Текст книги "История знаменитых цитат"

Дураки и дороги

«С младенчества мы знакомы с поговоркой: в России две беды, дураки и дороги».

«Вездесущая фраза “дураки и дороги” сопровождает нас из поколения в поколение».

«Меня просто тошнит, когда я встречаю цитаты о дураках и дорогах спустя полторы сотни лет после первой публикации этой мысли».

Такими замечаниями пестрит Рунет. Между тем я не нашел примеров цитирования этого изречения ранее 15 декабря 1989 года, когда на II съезде народных депутатов СССР депутат от Коми АССР В. П. Филиппов заметил:

– Николай Васильевич Гоголь почти 150 лет назад говорил, что России мешают две вещи – плохие дороги и дураки. За время перестройки мы все понемножечку поумнели, а вот с дорогами, особенно в селах, по-прежнему плохо.

Версия об авторстве Гоголя наиболее популярна, хотя изречение приписывалось и другим: Салтыкову-Щедрину, Карамзину, Петру Вяземскому. А в журнале «Россия XXI», 2010, № 2, читаем:

«Император Николай I был крут и афористичен. Его фраза о том, что в России две беды – дураки и дороги, известна, пожалуй, всем соотечественникам, хотя и без указания авторства. В другой раз царь сказал: “Расстояния – наше проклятье”». (Владимир Ланин, «История России в рамках истории технологий».)

Фразу «Расстояния – бич России» Николай I действительно произнес в беседе с французом де Кюстином в июле 1839 года, но о дураках и дорогах государь дипломатично умолчал.

Жалобы на дороги обычны у наших классиков, достаточно вспомнить хрестоматийное:

 
Пока у нас дороги плохи,
Мосты забытые гниют…
 

Сетования по поводу дураков тоже не были редкостью. Самая известная цитата, где в одной строке встречаются «Россия» и «дураки», принадлежит Некрасову:

 
Дураков не убавим в России,
А на умных тоску наведем.
 

(«Убогая и нарядная», 1857)

Изречение о дураках и дорогах встречается также в форме: «В России две напасти – дураки и дороги». «Две напасти» заимствованы из эпиграммы Владимира Гиляровского, написанной в 1886 году, после запрещения постановки драмы Льва Толстого «Власть тьмы»:

 
В России две напасти:
Внизу – власть тьмы,
А наверху – тьма власти.
 

Как видим, дороги в русской литературе были отдельно, а дураки отдельно. Ближе всего к формуле «дураки и дороги» подошли Ильф и Петров («бездорожье и разгильдяйство»), но они в качестве предполагаемых авторов не называются из-за всеобщего убеждения в древности этой сентенции.

Так что же, выходит, это безымянное народное творчество, и автора у фразы о дураках и дорогах нет?

Автор есть. И мы хорошо его знаем. Это наш современник Михаил Задорнов. В конце 1980-х годов, в разгар перестройки, он с успехом читал с эстрады сатирический монолог «Страна героев» (в печати монолог появился в 1989 году). Согласно Задорнову, «Н. В. Гоголь писал: “В России есть две беды: дороги и дураки”. Вот такое завидное постоянство мы сохраняем по сей день».

Ничего подобного Гоголь, разумеется, не писал; ссылка на классика должна была послужить охранной грамотой подцензурному советскому сатирику и придать его мысли бо́льшую авторитетность. Эта цель была блестяще достигнута: версия об авторстве Гоголя стала основной.

Из задорновской цитаты вскоре исчезло необязательное слово «есть», а «дороги и дураки» были вытеснены ритмически более точным «дураки и дороги». Повальное распространение этой формулы стало возможным как раз благодаря ее замечательному фонетическому оформлению: формула врезается в память мгновенно.

Фраза Задорнова породила множество других фраз. Вот некоторые из них:

Сейчас в России три беды: дороги, дураки и дураки на дорогах. (Сатирик Анатолий Рас.)

