Текст книги "Хроники ада"

Глава 12
Могильный холод

Август 2016 г. Четверг. Искитим

На кладбище они отправились в одиннадцатом часу вечера, оставив Закира в квартире. По дороге решили заправиться бензином, но у АЗС наткнулись на большую очередь автомобилей. Доехали до следующей станции, однако и там очередь оказалась не меньше.

– Надо заправляться здесь, лучше варианта не найдем, – сказал Нагаев. – Эффект паники, народ запасается бензином.

– А в честь чего паника? – не понял Стеблов.

– Как в честь чего? Нашествие муляжей. Люди после Скачка очень напуганы и реагируют на любую аномальную активность Зоны. Поверьте мне – многие уже запасаются солью и консервами.

– А в чем логика? Если Зона снова скакнет, разве солью спасешься?

– Не спасешься. Но у паники нет логики. Впрочем, как и у Зоны.

На АЗС простояли минут двадцать. До кладбища, расположенного на северо-востоке за чертой города, добрались без приключений, но почти в одиннадцать часов.

– Сейчас главный вход закрыт, туда соваться не будем. Дальше есть проселок, где ночью редко кто ездит, – сказал Нагаев. – Я раньше с той стороны и подъезжал, потому что оттуда совсем близко до могилы. Но недавно там ограждение поставили, облагородили, так сказать.

– Ограда высокая? – спросил Стеблов.

– Да так, пустяки. Хотя с вашим ростом придется напрячься. Но мы вас подсадим в случае чего.

– Спасибо. Вот чего не люблю, так это по заборам лазить. С детства. Было дело – как-то зацепился штаниной за штырь, когда у соседа малину воровал, а внизу злющий кобель. Ох и натерпелся ужаса.

– Ты еще ужасов нашего городка не видел, – сказал Колян. Сам не понял, зачем сказал. И добавил: – Обойдемся без тебя. Детские комплексы – это серьезно.

Варнакова еще со вчерашнего вечера немного напрягало то, что Стеблов постоянно находился рядом с ним – прилепился банным листом и присматривает, будто он, Колян, пацан какой-то. Михаил, конечно, постарше (под сорок уже, наверное, а то и больше), и тертый калач, судя по всему, но ведь чужой. Можно сказать – чужак.

Сейчас Колян ощутил неприятное чувство, похожее на ревность. Свалился со своего далекого Сахалина и туда же – артефакты ему подавай. Ишь, как глазенки загорелись, едва про Лунный Цветок прознал! А ты его заслужил, этот Цветок? Ты по Зоне на карачках поползал между «плешей», повопил от боли, когда «жарка» до костей прожигает? И вообще – на Цветок Вафида вышла. И жизнью за это заплатила. А какое отношение к Вафиде имеет Стеблов?

В эту минуту Варнаков забыл о том, что еще недавно не испытывал особого желания лезть в Зону. В нем пробуждался азарт.

– Вот здесь налево, – сказал Нагаев. – Теперь метров сто и к ограде. Там старая колея сохранилась, где раньше машины оставляли… Ага, вот здесь. И за кусты, чтобы с дороги не отсвечивать.

Они остановились. Колян посмотрел в боковое окошко и изрек:

– Значит, так. Ограждение и на самом деле высокое. Думаю, мы с Равилем Салиховичем вполне управимся вдвоем. А «коротышки» пусть остаются на стреме.

– Да я пошутил по поводу заборов, – сказал Стеблов. – Так, для разрядки. Я тоже умею по ним лазить.

– Шутки шутками, но ты, Михалыч, лучше машину посторожи. Мало ли чего. А то вернемся, а машина тю-тю.

Последние слова Варнакова внезапно насторожили Михаила. Он нахмурился и спросил:

– А здесь эти, как их, муляжи не бродят?

