Текст книги "История знаменитых цитат"

Двунадесять языков, четырнадцать держав

В словаре Даля читаем: «Нашествие двунадесяти языков, Отечественная война, наступление Наполеона на Русь, в 1812 году». Откуда взялись эти «двунадесять языков» и почему именно «двунадесять», т. е. двенадцать?

Выражение это появилось уже после изгнания Великой Армии из России, причем в несколько иной форме. 25 декабря 1812 года был обнародован Высочайший манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского». Здесь говорилось:

Да представят себе собрание с двадцати царств и народов, под единое знамя соединенные, с какими властолюбивый, надменный победами, свирепый неприятель вошел в Нашу землю [курсив здесь и далее мой. – К.Д.].

Указом Александра I от 30 августа 1814 года предписывалось ежегодно, в день Рождества Христова (т. е. 25 января), праздновать «избавление Церкви и державы Российския от нашествия галлов и с ними двудесяти язык». Этот Указ, как и Манифест 25 декабря 1812 года, был составлен, как сказали бы теперь, спичрайтером государя – статс-секретарем А. С. Шишковым.

С тех пор в церковных рождественских проповедях неизменно упоминалось о нашествии «двудесяти язык».

Наконец, 1 января 1816 года вышел Манифест (написанный все тем же Шишковым) «О благополучном окончании войны с французами», где говорилось об «ужасном, из двадцати царств составленном ополчении».

Итак, в указах и манифестах говорилось сначала о «царствах и народах», потом о «языках» (народах), потом только о «царствах» (государствах). Число вражеских то ли царств, то ли языков составляет двадцать. Разумеется, это не точная цифра, а числовая метафора, означающая «очень много».

В 1812 году России объявила войну Франция, а также ее союзники и вассальные государства: Австрия, Пруссия, Швейцария, Герцогство Варшавское, Испания, Королевство Италия, Неаполитанское королевство и Рейнский союз, включавший 37 немецких государств. Таким образом, «царств» (государств, хотя бы и зависимых) было 8+37, итого 45; если же считать Рейнский союз за одно «царство», то «царств» оказывается девять. Собственно же языков (т. е. народов, говорящих на одном языке) насчитывалась дюжина с лишним, так как в одной Австрийской империи их было не менее десятка.

Очень скоро наряду с «двудесятью языками» появились «двунадесять язык» или «языков». Вероятно, сказалось влияние широко распространенных оборотов «двунадесятые праздники», «двунадесять апостолов» и т. д. К тому же цифра 12 лучше подходит для роли символического числа.

В пушкинской «Истории села Горюхино» (1830) повествователь пишет: «По изгнании двухнадесяти языков, хотели меня снова везти в Москву…»

В 1827–1834 годах в Москве была сооружена Триумфальная арка в честь победы в Отечественной войне. Один из двух ее горельефов изображал «Побиение двунадесяти языков» (согласно пояснительной надписи на особой бронзовой доске). Тем самым формула «двунадесять языков» была узаконена официально наряду с прежней.

В XX веке старая формула возродилась в новом обличье. 30 августа 1919 года в «Известиях» появилось сообщение о том, что Черчилль заявил о плане «концентрированного наступления армий 14 государств против Москвы». Это сообщение было взято из шведской «Фолькетс дагблат политикен» от 25 августа. Сотрудник «Известий» Ю. М. Стеклов счел все же нужным уточнить: «Мы не знаем, действительно ли произносил Черчилль ту речь, о которой сообщает скандинавская газета, или же этот спич принадлежит к разряду апокрифов».

Согласно Ленину, «Черчилль потом опровергал это известие. (…) Но если бы даже (…) источник оказался неправильным, мы прекрасно знаем, что дела Черчилля и английских империалистов были именно таковы» (доклад ВЦИК и Совнаркома 5 декабря 1919 г.).

Цифра 14 применительно к Гражданской войне получила то же значение числового символа, что и цифра 12 по отношению к войне 1812 года. В речи на открытии IX съезда РКП(б) 29 марта 1920 года Ленин заявил:

– …Несмотря на двукратный, трехкратный и четырнадцатикратный поход империалистов Антанты, (…) мы оказались в состоянии победить.

