Текст книги "Международная безопасность в эпоху глобальных перемен"

Раздел 2. Проблемы безопасности в современном мире: региональное измерение

2.1. Эволюция военно-политической безопасности в Европе в контексте противостояния Россия – Запад

А. Ю. Малов

В последние годы ситуация с безопасностью на европейском континенте развивалась по неблагоприятному сценарию. С регулярной периодичностью появлялись все новые линии противоречий и обострений. Как отмечалась в статье В. В. Путина «Быть открытым, несмотря на прошлое», опубликованной в немецком еженедельнике Die Zeit 22 июня 2021 г. – в годовщину начала Великой Отечественной войны: «Вся система европейской безопасности сильно деградировала» [190]190
  Путин В. В. Быть открытым, несмотря на прошлое // Президент России. 22.06.2021. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/65899


[Закрыть].

Показательно, что оценки были даны еще до начала проводимой Россией специальной военной операции (СВО) на Украине.

В наши дни одна из общих проблем европейской безопасности связана с тем, что Европа и Евро-Атлантика в целом утрачивают ключевое системообразующее место. Появляются новые центры силы и влияния, прежде всего Азиатско-Тихоокеанский регион. В Стратегии национальной безопасности России, принятой 2 июля 2021 г., акцентируется, что подобные процессы «приводят к изменениям мирового порядка, формированию новых архитектуры, правил и принципов мироустройства» [191]191
  О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: Указ Президента Российской Федерации от 2 июля 2021 г. № 400 // Президент России. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/47046


[Закрыть].

Как представляется, для понимания внутренних причин резкой дестабилизации военно-политической безопасности в Европе уместно проанализировать те процессы, которые эволюционно развивались на континенте в данной сфере, в том числе, до начала СВО.

В этом контексте важно подчеркнуть, что еще до СВО под давлением Вашингтона, особенно после прихода к власти администрации Дж. Байдена, европейские страны – члены НАТО во все большей степени ввязывались в проведение агрессивной антироссийской политики. Из России все последовательнее и упорнее делали не просто противника, но «врага». Данные процессы не могли не сказаться на Европе, где происходило неуклонное повышение конфликтного потенциала во взаимоотношениях по линии Россия – Запад, достигшее в наши дни критических значений [192]192
  Штоль В. В. Россия и Запад: несостоявшийся альянс, или Противостояние как неизбежность. СПб.: Алетейя. 2019. С. 434.


[Закрыть].

Развитие ситуации возрастающего давления на Россию со стороны Запада после антигосударственного переворота в Киеве в 2014 г. не ограничивалось мерами оказания политического, экономического и психологического характера. Следует подчеркнуть, что логистические и инфраструктурные возможности европейских стран перестраивались под задачи переброски значительных сил и средств к российским границам, включая американские воинские контингенты из-за океана. Возросли масштабы и интенсивность учений НАТО, усилилась их провокационная направленность. Для экспертного взгляда – признаки практических военных приготовлений [193]193
  Modern Political Warfare. Current Practices and Possible Responses. Cal., RAND, 2018. Р. 8.


[Закрыть].

Одновременно реальностью становились мероприятия по модернизации тактического ядерного потенциала США на континенте, придание ему характеристик «оружия поля боя», продолжалась также практика «совместного использования» ЯО с союзниками по НАТО (Nuclear Sharing). Значительно активизировалась деятельность альянса в Балтийском и Черноморском регионах, приарктической зоне. Продолжалась геополитическая экспансия блока на Балканах. Некогда стабильные в военном отношении регионы Северной Европы, Прибалтики, Причерноморья за короткий срок были превращены в «прифронтовые зоны». Осуществлялось качественное развитие системы стратегической ПРО США с глобальным охватом и ПРО ТВД НАТО [194]194
  Богданов К. В. «Фактор ПРО» в Европе: противоречия и кризис режимов контроля над вооружениями // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. 2018. № 50. С. 5–8; Baklitskiy A. A. Solving the Strategic Equation: Integrating Missile Defense and Conventional Weapons in U. S.-Russian Arms Control // Journal of International Analytics. 2020. Vol. 11. № 4. P. 39–55.


