Текст книги "Степь"

Глава 6
Рейд

– Сколько, ты говоришь? – озабоченно переспросил Андрея сэр Бард.

– Не меньше трех тысяч. Точнее сказать затрудняюсь – у них хорошее охранение, близко не подойти.

– Но что-то вам все же рассмотреть удалось?

– Это так, но только пришлось перебить один из дозоров.

– У такого войска дозор не меньше пяти десятков, – вскинув брови домиком, проговорил сэр Бард.

– Так и есть, – спокойно согласился Андрей.

– Но как же тогда…

– Из засады, как же еще, сэр, – перебил своего начальника Андрей. – Вы сейчас не о том думаете. Лучше подумайте о том, что бы это значило.

– А о чем тут думать. Большой набег. Идут быстро, налегке. Сожгут одну из крепостей, проломив таким образом брешь в нашей линии обороны, а потом бросятся опустошать все, до чего дотянутся. И начнут, скорее всего, с нас.

– Откуда такая уверенность?

– Сэр Андрэ, не надо показывать себя глупее, чем вы есть на самом деле. В других крепостях вода в колодцах, на этом направлении – только один открытый источник воды: наше озеро и питающая его речка, которая делает крюк и уходит в глубь нашей территории. Больше им воду взять неоткуда, а осада может и затянуться.

– Нужно срочно направить гонца.

– Я уже вызвал. Да только…

– Что?

– По-моему, весть подать нам все же не удастся. Летучие отряды в наш тыл, скорее всего, уже высланы, и все пути будут перекрыты – уж это-то они умеют.

– Если гонцу не пробиться, то какой смысл направлять человека на верную смерть?

– Это его долг. Каждый должен делать то, что должен.

– Не проще ли отправить почтового голубя?

– Нет голубей. Последнего вчера отправили с донесением, новую партию еще не завезли – она, скорее всего, в пути, но к нам уже не пробьется. – Говоря это, комендант буквально скрипел зубами.

Новый инквизитор, прибыв на новое место службы, а вернее, на первое после духовной семинарии, непременной для всех инквизиторов, направляемых на южную границу, буквально засыпал донесениями свое начальство. По-видимому, у сэра Барда не хватило доводов остановить не на шутку разошедшегося инквизитора, и в нарушение приказов последний голубь был отправлен в путь с какой-нибудь очередной кляузой. Что тут скажешь – этим грешили все инквизиторы, назначенные на первое место в новом для себя качестве, тем более на столь ответственное. Вдобавок ко всему здесь, на границе, они были в основном из бывших воинов, так что каждый из них наступал на одни и те же грабли. От возможности указывать тем, кто еще недавно командовал тобой, осаживать рыцарей, которым в недавнем времени не мог сказать ни слова, их всех охватывала какая-то эйфория.

Когда Андрей, скрипя зубами, высказал свое опасение по поводу нового инквизитора падре Томасу, тот только усмехнулся и признался, что чаша сия не минула в свое время и его, грешного, но все это должно вскорости кончиться. Андрею он посоветовал не обращать внимания на напыщенный вид инквизитора, тем паче что отряд Андрея, как мобильная единица, находился только в его епархии и лишь после его смерти крепостной священник мог коснуться их.

Новак знал о том, что падре Томас на правах старшего товарища имел беседу с падре Амандом перед походом. Но, видимо, в отсутствие старшего ему вновь ударила в голову моча, и последний голубь взмыл ввысь.

– Ну а подать дымовой сигнал? – не унимался Андрей.

– Бесполезно, – вмешался в беседу падре Томас, – плохая погода, дым только прибьет к земле.

– Дьявол, обычно они не выходят в поход в это время. Дожди только закончились, до морозов не больше недели. Так, ладно. Сэр Мартин, с такими силами и крепости не совладать, в тыл людям уже не успеть – призывайте людей в крепость.

– Уже сделано, сэр.

– Хорошо. Правда, чего тут хорошего, нам все едино не выстоять: сутки, двое – вот и все, что нам под силу.