Мифический «поход четырнадцати держав», он же «Второй поход Антанты», прочно вошел в советские учебники как обозначение плана военной интервенции, якобы разработанного летом 1919 года. В действительности – к великому сожалению Черчилля – никакого общего плана у держав Антанты не было.

В 1949 году появилась пьеса Всеволода Вишневского «Незабываемый 1919-й». Она была удостоена Сталинской премии и в 1951 году экранизирована. В одном из первых эпизодов фильма показан первомайский субботник в Кремле. Цитирую сценарий:

Ленин и пожилой рабочий с трудом несут на плечах тяжелое бревно. У пьедестала Царь-колокола свалили его на груду таких же бревен; с трудом переводят дыхание. (…)

– Я уверен, что этой весной Антанта опять начнет натиск. Уж распространяются слухи о походе четырнадцати держав.

– Это каких же четырнадцати, Владимир Ильич?

– Четырнадцати? Гм… подсчитаем. Англия – раз, США, Франция, Италия, Япония, Греция, Югославия, Польша, Чехословакия, Финляндия, Эстония, Латвия и прибавьте Колчака и Деникина. Да, подсчет точный.

Рабочий даже привстает от волнения.

В прологе пьесы «Незабываемый 1919-й» Ленин говорил о походе 14 держав не рабочему, а Сталину, и тоже в мае 1919-го. Таким образом, он предвосхищает план Антанты, который даже по советским учебникам появился не раньше июля. Однако о Югославии Ильич говорить не мог; это наименование появилось через пять лет после его смерти.

Дети, кухня, церковь

Выражение «дети, кухня, церковь» цитировалось у нас как «старая немецкая поговорка» или (в советское время) как «старый реакционный лозунг». Максим Горький в статье «О женщине» (1930) указывал и конкретного автора: «Вильгельм Второй должен был напомнить с высоты своего трона, что у немецкой женщины только три обязанности пред ее страной: дети, кухня, церковь». Напомним, что Вильгельм II, император Германской империи, правил с 1888 по 1918 год.

Этот оборот хорошо известен и в других странах, причем чаще всего он приводится по-немецки: «Kinder, Küche, Kirche». В «Оксфордский словарь английского языка» эта немецкая формула попала уже в 1901 году. Обычно она приписывалась Вильгельму II или его жене Августе Виктории. Однако – странное дело – это выражение отсутствовало в немецких словарях крылатых слов вплоть до конца XX века.

Первое известное мне упоминание о нем появилось в заметке «Германская императрица», опубликованной осенью 1894 года в английской печати, а затем перепечатанной в ряде американских газет под заглавием «Патрон трех “К”». Согласно этой заметке, император Вильгельм II будто бы говорил:

– Все немецкие девушки должны последовать примеру императрицы и, как она, посвятить свою жизнь «трем “К”» – Kirche, Kinder и Küche.

Пять лет спустя, 17 августа 1899 года, в английской «Westminster Gazette» появилась заметка «Американские леди и император. Четыре “К” императрицы». Здесь рассказывалось, как Вильгельм II встречался на своей яхте с американками – сторонницами гражданского равноправия женщин. Выслушав их, кайзер сказал:

– Я согласен со своей женой. И знаете, что она говорит? Что не женское дело заниматься чем-либо, кроме четырех «К» (…). Эти четыре «К» – Kinder, Kirche, Küche, Kleider [дети, церковь, кухня, платье].

Согласно немецкой исследовательнице Сильвии Палечек, раннее упоминание о «трех “К”» в германской печати появилось в 1899 году, в сообщении немецкой феминистки Кэт Ширмахер о международном женском конгрессе в Лондоне. При этом Ширмахер ссылалась на английские источники (S. Paletschek, «Kinder – Küche – Kirche», в сб. «Deutsche Erinnerungsorte», 2001, т. 2). Вскоре появились иронические перефразировки этой формулы, например, «Konversation, Kleider, Küche, Kaiser» («разговоры, платье, кухня, кайзер»).

История, рассказанная в «Westminster Gazette» не более чем исторический анекдот, хотя императрица Августа Виктория действительно придерживалась крайне консервативных взглядов на женский вопрос. Вильгельм II разделял эти взгляды; главной задачей женщины он считал «незаметный домашний труд в кругу семьи».

