Текст книги "Страдай с толком. Книга-инструкция по грамотному использованию ресурсов психики"

Часть 2
Что истощает нашу психику

Главная палка, которую люди вставляют в колеса своей жизни, – фантазии. Все, о чем мы говорили выше, – внутренняя психическая механика с потребностями, напряжением, желаниями, страданиями, экспериментами и формированием идентичности – все это эволюционировало для взаимодействия с реальностью. Но чем меньше человек в контакте с реальностью, тем менее он эффективен в управлении своей жизнью.

Определение и оговорки

Мы будем опираться на трактовку «фантазии» как «представления о реальности, не основанного на самой реальности». А «объективной реальностью» будем считать «реальность, которая для всех одинакова и которую можно проверить». Например, утверждение «Высота Эйфелевой башни 324 метра» – фантазия, пока вы не измерили ее рулеткой или не рассчитали с помощью замера длины ее тени. А вот утверждение «В “Википедии” написано, что высота Эйфелевой башни 324 метра» – объективная реальность, поскольку любой может его проверить.

Таким же образом мы будем оценивать содержание собственной головы. Все то, что по какой-то причине осталось непроверенным, относим к фантазии. Например, ощущение «я устал» – фантазия. Проверить, действительно ли я устал, можно инструментальными методами: измерить уровень глюкозы в крови, молочной кислоты или тонус в мышцах, и так далее. И только после проверки можно утверждать, что моя усталость не фантазия, а объективная реальность.

Во многих ситуациях проверка показывает ошибочность ощущений. Даже при горевании человеку может только казаться, что все, он отгоревал. Но отгоревал ли он на самом деле – большой вопрос. Проверка может показать, что чувство «все закончилось» – всего лишь фантазия. Важно помнить, что субъективные ощущения «чувствую себя уставшим» или «энергичным» и им подобные остаются фантазиями, пока их не проверили. А потому всегда лучше критически относиться к своему субъективному ощущению.

Разумеется, бо́льшая часть наших психических процессов не доступна проверке со стороны. Никто и никогда не узнает, какими для вас представляются цвета, вкусы, звуки, как вы ощущаете себя в своем теле. Но некоторые процессы, причем самые важные для осознанного управления собой, своим поведением и жизнью, можно проверить. Эмоции, мысли, желания имеют внешние проявления, по которым их можно узнать, проверить и, возможно, опровергнуть и без объективной инструментальной диагностики вроде ФМРТ (функциональной магнитно-резонансной томографии) или ЭЭГ (электроэнцефалографии). В конце этого раздела будут описаны упражнения, позволяющие хотя бы некоторые свои фантазии проверить в бытовых условиях.

Мысли и мышление

Самый простой способ узнать, о чем человек думает, – слушать, что он говорит. Наше абстрактно-логическое мышление строго опосредовано речью в широком смысле: естественным человеческим языком, символами, формулами. Начиная с определенного возраста мы умеем говорить, например, об огне и подразумевать не конкретный костер, а некую общую концепцию огня. И то, о чем человек говорит, – хороший индикатор того, о чем он думает.

Именно поэтому Фрейд использовал для психоанализа метод свободных ассоциаций: клиент лежит на кушетке, говорит, говорит, говорит и в процессе волей-неволей проявляет свое мышление. Например, когда человек говорит об устройстве двигателя «Волги», он явно и думает об устройстве двигателя. Возможно, он думает еще о чем-то, но можно не сомневаться, что о двигателе он точно думает. И можно делать некоторые выводы, если наблюдать за тем, когда он о нем думает, в каких обстоятельствах, в связи с чем.

СКРЫТЫЕ МЫСЛИ ПРОЯВЛЯЮТСЯ НЕ СТОЛЬКО В СОДЕРЖАНИИ РЕЧИ, СКОЛЬКО В ПОДАЧЕ ЭТОГО СОДЕРЖАНИЯ – КАКИМИ СЛОВАМИ ОН НАЗЫВАЕТ ТЕ ИЛИ ИНЫЕ ПОНЯТИЯ, В КАКОМ ПОРЯДКЕ ЭТИ СЛОВА ИДУТ.