– Сэр. Вестовой первой сотни по вашему приказу прибыл.

– Ну здравствуй, Мэл. – Когда комендант назвал вестового по имени, тот как-то весь подобрался, выказывая отменную выправку. Сэр Бард гордился тем, что знает лично всех своих людей, знает вкратце историю жизни каждого из них. Казалось бы, мелочь, но воины безмерно уважали его за это. – Уже знаешь, зачем тебя вызвали?

– Да, сэр.

– Пробиться практически нереально – боюсь, что будет посложнее, чем пять лет назад.

– Я не подвел вас тогда – не подведу и сейчас.

– Тогда запоминай. Большой набег, войско примерно в три тысячи, но возможно, и больше, движутся на нас, будут уже к вечеру, мы продержимся сутки или двое. Это все. Отправляйся.

– Стой. – Команда, поданная Андреем, прозвучала настолько уверенно и властно, что вестовой замер.

– Что это значит, сэр Андрэ? – Комендант метнул в Новака гневный взгляд. Командовать здесь мог только один человек, и он только что отдал приказ. Спускать кому бы то ни было подобное сэр Бард не собирался. Но Андрей не собирался сейчас вступать в пикировку с начальником, тем более перед лицом опасности, когда каждое мгновение было на счету.

– Прошу прощения, сэр. Но если я правильно понял, то основная наша задача – это подать весть в графство о том, что идет большой набег?

– Мы теряем время, которого у нас не так много.

– Сэр?

– Да, дьявол вас забери. Именно это и является одной из главных наших задач. Вторая – задержать орду здесь на как можно более долгий срок.

– Значит, нельзя отправлять одного человека. Отправьте отряд.

– Если не пройдет один человек, то не пройдет и отряд. Больше пары десятков я отправить не могу, потому что людей и без того не хватает, а они гарантированно погибнут. Можно вывести всех и прорваться, но придется бросить крепость, а тогда собранное войско сможет только пройти по следам орков, ушедших в степь с добычей, и предать земле павших. Потому что этих исчадий ада никто не задержит. Вопросы закончились?

Вообще-то только что у него появился вопрос не по теме, но все же. Что это сейчас сказал комендант о предании павших земле? Насколько знал Андрей, орки павших быстренько разделывали и насаживали на вертел, чтобы побаловать себя свежатинкой, то же, что не могли съесть сразу, коптили впрок и уносили с собой. Максимум, что находили после набегов орков, – это большие кострища, обглоданные кости и разбросанные внутренности их жертв.

Так о каком же предании земле павших говорил комендант? Может, просто оговорился? Или он имел в виду предание земле даже этих останков, что оставались после страшного пиршества? Андрей никогда не интересовался деталями – ему казалось, что орки все одинаковы, и если одни потребляют человечинку, почитая ее за деликатес, то и другие ничем не отличаются от них. Или отличаются? Как все же много отличий в жизни южан от жизни северян! Вопросы громоздились один на другой просто в геометрической прогрессии. Но сейчас было недосуг рассуждать на эту тему. Хотя зарубку на будущее он себе сделал.

– Отправьте мой отряд, – предложил Андрей.

– Да, ваши люди хороши, но вы забываете о том, что до этого вы всегда действовали из засады или сами заманивали орков под удар, теперь же засада будет на вас.

– Все верно, но только и вы забываете о том, что мы можем связать орков боем: сразу им нас не выбить, у нас хорошие доспехи. Так что Мэл пробьется и доставит весть – ведь это главное.

– Ваши люди пригодились бы и здесь…

Андрей уловил в голосе командира некоторую неуверенность и решил давить до конца:

– Особой погоды мы здесь не сделаем, а вот там, в степи, можем сослужить неплохую службу. Я ведь не прошу вас выпустить нас из крепости и дать возможность спастись – просто не вижу другого выхода. Мы и так и так обречены. Значит, нужно постараться сделать так, чтобы наша смерть принесла как можно большую пользу. Мы готовы погибнуть, чтобы дать возможность выжить хотя бы одному. Вот тогда наша гибель будет иметь смысл. Это мое мнение. А теперь я жду вашего приказа и выполню любой.