[Закрыть].

Начиная с 2014 г., резко активизировалось военное «освоение» Украины, американо-украинского оборонное сотрудничество, нацеленное не только на сдерживание России, но и на возможность прямых военных действий против территории России, в частности Крыма.

Одновременно законные интересы России высокомерно игнорировались.

Утраченный в 1990-е гг. Россией статус мощной державы позволял западным элитам рассматривать многовековой «русский вопрос» как практически решенный. Тем большим шоком для них явилось возрождение России как влиятельного политического игрока и как значимой военной силы на международной сцене за весьма исторически короткий период времени [195]195
  Modern Political Warfare. Current Practices and Possible Responses. Cal., RAND, 2018. Р. 8.; Gompert D., Binnendijk H. Power to Coerce. Cal., RAND, 2016. P. 5–10.


[Закрыть].

В этом проявилось традиционно высокомерное и даже пренебрежительное отношение западных элит к другим странам, продиктованное уверенностью в своем историческом превосходстве. Подобная недооценка, как правило, приводит к собственным потерям в глобальной конкуренции и вызывает крайне болезненную и часто не адекватную реакцию Запада. Такой сценарий мы наблюдаем в наши дни.

В условиях прихода к власти в США либералов-глобалистов подход к «не западному миру», прежде всего к России, стал предельно идеологизированным и рассматривается через ценностную призму демократия – автократия. Последняя, дескать, не обладает «моральной полнотой» для ведения диалога на равных по вопросам безопасности. Оценки западными элитами культурного и в целом цивилизационного «разрыва» Европы и России трактовались ими как основание для несоблюдения принципа равной и неделимой безопасности на европейском пространстве [196]196
  Freat Th., Kulesa L., Raynova D. Russia and NATO: How to overcome deterrence instability? Euro-ATLANTIC Security Report // European Leadership Network. 2018. April. P. 2.


[Закрыть].

Утверждалось, что Россия якобы не доросла до уровня равного партнера и должна либо следовать в фарватере западных интересов, либо, в случае отказа от этого, противопоставить себя всему коллективному Западу со всеми последствиями. По сути, в итоге последовательного нагнетания напряженности по линии Запад – Россия к началу СВО Россия фактически столкнулась с политическим ультиматумом западных элит.

Таким образом, последние годы Западом во главе с США создавалась основа для долгосрочного комплексного военно-политического, экономического и психологического давления на Россию. Это свидетельствовало о том, как далеко готовы пойти элиты Запада ради сохранения монополии на принятие глобальных стратегических решений и формирования политического, финансово-экономического и ценностного ландшафта в мире.

При этом идея Большой Европы без разделительных линий и блокового противостояния оказалась не просто нереализованной, а решительно отвергнутой Западом. Закрепленные на высшем уровне в основополагающих документах ОБСЕ обязательства не укреплять свою безопасность за счет безопасности других оказались не просто проигнорированными, но фактически растоптанными западниками [197]197
  Астанинская юбилейная декларация: на пути к сообществу безопасности // OSCE. 01.12.2010. URL: https://www.osce.org/ru/cio/74990


[Закрыть].

В этом контексте уместно говорить о том, что Россия и Запад уже к началу СВО вступили во второе, гораздо более непредсказуемое и менее управляемое, издание холодной войны, в котором, в отличии от ее изначального варианта, Запад не настроен соблюдать какие-либо писаные и неписанные «правила игры».

Как известно, одной из приоритетных задач администрации Дж. Байдена при приходе к власти являлась консолидация Евроатлантики на принципах возрождаемого американского руководства западным миром.

