Текст книги "Красная Эстония. Свобода – наша реликвия"

В феврале 1918 г. германские империалистические войска оккупировали Эстонию. Отряды Красной гвардии отважно отражали натиск оккупантов, но под давлением превосходящих сил противника вынуждены были отойти. В.Кингисепп до последней возможности оставался на своем посту. В ночь на 24 февраля Исполком Советов Эстонии принял решение эвакуироваться.

В марте 1918 г. на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов В.Кингисепп был избран членом ВЦИК. После съезда он остался работать в Москве, вначале следователем Верховного трибунала, а затем во Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). В ноябре он нелегально вернулся в Эстонию.

Перед возвращением в Эстонию Кингисепп опубликовал на эстонском языке в Петрограде свою брошюру «Кому независимость, кому иго». В ней со свойственной ему страстностью он разоблачает пособников немецких оккупантов – буржуазных националистов и их потуги создать «независимое» эстонское буржуазно-националистическое государство. (Буржуазные националисты 24 февраля после эвакуации советских властей из Таллина пытались провозгласить Эстонию «независимой республикой». Но на следующий день эстонское буржуазное правительство было разогнано вступившими в Таллин германскими войсками.) «Есть, – писал Кингисепп, – две независимости: независимость трудящихся и независимость буржуазии… Государственной формой независимости трудящихся является советская республика. Независимость буржуазии – это сговор с баронами, единая политика с классом капиталистов других стран». Кингисепп горячо был уверен в победе правого дела трудящихся. Советская власть в Эстонии лишь временно вынуждена была отступить. Но ее восстановление неизбежно, капиталистический строй обречен на погибель: «Ход истории порой так своенравен… Он вызывает вновь к жизни обветшалые социальные скелеты, чтобы их затем – новым порывом – совсем смести с исторической арены». Призывом: «Да здравствует Эстонская Советская Республика!» – заканчивает Кингисепп свою книгу.

Как и в 1912–1914 годах, В.Кингисепп активно сотрудничает в это время в газете «Правда».

В ноябре 1918 г. в Германии произошла революция, свергшая Вильгельма и его правительство. Германия должна была признать себя побежденной. Это дало возможность Советской стране аннулировать грабительский брестский мир, повести борьбу за освобождение от гнета германского империализма Прибалтики, Белоруссии, Украины, Закавказья. Чтобы помешать восстановлению советского строя в Эстонии, германское командование передало власть в Эстонии эстонским буржуазным националистам. По требованию американо-английских империалистов германское командование оставило в Прибалтике более 75 тыс. солдат и офицеров – для подавления революция в Прибалтике, для борьбы против Советской России.

Трудовой народ Эстонии был против создания буржуазного государства, он требовал восстановления власти Советов. Это наглядно подтвердила демонстрация рабочих Таллина 12 ноября, прошедшая под лозунгом «Долой буржуазное правительство!» и все последующие события. Борьбу рабочих Таллина возглавил В.Кингисепп. Под его руководством стала выходить нелегально газета «Коммунист». Был восстановлен Таллинский Совет рабочих депутатов, который обратился к трудящимся Советской России с просьбой о помощи в борьбе против иностранных империалистов и своей буржуазии. С помощью германских войск эстонская буржуазия подавила Совет рабочих депутатов. Кингисепп вновь вынужден был уйти в подполье.

29 ноября 1918 г., на следующий день после освобождения Нарвы частями Красной Армии, в составе которых отважно сражались и эстонские коммунистические полки, была провозглашена Эстонская Советская республика (Эстляндская трудовая коммуна). Вскоре большая часть Эстонии была освобождена, на освобожденной территории была восстановлена Советская власть. Правительство РСФСР признало независимость Эстонской Советской Республики.

Власть буржуазных националистов висела на волоске. Но ей все же удалось на два десятилетия отсрочить свою гибель. Американо-английские империалисты вмешались во внутренние дела эстонского народа. На Таллинский рейд прибыла английская эскадра.

