Текст книги "Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения"

Г. Шухардт

Гуго Шухардт (Hugo Ernst Mario Schuchardt) (1842–1927) – австрийский лингвист, специалист в области романских, кавказских, баскского, венгерского языков. Выступая против господствующей в лингвистике конца XIX в. концепции родословного древа, согласно которой в ходе развития из общего праиндоевропейского языка выделились различные диалекты, легшие в основу современных языков, Г. Шухардт писал о всеобщем и всеобъемлющем языковом смешении, об обязательном наличии не только языка-матери (праязыка), но и языка-отца – того наречия, которое соприкасалось с языком и влияло на его развитие. Изучение процесса смешения языков ученый считал необходимым проводить там, где это смешение наиболее очевидно, что заставило его обратиться к рассмотрению креольских языков – смешанных языков, возникших на основе искусственных наречий, приспособленных для общения разноязычного населения, но ставших родными для большой части говорящих. По мнению Г. Шухардта, любые изменения в языке неразрывно связаны с его носителем, поэтому в многочисленных статьях ученого, посвященных проблемам языкового смешения, появляются наблюдения над трудностями, с которыми сталкивается человек, вставший перед необходимостью найти общий язык с иноязычными окружающими.

К вопросу о языковом смешении (фрагменты)

// Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – С. 174–184.

До последнего времени язык рассматривался обычно как самостоятельный организм, как субъект, в то время как в действительности он является лишь продуктом деятельности субъекта, представляя собой не что-то готовое и законченное, но вечно развивающееся и во всех своих изменениях зависящее от самого субъекта. <…>

Проблема языкового смешения, тесно связанная с проблемой двуязычия, весьма сложна и запутана и может быть разъяснена лишь на основе психологии. Два языка смешиваются не как две неоднородные жидкости, но как две разные деятельности одного и того же субъекта. Впрочем, заходить так далеко не следует: полностью идентифицировать язык с его субъектом невозможно. <…>

Возможность языкового смешения не знает никаких ограничений; она может привести как к максимальному, так и к минимальному различию между языками. Смешение может иметь место и при постоянном пребывании на одной и той же территории, но только в этом случае оно проявляется весьма интенсивно и осуществляется сложным путем. Но особенно сложным и причудливым становится пересечение линий, если мы от языкового единства перейдем к индивидуальному языку. Всякий индивидуум познает и модифицирует свой язык в общении с другими индивидуумами. Это всестороннее, никогда не прекращающееся языковое смешение препятствует образованию значительных расхождений внутри пребывающих в постоянном общении групп.

Нам остается сделать последний шаг; даже внутри языков, воспринимаемых как нечто вполне однородное, мы также находим смешение: так называемые аналогии возникали на его основе. В нашем мозгу существует целый мир языковых представлений, каждое из которых связано самым различным образом со многими другими. Степень прочности этих связей постоянно меняется, что и вызывает в языке многочисленные и далеко идущие изменения.

Уже из этого беглого наброска (нуждающегося не только в дополнениях, но и в уточнении) можно положительно констатировать, что процессы, вызванные смешением в прямом смысле этого слова, по существу идентичны с многочисленными и чрезвычайно важными процессами, протекающими в языке независимо от смешения. Последние стали предметом интенсивных занятий благодаря усиленному интересу, вызываемому их результатом. Но наблюдение и изучение действующих в языке сил окажутся много доступнее и успешнее, если исходный и конечный пункты их будут относиться к двум различным и замкнутым в самих себе группам явлений. При этом можно будет исходить, с одной стороны, из современной обстановки, с другой – из подлинного языкового единства, из индивидуального языка. <…>

Отсутствие в том или ином пункте слова, обозначающего какой-либо предмет, представляет собой больше трудностей, чем наслаивание слов, когда сходные предметы имеют различные названия. Представим себе, что в пункте А два до некоторой степени сходных между собой растения называются одним и тем же словом, в то время как в пункте А1 для этих растений существуют два различных названия. В результате тот, кто живет в А1 и привык к различным наименованиям этих растений, разговаривая на хорошо известном ему языке А и зная в нем лишь одно название для обоих растений, не решится, пожалуй, обозначить более редкое из этих растений названием того, что встречается чаще; он скажет: «Это не то растение – в А1 его называют так-то; как его называют в А, я не знаю». То же наблюдается и в родном для нас языке, когда мы принуждены отказываться от того или иного наименования, не имея возможности вместе с тем заменить его другим; конечно, я имею в виду здесь не индивидуальные ошибки памяти, но те слова, от которых большинство языкового сообщества отказывается, пусть даже они и будут зарегистрированы в каком-либо словаре. <…>