Одновременно НАТО во все большей степени подтверждал свое предназначение военного гаранта сохранения гегемонии Запада. Становилось очевиднее, что в лице НАТО мы имеем дело не с рудиментом холодной войны, который пытаются подвергнуть реанимации, а с обновляемым инструментом нового издания такой войны.

При этом по линии Вашингтон – «евро-НАТО» становилось яснее, что альянс остается востребованным механизмом, если рассматривать ситуацию под углом попыток дисциплинировать союзников и закрепить над ними, на новом уровне и в новых условиях, американское доминирование.

Такая ситуация потребовала от администрации Дж. Байдена конкретных мер по налаживанию взаимоотношений с европейскими союзниками, которое стала ускоренно осуществляться, в том числе, на путях мобилизации против общего «врага» – России.

При этом ЕС, являясь экономическим игроком, давал себя втянуть в курс на резкое повышение политической конфронтации с Россией.

Одновременно Европу принуждали к осознанию, что она вынуждена увеличить свой вклад в европейскую безопасность, как ее понимают в Вашингтоне. Однако больший вклад вовсе не означал и не означает справедливое распределение ответственности, при котором Европа действительно, а не декларативно, могла бы быть равным партнером для США.

Таким образом, уже на данном этапе формировался процесс постепенной, но неуклонной потери субъектности европейских элит и конкурентоспособности Европы. При этом закладывались основы трансформации ЕС в структуру, обслуживающую интересы НАТО. Рядом экспертов отмечалось, что именно данные факторы могут явиться причиной разногласий и центробежных тенденций в альянсе [198]198
  Coats D. R. Worldwide Threat Assessment of the US Intelligence Community. 13 February 2018. P. 15. URL: https://www.aremed-services.senate.gov/imo/media/doc/Coats_03–06-18.pdf/


[Закрыть].

Вместе с тем становилось одновременно очевиднее, что НАТО в состоянии «переварить» проявившуюся при администрации Д. Трампа тенденцию на «евросепаратизм» и сохраниться как альянс, причем с еще большим уровнем геополитической агрессивности, которая и призвана стать условием выживания этой структуры.

Важно подчеркнуть, что еще на этапе «до СВО» НАТО направленно уклонялся от конструктивного диалога с Россией, от системной работы по военным вопросам. Имели место лишь эпизодические встречи и контакты, что не давало возможности для деэскалации и разрядки, для уменьшения военно-политической напряженности в Европе.

Как представляется, отсутствие гражданского и военного сотрудничества с Россией (перестали работать программы борьбы с терроризмом, распространением ОМУ) являлось чисто политически мотивированным решением.

Ход событий объективно подвел к ситуации приостановки отношений с Североатлантическим альянсом. Как отмечалось в заявлении МИД России от 18 октября 2021 г., натовцы «…в равноправном диалоге и совместной работе по деэскалации военно-политической напряженности… не заинтересованы» [199]199
  Заявление МИД России об ответных мерах на расширение Североатлантического альянса в отношении Постоянного представительства России при НАТО // МИД России. 18.10.2021. URL: https://www.mid.ru/ru/press_service/spokesman/official_statement/1783976/


[Закрыть].

Кроме того, не приносили ожидаемого результата и режимы безопасности Европы, в частности «структурированный диалог» (далее – СД) по вызовам безопасности, запущенный на СМИД ОБСЕ в Гамбурге в 2016 г. В фокусе его внимания мог бы оказаться предметный экспертный диалог по военно-политическим аспектам безопасности с подключением военных экспертов. К числу возможных тем можно было бы отнести обсуждение путей недопущения инцидентов и опасной военной деятельности, а также снижения военной активности по линии соприкосновения Россия – НАТО.

Однако такой разговор был возможен лишь на основе равноправия и взаимного учета интересов, что явно не просматривалось со стороны западников. Ясные сигналы со стороны России о необходимости деэскалации ситуации, включая снижение военной активности на основе взаимности вдоль границ России и стран НАТО и опасной военной деятельности, оставались без внимания.

