Текст книги "Achtung! Manager in der Luft!"

– Отсутствие мотор-пушки не дает возможности использовать эти машины против пехоты. Мы все-таки истребители, наша задача – сбивать другие самолеты. Для этого у МиГа все есть. Требуется, конечно, доработка двигателя, есть режимы, когда активно вспенивается масло, тогда снижаем наддув, и через некоторое время работа восстанавливается. Поэтому у нас не два, как на АМ-35А, а три положения наддува. Так сделано на «харрикейнах», и там даны такие указания. Применяем, помогает, – сказал я.

– Вас бы с товарищем Микулиным свести или с Флисским. Флисский здесь, в Куйбышеве, а Александр Александрович в Перми, их КБ разорвано на две части.

Я об этом знал, как и о том, что Флисский постоянно писал в Кремль и добивался передачи ему всего ОКБ, без Микулина, поэтому давать ему больше шансов в этой борьбе я не стал, что-то останавливало, и встреча не состоялась. Мне хватает выше крыши нашего дорогого Соломоныча. Это он, кстати, нашел лекарство от пены. Обозвал это дело как-то хитро, я не запомнил, но понял, что надо делать, когда задергалась стрелка давления масла.

– Самый большой запас возможностей для модернизации сейчас лежит не в винто-моторной группе, а в корпусе. Надо переходить на дюраль, и отыграть проигрыш в весе. Из мотора мы выжали почти всё.

– Тем не менее со свободным компрессором двигатель теряет мощность медленнее, чем только с приводным. 150 часов он отработал у нас без проблем. Нам первое, что сказали после летных испытаний, что моторесурс может резко снизиться, но этого не произошло. И даже снизились расход и температура масла, – заметил Гуревич.

– Вы знаете, мы, летчики, в этих вопросах не слишком разбираемся…

– Так, можно взглянуть, что еще вы там под Москвой сделали?

Я тяжело вздохнул и сказал: «Ну, пойдемте!», так как у меня мелькнула мыслишка одна.

Повел их к своей машине, она имеет максимальный набор «полного комплекта». Подходим, а возле моей «голубки» стоит просто толпа. Разношерстная, здесь и военные, и гражданские, разве что детишек нет. Возле машины Хохлова – примерно столько же. Да и остальных люди не забывают. И главный вопрос:

– Если так воюете, то почему немец у Москвы, а не мы у Берлина? – кроме того: «А почему мы об этом ни сном, ни духом?» Хоть бери и замазывай все то, что так заботливо нарисовали Максимыч и Вика. Она каждую звездочку заботливо обвела белым цветом и новый трафарет вырезала.

Вот и пришлось на старости лет стать «комиссаром». Их «у нас» принято ругать: они такие, они сякие, все проср…ли, проиграли приграничные сражения. А здесь стоит толпа летчиков-перегонщиков и рабочих с трех соседних заводов. И им требуется что-то сказать, да так, чтобы они поверили в Победу!

– Тишину можно? Или все уже решили, что звезды я рисую на борту от балды? На все эти победы есть стандартное, принятое в частях ВВС и ВВС ПВО, подтверждение. Сюда прилетела первая эскадрилья Гвардейского 67-го авиаполка ПВО. Мы сопровождали эскадрилью транспортных самолетов из Ленинграда. Такую задачу поставило перед нами командование 19 октября. Каждые двое суток здесь садятся 7–12 транспортников оттуда. Кто-нибудь из прилетевших сказал, что какой-то борт не долетел?

Молчание.

– Откуда вы такие? – раздалось из толпы.

