Текст книги "Родитель «дубль три»"

Комбат Найтов
Родитель «дубль три»

© Комбат Найтов, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Полк еще заправлялся и переснаряжался, когда вернулись пятеро «утят», посланных собрать «трофеи» к месту боя. Из трофеев больше всего Петра интересовали списки частот, сами приемопередающие станции, планшеты и карты. Остальное его мало занимало. Звено управления грешило тем, что обменивало на что-нибудь более ценное, например, спиртное, имущество бывших асов, их оружие и кресты. Ребята повадились крепить их на борта своих ЛаГГов. На этот раз «утята» просто ломились от трофеев. На Ленфронте пространства было немного, все больше неудобица, даже У-2 не посадить, или приходилось добывать все это из вторых рук, так как пехота успевала первой. Петру сначала подарили французский коньяк, который его совершенно не интересовал, а потом передали все планшеты. Едва глянув на них, он забросил все это в машину и выехал в соседний Обнинск. Один планшет передал Соколовскому, второй Корнееву, а затем постучался в кабинет начальника особого отдела.

– Разрешите войти, товарищ комиссар?

– А, крестничек. Если благодарить, то не трать ни мое, ни свое время. Не до сантиментов.

– Нет, товарищ комиссар, это попутно, главное – вот, – он протянул планшет.

– Где взял?

– Посылал за подтверждениями «утят» из звена управления. Это карты шести ведущих «девяток» немцев из StG3. Их маршрут и задание. Мы считали, что они идут на Бабынино и Калугу, а они шли на Малоярославец и Обнинск. С конкретным заданием. Не знаю, как у соседей, а здешние места они прекрасно знают.

– Начштаба в курсе?

– Передал такую же и полковнику Корнееву. Я их попросил пока радиостанции не трогать. Немцам важно сейчас сорвать управление фронтами. Они повторят попытку. А мы – готовы, товарищ комиссар. Разрешите идти.

– Да-да. Не зря я перерыв объявил и дело закрыл. Такое «спасибо» принимается, капитан.

К сожалению, немцам повезло, генерал Жуков отменил распоряжение Соколовского, штабы обоих фронтов переехали во Власиху, Одинцовского района, а полк был послан в район города Белый, одновременно на разведку и на штурмовку. Перед самым возвращением дали команду следовать к железнодорожной станции Ожигово. Все недоумевали, почему нас выгнали с такого удобного аэродрома. Кстати, там была и приличная горка для РЛС. Но в армии рассуждать позволено немногим. По-прежнему в основном летаем на штурмовку, прикрывая действия «группы генерала Болдина» в составе двух стрелковых дивизий и четырех танковых бригад. До места их наступления было 214 километров. Полк был вынужден разделиться на две ударные группы, иначе не успевали. Удобнее было бы действовать из Ржева, но нас никто туда не переводил. На этом направлении действовало три немецких танковых дивизии: 1-я, 7-я и 6-я. Максимальную опасность представляла именно 1-я дивизия, потому что она не попала под удар «группы» и сама нанесла удар с правого фланга контратакующих войск, взяв 3 октября город Белый, и двинулась лесными дорогами окружать войска Болдина и перерезать ему поставки топлива. Полк поймал дивизию на марше и выполнил за два дня 21 БШУ, запечатав наглухо дорогу у села Владимирское. «Возили» по восемь РОФС-132 и по две «сотки». На новых, сразу после приемки с завода, машинах – по две 250-килограммовки. Затем Болдин подтянул туда 10-й гвардейский минометный полк и накрыл скопление немцев на дороге «Катюшами». Увы, в составе бригад было 150 танков, из них 9 – Т-34, 13 – КВ-1 и КВ-2, остальное – БТ-7 и Т-26. Окружить мы их не дали, но пробить поток немецких танков двух дивизий группа Болдина не смогла. 32-я армия Резервного фронта, стоявшая на рубежах от Мосолова до Дорогобуша в составе второго эшелона, состояла из дивизий народного ополчения Москвы. Командовал ею генерал-майор Вишневский. Фронт армии был растянут на 60 километров. По 12 километров на дивизию. Рубежом была река Днепр. Только это еще не тот Днепр, через который не каждая птица перелетит. Это – верховья великой реки, изобилующее бродами. Задержка у Холм-Жирковского была неприятна Готу, но не смертельна, тем более что 40-й танковый корпус после взятия Юхнова повернул на северо-запад и подошел к Вязьме, за два дня преодолев 75 километров по тылам наших армий. И никто Гёпнера не побеспокоил, прошел, как на параде. Ввязываться в бои с 33-й и 43-й армиями он не стал.

