Текст книги "Ассенизаторы. Расплата"

Весна с разведчиками махом контакт наладил, где-то отыскал ксерокс, бумагу. В результате снабдил нас, хоть и хреновенькими, но крупномасштабными картами, а не древними стотысячными да схемами, как у остальных. Посадил за их изучение. На все про все дал один день. По истечению назначенного им срока устроил зачет, да какой! С первого раза никому сдать не удалось. Разнос был нешуточным. Хорошо, хоть посторонние при этом не присутствовали. В конце все-таки смягчился:

– Вы, парни, конечно, молодцы. Основное схватили верно. Но этого недостаточно. Представьте себе, что вас ночью выбросили в Грозный. Кругом стрельба-пальба, снайпера на каждом шагу. На каждую вспышку – массированный огонь «духов». Как вы собираетесь ориентироваться? Карта вот здесь у вас должна быть, – постучал он себе по лбу, – причем во всех подробностях.

Впоследствии придирки Весны мы поминали только добрым словом. В том, что вся наша группа снайперов вернулась домой без потерь, немалая его заслуга.

Штурм города начался под самый Новый год – утром тридцать первого декабря. С утра разбудил рев залпов стоящей неподалеку батареи «Градов». На сборы Зименко дал целых полчаса, по истечению которых погрузились в поджидающий нас «Урал» и двинулись в неизвестность.

Ехать пришлось недолго. Минут через пятнадцать машина остановилась. Выскочивший из кабины Весна постучал по тенту:

– К машине! Прибыли.

Выпрыгнув из кузова, обозрели окрестности. Вдалеке, в стороне ясно видимой столицы мятежной республики, разгорается нешуточный бой. То тут, то там вспыхивают взрывы, «броня» постепенно втягивается в город, солдаты же копошатся далеко позади.

– Какой идиот бросил туда технику без пехотного прикрытия? – внезапно вырвалось у меня.

– Разбираешься? – заинтересованно спросил Зименко. – Откуда?

– Рязанское воздушно-десантное.

– Понятно, – протянул майор. – Располагайтесь пока, – указал он на загнанную в укрытие БМП. Это ваш временный дом.

– Насколько временный? – поинтересовался Сергей.

– Там видно будет. По крайней мере, шмотки пока туда можно забросить. Насчет постоянного места базирования сейчас буду разговаривать. Если удастся, разместимся в Радужном.

Н-да! Жилье… Считай, что на улице. Ночевать зимой внутри «бэхи» можно только в мирной обстановке при наличии достаточного количества солярки. На войне же боевая машина, стоящая с работающим двигателем, запросто может стать братской могилой. Вот и сейчас бойцы под броней не прячутся. Сгрудились вокруг небольшого костерка, грея над огнем руки.

Ощутить «прелести» жизни в открытом поле нам не довелось, чему мы ничуть не огорчились. «Нарисовавшийся» через пару часов Весна подал команду собираться. До Радужного пришлось, меся грязь пополам со снегом, тащиться пешком. Хорошо, что хоть боеприпасы и шмотки удалось пристроить в УАЗик, неизвестно откуда добытый майором.

Жилье определили в относительно целом одноэтажном здании. Судя по всему, раньше в нем находилась какая-то контора. Из машины помимо своего барахла извлекли печку-буржуйку и целую стопку синтетических мешков. Для обустройства пришлось основательно потрудиться. Разбитые оконные рамы выворотили с помощью лома и, как говорят в таких случаях, какой-то матери. Лопатой старательно ковыряли подмерзлую землю, забрасывали ее в мешки и, перевязав горловины, укладывали в освободившиеся проемы.

Как только в помещениях прекратил гулять ветер, стало относительно тепло, темно только. Электричество отсутствует. Проблему решили фонари а-ля «летучая мышь», раздобытые майором. Дров, естественно, нам никто не заготовил. Вместо них на топливо пошли мебель и доски пола. Оторвав столешницы, бросили на пол возле стен. Поверх них – спальные мешки. Оружие, почистив, поставили в изголовье рядом с рюкзаками, чтобы всегда было под рукой.

Весна появился только под вечер. Обступили его, расспрашивая про обстановку. Охарактеризовал он ее всего двумя словами:

– Задница!.. Полная…

– А если подробнее? – поинтересовался я.