– Наш полк сформирован в Московском военном округе и был расквартирован в городе Болграде, в Одесской области, в сороковом году, после освобождения этой части СССР от незаконной оккупации Румынией. С 22 июня, в течение 38 суток, мы удерживали, вместе с частями 17-го стрелкового корпуса, территорию полуострова Аккерман, под Одессой. Это район Измаила. И не просто удерживали, но обеспечили захват гирла Дуная войсками 57-й дивизии корпуса. На нашем участке враг границу СССР не пересек. Но они ударили севернее и опрокинули наши части в районе Буковины. В окружение попали две наших армии, и нам приказали отойти на новые рубежи и попытаться остановить противника на берегах Днестра. С неподготовленных позиций мы этого сделать не смогли. Наши аэродромы были захвачены танковыми дивизиями немцев. В боях под Уманью полк потерял почти половину летного состава, почти всех техников и был выведен на переформирование под Курск. Но уничтожил 142 самолета противника в воздухе с 3 часов 56 минут 22 июня, не считая уничтоженных на земле. Первый сбитый «мессер» в этой войне – мой, а первый бомбардировщик – лейтенанта Ермака. 15 сентября мы прибыли под Москву и вошли в один из корпусов ПВО столицы. Боевую деятельность наш полк на новом месте начал с уничтожения на высоте почти четырнадцать километров вражеского разведчика. Они готовили для немцев данные по расположению наших войск. Затем, совместно с еще двумя полками Западного фронта, нам удалось сорвать наступление на Москву с западных направлений. Помогали и Брянскому фронту. На западном и юго-западном направлении уничтожено более 80 самолетов противника. Сорваны 34 налета на Москву, там действовала еще одна наша эскадрилья, которую недавно смогли перевооружить на ЛаГГи. Она провела в тылу более трех месяцев: не было самолетов и техников. МиГов у нас только восемнадцать, и в полк они не поставляются. Все здесь. И мы их еще и модернизировали. Сборщики МиГов есть? И летчики, на них летающие?

– Есть, есть. И те, и другие.

– Подтащите стремянки и откройте капоты. И суньте свой нос туда, горлопаны! Будете давать нам такие МиГи – будем в Берлине. А Москву мы и так не отдадим. Вы меня поняли?

Молчание, ждут стремянки. Щелкнули замки, подставлены упоры.

– Вот это да! Это ваша машина? – спросил бородатый седой пожилой мужчина.

– Моя.

– Сынок, дай я тебя поцелую! Я собирал двухсотые, первый, второй и третий, и добрую треть тех машин, которые сегодня летают или уже нет. Бригадир первой бригады сборщиков Богданов, Алексей Максимыч.

– Техник у меня тоже Максимыч. – Но это, похоже, кроме Богданова, уже никто не услышал. «Похоже, получилось! А ты, Машка-дурочка, боялась: Дети пойдут!» – подумал я и с удовольствием смотрел, как люди хлопают по ноге «счастливчика», взобравшегося на стремянку.

– Слезай, не в кино! – пришлось просить присутствующих освободить место для осмотра машины главными конструкторами. Понятно, что «толпа» расходиться не слишком рвалась, обсуждение не меньше интересовало ее, чем разработчиков. Так что пришлось откатывать машину в крытый капонир и, к неудовольствию остальных, разбираться с КБ там. Я ведь хотел привлечь внимание Артема Микояна со злым умыслом: с помощью его брата поставить в известность «Самого», что я существую, но под предлогом спасения машины. Что-то обговорили, что-то – нет. Было заметно, что КБ заинтересовано, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал, но не трогайте нашу половинку машины. Предложения по фюзеляжу, даже второй точке подвески, не прошли поначалу.

Глава 19. Тихвин! В бога, душу мать!

Ну, а тут «подоспел» Тихвин, сданный без боя. 16 октября, перед самой остановкой первого наступления на Москву, генерал фон Бот двумя пехотными дивизиями форсировал в двух местах реку Волхов в районе автомобильного моста через него в Грузино, четко в стыке двух армий: 4-й и 52-й, и создал там плацдарм для наступления. Сами понимаете, что все внимание тогда уделялось Москве: «Враг под Ленинградом остановлен, измотан и обескровлен, не отдадим Москву!» Поначалу целью немецкого наступления была железная дорога на Москву, вдоль которой они и пытались наступать, в общем направлении на Калинин, затем добавились Кириши, так как одна из советских армий, 54-я, несмотря ни на что, продолжала атаковать Синявино, угрожая разорвать кольцо окружения. Большинство танков в составе 8-й и 12-й танковых дивизий немцев были легкими чешскими танками Pz38 чешского и немецкого производства. Использовались как разведывательные. Но шороху навели много! На этом участке фронта, с нашей стороны, с 29 октября, действовала полнокровная 60-я танковая дивизия, переброшенная из Еврейской автономной области, и до этого участия в боях не принимавшая. Прибыла она в Тихвин, выгрузилась, не с колес, имела пять дней на выгрузку, и двое суток наступала на Будогощь, совместно с 4-й стрелковой дивизией[3]3
  Бред, находящийся в интернете, про 60-ю танковую дивизию можете не читать, «иксперд» не нашел станцию Клинцы в 12 километрах от места развертывания дивизии, и «отправил» ее в Крестцы, под Новгород, в 154 километрах по прямой. Но и 14 километров хватило, чтобы бравый кавалерист г.-м. Попов потерял с ней связь. Он еще раз повторил то же самое под Воронежем, был с треском снят и отправлен в тыл, в УАБТЦ.