Речь помогает распознать мысли, даже когда человек не сообщает их явно. Когда он не хочет раскрывать какие-то мысли, либо и сам не знает о существовании их в собственной голове, он все равно проявляет их, но иначе. Скрытые мысли проявляются не столько в содержании речи, сколько в подаче этого содержания – какими словами он называет те или иные понятия, в каком порядке эти слова идут. Например, одних и тех же людей кто-то назовет «повстанцами», кто-то «ополчением», а кто-то – «террористами». Одно выбранное слово делает понятным и содержание мыслей человека, и его политическую позицию, и его отношение к этим людям и их взглядам. Даже если он на словах старался казаться непредвзятым и объективным, он проговорился.

Еще красноречивее о содержании неявной части мышления говорят метафоры и аналогии. Человек, который приходит к психологу с запросом «побороть свои проблемы», мыслит совсем иначе, чем тот, кто пришел «обойти свои проблемы». Оба использовали метафоры: жизненные проблемы – неподходящий объект ни для физической борьбы, ни для обхода как материального препятствия. Но в метафоре уже можно услышать подход: либо агрессивный, направленный на конфронтацию и уничтожение, либо гибкий, направленный на поиск альтернативных путей. Причем ни один из этих подходов нельзя назвать априори лучшим или худшим, у обоих есть преимущества, недостатки и подходящие ситуации для применения.

Наконец, о мышлении может сказать и то, о чем человек умалчивает. Многие понятия объединены в группы – по смыслу, ассоциативно или культурным контекстом. Когда люди рассказывают, как у них дела и из чего состоит их жизнь, они обычно упоминают ситуацию в семье и личной жизни, говорят о деньгах, работе, хобби, досуге и отдыхе. Если кто-то рассказывает обо всем этом, кроме, например, работы, это говорит о содержании его мыслей. По какой-то причине тема работы для него выделяется – и вряд ли в лучшую сторону: о приятном мы говорим с удовольствием.

Такими способами можно анализировать содержание мыслей и отделять фантазии от объективной реальности. Например, утверждение «Я постоянно думаю о своей проблеме» – фантазия, если нет подтверждения. Более того, человек может искренне так считать, даже если вспомнил о своей проблеме впервые за год. Но утверждение «Я веду дневник мыслей, и, согласно нему, мысли о моей проблеме появляются у меня в среднем восемь раз в день» – это уже объективная реальность.

Эмоции и чувства

Как и мысли, чувства мы изначально относим к категории фантазий. Человеку кажется, что он знает свои эмоции – просто знает, как данность. Это знание, которое само появляется как ответ на вопрос: «Что я сейчас чувствую?» Поэтому основной вопрос рациональности: «Откуда я знаю то, что знаю?», в применении к эмоциям часто сбивает человека с толку. «С чего ты решил, что чувствуешь именно это?» – «Как с чего, просто знаю, это же мои ощущения, как кто-то может с ними спорить?»

Но если мысли выражаются в речи, то эмоции – в телесных состояниях и поведении. Мысли можно узнать, слушая, что человек говорит, а его чувства можно выяснить, наблюдая за его телом и поведением.

Есть чувства, эмоции и отношения, которые проявляются во внешнем мире. Их можно проверить общей реальностью. Утверждение «Я злюсь на Васю» – фантазия. Но утверждение «Когда я вижу Васю, у меня портится настроение, напрягаются мышцы, сжимаются кулаки и при любой возможности я стараюсь либо от него дистанцироваться, либо причинить ему ущерб – похоже, я на него злюсь» вполне может быть реальностью. Она проверяема со стороны, и можно вместе рассуждать, злость ли это.

Рассуждение необязательно подтвердит предположение о злости. Мы снова от реальных сжатых кулаков и раздражения на время уходим в сторону фантазий и пытаемся интерпретировать эти реальные проявления. Мы ищем, какая фантазия больше подходит под эти признаки: злость, любовь, ненависть – на что это больше похоже? Но теперь мы опираемся на общую реальность, на «сжимаются кулаки» – на факты. Любой может подтвердить, что у человека сжимаются кулаки, как только он видит Васю.