– Несколько батальонов «духи» зажали в районе железнодорожного вокзала. В городе очаговые бои. Где наши, а где «чехи», никто толком не знает. Управление войсками практически потеряно. Танков и БМП боевики сожгли море. Артиллерия долбит неизвестно куда… Да, чуть не забыл! У снайперов тактика: сначала ранят какого-нибудь бойца, обычно в ногу. Тот, естественно, орет благим матом. Когда его пытаются вытащить, ранят спасающих, стараясь вытянуть из-за укрытий как можно больше народа. А потом добивают. Поэтому если доведется с таким столкнуться, под прикрытием огня раненого на ходу хватайте за лямку «броника» и тащите бегом, не останавливаясь. Умрет от болевого шока – значит судьба такая, но шансы на спасение возрастают, как и вероятность уцелеть самому.

– Нам-то что делать? – спросил Сергей.

– Пока отдыхать. Ночью заступаете на усиление постов на подступах к Радужному. Задачи после нарежут.

Новый год встретили в окопах. В городе продолжается бой. То тут, то там на окраине Грозного вспыхивают взрывы. Доносятся ослабленные расстоянием звуки очередей. Одиночные выстрелы просто теряются в общем звуковом фоне. Ветер пронизывает до костей. В районе двух часов внезапно вспыхнула близкая ожесточенная стрельба, пули градом заколотили по брустверу. «Духи»?

Ничего подобного! Занимающие неподалеку позиции мотострелки с какого-то хрена лупят во все стороны. Целый час с Гномом, Пулей и Кошмаром подбираемся к их наспех отрытым окопам. Наконец, удается где короткими перебежками, а чаще ползком, подкрасться на бросок гранаты.

В ответ на окрик Сереги, лежащего в воронке, огонь в его сторону только усилился. Преодолевая противный липкий страх, резким броском пролетаю расстояние от своего укрытия до ближайшей воронки, свалившись прямо на скорчившегося на ее дне, лежащего на спине бойца, выбив из трясущихся рук направленный в мою сторону автомат.

Мертвенно-бледное в мерцающем свете подвешенной минометчиками «люстры» лицо искажено ужасом. Глаза, кажется, готовы вылезть из орбит. Рот раскрыт в беззвучном крике. Точно, не в себе парень… Наконец, прорезалось:

– Не надо! А-а-а!!!

Солдатик как-то по-детски пытается оттолкнуть меня руками. Стоило ослабить захват, рванулся вверх из воронки. Еле успел схватить его за штанину и сдернуть обратно вниз. Истерика у хлопчика… Лечение от нее только одно. Не до нежностей… Усевшись верхом, заблокировал руки бойца своими ногами. Одна чувствительная пощечина, от которой голова мотнулась в сторону… вторая… Наконец, глаза приняли осмысленное выражение.

– Ты чего, придурок? Свой я… свой… Очухался?

Парень кивнул, настороженно глядя на меня, и тут же зажмурился, ожидая очередной оплеухи.

– Не бойся… Успокоился?.. Как тебя звать-то?

– Гоша-а, – пацан разрыдался.

Даже на вид ему явно еще нет и девятнадцати. Совсем сопляк. Недавно, видимо, призван. Какой идиот додумался таких вот детей на войну отправить? Это же насмерть перепуганное пушечное мясо! Из него настоящего бойца еще лепить, да лепить… Понятно, что со временем, побывав под обстрелом, посмотрев на смерть своих товарищей, если выживет, конечно, научится ужом ползать под пулями, очерствеет душой, навострится, не пьянея, пить водку или спирт. Если раньше не курил – закурит. Пока этого от него ожидать точно не приходится, но впоследствии сможет и убивать, особо не задумываясь, не рефлексируя… Только когда это еще будет? А воевать-то нужно уже сейчас.

Сел рядом с пацаном, расстегнув бушлат, достал сигареты, прикурил одну, протянув ее Гоше, но тот покачал головой. Не курит, значит… Насильно втолкнул цигарку в его пальцы.

– Потяни – полегчает.

Солдатик неумело затянулся, тут же зайдясь кашлем. Успокаивающе похлопал его по спине.

– Отпустило? Давай еще разок.

Паренек кивнул и снова затянулся… Новый приступ кашля… Хватит ему… Забрал сигарету, втянув в себя горьковатый дым.