[Закрыть]. Прибыла свежая 92-я стрелковая дивизия, вместе с которой части 60-й дошли до Петровского, вдоль узкоколейки на Будогощь. Они практически выполнили поставленную задачу: они находились в 12 километрах от Будогощи, когда немцы вошли в Тихвин и отрезали им снабжение. Сманеврировать силами и средствами обе дивизии не смогли. Для справки: в своем составе на 01.11.41 дивизия имела: 13 БТ-7, 139 Т-26, 25 химических (огнемётных) Т-26, 2 Т-37, 31 бронеавтомобиль различных модификаций и 6044 человека личного состава, включая: управление дивизии, 120-й и 121-й танковые полки, 60-й мотострелковый и 60-й гаубичный артиллерийский полки, 60-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 60-е разведывательный, отдельный батальон связи, автотранспортный, ремонтно-восстановительный, понтонный, медицинско-санитарный батальоны (6 штук), 60-я рота регулирования, 60-й полевой автохлебозавод, 267-я полевая почтовая станция, имелась даже 150-я полевая касса Госбанка. Но неплохо задуманная операция: обойти немцев и отрезать их от Будогощи, провалилась. И Мерецков, и куча других начальников, исступленно писали, что 60-я почти не имела танков, что экипажи не были подготовлены к действиям в лесисто-болотистой местности, ну правильно, они только по тайге ездить умели, а там – автострады, как в Европе. Там без танка вступить некуда, до сих пор!

Днем 8 ноября к нам в Кузовлево прилетел Рудаков. Мы уже 18 суток жили на «четыре дома»: основная база в Астафьево и три полевых аэродрома примерно в одном месте: Бабаево, Колодино и Кузовлево. Чтобы не мешать друг другу и на взлете, и на посадке, три эскадрильи использовали разные. Еще одна эскадрилья находилась в воздухе на сопровождении. Мы как раз передали транспортников 4-й эскадрилье, и она повела их в сторону Москвы. Но Рудаков передал шифрограмму: транспортникам следовать через Череповец на Куйбышев, а четвертой от Кадуя возвращаться в Бабаево. Новости не радовали: Рудаков прилетел, получив указание срочно прибыть на место и ждать дальнейших указаний, в полной готовности свернуть позиции. Операция «Воздушный мост» временно приостановлена. По прилету командир собрал всех комэсков в штабе. Под него был использован опустевший дом на окраине села. Оно небольшое: 8 дворов всего, все единоличники. Этот дом и двор были самыми большими в селе, но он пустовал, а скотину разобрали соседи. Хозяин не вернулся с Финской, вдова с двумя малолетками уехала к родителям, обещав скоро вернуться, и не вернулась. Дабы не подвергать никого опасности, здесь, за селом располагалась радиостанция и РЛС. Ну и, чуть не долетая нас, находилось два достаточно крупных аэродрома: Подборовье и Великое Село. За нас налеты отражали они. Их много и у них – зенитки. Нам категорически запрещалось принимать участие в отражении попыток немцев нас прижать к земле. Не раскрывать себя и своего места.

Эскадрилья только вернулась с вылета, нас командиры не трогали, мы – спали, а под утро меня разбудил Хохлов.

– Поступило предложение немного заняться фоторазведкой. Мы и звено Андреева. Так что приводи себя в порядок, побриться не забудь, и вперед.

– А почему «шестеркой»?

– Приказано не раскрываться, низкая облачность, ходить придется по головам, но найти командование 4-й армии, которое бросило войска и куда-то сбежало. Где-то там находится командарм-7. Тоже требуется найти и передать ему приказ. Ну, и определить масштаб того, что произошло. Сдан Тихвин.

– Сам-то спал?

– Было немного. Готов? Пошли завтракать.

После завтрака – в штаб, там не выспавшийся и очень недовольный Рудаков поставил задачу.