– Сэр Бард, по-моему, сэр Андрэ прав. – Голос падре Томаса прозвучал тихо, но весомо. Казалось бы, он просто высказал свое мнение, но всем было понятно, что фактически было высказано решение, ослушаться которого никто не смеет, просто инквизитор давал возможность командиру сохранить лицо. Скорее всего, это высказывание только лишний раз подкрепило уже созревшее решение коменданта.

– Хорошо. Через сколько вы собираетесь выступить?

– Брук, – вместо ответа повысив голос, проговорил Андрей.

– Я, сэр, – тут же вбежал на зов его порученец, как видно находившийся в непосредственной близости от двери.

– Отряду сбор. Выступаем через двадцать минут.

– Да, сэр. – Мальчишку словно ветром сдуло.

– Люди выдержат? – все же выказал свое сомнение комендант.

– У нас нет выбора, сэр. Разрешите выполнять?

– Действуйте. Мэл, возвращайся в сотню.

Андрей только кивнул, соглашаясь с мнением командира, и вышел на плац. Какой смысл отправлять вестового, если выступает отряд из слаженных многими походами воинов. Гарнизон спешно готовился к осаде. На стенах разводили костры под котлами с маслом и водой, готовя горячую встречу оркам. Новак обратил внимание на то, что дым от костров низко стелился над землей, не поднимаясь вверх выше чем на пару десятков метров. Да, подать дымовой сигнал было нереально.

Возле казармы, занимаемой его отрядом, наблюдалась деловая суета. Воины споро переседлывали лошадей, пополняли переметные сумы продовольствием – в этот раз отряд выдвигался налегке, а значит, никаких вьючных лошадей. Впрочем, две лошади с вьюками все же присутствовали: в них находились карабины. Выступать в поход без основного своего козыря Андрей не собирался.

– Джеф.

– Да, сэр.

– Как дела с баллонами?

– Я как чувствовал, так что, как только мы вернулись, приказал их все накачать, парни семь потов слили, но уже скоро закончат. Запас пуль в избытке, а вот с бронебойными плохо – на каждого только по сорок штук.

– Здесь уже ничего не поделаешь.

– Ну и ничего страшного. Я так думаю, что нам много и не понадобится, но не дело выступать с неподготовленным оружием.

– Ты это о чем?

– Ну у Брука есть уши, а еще у него есть язык. Не наказывайте парня – он только мне и Рону сказал, остальные не знают.

– Вы не знаете еще больше, чем ты думаешь. Ладно, об этом после. Успеваете?

– Если вы меня отпустите, то дело пойдет быстрее.

– Извини. Действуй.

Ровно в назначенный срок отряд Андрея направился в сторону распахнувшихся ворот. Люди в недоумении провожали тех, кто только недавно вернулся из похода, а теперь вновь покидал крепость, уходя в неизвестность.

Рядом с Андреем восседал на высоком скакуне падре Томас. Его решение выдвигаться с отрядом, честно говоря, несколько озадачило Новака. Задание было не просто опасным, а практически приговором. В том, что орки уже перекрыли все подступы к крепости, сомнений не было никаких. Мало того – если они планировали быть у крепости уже к сегодняшнему вечеру, то крепость блокировали наверняка еще сутки назад, а это значило, что отряд неминуемо попадет в засаду. Не во встречный бой, а именно в засаду: кочевники прекрасно маскировались в степи и чувствовали себя здесь гораздо увереннее людей, так что в том, что они организуют грамотную засаду, никто не сомневался. К тому же они направлялись не в степь, а в глубь территории маркграфства, и инквизитор вовсе не обязан был двигаться с ними. Тем не менее он не выказал и доли сомнения: его долг был в том, чтобы сопровождать патруль, вот он и сопровождал.