– Чего? – Колян, не ожидавший подобного вопроса, на мгновение «завис». – Ну ты и загнул! Отсюда им далеко топать, считай, через весь город. Понимаешь, муляжи вылезают только из захоронений, находящихся на территории Зоны. Это она на покойников как-то воздействует. Но за пределами Зоны никакого аномального влияния нет. Вообще никакого. Так что на этом кладбище покойники спят спокойно, от него до Периметра километров пять-шесть. А то и больше.

– Но ведь в Искитим же муляжи заходят?

– Понимаешь, они абы куда не ходят. Идут или в свое бывшее жилье, или к родственникам. А зачем им идти на кладбище?

– А вдруг у них здесь какой-нибудь родственник похоронен?

Нагаев негромко засмеялся:

– А ведь резонный вопрос. Как-то он никому раньше в голову не приходил.

– Михалыч, – сказал Колян. – Скажи прямо, ты муляжей боишься?

– Не то чтобы боюсь… Просто я с ними никогда дела не имел.

– А вы что, Михаил, тут недавно? – спросил Нагаев.

– Около месяца. Нет, я не боюсь. Но ведь эти, нынешние, муляжи какие-то бешеные, верно? Черт знает что у них на уме.

– Сделаем так, – решил Варнаков. – Оставайся тут и жди нас. А если что… Пистолет ведь с тобой?

– Да.

Стеблов распахнул куртку на замке и показал левую внутреннюю сторону. Рукоятка «макарова», с которого Михаил так и не снял глушитель, торчала из длинного кармана в районе подмышки. Рядом, ближе к линии замка, находился еще один карман, покороче.

– Ловко, – сказал Колян. – Ты что, постоянно пистолеты с глушителем таскаешь?

– Нет, это… Это я так, на всякий случай. – Стеблов смутился. – Можно что угодно засунуть – от бутылки до большого гаечного ключа. Я в Южно-Сахалинске так и делал на случай форс-мажора – я там на окраине жил.

– Предусмотрительный ты мужик, Михалыч. Так вот, по поводу муляжей. Если вдруг что, стреляй, и лучше в голову. Они после выстрела на какое-то время отключаются. Но я надеюсь, что до этого дело не дойдет.

Они выбрались из автомобиля и приблизились к ограде.

– Ты глянь – ночь-то какая лунная, – сказал Нагаев. – Светло без фонариков. Три дня моросило, а тут распогодилось. Словно специально.

– Могила далеко? – спросил Стеблов.

– Да нет, – отозвался старик. – Метров сто, не больше. Вон видите высокое дерево виднеется? Это старая береза. Могила Гулии от нее в десятке шагов левее.

Михаил вытащил сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурил.

– Будете, Равиль Салихович?

– Нет. Я лучше потом.

– Что, кошки скребут?

– Скребут. Но это из-за Гулии. Не думал, что буду ночью к ее могиле пробираться, словно вор. Печально всё это… Быстрей бы уж с этим закончить.

– Ну тогда… – сказал Стеблов. – Удачи, что ли.

– К черту! – отозвался Колян.

Нагаев и Варнаков перебрались через ограду и медленно двинулись между могил. Старик подсвечивал под ноги фонарем, бормоча под нос: «Не слышно шуму городского, над невской башней тишина…»

– А почему «невской»? – негромко спросил Колян. – Это про Петербург?

– Про него.

– Вы там бывали?

– Учился я там. Но вообще-то это стихи Блока.

– Знаю такого. «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Бессмысленный и тусклый свет…»

– Что, запомнилось?

– В юности проняло. Страшное стихотворение, враз мозги прочищает.

– Жизнь страшнее. А вообще – не знал я, что ты стихи любишь.

– Я не люблю. Просто запомнилось.

Дальше они продвигались в молчании почти до самой могилы. У приметной высокой березы, от которой следовало повернуть налево, Нагаев неожиданно остановился и сказал:

– Коля, а мы ведь лопату забыли. Как копать будем?

– А зачем копать? Я прихватил кухонный нож – думаю, его достаточно. Вы считаете, что Вафида там яму выкапывала?