– Высоту облачности намерили 400–800 метров. Локатор до Тихвина не достает толком. В Пикалево возвышенность, все, что за ним – не может быть просмотрено на малых высотах. На связи только 7-я армия, но у них сведений от командующего нет. Старое командование отстранено, временно армию принял генерал-полковник Мерецков. Вот его и нужно найти. Предположительное место: вот в этом районе.

– Это же задание нам не по зубам! Оно – для У-2.

– Виктор, это ты мне говоришь? – ответил Рудаков. – Подтянули мы туда У-2, но их действия зависят от вас. Задача ясна? Ни пуха вам…

Мысленно мы всех послали к черту, а Хохлов сделал это вслух. Лететь тут совсем ничего, максимум 15 минут, а там убирай газ, выпускай щитки и нарезай круги, при условии того, что двое суток назад тот же Мерецков передал, что противник быстро продвигается в сторону Вологды. А наши аэродромы стоят у него на дороге. «От винта!» Идем тремя парами, но искать будем только мы, две пары снижать скорость не будут. Будут нарезать круги над нами. Все взяли ракеты, оружие почти бесполезное, но шугнуть и сигнал подать можно. Идем над железной и условно шоссейной дорогами. Насчитали восемь воинских составов, следующих от фронта, с живой силой в том числе. Как в гражданскую войну, люди ехали даже на крышах. Ничего, в Ефимовской их развернут обратно. Два, правда, его уже проскочило, их будут тормозить в Подборовье. Подходим к Чудцам, там железную дорогу пересекает дважды шоссе, уходящее на юг. Как раз в ту сторону, куда нужно немцам. Но машины и беженцы – наши! Немцев нет. В Сельцах и Пикалево – наши. И тут появляются «черточки», чуть справа.

– Самвань! Четыре, пять справа на час, один – толстый, уходят вниз!

– Принял, атакую! – ответил Самсон Иваныч. – Похоже, свои, «ишаки» и два ЛаГГа сопровождают «Лидку».

– Разворачивай их обратно, приказ Ставки! Не подчинится – сбивай! – раздался голос Рудакова.

– Может, там уже танки? В Большом Дворе.

– Развернуть гадов! Как поняли?

– Принял, разворачиваю! – это опять Андреев.

Бьет предупредительными, открыл фонарь и подал сигнал: «Вернуться на аэродром!» На связь ни одного было не вызвать, понятно, что специально отключили. А у нас «гвардейские значки» на бортах, так что не перепутают! Такой полк всего один на всю страну! Подчинились.

Я сбросил вымпел в район СКП, с тем, что вовнутрь положил Рудаков. Танков на аэродроме не было, противника я еще не обнаружил. Но к обороне аэродрома никто не готовится, снимают зенитки, возле них стоят грузовики. Прошелся из ШКАСа предупредительным. И дал красную ракету, запрещающую действия. Радиостанцию они уже свернули! В общем – паника! «Немцы прорвались!» И резкий контраст! Паголда – это просто площадка подскока, там бойцы в окопах, орудия в капонирах, а немцы обнаружились в пяти километрах от них. Перед площадкой – шесть сгоревших танков и несколько бронетранспортеров. Они их атаковали, их немножечко пожгли, и они отошли. Обходят, но за Тихвинкой. Подходят к Астрачам. Доложился и отвернул. Нам севернее, к Сароже, там самолеты ВВС 7-й базируются. Даже вышли на связь.

– 9–9-9 (Отставить прямой текст!) 8+1! – называю кодовую таблицу, и по ней передал сообщение о том, что ищу первого-первого.

Придется возвращаться: деревня Бор, командующий там. Уж лучше бы он на связи сидел, но жираф – большой, ему – видней. Сарожа передала, что у них нет топлива, обеспечить вылеты нет возможности. Имеют только н/з на случай перелета. Связи с Лодейным Полем почему-то нет. Все, бросаем еще два вымпела справа и слева от деревни, где видны скопления людей в форме. Через несколько минут из леска, который ближе к Сароже, выскочило несколько автомашин, которых сопроводили до аэродрома. Хоть что-то сумели сделать. И тут же появилась четверка «мессеров», пришлось вступить в бой над Бором. Нормально! Мы их зажали, нас было больше, и топливо уже частично выработали. Многое не удалось, облачность, но один пошел в групповые. Какой-никакой поддерживающий жест для тех, кто сейчас с ужасом ждал, что свалят нас, а их – проштурмуют.