В России две беды, и одна постоянно чинит другую. (Автор неизвестен.)

В России две беды, и если с одной можно справиться при помощи асфальтоукладчика, то с дорогами придется повозиться. (Излюбленная фраза в лекциях дьякона Андрея Кураева.)

Кроме дураков и дорог, в России есть еще одна беда: дураки, указывающие, какой дорогой идти. (Афорист Борис Крутиер.)

В 2006 году журнал «Профиль» цитировал замечание воронежского градоначальника Александра Ковалева: «В Воронеже, как и в России, две главные проблемы. Все, здесь сидящие, относятся к первой, а дороги – ко второй».

В День дурака 1 апреля 2012 года в городах России прошли акции «Дороги без дураков», имевшие целью ударить по разгильдяйству дорожных служб.

А годом раньше группа «Ундервуд» сочинила песню «Дураки и дороги». Ундервудовцы тоже считали авторство Гоголя несомненным:

 
Горьким смехом моим посмеюсь,
Но это не повод для тревоги.
Минус на минус всегда дает плюс,
Вот так вот, дураки и дороги,
Дураки и дороги…
Подскажите, как выйти к Третьему Риму,
Кто-нибудь знает?
 

Европа может подождать!

Население СССР не часто баловали новыми телефильмами. Поэтому в 1979 году вся страна, затаив дыхание, следила за интригами царедворцев в телефильме «Стакан воды».

Интригу вели Кирилл Лавров (лорд Болингброк), Алла Демидова (герцогиня Мальборо) и юная Светлана Смирнова (леди Абигайль). В один из ключевых моментов лорд Болингброк, занятый делами государственными, беседует с Абигайль, занятой исключительно тем, как отстоять любимого от коронованной соперницы.

– Как вы можете думать о любви, когда речь идет о судьбе всей Европы? – спрашивает Болингброк.

Абигайль нетерпеливо перебивает:

– Европа может подождать!

Благодарная аудитория (прежде всего, разумеется, женская) подхватила фразу мгновенно.

Но откуда она взялась? В пьесе Эжена Скриба «Стакан воды, или Причины и следствия» (1840) ее нет; там Абигайль говорит:

– Европа может сама постоять за себя.

Однако фраза «Европа может подождать!» имелась в переводе К. Фельдмана 1938 года. В позднейшей публикации этого перевода (серия «Библиотека драматурга», 1960) ее заменили другой – вероятно, как отсебятину переводчика.

Эту фразу Фельдман не выдумал, а заимствовал из русского исторического анекдота. Его ранняя версия приведена в статье Н. Н. Фирсова «Личная характеристика Александра III» («Былое», 1925, № 1):

Когда однажды надо было дать ответ на какой-то запрос, в котором были заинтересованы европейские державы, а Александр III в это время занимался в Финляндии ужением рыбы, то, как рассказывают, помазанник божий лицу, докладывавшему о спешности общеевропейского дипломатического дела, нимало не усумнился ответить так: «Когда русский князь [вероятно, описка вместо: царь. – К.Д.] удит рыбу, Европа может подождать!»

С обозначением «анекдот» эта история приведена в эмигрантском журнале «Новый Град» (Париж, 1931, № 1): «Государь удил рыбу, когда ему доложили, что один европейский посланник хочет его видеть. Александр III ответил: “Европа может подождать, пока русский император удит рыбу”».

Это не что иное, как вариант исторического анекдота, приведенного в журнале «Русский архив» за 1893 год. Здесь рассказывалось, что на просьбу британского посла об аудиенции канцлер Александр Горчаков, беседовавший со староверами, высокомерно ответил:

– Когда я говорю с русским народом, посол Великобритании может подождать.