Двумя днями ранее 4-я танковая бригада под Орлом, действуя под прикрытием авиации генерала Кравченко и из засад, смогла нанести значительный урон танковой группе Гудериана и заставила его маневрировать силами и средствами. В результате Брянскому фронту удалось вывести свои армии из образовавшихся мешков.

Из-за «центрального подчинения» каждый вечер приходилось ездить в штаб фронта со сводками и заявками на снабжение. Пользоваться самолетом командование запрещало, чтобы не вскрывать новое расположение штаба фронта. За эти несколько дней полк потерял 12 самолетов, четыре летчика пропали без вести. Их сбили над Владимирским. Пока никаких вестей о них нет. Шесть машин ремонтируются. Две пришлось сжечь на вынужденных посадках, летчиков сумели вывезти на У-2. Больше полутора часов Петр добирался до Власихи. И не поспать, постоянные проверки документов. Въезд-выезд в каждом населенном пункте контролируется. Корнеева и начштаба на месте не было, приказали их дождаться. Как назло, попался на глаза Жукову, который вошел в комнату оперативного отдела с двумя командирами-танкистами.

– Ага, а вот он, лично, обеспечит вас связью и поддержкой. Начштаба нет? Плохо. К столу, товарищи. Бригадам выдвинуться на рубеж Колесники – Мальцево. Там действуют стрелковый и артиллерийский полки 126-й стрелковой дивизии. Задача бригад: уничтожить разрозненные силы противника, действующие восточнее-северо-восточнее Вязьмы. В дальнейшем идти на соединение с 16-й и 19-й армиями группы генерала Лукина. 13-му ОРАП – прикрыть действия бригад в этом направлении. Обеспечить их разведданными и связью с частями группы Лукина.

– Тащ генерал, разрешите аэродром сменить. У меня «Наяда» ничего дальше пятидесяти километров не видит. Местность низменная. Приличная высотка 221,8 есть в районе станции Кубинка. Рядом – хорошая площадка.

– Что ты ко мне пристаешь со своими просьбами? Тебе задачу поставили?

– Я ж не в тыл прошусь.

– Где это?

– Вот.

– А ты?

– Здесь.

– И что тебе дадут эти двадцать километров?

– Место под локатор.

– Если до утра не перебазируешься, то запрещаю.

– У меня все готово, нет только приказа.

– Ладно, будет тебе приказ. Все, товарищи. Приступайте к выполнению задачи.

Все откозыряли и, кавалеристы хреновы, собрались усесться в машины и рвануть выполнять распоряжение.

– Одну минуту, товарищи полковники.

– В чем дело?

– Вы так и собираетесь уехать? Вы обстановку знаете? Там, куда вас послали, никаких штабов нет. Это – практически десант, танковый. Так что: все свое вожу с собой. Предлагаю вернуться и подать заявки на топливо, боеприпасы и продовольствие, а то через сутки встанете и будете жечь машины.

– Но там же дивизия…

– Дивизия там действительно была, вчера. Есть ли она сейчас – этого никто не знает. Так что ждем Соколовского, а я сейчас своих наводчиков в Можайск отправлю. Вы в Можайске выгружаетесь? И включены в состав 16-й армии? Вот карта на пятое и на вчера. 16-я армия под Ярцево. Так что дождаться Соколовского рекомендую. Кстати, вон он приехал. Тащ генерал!

– А, Петр, вовремя, тут задание для тебя есть.

– Так меня озадачили.

– Кто?

– Комфронта.

– Где он?

– В оперативном, вместе с Рокоссовским, командующим шестнадцатой.

– Да, не вовремя ты подъехал… – сменил мнение начштаба.

– Как приказывали, строго по часам.

– Да носом должен чуять, когда в курилку уйти требуется.