Еще раньше в том же духе высказывались немецкие христианские моралисты:

«Воспитанная в христианском духе жена (…) работает по дому, шьет одежду для мужа и детей, трудится на кухне, чтобы доставлять радость мужу» (Г. Ульхорн, «Христианское милосердие», 1882).

У нас этот идеал назвали бы домостроевским.

Тем не менее краткая формула «Kinder, Küche, Kirche» возникла не в Германии, а, по-видимому, в английской печати. Тем самым патриархальные представления о роли женщины связывались с немецкой национальной ограниченностью, хотя немецкие женщины в конце XIX века были не более патриархальны, чем в других западноевропейских странах.

В 1930-е годы «три “К”» – как на Западе, так и в Советской России, – стали цитироваться как лозунг национал-социализма в женском вопросе. Нацизм действительно ликвидировал независимое женское движение и в женском вопросе официально придерживался патриархально-почвеннической ориентации. Однако лозунг «дети, кухня, церковь» в Третьем рейхе никогда не использовался. Он не мог быть принят хотя бы ввиду не слишком дружественного отношения нацизма к церкви.

Новая жизнь «трех “К”» началась в 1960-е годы, вместе с появлением радикального феминизма на Западе. «Три “К”» стали символом социального угнетения женщины в западном обществе, при этом сам лозунг часто приписывался Гитлеру.

В самой Германии выражение «Kinder, Küche, Kirche» стало общеупотребительным лишь в последние десятилетия XX века. В немецкой печати возникли новые перефразировки старой формулы: «Karriere, Kinder, Kompetenz» («карьера, дети, компетентность»), «Kinder, Kapital, Karriere» («дети, капитал, карьера»).

И наконец, тогда же появились мужские «три “К”»: «Konkurrenz, Karriere, Kollaps» – «конкуренция, карьера, крах».

Для торжества зла достаточно лишь…

Согласно опросу, проведенному в начале этого века редакцией «Оксфордского словаря цитат», в англоязычном мире самой популярной современной цитатой оказалась следующая:

«Для торжества зла достаточно лишь, чтобы хорошие люди ничего не делали».

Так пишет Ралф Кейз в книге «Верификатор цитат» («The Quote Verifier», 2006).

Эта мудрость, как и множество других, разошлась по всему свету с легкой руки Джона Кеннеди. 17 мая 1961 года в Оттаве он обратился к канадским парламентариям со словами:

– Дело, за которое борется свободный мир, крепнет за столом переговоров и в умах людей, потому что это правое дело. Но еще больше его упрочают целенаправленные усилия свободных людей и свободных наций. Как сказал великий парламентарий Эдмунд Бёрк, «для торжества зла достаточно лишь, чтобы хорошие люди ничего не делали».

Эдмунд Бёрк (1729–1797), английский политический публицист и философ, считается одним из отцов современного консерватизма. Цитаты, которую привел Кеннеди, у него нет. Правда, отдаленно похожая мысль встречается в речи Бёрка, произнесенной в Палате общин 23 апреля 1770 года:

– Когда дурные люди сговариваются, хорошие должны объединяться, иначе они погибнут поодиночке.

Гораздо ближе к приведенному Кеннеди изречению высказывание Джона Стюарта Милля (1806–1873), одного из идейных отцов либерализма:

– Чтобы добиться своего, дурным людям нужно лишь, чтобы хорошие люди наблюдали со стороны и ничего не делали. («Об образовании», речь в Университете Сент-Андрус (Шотландия) 1 февраля 1867 г.)

А самый ранний пример цитирования «бёрковского» изречения обнаружил американский исследователь Барри Попик. В начале июля 1920 года британский предприниматель Марри Хизлоп обратился с посланием к Международному конгрегационалистскому совету, IV съезд которого состоялся в Бостоне. В послании речь шла о сухом законе:

Бёрк однажды сказал: «Для торжества зла достаточно лишь, чтобы хорошие люди ничего не делали». Оставьте в покое торговлю спиртным, и она задушит все хорошее, что есть в жизни страны. Оставьте ее в покое – это все, что ей нужно. Для ее торжества достаточно нашей трусости. Для ее сокрушения достаточно нашего мужества.

К высказыванию Бёрка в речи 1770 года очень близки слова Пьера Безухова в эпилоге «Войны и мира»:

– …Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое.

