Текст книги "Ветер с моря"

– Куда ехать, сэр? – спросил он.

Сейчас они были больше похожи на парочку, убегающую к шотландской границе, чем на благопристойно обвенчавшихся несколько часов назад молодоженов.

– Может быть, я никогда не вернусь сюда снова, – прошептала Изабелла. – Ты не подумаешь, что я ненормальная, если я попрошу разрешения в последний раз взглянуть на море?

Здесь она находила убежище, сюда прибегала с Бет, здесь он впервые увидел ее, встающую, как Афродита, из морских волн. Он улыбнулся, вспомнив этот романтический образ.

– Почему бы и нет? Ян, поезжай к «Кораблю на Якоре» и подожди нас там. Мы немного прогуляемся.

– Хорошо, сэр.

Дул холодный соленый ветер, но лучи октябрьского солнца еще пробивались сквозь облака, и разливалось теплое янтарное сияние, какое иногда окрашивает дни ранней осени. Воздух благоухал прямым запахом опавших листьев и легким дымком горящего дерева.

Они молча шли, держась за руки. Вдруг Изабелла остановилась. За маяком виднелись очертания лачуги, где она провела столько восхитительных часов, слушая рассказы Люсьена. Казалось, она снова видит этого бесшабашного красавца, снова чувствует его поцелуи. Ей даже захотелось рассказать всю эту историю, излить душу Роберту, но она еще так мало знала о Люсьене и о той скрытой стороне жизни человека, за которого вышла замуж, что не смогла выговорить ни слова. Тогда Изабелла еще не понимала, как сильно будет жалеть впоследствии, что промолчала. Она решительно повернулась к Роберту.

– Поедем?

– Ты счастлива?

– Конечно.

Он посмотрел ей в лицо, неизвестно почему встревоженное, затем наклонился и поцеловал. Потом они пошли к поджидавшей их карете.

Глава 10

К девяти часам вечера они добрались до Кентербери, сменив лошадей в Эшфорде и промчались остаток пути галопом сквозь сгущающуюся темноту. «Золотой лев» был приличной старинной гостиницей. Вероятно, в средние века она давала кров пилигримам Чосера. Роберт выбрал ее умышленно. Эта гостиница находилась в стороне от дороги на Лондон, и никто не догадался бы искать их здесь. Владелец гостиницы вполне соответствовал хорошей репутации своего заведения. И даже если при взгляде на небольшую дорожную сумку дамы, у него мелькнула мысль, что они могли оказаться парой, спасающейся бегством, никаких вопросов он не задал. Он просто показал им номер, состоявший из гостиной и примыкающей к ней спальни, и почтительно осведомился, не желают ли гости отужинать.

– Ты голодна, любовь моя? – спросил Роберт.

И Изабелла, которая едва прикоснулась к завтраку в шесть часов утра и почти ничего не ела весь этот длинный утомительный день, вдруг поняла, что умирает от голода.

Зажгли огонь в камине, чтобы прогнать вечернюю прохладу, и оказалось, что комната с темными панелями и бордовыми гардинами выглядит очень уютно. Они поужинали без особых церемоний нежной телятиной, жареным цыпленком с овощами, выращенными на гостиничном огороде, восхитительным фруктовым пирогом с кремом. Изысканный вкус Роберта был вполне удовлетворен превосходным кларетом из хозяйского погреба.

Изабелла поела, и напряжение ее спало. Она смеялась вместе с Робертом над событиями прожитого дня, над его едкими замечаниями в адрес некоторых людей, которых она видела впервые в жизни, и над предполагаемой реакцией тети Августы на их внезапное исчезновение. Потом вошла горничная и сказала, что в спальне зажжен камин, багаж леди распакован, и спросила, не требуется ли ее помощь в приготовлении ко сну.

– Нет, – быстро сказала Изабелла. – Нет, спасибо. Я сама справлюсь.

– Слушаюсь, леди.

Девушка сделала реверанс и вышла, лукаво взглянув на Роберта. В коридоре послышался ее веселый смех.

– Иди сначала ты, – сказал Роберт, открывая дверь в спальню и пропуская Изабеллу. – Я приду позже.