Американо-английские империалисты посылали вооружение и снаряжение контрреволюционным силам, финансировали их, организовали посылку в Эстонию «добровольцев» из Финляндии, Швеции и Дании. Объединенные силы американо-английских наемников, эстонских буржуазных националистов, немецких баронов и русских белогвардейцев подавили советскую власть в Эстонии. Эстония была превращена в плацдарм американо-английской интервенции против Советской России. Героическая борьба эстонских трудящихся под руководством Коммунистической партии за мир вынудила эстонскую буржуазию заключить в начале 1920 г. мир с Советской Россией и вывести войска интервентов из Эстонии.

Самоотверженной борьбой эстонских трудящихся против объединенных сил интервентов и буржуазных националистов за советскую власть, за мир с Советской Россией руководила коммунистическая партия. Под руководством В.Кингисеппа эстонские коммунисты неустанно боролись за укрепление подпольных большевистских организаций, проводили большую разъяснительную работу среди населения. За 1918–1920 годы компартия издала в подполье и распространила почти 500.000 экземпляров листовок, газет и брошюр. В.Кингисепп принимал самое активное участие в этой работе.

В своих статьях он разоблачал предательскую, антинародную политику эстонских буржуазных националистов и интервентов, а также их пособников – меньшевиков и эсеров.

В июне 1919 г. В.Кингисепп написал брошюру «За селедку Вильсона». В ней он безжалостно бичевал американских империалистов, пытавшихся прикрыть свои преступные замыслы, направленные на порабощение других народов, разглагольствованиями о гуманизме и демократии.

В этой брошюре В.Кингисепп писал:

«„Америка помогает нам! Англия помогает нам! Могучие союзники помогают нам!“ – так трезвонят буржуазные мошенники и мобилизуют народ на войну против красной России.

Да – они „нам“ помогли. Они послали нам военные припасы, они послали нам также и селедку и хлеб. Конечно, не даром, а по „справедливой“ рыночной цене! Но эстонская белая армия за это должна была воевать. Сыны трудового народа, насильно мобилизованные в белую армию, должны были проливать свою кровь, душить своими пролетарскими руками пролетарскую революцию!

Вильсон меняет свои селедки на дымящуюся человеческую кровь!

…Радуйтесь, матери, дети! Радуйтесь, дети, сироты! Это кровь ваших мужей, это кровь ваших сыновей, ваших отцов и кровь ваших братьев, – эта лепешка американского дяди. На каждой крупинке – капли крови миллионов павших в бою и искалеченных воинов-инвалидов! На каждой крупинке – слезы и страшное проклятие десятков миллионов скорбящих матерей, жен, братьев, сестер, детей!

…Грызите вильсоновскую селедку, дети эстонских пролетариев! Но вместе с каждым куском пусть растет ваш безграничный гнев и ненависть к этим идолам золота, которые дают вам булку и говорят: вот она, ешьте! – но сначала пусть ваши отцы и братья пойдут убивать наших врагов!»

«Выплюньте эту селедку, – обращается Кингисепп к эстонскому народу, – возьмите ружья, свергните буржуазное правительство Эстонии!..»

В «Манифесте Коммунистической партии Эстонии к трудящимся Эстонии по поводу Тартуского мира», в статьях «О ситуации и задачах», «За подлинный мир с Советской Россией» и в ряде других В.Кингисепп призывал трудящихся Эстонии к активной борьбе с американо-английскими интервентами и эстонскими буржуазными националистами. В статье «На забастовку протеста в защиту красного Петербурга», обращаясь к мобилизованным в белую армию солдатам В.Кингисепп писал: «Поверните штыки против тех, кто гонит вас в позорнейший военный поход, подобного которому не знает еще мировая история!..Вы куете себе и всем трудящимся, как в Эстонии, так и в России и во всем мире еще более тяжкие оковы».

В своих трудах В.Кингисепп постоянно подчеркивал огромное значение той помощи, которую великий русский народ оказывал эстонскому пролетариату в его борьбе за свободу и в годы самодержавия, и в дни Великой Октябрьской социалистической революции, и позднее. Он постоянно воспитывал трудящихся в духе пролетарского интернационализма.

