Текст книги "HistoriCity. Городские исследования и история современности"

Юрист и статский советник Иоганн Франц Таддеус фон Кляйнмайрн в 1784 г. выпустил 600-страничный труд, в котором писал, что рассматривает это сочинение как «памятник своему патриотическому участию». Каждый зальцбуржец, подчеркнул он, «имеет право знать, кто были его предки, каковы были древности, судьбы и достоинство его отечества в былые времена»109109
  Kleinmayrn J. F. T. v. Nachrichten vom Zustande der Gegenden und Stadt Juvavia […]. Salzburg, 1784. Vorerinnerung.


[Закрыть]. Он, правда, как и все другие, дойдя до деяний св. Руперта (VII в.), стал уделять более внимания епископам и архиепископству, нежели самому городу. Такое растворение истории города в истории того государства, на чьей территории он стоял, встречается и в бернских хрониках, отмечает Мауэр.

Конрад Юстингер в 1420 г. получил заказ от совета Берна: написать историю города, чтобы письменно увековечить его значимость и «великие дела». Это сочеталось с архитектурной программой – строительством собора и ратуши. Юстингер писал, что его цель – «дабы прошлое не пропало в потоке годов, а силой письмен стало вечным памятником и воспоминанием всем людям». Поэтому он опирался на образцы других хроник имперских городов, в том числе Страсбурга, ибо, как он считал, именно имперским городам подобает записывать свою историю. В качестве типологических образцов он использовал и имперские, и папские, и всемирные хроники – в этом он следовал примеру своего учителя Якоба Твингера фон Кёнигсхофена. Таким образом, хроника Юстингера – это и память города, помогающая ему обрести культурную идентичность, и память о городе.

Еще более четко, чем Юстингер, сформулировал суть своего предприятия городской писарь Дибольд Шиллинг (1430–1486) в «Предисловии» (впрочем, мы не знаем, сам ли он его сочинил или оно было ему продиктовано городским советом). В качестве своего адресата он назвал «город Берн» и пояснил, что знание прошлого подобает всякому человеку. В прологе он назвал приоритетные темы своей работы: городскую историю следует рассматривать в контексте завоеваний и судеб швейцарцев. Третий том хроники Шиллинга, посвященный Бургундским войнам, прошел цензуру совета, тогда как в первом томе была просто переписана почти дословно хроника Юстингера. Но, подчеркивает Б. Мауэр110110
  Mauer B. Das uneinheitliche Gedächtnis. S. 219.


[Закрыть], заметна содержательная переориентация: городская история занимает все меньше места, а вместо нее все больше – война с соседними князьями и городами, восхождение Берна в ранг столицы кантона. Такое растворение истории столицы в истории территории было угодно Бернскому совету: перед его заседаниями и по важным церковным праздникам отрывки из хроники читали вслух111111
  Feller R., Bonjour E. Geschichtsschreibung der Schweiz. S. 26.


[Закрыть], причем в соборе, что придавало ей едва ли не сакральный характер.

Наряду с официозными были в Берне и другие хроники, заказанные аристократическими семьями, а некоторые были написаны авторами ради собственного употребления. Аристократы, такие как Рудольф фон Эрлах, заказывали хроники, чтобы, как гласит предисловие к «Шпицской иллюстрированной хронике» Шиллинга, подчеркнуть связь своей семьи с Берном. По просьбе знатного бюргера город предоставил хронисту в распоряжение прежние хроники. Это говорит о том, что городские власти строго контролировали использование городской памяти, особенно распространение хроник Юстингера и Шиллинга.

Не столь часто встречаются декларации целей, подобные тем, какие мы находим в хронике служителя Бернского совета Бенедикта Чахтлана или Генриха Дитлингера – современников Шиллинга, использовавших во второй половине XV в. его труд. В качестве адресата ими назван город Берн и его граждане, «во хвалу», и чтобы навечно помнить о «великой мудрости и мужестве, которые проявляли бернцы в былые времена»112112
  Tschachtlans Bilderchronik. Vorrede.