Андрей чувствовал себя виноватым в сложившейся ситуации. В обязанности его отряда входило патрулирование участка перед крепостью, и именно они проворонили эти отряды. С другой стороны, достаточно плотно перекрыть такой большой участок одним отрядом – практически нереально. Это прекрасно понимал и сэр Бард, именно поэтому он не выказал своего неудовольствия. Хорошо было уже то, что им удалось засечь основное войско, которое наверняка рассчитывало напасть на крепость ночью, чтобы, застав людей врасплох, быстро истребить гарнизон. Хвала Создателю, этого у них не вышло: Андрей и его люди не даром ели свой хлеб. Впрочем… Это постоянные гарнизоны крепостей получали жалованье, котловое и вещевое довольствие, – людям Новака ничего подобного не полагалось, так как они отбывали повинность, или епитимью. Так что ели они именно свой хлеб.

Да, он чувствовал за собой вину в случившемся, но в его планы вовсе не входило погубить своих людей, в которых он теперь верил, как в самого себя, и тем более он сам не хотел погибать даже героической смертью. Но, как видно, сегодня был не его день. Решение было принято, непростое и где-то глупое, но иного он принять не мог, потому что наши решения не уходят в прошлое – они продолжают жить с нами, до конца дней наших. За одни нас переполняет гордость, другие заставляют скрежетать зубами оттого, что были приняты в момент малодушия, просто по глупости или в поспешности, но это уже было, и они сыграли свою роль, ничего переиграть уже нельзя.

– Сын мой, ты, кажется, перепутал направление.

– О чем вы, падре?

– Саутгемптон находится в другой стороне. Ты вновь решил отправиться в патрулирование – или в одиночку уничтожить орков?

Говоря это, инквизитор имел в виду то, что отряд весьма приличной рысью направлялся прямиком навстречу основным силам орков.

– Я не собираюсь в Саутгемптон.

– Что это значит?

– Это значит, что мы сделаем небольшой крюк, но в итоге потеряем не так много времени. Джеф.

– Да, сэр.

– Высылай дозоры. Движемся по направлению к орде, если никого не встретим – то через шесть миль сворачиваем влево, к Виктории.

– Да, сэр.

– Боюсь, что тебе придется объясниться.

– Все просто, падре, – вновь обратился он к инквизитору. – Орки наверняка отсекли крепость от внутренних земель, но в направлении их основных сил патрулей не будет. Нам остается только удалиться достаточно глубоко в степь, чтобы быть не замеченными теми, кто ждет нас в засаде сзади, но только вовремя свернуть, чтобы не столкнуться с передовыми разъездами орды. Мы направимся в Викторию.

– …?

– Падре, в Виктории тоже новенький инквизитор?

– Нет, он служит на границе не меньше меня.

– Значит, такая дурь, как отправлять последнего голубя с незначительным сообщением, его голову не посетит.

При этих словах падре несколько покоробило: ведь негативное высказывание касалось его, так сказать, сослуживца – что ни говори, но корпоративность не была прерогативой того мира, здесь она была выражена, скорее, даже больше.

– Нет, такая дурь ему в голову не придет, – скрепя сердце согласился он. – Скажи, сын мой, а когда ты решил поступить именно так?

– Когда узнал, что реальной возможности подать весть маркграфу попросту нет. Предложенное мною, конечно, могло сработать, да только я не готов погубить своих людей вот так, за здорово живешь.

– Вообще-то это их долг.

– Их долг – защищать людей.

– Правильно. Если бы ты предложил этот путь, то справился бы и один вестовой, кстати, ему гораздо проще было бы пробраться этим путем, а твои воины остались бы на стенах и нанесли бы врагу большой урон.

– Во-первых, не факт, что мы проскользнем незамеченными и без боя. Во-вторых, сколько?

– Что «сколько»?

– Сколько мы могли бы уничтожить орков? Не больше пары сотен, хорошо, пусть три. И это все. Вы в этом видите долг воина? Я – нет.

– Ты что-то задумал?

– Наша задача – подать весть маркграфу и выиграть время. Вот этим-то я и собираюсь заняться, а еще было бы неплохо заставить орков отказаться от затеи набега.