Конечно, эмоции проявляются и в речи. Ведь речь – разновидность поведения, а эмоции проявляются в поведении, но не в сути речи, не в том, что человек говорит, а в том, как он это делает. Говорит о чем-то часто – это важная для него тема. Переходит на сухой и формальный тон – неприятная тема. Говорит с паузами – тяжелая тема. Переходит на обсценную лексику – злится.

Если Вася сказал, что завтра будет дождь, мы всего лишь узнали содержание его мыслей. Но если Вася произнес это уже трижды за последний час, внезапно перескакивал на тему дождя с того, что вы перед этим обсуждали – это уже показатель его эмоций. Мы узнали, что почему-то для Васи очень важно, что завтра будет дождь. Знаний о его мыслях это не прибавило, информация-то одна и та же. И пока не ясно, нравится Васе перспектива завтрашнего дождя или нет. Но мы точно знаем: это значимая для него тема, факт ее эмоциональной напряженности уже не фантазия.

Чтобы понять свои чувства, недостаточно интроспекции, «внутреннего взгляда в себя». Гораздо показательнее, честнее, достовернее чувства определяются через наблюдение за тем, как мы на что-то фактически реагируем и с чем-то себя ведем. В конце главы будут упражнения для такого «слежения за собой» и выяснения истинных чувств.

Поведение

Наконец, разделим фантазии и реальность в поведении. Напрашиваются вопросы: «Разве это не внешнее проявление психики, не прямое взаимодействие с реальностью? Разве оно может быть фантазией?» Конечно, объективно наблюдаемое со стороны поведение не фантазия. Но оба условия должны выполняться: нужна объективность и нужен взгляд со стороны.

Картина нашего поведения, которую мы видим «изнутри», может очень сильно не совпадать с тем, как все выглядит «снаружи». Как собственный голос звучит незнакомо на записи из-за привычного искажения его «изнутри», так и внутренний взгляд сильно искажен тем, что он – «внутренний». Наше представление даже, казалось бы, об «объективных» фактах – громкости голоса или скорости шага – может сильно отличаться от общей с окружающими реальности.

Настоящее объективное описание поведения – навык, которому долго учатся и результаты которого на практике выглядят ужасно. Это язык полицейских протоколов и анкет страхового случая: «Мужчина, похожий на Василия, сохраняя вертикальное положение тела, в течение 1,2 секунды совершил два поступательных движения ногами, переместивших его в пространстве ориентировочно на полтора метра на юго-юго-север относительно прежнего положения». В обычной жизни мы так не говорим. Мы пользуемся обобщениями – заголовками: формулировками, которые в одно-два слова охватывают огромный пласт событий. Это делает нашу жизнь проще, но мы теряем объективность описания происходящего.

«Вася поддержал свою девушку» – в этом высказывании всего четыре слова. А между тем, нет никакой гарантии, что то, что Вася делал, было именно поддержкой. Было бы понятно, что конкретно Вася сделал, если бы мы сказали: «Вася перечислил своей девушке действия, которые он охарактеризовал как доступные ей для выполнения, и сообщил, что вероятность улучшения субъективного качества ее жизни в случае успешного выполнения одного из этих действий высока». Можно было бы дискутировать, было ли это поддержкой, и если да – насколько она была успешна. Голый же заголовок «Вася поддержал свою девушку» хотя и сообщает о поведении, на самом деле содержит в себе мысль говорящего.

«Поддерживать», «ругать», «любить», «предъявлять претензии» – все это формы интерпретации событий, а не виды реального поведения. И если оно описано заголовками, при проверке поведение вполне может оказаться фантазией.

Представьте, что вы ищете красное кресло и видите магазин с вывеской «Мебель». Считаете ли вы, что раз на нем написано слово «Мебель», без уточнений, то там есть абсолютно вся мебель? Вряд ли. Вы даже вряд ли посчитаете, что там гарантированно есть нужное красное кресло, вполне возможно, что и нет. Вы понимаете, что «Мебель» в данном случае – лишь обобщение какого-то количества ее предметов, а не полный каталог всех форм, цветов и материалов. И что для вас эта «Мебель» мебелью может и не оказаться – того, что нужно именно вам, вы можете и не найти. Но такое понимание исчезает, когда мы говорим о других заголовках, хотя они устроены так же.