Она медленно разделась, тщательно сложила каждый предмет туалета, поежилась в своей тонкой сорочке, потом опустила лицо в таз с водой. Белая ночная рубашка, отороченная кружевом, делала ее похожей на школьницу, юную, невинную, непорочную. Такой Роберт и увидел ее, когда вошел: дрожа, с выражением испуга на лице, она стояла рядом с огромной кроватью с пологом на четырех столбиках. Он успел раздеться в смежной комнате. Халат из шелковой парчи не был запахнут, и Изабелла, еще сильнее испугавшись, закрыла глаза, хотя однажды она уже видела обнаженного мужчину – Люсьена. Такой же ужас был на лице одной девушки, когда какой-то негодяй насиловал ее. Это давнее неприятное воспоминание о случайно увиденном временами все еще преследовало Роберта. Он закрыл дверь и подошел к Изабелле, обнял ее за плечи и повернул ее лицо к себе, приподняв за подбородок.

– Не нужно бояться, я тебя не обижу.

Он опустил Изабеллу на постель, потом потушил свечи, сбросил халат на стул и скользнул под льняные простыни к ней. Роберт нежно ласкал Изабеллу, пока дрожь не прошла и пока она не расслабилась, прижавшись к нему. Остро чувствуя ее настроение, он понимал, что не пробудил в ней ответного трепета, поэтому держал свои чувства под контролем, не давая выхода жгучему желанию, охватившему его, что бы не испугать и не расстроить Изабеллу. Он не знал, что однажды она уже испытала головокружительный наплыв страсти, и, может быть, было бы лучше для обоих, если бы он позволил своим чувствам выплеснуться и поднять их на высоту блаженства.

Утром они отправились в Лондон и последующие четыре дня провели на Арлингтон-стрит. Мэриан из деликатности осталась погостить в имении друзей за городом, и Роберт с разочарованием и грустью понял, что на данный момент его отношения с женой больше напоминали отношения старшего брата и очень им любимой младшей сестры, чем отношения новобрачных в свадебном путешествии. Изабелла нервничала, вела себя неуверенно, обходя дом и пытаясь познакомиться со слугами. Те же смотрели на нее с любопытством, не понимая эту молодую женщину, непохожую на привычных им самоуверенных молодых дам.

Роберт был гораздо больше привязан к своему отцу, чем ему казалось, и решил, что глава семьи должен принять и одобрить его выбор. Поэтому они отправились в Шотландию, проведя всего несколько дней в Лондоне. В Лондоне он снисходительно позволил таскать себя по Тауэру, рассматривал там с подобающим ужасом плаху палача, кормил ворон, глазел на каменных львов, исследуя пыльные могилы в Вестминстерском аббатстве. Он поднимался на самый верх собора Святого Павла и испытал чувство ужасного головокружения при виде раскинувшейся перед ними панорамы, в промозглую погоду простоял вечером несколько часов в парке Сент-Джеймс, наблюдая за фейерверком, устроенным явно преждевременно, так как до окончательного подписания мирного договора было еще далеко.

Во многих отношениях они прекрасно ладили. У них были одни и те же интересы, они смеялись над одним и тем же и каждый день открывали что-то новое друг в друге. Скоро Изабелла поняла, что под спокойными сдержанными манерами Роберта скрывалась большая внутренняя сила, которая вела за собой, внушала уважение, распространявшееся и на нее. После жизни в постоянном унижении неудивительно было, что она наслаждалась заботой и вниманием, которым Роберт окружил ее.

Ян Маккай должен был сопровождать их в путешествии в Шотландию, а от горничной, которую Мэриан ей назначила для оказания услуг, Изабелла наотрез отказалась.

– Я не высокопоставленная дама, – сказала Изабелла. – Вполне могу делать все сама. Кроме того, она смотрит на меня сверху вниз, Роберт. Потому что я не похожа на всех остальных, а мой отец не был герцогом. Это я прочитала в ее глазах. С нею я всегда буду чувствовать себя скованно. Если я и должна иметь кого-нибудь в услужении, то мне хотелось бы, чтобы это была Гвенни. Ты не против того, чтобы Гвенни приехала к нам в Лондон?

Роберт сомневался, сможет ли простая деревенская девушка поладить с заносчивыми лондонскими слугами.