[Закрыть]. Однако эта хроника не стала собственностью совета, а осталась после смерти Дитлингера у Чахтлана, который потом завещал ее своей дочери. В этом произведении автор, как и Шиллинг, довольно быстро от городской истории перешел к общешвейцарской: город здесь – только центр страны, и «хвала» ему – это хвалебное описание его территориальной экспансии. Цель такой историографии – телеологическая история успехов малой родины в отграничении от других территорий.

Впоследствии это явление тоже сохранилось. Например, Михаель Штеттлер в своей монументальной (11 томов in folio, более 7400 страниц) рукописной хронике Берна, написанной тоже по заказу городских властей и доходящей до 1610 г., отвел около половины объема событиям собственно городской истории – прежде всего религиозным конфликтам, а также другим конфликтам в среде городского населения. Штеттлер был сыном ремесленника, учился в Женеве и Лозанне, служил писарем и потом ландфогтом в Берне. Это дало ему возможность использовать произведения Юстингера, Шиллинга и Ансхельма, а также архивные материалы, которые хранились в городской канцелярии113113
  Feller R., Bonjour E. Geschichtsschreibung der Schweiz. S. 357.


[Закрыть]. В качестве мотивировки он подчеркивал ценность историографии, начиная от Ветхого и Нового Заветов, через Иосифа Флавия, Тита Ливия, Цезаря и Тацита: по сравнению с ними, писал он (возможно, следуя Лютеру114114
  Luther M. Sendbrief an die Ratsherren aller Städte deutschen Landes (1524) // Luther M. Weimarer Ausgabe. Bd. 15, S. 52. Лютер в этом послании сетует на недостаток немецких исторических сочинений, призывает использовать имеющиеся записки.


[Закрыть]), в немецкоязычном мире истории пишут очень мало. В посвящении властям города хронист подчеркивал, что «потомки должны видеть свое отражение в мудрых делах своих предков, прилежно читать их историю и следовать им в их добродетелях. […] Это и […] освежение достохвальной памяти совершенных городом Берном славных дел подвигли меня […]»115115
  Staatsarchiv Bern, DQ 11 (A-L).


[Закрыть].

Неизвестно, были ли труды Штеттлера доступны публике. Правда, в 1627 г. он опубликовал двухтомник по истории Швейцарии116116
  Stettler M. Annales oder gruendliche Beschreibung der fuernembsten Geschichten unnd Thaten […]. Bern, 1627.


[Закрыть], в котором основное внимание уделено Берну, – очевидно, это сокращенная версия его монументального рукописного труда. Правда, в центре внимания тут XV–XVII вв. Автор адресовал свое сочинение властям города, подчеркивая, что история дает «некоторое наставление и приготовление […] ко всякому мирскому мудрому правлению и есть наилучшая учительница». Ансхельм тоже подчеркивал дидактическую ценность истории, а чтобы можно было и в будущем учиться у истории, надо «забывчивую человеческую память заменить непреходящими памятными письменами»117117
  Die Berner Chronik des Valerius Anshelm / Hg. E. Bloesch. 6 Bde. Bern: K. J. Wyss, 1884–1901. Bd. 1. S. 3.


[Закрыть].

Итак, примеры Зальцбурга и Берна показывают, что в городской хронистике собственно город с какого-то момента отступает в тень, а на первый план выходит окружающая его и подвластная ему территория. В некоторых (бернских) хрониках, впрочем, он сохраняет свою роль как бы изолированной от округи столицы и главного действующего лица.

У имперского города Аугсбурга не было подвластной округи. Не было у него никогда и официозной историографии, подчеркивает Б. Мауэр118118
  Mauer B. Das uneinheitliche Gedächtnis. S. 222.


[Закрыть]. Далее исследователь опровергает распространенное заблуждение, будто хроника бенедиктинца Сигизмунда Майстерлина Chronographia Augustensium, которая была написана в 1456 г. и стала до середины XVII в. стандартной версией истории города, была создана по заказу городских властей119119
  Например: Graus F. Funktionen der spätmittelalterlichen Geschichtsschreibung // Geschichtsschreibung und Geschichtsbewußtsein im Spätmittelalter / Hg. H. Patze. Sigmaringen: Jan Thorbecke, 1987. S. 49.


