Текст книги "Пленница Быстрого Ветра"

ГЛАВА 7

Кто-то заботливо развел в вигваме огонь и разложил повсюду свежую траву, душистый шалфей. Меха были свернуты мягким гнездышком, от сосновых веток шел приятный запах. Но Ханна ничего не замечала, кроме неясного обещания блаженства, исходившего от тела Быстрого Ветра. Он внес ее в вигвам и поставил на ноги.

Стараясь не смотреть на приготовленное ложе, она подняла глаза вверх, где сквозь дымовое отверстие виднелось ночное небо со слабо мерцавшими звездами. Как ей хотелось присоединиться к ним! Быстрый Ветер проследил за ее взглядом и сказал:

– Дым, поднимающийся от огня, возносит к Небесному Духу молитвы народа. Тебе предстоит многое узнать. Я буду учить тебя.

Он потянулся к ней, его сильные и уверенные пальцы начали расшнуровывать платье.

– Расскажи мне что-нибудь еще, – прошептала Ханна, стремясь отдалить низбежное.

Движения пальцев молодого индейца доводили ее до головокружения. А Быстрый Ветер, набираясь терпения, старался усмирить волнение, бушевавшее в крови.

– Пол в жилище представляет землю, стены – небо, шесты вигвама – пути, ведущие с земли в мир духов. Вигвам занимает особое место в нашей жизни. Когда полог опущен, гость должен объявить о своем приходе и подождать, когда ему разрешат войти. Попадая в вигвам, мужчины проходят направо, женщина входит после мужа и идет налево. Пройти между очагом и теми, кто находится в вигваме, невежливо.

Ханна почти не слушала, поглощенная тем, как ласково скользят глаза индейца по ее телу. Горло у нее сжалось и дыхание совсем остановилось, когда Быстрый Ветер замолк, а его руки распахнули платье, обнажив округлые груди. Он крепко сжал зубы. Серебристые глаза затуманились, ноздри затрепетали.

От мрачных предчувствий по телу Ханны пробежала дрожь. Быстрый Ветер снял платье с ее плеч, и она едва не задохнулась от волнения. Шнуровка запуталась, и юноша нетерпеливо потянул за шнурки. Ханна удержала его:

– Подожди! Платье слишком красиво, не надо рвать. Я сама.

Быстрый Ветер кивнул. Его глаза мерцали, как расплавленное серебро.

– Женщина-Что-Ходит-Вперевалку будет рада узнать, что платье тебе понравилось. Она сшила его для своей дочери, которая должна была стать женой Койота.

Платье соскользнуло на стройные бедра Ханны.

– Что случилось с ее дочерью? Почему она не надела платье?

Быстрый Ветер коснулся языком ее губ, не отрывая глаз от розовых сосков, увенчивавших упругие груди, небольшие, но прекрасной формы. Он томился желанием вкусить их сладость.

– Она умерла от пятнистой болезни. Старуха рада, что ты надела платье ее дочери.

– Поблагодари добрую женщину за меня.

Быстрый Ветер не ответил. Он был слишком возбужден, чтобы поддерживать беседу. Коснувшись груди Ханны, он ощутил, какая мягкая и теплая у нее кожа. Подушечкой пальца Быстрый Ветер нажимал ей на сосок, пока он не превратился в твердый бутон.

Ханна дрожала от страстного желания, пробуждаемого в ней этим человеком. Она не могла понять, почему ее так влечет к язычнику, встреча с которым привела ее к рабству. Нет, она не чувствовала себя новобрачной. Языческая церемония не имела ничего общего с обрядом, совершаемым священником. Однако, выражение лица Быстрого Ветра не оставляло никаких сомнений в том, что он считает брак совершенно законным и собирается спать с ней этой ночью.