В условиях мирного времени, после заключения Тартуского мирного договора между РСФСР и Эстонией 2 февраля 1920 года, В.Кингисепп оставался в Эстонии, в подполье он возглавлял борьбу трудящихся за советскую власть. В манифесте Компартии Эстонии по поводу Тартуского мира он писал: «Мирный договор не означает мира между эстонскими трудящимися и буржуазией!» Манифест заканчивался призывом: «Долой капитализм!», «Да здравствует коммунизм!»

Компартия Эстонии неустанно укрепляла свои организации на заводах и фабриках, свои руководящие органы. В ноябре 1920 г. нелегально состоялся I съезд Компартии Эстонии и в октябре 1921 г. – II съезд. В основу своей работы Компартия положила указания Коминтерна. На этих съездах были приняты программа, устав, избраны руководящие органы партии, принято решение о вступлении в III Коммунистический Интернационал.

Партия умело сочетала нелегальную и легальную работу, используя для этого профсоюзные организации, Государственное собрание, Таллинскую городскую думу и т. п. Руководство В.Кингисеппа работой коммунистической рабочей фракцией в Государственном собрании было столь плодотворным, что буржуазия называла Кингисеппа, находившегося в подполье, самым активным деятелем этого собрания.

В.Кингисепп руководил подпольными типографиями партии, редактировал газету «Коммунист», большое внимание он уделял работе Коммунистического союза молодежи Эстонии.

Под руководством В.Кингисеппа Компартия Эстонии создала Единый фронт трудящихся в борьбе против буржуазии, который выработал 12 требований – определения минимума заработной платы рабочих, бесплатной передачи земли крестьянству, гарантирование демократических свобод, обеспечения прочного мира, улучшения отношений с Советской страной и т. д. В Единый фронт трудящихся вошли и организации трудового крестьянства. В.Кингисепп особо подчеркивал необходимость крепить союз рабочего класса и крестьянства.

Буржуазия принимала всевозможные меры к тому, чтобы уничтожить Кингисеппа. Правительство назначило крупную сумму за его голову. Но Кингисепп долгое время был неуловим. Рабочие Таллина, рискуя своей жизнью, помогали ему скрываться от агентов охранки. С помощью труса-предателя буржуазным властям удалось, наконец, 3 мая 1922 года схватить В.Кингисеппа. Сразу же он был подвергнут зверским пыткам. В тот же день он был приговорен военно-полевым судом к расстрелу. На суде В.Кингисепп вел себя мужественно, отказался давать какие-либо показания.

На вопрос о его профессии Кингисепп ответил: «Ниспровергатель эстонской буржуазной республики». 4 мая Кингисепп был расстрелян.

Он умер с возгласом «Да здравствует Эстонская Советская республика!» Даже мертвый он внушал страх буржуазии. По распоряжению буржуазных властей его труп был выкопан и глубокой ночью брошен в волны Балтийского моря.

Убийство В.Кингисеппа, революционера ленинско-сталинского типа, вызвало глубокое негодование всего прогрессивного человечества. По всей советской стране прокатилась волна митингов протеста против злодеяний эстонской буржуазии. В память В.Кингисеппа Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет переименовал пограничный с Эстонией город Ямбург (Ленинградская область) в город Кингисепп.

«Правда» писала по поводу убийства В.Кингисеппа: «Сплачивающийся все сильнее под знаменем коммунистической партии для последней окончательной борьбы и победы эстонский пролетариат никогда не забудет имени своего неутомимого вождя, предательски убитого агентами буржуазии…»

Буржуазия надеялась, что со смертью В.Кингисеппа компартия ослабнет, рабочий класс будет парализован. Напрасны были ее надежды. Коммунистическая партия Эстонии продолжала укреплять свои ряды, рабочие ответили на злодейство буржуазии сплочением вокруг компартии. На III съезде компартии Эстонии (сентябрь 1922 г.) ее делегаты представляли вдвое больше членов, чем она имела в 1921 году. Через два с половиной года мощное вооруженное восстание таллинского пролетариата показало всему миру непреклонную волю рабочего класса Эстонии идти по тому пути, по которому их вел В.Кингисепп.