– Ты думаешь, она захочет оставить Хай-Уиллоуз?

– Она поедет за мной, куда угодно. Гвенни стала моим другом еще в то время, когда я только приехала из Франции. Ну, пожалуйста, Роберт.

Она почти ни о чем не просила его.

– У тебя будет все, что ты захочешь, моя дорогая. Я попрошу Мэриан уладить это дело в наше отсутствие.

Впервые с тех пор, как они покинули свой родной дом во Франции, Изабелла не беспокоилась за брата. Хотя однажды, перед их женитьбой Ги неожиданно проявил свой трудный характер.

– Виконт Килгоур, вы мой зять, – с резкой прямотой заявил он. – Но у меня нет намерения злоупотреблять вашим великодушием и висеть у вас камнем на шее. Для меня уже вполне достаточно того, что вы заботитесь о Изабелле. Я себе и сам могу пробить дорогу.

– У меня нет ни малейшего намерения позволить тебе стать обузой, – последовал жесткий ответ Роберта. – Но я и не собираюсь допустить, чтобы твоя сестра постоянно беспокоилась за тебя, как это было в последние несколько месяцев. Позволь мне сказать, что ты еще слишком молод и недостаточно подготовлен к будущей деятельности, и, мне кажется, я могу тебе помочь в этом.

И Ги был оставлен на попечение Дэвида. Ему предстояло пройти напряженный курс иностранных языков и политической истории, после которого Роберт мог обеспечить ему низший пост в своем департаменте, что дало бы молодому человеку вожделенную независимость. Роберт никогда не одобрял раздачу прибыльных и нехлопотных должностей друзьям или родственникам, но, с другой стороны, он принимал во внимание болезненную гордость юноши и считал, что тот будет полезен в рабстве его собственного департамента.

– Поосторожнее с ним, – доверительно попросил он Дэвида. – Если ты примешь покровительственный тон, он вцепится тебе в горло.

– Будь спокоен. Я не стану затягивать удила. – Дэвид с любопытством глянул на своего друга. – Никогда не видел тебя в роли отца семейства.

– Удивлен? Всему свое время, – непринужденно сказал Роберт, на том разговор и закончился.

Долгое скучное путешествие в Гленмур, которое Роберт был вынужден предпринимать каждый год с тех пор, как отец отказался посещать его в Лондоне, неожиданно превратилось в удовольствие. Изабелла восторгалась всем, что видела впервые. Ей все было интересно, и даже Роберт на многие самые обычные вещи стал смотреть другими глазами. Она никогда не ворчала после утомительного дня, проведенного в дороге, ее не огорчали досадные простои, она не сердилась, если гостиница оказывалась не такой комфортабельной, как хотелось бы, постель – жесткой, а пища – грубой. Она все воспринимала с радостью и весельем как часть нового приключения.

Дня два они провели в Йорке, чтобы осмотреть Минстер и побродить по старинным городским улочкам. Еще остановились на границе. Изабелле было интересно узнать, сколько влюбленных пренебрегли английскими законами, чтобы соединить свои судьбы.

– Однажды Венеция сказала, что они с Перри тоже подумывали о Шотландии. Хотя вряд ли она решилась бы на это, да и Перри слишком благоразумен.

– Она могла бы и уговорить своего папу, насколько я ее знаю.

– Бедная Венеция надеялась получить тебя, а осталась ни с чем. Роберт, нельзя ли сделать что-нибудь для Перри Конвея? Назначить его капитаном какого-нибудь корабля?

– Моя дорогая девочка, я не всемогущ, и мое влияние не распространяется на назначения в военно-морском флоте. Генри Дандас мог бы помочь ради старой дружбы, но он сейчас не у дел.

– Может ей выйти замуж за Дэвида? – задумчиво продолжала Изабелла.

Роберт рассмеялся во весь голос:

– Никогда! Дэвид прирожденный холостяк. Никогда он не расстанется со свободой. Почему ты так беспокоишься о своей кузине? Она очень хорошенькая и получит приличное приданое. А уж в поклонниках у нее недостатка не будет.

– Да, но надо еще, чтобы ей кто-то понравился.