– А что?

– Если и выкапывала, то маленькую ямку. Тайник должен находиться очень близко к поверхности. Возможно, даже на виду, так, чтобы вы могли его очень быстро обнаружить. Естественно, когда догадаетесь, что он находится где-то там.

– Верно. Действительно, я и не сообразил. Глупо всю могилу перекапывать. Если тайник там есть, то прямо под носом.

Сначала они проверили землю под могильной плитой и возле каменной стелы, изготовленной в форме продолговатого конуса. Затем Нагаев взял нож. Однако, ткнув несколько раз в землю, выпрямился и со вздохом произнес:

– Коля, давай ты.

– Спина болит?

– Есть немного. Но тут, скорее, сердце. Не могу я здесь в землю ножом тыкать. Мандраж какой-то. Суеверным, что ли, становлюсь. – Он протянул нож Коляну: – Держи. Покопайся, на тебя Гулия не рассердится. А мне… Я лучше пока на скамеечке посижу, чтобы не нарываться. – Старик криво усмехнулся.

– А как ваша жена умерла, Равиль Салихович? От болезни?

Колян спросил, чтобы не молчать. Ему тоже стало не по себе. Не столько от обстановки ночного кладбища – видали и не такое – сколько от слов старика, слегка отдающих паранойей. Вафида говорила, что отец не верит ни в Бога, ни в черта. Поверил? Или он так шутит, чтобы взбодриться?

– Не совсем от болезни, Коля, – после паузы откликнулся Нагаев. – Гулия испытывала средство от паралича, который возникает при поражении «коричневым мхом». Ну есть такая аномальная гадость, ты знаешь. Человека постепенно парализует, и в результате он мучительно умирает от удушья. Гулия установила, что механизм действия схож с действием яда кобры, и начала разрабатывать антидот. Экспериментировала с мышами, ну и… в общем, заразилась, если так можно выразиться, ядом «коричневого мха». Я застал ее последние минуты. Лучше бы, наверное, такое не видеть. Ужасно…

Он махнул рукой и замолчал…

Варнаков провозился минут десять, используя нож в виде щупа. Проредил всю почву в площади оградки, вымазал джинсы в земле, оцарапал руки о какой-то колючий сорняк – все безрезультатно.

– Хватит, Коля, – наконец сказал Нагаев. Он сидел на маленькой скамеечке внутри оградки и курил. – Ошиблись мы. Не экскаватором же здесь копать? Нет, что-то мы упустили. Или направились не в ту сторону.

– Хотите сказать, в сторону кладбища? – спросил Колян. – Это я вас на кладбищенскую тематику навел.

– Да, помню. Мы говорили о том, что Махаллат родила смертная женщина, ну и съехали потом на кладбище. А вот сама Махаллат – она какое отношение к смерти имеет?

– Хотите сказать, что мы неправильно трактовали намек на Махаллат?.. Возможно. Вот вы, Равиль Салихович, вспоминали о том, что Вафида изображала ее на маскараде. А как эта дьяволица выглядела?

– Как выглядела? – Нагаев внезапно хмыкнул. – Помню я этот маскарад… видишь ли, Махаллат часто рисуют в виде женщины-змеи. То есть верхняя половина туловища человеческая, а нижняя – змеиная. Так вот, Вафиде очень хотелось, чтобы у нее был змеиный хвост. Гулия замучилась ей объяснять, что в этом случае Вафиде придется ползать, а не ходить. В конце концов они что-то такое соорудили, из-за чего на утреннике Вафида еле-еле кандыбала. И даже, если мне память не изменяет, пару раз шлепнулась, наступив на хвост.

– Значит, змеиный хвост?

– Намекаешь на тему змеи? Да я уже думал об этом. Даже медицинскую эмблему вспоминал – чашу со змеей. Гулия ведь у меня медиком была по образованию. Только не нахожу я здесь ключа. Линию кладбища мы отработали… ну не выкапывать же гроб? Нет, Коля, это ложный след.