Они не сводили друг с друга глаз, между ними возникло такое напряжение, что воздух, казалось, можно было резать ножом. Быстрый Ветер положил руки ей на бедра, и платье соскользнуло вниз. Безо всякого усилия он приподнял Ханну и отбросил платье в сторону, потом снял с ее ног мокасины и едва смог успокоить дыхание, окинув взглядом тело своей жены, такое нежное, белое. Груди были упруги, как спелые яблоки, талия тонка, изгиб бедер изыскан, длинные ноги стройны. Огненного цвета треугольник внизу живота притягивал взор. Индеец не осмеливался прикоснуться к этой совершенной красоте. Не сейчас, пусть вначале утихнет огонь, бушующий в жилах и требующий немедленного удовлетворения. Только дикарь швыряет женщину наземь и вонзается в нее вновь и вновь, не заботясь о ее чувствах и желаниях. Нет, он не дикарь. С огромным трудом Быстрый Ветер заставил себя сдержаться. Не сводя глаз с Ханны, он снял одежду. Рубаха упала на землю рядом с кожаными штанами.

Ханна судорожно сглотнула, когда обвела взглядом его великолепное в своей мужественной красоте золотистое тело. Быстрым движением руки Быстрый Ветер отбросил набедренную повязку, и глаза девушки расширились от удивления. Затвердевший член пульсировал и, казалось, жил своей отдельной жизнью. Потрясая своими размерами, он выступал из тела индейца, как стальной стержень, обтянутый бархатом. Ханна задохнулась от ужаса. Никогда она не сможет принять в свое тело столь огромного размера чужую плоть. Она умрет, наверное, не успеет завершиться брачная ночь.

Серебристые глаза Быстрого Ветра довольно блеснули, когда он заметил ее изумление при виде его мужских достоинств.

– По сравнению с твоими белыми любовниками, по-видимому, я произвожу неплохое впечатление! Достаточно ли могучим кажется мой меч? Сможет ли он удовлетворить тебя? Скажи мне, Воробышек, скажи, что я тебе приятен, – он обхватил ее за плечи и с силой притянул к себе.

– У меня не было никаких любовников.

Он хрипло рассмеялся и потерся о нее бедрами, чтобы выказать свое желание. Ощущение, испытанные Ханной при прикосновениях нежной и горячей плоти к ее груди, животу и ногам были такими восхитительными, что ей стало как-то почти невыносимо.

– Нет нужды лгать. Твое прошлое не имеет для меня значения. Но если в будущем ты дашь мне повод сомневаться в твоей верности, я тебя убью.

Ханна помертвела. Голос звучал грозно. Она поверила в серьезность обещания.

– Где твои губы, Воробышек? Я сгораю от желания попробовать их вкус, как уже делал это раньше.

– Это называется поцелуй, – бездумно объяснила Ханна. – Белые люди так целуются. Большинству мужчин это очень нравится.

– А женщинам? – поинтересовался Быстрый Ветер. – Женщинам это нравится?

Ханна только один раз в жизни целовалась с мужчиной, и тот мужчина был – Быстрый Ветер. Судить же она могла лишь по своему опыту, который запомнился ей как приятный.

– Да, женщинам нравится.

– Тогда мы будем целоваться.

Быстрый Ветер прижался ртом к ее губам, упиваясь дыханием девушки и заставляя раздвинуть губы пошире. Наслаждаясь, он пробовал теплую сладость мягкого рта, опуская и вынимая язык. Юноша застонал, как будто от боли, и потянул Ханну вниз, на ложе из мехов, раскинувшееся у них под ногами.

Ханна задрожала, хотя ей совсем не было холодно.

– Быстрый Ветер…

Имя, слетевшее с ее уст, прозвучало для него сладчайшей музыкой.

– Я здесь, Воробышек. Забудь других мужчин. Сегодня мы обретем рай, созданный только для нас двоих.

– У меня не было других… ох… – она не смогла закончить, потому что губы Быстрого Ветра скользнули по ее шее к груди.

Посасывая, целуя, облизывая, он наклонялся то над одной грудью, то над другой.

– Тебе так нравится, Воробышек?

Быстрый Ветер и не ждал ответа, его губы опускались все ниже и ниже по гладкому животу. Язык застыл на мгновение, коснувшись лона, в то время как руки отыскивали тепло, разливавшееся между ног Ханны. Он жаждал этого тепла каждой частицей своего существа. Раздвинув шелковистую поросль, пальцы скользнули во влажную расщелину, погрузившись в невообразимый жар нежной плоти. Быстрый Ветер умело нащупал набухший розовый бутон и стал медленно гладить его кончиком пальца, возбуждая в девушке страсть.