В 1940 году трудящиеся Эстонии сбросили, наконец, ненавистное иго буржуазной «независимости», установили у себя подлинно демократический строй. Эстония стала действительно независимой, суверенной Советской республикой.

Свободный эстонский народ свято чтит память В.Кингисеппа, отдавшего свою жизнь в борьбе за советскую власть. Указом Президиума Верховного Совета Эстонской ССР город Курессааре в 1952 г. переименован в город Кингисепп. Имя В.Кингисеппа присвоено ряду учреждений культуры, предприятий и колхозов Эстонской ССР. В Таллине В.Кингисеппу воздвигнут памятник.

Печатается с сокращениями: Маамяги В. Послесловие // Кингисепп В. Под игом независимости. Таллин: Эстонское Государственное издательство, 1955. С. 235–244.

Провал одной международной провокации
(О подвиге дипкурьеров Теодора Нетте и Иогана Махмасталя)
В. И. Попов

Нападение на рассвете

В 6 часов 30 минут утра 5 февраля 1926 года резкий стук в дверь разбудил поверенного в делах СССР в Латвии С.И.Боркусевича.

– Сигизмунд Иосифович! – крикнул ему сотрудник полпредства Барковский, – сейчас с вокзала звонил Ласис, он ездил встречать дипкурьеров, – говорит, что на них было совершено нападение, оба как будто бы убиты…

Боркусевич вскочил с постели.

– Быстро машину, – крикнул он, поспешно одеваясь.

– Стоит у подъезда.

Подняв с постелей секретаря полпредства И.Н.Красовского и пресс-атташе В.И.Анина, Боркусевич вместе с ними поехал на вокзал. Туда же были вызваны советский генконсул В.И.Шеншев и торгпред СССР в Риге И.Г.Шевцов.

Приземистое здание Рижского вокзала. Бегом по перрону к скорому поезду Москва – Рига. Вот и вагон № 2, так называемый «микст» (смешанный: 1-го и 2-го классов), в котором ехали дипкурьеры. Пассажиры уже разошлись, и только у того вагона небольшая группа. У входа в вагон служащий железнодорожной полиции.

К составу быстро шли какие-то люди в форме.

Теодор Янович Нетт

Первое, что бросилось в глаза, когда мы вошли в вагон, рассказывал Анин, это какие-то двое, неподвижно застывшие у столика в купе проводника, дверь которого была открыта. В четвертом купе, занятом нашими курьерами, в одном белье лежал на полу Нетте. Он, видимо, был мертв. Все было залито кровью: тело убитого, коврики, диваны, вализа с диппочтой. Оконные стекла, стенки вагона в дырах от пуль. Рядом в купе, бледный, с револьвером в руке сидел Махмасталь. Сквозь пальцы его руки, прижатой к животу, сочилась кровь, другая рука висела как плеть. Махмасталь смотрел на нас широко открытыми глазами, в них застыло какое-то нечеловеческое напряжение…

– Не подходите к почте, буду стрелять, – внятно сказал он, заметив, что Боркусевич идет к дивану, на котором лежали опечатанные сургучными печатями вализы с почтой. Маузер в руке Махмасталя начал медленно подниматься.

– Я Боркусевич, поверенный в делах

– Не знаю, пусть придет Шеншев… – послышался ответ. (В.И.Шеншев ранее заведовал отделом виз и дипломатических курьеров Наркоминдела, и его хорошо знали все дипкурьеры).

В это время Шеншев уже бежал по коридору. Махмасталь, увидев его, улыбнулся и утомленно закрыл глаза. Ему быстро перевязали рану полотенцем.

Вокруг стояли носильщики, какие-то люди в штатском.

– Есть ли кто-нибудь из министерства иностранных дел? – спросил С.И.Боркусевич.

