Текст книги "Пёс. Страж"

– Мне казалось, это достаточно серьезные чары, которые требуют определенного ритуала, – заговорил барон, когда они уже направлялись к замку, предоставив Георгу возможность продолжить тренировку с его людьми.

– И ты прав, дружище.

– Значит…

– Не надо приписывать мне то, что я не в состоянии сделать.

– Тогда…

– Это только второй случай за всю мою жизнь, и даже единственный, потому как ты для меня уже исключение. И кто мне объяснит, почему именно он? Ты ведь не позволишь его потрошить.

– Ты хочешь сказать…

– Я не хочу, а говорю. Георг не поддается чарам. Мало того, он чувствует, когда на него пытаются воздействовать. Ты, к примеру, ничего не чувствуешь. Как я это узнал? Я попытался сделать простейшее – заставить дернуться его мизинец, эдак легонько. Ну раз уж получил разрешение. Так вот, у меня ничего не вышло, а он стрельнул в меня взглядом. Он и сам не понял, что произошло, как не понял и того, почему взглянул на меня и почувствовал смутное недовольство. Но это только из-за незначительности моих усилий.

– Так вот какой сюрприз ждет того мастера, который захочет его зачаровать.

– Ну да. Георг его просто разорвет. Несмотря на продолжительную жизнь, мы не уделяем внимания воинскому искусству, нам это просто неинтересно. Есть, конечно, исключения, но они очень редки. Это вовсе не значит, что мы беззащитны, имеется множество других способов защититься. У всех мастеров свои уловки, их множество. Но на все это нужно некоторое время, которого парень просто не даст.

– И какие это уловки?

– Ну, например, эта.

От неожиданности барон даже отшатнулся, резко натянув повод лошади. Было от чего! Ни с того ни с сего большой булыжник взмыл вверх и замер перед его лицом. Никаких сомнений, возжелай Волан – и камень размозжил бы Жерару голову.

– Только не надо об этом распространяться. Я показываю тебе это для того, чтобы ты понял: невозможность воздействовать на тебя чарами связана с особенностями твоего сознания. Но нет необходимости воздействовать на мозг, чтобы свалить тебя на землю или приложить о стену. Можно также заставить коня встать на дыбы или заставить напасть на тебя того, кто окажется поблизости.

– Вы и животных можете принуждать нападать на людей?

– Не стоит обобщать. Возможно, кто-то и может, я об этом пока не слышал. Что касается меня, то я активно работаю в этом направлении. Зря, что ли, просил тебя поймать волколака. Но пока я не могу понять, как этого добиться. Хорошо хоть он прижился в неволе, не то что оборотень.

– Не начинай.

– И не буду. Мне сейчас хватает забот с Торком. Но в будущем, когда с этим делом покончу, пожалуй, я не откажусь от повторной попытки. Заниматься сразу двумя делами не получается, а с таким беспокойным другом, как ты, который то и дело отвлекает, и подавно.

С оборотнем, к сожалению, в самом деле не заладилось. Находясь в клетке, зверюга никак не хотела нападать на людей и изменять свой облик. Понаблюдать за метаморфозами, происходящими при преображении, не удалось. Мало того, эта зараза отказалась принимать пищу и воду и в конце концов издохла. Волколак в плане изучения оказался гораздо перспективнее.

– Вот и ладно. Будет время – будет пища, – вычленив только то, что интересовало его, решил сойти со скользкой темы Жерар. Поимка материала для исследований темного – мероприятие весьма хлопотное и опасное.

– Кстати, попомни мои слова – вскоре в Несвиже появится еще один пес.

– Думаешь, Георг согласится пойти по моим стопам?

– Даже не надейся. Он пойдет своим путем, но в том же направлении. Просто у Несвижа всегда был сторожевой пес, а теперь появится бойцовский.

– Ты вроде говорил, что не умеешь читать мысли.

– Не умею. Но тут этого и не нужно. Я слишком долго живу и слишком много видел. Избравшему темную дорогу приходится колесить по свету, а не отсиживаться в родовом замке, наблюдая за сменой поколений. Так что я уяснил одну истину, которая никоим образом не касается нас, мастеров. Дар никогда не передается по наследству, поэтому мы уже давно пережили всех тех, кто был нам дорог. Новые поколения растут, уже не зная нас, а мы не стремимся узнать их, потому что и они уйдут, мы же останемся. Наша способность – это и наше проклятие, ведь мы обречены на одиночество. Вот я допустил тебя к себе и чувствую, что очень даже зря. Потому как ты уйдешь, а я останусь. Терять всегда тяжело. Век же человека краток, и сколько бы он ни говорил, что не желает иметь ничего общего со своей родней, это не так. Георг может говорить все, что угодно, мало того, он сам верит в свои слова, но он ничего не сможет поделать с зовом крови, с родственными узами, которые подспудно в нем всегда были, – любой сирота мечтает о родне. Он же получил сразу и много: отец, брат, дядя, племянники, одним словом – семью. Да, они не знают о нем, да, он всячески выказывает, что они ему безразличны, но внутренне он будет тянуться к ним. Славная жизнь и деяния деда не дадут ему покоя, и он сделает все, чтобы сберечь то, чего тот добился, и даже приумножить.

– Еще бы Берарду такое усердие – и Несвиж был бы куда сильнее.

– Нельзя требовать от человека, чтобы он прыгнул выше головы. Берард старается быть хорошим королем, но он всегда знал, что не будет им, а это наложило отпечаток на склад характера. К тому же он не обладает теми качествами, какие есть у его сыновей.

– Значит, говоришь, бойцовский пес?

– Самый настоящий.