Ханна вскрикнула, пораженная силой вожделения, о возможности испытывать которое она даже и не подозревала. Девушка не могла себе представить, что такое обжигающее сладострастие таится в глубинах ее тела. В немом отчаянии Ханна прижалась к Быстрому Ветру, не в состоянии помешать своим рукам скользить по его упругой спине и плечам. Прикосновения к выпуклым мышцам и ощущение мощи большого тела довели ее до безумия восторга. Ладони Ханны опустились ниже, на плотные полукружия мужских ягодиц. Индеец шевельнулся между ее ног, раздвигая их шире. Ханна напряглась в ожидании всплеска неминуемой боли от вторжения, но почувствовала лишь легкие и скользящие движения пальца в глубине лона.

– Ты такая горячая и влажная внутри, – шептал он ей на ухо тихим напряженным голосом, полным неистового желания.

Ханна беспокойно изогнулась, привыкая к необычным ощущениям. Пальцы Быстрого Ветра продвинулись чуть глубже, и слегка неприятное чувство сменилось наслаждением, которого девушка никогда не испытывала прежде. Ласковые поглаживания будоражили, вызывали трепет и жар во всем теле, заставляя стремиться к какой-то таинственной и неведомой цели. Натиск продолжался, умелые руки Быстрого Ветра не позволяли Ханне очнуться от волшебного очарования страсти. Когда его губы вновь коснулись ее рта, сладостное мучение достигло новых высот, истома разлилась по телу. Казалось, плоть начала плавиться.

Вдруг нажим ослаб, и Ханне показалось, она умрет, если тело не обретет то, что ищет.

– Быстрый Ветер, пожалуйста…

– Что – пожалуйста? – его голос звучал так же напряженно, как и ее голос, и желание Быстрого Ветра было столь же огромно.

– Я хочу…

– Чего ты хочешь, Воробышек?

– Н-не знаю… пожалуйста…

– Раздвинь ноги, я не стану утаивать от тебя, что ты ищешь.

Мощный, пугающе огромный член уперся в ее живот. Ханна смотрела на это великолепное орудие любви, опасаясь, что оно разорвет ее пополам, стоит только позволить ему проникнуть в лоно. Его вершина оказалась у входа в упоительные врата женственности. Ханна затрепетала.

– Нет! Я не выдержу! Ты… очень огромный…

– Я ничем не отличаюсь от других мужчин, – сказал Быстрый Ветер, однако, несмотря на скромность высказывания, он гордился своей мужской мощью.

– Не делай этого!

– Ты моя жена, Воробышек! И потом… слишком поздно.

Действительно, было слишком поздно. Она вытянулась, чтобы приладиться к нему, привыкая к неприятным ощущениям, возникшим при вторжении.

– Ты сжимаешь меня просто невероятно плотно, – произнес он, растерянно преодолевая сопротивление неподатливой плоти.

Ханна застонала, страсть исчезла так же быстро, как появилась. Затем стон перешел в удивленный крик боли, когда Быстрый Ветер врезался в лоно, лишая жену девственности. Он остановился, ожидая, чтобы она пришла в себя и привыкла к ощущениям, потом начал медленно двигаться, пытаясь справиться с поразительным открытием, что Ханна оказалась девушкой, никогда не лежавшей в постели с мужчиной.

Он этого не ожидал и ни за что не поверил бы, если бы сам не почувствовал преграду девственности.

– Боль скоро пройдет, Воробышек, вот увидишь.

Сам он был столь возбужден, что быстро достиг вершины страсти. Вздох облегчения вырвался у Ханны, когда он отстранился.

– Тебе было очень больно? – спросил Быстрый Ветер, когда ему удалось совладать с бешено бьющимся сердцем, и дыхание восстановилось.