Роберт уже понял, что Изабелла была полна сочувствия и симпатии к окружающим. Может быть, это и были качества, которые привлекли его к ней. Еще одно и отнюдь не веселое подтверждение тому он получил, когда они добрались до Эдинбурга.

Здесь у Роберта были дела с семейными стряпчими, и кроме того, он хорошо знал этот город и хотел показать его Изабелле.

В последний день пребывания в Эдинбурге, вернувшись с деловой встречи в конторе стряпчего, Роберт застал Изабеллу стоящей на коленях в гостиной: поверх ее выходного платья был повязан большой передник, с руками по локоть в мыльной пене – она отмывала от грязи какой-то маленький и очень грязный предмет в большом тазу.

– Что происходит, скажи на милость? – спросил Роберт.

Изабелла ответила не сразу. Она вынула из таза маленькое дрожащее существо, завернула его в большое полотенце и начала энергично вытирать досуха. Горничная и мальчик с кухни с любопытством смотрели на нее, потом они вдвоем подняли и вынесли таз.

Изабелла, немного смущенная, снизу вверх посмотрела на своего мужа. Щеки ее пылали, глаза блестели. Заметно было, что она твердо решила стоять на своем.

– Сегодня после обеда, – с вызовом в голосе начала она, – после того, как ты ушел, я решила прогуляться к рынку и в одном из этих узких переулков я увидела его. Он казался таким испуганным, Роберт. Двое мальчишек загнали его в угол и бросали в него камни. Один из них сильно пнул его ногой, и я не могла больше видеть это. Я крикнула, чтобы они прекратили, но они только посмеялись надо мной. Тогда я бросила им все деньги, что у меня были, и пока они подбирали их, схватила его и убежала. Я не могла поступить иначе, он выглядел таким несчастным. Я не могла оставить его!

Маленький дрожащий предмет оказался белой жесткошерстной собачкой с торчащими ушами и парой карих выразительных глаз. Что-то вроде шотландского терьера, с сомнительной родословной – так показалось Роберту.

– И что же ты собираешься делать с ним? – спросил Роберт.

– Я подумала, что мы могли бы взять его с собой, – осмелилась предложить Изабелла. – Ты знаешь, как я скучаю по Бет. Мне нужен кто-то, кому требуются мои заботы и любовь.

– А твой муж? О нем не нужно заботиться и любить его?

Сказано это было шутя, но в шутке таился глубокий смысл.

Изабелла взглянула на него:

– О, да, да, конечно. Я так тебе благодарна. Ты так много для меня делаешь. Но, видишь ли, у этого бедняжки никого нет.

– Боже меня избави ждать благодарности, – резко сказал он. – Если ты действительно хочешь собаку, я тебе ее куплю. Какая тебе больше нравится? Спаниель, как Роланд и Оливер у Мэриан?

– Я не хочу избалованную комнатную собачку, – упрямо сказала Изабелла. – Я хочу взять этого щенка. Он так нуждается во мне.

– Хорошо, – вздохнул Роберт. – Оставь его, если считаешь, что должна это сделать. Но сначала необходимо выяснить, не принадлежит ли он кому-нибудь. И предупреждаю тебя, отцовские собаки наверняка загрызут его.

– Я им этого не позволю, – твердо заявила Изабелла.

Рори, так его назвали после долгих дискуссий, отправился с ними в путешествие по горам к западному побережью Шотландии, и, хотя Изабелла старалась скрыть свои переживания, она все больше и больше тревожилась, предчувствуя тяжелые испытания.

Они въехали в Гленмур через форт Уильям и Гленфиннан. Иногда дорога шла вдоль озер, а временами круто поднималась в горы. То здесь, то там встречались стада овец, и приходилось останавливаться и ждать, пока они не соблаговолят пройти. Из окна кареты Изабелла смотрела на живописные холмы, сливавшиеся в сплошную коричневато-голубую массу. Под ними яркая шафранная полоска, окаймляя озеро, превращалась в сверкающее золото под лучами октябрьского солнца. Они проехали через сосновый лес и снова оказались у моря. Оно плескалось за огромными каменными пирамидами, отделенными от дороги болотом.