– И как ты собираешься этого добиться?

– Пока не знаю. Об этом я собирался подумать в пути.

– Хорошо, я подожду.

Переход к крепости Виктория прошел без происшествий, орков они так и не встретили – по-видимому, расчет Андрея оказался верным: враг взял крепость в полукольцо, и им удалось обойти заслоны. К вечеру, часто меняя лошадей, чтобы не переутомить их, так как всю дорогу двигались довольно бодрой рысью, они уже были на месте, – кочевники к этому времени должны были подойти к Кристе.

Расчет на то, что здесь как минимум найдется хотя бы один голубь, также оправдался: их здесь оказалось несколько, так что не прошло и десятка минут с момента прибытия отряда, как птица вспорхнула в небо. Через час планировали выпустить еще одну, чтобы подстраховаться. Но Андрей не стал дожидаться этого – он задержался в крепости только на то время, которое было потребно его людям для того, чтобы переседлать лошадей.

– Так, ты что-то задумал, сын мой?

– С чего вы взяли, падре?

– Больно торопишься.

– Есть одна идейка. Вы на границе провели большую часть своей жизни, вот скажите: вам известно место хотя бы одной орочьей стоянки в районе Виктории?

– Эка ты хватил. Даже если я и знал такую, то сколько лет минуло. Они же кочевники.

– Не вы ли мне говорили, что степь хотя и бескрайняя, но на самом деле очень тесная. Ведь не так много мест, где можно разбить стойбище, тем более в преддверии зимы. Мы уже разведали несколько стоянок, но они слишком далеко. Мне же нужна самая ближняя из них.

– Орки собрались в большую орду, и в их стойбищах осталось мало воинов. Если разорить стойбище, но дать возможность некоторым из них разбежаться, то выжившие постараются донести эту весть до войска. Никто не станет сражаться вдали от дома, если его кочевье подвергается опасности уничтожения, – крепко задумавшись и высказывая свои мысли вслух, проговорил инквизитор. Андрей в ответ только кивал, подтверждая правильность выводов падре Томаса. – Почему ты не сказал об этом раньше? Наш отряд слишком мал для этого. Мы попросили бы помощи у коменданта Виктории.

– Он отказал бы нам. Его задача – сохранить крепость, и именно этим он и будет заниматься. Разошлет по поселениям вестовых и соберет у себя всех, кого успеет, укрепив свой гарнизон. Лишних людей у него нет. Даже отряд своих патрульных он не послал бы, да что там, он и нас хотел задержать – счастье, что вы подтвердили мои слова о задании сэра Барда.

– Да, тут ты прав. Но выдержат ли люди? Трое суток уже в седле.

– У нас нет выхода.

– Джеф, сын мой.

– Да, падре.

– Высылай дозорных строго на юг. Если мы сохраним такой темп, то к рассвету дойдем до холмистой гряды, там два холма возвышаются рядом, словно две горы.

– Понял, падре.

– Но зачем тебе нужно ближайшее стойбище? Ты ведь знаешь расположение нескольких стойбищ напротив крепости – чем они тебе не нравятся?

– Собрать столько воинов они могли только по всей округе, значит, и отсюда тоже. Просто туда слишком далеко, а орки уже под стенами, может, уже сейчас наши товарищи отбивают первый штурм.

– Ну что же, наверное, ты прав. Твои люди говорят, что сам Господь направляет твою руку.

– Падре, я простой смертный, уверяю вас. И потом, услышать такие слова от инквизитора…

– Никто не знает, что или кого Господь может избрать своим оружием, чтобы сохранить чада свои.

Андрей предпочел соскочить с зыбкой темы и решил промолчать. Уж что-что, а богоизбранность ему не нужна была ни при каких раскладах. Дело это такое… Скользкое дело. Могут поднять до небес, а могут и упрятать куда поглубже, а может, еще что порадикальнее придумать. В общем, не нужно ему этого.