– Да, – мрачный ответ Ханны был вызван не только болью, но и разочарованием, она была расстроена, будто что-то оказалось не доведено до конца.

– В следующий раз будет лучше, ты испытаешь наслаждение.

– Ты уверен, что следующий раз будет?

– Ты захочешь близости так же сильно, как я.

Ханна неприязненно смотрела, как он встает и отыскивает свою набедренную повязку. Быстрый Ветер тщательно смочил повязку, полив водой из кувшина, потом он вернулся, опустился перед ней на колени, развел ее ноги и осторожно вымыл, как ребенка. Ханна густо покраснела. Ей никогда в голову не приходило, что мужчина может оказывать женщине столь интимные услуги. Закончив, он лег рядом и постепенно снова возбудил ее, губами, руками, дыханием и языком доведя до высочайшего наслаждения.

Когда, наконец, горячий язык прикоснулся к бугорку, пульсирующему среди трепещущих складок плоти, она напряглась и протестующе воскликнула:

– Что ты делаешь?

– Так я тебе не причиню боли, – заверил Быстрый Ветер, опуская ладонь ей на живот, чтобы успокоить. – Я лишь хочу доставить тебе удовольствие.

Он склонил голову, языком гладя напряженный нежный бутон. Тело Ханны содрогнулось, огонь страсти охватил ее, возникнув из самых потаенных глубин. Казалось, что-то в ней вот-вот взорвется. Язык Быстрого Ветра неумолимо продолжал ласкать чувствительный бугорок, и когда пальцы скользнули вглубь лона, ее охватило пламя, расколовшее тело на множество осколков, которые, казалось, никогда больше не сольются в единое целое. Приподнявшись, Быстрый Ветер наблюдал за экстазом жены. Он смотрел, как голодный волк. Ханна не могла противиться дрожи, пронзившей тело, не понимая, что за невероятное блаженство обрушилось на нее. Реальность уплывала. Когда она пришла в себя, то увидела склонившегося над ней Быстрого Ветра, он удивленно смотрел ей в лицо.

– Я не хотел причинить тебе боли.

– Не было больно. Я никогда… я не знала…

Таинственная улыбка изогнула уголки губ индейца. Он и припомнить не мог, чему он когда-либо радовался больше, чем сейчас.

– Спи, Воробышек. У нас впереди еще много времени, чтобы лучше узнать друг друга. За семь солнц я познаю каждый дюйм твоего белого тела, а ты – каждый дюйм моего.

Ханна протянула руку и улыбнулась, надеясь найти рядом своего мужа. Солнечный свет, проникавший сквозь дымовое отверстие, падал прямо ей в глаза, настойчиво пробуждая от приятных сновидений. Во всем теле ощущалась тупая боль. Шевельнувшись, Ханна застонала. Щеки вспыхнули при воспоминании о том, что случилось ночью и ранним утром, когда Быстрый Ветер разбудил ее, осыпав поцелуями грудь и живот. Вдруг она поняла, что его нет рядом. Она потрогала еще хранившее тепло место, где он лежал, потом села и позвала:

– Быстрый Ветер!

Ответа не последовало. Панический страх охватил Ханну, она придвинулась к поднятому пологу. Неужели Быстрый Ветер покинул ее? Она сделала что-то не так, и он рассердился? Тут она увидела мужа и облегченно вздохнула. Быстрый Ветер мылся в реке, золотистое тело поблескивало в лучах утреннего солнца. Почувствовав на себе ее взгляд, он медленно обернулся, широко улыбнувшись.

– Иди ко мне, – позвал он, протягивая загорелую руку.

Сообразив, что на ней ничего нет, Ханна хотела было надеть платье, но передумала. Красивое белое индейское платье было у нее единственным, ей не хотелось портить его, купаясь в нем. К тому же, Быстрый Ветер и так уже видел ее обнаженной, скрывать было нечего. Ханна направилась к реке. Быстрый Ветер не мог отвести глаз от жены, и она покраснела, заметив пристальность его взгляда.

Вода оказалась холодной, но не настолько, чтобы нельзя было выдержать. Омыв утомленное любовными объятиями тело, Ханна почувствовала себя бодрее. Когда она оказалась рядом с мужем, он принялся тереть ее мыльными листьями.

