лицо.

– Макс, нельзя сдаваться. Нельзя опускать руки! Ты же не можешь без сцены.

– Федоровский не отъебется даже после смерти! Будет приходить в кошмарах, как мой отчим. Я не знаю, как жить дальше без тебя и без карьеры. Блядь, я все проебал! Все, чего желал больше всего на свете! Наверное, я это заслужил.

– Макс, не говори так…

– Я все равно ничего не пишу больше! Ничего! Эпоха группы «Глина» закончилась!

– Ты же говорил, что начал работать…

– Ага… Удивительно, но я написал две потрясающие композиции! Только они не для группы. Они к твоему концерту. Тёма уже разучивает… Больше ничего не выходит. Даже наработок нет. Как-то так…

Я была тронута тем, что Макс написал для меня музыку. Написал же он хоть что-то, значит не все потеряно?

– Ты самая удивительная девушка, которую я знаю, – прервал мои мысли Макс. – Твоя любовь безусловная, искренняя и настоящая. Ты бы мне никогда не предложила такого, как Алена, или не вынудила меня жениться на тебе, потому что ты беременна. После всего, что я тебе сделал, ТЫ, именно ТЫ пытаешься меня защитить! Не та женщина, которая якобы любила меня раньше, не та женщина, которая сейчас со мной, а ТЫ…

– Да разве может быть иначе?

– Мне не вымолить твоего прощения до конца своих дней…

– Макс, хватит! Я уже простила тебя! Перестань!

Макс поднялся на ноги и поцеловал меня. Я ахнула от неожиданности. Это был поцелуй полный нежности и благодарности. Макс не пытался «залезть мне под юбку», он просто целовал меня…

А Чуть позже, в этот же день, мне позвонила Наталья Сергеевна. Мы очень долго с ней болтали. Она рассказала, что хочет немного пожить в Москве, чтобы поддержать Макса, ну и свадьба же на носу.

– Эта Ева такая сложная девочка, – жаловалась мне бывшая свекровь. – Дорогая, я совершенно не знаю, как себя с ней вести. Да, я понимаю, что у них с Максимом скоро родится ребенок и это мой внук, но у меня нет никакого желания даже её видеть. Знаю, что это не правильно, но ничего не могу с собой поделать…

Я понимала, что теперь моя очередь выслушать человека, ведь она всегда меня поддерживала. Наталья Сергеевна поплакалась ещё и о том, что не хочет жить ни у Евы, ни у Макса. Я и сама не заметила, как пригласила бывшую свекровь пожить у меня. Она тут же с радостью согласилась.

Я повесила трубку, прекрасно понимая, что это очередные происки моего бывшего мужа. Он подговорил мать, так как ему нужен был человек, который будет за мной присматривать. Нет, я не была против, чтобы Наталья Сергеевна погостила у меня. Наоборот, я очень скучала по этой женщине и я с превеликим удовольствием начала готовиться к ее приезду.

Бывшая свекровь приехала за день до концерта, поэтому её я тоже пригласила посетить мою презентацию. По приезду мы распили с ней две бутылочки винца и поговорили о насущных темах. Она по-прежнему сокрушалась о нашем расставании с Максом. Было уже далеко за полночь, когда мы сидели в кухне, пьяненькие, раскрасневшиеся от вина, курили и слушали Монеточку. Это Наталья Сергеевна познакомила меня с ее творчеством, а не наоборот. Вообще эта женщина была особенной во всем. Она водила «Вица», курила «Беломор» и собиралась сделать себе модную татуировку. Мы с ней обнялись, признавшись друг другу в любви, и она попросила обращаться к ней на «ты». Я все еще звала ее «мамой», но чтобы на «ты»?

– Мама, расскажи, кто был отцом Макса, – попросила я, набравшись смелости.

– Почему был? – удивилась свекровь. – Он и есть. Томас Миллер. Он жив и здоров.