Чтобы постигнуть образование lingua franca, мы должны oбра-титься к примерам из индивидуального языка; при этом мы еще раз сможем убедиться во власти языка над мыслью. Мы говорим о ком-нибудь, кто не силен в том или ином языке, что он коверкает (ecore; estropie) этот язык, и это порождает в нас представление, что причина этого лежит в самом говорящем. А между тем всякое коверкание исходит в первую очередь от наследственных носителей языка, подобно тому как язык детей определяется языком нянек. Выражаясь образно, не чужестранцы выламывают из прекрасного прочного здания отдельные камни, чтобы построить из них убогие хижины, но сами туземцы доставляют нам камни для данной цели. Никто не оспаривает, что араб, употребляющий глагол mangiаr в значении «есть, кушать», узнал его или непосредственно, или при посредстве других от итальянца; но то, что он употребляет mangiаr также вместо «я ем», «ты ешь», «он ест» и т. д., считают обычно его собственным достижением. Между тем стремление добиться взаимопонимания при помощи простейших вспомогательных средств и прежде всего путем ликвидации многообразия флексий и в том и в другом языке могло быть одинаково сильным с обеих сторон; иначе как бы араб, не сведущий в итальянском языке, додумался до того, чтобы использовать в качестве общего представителя для mangio, manigi, mangia (я ем, ты ешь, он ест) инфинитивную форму mangiar? Лишь хорошо ознакомившись с каким-либо романским языком, он смог бы уловить частоту употребления и функциональную широту романского инфинитива, но и в этом случае он предпочел бы скорее третье лицо единственного числа, поскольку в его собственном языке нет ничего соответствующего этому инфинитиву, и говорил бы, например, не mi voler mangier, но mi voule mi mangia (буквально мне хотеть есть; мне хочет мне ест в смысле «я хочу есть»). Именно европейцу обязан инфинитив своим универсальным применением и тем, что он безраздельно господствует теперь во всех созданных в целях взаимопонимания языках первой и второй степени. <…>

Комментарии

Lingua franca (язык франков) – смешанный язык на основе лексики французского, прованского и итальянского языков, возникший в Средневековье для переговоров арабских и турецких купцов с европейцами. В современной науке термином lingua franca обозначают функциональный тип языка, который используется как средство общения между носителями разных языков в определенных сферах взаимодействия (например, английский как язык обучения и науки).

И.А. Бодуэн де Куртенэ

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (Jan Niecisław Ignacy Baudouin de Courtenay) (1845–1929) – российский и польский языковед, один из самых известных и влиятельных отечественных лингвистов рубежа XIX–XX веков, создатель казанской и петербургской лингвистических школ. В трудах И.А. Бодуэна де Куртенэ выделены основные языковые единицы (фонема и морфема), разграничены статика, динамика и история языковых явлений, описаны основные причины и пути языковых изменений. В многочисленных статьях Бодуэн де Куртенэ настаивал на смешанном характере всех языков и призывал исследовать индивидуальные особенности речи, из которых впоследствии вырастают общеязыковые различия. В автобиографии, написанной для «Критико-биографического словаря» С.А. Венгерова, Бодуэн де Куртенэ утверждал, что «мысль о необходимости пси-хологического объяснения развития языка»[1]1
  Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. – СПб., 1897. – Т. V. – C. 31.


[Закрыть] витала в воздухе и одновременно пришла в голову немецким, русским и польским ученым. Но новизну «общих положений, к которым довели Бодуэна его наблюдения и исследования явлений языка», он видел, в частности, в том, что основой для языковедческих штудий «должна служить не только индивидуальная психология, но и социология»[2]2
  Там же. С. 33.


[Закрыть]. Бодуэна де Куртенэ можно считать основоположником многих новых дисциплин, в том числе «эмбриологии языка» – онтолингвистики. С 1885 г. и на протяжении многих лет ученый вел дневники, наблюдая за речевым развитием своих детей, отмечая в том числе и факты «языкового смешения» в их речи.