Варнаков с силой воткнул нож в землю.

– Да, похоже на то. Ладно, хоть заодно часть травы выпололи.

Он злился и на старика, и на Стеблова, но, в первую очередь, на себя. Как он мог повестись на эту дурацкую затею с кладбищем? Вафида, конечно, была девушка с богатой фантазией, но тут уж очень сложно и неопределенно…

Зачесалось запястье под браслетом. Колян посмотрел на грязные, выпачканные в земле ладони и тихо матюкнулся. Бляха-муха! Словно картошку выкапывал.

– Гуки в гогу и не деггаться! – скомандовал со спины чей-то картавый голос. – Погешу на месте.

Варнаков замер – не столько от испуга, сколько от неожиданности. Рядом сдавленно кашлянул Нагаев.

– Тихо! – взвизгнул тот же голос. Его обладатель явно пытался выглядеть крутым, но голос выдавал неуверенность. – Стагик, ты тоже встал. И гуки за голову, кому сказал, мать вашу!

– Они, наверное, оглохли, – произнес второй голос. В отличие от первого, тембр был низким и сиплым. – Или обосрались на хер, гробокопатели хреновы. Эй, в кепке, тебе три раза повторять?

Последняя реплика относилась к Варнакову. Он перед поездкой нацепил на голову летнюю кепочку Закира с пластиковым солнцезащитным козырьком, взяв ее с полки гардероба. Так, на всякий случай надел для дополнительной конспирации.

Колян покосился на нож, воткнутый в землю почти рядом с правой ногой. Если бы продолжал сидеть на корточках, то мог бы дотянуться до ножа. Но он уже успел подняться и распрямить ноги. Да и перцев за спиной не меньше двух. И если оба с «пушками», то затея с ножом обречена на провал.

Варнаков медленно, демонстративно растопырив пальцы, вытянул руки вверх. Потом слегка опустил, согнув локти. Влипли! И непохоже, что случайно. Засада?

– Теперь спокойно, без резких телодвижений, выходим из оградки, – распорядился сиплый голос. Колян, выполняя команду, повернулся в сторону «сиплого» и увидел двух мужчин.

Первый стоял теперь слева от него метрах в четырех, около соседней могилы. Его Варнаков в свете луны разглядел отчетливо. Высокий и худощавый, в темных мешковатых штанах и такой же темной куртке спортивного покроя – с блестящей линией замка. Правая рука приподнята и вытянута вперед. В ладони – пистолет. Ствол тонкий и длинный, но вроде бы без глушителя. «Токарев»?

Второй находился по диагонали от Коляна, рядом с калиткой. Когда Нагаев поднялся со скамейки и шагнул по направлению к калитке, второй мужчина сместился на пару шагов левее от себя, в сторону Варнакова. «Боится, что мы окажемся с Равилем на одной линии огня, – подумал Колян. – Грамотный перец, черт бы его побрал».

Этого, второго, он толком не рассмотрел. Мужик прятался в тени большой березы и к тому же стоял спиной к луне. Но правая рука у него была приподнята, как и у «спортсмена», и в ладони он сжимал что-то очень похожее на пистолет.

– Слушай, Француз, – сказал «спортсмен», и Варнаков определил в нем обладателя сиплого голоса. – А на фига нам этот чел в кепке? Шеф ничего про второго не говорил – только про старика. Может, грохнем его тут же? Зачем нам лишняя возня?

Колян, едва успевший шагнуть вперед, застыл на месте. Речь явно шла о нем.

– Ну хген его знает, – неуверенно протянул картавый Француз. – Чтобы кого-то мочить, Жога тоже не говогил.

– А ты позвони?

– Думаешь?

– А чего? Если чел не при делах, так его всё равно грохнуть придется. Уж лучше сразу здесь. Смотри, какой качок. Еще ерепениться начнет.