– Томас Миллер? Он что англичанин?

– Канадец, – поправила меня Наталья Сергеевна.

– У Макса такие чёрные волосы и выразительные глаза, я всегда думала, что у него какие-нибудь цыганские корни. Я никогда не спрашивала у него про отца, думала, ему будет неприятно.

– Не поверишь, но у меня он тоже никогда не спрашивал об этом. Мы ни разу не разговаривали на эту тему, а когда я пыталась завести с ним разговор, Максим переводил тему.

– Неужели Максу совсем не интересно?

– Конечно же, интересно, – грустно рассмеялась свекровь. – Но ты же знаешь, его гордость и самолюбие затмевают всё. А может быть, он просто боялся правды. Боялся, что он может быть кем-то брошен. Что кто-то может отказаться от него.

– А как было на самом деле? Он тебя бросил, когда узнал про ребёнка? И как вы вообще познакомились.

К моему удивлению, свекровь мечтательно улыбнулась, припоминая события минувших лет. Она даже как-то внезапно помолодела и изменилась в лице, которое наполнилось светом и любовью. Я-то думала, что она поведает мне грустную историю о том, как ей разбили сердце.

– Томас спортсмен. Хоккеист, – рассказывала Наталья Сергеевна, жестами показывая мощь телосложения мужчины. Я мечтательно подперла подбородок рукой, приготовившись к романтической истории. – Он очень высокий, здоровенный. Невероятные синие глаза… Да, что я тебе рассказываю, – спохватилась женщина, отыскивая свой телефон на столе между тарелок. – Вот он.

Она протянула мне телефон с открытым «Фейсбуком». Я начала листать фото ещё не старого и поистине красивого мужчины. Томас был по-прежнему широкоплеч и подтянут. Для мужчины за 50, он был просто красавец. Макс был очень на него похож. Только черты лица были не такими грубыми, а нос без горбинки. Теперь можно было бы представить Макса в будущем. Жаль, что этого будущего у нас не будет.

– Ты его отыскала? – удивилась я. – Вы общаетесь?

– Нет, конечно! Мне просто было любопытно узнать, какой он сейчас.

– Но почему? Не томи, мама!

– Мы познакомились, когда он приехал на соревнования в Москву. Пошли с подругой в ресторан, на её День Рождения. Они с командой отдыхали за соседним столиком. Томас пригласил меня на танец. И понеслось. Я очень мало знала английский, но ты знаешь, слова там были ни к чему. Это была страсть, огонь, буря, вулкан! Я не писатель и не поэт, мне трудно подобрать слова более точные, но любовь накрыла нас обоих. У нас закрутился бурный роман, а через месяц он уехал. А ещё через месяц я узнала, что беременна. Он обещал вернуться за мной, но этого так и не случилось. Он знал только моё имя и адрес моей съёмной комнаты. Тогда ещё не было той квартиры, где мы с Максимом жили позже. Чтобы получить трёшку от завода, мне пришлось три года быть любовницей директора и подделывать документы. – Свекровь усмехнулась, видя мои округлившиеся глаза. – Это вам не на «Айфон» насосать! – гордо произнесла она. – Да что говорить, конечно, трудно было! Денег нет, жилья нет, маленький ребёнок на руках. Если бы не моя сестра, царство ей небесное, страшно представить, как бы мы выжили. – Я налила нам ещё выпить. Я, всегда жившая на всём готовеньком, восхищалась мужеством этой женщины. – Пришлось бросить институт и закончить курсы секретаря-машинистки, чтобы пойти работать. Родители, узнав, что я жду ребёнка без отца, отказались от меня и ни разу не видели внука, не смотря на то, что он был единственным. Моей сестре Бог детей не дал.

Мы выпили и вышли покурить на балкон.

– Почему ты ему не напишешь? – настаивала я на своём. – Он должен знать, что у него есть сын.