– Что произошло, Гоша? С чего это вы по нам стрелять начали?

– Я не стрелял… Честно не стрелял. А вы кто? Как здесь оказались?

– Давай ты после вопросы будешь задавать, договорились? – Боец кивнул. – Расскажи лучше, что у вас случилось? Почему ты здесь один сидишь, где остальные?

– Там они, – Гоша показал рукой в сторону продолжающих жечь патроны мотострелков. – Нам кто-то гранату в окоп забросил. Я ее как увидел, сам не помню, как здесь оказался… Потом взрыв, стрельба. Я отсюда и высунуться-то боялся. Думал, «духи» подошли, сейчас бóшки резать будут.

– Что, Игорек, жить очень хочется?

– Ага, хочется, – кивнул боец, размазывая грязными руками непросохшие слезы по таким же чумазым щекам. – Только я не Игорь.

– Ну, раз Гоша, значит Игорь.

– Это меня пацаны так зовут, а так-то я Георгий…

– Тезка, выходит… Что же ты, тезка, имя-то позоришь? Георгий – значит победоносец. А какой из тебя сейчас, к едрене матери, победоносец? Имени соответствовать надо! От того, что ты ныкаться по щелям будешь, дольше не проживешь. Только смерть будет позорной. Не дрейфь, Гошка! Кому суждено сгореть – тот не утонет. Так что мы сейчас к твоим поползем, пока они моих парней гранатами забрасывать не начали. В нашу с тобой сторону, вроде, стрелять перестали… Сколько служишь-то?

– Полгода. В июне призвали.

– И много среди вас таких «старослужащих»?

– Так мы все с одного призыва, кроме сержантов.

Понятно!.. Даже «дедов» нет, которые хоть что-то могли бы подсказать. Оторвали детишек от материнской титьки, и почти сразу бросили в ад, толком даже не научив стрелять. С такими, чувствую, навоюем…

– Давай за мной! Не отставать! – начал выползать из воронки. – Автомат-то подбери, – добавил, видя, что солдатик бодро шуранул за мной, забыв даже об оружии.

Ползти пришлось недолго. Стараясь не шуметь, минут через пять с Гошей свалились в окоп, чуть не придавив сидящего с зажмуренными глазами на дне мелкой стрелковой ячейки солдатика, зажавшего уши ладонями. Это, наверно, нас и спасло. Вскинувшегося бойца успокоил моментально, прижав локтем к земле, тем более что об автомате тот даже и не вспомнил:

– Свои… Гошу узнаешь? – ошалевший пацан только моргнул глазами, не в силах пошевелиться. – Что, воин, испугался?

– Д-да, а вы кто?

Если все вот так прячутся, то стреляет-то кто? Какая-то у них всех однообразная реакция на мое появление… А отвечать надо, пока парень вновь в панику не ударился. Такого может наворотить, хрен потом расхлебаешь… Да уж! Придется брать ситуацию в свои руки.

– Офицер спецназа. Старший лейтенант. Где ваш командир? – отпустил пришедшего в себя солдатика.

– Там где-то, тащ старший лейтенант, – ткнул пацан пальцем в сторону, откуда до сих пор раздавалась пальба.

– Чего сопли распустил? Подобрать автомат, боец, наблюдать за обстановкой! Не слышу ответа!

– Есть, тащ старший лейтенант! – парень схватил оружие.

– Гоша! Остаешься с ним… Отставить, пойдешь со мной, а то еще там, не разобравшись, подстрелят. А тебе, боец, этот сектор наблюдения, – выглянул из окопа, – в направлении того факела. Понял?

– Да…

– Зато я не понял!

– Есть наблюдать, тащ старший лейтенант!

– Другое дело! Сейчас тебе подкрепление пришлю. Задача: поочередно наблюдая, углублять ячейку, а то у тебя только что задница из окопа не торчит. Землю на передний бруствер. Кто только вас учил? Лопатка есть?

– Так точно!..

Посмотреть в глаза их командиру, да высказать все за такую хреновую подготовку личного состава. Воины… твою мать!

Добравшись до какого-то сержанта, усердно жгущего патроны, хлопаю его по плечу:

– Прекратить стрельбу! Какого хрена палите в белый свет, как в копеечку? – представился. – Старший лейтенант Мокрецов! Доложите обстановку, блин! Где противник?! Почему сам без бронежилета… твою мать?!