Впрочем, если верить очень поздним мемуарам Павла Шостаковского, который незадолго до смерти Александра III вступил в Александровское военное училище в Москве, анекдот о государе-рыболове появился еще при жизни императора. Юнкерам, вспоминал Шостаковский, «нравился (…) этакий руссизм Александра III: “Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать!” Эта фраза имела у нас успех. Вот мы, мол, каковы!» («Путь к правде», 1960, гл. «На военной службе».)

В 1991 году в России впервые была издана «Книга воспоминаний» великого князя Александра Михайловича, зятя Александра III и дяди Николая II. В гл. 11 читаем:

– Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать, – ответил он одному министру, который настаивал в Гатчине, чтобы Александр III принял немедленно посла какой-то великой державы.

Приведя еще ряд подобных высказываний Александра III, мемуарист замечает: «Часть этих изречений доподлинно исторична, другая прибавлена и разукрашена людской молвой».

Наконец, в 2008 году в России были опубликованы «Воспоминания» князя Александра Дмитриевича Голицына (1874–1957), одного из основателей Союза 17 октября, а с 1949 года – председателя Союза русских дворян в Европе. Здесь анекдот из «Былого» развернут в целую фантастическую историю:

Во время одной из своих любимых прогулок по Финляндским шхерам, во время отдыха Императора Александра III, в Европе произошел конфликт на почве Алжеризаса (??), грозивший разразиться в размерах первой мировой войны, причем были серьезно затронуты интересы нашей новой союзницы – Франции. Министр Иностранных Дел счел своим долгом телеграфировать в Императорскую Квартиру о том, что Государю следовало бы прервать свой отдых и прибыть в Санкт-Петербург для принятия личного участия в переговорах, которые имели место по поводу разразившегося конфликта, грозившего перейти в вооруженное столкновение Европейских Держав. Когда Государю доложили содержание телеграммы, он, спокойно выслушав ее, велел ответить своему Министру буквально следующее: «Когда Русский Император удит рыбу, Европа может подождать».

Ныне фраза «Европа может подождать!» приводится почти исключительно со ссылкой на императора, а не на леди Абигайль. Цитируют это изречение с чувством законной гордости и без каких-либо сомнений в его достоверности.

Если бы Бога не было…

Иван Дмитрич Громов, один из пациентов чеховской «Палаты № 6», замечает: «У Достоевского или у Вольтера кто-то говорит, что если бы не было Бога, то его выдумали бы люди».

Поправим пациента Громова: фразу можно найти и у Достоевского, и у Вольтера. Начнем с Достоевского.

– Видишь, голубчик, – говорит Иван Карамазов брату Алеше, – был один старый грешник в восемнадцатом столетии, который изрек, что если бы не было Бога, то следовало бы его выдумать, s’il n’existait pas Dieu, il faudrait l’inventer.

Изречение «старого грешника» по-русски всегда цитируется в прозе, хотя в оригинале это стихотворная строка:

 
Случись, что Бога нет, его б пришлось создать
(или, точнее, «изобрести», «выдумать»).
 

Это стих из вольтеровского «Послания к автору новой книги о трех обманщиках» (1769). Анонимная книга с таким названием появилась во Франции годом ранее, а под обманщиками имелись в виду Моисей, Иисус и Магомет – основатели трех великих религий. В примечании к своему «Посланию…» Вольтер отозвался об этой книге как о проявлении «грубого атеизма без мысли и философии».

«Я редко бываю доволен своими стихами, но признаюсь, что к этому я испытываю отцовскую нежность», – писал Вольтер своему другу Бернару Жозефу Сорену 10 ноября 1770 г.

Фраза стала крылатой благодаря Вольтеру, однако «старому грешнику» принадлежало лишь ее стихотворное оформление. Саму же мысль о необходимости создания Бога Вольтер позаимствовал у архиепископа Кентерберийского Джона Тиллотсона (1630–1694). В его 93-й проповеди, опубликованной посмертно, говорилось:

Существование Бога настолько удобно, настолько полезно, настолько необходимо для счастья человечества, что (как превосходно заметил Туллий), (…) если бы существование Бога не было необходимо само по себе, его, если позволено так выразиться, следовало бы создать ради пользы и блага людей.