И.А. Бодуэн де Куртенэ не был кабинетным ученым. Он не только исследовал «малые языки», но и смело выступал за их права. За брошюру «Национальный и территориальный признак в автономии» (СПб., 1913), расцененную как призыв к мятежу, ученый был арестован, приговорен к двум годам лишения свободы, но после нескольких месяцев, проведенных в Петропавловской крепости, освобожден по настоятельным ходатайствам коллег. В 1918 г. Бодуэн де Куртенэ возвращается на родину, в Польшу, где он продолжает исследования и политические выступления. В 1922 г. 77-летнего ученого даже выдвигали на пост президента Польши от организаций национальных меньшинств.

О смешанном характере всех языков (фрагмент)

// Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. – Т.1. – С. 362–372.

<…> Каждый из нас обязан смотреть собственными глазами. Если же взглянем собственными глазами на вопрос о смешении или несмешении языков, должны будем согласиться, что нет и быть не может ни одного чистого, не смешанного языкового целого.

Смешение есть начало всякой жизни, как физической, так и психической. <…> Смешение замечается уже в развитии языка индивидуального, при усвоении ребенком языковых ассоциаций, необходимых для возникновения самостоятельной индивидуальной языковой жизни. На ребенка влияют окружающие, его родители и другие близкие лица. У каждого из этих лиц есть свой особый язык, отличающийся непременно, хотя бы только в минимальных размерах, от языка других лиц. И вот под влиянием этих разных индивидуальных языков происходит образование нового индивидуального языка, в котором почти всегда в случаях разногласия дано будет предпочтение особенностям, легче усваиваемым и требующим меньшего напряжения.

[Так, например, если в русской или польской семье хотя бы только одно лицо произносит ỹ (ǔ) вместо л (ł) или же заднеязычное («гортанное») p (r) вместо p (r) переднеязычного, у детей этой семьи в большинстве случаев явится наклонность именно к такой же звуковой подстановке: ребенок станет тоже произносить ỹа (йа) вместо ла (ła) и ра (rа) (с p заднеязычным) вместо ра (с p переднеязычным).]

Посредством браков происходит смешение языков семейных, вследствие же столкновения племен и народов – взаимодействие, взаимное влияние и смешение говоров и затем, в более обширных размерах, смешение целых языковых областей и племенных и национальных языков.

Влияние смешения языков проявляется в двух направлениях: с одной стороны, оно вносит в данный язык из чужого языка свойственные ему элементы (запас слов, синтаксические обороты, формы, произношение); с другой же стороны, оно является виновником ослабления степени и силы различаемости, свойственной отдельным частям данного языка. При его содействии происходит гораздо быстрее упрощение и смешение форм, устранение нерациональных различий, действие уподобления одних форм другим (действие «аналогии»), потеря флексивного склонения и замена его сочетанием однообразных форм с предлогами, потеря флексивного спряжения и замена его сложением однообразных форм с представками местоименного происхождения и вообще с разными вспомогательными частицами, потеря морфологически подвижного ударения и т. д.

<…> При столкновении и взаимном влиянии двух языков, смешивающихся «естественным образом», победа остается в отдельных случаях за тем языком, в котором больше простоты и определенности. Переживают более легкие и ясные в своем составе формы, исчезают же более трудные и нерациональные. Итак, если смешиваются два языка, в одном из которых существуют родовые различия, в другом же этих различий не имеется, то всегда в языке, остающемся как результат смешения, произойдет или полное исчезновение, или же по крайней мере ослабление этих родовых различий. Если только в одном из смешивающихся языков имеется член (articulus) или же личные притяжательные суффиксы (т. е. суффиксы, означающие принадлежность предмета или лица известному лицу: «мой», «твой», «его», «ее», «наш», «ваш», «их»), то гораздо более вероятия, что этот «аналитический», или децентралистический, признак привьется языку, являющемуся результатом смешения, нежели наоборот.

То же самое относится и к перевесу двух смежных языков в «борьбе за существование»: победа остается за языком, легче усваиваемым и требующим меньшей затраты энергии, как физиологической, так и психической. Так, например, в местностях, где румыны живут бок о бок с немцами или славянами, языком преобладающим, языком междуплеменного общения является язык румынский; и это понятно, так как язык румынский легче усваивается немцами и славянами, нежели наоборот. Точно так же, вследствие относительной легкости татарского языка в сравнении с языком русским, представляющим гораздо более трудностей, языком междуплеменного общения между крестьянами русского и татарского происхождения в пределах России является обыкновенно язык татарский. Конечно, это имеет место только при так называемом естественном ходе вещей, при отсутствии сознательного вмешательства административных властей и других политических и общественных факторов, прибегающих к разным предохранительным и принудительным мерам.