– Это Гленфиннан, так называется место, где принц Чарльз высадился в июне 1745 года, – сказал Роберт в ответ на вопрос Изабеллы. – Мой дедушка рассказывал мне об этом, когда я был ребенком. Тогда ему было восемнадцать лет, и он присоединился к принцу против воли отца – это все казалось ему настоящим приключением. С принцем остались только семь преданных ему людей. Они сошли на берег, усталые, измученные сильным штормом. Французский эскорт их покинул. Они были голодны и нуждались в отдыхе. Дедушка рассказывал мне, как он помог им наловить рыбы, как они сварили ее над костром из торфа и потом ели прямо руками. Шесть месяцев спустя принц-триумфатор танцевал в Холируде, а через год его настиг трагический конец в Каллодене.

– А ты бы пошел за принцем, как это сделал твой дедушка? – с интересом спросила Изабелла.

– Может быть, кто знает? Сейчас уже нет таких приключений, как когда-то. Мы стали слишком практичными, рациональными. – Изабелле показалось, что произнес эти слова Роберт с сожалением. Потом карета остановилась, и он выглянул из окна. – Это Брюс Маккрай с лошадьми.

Оставшуюся часть пути им пришлось ехать верхом, в то время как карета с багажом ехала окружным путем по единственной проезжей дороге.

Изабелла, предупрежденная Робертом, надела платье для верховой езды. Брюс Маккрай оказался крупным костлявым мужчиной, независимого вида. Но его грубое лицо расплылось в улыбке, когда он приветствовал Роберта. Проницательные глаза под кустистыми бровями вопросительно посмотрели на Изабеллу.

– Леди поедет верхом, сэр, ей нужно положить дамское седло?

– Она поедет без дамского седла, Мак, можешь быть уверен.

– Поедет? Так сразу и поедет?

Маккрай что-то проворчал, подводя кобылу, но протянул руку.

– Добро пожаловать в Гленмур, леди, – сказал он, помогая Изабелле сесть в седло. К удивлению Мака Изабелла успешно выдержала первое маленькое испытание. Следующее будет посерьезнее.

При первом взгляде на замок Гленмур у нее захватило дух. В тот бесконечно несчастливый день, когда Бет погибла ужасной смертью, а Роберт сделал ей предложение, все казалось таким простым. Теперь же ею овладел панический страх. В один прекрасный день, хоть и нескоро, Роберт станет графом Гленмурским, а она должна будет занять место рядом с ним в качестве хозяйки этого большого замка. Изабелле казалось, что тогда ей придется играть совершенно не свойственную ей роль.

Она бросила взгляд вниз на удивительно красивый пейзаж. Воды Атлантического океана накатывались на бухты и заливы, сливаясь с водами озер в водовороте волн с белыми пенными гребешками. Замок был расположен на скале, которая, казалось, врезается в море. Три башни замка, увенчанные остроконечными башенками, выглядели изящными, сказочными, но были чрезвычайно мощными. Стоял ясный день. За замком можно было разглядеть разрозненные острова, холмы Эйгга, остроконечный горный хребет Маял.

– Если погода не испортится, – сказал Роберт, – мы поплаваем под парусом вокруг островов. Я хочу показать тебе Иону… Это старинное колдовское место, вокруг которого, представь себе только, словно разлито какое-то магическое вещество…

Когда они въехали во двор, замок заполнился людьми, мужчинами и женщинами, стремившимися поздороваться с Робертом и глазевшими с откровенным любопытством, как он спешивался и помогал сойти с лошади Изабелле. Высокая молодая женщина прошла к ним через толпу. Ее рыжеватые волосы были красиво уложены вокруг головы, она была в простом, но хорошо сшитом платье. Женщина протянула Роберту руку.

– Добро пожаловать домой, лорд.

– Что это вдруг так официально? – сказал он и рассмеялся, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. – Как поживаешь, Джинни, и как отец?

– Сам он в прекрасном здравии и ждет вас с прошлой недели. Вы найдете его в библиотеке. – Джинни повернулась к Изабелле. – А это ваша молодая жена?

– Да. Изабелла, это мистрис Джинни Маккрай, экономка и друг моего отца.

– Все в замке ждали с вами встречи, леди. Вы, должно быть, устали после долгого путешествия. Позвольте показать вам вашу комнату.

– Иди с нею, моя дорогая, – сказал Роберт. – Я приду, как только поговорю с отцом.