– Ну… хм. Ладно, попгобую. А вы, угоды, – стоять на месте!

Француз опустил руку с пистолетом, а другой рукой вытащил из кармана трубку мобильного. Варнаков скосил глаза на рукоятку ножа, которая теперь торчала из земли в полуметре позади. Так. Его частично прикрывает от «спортсмена» надгробная плита. Плюс стела, которая тоже может послужить помехой для стреляющего. Если резко упасть на землю и схватить нож, то «спортсмен» его завалить, скорее всего, не сможет. Но что потом? Если он метнет нож в «спортсмена», то Француз успеет выстрелить из пистолета. А если сначала метнуть нож во Француза, то тогда с ним разделается «спортсмен».

Если бы он был один, то можно было бы проскользнуть в калитку и дать деру между могилами. А то и вообще через оградку махнуть. Но прямо у калитки стоит Нагаев. Во-первых, он может помешать. Во-вторых, его-то наверняка завалят, даже если Колян ускользнет. Хотя…

– Это я, – сказал Француз. – Тут такая кагтина, Жога. Стагика мы взяли, но с ним еще один хген… Да хген его знает, в пегвый раз вижу. Что с ним делать, тащить на базу?

Варнаков вдруг подумал о том, что бандитам (а в том, что это бандиты, он уже не сомневался) Нагаев был нужен живым. Точно, живым! Ведь после Вафиды старик оставался единственной ниточкой, ведущей к Цветку. Но имел ли право Колян рисковать жизнью старика? Ведь если «спортсмен» откроет пальбу…

– Газобгаться на месте? – спросил Француз. – Я не гасслышал.

А своей жизнью он имеет право рисковать? На фига ему заботиться о Равиле, если его самого сейчас здесь пришьют?

Варнаков напружинил ноги и слегка пригнулся.

И в этот момент негромко хлопнул выстрел. Пух!

Уже падая, Колян успел заметить, как дернулось тело «спортсмена». А ведь стреляли из оружия с глушителем! Он отметил это автоматически, хватаясь за нож, и тут же перевернулся на спину.

Выронив от неожиданности мобильный, Француз пригнулся, прячась за оградкой. Его ладонь, сжимающая пистолет, взметнулась вверх.

На мгновение глаза Варнакова и Француза встретились.

Колян, продолжая лежать, попытался завести правую руку для броска.

Пух! И сразу – бдзинь! Пуля со звоном срикошетила о железный прут оградки над головой Француза. Тот, не успев выстрелить в Коляна, боком нырнул за оградку.

«Не достать гада!» – молнией мелькнула мысль. А дальше он не думал. Не отдавая отчета в собственных действиях, Варнаков, словно гуттаперчевый, оттолкнулся от земли и перелетел через надгробие. Почти одновременно треснуло подряд, отчетливо и громко, несколько пистолетных выстрелов – это уже палил Француз. Одна из пуль попала в стелу, и мелкая мраморная крошка секанула Коляна по шее. Он вжался в землю, пытаясь прикрыть голову ладонью и еще не понимая, что спасся. Могильный холм прикрывал его от огня Француза, а тот не мог приподняться, потому что в него тоже стреляли. Неужели Стеблов?

«Пах! Пах!» – раздалось откуда-то из-за головы Варнакова.

Бах! Бах! Бах!

Француз палил в ответ, не жалея патронов. Но его выстрелы, как показалось Коляну, звучали всё глуше.

Бах! Бах!

Пах!

И все стихло.

Глава 13
Смерть пахнет землей

Август 2016 г. Четверг. Искитим

Секунд через десять их негромко окликнул Стеблов:

– Парни, вы живы?

– Живы! – отозвался Варнаков.

– А Нагаев?

– Тут я, – прохрипел старик. И закашлялся.

– Давайте ко мне, – велел Стеблов. – Только по-пластунски!

– А что с тем придурком? – спросил Колян.