Никто не откликнулся. Полицейские чины положили на носилки тело Нетте и унесли.

Советские дипломаты осмотрели купе и коридор. На полу новая велюровая шляпа, какие-то черные маски с кружевами, вроде маскарадных, осколки стекла. Бережно подняли Махмасталя и повели к машине, чтобы отвезти в лучшую частную клинику Риги доктора Буша.

Собрали вещи дипкурьеров. Зашли в купе проводников и осмотрели тех, кто там сидел, склонив головы на столик. Оба молодых человека были мертвы; их головы и лица были залиты кровью. У одного висок, у другого затылок разворочены пулей. Стреляли, по-видимому, почти в упор. В вагоне, где размещались дипкурьеры, было двое других советских граждан – Печерский и Зелинский, ехавшие из Москвы и ставшие свидетелями налета. Ехали также несколько иностранцев, в том числе итальянский, немецкий и латвийский дипкурьеры и еще кто-то. Они уже покинули вагон. Сотрудники полпредства беседовали с советскими гражданами, когда явились представители прокуратуры. Они начали опрашивать Печерского и Зелинского. Другим свидетелям почему-то было позволено покинуть место происшествия, не дожидаясь официальных лиц. Долго не было никого из министерства иностранных дел Латвии. Советские дипломаты выразили свое недоумение и возмущение. В ответ полицейские и чиновники прокуратуры что-то бормотали о бандитских налетах, которые-де могут быть в любой стране; наверное, бандиты искали какие-нибудь ценности или деньги…

Настораживала какая-то нарочитая медлительность в действиях полиции: долго обсуждали вопрос о калибрах пистолетов, вновь и вновь осматривали тела тех, кто находился в купе проводника, допрашивали проводников – об их месте рождения и прочем. Ничто не показывало, что власти собираются идти по горячим следам преступления.

Между тем было вполне очевидно, что нападение преследовало далеко идущие цели. В те дни в Латвии чрезвычайно активизировали свою антисоветскую деятельность различные террористические и шпионские организации. В буржуазной печати и особенно в многочисленных антисоветских эмигрантских изданиях шла неистовая кампания против Советского Союза и его представителей за границей. Белоэмигрантская газета «Слово», издававшаяся в Риге, призывала к террористическим расправам над советскими людьми. И во всей этой свистопляске чувствовалась чья-то направляющая рука.

Вернувшись в полпредство, вспоминает В.И.Анин, мы долго раздумывали об организаторах нападения и целях, которые они преследовали. Говорили о погибшем Нетте и раненом Махмастале. Заготовили сообщение в Москву и Берлин. Особенную трудность составляло сообщение советскому полпреду в Берлине Н.Н.Крестинскому, куда после Риги должны были следовать курьеры. Мы знали, что жена Нетте Ольга Николаевна работает в берлинском полпредстве. Поэтому просили полпреда как-нибудь поосторожнее передать Ольге весть о смерти мужа. Телеграмма была зашифрована. Мы не предполагали, что Ольга Николаевна шифровальщица и ей самой доведется прочесть трагическое сообщение.

В официальном заявлении полпредства СССР министерству иностранных дел Латвии выражался самый энергичный протест по поводу нападения, которое, как отмечалось в ноте, «носило несомненно организованный и заранее подготовленный характер». Полпредство возлагало «всю ответственность за это неслыханное в практике международных отношений злодеяние на Латвийское правительство, не принявшее достаточных мер к охране жизни дипломатических курьеров СССР», и настаивало «на самом срочном расследовании дела»[44]44
  «Документы внешней политики СССР», т. IX, стр. 717. – Здесь и далее прим. автора.


[Закрыть].

Вечером сотрудники полпредства виделись с Иоганом Махмасталем. Ему только что была сделана операция опытным хирургом. Рана в животе оказалась не очень опасной, пуля не затронула жизненно важных органов. Хуже было с рукой: раздроблена кость. Тем не менее оперировавший Махмасталя профессор Минц сказал, что раненый будет в состоянии скоро подняться с постели.