Как итог, СД так и не создал условий, позволяющих «вдохнуть новую жизнь» в контроль над обычными вооружениями в Европе (КОВЕ) взамен «реликтового» ДОВСЕ и не ратифицированного западными странами адаптированного ДОВСЕ. Возможности «диалога» так и остались нереализованными.

Принципиальные различия в подходах к оценке военно-политической ситуации в Европе с особой остротой выявились в ходе подготовки и проведения регулярных СМИД ОБСЕ. Все тяжелее становилось согласовывать итоговые документы, даже по внешне «нейтральным» вопросам.

Говоря о Форуме ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности (ФСОБ), следует подчеркнуть, что ситуация на Украине и разворачивающийся кризис в отношениях Россия – Запад оказывали определяющее воздействие на его деятельность.

Среди важных тем в деятельности ФСОБ и «структурированном диалоге» должны были бы оставаться строгое соблюдение Венского документа 2011 г. (ВД-2011) о мерах транспарентности и доверия и других договоренностей, деэскалация ситуации и восстановление контактов по военной линии. Однако этого не наблюдалось, и тем самым «ломались несущие опоры военно-политического диалога по вопросам безопасности в Европе» [200]200
  Выступление руководителя Делегации Российской Федерации на переговорах в Вене по вопросам военной безопасности и контроля над вооружениями на 1019-м пленарном заседании Форума ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности, 27 июля 2022 года // МИД России. URL: https://mid.ru/ru/detail-material-page/1824147/


[Закрыть]. В отношении ВД-2011 отдельного рассмотрения заслуживал вопрос о транспарентности, навязываемый западниками в угодном НАТО смысле.

Западные эксперты продолжали обыгрывать так называемые критерии объективности предоставляемой в рамках ВД-2011 в ФСОБ, а также в Постоянный Совет ОБСЕ информации со стороны России о мероприятиях военной подготовки. Несмотря на регулярную передачу в порядке добровольных мер транспарентности информации о проведенных учениях, включая такие значимые, как командно-штабные учения «Кавказ-2020», продолжали спекулировать на так называемой «закрытости» России.

Отдельный упор западными экспертами был сделан на транспарентности российского тактического ядерного оружия (ТЯО). При этом они вполне осознавали, что вопрос транспарентности и мер доверия в отношении ТЯО, с учетом сохраняющейся асимметрии в области обычных вооружений, имеет для России особенно чувствительный характер [201]201
  Freat Th., Kulesa L., Raynova D. Russia and NATO: How to overcome deterrence instability? Euro-ATLANTIC Security Report/European Leadership Network, 2018. April. P. 2–5.


[Закрыть].

Таким образом, напрашивается обобщающий вывод о том, что Запад не только уклонялся от практической работы по нормализации, но намеренно повышал давление на Россию, в том числе с использованием проекта «Украина – анти-Россия», причем в условиях фактического несоблюдения Киевом Минских соглашений при попустительстве Запада и нарастания военной активности на Донбассе. При этом агрессивное сдерживание России сопровождалось и синхронизировалось с попытками дестабилизации внутри России и по ее периметру.

Как отметил министр обороны Российской Федерацмм С. К. Шойгу на прошедшей в октябре 2021 г. совместной коллегии Минобороны РФ и Белорусии, помимо угроз военного характера участники Союзного государства продолжали «сталкиваться с политическим и экономическим давлением» Запада [202]202
  Шойгу рассказал о новой военной доктрине Союзного государства // РИА Новости. 20.10.2021. URL: https://ria.ru/20211020/doktrina-1755380712.html


[Закрыть].

В такой обстановке вышеперечисленные диалоговые форматы и конкретные направления для экспертной проработки наиболее актуальных и чувствительных вопросов безопасности не только оказались нереализованными, но и фактически прекратили свое существование.