– Зачем? – задумчиво спросила свекровь, выдыхая тяжёлый дым «Беломора» – Столько лет прошло. Если бы Томас хотел меня найти, то уже бы разыскал. Я же его нашла? Я родила Максима не для него, а для себя. Мне хотелось, чтобы Томас остался со мной навсегда, и он остался. Каждый раз, когда я думаю о сыне, я вспоминаю то счастье, которое мне подарил этот мужчина. А что ещё нужно?

Я задумалась над словами Натальи Сергеевны. Что мне останется от Макса? Квартира, полная тоскливых воспоминаний о безбашенном счастье и тонкий шрам на запястии? Если бы у меня был ребёнок от него, была бы наполнена моя жизнь другими красками? Или пора поставить точку на этом мужчине и попытаться узнать, могут ли другие мужчины сделать меня счастливыми? Сошёлся ли свет на Максе? Вдруг моя больная любовь, всего лишь вымысел? Плод моего неокрепшего инфантильного воображения? Может быть, если бы я любила Макса на самом деле, то боролась бы за него, простила ему Еву или согласилась бы быть его любовницей? Череда моих мыслей была нещадно прервана Натальей Сергеевной:

– Когда ты станешь матерью, все мужчины мира уйдут на второй план. И ты больше не будешь чувствовать себя одинокой во всём мире, и делать глупости, зная, что ты в ответе не только за свою жизнь. – Я опустила глаза, чувствуя неловкость за свою попытку суицида. – И ты поймёшь, что такого мужчину, который во всём был бы идеален, ты сможешь воспитать только сама. – Мы вернулись за стол, и свекровь продолжила свой рассказ. – Максим не плод моего воспитания. Он рос без мужской руки, потом семь лет без матери. – Наталья Сергеевна тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Когда она их открыла, в них стояли горькие слёзы. – Я убила человека на его глазах. По моей вине он попал в интернат. Он был таким маленьким, когда я его оставила, а когда вернулась, он был уже мужчиной. Сложившейся личностью. В пятнадцать он уже знал, кем будет и жил самостоятельной жизнью. – Я представила маленького Макса и тоже разревелась. – Он сам себе готовил, покупал и стирал одежду, зарабатывал где-то деньги. Я понимала, что больше не нужна ему. Это он заботился обо мне, а не наоборот. Но когда это делала я, Максим был на седьмом небе. Для него вкусный обед, приготовленный с любовью, домашняя выпечка, поглаженные рубашки – это признак любви и заботы. Дом для него важнее всего. Это то, чего ему не хватало в интернате. – Я молчала, прокручивая в голове нашу семейную жизнь. Твою мать, если бы я знала, что Максу это настолько важно, я бы не вела себя, как тупая малолетка. – А что теперь? Ева отвратительная хозяйка! Если бы ты видела их дом!

– Наверное, Макс полюбил её не за борщи… – угрюмо протянула я.

– Олька, да я всё понимаю, что вы теперь другое поколение, и мой сын может нанять хоть десять домработниц, но что ты за женщина такая, что не можешь элементарно расставить свою косметику на туалетном столике? – в сердцах выпалила свекровь. Для женщины советского поколения это действительно было дикостью. – Я бы не смогла там жить, я бы бубнила, как ведьма целыми днями или сама бы обслуживала эту принцессу! Так что спасибо, что меня приютила.

– Наверное, это больше нужно даже мне, а не тебе, – сказала я, сжав руку свекрови. Она улыбнулась в ответ. – Почему ты не продашь свой дом и не купишь себе жильё в Москве? Макс помог бы тебе и я тоже!

– Я не хочу жить в этом ужасном городе, – покачала головой свекровь. – Когда-то он покорил меня своим великолепием, своими возможностями и мощью, но больше мне ничего этого не нужно. Я хочу тишины и покоя. Но, пока я здесь, может быть мне стоит подыскать дело, которое приносит деньги? Мои запасы на исходе.