«Вася сходил в “Мебель”, но там не было красных кресел, и он остался недоволен» – совершенно естественное описание событий. «Вася поддержал свою девушку, но не похвалил ее, и она осталась недовольна» – чувствуете, насколько иначе это воспринимается? Когда речь идет о магазине, нет ожидания, что он заведомо удовлетворит потребности всех покупателей мебели, что каждый должен уйти «омебелированным» и счастливым, а не то рискует выглядеть капризным и неблагодарным. Но когда речь идет о «поддержке», такое ожидание появляется. Словно «поддержка» подразумевает сразу все возможные формы поддержки, и каждый, кого «поддержали», нужную поддержку получил. И как это ни парадоксально, поведение становится фантазией.

Но и одна строгость формулировок не дает гарантии объективности, когда человек пытается описать собственное поведение. Чтобы наблюдать свое поведение как бы со стороны, нужны специальные навыки и достаточно практики. И даже тогда человек все равно сильно зависит от наличия обратной связи от окружающих и своей способности ее воспринимать.

Объективный взгляд со стороны дает ясность. Становится понятно, почему я со всеми конфликтую: оказывается, то, что я считал спокойным предъявлением претензий, со стороны выглядит как агрессивная истерика. То, что я считал поддержкой, выглядит как обесценивание. Мой «деловой тон» звучит для окружающих как заискивание. «Разговор вполголоса» в моем исполнении люди воспринимают как неуверенный в себе шепот. А «классический стиль одежды» все вокруг распознают как попытку доносить дедушкин гардероб.

Ничто не заменит взгляд со стороны, неслучайно профессиональные спортсмены всегда работают с тренерами. И именно так работают многие тренинги и психологические группы: участники получают обратную связь, которая позволяет им значительно скорректировать представления о себе и своем поведении.

Разумеется, у каждого человека из нашего окружения тоже взгляд не объективен. Но общее мнение «толпы» обычно близко к реальности – ошибки компенсируют друг друга. В эксперименте Селигмана участники на глаз определяли вес коровы. Мнения тридцати случайных человек отличались друг от друга, но среднее арифметическое ответов было близко к верному ответу.

Профессионал тоже даст довольно близкий к реальности ответ – о весе коровы или успехе выступления. Можно сказать, что во многих сферах «профессионал» – это человек, который обучен имитировать мнение толпы, большого количества людей. Именно в этом его ценность. Профессиональный тренер даст обратную связь по выступлению, профессиональный продюсер лучше всех предскажет, будет ли фильм или спектакль востребован у публики. И в индивидуальной работе с психологом больша́я часть времени часто посвящена тому, чтобы научиться слышать обратную связь, понимать влияние своих решений и поведения на реакции окружающих и события в жизни.

Несмотря на кажущуюся очевидность реальности поведения, подлинно реальным оно становится только при строгом его описании и проверке взглядом со стороны. Если же человек описывает собственное поведение или использует абстрактные обобщения – «любил», «ненавидел», «поддерживал», «агрессировал», – речь идет о фантазиях, а не реальности.

Восприятие: целостность и эффект Зейгарник

Психика существует, чтобы эффективно взаимодействовать с реальностью, – и только в реальности можно найти ресурсы для удовлетворения наших потребностей. А из-за фантазий и недостатка контакта с реальностью ресурсы только тратятся. Но, как мы выяснили выше, бо́льшая часть наших мыслей, чувств и даже поведения может быть фантазиями. И это содержимое собственной головы, что уж говорить о наших представлениях о том, как устроен внешний мир.

Но откуда берутся эти мешающие нам фантазии? Зачем мы портим себе жизнь, неужели нельзя просто помнить факты и не строить домыслов по поводу остального? Рисовали же люди на картах белые пятна, когда не знали, что находится в далеких землях. Разве признание неполноты картины мира не было бы эволюционно эффективнее? На самом деле нет.