Было трудно примириться с гибелью Теодора Яновича Нетте, осознать, что этого человека, которого многие знали и любили, нет в живых.

Теодор Нетте родился в 1896 году в Латвии. Сын сапожника, он рано узнал нужду и рано стал участником революционного подполья. В этом ему много помог отец, сам член Латышской социал-демократической партии. Семнадцатилетним юношей Теодор вступил в партию и вместе с отцом стал ее активным работником: распространял листовки, вел революционную пропагандистскую работу.

В первую мировую войну отец и сын были арестованы – сначала рижский Централ, а затем петроградские «Кресты». Только после Февральской революции, в марте 1917 года, рабочие и солдаты освободили их и сотни других революционеров из тюрьмы.

После освобождения из «Крестов» оба уезжают на родину, где снова активно включаются в партийную работу. Когда в августе 1917 года немецкие войска вступили в Ригу, сознательно сданную врагу Временным правительством, Теодор Нетте остается на подпольной работе в Риге. Восемь месяцев напряженной и опасной работы в частях оккупантов. Восемь месяцев на острие ножа, когда малейшая ошибка могла стоить жизни. Прекрасное знание немецкого языка не раз выручало его.

В начале 1918 года Нетте по указанию ЦK партии едет в революционный Петроград. Его ждало неожиданное назначение: секретарем отдела виз Наркоминдела. Но немного проработал Нетте в этом отделе. По партийной мобилизации он уезжает на борьбу с продвигавшимися в глубь страны кайзеровскими войсками. Теодор Нетте становится политкомиссаром 2-го батальона 1-го красного Латышского стрелкового полка.

Шли непрерывные бои с наседавшим врагом; поединок революционного народа с озверелой империалистической военщиной. В тяжелой борьбе победила революционная воля масс, их энтузиазм и преданность революции. Затем – снова фронт. Вместе с латышскими стрелками Теодор Нетте участвует в борьбе с белогвардейщиной на юге. Развернулись кровопролитные бои под Орлом. Тяжелое ранение выводит Нетте из боевых рядов.

После освобождения Латвии Нетте направляют в Елгаву на пост председателя революционного трибунала. Шпионы, бандиты, спекулянты и им подобные не раз чувствовали революционную волю пролетарского суда, возглавляемого Нетте. Труднейшая работа по организации ревкомов, охраны железных дорог, борьба с кулаками.

С 1922 года, учитывая знание им немецкого языка, Нетте направляют на работу дипломатическим курьером. За годы службы дипкурьером были более тяжелые или менее тяжелые поездки, не было ни одной, когда можно было отдохнуть, поспать спокойно. Шпионы, агенты разведок, провокаторы буквально не спускали глаз с наших людей, выезжавших за рубеж; любой повод мог быть использован для грязных целей.

Человек огромной воли, большой душевной чистоты и культуры, Нетте успешно осваивает новое для себя дело.

Короткую, но поистине прекрасную жизнь прожил Нетте.

Несгибаемым сыном Коммунистической партии был и дипломатический курьер Иоган Адамович Махмасталь.

Иоган родился в Нарве в 1891 году. Так же как и Нетте, испытал в детстве горькую нужду и переехал в Петербург на заработки. Поступил на завод «Новый Лесснер», славившийся революционными традициями: там выросли многие верные сыны ленинской партии. В снарядной мастерской этого завода Иоган знакомится с большевистской организацией.

3 апреля на заводе распространился слух, что в Петроград из-за границы возвращается Владимир Ильич Ленин. Весть о приезде любимого вождя взбудоражила весь Питер. Рабочие фабрик и заводов, солдаты воинских частей и матросы стекались к Финляндскому вокзалу; мрак апрельской ночи прорезали лучи прожекторов и свет факелов. Пылали кумачом знамена. Вместе с рабочими «Лесснера» на площади был и Иоган Махмасталь. Слушая Ленина, он принял твердое решение стать членом партии большевиков. Когда на заводе был образован отряд Красной гвардии, одним из первых туда вступил Махмасталь.