– Что за запасы? – уточнила я. Моя свекровь после тюрьмы нигде не работала. Я думала, что ей помогает Макс.

– Квартира Максима сдавалась семь лет. Расценки, думаю, знаешь. Мой сын преумножил деньги, когда доллар и евро скаканул, ну и ещё там в акции вложил какие-то. Это ему подруга подсказала Алёна, кажется, – пояснила свекровь. Я поджала губы, услышав её имя. Опять эта Алёна! – В шестнадцать Максим решил, что никогда не будет бедным, поэтому он зарабатывает везде, где может, и помогает мне. Не смотря на то, что он лишился детства и рос сиротой, сын у меня получился прекрасным! Я не знаю человека добрее и мужественней, чем он. Максим не озлобился, у него обострённое чувство ответственности и заботы. Он не затаил обиды на меня. Знаешь, он каждый день звонит мне и рассказывает, что удивительного у него произошло за день. И он был так счастлив, когда был с тобой… Вся его жизнь прошла мимо меня. Может быть, мне удастся хотя бы понянчить внуков?

Мы ещё долго сидели, рассуждая о жизни и любви, о мужчинах и деньгах. И мне было тепло и уютно с этой женщиной. Я не знаю, как сложились бы у меня отношения с мамой, если бы она была жива, но сейчас напротив меня сидела не «мамозаменитель», а именно МАМА.

Я жалела о том, что мы раньше не общались так тесно и откровенно, об упущенном времени и о том, что возможно, отношения с Максом у нас сложились бы по другому, знай, я некоторые детали о нём. Ведь никто не делал из этого тайны. Я просто не спрашивала. Мне просто было не интересно.

16 апреля сразу не задалось. Я проспала, прожгла свое концертное платье утюгом, забыла в машине рукописи для выступления. Мы с Натальей Сергеевной уже собирались сесть в мой «Мерседес», когда я обнаружила, что одно колесо спущено настолько, что ехать до шиномонтажа не было смысла. Колесо нужно было менять прямо на месте. Ни времени, ни возможности это сделать у меня не было. Мы пересели на «Вица» бывшей свекрови и поехали в клуб. Уже на полпути, я спохватилась, что рукописи, как и книги, и диски остались на заднем сидении моей машины. Что за напасть?

Хорошо, что доехали хотя бы без пробок. Приехали мы вовремя. Тема был уже на месте. Книги, диски и билеты тоже остались в «Мерседесе», я не знала, что делать, ведь мне было нужно оставить один билет на входе, как я и обещала, для дочери врача. К счастью, у Тёмы нашелся один. Я подписала его «Для Марины Горевой» и отдала контролеру, предупредив, что девушка спросит у нее билет, когда появится. Я вспомнила Мишу Горевого и события из того самого дня, когда подстрелили Макса. На меня некстати, нахлынули воспоминания и я, давно не выступавшая, разволновалась еще больше.

Артём уже проверил звук и смотрел на то, как я нервно ломаю пальцы, выглядывая из гримёрки в зал, который наполнялся людьми. Ко мне подошел Лёха. Мы не виделись очень давно. В этом была моя вина, поскольку видеть мне никого не хотелось. Он пришел с девушкой со странным именем Анабель. Она была невероятно красивой, похожей немного на армянку, и сидела за моим столиком у сцены, который я оставила для «особых» гостей. Это все, что мне было о ней известно на данный момент.

– Привет! – Он чмокнул меня в щеку и схватил за левую руку, поворачивая её запястьем вверх. – Так значит это, правда? Ну, круто, чо! – воскликнул он, увидев своими глазами свежий шрам. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Я, в очередной раз, испытывая неловкость, поправила рукав платья. – Почему ты никогда не звонишь, когда тебе плохо? Глины больше нет. Мы можем видеться в любое время.

– Теперь у тебя есть Анабель…

Леха повернулся в сторону столика и помахал своей девушке.