– Тебе было больно ночью?

Вопрос удивил Ханну. Она даже представить себе не могла, что это может его беспокоить.

– Немного, – покраснев, призналась она.

– Я не ожидал, что ты окажешься девственницей. Но мне приятно осознавать, что жена принесла мне в дар свою невинность.

– Если бы ты выслушал меня раньше, то знал бы это.

Ее спину покалывало от прикосновений мыльных листьев к коже. Быстрый Ветер повернул Ханну к себе лицом и намылил ей грудь и живот.

– Зато теперь я готов выслушать. Почему твой хозяин обзывал тебя шлюхой?

Ханна вздохнула. Медленные движения рук Быстрого Ветра так возбуждали, что она никак не могла сосредоточиться. Когда руки оказались между ее ног, все мысли, до единой, унеслись, как сухие листья при сильном порыве ветра.

– Я… я…

– Неважно, потом расскажешь, – сказал Быстрый Ветер, желание захлестнуло его, как густой сладкий мед.

Он ввел пальцы в мягкую глубину ее тела, и Ханна вскрикнула, ухватившись за его плечи, чтобы не упасть.

– Что ты делаешь?

– Я хочу тебя, Воробышек. Ты заставляешь меня забыть о сдержанности, принятой в моем племени. Когда я оказываюсь с тобой рядом, то не могу совладать с собой. Ты сводишь меня с ума, я хочу проникать в тебя снова и снова.

Слова прозвучали так возбуждающе, что Ханне сразу же стало жарко. Истома разлилась по ее лону, она прижалась к упругому телу мужа, наслаждаясь прикосновением своих мягких грудей к его твердой груди. Она понимала, что ведет себя бесстыдно, но ничего не могла с собой поделать. Быстрый Ветер сделал ее такой же дикаркой, каким дикарем был сам. Но был ли он дикарем? Что-то подсказывало ей: в его жилах нет индейской крови, ни капли. Этого никто ей не говорил, но Ханна не могла избавиться от сомнений.

Обхватив ее ягодицы, Быстрый Ветер поднял Ханну. Великолепное орудие любви, твердое и тяжелое, находилось между ними, заставляя Ханну понять, как сильно она возбуждает мужа.

– Обхвати меня ногами, – сказал он сдавленным голосом.

Ханна повиновалась без малейшего колебания, не вполне понимая его намерения, но безоговорочно доверяя Быстрому Ветру. Юноша, слегка приподняв ее еще выше, погрузился в лоно, наполнив его собой так плотно, что чувствовалось, как растягиваются тесные стенки потаенной плоти. Боли не было, только ощущение наполненности. Оно вовсе не было неприятным. Когда Быстрый Ветер начал облизывать и посасывать ее груди, блаженство стало столь велико, что Ханна застонала в изнеможении.

Помогая ей двигаться вверх и вниз по всей длине члена, Быстрый Ветер ощутил, как сжимается вокруг него ее нежная плоть, и его захлестнуло блаженство, набежав волнами. Ему даже не верилось, что испытываемое им чувство к Ханне настолько захватывающе, что он совершенно теряет власть над собой, когда она рядом. Прежде Быстрому Ветру всегда удавалось сохранять сдержанность по отношению к женщинам. Оставаясь холодным и отрешенным, он старался, чтобы женщина получила от близости удовольствие, но сам не погружался в страсть, чтобы не позволить сладострастию возобладать над разумом. Но с Ханной он вел себя, как зверь в сезон спаривания, испытывая все возрастающее желание обладать ею вновь и вновь.

Ханна чувствовала, как глубоко в теле зарождается трепет, захлестывая сознание волнами экстаза. Ее крики еще больше возбуждали Быстрого Ветра, приближая наивысший пик наслаждения.

Потом они снова вымылись в реке и вернулись в вигвам. Ханна удивилась, увидев, что кто-то оставил для них еду, пока они плескались в реке. Насытившись, они сели на солнышке, чтобы отдохнуть и набраться сил для новых ласк. Ханна надела платье, а Быстрый Ветер набедренную повязку.