– Не срослось, полковник Львов задержал с заявками.

– Да, ладно, чё уж там. Вязьма?

– Так точно! Мне семерых летчиков-ночников требуется подкинуть, тащ генерал. Четверо сбиты, где находятся – непонятно. Двоих на «утят», ранения, одного снимать требуется с вылетов.

– Что так?

– Выспаться ему надо и оклематься. Двести сорок пробоин привез, и ни в одном глазу. Нервяк пошел. Пусть отдохнет, нервы у всех не железные. Машины получаем, а летчиков – нет.

– Хорошо, постараюсь дать людей. С тебя – облет и фотографирование района фронта. Как хочешь, так и крутись.

– Есть. Тут, Василий Данилович, объяснить командирам требуется, что такое Вязьма и с чем ее закусывать придется.

– Пройдемте к секретчикам, товарищи командиры, там переговорить сможем. То, что называется: все не так просто, как хотелось бы. Есть нюансы.

Соколовский подробно рассказал и показал на карте то, что ему известно о противнике, указал места складов боепитания. Выделил два батальона пехоты в качестве прикрытия. Передал в 126-ю приказ пробиваться к Минскому шоссе, соединяться с танкистами и держать связь с 13-м ГвОРАП.

– Петр, какими средствами можешь усилить группу?

– Две радиостанции РСБ-А, два взвода охраны с тяжелыми пулеметами, они, правда, авиационные, но стреляют, станки им приспособили. Шесть командных радиостанций непосредственного наведения. Две автомашины с зарядниками для аккумуляторов, топливом, боеприпасами и продовольствием. К сожалению, больше ничего нет. Да, радиостанции – немецкие, но переделанные под наши частоты. Нужна серьезная бумага, тащ генерал, иначе радистов могут расстрелять.

– Зайдете к Лаврентию Фомичу с этой запиской, получите у него. – Он черканул несколько строк на листочке. Затем дал возможность Петру позвонить в полк. Пожал всем руки и вышел.

Полковник Калихович и подполковник Дружинин вышли на крыльцо, закурили, а потом Калихович спросил Петра:

– А самолеты-то у тебя есть, капитан? И что означает ГвОРАП?

– Пока есть, вот еще что, как только развернетесь на месте, подберите площадки для связных самолетов. Их у меня шесть, как раз на каждый ваш батальон. И не забывайте моих наводчиков, вся связь пусть идет через них. У вас самих связи практически нет. До штаба фронта будет 130 километров и более.

– Ты про самолеты не сказал.

– Шестьдесят машин наберу.

– Во врет, столько мы только на парадах видели. От Белоруссии пятимся, а воздухе одни немцы, – сказал Дружинин.

– Не заводись, Афанасий. А что форма такая странная?

– Гвардейский отдельный полк ВМФ.

– А-а-а, поссыте на грудь и качните лампочку, без моря жить не могу. Ладно, капитан, не обижайся. Поехали.

Все испытывали огромное недоверие к авиации. Во-первых, толку от нее на поле боя не видели, во-вторых, более чем странное ее использование в сухопутных войсках не прибавляло уверенности наземникам в своем прикрытии. Прилетят, пожужжат без толку, а при появлении немцев их уже нет.

РЛС и БАО сворачивались. Часть людей уже выехали на новое место дислокации. Первый вылет будем производить отсюда, из Ожигово. РЛС уже две, поэтому будем подбирать второй другое место позже. Передав в ГШФ сведения и о смене места, Петр пристроился поспать прямо в штабе. Это стало уже привычкой, может быть вредной. До утра было почти пять часов сна.