Прошли дальше над линией железной дороги, обнаружили еще части РККА и места их соприкосновения с противником. Над самой Будогощью развернулись и вернулись на свой аэродром. Кассеты сняты, доложились Рудакову прямо у машин и направились в столовую, но меня и Хохлова отозвали в сторону трое незнакомых военных в белых, а не серых, ушанках и таких же полушубках. Зима была ранней. Кстати, большинство красноармейцев зимнего обмундирования почему-то не получило. Не здесь, там, у Тихвина.

– Капитан ГБ Никонов, третий отдел Северо-Западного фронта. Вы проводили разведку в районе Тихвина?

– Майор Хохлов, комэск-один 67-го гвардейского. Да, мы. Ведущий – он, ведомый – я.

– Лейтенант Суворов, старший летчик эскадрильи.

– Вы не могли бы ответить нам на некоторые вопросы? – Хохлов не нашелся, чем возразить, посмотрел на меня.

– Я бы предпочел вначале пообедать и дождаться получения фотоматериалов, а после этого отвечать на ваши вопросы.

– Вы настолько голодны?

– Нет, просто после просмотра у вас будут совершенно другие вопросы. Это я вам обещаю.

Но питались мы в разных столовых, их талоны котируются по другой норме. После этого, зайдя в фотолабораторию, забрали фотоснимки и двинулись в секретный отдел для их расшифровки. «Гости» прошли с нами и «попросили» иных присутствующих, в том числе начальника разведки полка, некоторое время погулять. Отдавать им в руки снимки я не рвался, сидел и обводил объекты, и писал «легенду», ни слова не говоря. Тем же самым занимался Дима. Он хоть теперь и майор, и большая шишка, но отношения у нас остались прежними: на служебный язык мы переходим редко и только в официальной обстановке. Закончив первый снимок, прежде чем передать его в руки капитана ГБ, я спросил его:

– А чем вызван такой интерес к результатам разведки со стороны такого уважаемого органа соседнего фронта?

Удостоверения они предъявили, когда представлялись. Наш Спиридонов подтвердил их полномочия и сам присутствует на этом действе. Как всегда, перед ним лежит бумага, в руке карандаш. Работа у него такая. Двое из «гэбят», помладше званиями, тоже обнажили свое оружие и застрочили карандашами, изображая какие-то значки. Капитан улыбнулся:

– Да вот, не повезло быть ближайшей инстанцией от места вашего расположения. Распоряжение пришло из Москвы и Ленинграда, там очень интересуются результатами.

– Смотрите, это место, это время, это номер объекта, а это расшифровка данных. Первичная. А я займусь следующим, их двенадцать, только у меня. Там еще девять.

Закончив, записал выводы: город взят примерно батальоном пехоты противника, с шестью легкими танками и 28 бронетранспортерами. В соседних гарнизонах – следы полной паники, ведут боевые действия на восточной окраине района три подразделения до батальона величиной в сумме, на юго-западе части танковой и стрелковой дивизий, которые пытаются отойти к городу, то есть прекратили выполнение приказа взять Будогощь. Их ответ на запрос: получен приказ на отход 08.11.41 в 20.00. Передал бумаги капитану. Тот чесал лоб, читая расшифровки.

– Кто может подтвердить, что сказано именно это?

– Вот это место на фотографии. На снегу вытоптали стрелку на северо-восток, восемь-одиннадцать и 20. Это ответ на вот это мое сообщение им. Это копия, написана мной позже. Оригинал у 92-й дивизии.

– И что вы можете сказать по этому поводу?

– Кто-то открыл проход у Ругуя, передал ложное сообщение наступающим дивизиям и поднял панику. В Будогощи большого числа противника не видно. Снимок у вас был. Ну, а вариантов здесь только один, с половиной максимум, на два не тянет, без водолаза здесь не обошлось. Тащ старший лейтенант! – обратился я к Спиридонову.

Тот вскинул глаза.

– Мы задерживаем отправку данных. Решайте вопрос с товарищем капитаном.

– Прочтите и подпишите, товарищи. Про другие вопросы вы правильно заметили, лейтенант.