[Закрыть]. На самом деле Майстерлин написал эту «хронографию» по инициативе патриция Зигмунда Госсемброта, своего друга, которому только предстояло в будущем занять пост бургомистра. Сначала книга была написана на латыни, а когда ее преподнесли Госсемброту, он попросил Майстерлина сделать и немецкий вариант. В предисловии Майстерлин писал, что немецкую версию он подготовил ради того, чтобы заслужить благоволение городского совета, а также ради вечной чести и памяти города и ради всеобщей пользы. Город Аугсбург, подчеркивал хронист, «по праву идет впереди всех городов в немецких землях»120120
  Staats– und Stadtbibliothek Augsburg (далее: SStBA), 2° Cod. Aug. 60. Vorrede.


[Закрыть]. По инициативе Госсемброта эта вторая, немецкая, версия была благодарно принята в дар советом и заняла ведущее место в аугсбургской городской истории. Только в фондах Аугсбургской государственной и городской библиотеки сохранились около 20 списков ее, сделанных в XV–XVI вв., а в 1522 г. ее сильно сокращенная версия была напечатана121121
  Ein schoene Cronick und Hystoria […], gedruckt von M. Ramminger. Augsburg, 1522.


[Закрыть].

Предшественник Майстерлина и тоже клирик Кюхлин, создавший рифмованную хронику, также работал не по заказу городских властей: написать историю Аугсбурга его попросил купец Петер Эген, и это произведение затем было в виде картин размещено на фасаде дома Эгена122122
  Johanek P. Geschichtsschreibung u Geschichtsüberlieferung in Augsburg am Ausgang des Mittelalters // Literarisches Leben in Augsburg während des 15. Jahrhunderts / Hg. J. Janota, W. Williams-Krapp. Tübingen: Walter de Gruyter GmbH & Co KG, 1995. S. 167–171.


[Закрыть], сделав его местом визуализированного воспоминания об истории родного города и одновременно сделав эту историю собственностью коммерсанта.

Печатная версия хроники Майстерлина способствовала ее распространению, однако списки были сделаны именно с более полной рукописной версии. Некоторые копии были даже дополнены и снабжены богатыми иллюстрациями, как, например, рукопись Гектора Мюлиха123123
  SStBA. Cim. 69.


[Закрыть]. Мюлих – современник Майстерлина – был купцом, в течение жизни занимал множество высоких постов в городской администрации Аугсбурга (только бургомистром не был), однако в данном случае его близость к центру власти, похоже, не играла главной роли в решении сделать список: ему не было нужды брать оригинал, подаренный совету, так как дружба с автором позволяла получить прямой доступ к его знаниям. К тому же мы не знаем, держал ли совет труд Майстерлина под замком или разрешал делать списки. Кроме того, Мюлих переработал хронику начиная с 1348 г. – вероятно, используя источники из городской канцелярии, доступные ему. С 1440 г. его произведение носит характер записей «по свежим следам» событий.

Работа Майстерлина задала структуру многих последующих хроник Аугсбурга от основания города: в них после античного периода идет средневековая эпоха, в которой городская и епископская истории переплетаются; в XIII в., когда Аугсбург освобождается от власти епископа, начинается его история как имперского города. С начала XIV столетия в большей части хроник в центре внимания уже стоит именно сам город и касающиеся его события в империи.

В Аугсбурге хроники очень редко печатали. Уже названная сильно сокращенная хроника Майстерлина 1522 г., очень сильно сокращенная версия хроники патриция Маттэуса Лангенмантеля, доведенная до 1519 г.124124
  Chronica von vil unnd mancherlay Historien […]. Augsburg, 1519.


[Закрыть], а также объединенные в один том труды Маркуса Вельзера125125
  О нем см.: Mauer B. Patrizier als Archäologe. Marcus Welser und Augsburgs römische Vergangenheit // Stadt und Archäologie / Hg. B. Kirchgänger, H.‑P. Becht. Stuttgart: Thorbecke, 2000. S. 81–100.


[Закрыть] и Ахилла Пирмина Гассера126126
  Augspurgische Chronica. Basel, 1595.