Нас не просто так напрягает неполнота знаний – нам всегда недостаточно информации, которой мы обладаем. И мы расширяем картину мира – реальными фактами, когда ищем знания и проверяем их на практике, и фантазиями, когда доверяемся стереотипу или чужому мнению. Есть важная причина, почему именно так работает наша психика, но к этой теме я вернусь уже в следующей книге.

МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО ВО МНОГИХ СФЕРАХ “ПРОФЕССИОНАЛ” – ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ОБУЧЕН ИМИТИРОВАТЬ МНЕНИЕ ТОЛПЫ, БОЛЬШОГО КОЛИЧЕСТВА ЛЮДЕЙ. ИМЕННО В ЭТОМ ЕГО ЦЕННОСТЬ.

Заметили, как у вас скакнуло напряжение после предыдущей фразы? Это вы на собственном опыте прочувствовали, как фрустрирует неполнота информации. Но уже можно расслабиться, мы продолжим эту тему прямо сейчас.

Важное свойство психики: нам тяжело выдерживать неопределенность и незаконченность. Вспомните, как вас держал в заложниках сериал, каждая серия которого заканчивалась на самом интересном месте. Или как невозможно бросить читать книгу, которую хочется «поскорее уже домучить», но почему-то важно узнать, что же случится дальше и чем все закончится.

Возможно, вы целый день в фоновом режиме продолжали думать о незаконченном сюжете, предполагали дальнейшие события. И чувствовали раздражение и досаду, если фильм или книга оказывались с открытой концовкой, не давали окончательных ответов. Вы могли даже сами придумать финал, чтобы успокоиться и жить дальше.

Загадка, на которую не найден ответ, может держать человека в напряжении сколь угодно долго. Мы хотим знать все: что дальше происходило с Чичиковым, кто построил пирамиды и откуда появился коронавирус. Хотим, даже если эти сведения не могут иметь для нас никакой практической ценности.

Неопределенность и непредсказуемость вызывают у нас тревогу, и мы стремимся как-то это напряжение снизить. Это даже не исключительно человеческая черта. Многие из братьев наших меньших также обладают целостным восприятием и бурно реагируют, когда в наблюдаемом ими образе чего-то не хватает или он выглядит противоречивым. Это вызывает у них совсем человеческий ажиотаж; посмотрите, как собаки, например, реагируют на фокусы.

Когда мы получаем фрагмент информации, но не можем создать целостный образ, то еще долго помним об этом кусочке и пытаемся домыслить недостающие части. Однако если история логически завершена, мы быстро забываем ее детали. Продуктивная сторона этого свойства психики в психологии известна как эффект Зейгарник: человек склонен хорошо помнить незавершенные действия и одновременно забывать те явления, задачи и события, образ которых завершен. Блюма Вульфовна Зейгарник обнаружила этот феномен, наблюдая за официантом: он без труда припоминал незавершенные заказы, но не мог вспомнить те, которые закончил обслуживать.

Этот механизм поддерживает нашу поисковую активность и помогает находить причинно-следственные связи. Из-за тяги к завершению официант помнит текущие заказы, а ученый работает над проблемами из своей области даже во сне. Мы стремимся завершить дело, в которое втянулись, относимся с неприязнью к отвлечениям и помним достаточно хорошо то, от чего отвлеклись, – все это положительные следствия такого психического устройства.

Но у него есть и другая сторона, которую трудно назвать продуктивной. Когда незавершенным оказывается образ чего-то побочного, что вне поля нашего активного интереса, тяга к целостному восприятию заставляет нас реальность домысливать.

Мы можем «почувствовать» запах и вкус апельсина, когда видим его изображение. Так работает наш мозг и наше восприятие: сигналы от каждого рецептора дополняют друг друга и создают целостную картину. Компьютер работает иначе. Когда управляемая автопилотом «Тесла» едет по трассе, ее приборы раздельно определяют скорость, размеры объектов и расстояние до них. Процессор автомобиля не создает «целостный образ дороги», он объективно учитывает данные каждого канала и на основе своих алгоритмов решает, остановиться или ехать дальше.

Если у машины с автопилотом забрать один из датчиков, она не будет пытаться установить расстояние до объекта по его цвету или скорости. Но наш мозг к изображению апельсина «добавляет» его аромат – «дорисовывает» привычную нам картину мира и обманывает нас.