В этих условиях попытки России на рубеже 2021–2022 гг. договориться о взаимных долговременных гарантиях безопасности привели лишь к высокомерному отрицанию нашего права на равную и неделимую безопасность. Запад явно дал понять, что никаких гарантий России предоставлять не намерен и в свою очередь в гарантиях не нуждается, и что в лице России не видит равного партнера для стратегического диалога [203]203
  Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о гарантиях безопасности // МИД России. 17.12.2021. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/rso/nato/1790818/; Сизов И., Гусев С. Владимир Путин предложил НАТО взаимные проверки // Коммерсант. 26.10.2020. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4548866; Полный текст ответов США и НАТО России по безопасности // Независимое военное обозрение. 02.02.2022. URL: https://www.ng.ru/world/2022–02-02/100_mir02022022_1.html


[Закрыть].

В целом для западных элит явились определенным шоком шаги России на повышение ставок при выдвижении своих инициатив о гарантиях безопасности. Этим Россия перехватывала инициативу в формировании новых основ поддержания европейской безопасности, предполагающих отход от натоцентричного ее понимания и возврат к базовым принципам, зафиксированным в основополагающих документах, заставляла западников реагировать, тем самым делая более прозрачными их стратегические намерения, одновременно – на тактическом уровне – вынуждая западников вернуться к ряду конкретных вопросов поддержания стабильности в Европе, ранее «с порога» отвергаемых натовцами.

Начавшаяся в феврале 2022 г. СВО стала рубежным этапом в эволюции ситуации с военно-политической безопасностью в Европе. В этом контексте показательно, что Мадридский саммит НАТО, принявший в июле 2022 г. новую стратегическую концепцию и проложивший дорогу новому этапу расширения за счет Швеции и Финляндии, квалифицирует Россию как «прямую и непосредственную угрозу», нуждающуюся в жестком сдерживании [204]204
  Стратегическая концепция НАТО 2022 года / принята главами государств и правительств на встрече в верхах НАТО в Мадриде 29 июня 2022 г. // NATO. https://www.nato.int/nato_static_fl2014/assets/pdf/2022/6/pdf/290622-strategic-concept-ru.pdf


[Закрыть].

Вряд ли можно рассматривать решения саммита как нечто неожиданное. Принципиально новым является то, что Североатлантический альянс впервые за многие годы проявил настрой на практическую реализацию принятых решений.

При этом Запад столкнулся с институциональной проблемой преодоления предыдущей расслабленности от «легкой победы» в холодной войне, от готовности к борьбе с заведомо слабыми противниками, а также от снижения психологической готовности к войне как армий государств-членов, так и общества в целом.

Начатая Россией в феврале 2022 г. СВО в данном контексте сыграла роль мобилизующего фактора и запускающего механизма для форсирования масштабных практических военных приготовлений НАТО, нацеленных на Россию. Одновременно Европу начали еще более жестко принуждать к осознанию, что она вынуждена увеличить свой вклад в европейскую безопасность, как ее понимают в Вашингтоне.

Действия Запада начинают приобретать абсолютно бескомпромиссный, решительный характер. В этом контексте военная операция на Украине представляет собой лишь частный случай развернутой Западом глобальной войны, которая имеет ряд отличительных признаков.

Прежде всего, к характерному признаку глобальной войны следует отнести ее ожесточенный характер и решительность настроя западных элит. Это также высокая степень дисциплинированности западных союзников, которые, несмотря на разногласия, действует как единый инструмент в руках Вашингтона. Четко прослеживается согласованный характер действий, как по их содержанию, так и по времени их осуществления.

При этом западные элиты нацелены не столь на геополитическое, стратегическое поражение России, о чем публично ранее неоднократно заявлялось, сколько на системную ликвидацию российской цивилизации, исключение ее из исторического процесса. С этим связаны попытки реализовать политику «культуры отмена» русского мира и всего русского, отключения России от глобальных платформ, составляющих основу процесса глобализации, включая финансовую, экономическую, научно-техническую, информационную, культурную, спортивную и прочие сферы, которые во-многом контролируются западными элитами. В этом контексте Запад исходит из того, что у России не хватит сетевых возможностей и союзников создать альтернативы существующим глобальным платформам [205]205
  Modern Political Warfare. Current Practices and Possible Responses. Cal., RAND, 2018. Р. 8.; Overextending and Unbalancing Russia. Cal., RAND, 2019.