Бригады выдвигались двумя колоннами: одна следовала старо-минской дорогой, вторая шла по новому шоссе. К утру 6 октября они сосредоточились на рубежах деревень Кузнечики – Зубково, в 15 километрах от Гжатска. Сначала Петр озаботился разведкой, ибо Соколовский этого требовал, да и обстановка тоже. В первую очередь интересовал правый фланг. Разведку провели одновременно со штурмовкой колонн 6-й танковой дивизии немцев. За ночь они сильно продвинулись вперед, что было необычно. Немцы ночью обычно не передвигаются. Она практически не попала под удары «группы Болдина», действовала в центре танкового клина, имея справа и слева сильных соседей: 1-ю и 7-ю танковые дивизии. Еще вечером она была в районе села Верховье-Малышкино на берегах Вопи. Утром Петр их обнаружил в районе Днепра. Нанесли удар по мосту у Казанирова, но справа – брод, и вряд ли он минирован. Не захватив Канютино, «группа Болдина» отошла в Вадинские и Калыгинские леса. Увлекаться штурмовкой не стали, прошли к мостам через Вопь. Это сейчас важнее. Их там шесть. Вчера их бомбили, но уже восстановлены, куча зениток, море автомобилей и солдат. Там же провели и первый за день воздушный бой с четверкой Ме-109ф, не совсем стандартно окрашенных. У них не было зеленого камуфляжа, серый с темными пятнами, полностью окрашены в желтый цвет капот и рули направления. На капоте – черный туз пик в белом ромбе. Два из них сильно поддымливали даже на прямом полете, видимо двигатели уже дышали на ладан. Насколько я припоминаю, 53-ю эскадру должны были отправить во Францию, так как на начало октября она потеряла 70 процентов первоначальной техники. Из 170 машин безвозвратные потери составили: 55 самолетов уничтожено, 41 тяжело повреждены, 23 повреждены в меньшей степени. Ввязываться в бой они не пожелали, висели в стороне на большой высоте, ждали, что кого-нибудь из наших подобьют их зенитчики. Спускаться с высоты начали только тогда, когда за несколькими машинами появились дымные хвосты. А «дымы» были искусственного происхождения: летчики при горизонтальном полете затяжеляли винты и переводили настройку всасывающего коллектора в положение «один». Получалась очень богатая смесь, и знатный такой дымище из коллекторов. На этом их и купили. Уйти наверх, после срыва атаки, «мессера» не смогли. Им в хвосты вцепились ребята из второй эскадрильи и приземлили их. Как долго будут доводить нагнетатель – это «загадка номер один». Всем хороша машина, кроме высотности. Задыхается на высоте свыше 7,5 километра. И место есть для нагнетателя, только его сразу надо делать свободным, а его приводным городят. Одно хорошо: немцев мы научили нас бояться.

Начальник разведотдела фронта уже сидел в штабе полка, когда приземлились вторая и четвертая эскадрильи. Обещание начштабу мы выполняли, привезли снимки справа от Вязьмы. Установили связь со 126-й дивизией. Полковник Бедин передал, что никакого приказания ночью от командования не получал, хотя разговор был при мне. Его полки находятся севернее, ведут бои в районе Починка-Глушково, отбивая атаки немцев на Ржев с юга. У Глушково немцы ужу на левом, восточном, берегу Днепра. Немцам от Казаринова до Вязьмы остается пройти 55 километров. А 18-я и 19-я бригады бункеруются после марша в 77 километрах от нее, практически без поддержки пехотой. Корнеев тут же разложил «Кристалл», зашифровал донесение и отправил его во Власиху.