Этот обман начинается уже на уровне физиологии. Сама архитектура нашего процесса получения и обработки информации, поступающей извне, подразумевает, что конечный результат будет полон искажений. Крис Фрит в книге «Мозг и душа» описывает множество экспериментов, которые показывают, как наш мозг дорисовывает то, чего нет в реальности.

Один из них вы можете провести сами. Вы же уверены, что видите все в поле зрения одинаково хорошо? Попросите кого-нибудь взять фломастер случайного цвета и встать у вас за спиной. Не двигайте головой, сфокусируйте взгляд на одной точке. Теперь пусть ваш помощник начнет сбоку медленно показывать вам фломастер. Как только вы заметите фломастер в зоне своего обзора, попросите помощника остановить движение. А теперь, не двигая глазами, определите цвет фломастера.

Скорее всего, ответ будет неверным. А все потому, что на самом деле мы видим цвет только в небольшой зоне вокруг точки фокусировки взгляда. Все, что находится вне этой зоны, остается черно-белым – это объясняется физиологией глаза, количеством палочек и колбочек на глазном дне. Но мозг «подправляет» картину.

Наверняка вы также знаете про слепое пятно. Его можно увидеть с помощью элементарной парной картинки, например крестика и кружка. Сфокусируйтесь на одном символе и меняйте расстояние и положение глаз относительно другого, пока второй символ не исчезнет из вашего поля зрения. Второй символ вы не видите, но ощущения провала в этом месте не появляется. Наша неспособность видеть собственное слепое пятно – еще один пример того, как мы достраиваем картину до мнимой целостности, наблюдаем свои фантазии, но считаем, что смотрим на реальность.

Но в человеческой психике нет ничего, что было бы совершенно деструктивным, чему не было бы здорового применения. Способность фантазировать, «достраивать реальность» изначально эволюционировала как способ экономить ресурсы и время и лучше приспосабливаться к миру.

В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКЕ НЕТ НИЧЕГО, ЧТО БЫЛО БЫ СОВЕРШЕННО ДЕСТРУКТИВНЫМ, ЧЕМУ НЕ БЫЛО БЫ ЗДОРОВОГО ПРИМЕНЕНИЯ.

Целостное восприятие определяет выживание вида. Если в кустах слышен шорох, то выживет и оставит больше потомства тот, кто быстрее создаст целостный образ, например, медведя, поедающего малину. Возможно, медведя там не было, а у шума была другая причина, но наш предок-фантазер сбежал и точно не погиб от лап хищника. А другой представитель вида, более объективный и рациональный, возможно, не обратил внимания на фантазии и стал медведю обедом.

Наше сознание распознает в пятнах образ верблюда, «дорисовывает» недостающие элементы. Это то самое «закрытие гештальта» – проявление закона целостности гештальтпсихологии. Стремление к целостности имманентно нашей психике, встроено в нее очень глубоко. Мы находимся в напряжении, пока не соберем разрозненные компоненты в целостный образ. Нам нужно иметь какое-то объяснение происходящего, шум в кустах должен иметь причину. И поскольку это напряжение тяжело выдерживать, мы дополняем картину фантазиями: представляем себе медведя, маленького грызуна или даже инопланетян, похищающих малину. Нам всем свойственно это желание – создать целостное понимание того, что происходит с нами и вокруг нас.

Но реальные ресурсы мы получаем, когда взаимодействуем с реальностью, а не фантазиями. Ресурсы нам дает объективный мир, мы их зарабатываем в нем или получаем от других реальных людей или от общества. И познание реального мира, хотя и служит в конечном счете благому делу сохранения и получения ресурсов, для начала требует их траты. А фантазия не добавляет нам ресурсов.

Пока фантазии достраивают фон вокруг нас, снимают лишнюю напряженность из-за неопределенности, все отлично. Но когда надо принять важное решение, сделать выбор, изменить поведение, нужно помнить, что фантазия – это вымысел, а не действительность. Важно уметь отличать фантазии от реальности, особенно там, где высока цена ошибки.