[Закрыть].

Кроме того, к признакам глобального противоборства следует отнести развязанную против России открытую экономическую войну с предельно жесткими средствами ограничения с целью максимального давления на российские элиты выше «болевого порога», дабы принудить Россию к духовной и стратегической капитуляции. В частности, захват российских активов за рубежом был призван подготовить почву для давления на высшее руководство России со стороны части своих же элит.

В качестве еще одного признака уместно отметить предельное напряжение сил давления на Россию со стороны Европы. Конкретно речь идет о серьезных экономических потерях самой Европы, способных перетечь в проблемы социальные и политические. Несмотря на издержки для Запада, особенно для Европы, такого курса, продолжается линия на санкционное давление, что свидетельствует о крайней решительности настроя западных элит.

В информационной плане к характерным чертам глобального противоборства следует отнести также единство информационной повестки дня практически всех западных СМИ с явными признаками цензуры, массовые вбросы дезинформации и откровенной лжи, а также налаженную систему манипуляции общественным мнением и индивидуальным сознанием. Таким образом, и в этой сфере налицо все признаки реальной масштабной войны.

На внешнем контуре мы являемся свидетелями значительных усилий Запада по оказанию давления на колеблющихся и на союзников России с целью пересмотра своей линии на ее поддержку, либо на сохранение нейтрального подхода. Яркими примерами в этой связи являются Сербия и Индия, а также ряд стран Закавказья и Центральной Азии.

В пользу решительного характера настроя западных элит в отношении России говорит ясно декларируемая цель по «деимпериализации» России, то есть силовое изменение ее курса путем запуска механизма распада страны, устранения российских элит [206]206
  Overextending and Unbalancing Russia. Cal, RAND, 2019. P. 8–10.


[Закрыть].

К признакам глобальной войны следует также отнести и то, что в результате противостояния будет кардинально изменена как геополитическая картина мира, так и вся система международных отношений.

Таким образом, речь идет о целом наборе признаков, который с формальной точки зрения позволяет говорить об уже идущем глобальном противостоянии между Россией и Западом. Не скрывается и цель – установление полного контроля глобальных западных элит над Россией, ее природными богатствами и прочими ресурсами. Сама природа отношений России с Западом при этом кардинально меняется.

Применительно к Украине эволюция поставок Западом вооружений от достаточно ограниченного набора к высоко эффективным современным образцам вооружений свидетельствует о повышении ставок Западом в его противодействии России.

В целом, уместно констатировать известный ренессанс значения силы, включая ее военный компонент, как инструмента практической политики. В полной мере это относится к Европе. Как отмечается в Концепции внешней политики Российской Федерации от 31 марта 2023 г., «повышается роль фактора силы в международных отношениях в ряде стратегически важных регионов, расширяется конфликтное пространство» [207]207
  Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 31 марта 2023 г.) // МИД России. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/1860586/


[Закрыть].

В этом контексте, как представляется, особую долговременную роль в решении задач сохранения гегемонии западные элиты отводят НАТО. Помимо решения тактических геополитических задач, в перспективе Североатлантический альянс может задействоваться и как силовой инструмент глобализации на устраивающих Запад и, прежде всего, США основах при одновременных попытках осуществить глубокую трансформацию мира на новых морально-нравственных принципах (правилах), при котором традиционные человеческие ценности фактически отбрасываются, а государственный суверенитет признается «вредной архаикой».

Практическое задействование потенциала НАТО на этом направлении будет, видимо, зависеть от исхода проходящей «сшибки» мировых западных элит: сторонников традиционного национального развития, с одной стороны, и глобалистов с опорой на новый мировой и ценностный порядок – с другой.