Роберту пришлось прокладывать себе дорогу в толпе окруживших его людей. Он радостно обменивался приветствиями, пожимая руки. Изабелла вдруг почувствовала себя покинутой, но тут Джинни подошла к ней.

– Каждый раз так бывает, ведь он так редко к нам приезжает. Я провожу вас.

Изабелла пошла вслед за Джинни под арку, потом еще через один двор, и, наконец, по каменным ступенькам они вошли в замок через массивную дверь с засовами и задвижками, сделанную настолько прочно, что могла бы выдержать любую осаду. Но внутри замка атмосфера была иной.

Стены большого каменного холла с высоким потолком были увешаны оружием и огромными рогатыми головами животных – трофеями давних охотничьих подвигов, а на дубовых столах стояли широкие вазы с вереском пурпурного цвета и букетами поздних осенних цветов.

– Это самая старая часть замка, – сказала Джинни, – большинство других комнат были переделаны матерью графа.

– Вдовствующая графиня живет здесь?

– Да, у нее свои собственные апартаменты в одной из башен. Вы познакомитесь с нею сегодня вечером.

«Бабушка Роберта… О ней он всегда говорил с теплотой. Следует собраться с силами и достойно пройти еще одно испытание», – подумала Изабелла.

Поднявшись по большой лестнице, они прошли коридор с деревянными панелями и оказались в комнате, стены которой были покрыты французскими гобеленами. Здесь стояла изящная мебель и огромная кровать, застеленная лоскутным одеялом изумительных оттенков и сочетаний цветов. Темно-розовые бархатные гардины на окнах были раздвинуты, на полированном полу лежали персидские ковры.

– Какая красивая комната, – воскликнула Изабелла.

– Эту спальню всегда предоставляют наследнику и его новобрачной, – сказала Джинни. – Вам что-нибудь нужно? Карета скоро прибудет, и вам принесут багаж. Кирсти подаст вам чай.

– Нет, спасибо, я подожду своего мужа.

– Как будет угодно. Я думаю, долго он не задержится.

Джинни вышла, тихонько затворив дверь, а Изабелла подошла к окну и встала коленями на подушки приоконной скамьи. Окна выходили на небольшую бухточку, почти полностью закрытую скалами. Море подступало, перекатываясь через валуны, покрытые морской пеной. Она приоткрыла створку окна, и в комнату ворвался резкий обжигающий ветер с привкусом соли. Изабелла глубоко вздохнула, подумав, как сильно она скучала по морю.

Пока не прибыл багаж, ей не во что было переодеться. Изабелла сняла шляпу и жакет, умылась и причесалась. Лондонский парикмахер красиво подстриг ей волосы, и теперь они обрамляли ее лоб и шею завитками. Изабелла посмотрела в зеркало. Белая блузка с высоким воротничком и кружевным галстуком была уже не такой свежей, как хотелось бы, но делать ничего. На туалетном столике в голубой вазе стоял небольшой букет золотисто-желтых роз. Изабелла вдохнула их тонкий аромат и подумала: «Не Джинни ли это поставила здесь цветы?» Она прошлась по комнате, с интересом разглядывая гобелены. На них были изображены сюжеты средневекового романа об Окассене и Николетте. Влюбленные гуляли среди фантастического пейзажа из цветов и мифических животных. Краски выцвели, но были еще очень красивы. Изабелла открыла дверь в еще одну небольшую комнату, сделанную, вероятно, за счет выемки в толстой каменной стене, здесь стояла узкая кровать, умывальник и огромных размеров платяной шкаф. Изабелла подумала, что эта комнатка, должно быть, служила гардеробной для жениха. И, если вдруг случалось что он перепил и не мог делить брачное ложе, здесь ему приходилось коротать ночь.

Роберт все не шел, и через некоторое время Изабелла осмелилась пойти поискать его. Она осторожно открыла дверь и увидела в коридоре двух мужчин с тяжелым дорожным сундуком. За ними шел мальчик, едва удерживая в руках изо всех сил сопротивлявшегося Рори. Щенок был явно недоволен тем, что хозяйка оставила его в карете.

– Дай его мне, – поспешила сказать Изабелла, так как мальчик вдруг громко вскрикнул от боли. – Надеюсь, он не слишком сильно укусил тебя?