Постепенно мысли его съехали на людей. Даже он, при своей повышенной регенеративной способности, а соответственно выносливости, уже чувствовал усталость, что уж говорить об остальных. Оно, конечно, в орочьих стойбищах сейчас наберется не больше пары десятков воинов, да и то, скорее, молодежь неопытная или увечные, но уставший воин – и не воин, в полном-то смысле этого слова. С другой стороны, он рассчитывал вести бой на приличной дистанции – рукопашная в его планы вовсе не входила: ближняя схватка – это потери, а потерь-то как раз хотелось бы избежать. При всем при том, что он влезал не только в весьма сомнительное предприятие, но и очень опасное, он все же хотел сберечь и людей и себя, грешного.

Новак не хотел ввязываться в какие-либо авантюры. Когда он говорил Эндрю, что не намерен рисковать больше, чем потребует от него выполнение его обязанностей, он был совершенно искренен. Андрей просто хотел выжить и вернуться к своей новой семье, к сыну, которого он так жаждал иметь в прошлой жизни и которого обрел только здесь, к жене, которая неожиданно для него самого стала ему очень дорога и разлуку с которой он сильно переживал. Первую супругу он тоже любил, и любил искренне, но вот тосковал почему-то по Анне – возможно, это объяснялось тем, что он уже смирился с потерей прошлой жизни окончательно. Да, скорее всего, дела обстояли именно так.

Рисковать он не хотел, но поступить иначе просто не мог. Не в его силах бросить людей, с которыми делил кров и пищу, вместе служил, охраняя границу. Государство для него ничего не значило – ему было жаль тех людей, которых он не знал, но которые могли погибнуть, прорвись орки в глубь территории маркграфства, а выступать против полчищ кочевников, словно Аника-воин, ради этого он не собирался. А вот те, кто оставался в крепости, для него были дороги – именно по отношению к ним он чувствовал бы себя предателем, поддайся соблазну и останься в Виктории, имевшей все шансы не пострадать от набега. Враг, скорее всего, даже не направится к ней, так как, уничтожив Кристу, получит брешь почти в семьдесят километров.

Примерно за час до рассвета отряд остановился в виду двух высоких холмов, которые четко вырисовывались на более светлом фоне неба, словно два зуба возвышаясь над хотя и холмистой, но пологой равниной. Весь путь они проделали на рысях, часто меняя лошадей, чтобы дать им возможность отдохнуть хотя бы таким образом. Себе отдыха они не давали.

– До стойбища, если оно там, не больше пяти миль, – указав направление между холмами, произнес падре. – Я думаю, что людям нужно дать время отдохнуть. Хотя бы час.

– Было бы неплохо, но боюсь, что мы не можем позволить себе подобной роскоши. Джеф, построй людей.

– Да, сэр.

Андрей стоял перед людьми, которые, не задавая вопросов, шли за ним и были готовы выполнить любую его волю. Он, конечно, мог просто отдать приказ – и они его выполнили бы, но ему этого было мало. В данной ситуации они должны были не просто выполнить приказ, а сами желать схватки, так как иного способа взбодрить людей он не знал. Сейчас очень не помешали бы допинги, которые применялись в его мире спецподразделениями, но их у него не было. Значит, нужно задействовать все имеющиеся резервы организма, а это возможно только в том случае, если люди сами будут стремиться к этому, если у них появится стимул, смысл.