[Закрыть] – вот все, что было опубликовано, если говорить именно о хронистике. От себя добавим, что это могло быть проявлением отмеченного выше стремления совета держать память о прошлом подвластного ему города под своим контролем.

Не только городские хроники сосредоточены на истории именно города Аугсбурга, но даже истории аугсбургских епископов описывали их деяния в тесной связи с городской историей, причем, отмечает Б. Мауэр, это было характерно как для католических, так и для протестантских авторов. В качестве основного мотива написания подобных произведений практически всегда назывался интерес к истории родного города.

Что касается малых городов, тесно связанных с окружающей сельской округой, то хронистика их, как констатирует исследователь, в принципе была – в сравнении с имперскими городами – беднее и количественно, и качественно, а в сравнении с зальцбургской их история еще сильнее растворялась в истории окружающей страны. Однако есть и противоположные примеры.

Маленький вюртембергский город Нойенштадт-на-Кохере с 1650 г. до конца XVIII в. был резиденцией нойенштадтской ветви вюртембергского герцогского дома. Здесь посетившему город герцогу Карлу Евгению была преподнесена хроника, написанная до 1782 г.127127
  Побывав в Риме (1775), Карл Евгений Вюртембергский приказал составить перечень всех хроник и грамот, имеющихся у него в герцогстве. В мае следующего года списки были готовы. Возможно, это распоряжение, в котором отразился интерес монарха к истории, дало автору повод написать историю своего города. См.: Glässner W. Wolfgang Zacher und seine Waiblinger Chronik von 1666. Neufassung. Waiblingen: Stadtarchiv, 1983.


[Закрыть] диаконом Филиппом Кристофом Грацианусом, который в посвящении подчеркнул тесную связь города с герцогским домом128128
  WLBS, Cod. Hist. 4° 188. Denkwürdigkeiten der herzogl. Würtenbergischen Stadt Neuenstadt. Fol. 1v.


[Закрыть]: «Ваша герцогская светлость благоволит, может быть, всемилостивейше, по своему мудрому обыкновению, познакомиться ближе и с нашим городом и местностью, ибо куда бы Ваша светлость ни бросила свой взгляд, всюду прежде правили Ваши предки или можно сделать еще какие-то хорошие замечания». В этой фразе никаких следов городского самосознания усмотреть невозможно, как и в заключительных словах, что этот «по большей части старинный, однако пребывающий в цветущем состоянии город» обязан своим благоденствием доброму монарху129129
  Ibid. Fol. 22r.


[Закрыть]. Однако автор, излагая историю города в тесной связи с историей окружающих земель и герцогской семьи, все же постоянно сосредоточен на городе, его правах, его судьбах.

Еще сильнее это заметно в «Историческом описании» Карла Вильгельма Фабера130130
  Faber C. W. Historische Beschreibung. WLBS. Cod. hist. 8° 60.


[Закрыть]. Подобно зальцбургскому историку Кляйнмайерну, этот автор конца XVIII в. тоже не следовал строго хронологическому порядку, а поделил свой труд на тематические разделы: о названии города, о его положении, о строительстве, о владельцах, о господах в замке и в канцелярии, о духовных и светских судах, о деканате, о монастырях, о договорах и привилегиях, о художниках, о трактирах и цехах, о достопримечательных событиях, о гигантской липе. В качестве источников он использовал опубликованную литературу и документы, полученные благодаря контактам с различными архивариусами. Ни эта, ни какая-либо другая из рассмотренных вюртембергских городских хроник не написана по заказу, и из текста не вытекает никакой конкретной причины или цели ее написания. Мауэр выдвигает предположение, что это произведение могло служить справочником для обоснования старинных привилегий и прав собственности городка.

Иная ситуация во Фройденштадте, история которого дошла до нас в «Кратком описании»131131
  Kurze Beschreibung der fürstlichen Berg Statt und Vestung Freudenstatt, auch dero herrlich schönen Kirchen, erfreulicher Anfang, betrubter Abgang und wieder erwünschter Aufnahm. WLBS, Cod. hist. 2° 355.