– Я хочу, чтобы та рассказала мне, как попала в услужение к бледнолицым, – лениво попросил он. – Ты говорила, что приехала из страны, которая находится далеко за огромным морем.

– Эта страна называется Ирландией. Я из бедной семьи, у меня много братьев и сестер. Из-за неурожая картофеля тысячи людей голодали, и моя семья тоже. Я уехала из дома, чтобы одним ртом стало меньше.

Быстрый Ветер нахмурился:

– Ты продала себя другому человеку?

– Не совсем так. Я обещала работать семь лет, чтобы оплатить свой переезд в Америку. Это называется «завербоваться». Когда судно прибыло в Бостон, капитан продал мое обязательство мистеру Харли. Мы сразу же поехали в Индепенденс, где присоединились к каравану фургонов и по оригонской дороге добрались до Джулисбурга, а потом поехали на юг, в Денвер. Мистер Харли собирался открыть в Денвере гостиницу, что и сделал.

Быстрый Ветер молча обдумывал услышанное.

– Белые – странные люди. Я не понял, почему же твой хозяин называл тебя шлюхой?

– Мистер Харли – жестокий человек, – горько сказала Ханна. – Он хотел, чтобы я спала с мужчинами, которые приходят в гостиницу, но я отказывалась. Когда он начал настаивать, я убежала. По закону меня наказали бы, если б поймали. Они вернули бы меня мистеру Харли, чтобы я отслужила свой срок.

– Что будет после того, как срок найма закончится?

– Тогда я буду вольна устраивать свою жизнь, как захочу. Я надеялась накопить денег, чтобы послать их братьям и сестрам. Но у мистера Харли я денег не получала.

– Ты так жалко выглядела, когда я впервые увидел тебя. Тот человек, должно быть, морил тебя голодом, бил и заставлял много работать. Я убью его, если когда-нибудь увижу, – Быстрый Ветер говорил все это таким бесстрастным и ровным голосом, что Ханна поверила: он убьет Харли без малейшего угрызения совести.

– Я и сама старалась похуже выглядеть, – призналась Ханна. – Я прикладывала усилия, чтобы казаться как можно более непривлекательной. Мне не хотелось никаких знаков внимания со стороны мужчин. Но это не помогло. Мистер Харли решил вымыть меня и предложить своим клиентам, несмотря на мой невзрачный вид. Поэтому я и убежала. Вероятнее всего, он уведомил власти, и теперь меня ищут.

– Ему до тебя не добраться, – заявил Быстрый Ветер с таким жаром и убежденностью, что Ханна удивилась, как близко к сердцу он воспринял ее историю.

– Расскажи и ты мне о себе, – тихо обратилась к нему Ханна. – Твоя мать была белой?

Быстрый Ветер так долго не решался начать рассказ, что Ханна стала подумывать, расслышал ли он ее вопрос, и уже собралась переспросить, как вдруг он заговорил:

– Моего отца зовут Белое Перо, а мать звали Сизой Голубкой. Ее убили белые солдаты из форта Лион.

Ханна пристально посмотрела на него. Серебристо-серые глаза и черты лица, не похожие на индейские, опровергали слова.

– Почему ты не хочешь сказать мне правду?

Быстрый Ветер молчал, обдумывая ответ. Рано или поздно Ханна узнает от кого-нибудь правду. Многие сиу говорят на языке белых.

Ханна попробовала зайти с другой стороны:

– Ты упоминал о своей сестре. Она живет в племени чейенов?

Выражение лица Быстрого Ветра смягчилось.

– Слезы Как Дождь живет неподалеку от Денвера со своим мужем Заком Мерсером. Он белый, но, мне кажется, неплохой человек. Он называет мою сестру Эбби. Так звали Слезы Как Дождь до того…

Ханна насторожилась:

– До того как… – подсказала она.

Быстрый Ветер шумно вздохнул:

– До того как Белое Перо стал нашим приемным отцом.

– Я была права, ты белый! – радостно воскликнула Ханна.