– Друзья. Вы уже долго задаетесь вопросом, что мы делаем в этой степи. Я собрал вас, чтобы на него ответить. Когда мы выходили из крепости, вы знали, что мы идем на опасное задание, и вам было понятно, для чего это. Мы несли весть о набеге орды. И вы были готовы рисковать своими жизнями, выполняя свой долг. Но задание мы выполнили, маркграф сейчас наверняка уже собирает войско, и оно вскоре выдвинется навстречу врагу. Людей мы спасли – не всех, но многих из тех, кто мог погибнуть от рук детей сатаны. Однако в Кристе сейчас находятся другие люди, наши товарищи. Они будут стоять до последнего и не отступят, но долго им не продержаться: это не в их силах. Все, что им подвластно, – это задержать орду, предоставляя время собраться войску, а затем ударить по врагу. Гарнизон Кристы погибнет, выполнив свой долг до конца. Но я не хочу этого. Вы устали. Вот уже четвертые сутки вы в седле и двое суток как без сна. У вас нет сил. Я знаю это, потому что сам падаю от усталости. Но мы должны найти в себе еще силы, нам нужно только пересилить себя – и тогда мы предоставим шанс выжить тем, кто остался в крепости и кого, по сути, уже похоронили. В пяти милях от нас находится стойбище орков, там наверняка мало воинов, так как большинство отправилось в поход. Мы нападем на них и убьем всех, до кого дотянемся, остальные разбегутся. Одни бросятся по другим стойбищам, разнося весть о людях, пришедших в степь, чтобы жечь дома кочевников, пока их воины в походе. Другие направятся к войску, неся дурную весть. Если Господь сподобит и придаст прыти их лошадям, то они успеют добраться туда до того, как падет крепость. Даже если все войско не поворотит в нашу строну, то уйдет какая-то его часть, и нашим братьям станет несколько легче. Все просто, как видите. Все просто, кроме одного. Мы устали. Мы падаем от переутомления, но стоит ли наша усталость той крови, что сейчас льется на стенах крепости? Я говорю: нет. Потому что мы в силах совершить это. Скорее всего, мы погибнем, потому что орки устроят на нас настоящую охоту, но я готов к этому. Готовы ли вы, вот в чем вопрос?

Никто не проронил в ответ ни слова, но Андрей заметил, как люди вдруг зашевелились, проверяя, в каком состоянии находится оружие. Кто-то проверял карабин, кто-то слегка выдвинул и вогнал обратно в ножны шашку и боевой нож, кто-то соскользнул на землю и проверил подпругу. Перед ним предстала обычная несуетливая и деловитая, виденная много раз подготовка к схватке. Нужен ли был иной ответ? Пожалуй, что и нет. Они приняли решение. Приняли молча, на едином дыхании, так, словно об ином и речи быть не могло.

Примерно в миле от стоянки орков отряд спешился, и, обрядившись в маскировочные накидки, дружинники двинулись дальше пешком, низко пригибаясь к земле, буквально стелясь по ней. Возле лошадей не оставили никого – просто в этом не было смысла: кони настолько вымотались, что просто не покинут этого места, приходя в себя после бешеной скачки, Андрею же нужны были все его люди, каждый карабин.

На рубеж атаки они выдвигались ползком уже в предрассветных сумерках, которые быстро сменялись пасмурным утром. Если бы день обещал быть пасмурным, то, скорее всего, степь укуталась бы в туман, но все было за то, что взойдет солнце и день будет ясным, а потому и тумана не было – так, легкая дымка, но она не могла помешать задумке Андрея расстрелять противника издали: видимости вполне хватало.

Все складывалось просто замечательно, если не считать недовольного сопения инквизитора. К его сожалению, Андрей не стал считаться с дальнобойностью его арбалета и приказал занять позицию в двух сотнях шагов от крайних шатров, практически на пределе прицельной дальности. Жилища орков оказались один в один похожи на юрты, которые он много раз видел по телевизору.

Мазь, придуманная Жаном, работала исключительно: лошади не выказывали никакого волнения, а значит, и не поднимали тревоги. Только одно беспокоило Новака: ни он, и никто из его людей не видели охранника у табуна. Сторожа возле отары овец видели прекрасно, видели и воина возле стада скота, а вот возле лошадей – нет, а он должен был быть, тем паче что как раз табун-то был ближе всего к ним, и воин, вооруженный луком, мог создать немало проблем.