Наступили дни решающей схватки с буржуазной властью. В ночь штурма Зимнего дворца Махмасталь вместе со своими товарищами по снарядной мастерской, образовавшими отдельный отряд красногвардейцев, был среди атакующих. Был он и на передовых позициях у Пулковских высот, когда казаки генерала Краснова шли на Петроград. А в феврале 1918 года отряд отправился на фронт, на борьбу с немецкими оккупантами. Бои шли около города Нарвы, в тех местах, откуда родом был Иоган.

Угроза, нависшая над завоеваниями революции, всколыхнула эстонский пролетариат. Создаются эстонские революционные части. Махмасталь принимает активное участие в создании 2-й Эстонской коммунистической бригады, в рядах которой он сражается сначала против Юденича, а после его разгрома – на решающем фронте гражданской войны – на юге России.

В августе 1919 года конный корпус генерала Мамонтова, прорвав наш Южный фронт, лавиной устремился к жизненно важным районам республики Советов. Партия объявляет тревогу: «Все на разгром врага!» Новые и новые подкрепления идут на фронт. Среди них и эстонские части Красной Армии.

После гражданской войны Махмасталя назначают на работу в Наркоминдел в качестве дипкурьера.

Так, пройдя сквозь голод и нужду, сквозь огонь гражданской войны, два большевика – Нетте и Махмасталь – становятся часовыми Наркоминдела – дипкурьерами.

…Когда через два-три дня Махмасталь почувствовал себя лучше, он рассказал, как произошло нападение. Привожу его рассказ так, как он записан в следственном деле.

Мы с Теодором Нетте и дипломатическим багажом поместились в вагоне второго класса в четвертом купе. По пути из Москвы младший проводник Бризе подозрительно часто заглядывал в наше купе, двери которого были обычно открыты. Как младший проводник, так и старший (их было двое) знали, что я и Нетте – дипкурьеры. Еще в самом начале пути, в Москве, при посадке в вагон, младший проводник обратился к нам с вопросом: «Вы русские дипломатические курьеры?»

…Приблизительно в 4 часа утра 5 февраля, находясь в купе, я услышал на крыше вагона шаги двух человек, направлявшихся из передней части поезда в его заднюю часть. Это было приблизительно за 45 минут до станции Икскюль (Икшкиле). После этого я встал и около 10–15 минут, или даже больше, стоял в коридоре напротив нашего купе до того времен, когда поезд прибыл на станцию Икскюль. Стоя у окна, я увидел какого-то мужчину, ходившего взад вперед по нашему вагону. Он был одет в темное пальто и черную шляпу.

Нетте спал на верхней полке, головой в сторону коридора. Дверь купе все время находилась открытой.

Поезд еще стоял на станции Икскюль, когда я пошел в уборную, находившуюся в передней части. Дверь уборной оказалась закрытой, и я вернулся обратно. Как только поезд стал двигаться и хвост его еще находился около перрона станции, я услышал в передней части вагона крик. Мне показалось, что кто-то кричит от испуга. Я хотел проверить, что там происходит, но не успел сделать и нескольких шагов, как у полуоткрытых первых дверей коридора увидел какого-то мужчину в черной маске с револьвером в руке, стоявшего в коридоре против дверей служебного отделения, и младшего проводника, стоявшего в дверях своего отделения, причем оба несколько раз издали какой-то возглас: «а-а-а». Потом я услышал стук в дверь, но, кто стучал, не видел. Из уборной кто-то после стука вышел (это был, как потом выяснилось, советский гражданин Печерский – Авт.). Тот же бандит в черной маске что-то сказал другому. Увидев все это, я бросился в свое купе, крикнув спавшему на верхней полке Нетте: «Бандиты в масках!»