Ряд экспертов отмечают, что помимо традиционных географических параметров расширения, нельзя исключать подключение возможностей НАТО и к интересам нового транснационального «цифрового» капитала, продемонстрировавшего свои возможности на этапе передачи власти в Вашингтоне в 2020 г. Этому способствует процесс гибридизации альянса, приобретение им новых когнитивных возможностей оперировать в так называемой «серой зоне», в состоянии «ни войны, ни мира», превращение его не только в военного гаранта «нового мирового порядка», но и его возможной трансформации в силовой инструмент обслуживания интересов глобального информационного и финансового капитала, ключевые позиции в котором сохраняет Вашингтон [208]208
  Попов И. М., Хамзатов М. М. Война будущего. Концептуальные основы и практические выводы. Очерки стратегической мысли. 3-е изд., испр. М.: Кучково поле, 2019. 832 с.; Modern Political Warfare. Current Practices and Possible Responses. Cal., RAND, 2018. Р. 8.


[Закрыть].

В числу последних программ, работающих на адаптацию НАТО к современным реалиям, следует отнести Программу расширенных возможностей НАТО (Enhanced Opportunity Program), которая не только помогает глобализации альянса путем географического расширения, в том числе в АТР, но и способствует содержательной глубине, обеспечивая его новые «гибридные» возможности, «многосферный» характер его деятельности, включая космос, искусственный интеллект, цифровое пространство и информационно-когнитивную сферу [209]209
  НАТО утвердила концепцию альянса по сдерживанию в космосе // ТАСС. 27.06.2019. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6600988; Resiliency and Disaggregated Space Architectures. White Paper // Air Force Space Command. URL: http://www.afspc.af.mil/shared/media/document/AFD-130821–034.PDF; В Европе создадут первый в мире военный интернет // Melcon. URL: http://www.melcon.iv/news/2019/06/29/ministry-oborony-nato; Ensuring U. S. leadership in space // Space Foundation. 04.03.2016. URL: http://www.spacefoundation.org; Defense Space Strategy Summary. June 2020 // Department of Defense, United States of America. URL: https://www.defense.gov/Newsroom/Releases/Release/Article/2223539/depart-ment-of-defense-releases-defense-space-strategy/


[Закрыть].

Важность задействования всех этих компонентов в «многосферных» операциях, планируемых НАТО, резко повышается, действия на этом направлении начинают приобретать системный характер, под который подводятся новые организационные, финансовые, технические возможности, создаются соответствующие учебные центры, формируются профильные подразделения.

Следует подчеркнуть, что Североатлантический альянс работал в этих сферах и ранее, однако никогда столь системно и направленно, а главное – с прицелом на создание единого, управляемого в режиме реального времени комплекса воздействия [210]210
  Cole A., Le Guyader H. NATO 6th Domain of Operations, September 2020; Le Guyader H. The Weaponization of Neurosciences // Innovation Hub. February 2020; Chessen M. TheMADCOMFuture: Howartificial intelligence willen hance computational propaganda, reprogram human culture, and threaten democracy… and what can be done about it. Washington: The Atlantic Council, 2017; Green S. A. «Cognitive Warfare». The Augean Stables, Joint Military Intelligence College, July 2008 // Theaugeanstables. URL: www.theaugeanstables.com/wp-content/uploads/2014/04/Green-Cognitive-Warfare.pdf


[Закрыть]. Как представляется, данное обстоятельство и демонстрируемые возможности этого комплекса, в том числе и на «поле боя» в режиме реального времени, призваны стать объектом серьезного анализа и соответствующих выводов.