Комментарии

Аналитический способ — способ выражения грамматических отношений при помощи служебных слов.

Флексивный (флективный) способ – способ образования форм с помощью флексий (окончаний), т. е. морфем, сочетающих в себе несколько значений (например, числа и падежа, лица и числа).

В.А. Богородицкий

Василий Алексеевич Богородицкий (1857–1941) – ученик и последователь И.А. Бодуэна де Куртенэ, один из первых специалистов в области экспериментальной фонетики, исследователь тюркских языков, один из основоположников татарского языкознания, автор работ «Этюды по татарскому и тюркскому языкознанию» (Казань, 1933), «Введение в татарское языковедение в связи с другими тюркскими языками» (Казань, 1934), «О научных задачах татарского языкознания» (Казань, 1934) и др.

Всю долгую жизнь В.А. Богородицкий проработал в Казани, где он преподавал не только в университете, но и в татарской школе, где, ведя тщательные записи, непосредственно наблюдал, как татарские дети осваивают русский язык. Опыт многолетней работы в татарской школе Богородицкий обобщил в книге «О преподавании русской грамматики в татарской школе» (1883), многократно переиздававшейся в Казани. В статьях, посвященных усвоению языка, как первого, так и второго, Богородицкий обращал внимание на важность изучения конкретной ошибки, которая может и приоткрыть завесу над тайнами освоения языка и помочь правильно построить работу по совершенствованию владения речью. Скрупулезный анализ ошибок «инородцев» в русской речи, который высоко оценил И.А. Бодуэн де Куртенэ[3]3
  Бодуэн де Куртенэ И.А. О смешанном характере всех языков (отрывок) // Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. – Т. 1. – С. 372.


[Закрыть], может послужить прекрасным образцом внимательного отношения к языковому материалу.

Неправильности русской речи у чувашей

// Богородицкий В.А. Этюды по татарскому и тюркскому языкознанию. – Казань: Татиздат, 1933. – С. 106–112.

Предлагаемый материал был собран мною в 1890 г. в г. Чебоксарах б<ывшей> Казанской губ<ернии>, а ныне центре Чувашской АССР, путем разговоров с прибывавшими в этот город из окрестных деревень чувашами (особенно в базарные дни). Первая, сравнительно небольшая, часть материала записана лично мною, а вторая, по моей просьбе, М.Ф. Федоровым, учителем Чебоксарского городского училища (переведенным затем в г. Царевококшайск, в советское время получивший название сначала Краснококшайск, а ныне национальное Йошкар-Оло), природным чувашином. Записи сделаны общеупотребительным русским письмом. Вопросы, предлагавшиеся для ответов чувашам, для отличия заключены в скобках. В подстрочных примечаниях я поясняю более типичные особенности речи, а в конце статьи представляю некоторые общие выводы. Лица, ближе знакомые со свойствами чувашского языка, извлекут из предлагаемого материала немало других выводов, например, относительно порядка слов в приводимых фразах и т. п. Область смешанных говоров в СССР представляет пока – можно сказать – непочатый еще угол для исследователя: русская речь татар и татарская в устах русских; русская речь в устах немца и обратно и т. п. Все это ждет исследований. Во время вышеупомянутого моего пребывания в Чебоксарах один чувашин говорил мне, что у них в деревне парни стремятся достигнуть того, чтобы казаться не чувашами, а совершенно русскими как по языку, так и по манерам и костюму, т. е. хотят вполне обрусеть; теперь автономия предоставила широкую возможность чувашской народности к развитию родного чувашского языка и родной культуры.

1. Время-то прошел уж[4]4
  Т. е. Уж прошло время. Чувашский язык, подобно языкам турецко-татарским, не различает родов; потому чувашин, говоря по-русски, вместо трех родовых форм прош. вр. пользуется одною, оказавшеюся для него более типичною, именно формою муж. р. В синтаксическом отношении заслуживает внимания предпочтительное помещение глагола-сказуемого к концу фразы, соответственно порядку слов в чувашском.