– Нет, леди, ничего. Только слегка куснул за большой палец. Отличная собачка и за себя постоять умеет, – заметил мальчик, передавая ей Рори. – Он бы кинулся в драку с собаками его светлости, если бы я не перехватил его по дороге.

Мальчик широко улыбнулся ей и, приложив ко рту кровоточащий палец, побежал вслед за мужчинами.

Ласкаясь, Рори лизал Изабелле лицо. Изабелла взяла его под мышку и по лестнице спустилась в большой холл. Сюда выходило несколько дверей, и она выбрала одну, полуоткрытую. Наверное, там была Джинни. Надо бы у нее спросить, где находится библиотека, и она уже подняла руку, чтобы открыть дверь пошире, как вдруг замерла, пораженная услышанным. Видно, ссора началась уже давно, и в громких голосах спорящих слышалось раздражение.

– Ну где же, черт побери, эта твоя кухарка, Роберт? Веди ее сюда. Дай на нее взглянуть.

– Раз и навсегда запомни, отец: она не кухарка, – устало говорил Роберт. – Она наполовину француженка и происходит из семьи, более древней, чем наша.

– Это мы еще посмотрим. О, Бога ради, мальчик, похоже, что этот неотесанный мужлан, сэр Джошуа Бриджез, подсунул тебе подарочек? Вероятно, она его собственный внебрачный ребенок. От него и его кошмарной жены всего ожидать можно.

– Ты меня за дурака принимаешь?

– Не ты первый и не ты последний поглупел при виде смазливой девчонки с изящными манерами.

– Я уже не мальчик, отец.

– Нет, конечно. В этом-то и загвоздка. Все эти годы ты жил как монах, уйдя полностью в эту твою таинственную работу. И вдруг – влюбился по уши, – возмущенно фыркнул он. – Любовь! Что ты наделал? Затащил ее к себе в постель, а потом почел за честь жениться на ней? Хотя я не сомневаюсь, что ее дядя вполне удовлетворился бы звонкой монетой.

– Мне очень не нравятся твои слова, – ответил Роберт ледяным тоном. – Я ничего подобного не делал, а если уж речь зашла о постели, то как же насчет тебя и Джинни Маккрай?

– Что насчет этого? – грозно спросил граф. – Джинни хорошая девушка.

– Да, разумеется, самая лучшая, я с этим согласен. Но не на месте моей матери.

– Поосторожней в выражениях, когда касаешься своей матери… И потом, я не женился на Джинни.

– Да, не женился, но что, если она забеременеет?

– Тогда и будем думать. А ты запомни, мальчик мой: даже если у нее родится ребенок, наследником он не станет, а вот ты наследником будешь, и твой сын, которого тебе родит эта твоя девчонка…

И тогда Изабелла поняла, что больше не может стоять и молча слушать. Она распахнула дверь и вошла в библиотеку.

Вдоль стен стояли высокие шкафы с книгами, на большом дубовом столе – массивный серебряный чернильный прибор и высокие канделябры. По ковру перед камином вышагивал сам граф, такой же высокий, как Роберт, но гораздо полнее. Грива седых волос откинута назад и стянута лентой, усы закручены, одет он был небрежно, но богато. Оба повернулись к Изабелле, но в это время Рори, пытавшийся вырваться из рук Изабеллы, залился пронзительным лаем, а две большие собаки вскочили с ковра и устремились вперед, чтобы изгнать пришельца, и, свирепо рыча, стали прыгать вокруг Изабеллы. Она едва сохраняла равновесие, но удерживала рвущегося в бой Рори.

– Останови этих проклятых собак! – крикнул Роберт.

– Фергс, Хэмиш, – пророкотал голос графа, – лежать, мальчики, лежать! К ноге!

Удивительно, но две разъяренные овчарки легли на пол, а при следующей резкой команде прильнули к ногам хозяина, все еще приглушенно рыча.

– Ради Бога, отец, – воскликнул Роберт, – нельзя ли держать подальше этих твоих грубиянов?

– Они безобидны, как овечки, даже мухи не обидят, – пробормотал граф.

– Это ты так считаешь. – Роберт обнял Изабеллу за плечи. – С тобой все в порядке, милая? Они тебя не укусили?