– К счастью, она не такая ебанутая, как Макс. Ты уже видела?

Лёха включил на своем телефоне короткое видео, в котором сообщалось, что уже половина концертов группы «Глина» отмены. Это были совершенно разные города. Фанаты группы отказывались сдавать билеты и требовали, чтобы концерты состоялись. Я досмотрела видео, не зная, что и сказать. Было очевидно, что дело плохо.

– Вот такие дела, детка! – Лёха убрал телефон в карман. – Федоровский, как и обещал, делает все, чтобы испортить Максу жизнь. Там еще несколько групп прессуют, чтобы месть не была такой явной. «Френдзона» вообще тур отменила из соображений безопасности. В Новгороде их менты дубинками выгоняли со сцены.

– Эй! – вмешался Тёма. – Хватит её накручивать! Ей выступать через 15 минут.

– Ладно! Не буду! – Лёха повернулся, чтобы уйти в зал. – Все равно мы ничего не можем сделать… Если только Федоровского завалить.

– Лёш! – окликнула я его. – Слушай, я книги и диски в машине забыла. Можешь съездить за ними? – Лёха остановился, протягивая руку. Он даже не колебался, настоящий друг! Я порылась в сумке, и отдала ему ключи от машины. – Мне даже людям подписать нечего после концерта… – пожаловалась я, как бы извиняясь за неудобства.

– Да, нет проблем, принцесса, – ответил он.

– У меня колесо спустилось… Я на свекрови приехала… Там в багажнике коробка, а на заднем сидении пакет с моим выступлением…

– Я мухой! – Лёха подкинул ключи и быстро удалился.

– Пиздец! Я сама не своя… – искала я поддержки у Тёмы.

– Успокойся и читай по книге, если что-то забудешь… – Я развела руками, показывая, что и книги у меня нет.

– Иди в зале попроси у кого-нибудь. Из пятьсот человек по-любому есть хоть один с книгой.

– Ты —гений!

Я шла по рядам, когда меня окликнули. Это был Алонсе. Он стоял в проходе и махал мне рукой. Я подошла, тепло его поприветствовала и проводила к столику, где уже сидела моя свекровь и Анабель. Быстро познакомив их друг с другом, я посадила Алонсе на свободное место.

– Наш ужин после концерта? – шепотом спросил француз. – Он в силе?

Я кивнула и, извинившись, поскольку мне пора было начинать, отошла к другим гостям. Девушка, у которой я попросила одолжить книгу, была очень польщена.

Я поднялась на сцену, и мы начали. Первая часть получилась скомканной, я пару раз запнулась, забыв свое же собственное стихотворение. Знаете, ощущение, когда тебе подсказывают зрители, ни с чем не сравнить. Поклонники знали мои стихи лучше меня, не это ли величайшее признание?

Приехал Лёха с коробкой и пакетом. Я готова была броситься ему на шею. Если бы Анабель не было в зале, я бы именно так и поступила. В перерыве администратор мне сообщила, что мои поклонники просто толпились у входа, создавая неудобства. Я вышла к ним и попросила разойтись, клятвенно пообещав дать дополнительный концерт в ближайшее же время. Это было еще одним моментом, весь спектр эмоций которого невозможно передать. Люди меня читали, люди меня слушали, люди меня любили. Как не ответить им взаимностью?

Вторая часть пошла, как по маслу. Я попросила включить в зале свет. Мне хотелось видеть не только первые ряды, но и лицо каждого, кто пришел. Меня поразило то, что в зале было много мужчин и парней, и даже старик. Лично я свою поэзию считала депрессивными страдашками малолетки, с яркими нотками начинающегося алкоголизма. Было приятно быть признанной в 21год более взрослым поколением.

Я поговорила на эту тему с залом. Диалог с залом, моя любимая часть выступления.