Стойбище просыпалось. Вот из крайней юрты вышла девушка с прилаженным на плечо кувшином с узкой и длинной горловиной. То, что она молода, легко угадывалось по гибкому стану, который не столько скрывало, сколько подчеркивало свободное одеяние из мягкой, прекрасно выделанной кожи. Андрей даже зажмурился и встряхнул головой, так как он видел перед собой обычную девушку с заплетенной длинной косой, хлеставшей при ходьбе свою обладательницу по крутым бедрам. Но вот из юрты вышла другая женщина – хотя и одета похоже, и также обладающая приятными формами, но явно постарше, – она окликнула девушку, и та обернулась. Все. Наваждение тут же растаяло. Вместо миловидного, молодого лица, которое он уже мысленно себе нарисовал, он увидел красную орочью морду. Понятно, что на таком расстоянии ему было не рассмотреть черт лица, но в том, что перед ним была орчанка, он не сомневался ни секунды, потому что даже с такого расстояния было видно, что ее лицо имеет красный цвет, какого никогда не встретишь у людей.

Вскоре на улицу потянулись другие обитатели стойбища. Не прошло и десяти минут, как улица заполнилась орками самого разного возраста – от глубоких стариков до совсем крох. Андрею было любопытно наблюдать за этой картиной. Им и раньше удавалось обнаруживать стоянки степняков, но никогда они еще не подходили настолько близко. Наблюдая за мирной картиной, Новак вдруг поймал себя на мысли, что пытается найти причину не стрелять в них, тем более что пока он увидел только двух мужчин, которых можно было бы назвать воинами, да и те не имели воинского облачения, прохаживаясь в легких одеяниях из кожи. А вот это уже никуда не годилось. Перед ним был враг. Враг рода человеческого, а врага принято уничтожать.

Андрей припал к карабину и стал выцеливать ближнюю к нему орчанку – ею оказалась та самая, что окликала молодую. Сейчас она сидела перед входом в юрту и оттирала медный казан. Сектора были распределены, он планировал начать отстрел ближних, постепенно перенося огонь в глубь стойбища, чтобы паника поднялась как можно позже. Все ждали сигнала, все ждали его выстрела.

Выстрел прозвучал, хотя и не так громко, как из огнестрельного оружия, но тем не менее неожиданно для него самого. Орчанка вдруг дернулась и откинулась на стенку юрты. Пуля, пробив грудь женщине, или самке, он так и не решил, как относиться к ним, сразила ее наповал, здесь никаких сомнений.

Краем зрения Новак заметил, как свалились со своих лошадей оба воина, находившиеся со скотом. До дальнего из них было не меньше трех сотен шагов, но Яков оказался просто великолепным стрелком, а скорее, все же удачливым – справился с первого же выстрела. Также он заметил, как то тут, то там на улице стали валиться жители стойбища. Под обстрел попадали все, кто был в пределах видимости, – люди не делали различий между стариками или детьми: если для Андрея и была какая-то дилемма, то местные с детства, с материнским молоком впитали ненависть к оркам, так что, стреляя в детенышей, они могли думать только о том, что из них уже никогда не получатся взрослые.

Первый залп прошел практически не замеченным теми, кто находился вдали, но уже повторные выстрелы оповестили всех о том, что что-то не так, а именно – произошло нападение, которого никто не ожидал. Раздались стоны, предсмертные хрипы и панические крики, орки заметались по стойбищу, толкаясь и сея еще большую панику.

Один из воинов, осознав происходящее, вдруг дернулся к одной из юрт. Из оружия при нем был только боевой нож, никак не годившийся в данной ситуации, – ему нужен был лук, и как можно скорее. Но осуществиться его намерениям не дал чей-то меткий выстрел, опрокинувший его в пыль. Рядом с ним на землю упал ребенок, орошая землю кровью из раны в груди, такой же алой, как и у людей.

Вот из юрты выскочил воин – и тут же вскинул лук с наложенной на тетиву стрелой, однако замешкался, не видя, в кого стрелять: все же накидки неплохо маскировали. Андрей решил не давать ему возможности рассмотреть тех, кто сейчас обстреливал стойбище. Выстрел оказался удачным – правда, целился он в грудь, но дистанция была уже таковой, что разброс был весьма ощутим, так что пуля угодила практически в пах, ну да и так сойдет. Орк переломился, схватившись за живот, и завалился на бок, свернувшись в позу эмбриона.