[Закрыть].

2. Все (рубашка) смотрит твоя[5]5
  Т. е. Все смотрит твою. Уменьшение разнообразия русских форм: вместо вин. ед. стоит им. ед.


[Закрыть].

3. Севодни пойдём (вместо пойду).

4. [Продаешь?] – Продаём (вместо продаю).

5. Конежно (конечно).

6. Та (да)[6]6
  В начале слова вместо звонких согласных употребляются парные глухие, а внутри слова при звонком соседстве более озвонченные.


[Закрыть].

7. 60 творов.

8. Бøл (вместо был)[7]7
  Буквою ø я обозначил звук, средний между ы и у. Нужно думать, что в чувашском нет гласного ы, а есть в; последний гласный и служит в русской речи чувашина субститутом русского ы. Впрочем, ср. еще транскрипцию слова «мы» (№ 41, 61, 70).


[Закрыть].

9. Металим пришел (с медалью пришел)[8]8
  Окончание – м одно из любимых в русской речи чувашина; при этом форма употребляется обычно без предлога (соответственно агглютинирующему характеру чувашского языка) и без особого внимания к типам склонения. Вообще чувашин применяет не все разнообразие окончаний, как то же явление наблюдается некоторое время у детей при усвоении родного языка. Не трудно составить таблицу тех сравнительно немногих окончаний, которыми пользуется чувашин взамен трудного для него разнообразия.


[Закрыть].

10. На пчельник шиву (т. е. живу) я[9]9
  На вопрос «где?» употреблен предлог, но падежное окончание при соответствующем существительном отсутствует.


[Закрыть].

11. [Давно живешь в Чебоксарах?] – Три день уж.

12. [Куда?] – Базар[10]10
  На вопрос «куда?» не употреблен предлог, а только форма существительного, взятого в падеже наименования.


[Закрыть].

13. Женить (вместо – ся).

14. Нанимаю, ково лошадь есть[11]11
  Пропуск предлога у.


[Закрыть].

15. 70 верст[12]12
  Слышался гласный о^а. Форма употреблена правильно.


[Закрыть].

16. Сил нет.

17. Уясный[13]13
  Т. е. уез(д)ный; вместо сочетания jä субститутом является jа́.


[Закрыть].

18. Помер (по-миру)[14]14
  Нет падежного окончания.


[Закрыть] пришел.

19. Прат[15]15
  Глухой согласный вместо звонкого в начале слова.


[Закрыть] нет; сесьтра[16]16
  Cь (т. е. с’ под влиянием палатальности предшествующего гласного): прогрессивное направление ассимиляции – характерное явление чувашского, равно как и турецко-татарских языков.


[Закрыть] есь.

20. Лет у мине четырнатцьть[17]17
  Пропуск слабого неударяемого гласного в конечном закрытом слоге.


[Закрыть].

21. Кашный (день) ни ходил[18]18
  Т. е. не каждый (народн. кажный) день ходил.


[Закрыть].

22. Деревня наш велик[19]19
  Употребление прилагательного в форме муж. рода при существ. ж. р.


[Закрыть].

23. Дом ни шытал[20]20
  Простой согласный вместо усиленного: ш вместо шш (лрн. считал, т. е. ш’ч’, а народн. шш).


[Закрыть]. – Наш река есь Сугуть. Отсуда тва верст.

24. [Грамоте не учился?] – Учил своя теревня[21]21
  На вопрос «где?» при сущ. ж. р. на – я предлог отсутствует, а само существительное является в форме наименования (ср. № 12). – Вместо глагола на – ся стоит глагол без – ся (ср. № 13).


[Закрыть].

25. [Кто учил?] – Хведерь[22]22
  Субституция звука ф через хв; гармония гласных (е – е) и смягчение конечного согласного (р) под влиянием предшествующего палятального гласного.


[Закрыть] Якичь.

26. [Как зовут твоего отца?] – Спьридон[23]23
  Пропуск слабого неударяемого гласного во втором слоге перед ударением.


[Закрыть], мать – Малане. Отца одеца (т. е. отцова отца)[24]24
  В слове одеца (от слова отец) имеется звонкий согласный вместо глухого в положении между гласными.


[Закрыть] – Малахевей.