Сержант смотрит на меня ошалелым взглядом, явно не понимая, откуда я здесь взялся.

– Представьтесь, сержант!

– Сержант Ларионов! – поднимает руку к голове.

Срочно брать бразды правления на себя, пока не очухались…

– Отставить! С оружием честь рукой не отдается! Офицер есть? Где он? Дайте команду на прекращение огня!

– Прекратить огонь! – толкнул Ларионов ближайшего к нему бойца. – Передай по цепочке.

Слава богу, тот соображает. Вдаль понеслось, затихая:

– Прекратить огонь!

– Прекратить огонь!..

Свистнув, подозвал своих:

– Гном! Давайте ко мне!

Чертыхаясь и матерясь, Серега с парнями скатываются в окоп.

– Ты как тут раньше нас оказался? – спросил друг.

Даже на хохот пробило. Никак остановиться не могу. Гном с подозрением смотрит на меня:

– Чего ржешь? Истерика, что ли?

– Ты уже третий, кто мне этот вопрос задает, – ответил сквозь смех. – Придумайте уже что-то новое. Как оказался, откуда? Никакой фантазии…

– А в самом деле, как?

– Как, как? Стреляли! Нормальные герои всегда идут в обход!.. Помнить надо классику! Пока вы там, в воронке, прохлаждались, пришлось на себя командование принимать. Пацанье одно! Из них, блин, еще домашние пирожки, на хрен, толком не вылезли, а их… твою мать, сюда бросили подыхать, блин!

– Чего ругаешься, как сапожник?

– Так, слов нормальных не осталось, один мат!

– Ладно тебе… Других бойцов все равно взять сейчас неоткуда. Пуля!

– Чего?

– Не «чего», а «я»! Давай мухой назад! Скажешь, что мы здесь остаемся. Не дай бог «духи» действительно полезут! Хрен их тут удержат!

– А потом чего?

– По обстановке. Если сюда возвращаться станешь, свистни сначала, а то сам видишь, что творится…

– Лады! – Димка ползком исчез в темноте.

– Слушай, Гном! – подал я мысль. – Надо что-то со связью решать. Не дело это: «Свистни, когда назад поползешь».

– Завтра… точнее, уже сегодня с Весной переговорим. Давай сейчас лучше тут разбираться, а то с Весной разговаривать будет некому. Раз уж ты начал тут командовать, так и продолжай. Тем более что у тебя и образование военное.

– Договорились. Ларионов!

– Я!

– Иди сюда! Как тебя зовут… мама как зовет?

– Андрей…

– Офицер-то у вас тут есть, Андрей? Где он?

– Там, в центре был.

– Значит так, сержант. Поступаешь в распоряжение товарища лейтенанта, – указал я на Кошмара. А сейчас пока пошли пару человек на правый фланг. Он у тебя голый. Там всего один боец. И остальные пусть не сидят просто так. Несколько человек пусть наблюдают, а остальным – углублять окопы. Желательно вообще до полного профиля. Уяснил?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Выполняй! И «броню» надень, нехрен выеживаться!

– Есть! – Ларионов бросился выполнять распоряжение.

– Кошмар, ты им расслабуху тут не давай, а то на голову сядут. Мы с Гномом пойдем их командира искать. Да левый фланг проверим, а то неизвестно, оттуда может уже «духи» ползут.

– Заметано, Мокрый!

– Гоша! – махнул я рукой бойцу. – Ты с нами! Показывай, где вашего командира искать.

Не знаю, чем-то понравился мне этот парень. Может быть только тем, что был первым из этого подразделения, кого я встретил? Поэтому и потащил его за собой. Пооботрется сегодня с нами, глядишь – уверенности сколько-то прибавится. Хочется, чтобы он живым и, желательно, невредимым вернулся домой.

– Вот там мы были, – указал тезка за очередной излом хода сообщения, – и лейтенант возле нас находился.