В воздухе находились 1-я и 3-я эскадрильи, которые передали, что вынуждены изменить задание: юго-юго-восточнее Вязьмы обнаружена большая колонна легкой бронетехники и мотоциклов. Захвачена станция Тимкино, перерезана дорога на Калугу. Противник в 45 километрах от Вязьмы и пятидесяти от Гжатска. Приступили к штурмовке. Корнеев передал и это сообщение. Тут же звонок из штаба фронта. На проводе Жуков, который выговорил Петру все, что он о нем нелицеприятное думает. Что панику капитан сеет. А в районе Ельни появились отметки групповой цели. Вторая и четвертая эскадрильи пошли на взлет без РС и бомб. Надо прикрыть «нечетных». Петр сам повел группу из 30 машин. Немцы попытались за счет разновысотного построения сорвать штурмовку колонны и растянуть полк, но это проходит только с «карасями». Предупрежденные «Крамболом», «нечетные» эскадрильи были всего на треть укомплектованы сержантским составом, который уже успел понюхать пороху и имел какой-никакой опыт следования за своими ведущими. Плюс подходило усиление, заранее набравшее нужную высоту и скорость. Алексей Звягин уже собрал обе эскадрильи и подскочил на 3000 метров. Немцев около двадцати, меньше, чем наших, но он рисковать не хочет, и показывает немцам хвост, отходя в сторону Москвы, навстречу Петру. Сам Петр на шести тысячах, а две эскадрильи идут много ниже и чуть «отстают». Бой только начинается, и неизвестно, какие сюрпризы подготовили немцы. Пока оттянем их в сторону нашего аэродрома. Алексей прибавил и плавным разворотом начал уходить влево, давая немцам возможность сблизиться, а заодно подставить их хвосты под удар «четных». Сам он пока не различал своих на горизонте, но Петр подсказал дистанцию. Немцы «клюнули» и пошли на «карусель». Четверка «верхних» начала атаку на встречном курсе, остальные заходят в хвост. Первыми открыли огонь самолеты второй эскадрильи, атаковавшие немцев снизу 3/2. А Петр и Тарас в составе четверки прикрытия отбили атаку «верхних» немцев и закрутились с ними на вертикалях. У немцев – смешанный состав: часть машин имели «пустельгу» на капотах, вторая часть, более многочисленная, имела номера на капотах и маленькую эмблему перед кабиной. Коричневый крест на белом фоне. Окрашены машины были примерно одинаково, у «номерных» капот в желтый цвет окрашен только внизу. Только для зенитчиков. Поняв, что их подловили, немцы заорали про подмогу, но четыре «глушилки» работали на трех их каналах, одном общем и двух резервных. Но внизу, в проштурмованной колонне, был их наблюдатель, забить которого не удалось. Он поднял с трех сторон еще истребители противника: от Сещи, Шаболовки и Стабны пошли еще групповые цели, но им лететь сюда 20 минут. А на каждого из присутствующих немцев приходилось уже четыре наших. Через три минуты бой был закончен. Звягин повел домой две эскадрильи, а Петр повел «своих» на перехват группы, идущей от Стабны, но через пять минут обе эскадрильи снизились и произвели обстрел еще одной большой колонны, большую часть которой составляли танки, на дороге от Теплушки к Красному Холму. Сняли и отвернули назад. Эти данные были важнее, чем несколько сбитых самолетов противника.

Дома оказалось не все так хорошо, как хотелось бы. На СКП присутствует «командующий авиацией фронта» генерал-майор Мичугин, со товарищи из НКВД. Задержан «до выяснения» замкомандира полка Звягин, Петру тоже предложили сдать оружие. Полковник Корнеев еще здесь, поэтому Петр с ходу перешел в наступление:

– Если «ваши» войска – это войска СС, то на хрен вы нашу форму нацепили? Вылет согласован с начштаба Соколовским, и я имею важнейшие сведения: к Красному Холму идет огромная колонна танков, более трехсот штук. Ей осталось километров тридцать до Вязьмы. Пленки сейчас принесут. Можете радоваться: ваши вот-вот будут в Вязьме. Ну, а пока это наша территория, то я приказываю вам сдать оружие.

«Маузер» неуловимым движением уже был у живота и недвусмысленно смотрел на присутствующих расходившихся начальников.

– Петя, опусти ствол, и ты, Федор Георгиевич, до греха не доводи, люди только из боя вышли. Они же не на словах говорят, они снимки привезли. А панике 13-й гвардейский полк не поддается, – тихо проговорил Тарас Федотович.

– Отпустите майора Звягина и верните ему оружие. Леша, пока я здесь вожусь, готовь полк к БШУ. И в темпе!

Злобное молчание тянулось двенадцать минут, когда принесли снимки группы Звягина. Черный «щит» с уложенной набок буквой «Цет», бьющие счетверенные «эрликоны», танки, «блитцы» и «бюсинги» с «мерседесами», «гробики» бронетранспортеров. В общем, полный набор. Вновь застучал аппарат Корнеева, доставляя сведения теперь уже в два адреса: в Генштаб, то есть в Ставку, которая послала Мичугина «разобраться с паникерами», и в штаб фронта, Соколовскому. Мичугин засуетился, начал звонить куда-то, в общем, через сорок минут в воздухе было три полка: 120-й ИАП, 321-й БАП и 13-й ГвОРАП. Первый имел на вооружении Пе-3 и относился к ПВО столицы, а 321-й на Пе-2, только что перелетел из Сторожилово, из ЗАПа. Лететь в такой компании: больше 150 машин в воздухе, значительно веселее, но вот когда 1-я эскадрилья 120-го полка не перестраиваясь, залпом, вывалила с горизонтального полета все бомбы, как будто бы бомбит площадную цель, а не колонну, то у Петра аж зубы свело.