Насколько сам Толстой разделял эту мысль? Слова Пьера предваряются замечанием автора романа: «Это было продолжение его самодовольных рассуждений об его успехе в Петербурге. Ему казалось в эту минуту, что он был призван дать новое направление всему русскому обществу и всему миру». Дистанция между героем и автором очевидна.

Натан Эйдельман в повести «Первый декабрист» писал:

«Толстой (…) верил не столько в объединение хороших людей, сколько во внутреннее, духовное освобождение каждого отдельного человека (в старости, например, смеялся над обществами трезвости: не пить следует в одиночку, а если уж собираться – то лучше выпить…). Поэтому (повторим) неверно считать главнейшей мыслью романа “Война и мир” слова Пьера – “что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое”.

Тем более что “честные люди” куда хуже умеют объединяться – чем разъединяться…»

Однако Толстой, вероятно, согласился бы с высказыванием Сенеки:

«Постоянному и плодовитому злу должен противостоять медленный и упорный труд: не для того, чтобы уничтожить его, но для того, чтобы оно нас не одолело» («О гневе», II, 10; перевод Т. Бородай).

Добрым словом и револьвером

У нас изречение о добром слове и револьвере появилось в начале «лихих девяностых», когда револьвер стал обычным инструментом бизнеса. В 1992 году публицист Сергей Митрофанов писал:

«А “начальный капитал”, как известно из той же мировой литературы, всегда рождался из преступления. “Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом”, – говаривал американский гангстер Аль Капоне в переходный период становления американского капитализма…» («Какую Россию мы ожидали?», «Столица», 1992, № 31).

На самом деле автором знаменитой фразы был Ирвин Кори – американский стендап-комик по прозвищу Профессор. В 1953 году в журнале «Variety» появилась запись его выступления на радио NBC. Выступая от лица Гамлета, Кори сказал:

– Моя философия проста и остра. Стреляй в упор, грубо, просто и резко. Мой жизненный принцип: добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом.

14 лет спустя, в июле 1969 года, в еженедельнике «Парад» (воскресное приложение ко множеству американских газет) была напечатана заметка «Мои любимые шутки профессора Ирвина Кори». Здесь-то и появилось имя легендарного гангстера:

«Я думаю, что это Ал Капоне однажды сказал: “Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом”».

Уже в августе того же года фраза цитировалась всерьез как слова Ала Капоне.

В 1987 году на экраны вышла криминальная драма «Неприкасаемые» с Робертом Де Ниро в роли Ала Капоне. В одной из сцен главарь чикагских гангстеров беседует с журналистами:

– Вы известны тем, что управляете своим делом при помощи насилия. (…)

– Я рос в жестоком соседстве, и мы говорили обычно: «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом». И в том районе это было правдой. Бывает, что слава о вас преследует вас по пятам. Конечно, в Чикаго есть насилие, но не я его источник и ни один из моих людей. И я вам скажу почему: это не помогает делу.

Стоит привести еще две фразы из книги Кеннета Олсопа «Бутлегеры и их эпоха» (1961). Здесь Ал Капоне (а скорее Олсоп его устами) говорит о пригородах Чикаго:

– Это девственная территория для публичных домов.

И еще:

– На меня повесили всех убитых, кроме жертв Мировой войны.

У фразы Кори был отдаленный предшественник – рекламный слоган немого вестерна «Sundy Burke of the U-Bar-U» (1919):

Ему дана улыбка и револьвер, и он пользуется тем и другим.

Главный герой фильма – добродушный ковбой, которого принимают за гангстера; между тем он спасает двух девушек от убийц. Ковбоя сыграл Луис Беннисон. 10 лет спустя Беннисон, успевший стать наркоманом и алкоголиком, застрелил свою бывшую театральную партнершу Маргарет Лоуренс в ее нью-йоркской квартире, а затем застрелился сам.

18 ноября 2014 года на территории ВДНХ открылся форум Общероссийского народного фронта. Перед началом форума Владимиру Путину были показаны новые военные машины под названием «Вежливые броневики».

– С помощью вежливости и оружия возможно сделать гораздо больше, чем только с помощью вежливости, – заметил президент РФ.

Дело происходило полгода спустя после включения Крыма в состав России, чему, по мнению многих, немало способствовали «вежливые люди», т. е. российские военнослужащие без опознавательных знаков.