– Похоже, удрал. Но вы не высовывайтесь раньше времени. Черт его знает.

Варнаков на четвереньках выполз из пределов оградки и отправился на поиск Михаила. По пути наткнулся на тело «спортсмена» и быстро обшарил его. Но пистолета не обнаружил.

Стеблов, присев на корточках, прятался между двумя оградками за смородиновым кустом. Рядом притаился Нагаев.

– Там бандит валяется, – сообщил Варнаков. – Но оружия нет. Михалыч, ты забрал?

– Я, – сказал старик. – «ТТ». Я такого давно не видел.

– С бандитами надо чаще общаться, Равиль Салихович. Они и не такое покажут.

– А это точно бандиты, Колян? – спросил Михаил.

– Зуб не даю, но типа того. Менты себя так не ведут. Тем более – спецслужбы. Михалыч, а ты как тут очутился? Я думал, ты в машине сидишь.

– Стреляли, однако. – Стеблов хмыкнул. – Да почти случайно, если серьезно. Я вдруг подумал, что вы без шанцевого инструмента ушли. Вдруг, думаю, понадобится? Ну вытащил из багажника и потопал за вами. – Он сунул под куст руку и продемонстрировал саперную лопатку. – А тут такое…

– Зря тащил, – сказал Варнаков. – Без нее обошлись. Дай мне. Лопатка, конечно, не пистолет, но в рукопашной не помешает.

– Хотелось бы без рукопашной обойтись, – заметил Нагаев. – Меня и так чуть инфаркт не хватил.

– Нашли что искали? – после паузы спросил Стеблов.

– Нет, мимо кассы, – ответил Колян. – Нет там ни тайника, ни карты. Напутали мы что-то. Так что зря ты рисковал – вдруг бы на «зомби» напоролся?

Ему неожиданно стало смешно, и он тихонько захихикал.

– Чего смешного? – с недоумением спросил Михаил. – Не вижу повода для юмора.

– Это у него от нервов, – сказал Нагаев. – Пройдет. А про «зомби» лучше лишний раз не упоминать. Зона трепа не любит.

– Значит, с кладбищем пустой билет?

– Пустой, – сказал Варнаков. – Своими руками все перерыл.

– Жаль. Тогда давайте сваливать. Вдруг у тех парней где-то подкрепление поблизости?

Пригибаясь, они направились в сторону забора.

– Не пойму, Михалыч, – сказал Колян, – как они на нас вышли? Неужели в засаде сидели?

– Почему бы и нет?

– Но откуда им знать, что Нагаев отправится на кладбище? Да еще ночью! Днем – куда ни шло. Ну, например, могилку навестить. Но чтобы ночью! Они конкретно Равиля Салиховича искали, это точно. Или ждали. Непонятно.

– Мне тоже непонятно, – сказал Стеблов. – Может, просто выследили?

– Но как? Запеленговать мобильник Нагаева они не могли – он остался в доме. А если они сели нам на хвост и двигались за машиной, они должны были сначала тебя отключить, а потом уже браться за нас. Но они о тебе, похоже, вовсе не знали. Не стыкуется.

– Да, не стыкуется. Надо посоображать.

– Парни, – очень странным голосом произнес Нагаев. – Мне кажется, мы здесь не одни.

Варнаков и Стеблов замерли на месте. Они уже почти дошли до конца кладбища – Колян отчетливо различал за высоким кустом рябины верхнюю часть ограды. И вдруг откуда-то сбоку, шагах в пяти от них, на узкой дорожке появился высокий человек. Скособоченный, с опущенными вниз длинными руками незнакомец напоминал обезьяну. Не успел Колян набрать в легкие воздуха, как рядом из темноты материализовался второй человек – приземистый, с длинными волосами и широкими бедрами. Он медленно поднял руки с растопыренными пальцами и негромко, но протяжно завыл:

– У-у-у-у…

– Это муляжи, парни, – хрипло прошептал Нагаев.