– Вам девок только гладить! Глубже надо, глубже! Отставить заход! Делай, как я!

Он пересек курс ведущей девятки 321-го полка и занял место лидера.

– Делай, как я! Строй – колонна, дистанция – 50. За мной! Юра! Саша! Возьмите остальных!

«Пешки» неуверенно закачали крыльями, но их ведущий повернул за Петром, и остальные восемь машин начали перестраиваться в колонну.

– Целится не штурман, летчик! Следить за креном, укладывать колонну на вертикаль. Прицел – три. Ветер справа, прицел – влево два щелчка.

– Я – «Захар». Исполнять! – голос их ведущего.

– Отворот по месту, моему месту! Крен – 90, на себя и ногу в пол, угол пикирования – 70. Взяли в прицел, выровнялись и РЕШЕТКИ! Прямо не ходить, скользить вправо-влево, собьют к чертовой бабушке. Сброс – 500–1000 метров. И автомат. Мотогондолы не открывать, их с горизонтали. Внимание! Подхожу к месту. Всем следить за крылом, винтом и скоростью. Начали!

Его «ГэГэ» повалился на крыло, наклонил нос, выровнялся по крену и отдал щитки. Левая рука подбирала шаг и обороты. Ноги и руки задавали угол скольжения, уклоняясь от несущихся навстречу шаров трассеров. На очередном проходе носа через колонну Петр дал обратную ногу, нос замер на цели, машина несколькими легкими движениями дослана в нужную точку, сброс левой, парируется увод правой ногой. Чуть на себя, сброс правой бомбы, щелчок тумблером «носка», и ручку на себя, убирая щиток в ноль. Потемнело в глазах, выждав пару секунд, Петр отдал ручку, зрение восстановилось, угол пикирования порядка 5 градусов, пошли по одной ракеты, между пусками затворы трех пушек начали поглощать унитары и выплевывать из себя снаряды, уделяя особое внимание «ганомагам» с «эрликонами». Восьмая ракета, ручку на себя, крен и вираж вправо. Он отработал. Обороты и в набор. Оглянулся и увидел, как последний из «его» девятки свалился на крыло и пошел к земле. Бомберы «встали на вертушку», Лешка повел куда-то в сторону две восьмерки ЛаГГов. Где-то подходит противник.

– «Пешки»! Работать самостоятельно, у нас работа, не волнуйтесь! Прикроем.

– «Тринадцать», я – «Захар» – понял. Работаем.

Они вышли из пикирования раньше, на полутора тысячах, и сейчас уходили вверх для разворота и новой атаки. Тарас появился чуть справа и выше, обозначив себя. Тоже без ракет и бомб. Пара к бою готова, но противника нет. Полк связал его боем в стороне от объекта атаки. Петр постоянно кренится, чтобы не пропустить низом «мессера». А вот и они! Атака сверху в ¼, ведущий сбит, Тарас обстрелял ведомого, были попадания, «мессер» запарил движком. Им не до него, идут в набор, внимательно осматривая окрестности. Растянувшиеся «бомберы» – самый лакомый кусок для истребителей. Но пока чисто, «пешки» закончили работу и собираются. У них всего пять – шесть бомб, до восьми. Для более мелких бомб сегодня целей нет. Пе-3 давно отработали. Ходят кругами, тоже прикрывают 321-й. Подошел на большой скорости Алексей с ребятами, на капотах черные следы работы пушек и пулеметов. Они встали на вираж, и полк собрался. «Селфи» на память, для отчета, и домой. Колонна расползлась. Битых машин и танков довольно много, небестолковый налет, давно бы так.