27. Хлеб есть маненько местом: который сагон есь, который сагон нет; ямам есь; около лесох[25]25
  – ох вместо – оф.


[Закрыть] тоже маненько есь. – Хлеб не родил (не родился).

28. Хлеб купам (т. е. покупаем).

29. Которы погаты санимаем (у богатых занимаем)[26]26
  Глухие согласные в начале слов взамен соответствующих звонких.


[Закрыть].

30. Это с Управа[27]27
  Употреблен предлог, но существительное без изменения (ср. № 10).


[Закрыть] отавал.

31. Я один; хозяйка умер[28]28
  Прошедшее время употреблено в форме мужского рода вместо женского (ср. № 22).


[Закрыть].

32. Сорок тва творох[29]29
  т– вместо д-; – х вместо – ф.


[Закрыть].

33. Яровой-та, слав пох[30]30
  Отсутствие слабых неударяемых гласных (= слава богу).


[Закрыть], поправляется теперь.

34. [Кто у вас священник?] – Молодой, он недавно пришел.

35. Казань видать надо.

36. Пьрохот тьвидамса-та, пост стал (опоздали).

37. Мы чоша (дашевого)[31]31
  Ср. дёшево.


[Закрыть] тьжидаемса, нет витно.

38. [Хорошо ли живут в Уфимской губернии?] – Хорошо, коворит, писмепускал!

39. [Кого ищешь?] – Тавари́шь.

40. Он са Волгу яхать[32]32
  я вместо jä, в гармонии с следующим гласным.


[Закрыть] хотел-да, вот сато тьжидамса.

41. [Откуда ты?] – Мы̃й стешний.

42. Влес[33]33
  Нет падежного окончания (= в лесу).


[Закрыть] курит (горит)[34]34
  Относительно произношения гласного о в чувашском языке нужно иметь в виду диалектическое различие: «чувашский язык принято делить на два наречия – верховое и низовое; в первом звук о выговаривается довольно чисто, а в последнем он уподобляется звуку у, хотя и не переходит в настоящее густое у» [Добролюбов 1879: 8].


[Закрыть] стал быть[35]35
  = стало быть – непроизнесение слабого неударяемого гласного. См. еще раз под № 78; ср. выше № 33.


[Закрыть].

43. Нитокмошта Казань[36]36
  Нет предлога при собственном имени, на вопрос куда? ср. фразу № 12.


[Закрыть], Чимбирь поедем.

44. Сухом-та лошадем[37]37
  Падежные формы на – м принадлежат к числу употребительнейших в русской речи чувашей.


[Закрыть] нужно ехать, ни скоро.

45. Казят[38]38
  я вместо ä, в гармонии с гласным предшествующего слога.


[Закрыть] не пишет чей, что война будет.

46. Что лошадь смотрил; с Пидерборх[39]39
  д вместо т между гласными; относительно о ср. выше вторую сноску к № 42; при слове есть предлог, но нет падежного окончания (ср. № 30).


[Закрыть] _лхвицарь[40]40
  Начального слабого неударяемого гласного нет; хв– вместо ф-.


[Закрыть] пришел.

47. Что, правда ли, корова ширный[41]41
  Начальное ш вместо соответствующего звонкого согласного; нет согласования прилагательного, которое обычно берется в форме муж. рода независимо от окончания существительного (ср. № 31).


[Закрыть] смотрить будет?

48. [Много ли у вас ребят?] – Ребят наш-та? Девка был – умер[42]42
  Нет различия рода в прош. времени глагола (ср. № 31).


[Закрыть]; брат был – другой[43]43
  Однообразная форма прилаг., именно на – ой (resp. -ый).


[Закрыть] место отдал.

49. [Из какой деревни?] – Мигольской[44]44
  г вместо к между гласными.


[Закрыть].

50. [Как тебя зовут?] – Сёмгой.

51. [Хорошо ли вы живете?] – Петна (бедно).

52. [Есть ли у вас богачи?] – Не снаю, сабыл.

53. [Что стоит пара лаптей?] – Педачек[45]45
  д вместо т между гласными.


[Закрыть].

54. Косить не вышел (не вышли) аше[46]46
  ш вместо шш.


[Закрыть].

55. Сазатка[47]47
  Т. е. задатку, вместо д стоит з, быть может, в силу ассимиляции слогов по начальному их согласному.