Одновременно мы сталкиваемся с сознательным делегированием определенного набора военных функции со стороны Вашингтона ряду своих евросоюзников с цель формирования из них «расходного материала» в деле противоборства с Россией. При этом речь идет не только об обычных вооружениях, но и о возможностях поиска путей так называемого «гибридного использования» ЯО. В пользу этого тезиса говорит программа совместного использования ЯО – «Nuclear Sharing», которая включает в себя подготовку инфраструктуры, персонала, летчиков из стран – членов НАТО, которые де-юре не являются ядерными государствами, для вероятного применения американских авиационных бомб свободного падения в ядерном снаряжении, арсеналы которых расположены в Европе.

При этом нельзя исключать, что Вашингтон не отказывается от планов, в случае необходимости, прибегнуть к ограниченному применению ЯО «чужими руками» и при этом «отсидеться за океаном», и уйти от ответственности и возмездия за его применение.

В этом плане крайне своевременным и даже в упреждающем ключе явилось принятие Основ государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания, увидевших свет в июне 2020 г. В документе четко говорится о возможностях нанесения ответного или ответно-встречного удара с применением ЯО против центров принятия решений [211]211
  Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания: Указ Президента Российской Федерации от 2 июня 2020 г. № 355 // Президент России. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/45562


[Закрыть].

Таким образом, по масштабу гибридная агрессия Запада против России носит глобальный характер: наличие коалиции с руководящем центром – Вашингтоном; непосредственное соприкосновение с противником; предельная мобилизация и напряжение сил; задействование всего спектра воздействий – от военно-политических, экономических до когнитивно-психологических; решительность намерений и мобилизация воли; неразборчивость в средствах достижения поставленных задач и целей; значительный охват втянутых в противостояние государств.

В целом, следует констатировать болезненность для Запада процесса осознания и признания, что после периода катастрофических процессов распада на пространстве СССР в результате проведенных мероприятий в лице России мир имеет серьезного игрока, без мнения и учета интересов которого мировые процессы не могут сбалансированно развиваться.

Такая же болезненная реакция Запада наблюдается и по отношению к ряду других формирующихся центров силы. Тем самым, фактически формируются предпосылки для разлома мира. Либо глобализированный мир под управлением наднациональных экономических и финансовых элит Запада и стоящих за ними несменяемых центров реальной власти, в котором на фоне процесса «расчеловечивания» нет места суверенно значимым государствам – общую характеристику такого мира дал в своей работе «Великая перезагрузка» председатель Всемирного экономического форума Клаус Шваб [212]212
  Шваб К., Маллере Т. COVID-19: Великая перезагрузка / Всемирный экономический форум. Женева, 2020.


[Закрыть]. Либо мир многополярный, где сохраняются суверенитеты государств и где выстраиваются такие справедливые и равноправные взаимоотношения, которые, в частности, закреплены в совместном Заявлении России и Китай от 21 марта 2023 г. [213]213
  Совместное заявление РФ и КНР об углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху. 21 марта 2023 г. // Президент России. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5920


[Закрыть]

Нашей стране в этих условиях предстоит решать сложнейшую задачу одновременного парирования угроз, исходящих от отмобилизованной западной коалиции, и выстраивания курса России на форсированное развитие, а также формирование дружественных коалиций.

В отношении судьбы режимов безопасности Европы следует констатировать их практический распад. В условиях вступления в фазу фактического противоборства России и НАТО на «площадке» Украины говорить о таких режимах, как «структурированный диалог по безопасности», Венский договор 2011 г., не приходится. С уходом США, а затем и России из Договора по открытому небу (ДОН) он утратил практическое значение.

К единственной остающейся и постоянно действующей площадке для обсуждения вопросов безопасности в Европе можно отнести Форум ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности. Как представляется, несмотря на практическую недееспособность ОБСЕ и попытки политизировать ФСОБ, выходить из Форума, имеющего определенную юридическую автономность от самой ОБСЕ, представляется в настоящее время преждевременным.

Важно продолжать терпеливо и последовательно использовать площадку ФСОБ для разъяснения подходов России к обеспечению европейской безопасности, одновременно вскрывая деструктивные действия Запада.