В зале, как я уже упомянула, были самые разные люди, самого разного возраста, некоторые даже из других городов. То есть, люди заранее купили билеты и специально приехали на мой концерт! Я смотрела им в глаза и снова, и снова мне становилось стыдно за то, что я чуть не лишила их этого концерта, попытавшись себя убить.

– А где Марина Горевая? – спросила я, вглядываясь в зал. – Есть у нас такая сегодня?

За барной стойкой поднялась пухленькая девушка лет 18. Она помахала мне рукой, смущенно улыбаясь, и поблагодарила за билет.

– Не благодарите, – попросила я. – Ваши родственники спасли мне жизнь. Дважды. – В зале наступила тишина. – Сначала ваш брат, а потом и ваша мама. Это самое малое, чем я могу отблагодарить вашу семью. Если бы не они, я бы просто тут не стояла.

Зал вместе со мной бурно поаплодировал.

– Подождите! – воскликнула Марина. – Я же еще вам ничего не пожелала….

Сегодня все пожелания поклонников сводились к одному – все хотели новых стихов и треков, то есть желали творческих успехов. Я сделала Марине знак рукой, чтобы она продолжала.

– Хельга, я подписана на ваш инстаграм. Я смотрела все ваши интервью, и Максима Глинского, поэтому знаю, как вы были счастливы вместе. – Я стояла на сцене с каменным лицом, как будто увидела призрак. – И я уверена, что ваша любовь такая огромная, что не может никогда закончиться. Так вот я желаю вам… Вам обоим, чтобы вы снова были вместе.

Зал снова взорвался аплодисментами, похоже, воссоединения с Максом желала мне не одна Марина. Эта девчонка как будто воткнула мне в сердце кол и счастливая села на свое место. Закончить концерт у меня не было сил. Мне на помощь выскочил Лёха из зала.

– Давайте споем песню, на стихи этой гениальной поэтессы! – задорно призвал он зал.

Зрители его поддержали. Тёма подыграл на гитаре. Пели все. Репчик под акустику был неплох. Я уползла в гримерку. Сидя перед зеркалом, я вспоминала слова Макса о том, что такое шоу– бизнес. Не понявшая его в тот момент, сейчас я в полной мере ощутила, как обычный зритель, просто искренне пожелавший мне счастья, может просто вышибить меня из колеи. Одной фразой из зала мне перекрыли кислород. Я чувствовала, как тело немеет и я начинаю задыхаться.

В гримерку ворвалась Наталья Сергеевна. Именно ворвалась, потому что она, не говоря ни слова, подлетела ко мне, протягивая фляжку. Я даже не спрашивала, что это. Жадно отхлебнув пару глотков, я начала дышать. Это был виски. И это было то, что мне было нужно сейчас. Я отхлебнула ещё и вернула фляжку. Так же молчаливо моя бывшая свекровь упорхнула обратно, оставив меня одну. Этой паузы мне хватило, чтобы взять себя в руки.

Я всё же закончила концерт. За ним последовали автограф и фотосессия. Тёма остался, поскольку был моим соавтором и партнёром, он подписывал диски, а Лёху с его девушкой и бывшую свекровь я отправила по домам, погрузив в её машину охапку надаренных мне цветов. Только Алонсе остался терпеливо меня ждать.

– Что тут делает этот французишка? – спросил меня Лёха об Алонсе.

– Я его пригласила, – с улыбкой ответила я, видя, как Лёха брезгливо сморщил лицо. Я хлопнула его по плечу. – Да ладно тебе!

– Он очень плохой человек. Я бы сказал противный. – Лёха опять закривлялся, изображая манерность. – Он одно время всё о тебе расспрашивал. Держись от него подальше! – уже совершенно серьезным тоном предупредил он меня.

Леха обещал на обратном пути посмотреть, что там у меня с колесом.

– Занесу ключ тете Наташе. – Так он называл маму Макса.

У меня уже рябило в глазах от фотовспышек, и рука устала раздавать автографы – вот ради чего все собственно и затевалось.