Мы вернулись в штаб, предварительно подписав бумаги у начальника разведки. Затем был долгий разговор с Хозиным по ВЧ. Я в нем участия не принимал. Сами понимаете: рылом не вышел. Перед этим обсудили проблему с Рудаковым и разработали «свой взгляд» на имеющуюся проблему. Судя по всему, одновременно с нами Хозин говорил с еще одним участником этого «акта»: Мерецковым. Тот вначале категорически возражал против авантюры и непроверенных данных, но неожиданно наш командир опустил трубку и сказал:

– Нас разъединили.

– Что это означает?

– А черт его знает.

– Так, считаем, что наш план принят. Но есть серьезные проблемы: мы – далеко, и локатор требуется переместить на 80 километров вперед, в Пикалево.

– Им дана команда перевести все машины в походное положение.

– Надо выбрать место и начинать, иначе не успеем, товарищ подполковник.

– Прикидывал?

– Баламутово, Зиновья гора, высота 149.9.

Рудаков в этом вопросе мне доверял, поэтому написал от руки радиограмму, передал ее шифровальщику, и она ушла через несколько минут.

– Самим лучше перебраться в Подборовье и Великое Село, за исключением пары звеньев, которые требуется перебросить в Большой Двор, на всякий случай. ЛаГГов будет достаточно. Пардон, с обеспечением ночных посадок. Возюкаться придется с группой аэродромов в районе станции Дно.

– Бывал в Великом, там можно всем сесть, и подходы отличные, что днем, что ночью, – резюмировал Рудаков.

– Все равно требуется облет, и сегодня. А что там со связью?

– Этого не знаю, но в списке рекомендуемых есть, так что ВЧ должно быть.

– Ну, и самое главное, без бомберов нам не обойтись. Их надо выбить. Может быть, связаться с Жигаревым?

– А их куда?

– В Подборовье. Там они стоят, только разбитые в хлам. Если нет «своих», пусть просит у моряков, что ли. Бомбы еще нужны, как с этим в Подборовье, я не знаю.

Рудаков кивнул начштаба, тот начал оформлять приказы. Топливо у нас стояло в ж/д цистернах, так что переливать и транспортировать не надо было, только заявка на станцию. Вскоре улетела четвертая эскадрилья и доложила, что их приняли без проблем, личного состава частей практически не осталось, мест для жилья хватает, просят доставить продукты и часть л/с в распоряжение начстоловой. Но это – обычная процедура. И тут зазвонил ВЧ.

Рудаков снял ВЧ, произнес свой позывной – и через несколько секунд: «Здравия желаю, товарищ маршал!» Он – левша, и левой рукой написал: «Шапошников».

– Да, абсолютно, мы же пересла… Спасибо, передам. Лейтенант Суворов и майор Хохлов, и звено капитана Андреева… Да, подготовим и перешлем… Мы разговаривали с «Восьмым», но не достигли результата. Атаковать с севера и северо-востока нужно сегодня, после 17.00. У нас, единственное, нет бомбардировщиков и самолетов-осветителей. Требуется две-три эскадрильи. Лучше Ар-2 или СБ. Рядом есть площадка для них, код 6–36, но там боеспособных машин нет… У меня 68 машин, в крайнем случае и сами справимся, тащ маршал. Но осветительных бомб нет. Их может доставить МАОН. Они сейчас в Астафьево… Я понимаю, что лучше подготовиться более тщательно, но немцы подтянут войска, они неподалеку, и укрепят город. Крови прольем больше. А сейчас они считают, что гарнизон разбит и оказать сопротивление неспособен… Да, это шанс, и мои люди готовы поддержать пехоту. Может быть, у флота есть? Хоть что-нибудь. Мы их не насовсем просим. Завтра вернем, в целости и сохранности…

Молчал он долго.

– Да, у аппарата… Да, хватит. Спасибо… Считаем, что сил, которые может дать 7-я, вполне хватит. Мы же активировали наступление на Будогощь, и противник не может перебросить сюда значительные силы. Тем более похолодало, а они не переодеты, впрочем, как и 4-я армия. Она наступать сейчас не может, максимум один батальон. Они с нами на связи. Они подбили все танки, которые были у противника. Есть 85-мм орудия, поддержат зенитчики… Генерал Мерецков час назад говорил. Этих сил должно хватить, а мы прижмем немцев. ПВО города уже настраивается. Так что воздушная гвардия не подведет. У меня все ночники и с плохой погодой. Справимся. Бывало и хуже, товарищ маршал, когда без всякого приказа Дунай форсировали, а мы держали небо… Есть! Доложу немедленно. Записал. – Подполковник повесил трубку, потер ухо и посадил за ВЧ майора Борисова.