А вот на следующий вылет ушли без одной эскадрильи: они заправлялись с армейского склада, прислали бензовозки оттуда. И взлететь не смогли. Еще на прогреве начали пропускать движки. Петр тоже не полетел, остался разбираться. Сняли свечи, а в зазорах – свинец. Вся эскадрилья заправилась с двух машин ТЗ, в обоих бешеное содержание свинца в бензине. Не всем нравится то, что авиация залетала. Полк, без второй эскадрильи, сопроводил в Вязьму новую бригаду, в которой практически не было легких танков: 24 КВ-1, пять КВ-2, 30 Т-34 и два Т-26. Они усилили 18-ю и 19-ю танковые бригады, оседлавшие подходы к городу. Еще бы мозгов хватило не атаковать на встречном, а действовать из засад. В город вошла 4-я ДНО. Она была вооружена винтовками «Лебель», 8-мм, и пулеметами «Гочкис», под тот же калибр. Выдали это дерьмо со складов и по сорок патронов к винтовкам, и по двести к пулеметам. Судя по всему, армии оставили арьергарды и отходят к Вязьме. Официально объявили о централизации командования авиацией города. Командовать парадом будет не Петр, а генерал-лейтенант Жигарев. Лучше от этого не стало. Вместо вылетов группами по 32 машины, пришло распоряжение использовать не более двух звеньев по три самолета. Потребовали сократить расход топлива, в связи с объявленным осадным положением. Слава богу, что в Москву вернулся Жаворонков, с его и Соколовского помощью решили проблему с топливом и подчинением. Но шесть вылетов на барражирование «успели» сделать. Подбирали для этого наиболее слетанные пары, которые вели «свободную охоту». И не в составе звена, а именно парами, под тщательным наблюдением с земли. Благо что немцы были озабочены по самое не хочу, справа и слева от Вязьмы. Как только стемнело, Петр понесся в штаб фронта, хотя его «часы» были после 24.00. Ведь пришел категорический запрет на использование самолетов ПВО Москвы для вылетов к линии фронта. То есть якобы «приданный» 120-й полк забирали. Толку от них не сильно много: бомболюк у них занят топливом и АФАром, тормозных решеток нет, но как штурмовики они вполне годятся, и устойчивее к зенитному огню. 321-й полк, совершив всего два вылета в район Вязьмы, был переключен на Юхнов и Сухиничи. Ставка по-прежнему считала, что главное направление удара – это Тула. Угрозы с западного направления она не усматривала. Куда девались их снимки массы танков в штабах – оставалось загадкой.

В первую очередь посетил начальника особого отдела. Дело в том, что двух водителей ТЗ с некачественным топливом мгновенно осудили и расстреляли перед строем полка. Причем не перед строем своего полка, а перед 13-м. Как будто бы они хоть каким-то боком к нему относились. Летчики, естественно, забурчали, и совершенно верно. Во-вторых, не могли они добавить в бензин ничего. Эта присадка – импортная, не могли водители ее достать нигде, кроме самой нефтебазы. А так, их хлопнули, а проблема осталась. Глубже рыть требуется. Угроза – серьезнейшая. Здесь они «переборщили», выделяться свинец начал на земле, если уменьшить количество присадки, то двигатели будут отказывать в полете.

– Я уже в курсе событий, – заявил комиссар 3-го ранга Цанава. – Следователь и члены трибунала сейчас отвечают на некоторые неудобные вопросы. И вообще, аккуратнее действуй, капитан. Данные перехвата говорят, что немцы озаботились твоим полком и «неизвестными радиостанциями» у Кубинки.

– У меня охранение никакое, товарищ комиссар. Большего ничего не могу сделать, роту охраны сократили вдвое.

– Кто и когда?

– Позавчера, БАО ведь нам не принадлежит, он – приданный, мне не отследить.

– Вот что, выходи на «своих» в ГШФ и требуй собственный БАО. Можешь сослаться на мой приказ по фронту. Укажи сразу: исполнить 08.10.41 к 07.30 и доложить. Иначе греха не оберемся. Вот еще, из Крекшино докладывают, что в течение двух суток к ним вышло трое, без документов, в странной форме, представились капитаном Марущенковым, старшим лейтенантом Хворостовым и сержантом Андрейченко из 13-го полка.

– Фу, нашлись! Там еще старшина Димов был сбит.