– Ты предупреждал, что они съедят Рори. Так вот, это чуть было не произошло, – прошептала она дрожащим голосом.

– Дай-ка мне собаку. – В дверях появился слуга, встревоженный шумом, и Роберт отдал ему Рори. – Позаботьтесь о щенке и отнесите его в нашу комнату.

– Да, лорд, будет сделано.

Роберт снова повернулся к Изабелле: – Теперь подойди и познакомься с моим отцом.

Изабелла чувствовала себя обиженной и униженной одновременно, но, прежде чем она собралась с духом, чтобы отказаться, снова вошел вышколенный слуга, а за ним в дверях появилась графиня Гленмурская.

– Кто-нибудь скажет мне, наконец, что происходит? – спросила она мягким голосом, в котором, однако, слышалась непреклонность.

Вдовствующая графиня сохраняла следы былой красоты, а черное шелковое платье с кружевами на рукавах и у ворота, яркую шаль с восточным узором она носила с элегантностью, присущей только француженкам.

– Бабушка! – воскликнул Роберт с облегчением. Бабушка протянула ему для приветствия руку, он принял ее, затем поцеловал бабушку в щеку.

– Роберт! Мой дорогой! Как я рада видеть тебя. Ты так давно у нас не бывал! А что вытворяет твой отец? Запугал всех до смерти своими чудовищами! Фрэнсис, разве так надо встречать молодую невестку? – и она грациозно протянула обе руки. – Так это Изабелла? Подойди и поцелуй меня, моя дорогая.

Изабелла попала в теплые объятия. Целуя морщинистую щеку графини, она вдохнула запах каких-то редких духов.

– Мне так жаль, что я не смогла присутствовать на свадьбе. Но мои старые кости плохо переносят путешествия, и даже письмо написать бывает уже трудновато. – Она вытянула свою правую руку. – Посмотри, ревматизм сделал ее похожей на клешню. Но сейчас мы с тобой побеседуем по-французски, и все будет прекрасно. Моя дорогая, иди поздоровайся с моим сыном и прими его извинения за такой плохой прием.

Бабушка провела Изабеллу вперед, граф взял руку невестки, пробормотал несколько слов сожаления и стал вежливо расспрашивать о путешествии. Он с досадой размышлял: многое ли ей удалось услышать из их беседы с Робертом? Вскоре графиня положила конец официальной беседе:

– Все мы горим желанием обо всем вас обоих расспросить, но вы, должно быть, устали и хотите умыться и отдохнуть перед ужином. Позаботься о своей жене, Роберт. Она выглядит измученной. Потом мы выберем время для подробной беседы. Мы ужинаем в семь. Джинни придет напомнить вам.

Потом, в комнате, немного смущаясь, Роберт сказал Изабелле:

– Не надо принимать слишком близко к сердцу слова отца. Он часто говорит, не подумав, а потом глубоко сожалеет.

– Он сердит на тебя, ведь так? Очень сердит из-за того, что ты женился на мне. Он бы хотел себе другую невестку.

– Я больше не мальчик, Изабелла. Я уже много лет живу своей жизнью и иду своим путем. Ему это не нравится, никогда не нравилось, мы и поссорились из-за того, что я уехал в Лондон, но ему пришлось смириться с этим.

Граф смирится и с выбором сына. Но сколько придется всего пережить! Изабелла чувствовала себя виноватой, и ей не хотелось спорить. Времени до ужина оставалось мало, а она решила доказать, что жена его сына не какая-нибудь простушка. Сундук уже наполовину распаковали, разложили и развесили платья, которые тетя Августа была вынуждена купить Изабелле. Среди них было одно – из дорогого муарового шелка цвета пламени. Скроенное по последней моде – с завышенной талией, – оно ниспадало до пола мягкими складками. Квадратный вырез был довольно глубоким. Изабелла достала из шкатулки ожерелье из филигранного золота с янтарем и надела его на шею. Это украшение попалось ей на глаза, когда они гуляли по Йорку, и Роберт удивил ее тем, что преподнес на следующее утро понравившуюся вещицу. Затем она вынула из голубой вазы две желтые розы и закрепила их в темных волосах бархатной лентой.