[Закрыть] – рукописи, написанной отчасти на основе расспросов старейших граждан, помнивших основание Фройденштадта в XVI в. Судя по тому, что в манускрипте встречается два разных почерка, можно допустить, что хроника написана двумя авторами, но имена их неизвестны. Первый подчеркивает особое положение Фройденштадта как города рудников и его превосходную фортификацию, второй же – выдающийся облик и события, в том числе Тридцатилетнюю войну. Хотя напрямую интенция авторов и не высказана, Мауэр определяет эту хронику как «короткую, но яркую историю успеха»132132
  Mauer B. Das uneinheitliche Gedächtnis. S. 225.


[Закрыть].

Тюбингенская хронистика развивалась в основном лишь в XVI и в начале XVII в. Она тоже являет примеры самостоятельно сочиненных произведений, сосредоточенных полностью на истории города. Исключением является произведение Амброзия Кёгеля, который в своей 20-страничной хронике посвятил истории Тюбингена лишь три страницы, а остальное – истории Священной Римской империи на протяжении почти 500 лет. Часть, озаглавленная Tvbingensia, охватывает XV и XVI вв. и посвящена преимущественно смертям, погоде, строительству и катастрофам. В ней не упоминается ни основание университета (1477), ни пожалование Тюбингену городского права (1493). Это, впрочем, скорее исключение, подчеркивает Мауэр. Гораздо больше связана с городом и округой хроника Иоганна Германа Оксенбаха133133
  Württembergische Landesbibliothek Stuttgart (далее: WLBS). Cod. hist. 4° 164.


[Закрыть], в которой история Тюбингена доведена до 1541 г. Этот летописец опирался в том числе и на Кёгеля, однако материала у него гораздо больше. Другие авторы тюбингенских хроник еще сильнее сосредоточены на самом городе.

В Вайблингене важнейшая самостоятельная хроника134134
  WLBS. Cod. hist. 2° 109: Chronicon Weiblingense […]. Эта хроника, наряду с тремя другими, опубликована в переводе на нововерхненемецкий язык.


[Закрыть] была написана в XVII столетии Вольфгангом Цахером, бывшим фогтом и городским писарем. Он писал под впечатлением разрушения города во время Тридцатилетней войны и последующего его восстановления, однако использовал многочисленные печатные издания, чтобы восстановить историю города от его основания. Впрочем, он уделил внимание и истории империи, встраивая в нее историю своего города. Цахер предпринимал попытки напечатать свою историю, однако успехом они не увенчались.

Говоря о конструировании городского прошлого авторами хроник, Бенедикт Мауэр демонстрирует, что в хронистике история могла использоваться и как источник легитимационной аргументации (например, при отстаивании городом своей независимости от светского или церковного территориального властителя), и как инструмент для создания идентичности. В обоих случаях, однако, первостепенное значение имела история основания города: именно на ней можно было строить притязания, касавшиеся настоящих и будущих прав и привилегий. Картина прошлого, созданная в этих произведениях, не всегда выдерживает научную историческую критику, однако для граждан именно она была главной.

Наиболее выдающийся пример конструирования легитимирующей повести об основании города дает нам аугсбургская хронистика. Аугсбургский клирик Кюхлин в своей рифмованной хронике135135
  Эта хроника весьма показательна, в противоположность тому впечатлению, которое может произвести ее отсутствие в обзоре: Metzner E. E. Die deutschsprachige chronikalische Geschichtsdichtung im Rahmen der europäischen Entwicklung // Neues Handbuch der Literaturwissenschaft. Bd. 8: Europäisches Spätmittelalter / Hg. W. Erzgräber. Wiesbaden: Akademische Verlagsgesellschaft Athenaion, 1978. S. 622–643.