[Закрыть] давал рублехка[48]48
  хк вместо фк; и в народных русских говорах это слово встречается в таком произношении, а по наблюдению профессора Селищева – тоже и в данном районе.


[Закрыть] не опманил, так латна[49]49
  Наречие оканчивается на – а неударенное; вероятно, по аналогии к этому, и в случае ударенности окончания таковым является в речи чувашина – а (ср. выше фразу под № 51).


[Закрыть]. Муки продавам кулем.

56. Хлеб шал хозяйской пищем[50]50
  Прилагательное является в своей обычной форме на – ой, а существительное употреблено в одной из наиболее любимых форм (именно с окончанием – м).


[Закрыть] 15 коп.

57. Три дней[51]51
  По образцу таких русских выражений, как 5 дней и пр. Ср. выше фразы под № 7, 32, 15. Встречается данное выражение и без окончания: № 11.


[Закрыть] шал.

58. [Что дорого просишь?] – Дорого не спросим.

59. Они нашу землю взял да[52]52
  Глагол в прош. вр. во множественном числе является в форме ед. ч. (ср. выше № 36, 40, 61), отчасти, быть может, благодаря смешению с союзом да, и частица «да» применяется в форме постпозиции (ср. выше № 36, 40, 61), отчасти, быть может, благодаря смешению союза да и постпозиционной частицы – то.


[Закрыть], сатем вот хлопочем.

60. Опять сечас и назадь обратни приедет.

61. Преже[53]53
  лрн. прежде.


[Закрыть] ладел[54]54
  л– вместо вл-.


[Закрыть] этой землей мы̃й. Теперь Кузьма Курьяняыч хлопотал да, сянат руку приложил.

62. У нас план есь, а оне новый план делал.

63. Оне бают лежать земля. Тягал, тягал да таки пропал наша земля.

64. Ничего, найдет толка.

65. Кого-небудь заденет.

66. Наша земля самый первый сор[55]55
  – р вместо – рт.


[Закрыть].

67. Ладенный[56]56
  л– вместо вл-.


[Закрыть] запись не най[57]57
  н вместо зн.


[Закрыть] куды пошел.

68. План наш руках[58]58
  Падежная форма без предлога.


[Закрыть] ходит.

69. Сколько обытки[59]59
  См. выше сноску к № 42.


[Закрыть] делал себе.

70. По сороки коп. с души платили мы̃й.

71. Сколько скотины, все написал.

72. Синдий[60]60
  Так переиначена фамилия Свенцицкий.


[Закрыть] сказал: хлопочи – говорит, пожай[61]61
  Лрн. поезжай.


[Закрыть] чертежный кенчелярь[62]62
  Нет предлога при выражении на вопрос куда? В вокализме слова кенчелярь можно заметить явление гармонии, именно и в начальном слоге палятальность подобно следующим слогам; ч вместо ц следует приписать народной русской фонетике, откуда слово воспринято в речь чувашина. Относительно передачи звука ц ср. выше фразу под № 46 и ниже под № 73.


[Закрыть].

73. Стад быть дело будет сыснова. Чертежный кенчелярь пошел Казань самое настоящее до конца искать.

В заключение представлю некоторые выводы и соображения по поводу приведенного материала.

В отношении фонетическом чуждыми для чувашина звуками являются русские звуки ы, ф. Согласные ц и ч передаются вообще правильно. В произношении русских слов отражается гармония гласных, причем определяющим гласным русского слова является гласный ударяемый, как наиболее характерный, и с ним гармонируют даже гласные предшествующих слогов (ср. кенчелярь), хотя в иных случаях определяющим является начальный слог (казят). Прогрессивное направление ассимиляций согласных, столь характерное для турецко-татарских языков, можно видеть в смягчающем влиянии палятального гласного на следующий согласный (Хведерь). Такому направлению ассимиляции соответствует и та особенность в чувашской фонетике фразы, что начальный согласный в слове находится в зависимости от конца предшествующего слова (вообще наиболее варьирует первый согласный суффиксального и, во фразе, корневого слога в противоположность арио-европейской фонетике)[63]63
  Ср. в цитированной выше книге Добролюбова, стр. 10 (по поводу чувашского аффикса за [Добролюбов 1879: 10]), (по поводу аффикса сам [Добролюбов 1879: 13]) и в особенности [Добролюбов 1879: 11]: гу¨берниньчэ: корень куберня – губерния; г вместо к после н в окончании Хозан. Ср. на той же странице: «борнызе: не порнысе потому, что в первом случае предшествующее слово окончивается на р, который (так же, как л, м, и) смягчает [точнее – озвончает] следующие за ним парные согласные звуки; а в последнем случае твердый [точнее – глухой] звук с (порнысь), как очутившийся между гласными, перешел в мягкий [точнее – звонкий] з.