На земле в вынесенной стрелковой ячейке лицом вниз лежит тело. Бросившись к нему, в первую очередь прощупываю сонную артерию. Пульс отсутствует, да и температура шеи никак не соответствует живому человеку. В мерцающем свете осветительной мины видно практически сливающееся с грязью темное пятно растекшейся крови. Бронежилета на трупе нет. На спине виднеются несколько вырванных отверстий неправильной формы. Попытавшись перевернуть, заметил на погонах лейтенантские звездочки. Когда с помощью Сереги удалось повернуть тело на бок, из разорванного бушлата вывалились окровавленные внутренности, резко пахнуло отходами жизнедеятельности…

Сзади послышались рвотные позывы. Обернувшись, заметил согнувшегося Гошу, зажимающего руками рот.

– Гном! Убери его!

Серега послушно потащил парня обратно в ход сообщения. Развернул тело офицера вновь лицом вниз. Ничем лейтенанту уже не помочь. Что же тут произошло-то? От сидящего рядом солдатика толку не добиться. Сидит рядом с трупом, привалившись к стенке окопа, зажав руками голову, и что-то, рыдая, бормочет. Каска с автоматом валяются рядом в грязи. Прислушавшись, только и уловил:

– Я не виноват… не виноват я…

Этого еще не хватало! Пацан-то тут при чем? Ну-ка, нафиг! На всякий случай отсоединяю от валяющегося оружия магазин. Из подсумка достал остальные, отбросив все это хозяйство подальше в сторону. Черт его знает, что бойцу в голову прийти может? Самострела только не хватает для полного счастья! Понюхав ствол, определил: этот воин сегодня вообще ни разу не выстрелил. Ладно, позже разбираться будем, кто тут при чем. Пока есть дела поважнее.

– Гном! Я на левый фланг! Побудешь здесь? Попробуй этого салагу в чувство привести.

– Давай! Присмотрю я за этим детским садом.

Добравшись до конца окопов, оценил обстановку как не самую дерьмовую. Кое-где сержанты да несколько явно «отмороженных» солдатиков ведут себя весьма достойно. Голову не потеряли. Хотя и бравируют сверх меры, высовываясь не по делу наружу. Пришлось с этими ухарями проводить «воспитательную работу», вдолбив в головы, что риск должен быть разумным. Опираясь на них, организовал наблюдение и хоть какое-то подобие обороны на случай возможного нападения. Остальных припахал на земляные работы. Солдат должен быть занят, чтобы всякая фигня в голову не лезла.

Хоть с патронами дело обстоит нормально! Несмотря на то, что палили все почем зря, этого добра еще достаточно. Убитых и раненых нет – и то хлеб.

За навалившимися заботами не заметил, как начало светать. Как только хоть чуть развиднелось, страх у многих бойцов стал понемногу исчезать. Вернувшись к Сереге, был огорошен вопросом:

– Водка или спирт с собой есть?

– Есть. Тебе зачем? Новый год решил отметить?

– Да нет! Как противошоковое для этого бойца. Я что уж только не делал, а он как зомби сидит тут, нифига не соображает. Только все повторяет, что не виноват ни в чем. Уже и по морде бил, и уши тер – не помогает. Может, примет дозу, тогда и расслабится?

– Держи! – протянул другу стальную плоскую фляжку, достав ее из внутреннего кармана. – Теплая только. Нагрелась. Гошка где?

– Там сидит, – показал Гном на ход сообщения. – Проблевался, сейчас утирается да бушлат чистит. Пуля приполз. Я его к Кошмару отправил.

– Как ты насчет порубать? – вопросительно взглянул на друга.

– А у тебя есть?

– В эрдэшку три банки тушняка с вечера забросил. Хлеба только нема.

– Не баре, обойдемся без хлеба. Я бы сейчас слона стрескал. Мужиков надо будет тоже позвать. Разогреть бы… Найдешь на чем?

– На сухом горючем только. Не костер же разводить?

– Ну, давай… Я пока пацана уведу подальше, а то, чувствую, здесь он не прочухается. Поможешь?

– Лады! После еще поищу, чем лейтенанта накрыть. Сюда все равно кого-то из бойцов придется ставить. Голым направление не бросишь.

Подсобив Сереге отвести солдатика в нишу для раненых, вернулся обратно. Пробежался, согнувшись в три погибели, по мелким траншеям, подыскивая какой-нибудь кусок ткани или что-то подобное. Как назло, ничего не нашел. Остается извращаться.