Ко мне подошла известная блоггерша, писавшая на своем канале обзоры на концерты и очень тепло и лестно отозвалась о моем выступлении. Я подписала ей диск, счастливая до безобразия! Из клуба я ушла уставшая, но наполненная теплом и эмоциями. На парковке нас ждал автомобиль Алонсе. Он ездил с водителем и телохранителем. Они остались ждать нас в машине. В ресторан мы зашли вдвоем.

– Я не отниму у вас много времени, – заверил меня Вирьен. – Я понимаю, как вы устали.

Мы сделали совсем маленький заказ, и Алонсе сразу же перешел к делу:

– Хельга, вы, безусловно, в курсе, что происходит у вашего бывшего мужа?

– Вы о массовой отмене концертов? Да, конечно.

– Федоровский настроен решительно. Единственный путь исправить ситуацию, пока это еще возможно, это убрать Ивана.

– В смысле убить? – я наклонилась ближе к Алонсе, перейдя на шепот.

– Можно было бы и так решить этот вопрос. – Француз был абсолютно серьезен. – Но у меня есть… – он замолчал. Подошел официант. Он принес мой виски. Парнишка быстро удалился, и Алонсе продолжил. – У меня есть вариант, в котором все заинтересованные люди останутся в выигрыше.

Я отпила из стакана.

– Что же это? Алонсе, не томите меня.

– Как вы, наверное, знаете, я человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией. – Я смутилась, не понимая, причем тут это. – Как это у вас говорят? Гей! У меня на родине к этому относятся абсолютно лояльно, но во многих странах, как и в России, с такими, как я, не хотят иметь серьезных дел. Мне нужна жена. Фиктивная жена. Мои настоящие и будущие партнеры перестанут разговаривать со мной, как со вторым сортом. Я предлагаю вам выйти за меня замуж. Фиктивно, само собой.

Официант принес наши салаты. Я залпом допила вискарь и попросила принести мне еще.

– Почему вы выбрали меня и почему вы уверены, что я соглашусь? Пиар мне больше не нужен, деньги меня не интересуют. Почему бы вам не нанять какую-нибудь модель?

– Я догадывался о том, что простых благах вы не нуждаетесь. Я бы предпочел жену из России, потому что ваша страна много влиятельней других стран. Также вы умная и красивая, у вас хорошая репутация и вы меня не обманете.

– Почему вы так уверены? Я человек, склонный к авантюрам. И вы сами как-то сказали, что с русскими очень сложно вести дела. И вообще, нахрена мне это все нужно?

Я почти доела свой салат, а Вирьен к еде даже не притронулся. Принесли мой виски.

– Ольга, у меня есть компромат на Федоровского, благодаря которому его посадят в тюрьму на очень много лет. Вы спасете Максима, а после того, как мы разведемся, вы получите один миллион евро.

Я перестала есть. Лям очень даже меня заинтересовал, но вот компромат на Федоровского – это было то, за что я готова была продать и душу.

– Как мне узнать, что вы не блефуете? Мне нужны гарантии. И что за компромат? Где вы его взяли и для чего? Что вам лично сделал Иван? – я буквально засыпала вопросами Вирьена.

– Я же уже говорил, что у нас были общие дела, но этот человек решил меня… Как это у вас говорят? Кинуть.

– Да что у вас за такие дела, что вы собрали целый компромат?

Я решила выпить еще.

– Наркоторговля, – совершенно спокойно ответил Алонсе.

Я поперхнулась виски так, что слезы навернулись на глаза. Господи Исусе! Что сегодня за день?

– Когда Виктора Волкова убрали, – продолжил Алонсе. – Все досталось Ивану. Ваш отец получит новое звание. Вы понимаете? Нужно действовать быстро. Я передам все, что у меня есть вашему отцу, а потом мы уедем во Францию и поженимся. Вот такие гарантии.