[Закрыть]. Подобным способом изменения звука в фразе можно объяснить в некоторых случаях колебание между начальными глухими и звонкими согласными в одном и том же слове, напр. в частице да, ср., напр., 36 и 40. Нужно еще указать на частый пропуск слабых неударяемых гласных (ср. аналогичные случаи в детской речи) и на упрощение некоторых согласных групп.

В отношении морфологическом нужно иметь в виду иной морфологический строй чувашского языка – агглютинирующий; в связи с этим нужно поставить частый пропуск предлогов при падежных формах. Затем чувашский язык представляет однообразие флексии, и чувашину трудно усвоить разнообразие окончаний одной и той же формы в русском языке; потому-то в устах чувашина русская морфология является в сильно сокращенном виде (ср. аналогичное явление в детской речи): особенную употребительность в склонении существительных получают окончания; более характерные, напр., -ов и – м; особенно последнее окончание фигурирует на месте целого ряда разных форм. Встречаются и некоторые другие окончания, особенно в типичных сочетаниях, напр., дней при числительных, и даже «три дней». Прилагательное обычно является с неизменным окончанием – ий или – ой без соблюдения родов, которых не различает чувашский язык. То же и в форме прош. времени глагола.

В отношении лексическом обращает внимание неправильное употребление некоторых слов, например, пришел вместо прибыл (№ 34, 46); сюда же относится и странное употребление слова заденет (вероятно, вместо застанет, № 65).

В синтаксическом отношении обращает внимание склонность к помещению глагола в форме Verbi finiti, равно как и неопределенного наклонения, к концу фразы. Эта черта объясняется особенностями словорасположения в чувашском языке[64]64
  Ср. дословный русский перевод чувашского текста в цитированной выше книге Добролюбова [Добролюбов 1879: 28].


[Закрыть].

Вообще говоря, русская речь чувашей отражает, с одной стороны, особенности их природного языка, а с другой стороны – особенности местного русского говора. Из приведенных примеров можно заключить, что в местном простонародном русском говоре Чебоксарского района гласному о соответствуют в разных неударяемых положениях следующие рефлексы: ъ | о | ò | о (ъ) а; напр., тьжидамеа, пьрохот (№ 36), латна (№ 55); ср. еще четырнатцьть (№ 20). Что касается говора самого города Чебоксар, то коренное его население тоже окает. Приведу еще перечень других слов, могущих (если сделать в них надлежащие поправки или субституции) служить для характеристики в том или ином отношении простонародного русского говора чебоксарского района: топерь (№ 33, 61), маненько (№ 27), преже (№ 61), конежно (№ 5), кашный (№ 21), шытал (№ 23), äше (№ 54), пожай (№ 72), есъ (№ 27), оке (№ 12), купам (№ 28), тжидамса || тжидаемса (№ 36, 37, 40), смотрить (№ 47), смотрил (№ 46), кенчелярь (№ 72), бают (№ 63), нитокмошта (№ 43).

Литература

Добролюбов А.И. Ознакомление с фонетикой и формами чувашского языка посредством разбора и перевода оригинальных чувашских статей /Под ред. Н.И. Золотницкого. – Казань, 1879.

Комментарии

Агглютинирующие (агглютинативные) языки – языки, преобладающим типом словоизменения в которых является агглютинация, т. е. выражение грамматических значений с помощью стандартных и однозначных приставок и суффиксов.

Неопределенное наклонение — глагол в форме инфинитива.

Палятальный (палатальный) гласный – гласный переднего ряда (например, [э], [и]), вызывающий смягчение (палатализацию) предшествующего согласного.

Слабый гласный — безударный редуцированный гласный звук.

Турецкие языки — устаревшее название тюркских языков, широко распространенных в Азии и Восточной Европе (казахского, азербайджанского, татарского, турецкого и др.).

Verbi finiti — глагол в личной (спрягаемой) форме.