Договор со смертью

3 марта 1918 года, за месяц с небольшим до ликвидации анархистских боевых отрядов большевиками, московская газета «Анархия» писала: «Если мы не заключили договора с победой, то мы заключили договор со смертью».

В июле 1918-го Советская Россия потеряла Екатеринбург и Симбирск. 29 июля на чрезвычайном заседании ВЦИК предреввоенсовета Троцкий заявил:

– Мы – сыны рабочего класса, мы заключили договор со смертью, а стало быть, и с победой!

То же самое он говорил в самые горячие дни первой русской революции, 5 ноября 1905 года в Петербургском совете рабочих депутатов (который Троцкий фактически возглавлял):

– Товарищи, когда либеральная буржуазия спрашивает нас: «Вы одни, без нас, думаете бороться? разве вы заключили договор с победой?» – мы ей в лицо бросаем наш ответ: «Нет, мы заключили договор со смертью!»

Оба раза Троцкий указывал источник этого лозунга – эпизод из истории Великой французской революции.

Относится он к 1793 году. Вскоре после установления якобинской диктатуры республиканская армия терпела поражения от австро-прусских войск. 18 июня 1793 года Конвент рассматривал проект новой конституции Французской республики, одна из статей которой гласила: «Французский народ не заключает мира с врагом, занимающим его территорию». Жирондист Мерсье спросил:

– Вы воображаете, что всегда будете победителями? Неужели вы заключили договор с победой?

– Мы заключили договор со смертью! – ответил якобинец Клод де Базир.

Второе рождение этой фразы случилось во время франко-прусской войны. К октябрю 1870 года основные силы французской армии были разгромлены, а Париж осажден. В правительстве национальной обороны главную роль играл министр внутренних дел Леон Гамбетта. 7 октября он вылетел из осажденного Парижа на воздушном шаре, а 8 октября выступил перед частями Национальной гвардии в Руане, заявив:

– Мы должны заключить договор либо с победой, либо со смертью!

Созданные Гамбеттой молодые французские армии затянули сопротивление еще на четыре месяца; в марте 1871 года был заключен мир.

Однако Парижская коммуна его не признала. Теперь она сражалась уже не с немцами, а с войсками собственного правительства – «версальцами». 15 мая Коммуна издала воззвание «К большим городам Франции»: «После двух месяцев беспрерывной борьбы Париж ни устал, ни пал духом»; «Париж заключил договор со смертью». Так и вышло: десятки тысяч парижан погибли в междоусобных боях или были расстреляны, а многие исторические здания сожжены.

История Коммуны была хорошо знакома Абраму Гоцу, одному из руководителей боевой организации эсеров. В своем заключительном слове на процессе эсеров в июле 1922 года он сказал:

– Да, увы, мы не заключили договора с победой, и нам сейчас в расплату за это остается теперь заключить договор со смертью.

Гоц, как и многие его соратники, закончил жизнь в сталинских лагерях.

Не знаю как Троцкий и Гоц, но якобинцы и Гамбетта, говоря о договоре со смертью, хорошо знали, что цитируют Библию, правда, решительно переосмысливая ее. В 28-й главе Книги пророка Исайи осуждаются «правители народа сего». Они не боятся возмездия и говорят: «Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, – потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя». Но, предупреждает Исайя, «и союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит».

Зато в самом прямом смысле цитировали Исайю борцы против рабства в США. Конституция США допускала рабовладение на Юге страны. 27 января 1843 года Массачусетское общество борьбы с рабовладением приняло предложенную Уильямом Ллойдом Гаррисоном резолюцию, в которой говорилось: «Отношения Севера с Югом – это “союз со смертью и с преисподнею договор”». Эти слова Гаррисон повторил на митинге 4 июля 1854 года, в День независимости, после чего демонстративно сжег текст Конституции.

Добавим еще, что «договор с преисподней», о котором метафорически говорил Исайя, в Средние века превратился в «договор с дьяволом», понимаемый совершенно буквально. Жертв «охоты на ведьм» осуждали именно за договор, а не за что-либо другое, – иначе их нельзя было бы обвинить в ереси. В пособиях для инквизиторов можно отыскать множество таких договоров. Но тут уместно привести фразу, которая приписывается немецкому иезуиту Фридриху Шпее, противнику пыточных методов дознания:

«Если нас не признали ведьмами, то лишь потому, что нас еще не пытали».