Туллий – это Марк Туллий Цицерон. Стало быть, мысль взята у него?

Нет. Архиепископ – то ли по недосмотру, то ли намеренно, – неверно процитировал Цицеронов трактат «О природе богов». По Цицерону, доводы стоиков таковы, что «порой кажется, будто боги бессмертные все устроили на потребу людям» (перевод М. Рижского). Остальное принадлежит самому Тиллотсону.

Убеждение в необходимости Бога «ради пользы и блага людей» разделяли не только глава англиканской церкви Тиллотсон и пламенный антицерковник Вольтер. Точно так же думал Максимилиан Робеспьер, вождь якобинцев. 21 ноября 1793 года, в разгар кампании «дехристианизации», он произнес речь «О свободе культов», в которой заявил, что «атеизм аристократичен», что «идея Верховного Существа, охраняющего угнетенную невинность и карающего торжествующее преступление, – это народная идея», и процитировал стих Вольтера: «Случись, что Бога нет, его б пришлось создать».

Всего через год после вольтеровского «Послания» появился главный труд другого французского просветителя – «Система природы» Поля Анри Гольбаха. Здесь приводились слова «одного знаменитого человека»:

Бог создал человека по своему образу и подобию, а человек отплатил ему тем же.

По мнению современников, этим «знаменитым человеком» был писатель Бернар де Фонтенель, к тому времени уже умерший. Позже и эту фразу стали приписывать Вольтеру, хотя сам он в частной переписке осудил книгу Гольбаха.

Вернемся к Ивану Карамазову. Процитировав Вольтера, он продолжает:

– И действительно, человек выдумал Бога. И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует, но то дивно, что такая мысль – мысль о необходимости Бога – могла залезть в голову такому дикому и злому животному, каков человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она делает честь человеку.

Того же мнения был американский мыслитель Роберт Ингерсолл, неверующий сын пресвитерианского пастора: «Праведный Бог – благороднейшее создание человека» (эссе «Боги», 1876).

Оспорил фразу Вольтера наш соотечественник Александр Барятинский, гусарский штаб-ротмистр, сотрудник Пестеля и декабрист. В памятном 1825 году он написал стихотворение по-французски, в котором были такие строки:

 
…Для его же славы,
Коль волею его мир обречен страдать, —
И был бы Бог, его должны мы отрицать!
 

(Перевод Б. Томашевского)

Почти то же самое говорил француз Жюль Ренар: «Не знаю, существует ли Бог, но для его репутации было бы лучше, если бы он не существовал» («Дневник», 1906 г.).

Бог Богом, а как насчет дьявола? Еще раз предоставим слово Ивану Карамазову:

– Если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию.

Все цитировавшиеся нами авторы выросли в мире христианской культуры. Ради культурного плюрализма закончу эту заметку известным в исламском мире хадисом из сборника аль-Бухари:

Шайтан может явиться к любому из вас и сказать: «Кто создал это? Кто создал то?» – пока, [наконец,] не спросит: «Кто создал твоего Господа?» – и когда он дойдет до этого, пусть человек обратится за защитой к Аллаху и прекратит [думать об этом].

(Автор перевода: Вл. Нирша)

Если невозможно – будет сделано

Один из популярных слоганов Рунета:

Трудные задачи выполняем немедленно, невозможные – чуть погодя.

Так рекламируют себя консалтинговые агентства, охранные предприятия, службы знакомств и частные лица.

У нас эта фраза появилась в I издании моего «Словаря современных цитат» (1997); здесь же указывалось: «Девиз ВВС США». Это верно, но только отчасти.