Выгрузив из ящика для выстрелов к гранатомету заряды, ногой разломал торцевые стенки. Этим и укрыл часть тела, оставив снаружи ноги, предварительно вынув из карманов одежды документы и личные вещи, оставив, однако, на шее суровую нитку с личным номером.

Солдатики под руководством Ларионова потрудились на славу. Необходимой глубины окопы, конечно, пока еще не достигли, но, думается, в скором времени с этим будет полный порядок. Работа кипит вовсю! Никто не сачкует. Видимо, Кошмар и Пуля с сержантом достаточно доходчиво разъяснили, что в случае боя это поможет кому-то сохранить жизнь. Но самое главное, что времени на безрадостные размышления у воинов не остается.

– Мужики, – обратился я к своим, – нет желания червяка приговорить? Мы с Гномом приглашаем.

– А что есть? – поинтересовался Пуля.

– Разносолов точно не будет. Только тушенка. Три банки есть. Правда, без хлеба…

– У меня тоже пара штук, – отозвался Кошмар.

– Галеты вместо хлеба покатят? – начал снимать эрдэшку Димка.

– В легкую! – согласился я. – Только не здесь же? Пойдем к нам!

– Сейчас! Только бойцов озадачу, – Кошмар направился к Ларионову…

Гнома увидел сидящим с открытой фляжкой в руках на корточках возле солдатика. Взгляд у того какой-то блуждающий. На лице, однако, глупая улыбка. Пьяненький, похоже.

– Ты ему что, всю фляжку споил? – спросил я.

– Ты что? Рехнулся? – ответил Серега. – Так, чуть-чуть только дал. У тебя там что?

– Водка пополам со спиртом.

– Нафига смешивал-то?

– На случай ранения… Хорошо помогает вместо обезболивающего.

– Я уж вижу! Много ли пацану надо на пустой желудок?

– Что-то говорит?

– Да он уже наговорил такого… Сейчас еще заставлю глотнуть, и пусть отсыпается, а мы пожуем да переговорим. Есть вопросы… Патроны ты у него забрал?

– Я.

– И правильно… Давай, начинай разогревать.

Притащив с Кошмаром три ящика из-под патронов, на один из них установили таганок с сухим горючим. Из двух остальных соорудили импровизированный стол. На таганок – вскрытую тушенку. Как только забурлила первая банка, сразу же заменили ее на следующую, а Сергей, подняв фляжку, предложил:

– Давайте и сами по пять капель за новый год. Пусть он будет лучше предыдущего!

Возражений не последовало. Пропустив по небольшому глоточку, принялись за еду, подцепляя ножами и отправляя в рот куски мяса. Гном же, прерываясь на пережевывание, приступил к рассказу:

– Парней привезли сюда вчера практически сразу после начала штурма Грозного. Выходит, почти одновременно с нами. Только, в отличие от нас, бросили в чистое поле. До темноты кое-как успели отрыть окопы. Молодняк. Опыта – никакого. С ними только взводный. Задач толком не поставили. Выходит, что только себя охраняли. Кто в соседях – ни малейшего понятия. О каком-то взаимодействии я даже не говорю. Как стемнело, стало страшно. Не видно же ни хрена! Пацанчику этому почудилось, что кто-то ползет. Шорох какой-то услыхал, да вроде бы шевеление еще впереди померещилось. Он заорал, как шальной: «Духи»! Затем, без базара хватает гранату, кольцо выдернул, да хотел швырнуть. Со страху выронил под ноги… Давай, мужики, еще по чуть-чуть?

Фляжка вновь пошла по кругу, затем Серега продолжил:

– На чем остановился?.. А-а! Гранату, значит, выронил… У него ступор, у остальных тоже. Ладно, лейтенант не растерялся… Но время все равно потерял. Не знаю, спиной, что ли стоял? Короче… взводный Гошку из окопа выбросил, как щенка. Этому… Валерке заехал так, что тот отлетел далеко в сторону. А сам – на гранату. Дальше и так понятно… Тем более, виноват лейтеха, в общем-то. Какого лешего без «брони» шастал? Она бы хоть что-то задержала… Вот такие дела. Что скажете?

Повисла гнетущая тишина, разрываемая только звуками далекого боя.