Быстрый Ветер сурово ответил:

– Я чейен. Никогда не забывай об этом, Воробышек. Я не имею никакого отношения к миру белых. С десяти лет я жил с чейенами. Их мир стал моим, я следовал их обычаям. Мне ничего неизвестно об обществе белых. Бледнолицые сгоняют нас с наших земель, уничтожая народ. Они убивают невинных женщин и детей и заставляют нас жить в резервациях, где земля скудна и нет бизонов.

– Почему ты считаешь, что не сможешь жить среди белых? Должно быть, твоя сестра привыкла к новой жизни.

– Для нее это было нелегко. Она долго не соглашалась с решением нашего отца вернуть ее в мир белых людей. Насколько я знаю, у них с Заком Мерсером долгое время были стычки на каждом шагу.

– А сейчас она счастлива?

Быстрый Ветер улыбнулся, вспоминая, какой счастливой выглядела Слезы Как Дождь, сообщая ему о ребенке, которого ожидает.

– Думаю, она смирилась с тем, что нельзя изменить. У нее муж – белый человек, и она его любит. Скоро у них родится ребенок.

– А у тебя жена – белая, – напомнила ему Ханна. – Тебе не составит труда вернуться в мир белых. Я уверена, сестра тебе поможет.

– Никогда! – он сказал это со столь яростной убежденностью, что не оставалось сомнений: именно так он и думает.

– Я не могу вернуться в Денвер из-за мистера Харли, но есть множество других городов, в которых мы с тобой могли бы жить. Ты нашел бы работу и…

– Работу? – насмешливо фыркнул Быстрый Ветер. – У меня есть работа – прогонять бледнолицых с нашей земли.

– Ты ведь понимаешь, что у вас ничего не получится? Вы не представляете себе, сколько людей переезжает с Востока на Запад. Их так много, что скоро на всей равнине появятся большие города. Я сама видела этих людей, Быстрый Ветер. В Бостоне столько народа, что улицы просто кишмя кишат прохожими. Другие города, наверное, столь же многолюдны. В Индепенденсе караваны фургонов растягиваются на целые мили, ожидая отправления на Запад. Кроме того, прокладываются железные дороги, по ним пойдут поезда, чтобы привезти в прерии еще больше белых людей. В Денвере это называют прогрессом. Говорят, что у индейцев скоро совсем не останется земель. Уходи, Быстрый Ветер, уходи сейчас, пока у тебя еще есть время устроить свою жизнь. Набеги, сражения лишь приведут тебя к гибели.

– Ты мудра не по годам, – заметил Быстрый Ветер, удивленный ее проницательностью, сам он пришел к таким же выводам много лун тому назад, но еще раньше он поклялся сражаться с бледнолицыми до конца. – Что касается моей гибели, она неизбежна. Покидая Сэнд-Крик, я знал, что встал на путь, ведущий в мир Духов.

– Но тебе совсем не обязательно умирать! – воскликнула Ханна. – Ты белый. Я… я не хочу, чтобы ты умирал!

Быстрый Ветер взглянул на нее с любопытством, на его лице появилось выражение нежности.

– Почему? Я ведь был суров с тобою.

– Но ты не причинил мне зла. Ты спас мне жизнь. Если бы я тебя не встретила, то погибла бы по дороге к Шайенну. Как я была наивна! Я не представляла себе, насколько опасно уходить из Денвера, пытаясь в одиночку пересекать прерии. Я не знала, какое расстояние мне придется пройти. Но мне так не хотелось продавать свое тело ради выгоды мистера Харли, что я готова была обрести свободу любой ценой.

– Ты необыкновенная женщина, Ханна Маклин. Маленькая и хрупкая, но отважная, как воин. И еще ты очень юная и очень наивная. Но для меня пути назад нет. А еще ты очень много болтаешь, Воробышек, – он взял ее за руку, заставляя встать. – Пойдем, я покажу тебе, где собирать мыльные листья. Когда мы вернемся, давай ляжем на берегу и будем любить друг друга, а Дедушка-Солнце пусть смотрит на нас сверху вниз.