Оригинальная форма слогана: «The difficult we do immediately. The impossible takes a little longer» (букв. «Трудное мы делаем немедленно. Невозможное требует чуть больше времени»). В таком виде слоган, вероятно, появился в боевом 1942 году на электротехническом заводе в Блумингтоне (Иллинойс). За несколько месяцев завод перешел на военные рельсы: вместо электрочайников и пылесосов стал выпускать приборы управления зенитным огнем – круглосуточно, без праздников и выходных.

Тогда же или почти тогда же эти слова взяли на вооружение самые разные военные учреждения и формирования. Они были девизом генерала Джорджа Кенни, который в декабре 1942 года возглавил силы ВВС США на Юго-Востоке Тихого океана; девизом Уильяма Салливана, отца-основателя военно-морской спасательной службы США; девизом Службы тыла Сухопутных сил и Корпуса военных инженеров.

На Арлингтонском военном кладбище в Вашингтоне среди прочих памятных надписей есть надпись в честь военно-морских инженерных батальонов:

 
Горячие сердца, умелые руки —
трудные задачи выполняем немедленно,
невозможные – чуть погодя.
 

Этот девиз появился не на пустом месте. Его непосредственным источником были слова, приписываемые норвежскому полярнику Фритьофу Нансену. В лондонском еженедельнике «Listener» от 14 декабря 1939 года они приведены в следующем виде:

«Никогда не останавливайтесь из-за того, что вам страшно, – это самая большая ошибка. Никогда не сохраняйте путь к отступлению – это верный путь к поражению. Трудное – это то, что может быть сделано немедленно; невозможное требует чуть больше времени».

Однако цитата эта недостоверна. Легенда об авторстве Нансена возникла после выхода в свет романа английского писателя Гаролда Бегби «Дань» (1928), где слова: «Трудное может быть сделано немедленно; невозможное требует чуть больше времени» – вложены в уста Нансена, с пояснением: «Это его боевой клич, и он собирается сделать его боевым кличем Лиги Наций».

На самом деле Бегби слегка изменил уже существовавшее изречение: «Разница между трудным и невозможным в том, что невозможное требует чуть больше времени». Оно появилось в печати еще до Первой мировой войны как «превосходное замечание леди Абердин» (E. Gordon, «The Anti-Alcohol Movement in Europe», New York, 1913).

Имелась в виду Ишбел Мария Абердин, адвокат и филантроп родом из Шотландии. На протяжении 43 лет (1893–1936) она возглавляла Международный совет женщин.

В 1977 году в печати цитировались слова, будто бы сказанные госсекретарем Генри Киссинджером по поводу Уотергейтского скандала: «Незаконное мы совершаем немедленно, неконституционное требует несколько больше времени».

Сам Киссинджер на встрече в Анкаре с турецкими дипломатами 10 марта 1975 года заметил:

– До принятия Закона о свободе информации я обычно говорил на встречах: «Незаконное мы совершаем немедленно, неконституционное требует несколько больше времени». Но после принятия Закона я боюсь говорить такое.

Закон о свободе информации, принятый в 1966 году, допускал обнародование документов правительства США; именно благодаря ему и стало известно о словах Киссинджера в Анкаре.

Такова история слогана. Но есть у него и предыстория. С начала XIX века цитировалась фраза государственного контролера (т. е. министра финансов) Франции Шарля де Калонна:

– Ваше Величество, если это возможно, это уже сделано; если невозможно – будет сделано.

Так будто бы ответил министр Марии Антуанетте, попросившей срочно изыскать средства, необходимые ей на перестройку Трианона (эта затея обошлась казне в два миллиона ливров).

О недостоверности этой легенды свидетельствует уже то, что сначала фраза Калонна приписывалась Никола Божону, банкиру королевского двора. Та же версия изложена в «Мемуарах» Луизы Жюно, герцогини д’Абрантес: однажды королева попросила миллион, и дело следовало уладить в течение двух часов.

– Месье, – сказал Божон посланнику королевы, – передайте Ее Величеству, что, если то, чего она требует, возможно, это уже сделано; если невозможно – будет сделано.