– Что тут скажешь? – наконец проговорил я. – Был бы опыт у взводного, он гранату мог еще успеть выбросить из окопа. Не его вина… Другой вопрос – надо что-то сделать, пока еще никто ничего не знает.

– В смысле? – удивился Димка.

– В самом прямом! Наверняка у лейтенанта семья имеется. Ей сейчас выплаты большие полагаются. А тыловики, гады, попытаются под любым предлогом «зажать». Что вы, «фиников» не знаете? Раз лейтеха без «брони» – значит сам и виноват в своей смерти.

– Что тут можно придумать-то? – спросил Кошмар.

– А если… – начал Сергей и замолчал.

– Что «если»? – заинтересовался Пуля.

– Если на него прямо сейчас бронежилет надеть попытаться?

– И дырки, типа от осколков, пробить? Не выйдет, – возразил я.

– Не надо никаких дырок, – продолжил свою мысль Гном. – Ремешок потереть хорошо, а потом порвать, чтобы было похоже на естественный разрыв. Это же ЖЗТ, а не наши «Кирасы». Он без ремешка болтается, как это самое в проруби. Когда взводный падал, «броник» мог и распахнуться… Мне кажется, должно прокатить! Давайте, – принял решение Сергей, – бросаем все. Потом доедим. Пойдем делом заниматься.

С трудом, но нашли бронежилет и каску лейтенанта. Ножом долго и тщательно терли ремень, пока он наконец не порвался от не очень сильного рывка. Как нам показалось, вышло похоже на естественное повреждение. Второй конец ремня пристегнули к пряжке.

Солдата на время фальсификации отправили с каким-то поручением подальше. Ни к чему ему догадываться об истинном положении дел. Меньше знает – крепче спит!

Приподняв голову, переднюю часть «брони» подсунули под нее, продели в лямки так, что они оказались на плечах. Заднюю часть жилета положили на спину, достаточно свесив ее в сторону, чтобы отверстия на спине не были закрыты. Каску водрузили поверх подшлемника, свернутого в виде шапочки. После этих процедур тело, как и раньше, укрыли ящиком. Вроде правдоподобно получилось.

Несмотря на совершенно нежаркую погоду все упарились. Вернув бойца в стрелковую ячейку, возвратились к столу. Вновь пошла по кругу фляжка.

– Ну, парни, третий, – встав, отхлебнул Сергей и передал емкость Димону. – Как его звали-то?

– Николаем, – глянув в удостоверение личности, подсказал я.

– Земля пухом Николе…

Следом за Гномом, точно так же, стоя, пригубили и все остальные.

– Теперь, парни, вторая проблема, которую тоже решать придется нам, – произнес Сергей, когда фляжка окончательно вернулась на свое законное место.

– Я, похоже, врубился, что ты имеешь ввиду, – показал я взглядом на Валеру, – этого пацана?

Тот, судя по всему, уже дрыхнет, не подозревая даже, что ему уготовано.

– Именно! Со всего взвода погиб только командир. Больше – ни убитых, ни раненых. А виновный – вот он! Далеко и ходить не надо. И все это наводит на определенные подозрения. К бабке не ходи, чуть позже сюда сначала особисты, а после них и военная прокуратура нагрянут. И не дай бог, если у Валерика с лейтенантом были какие-то терки. А у нормального взводного почти с любым бойцом проблем всегда хватает. Нехорошо, конечно, так говорить, но было бы больше потерь – никто бы даже и не почесался. А кому стукануть, всегда найдется. Не мне вам об этом рассказывать. Счастье еще, что о гибели офицера пока мало кто знает, нашими стараниями. Давайте, у кого какие мысли на этот счет будут?

– Хреново! – отозвался Димка. – Запросто пацан под трибунал угодит. И никто разбираться даже не станет, что его просто не научили. Больше чем уверен, что гранату-то он только здесь впервые в руки взял. А отвечать-то, по уму, должны уроды в штабах, которые решили сюда таких вот сопляков бросить.

Какое-то время все молчали, переваривая информацию. Наконец я нарушил тишину:

– Не все так плохо, парни. Я, когда на Гошку наткнулся, от него услышал, что гранату в окоп забросил кто-то. То есть сам он лично не видел, как она у Валерки из рук выпала. А в ячейке они втроем находились.

– Подожди, – прервал меня Серега, – по твоим словам выходит, что об этом только сам этот салага и знает?