Быстро схватил лежавшие на столике у окна под салфеткой наши с Нетте два маленьких маузера, передал один Нетте, а второй стал готовить для стрельбы. Я стоял у окна спиной к левой стороне купе. В этот момент одним прыжком в купе вскочил замаскированный человек, которого я видел в передней части вагона. Он направил на меня браунинг, но я не успел еще вставить обойму. В это время Нетте выстрелил в бандита[45]45
  Нетте на какое-то мгновение выстрелил раньше и попал в шею нападавшего. Пуля перебила артерию, питавшую мозг, и нападающий, вероятно, ослеп (это показало впоследствии вскрытие трупа). То, что таким образом был сразу выведен из строя первый нападавщий, спасло, быть может, жизнь Махмасталю и сохранило дипломатическую почту. Этот выстрел с самого начала предопределил неудачу нападения. – Прим. автора.


[Закрыть], и тот присел на нижнюю полку. Мне показалось, что Нетте его или ранил, или застрелил. В это время у двери показался второй, тоже в черной маске и с револьвером о руке. Первый бандит снова прицелился, чтобы выстрелить в меня. Видя, что он хочет стрелять, я выстрелил в него два раза. Думаю, что мои выстрелы попали в грудь, ибо лицо его изменилось. После моих выстрелов я получил пулю в правую руку от бандита, стоявшего в дверях. Сидевший на диване, раненный мною и Нетте первый бандит выстрелил в меня еще два раза. Он издал какой-то неопределенный крик и выбежал из купе.

…Мой револьвер выпал из раненой руки, и, когда я его поднял, второй бандит выстрелил в меня и попал в живот с правой стороны… Тогда я выстрелил с левой руки во второго бандита по крайней мере еще два раза, целя ему в живот и выше. После этих выстрелов он вскрикнул и ушел.

…Я опустился на колени и ждал нападения на купе еще кого-нибудь, но с верхней полки на меня упал Нетте. Он был мертв. Нетте свалил меня на пол головой в сторону коридора и ногами в сторону окна.

Тогда я увидел стоящего в дверях третьего человека с маской на лице, в пальто цвета маренго, русских сапогах и с револьвером «парабеллум» в руке. Ничего не сказав и ничего не сделав, он ушел…

Таков сжатый рассказ Иогана Махмасталя.

Свидетели нападения, ехавшие в том же вагоне, – сотрудник газеты «Извeстий» писатель Корнелий Зелинский и председатель правления Льноторга Л.Ф.Печерский – дополнили его.

Печерский вышел из туалета, где умывался, и лицом к лицу столкнулся с бандитами, видимо, только что вскочившими в вагон. Один из них направил на Печерского браунинг.

– Оружие есть? Деньги есть? – крикнул он по-русски и, не ожидая ответа, быстро бросился по коридору, прямо к четвертому купе, занятому нашими дипкурьерами, крикнул второму бандиту: «Вот они!»

После короткой схватки в купе третий замаскированный бандит, видя, что его сообщники ранены, бросился вслед за ними. Зачем? Это было ясно. Он хотел спасти себя и вместе с тем обезопасить организаторов нападения. Раненые бандиты, спотыкаясь, шли по коридору. Выстрелив несколько раз вдоль вагона, третий затем затащил обоих в купе проводника. Сразу же оттуда донеслись два выстрела. Хлопнула дверь. Сделав свое дело, преступник (или преступники) убежал в другой вагон.

Наступила тишина.

Начали приоткрываться двери других купе, из них выглядывали перепуганные пассажиры. Проводники куда-то исчезли.

Итальянский дипкурьер, оказавшийся более смелым, чем другие его коллеги, и Зелинский извлекли из-под трупа Нетте Махмасталя и посадили его на диван. Тот не выпускал револьвера из рук.

Можно только удивляться мужеству и воле этого человека. Получив пулю в правую руку, Иоган Махмасталь продолжает стрелять с левой. Тяжело раненный в живот, он посылает в бандитов пулю за пулей, продолжая защищать диппочту. Даже после того, как подстреленные бандиты покинули купе и ушли навстречу своей смерти, Махмасталь, истекая кровью, продолжает стоять на своем боевом посту.

О нападении на дипкурьеров заговорила вся мировая печать.