– Увы, двое из них говорят, что похоронили его в Рябиковском лесу, принесли его пистолет и письма. Спуститься с дерева не смог из-за ранения, умер от ран. Хорошо, доставим в полк, но это через Ржев.

– Я туда Ли-2 подгоню.

– Замечательно, заодно моих людей туда переправишь. Свяжусь, когда будет нужно.

Появился повод позвонить Жаворонкову и объяснить ситуацию, подсказали ему, как надавить на командование, пригрозив переправить полк на юг, где немцы начали новое наступление от Каховки к Перекопу. Дескать, раздергиваете разведывательный полк, жжете понапрасну моторесурс ценных разведчиков. Подключился Соколовский, и вопрос со штабом ВВС РККА был решен. Полк остался в свободном плавании и решал задачи по авиационной поддержке вывода войск «группы Лукина». Вопрос стоял на контроле Ставкой. Жигареву пришлось согласиться с этим положением, тем более что флот взялся за поставку топлива из собственных резервов. Больше той злополучной нефтебазой пользоваться не пришлось. Трое летчиков добирались «домой» практически неделю.

Мы обеспечили отвод за пределы кольца 199-го и 200-го ОАДН ВМФ в полном составе: сорок орудий, с боеприпасами, которых перебросили к Можайску, где они сыграл впоследствии важную роль. Этим нас озадачил Жаворонков лично. Снизошел, приехал посмотреть, как устроились в Кубинке его подопечные. Обещал присвоить майора, проговорился, что Саша Хабаров и Денис Степанович представлены к званиям Герой Советского Союза, Указ уже опубликован, но этих газет мы в тот день не получили. Мы все хором под трибуналом были. Так что, похоже, пролетели мы мимо наград, как фанера над Парижем. Два кусочка сахара и две папироски. Жаворонков пообещал разобраться. Но время такое, что вряд ли у него это получится в ближайшее время. Поезд уже ушел.

К сожалению, этот разговор по душам имел последствия. Жаворонков написал представление, подал его Кузнецову, а тот пошел с ним выше. Пятнадцать Героев Советского Союза – это не баран начихал. Все летчики первой эскадрильи были поданы на это звание. Перед этим список и ходатайство подписали у Жданова. Жданов не входил на тот момент даже в состав Военного Совета фронта, он был первым секретарем Ленинградского обкома и главой комитета обороны Ленинграда. На нем персонально лежала ответственность за оборону города. Именно он предложил снять Ворошилова с поста командующего фронтом и назначить кого-либо другого. Выбор Сталина пал на Жукова. И когда раздавали «пряники» за прорыв блокады, то наградили местных и Кузнецова, который разрешил вывод кораблей в Морканал, что соответствовало плану затопления кораблей Балтфлота. (Кстати, кто не в курсе, линкор «Марат» был поврежден немцами не под прикрытием фортов Кронштадта, а в ковше на месте предстоящего затопления, на выходе из дамб ЛенМорканала. И там же был отремонтирован с помощью плавдоков и понтонов. Водолазы под водой и под обстрелом варили подводную часть носовой части линкора «Фрунзе» к «Марату». Рыбу глушат с помощью обычных безоболочечных тротиловых шашек. Но приварили. Окончательно списан он был после войны.) Но утверждать список должен был командующий фронтом на тот момент. Он тремя зачеркиваниями вычеркнул Петра из списка и лично добавил: находится под судом и следствием. Вызвал Могилевского. До войны Фроим Моисеевич командовал юридическим отделом 1-го стрелкового корпуса 10-й армии, расквартированного в Белостоке. Сумел вывезти из Белостока личное, и не только, имущество, включая обстановку в квартире, принадлежавшей не ему, а арестованному и осужденному им начальнику дефензивы Белостока и окрестностей. Счастливо избежал трех котлов по дороге к городу Москва и приобрел еще один ромб на петлицы. Из-за заседания трибунала по делу о массовом отказе от исполнения приказа комфронта командованием 13-го ГвОРАП, не попал и в четвертый котел. Там собирались судить командира дивизии 16-й армии, отказавшегося исполнять приказание об атаке для улучшения тактического положения дивизии в ночь с 31 на 1 октября.