Но Колян уже сам понял, с кем имеет дело. На него пахнуло ЗАПАХОМ – вязким, сырым и гнетущим запахом могилы и забвения: именно могилы, а не просто земли. Эти муляжи вылезли из своих убежищ совсем недавно – день или два назад. Варнаков неоднократно встречал раньше оживших мертвецов и знал, что через несколько дней запах сырой земли улетучивался. Но сейчас запах ощущался явственно, и дело было не в том, что события происходили на кладбище. Пахло от этих существ, порожденных чудовищной фантазией Зоны.

Еще двое существ материализовались на тропинке: женщина вела за руку маленького мальчика – лет пяти, не старше.

«Да сколько же их тут???» – в изумлении подумал Колян.

– К забору! – крикнул Нагаев и рванулся вправо, огибая могилу. Варнаков побежал за ним. Он сделал это с усилием – никогда раньше ему не приходилось убегать от муляжей. Муляжи не нападают на людей, это куклы – так внушали им, росшим в окрестностях Зоны, с самого детства. Но свежее воспоминание о телевизионном сюжете и панический страх, проявившийся в действиях обычно спокойного и уравновешенного Нагаева, передался ему, словно вирус лихорадки. И Колян на несколько секунд поддался панике.

Нагаев первым подбежал к ограде и, подтянувшись, перекинул тело на ту сторону. Колян подлетел следом и тут вспомнил о Стеблове. Обернулся.

Михаил, видимо, замешкался и отстал. Он выскочил из-за оградки сломя голову и, зацепившись полой куртки за толстую ветку рябины, споткнулся и упал. В ту же минуту над ним угрожающе навис громоздкий, обезьяноподобный муляж – тот самый, с длинными руками. Стеблов попытался встать, но оступился и, плюхнувшись на зад, пополз прочь. И уткнулся спиной в оградку могилы.

– Стреляй! – крикнул Варнаков. – Стреляй, мать твою!

Михаил выпученными глазами взглянул на Коляна и после краткой заминки вытащил из внутреннего кармана пистолет. Нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Муляж издал жуткий вой и нагнулся на Стебловым. Его широкие ладони со скрюченными пальцами потянулись к горлу оцепеневшей жертвы. Варнакову показалось, что муляж клацнул зубами, хотя в наличии у них настоящих зубов он не был уверен. Тут мертвец снова взвыл, и этот леденящий душу вопль неожиданно привел Коляна в чувство.

Только сейчас он вспомнил, что все время держал в руке саперную лопатку. В один прыжок Варнаков подскочил к муляжу и со всего маху рубанул его по затылку. «Агрессор» жалобно всхлипнул и, опустившись на колени, обхватил голову ладонями.

Колян взял Стеблова за плечо и помог ему подняться.

– Михалыч, за мной!

Они подбежали к ограде. Михаил подпрыгнул и, уцепившись за верхнюю кромку, стал карабкаться вверх. Варнаков подсадил его и инстинктивно обернулся. Волосы моментально поднялись дыбом. В шаге от него враскоряку стояли две мертвячки ужасного вида: кожа у них была синюшного цвета, космы торчали, как куски пакли. Синхронно раззявив рты, они завизжали – яростно и пронзительно, как бензопила.

В это время над головой Коляна один за другим прогремело несколько пистолетных выстрелов. Это Нагаев, вися на заборе с той стороны, открыл пальбу из «токарева». «Где же он раньше был?» – подумал Варнаков, мухой перемахивая через ограду.

Они по инерции побежали к машине, не в силах сразу перейти на спокойную ходьбу.

– Твари, твари, твари, – бормотал Стеблов. Его трясло.

Колян запихнул напарника на заднее сиденье, сам сел за руль и включил зажигание.

– Надо сматываться. Равиль Салихович, есть тут другая дорога в Искитим?

– Есть. Только крюк получится.

– Хрен с ним. Надо подальше от кладбища убраться. Здесь нас могут караулить.