– Кажется, наша авантюра состоится. Я уж думал, что меня взгреют за несанкционированный перелет на другой аэродром. Генштаб наш план утвердил. Константиныч, готовь наградные на разведчиков, но не отправляй до завтра. А ты, Витя, мотай отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели. Перелетайте и готовьте людей. Через два часа будут бомберы, начало операции – по их готовности к вылету. Кстати, прогноз хороший и облачность поднимается. Хороший знак!

«Хороший-то он, хороший! Но головной боли прибавит!» – подумал я, выходя на высокое крыльцо дома. Пришлось доставать из кармана куртки перчатки, ибо подмораживало. Следовательно, потребуются маслогрейки, техники вымотаются быстро. Их было не слишком много, так как это были просто аэродромы подскока. Основные работы проводились не здесь, а в Москве. У машин легкое столпотворение, видимо, Хохлов уже дал команду на перелет. Направился туда. Бельишко и нехитрый скарб соберет Вика, им предстояла тряска по заснеженной дороге. Подошел к машине, выслушал доклад Максимыча. Привычно рука коснулась лопасти и проверила ее люфт. Пробка воздухозабора снята, замки законтрены, воздухозаборник чист. Это – предполетный осмотр, который проводится перед каждым вылетом, наизусть! Максимыч сзади сбоку, что-то говорит о масляных фильтрах гидросистемы, не хватает запчастей, ему приходится их промывать и сушить, а температура низкая, и массовиков – полсостава. В общем, командир, надави на начальство, люди и ЗиП нужен. Это – тоже своеобразный ритуал, хорошо, что не танцы с бубнами. Что я могу сделать? Только кивнуть головой и сказать по прилету Диме, что существует такая проблема. Но он это сейчас выслушивает от Петровича, старшего техника эскадрильи и «своего» техника.

– Вика где?

– Побежала собираться. И куда, Иваныч?

– Да тут недалеко, ночка предстоит веселая, да и день будет веселым, как на масленицу. Скажи ей, чтобы больше готовых лент было, понадобятся. Третий комплект пусть достанет из ящиков, вылеты будут короткими, но частыми.

Машина была готова, АФА – заряжен, но я не полез в кабину, а направился к Диме.

– Тащ майор, к вылету готов. Предлагаю посмотреть, что творится на дороге Тихвин – Будогощь, но не всей эскадрильей, а парой с АФА. Если что, вызовем своих.

– Не так, Витя. Мы сходим, а эскадрилья будет облетывать новый район базирования и отрабатывать заходы, если задержимся, то Федор Иваныч немного покружится вот здесь. Федор! Поди сюда! – И он поставил задачу командиру первого звена.

Вылетели. Двенадцатью ракетами создали дополнительную пробку на шоссе на мосту через Сясь. Плюс захватчиков погрели в снегу. Им это сейчас особенно приятно! У них коротенькие куртки, демисезонные, для европейской зимы, и шинелишки на рыбьем меху. Удивительно, но авиация их не прикрывала. Колонна была не слишком большой, даже не батальонная, артиллеристы, с противотанковыми 37-мм пушками. Шесть штук. Они к шапочному разбору уже не успеют. Не на чем. А пока – пусть греются у горящих машин. Я бы рекомендовал покрышки жечь, прыгать и кричать «Хто не скаче – тот москаль!» Помогает, наблюдал! Пару рот немцы дополнительно перебросили, но укрепляют оборону на юго-западе, откуда должна подойти 60-я дивизия. Так что точно знают, чье кошка мясо съела. Был там один «партизан Железняк», в высоких чинах, и в этот раз он предусмотрительно отсиделся на другом берегу Свири, зачем своего агента подставлять? Начал войну в Прибалтийском округе. Угробил там мехкорпус, но «вышел» из окружения в секторе Брянского (!) фронта. Наискосок прошел! С группой товарищей из штаба корпуса. Без проверки прямо в бой, где положил 26-ю армию. И снова вышел, теперь в 4-й. Удивительная живучесть и предусмотрительность! Черт с ним! Прошлый раз он каким-то образом проскочил, в этот раз ему этого сделать не удастся. Сели, но не у своих, а в Большом Дворе.