Луиза Жюно, заметим, еще не родилась, когда случилась эта история.

Зато вполне достоверны слова Наполеона в письме коменданту Магдебурга Жану Лемаруа от 9 июля 1813 года: «“Это невозможно”, пишете мне вы; это не по-французски». В ссылке, на о-ве Св. Елены, Наполеон повторил: «…слово “невозможно”, о котором я часто говорил, что оно не французское» (Э. Лас Казес, «Мемориал Св. Елены», запись 27 января 1816 г.). Отсюда появилось крылатое французское изречение: «“Невозможно” – это не по-французски».

А в 1869 году было опубликовано письмо русского фельдмаршала графа Христофора Миниха, посланное Екатерине II в 1764 году:

«За все время моей службы в России в качестве свидетеля и сотрудника в осуществлении грандиозных планов Петра, я был не в состоянии выучить слово “невозможно”. Я вычеркнул его из своего русского словаря».

И, раз уж речь зашла о нашем отечестве, закончу репликой из первой, почти никому не известной пьесы Оскара Уайльда «Вера, или Нигилисты» (1883):

– В России нет ничего невозможного, кроме реформ.

Еще не вечер

Хитом новогоднего «Голубого огонька» 1987 года стала песня Раймонда Паулса в исполнении восходящей эстрадной звезды Лаймы Вайкуле:

 
Еще не вечер, еще не вечер,
Еще светла дорога и ясны глаза…
 

С тех пор выражение «Еще не вечер» ассоциируется у нас прежде всего со строками Ильи Резника. Кое-кто вспомнит также балладу Высоцкого «Еще не вечер» (1968), где слова «Еще не вечер, еще не вечер» повторены многократно.

Выражение звучит так просто и естественно, что вопрос о его происхождении обычно не возникает. Но тут самое время процитировать воспоминания Беллы Ахмадулиной о ее встрече с Набоковым в Швейцарии в марте 1977 года:

«Он задумчиво остановился на фразе из романа Владимира Максимова, одобрив ее музыкальность: “Еще не вечер”, что она означает?»

(Речь шла о фразе из романа «Прощание из ниоткуда» (ч. I, 1974): «Еще не вечер, мальчики, еще не вечер!»)

«Потом, в Москве, – продолжает Ахмадулина, – всезнающий Семен Израилевич Липкин удивился: неужели Набоков мог быть озадачен библейской фразой?» И далее мемуаристка говорит уже от себя: «В Тенишевском училище ненавязчиво преподавали Закон Божий, но, вероятно, имелись в виду слова не из Священного Писания, а из романа…» («Робкий путь к Набокову», 1996).

Итак, выражение «Еще не вечер» не было распространенным до революции, коль скоро эмигрант Набоков его не знал. Удивляет замечание Липкина, выдающегося переводчика и поэта, которому Ахмадулина поверила на слово. Закон Божий, как бы его ни преподавали Набокову в Тенишевском училище, делу помочь не мог: в Писании нет ничего подобного.

Василий Аксенов в книге «Круглые сутки нон-стоп» (1976) замечает: «…как в Одессе говорят, “еще не вечер”». И тут, возможно, мы выходим на правильный след.

В русскую литературу это выражение ввел одессит Исаак Бабель. В 1927 году его драма «Закат» была поставлена в двух одесских театрах, а год спустя напечатана. Действие происходит в Одессе; оборот «еще не вечер» появляется в кульминационный момент:

МЕНДЕЛЬ. Не возьмешь!

БЕНЯ. Ой, возьмем! (Он с силой опускает рукоятку револьвера на голову отца.)

ПЯТИРУБЕЛЬ. А я говорю – еще не вечер. Еще тыща верст до вечера.

АРЬЕ-ЛЕЙБ (на коленях перед поверженным стариком). Ай, русский человек, зачем шуметь, что еще не вечер, когда ты видишь, что перед нами уже нет человека?