– Да еще взводный… знал, – подтвердил я.

– Так тогда этой версии и надо всем придерживаться, – предложил Димка. – Ты что скажешь, Олежка? – обратился он к Кошмару.

– Пу-уля! – укоризненно произнес Гном. – Вроде не пацан уже, именами-то бросаться?

– Извини, брат, – смутился Димон. – Само выскочило. Больше не буду…

– Ладно, замяли, – сгладил я ситуацию. – Что, действительно, скажешь, Кошмар?

– Только одно: где этот самый кто-то? Куда он девался-то? При такой плотности огня уцелеть не должен был. Эти вояки палили во все стороны. Только чудом никого не зацепили. А если был боевик, который, якобы, уцелел, следы он в любом случае должен был оставить.

– Блин, Кошмар! – внезапно улыбнулся Серега. – Ты – молоток!

– А что я?

– Раз следов нет – их нужно создать! Все! Заканчиваем брюхо набивать! Оборону центра берем на себя, а солдатиков отправляем на фланги завтракать. За это время нужно все успеть сделать. По кóням!

– Подожди, Гном! – внезапно пришла мне в голову мысль. – Раз Валерка гранату в окоп уронил, значит и скоба от запала должна там же где-то валяться?

– Точно, Мокрый! – хлопнул Сергей меня по плечу. – Остается ее отыскать и подкинуть рядом с тем местом, где предположительно должен был находиться «дух».

– А если там еще и какие-то следы крови будут… – не договорил Димка, но все и так поняли.

– Значит их тоже надо обозначить! – продолжил я за него. – Бинт нестерильный у кого-то есть? Ипэпэшку нет желания рвать.

– У меня найдется! – подхватил Олег. – Я им ствол чищу вместо ветоши.

– Доставай! – распорядился Сергей. – Что-то типа салфетки изобразим. А Валерку, когда проспится, убедим, что так все оно и обстояло на самом деле. Должен поверить! За работу, парни.

Солдатику, пока он добросовестно дрых, из собственных запасов сунули гранату в подсумок, как будто там она всегда и оставалась. Не думаю, что кто-то додумается по маркировке сверять, та ли она, которую боец получал. Да и практически невозможно это.

Барахла на месте недавних боев всегда валяется много. Нашелся и пробитый пулей автоматный магазин, вымазанный грязью пополам с кровью. Причем, что характерно, с патронами калибра семь, шестьдесят две. Ни у нас, ни у солдат таких нет. Скорее всего, кому-то из боевиков раньше принадлежал. Гранатную скобу в окопе тоже отыскали, бросив ее неподалеку от места трагедии, как если бы «дух» «подарочек» бросил, а та, отделившись в воздухе, брякнулась на землю.

Неприятно, конечно, но пришлось и у взводного с более-менее чистого места уже свернувшейся кровью «одолжиться», испачкав ею свернутую из бинта салфетку. Бросили ее в грязь на месте наскоро подобранной нами позиции «духа». Туда же кинули и обнаруженное в окопе кольцо. Была мысль что-нибудь из останков «чеховских» поискать, но резонно рассудили, что лучшее – враг хорошего. Слишком уж прилизанно будет выглядеть. Тоже подозрительно.

А так вся картинка как на ладони: был боевик, забросивший гранату в окоп, да только подстрелили его, но то ли смог уползти, то ли свои же соплеменники утащили.

Что дальше-то делать? Желторотиков не бросишь на произвол судьбы. Узнав о гибели командира, в панику запросто удариться могут. А самим и передохнуть бы не помешало. Кто его знает, что нам командование уготовит?

– Что тут у вас? – первым делом поинтересовался появившийся вскоре Зименко. – Почему до сих пор не вернулись?

– Проблема, товарищ майор, – принял неудовольствие начальника на себя Сергей. – Тут одни салажата, а их командир ночью погиб. Мы пока хоть какое-то подобие обороны организовали, но если их сейчас бросить, паниковать бы не начали. Погибнут же не за хрен собачий. Жалко пацанов…

– Как это произошло, выясняли?

– Так точно! Получается, что в районе двух часов ночи «духи» под прикрытием темноты подобрались к позициям. Забросили в окоп гранату. Командир взвода успел накрыть ее своим телом.