[Закрыть] поставил этот швабский имперский город в один ряд с многочисленными итальянскими городами, которые тоже возводили свою историю к троянцам. Одновременно это означало притязание на особо высокое достоинство города, основывающееся на его древнем происхождении. Такая модель конструирования прошлого не являлась спецификой городов: аристократические семьи тоже заказывали себе генеалогии, уходившие как можно дальше вглубь веков. В городской хронистике мы видим примеры соединения этой дворянской традиции с бюргерским самосознанием. Сочетание двух различных сословных моделей памяти мы обнаруживаем и у аугсбургского купца и патриция Петера Эгена, заказавшего Кюхлину перевод на немецкий язык хроники, латинский оригинал которой передал клирику художник Йорг Амман – тот, кто в 1433 г. расписал дом Эгена историческими картинами на тему основания Аугсбурга. Около 100 лет спустя художник Йорг Брой Старший расписал готическую ратушу картинами по эскизам, выполненным гуманистом Конрадом Пойтингером. Ни ратуша, ни эскизы до нас не дошли, но мы знаем из письма Пойтингера к императору Максимилиану I, что на фасаде предполагалось изобразить императоров и королей из династии Габсбургов, причем включая испанскую ветвь136136
  Письмо опубликовано в: Wilhelm J. Augsburger Wandmalerei 1368–1530. Künstler, Handwerker und Zunft. Augsburg: Mühlberger, 1983. S. 677.


[Закрыть].

Сигизмунд Майстерлин заявил, что хроника Кюхлина содержит множество ошибок, и представил собственную историю основания Аугсбурга, в которой троянцы не фигурировали: город, по мнению автора, основали на самом деле винделики – племя, жившее в тех местах, причем так давно, что он уже существовал на момент нападения амазонок137137
  SStBA, 2° Cod. Aug. 60, 2. Teil 3. Kapitel.


[Закрыть]. Тем самым утверждалось, что Аугсбург, во-первых, не имеет отношения к бесчестным беженцам-троянцам138138
  SStBA, 2° Cod. Aug. 60, 1. Teil 3. Kapitel.


[Закрыть], а во-вторых – еще старше, чем в версии Кюхлина, то есть даже старше Рима. Хроника Майстерлина имела оглушительный и длительный успех: вплоть до XVIII в. мы встречаем аугсбургские хроники, повторяющие эту версию основания города139139
  См., например, хронику, написанную аугсбургским гравером по меди Андреасом Гуттерманом: SStBA, 4° Cod. S. 19.


[Закрыть]. Это означало прежде всего притязание Аугсбурга на право стоять в одном ряду со славнейшими из городов мира, хотя об античном прошлом и невозможно было рассказать ничего конкретного. Те, кто читали хроники, практически не имели возможности проверять утверждения авторов, поэтому оставалось принимать их на веру, и чем дольше была история рецепции этих текстов, тем более правдоподобной казалась данная версия основания города, освященная вековой хроникальной традицией. Единственным, кто отказался использовать хронику Майстерлина, был патриций Маркус Вельзер, один из поздних гуманистов140140
  Roeck B. Geschichte, Finsternis und Unkultur. Zu Leben und Werk des Markus Welser (1558–1614) // Archiv für Kulturgeschichte. 1990. Bd. 72. S. 115–141.


[Закрыть], тогда как остальные авторы и в его время, и десятилетия спустя по-прежнему доверяли ей полностью.

Сильно отличается от Аугсбурга случай Берна: мы вообще не обнаруживаем никаких следов используемой для легитимации его статусных притязаний повести об основании города, построенной на поисках максимально древних истоков. Здесь закрепилась версия, что город был основан в 1191 г. герцогом Берхтольдом V Церингеном, и такое происхождение рассматривалось, по всей видимости, как достаточно престижное: хронист Юстингер, задавший стандарт для многих других бернских хроник, явно не считал зазорным начать историю города с конца XII столетия, а не с античных времен. Как и в Аугсбурге, другие авторы воспроизводили эту версию вплоть до XVIII в.141141
  Только Людвиг фон Ваттенвиль выдвинул против нее критические возражения: BdB, Mss.h.h. I 65.


[Закрыть]

Анонимный автор, написавший в конце XVIII в. «Достойные памяти рассказы из истории Гельвеции, главным образом и в особенности о возведении, расширении и росте казавшегося с начала небольшим княжеского городишки Берна», указывал в своем панегирике на то, что Церингены были посланы Богом и, в отличие от Ромула, свой замысел основать город они реализовали, никого не убивая. Еще неоднократно на протяжении хроники подчеркивается инициатива и прямое вмешательство Всевышнего не только в основание, но и в дальнейшие судьбы Берна: автор уже не был связан с гуманистической традицией и рассматривал Рим не столько как пример для подражания, сколько как негативный образец, от которого автор отталкивается в построении «своей» модели.