Слова «Еще не вечер» Пятирубель произносит также в рассказе «Закат», написанном в 1923–1925 годах, но при жизни Бабеля не опубликованном. Поэтому можно предположить, что не позднее начала 1920-х годов оно уже существовало в Одессе.

В 1928 году «Закат» был поставлен во МХАТе, где выдержал всего 12 представлений и потом не ставился в СССР до 1987 года. Вторично пьеса была напечатана в 1957 году, а до этого времени была не слишком известна. Тем не менее с 1940-х годов выражение «Еще не вечер» снова появляется в литературе.

Его вероятным источником была немецкая поговорка с тем же значением, известная с конца XVIII века во множестве вариантов. Наиболее распространенный из них: «Es ist noch nicht aller Tage Abend» – «Это еще не последний вечер!» (букв. «…не всех дней вечер»). В таком виде поговорка приведена в драме Шиллера «Лагерь Валленштейна» (1798); в переводе С. Шевырева (1859): «Ведь до вечера, братцы, еще далеко!»

В I томе словаря немецкого языка братьев Гримм (1864) дается латинский эквивалент этой поговорки: «Omnium dierum sol nondum occidit». Это почти точная – с перестановкой слов – цитата из «Истории Рима» Тита Ливия. Из нее-то и возникло немецкое речение.

В 29-й книге «Истории…» Ливий приводит ответ царя Филиппа V Македонского римским послам и союзникам Рима – грекам, которые в 187 году до н. э. потребовали вернуть захваченные Филиппом города: «Nondum omnium dierum sol occidit» – «Не всех дней солнце зашло»; в переводе Э. Юнца: «Не настал еще мой последний день!»

Филипп, говоривший с послами на родном для него греческом языке, ответил им поговоркой, которая у Диодора Сицилийского приведена по-гречески; Ливий перевел ее на латынь.

Как видим, история простенькой фразы не так уж проста.

В немецко-английских словарях в качестве эквивалента поговорки «Es ist noch nicht aller Tage Abend» дается «It ain’t over till the fat lady sings» – букв. «Ничего не кончено, пока та толстая дама поет», что, в свою очередь, нередко переводится на русский как «Еще не вечер».

Этимология этого выражения – загадка не только для иностранцев, но и для рядовых носителей английского языка. В 2015 году на сайте «Quoteinvestigator» было указано, что первоначально в США в том же смысле употреблялось выражение «Church is not out ’till the singing’s done» – «Служба не окончена, пока в церкви поют».

В 1962 году один из американских спортивных обозревателей в качестве «старого изречения» привел фразу «An opera is never over till the last man is dead» – «Опера не окончена, пока не умер последний певец (букв. человек)». Имелось в виду, что множество классических опер заканчиваются гибелью главных героев.

А фразу о «толстой даме», по-видимому, первым произнес Ралф Карпентер, директор по спортивной информации Техасского технологического университета. Случилось это в марте 1976 года, во время финала баскетбольного турнира с участием его команды. В самый напряженный момент игры Карпентер сказал: «The opera ain’t over until the fat lady sings» – «Эта опера еще не окончена, пока та толстая дама поет». Спортивный деятель Билл Морган, которому адресовались эти слова, впоследствии утверждал, что они были импровизацией Карпентера, известного своими шутками. Реплику Карпентера процитировала газета «Dallas Morning News» 10 марта 1976 года.

И поныне «толстая дама» чаще всего встречается в спортивном контексте.

Позднее появилось истолкование: дескать, «толстая дама» – не кто иная, как исполнительница партии Брунгильды в опере Вагнера «Сумерки богов». Прощальная ария этой валькирии длится чуть ли не 20 минут, после чего Брунгильда и все боги Валгаллы погибают в огне. На карикатурах в англоязычной печати Брунгильда неизменно изображалась в виде массивной дамы с внушительным бюстом и рогатым шлемом на голове.