Другой вариант престижной истории основания Берна, не связанной с древностью, мы видим у пастора Иоганна Рудольфа Грунера, который в 1732 г. опубликовал хронику142142
  Gruner J. R. Deliciae Urbis Bernae. Merckhwuerdigkeiten der hochloeblichen Stadt Bern. Aus mehrentheils ungedruckten authentischen Schrifften zusammen getragen. Zürich, 1732.


[Закрыть], где сконструировал родство между Церингенами и Габсбургами, поднимая статус имперского города за счет этой династической связи с императорами Священной Римской империи германской нации.

В зальцбургских хрониках встречается модель, похожая на аугсбургскую: в них основание города приписывалось Цезарю, однако упоминалась и жившая там до прихода римлян местная народность нориков, чем подчеркивалось наличие доримской истории если не у самого города, то у местности, в которой он был построен.

В случае Фройденштадта, основанного, как всем было известно, в XVI в., не было способа сконструировать для города убедительную легенду об античном прошлом, но намек на некую связь с ним все же был сделан в хронике анонимного автора, который не упустил возможности упомянуть о древности соседних с Фройденштадтом городов и о населении, непрерывно обитавшем в Шварцвальде с доисторических времен143143
  WLBS, Cod. hist. 2° 355. Vorrede.


[Закрыть].

В хронистике Тюбингена конкурировали несколько версий его происхождения. Большинство сочинений начинаются XII в., когда этот город основал пфальцграф; в одной хронике важнейшим событием, положившим фактическое начало тюбингенской истории, названо основание августинского монастыря в 1262 г.144144
  Это, впрочем, не собственно городская хроника, а хроника Вюртемберга: WLBS, Cod. hist. 4° 161. Fol. 82r–85r.


[Закрыть], и только в анонимном историческом сочинении XVII в. рассказывается о некоем графе Работоне, якобы служившем императору Титу при завоевании Иерусалима и в благодарность получившем от него около 80 г. земли в районе Тюбингена145145
  WLBS, Cod. hist. 2° 372. Fol. 1v.


[Закрыть]. Судя по малой распространенности этой версии, восторженного приема она не встретила.

И, наконец, в Вайблингене, где в XVII в. была найдена римская надпись, автор городской хроники Вольфганг Цахер получил благодаря этому факту все основания говорить об античных корнях своего города. Но, поскольку расцвет и надрегиональная значимость Вайблингена пришлись на эпоху царствования Штауфенов, хронист посвятил первые триста страниц своего труда истории императоров вообще и этой династии в особенности, а уже только после этого перешел к истории собственно города, которая на таком фоне получила как античное, так и средневековое славное прошлое.

Завершая типологию городских хроник, выстроенную Бенедиктом Мауэром, мы можем констатировать, что она свидетельствует, с одной стороны, о существовании в ряде случаев связи между этими типами и типами городов, в которых данные произведения создавались, но, с другой стороны, разнообразие слишком велико, а подборка кейсов слишком мала, чтобы данную связь можно было считать всеобщей закономерностью. Как и в случае с формированием архитектурной среды ренессансного города, весьма важную роль в создании образов его прошлого играли личные связи и вкусы представителей правящей элиты, куда наряду с патрициями входили и служащие, не принадлежавшие к аристократическим родам, но пользовавшиеся доверием властей и имевшие доступ к архивным документам и текстам ранее написанных хроник. Городские советы зачастую держали исторические сочинения под своим жестким контролем: объяснялось это не только тем фактом, что манускрипты (порой роскошно отделанные, но не всегда) были преподнесены авторами им в дар, но и тем, что таким способом они осуществляли контроль над памятью о прошлом города: это было составной частью технологии власти, опирающейся на arcana imperii – тайны власти. Подобные практики символического обеспечения суверенитета, будь то в камне или на бумаге, весьма существенны для нашего понимания городской жизни и городской коммуникации в раннее Новое время.