Текст книги "Чужие чувства"

Тилли. И сколько раз в день мужчина должен говорить женщине, что она – самая красивая?

Циннеркнок. Примерно в два раза чаще, чем начальнику, что он самый гениальный. Позвольте поинтересоваться, молодой человек, чем вы занимаетесь во время, свободное от выслушивания старческих бредней?

Тилли. Служу коммерческим структурам.

Циннеркнок. Слышал, что из вас пытаются сделать многообещающего негоцианта?

Тилли. Полагаю, что лучше обещать поменьше, а в долги залезать пореже.

Циннеркнок. Да вы что, молодой человек! Современный бизнес строится на умении получать кредиты и на вере в то, что отдавать их не придется. Все держится на формуле: бери почаще и побольше, а возвращай пореже и поменьше.

Тилли. Не всем удается сразу получить кредит – некоторым приходится работать всю жизнь.

Циннеркнок. Молодой человек, вам нужно срочно приобрести навыки зарабатывания денег, а то потянет в политику.

Тилли. От голода?

Циннеркнок. Из-за страха, что ничего не умеешь делать. Вы только, пожалуйста, не воспринимайте всерьез все, что я говорю. В наше время для предпринимателя очень важно выглядеть слегка придурковатым из-за странной веры в то, что умный человек не может быть честным. Люди легко доверяют свои деньги только мошенникам и с большим трудом – правительству, хотя, как правило, результат бывает абсолютно одинаковым. Ум в наше время вообще не выгоден: умный человек может несколько лет переживать из-за того, чем дурак способен всю жизнь гордиться. И еще очень важно получить юридическое образование, потому что знание законов приносит деньги, в отличие от их соблюдения.

Тилли. Увы! Все, чему нас учат в школе – или бесполезно, или вредно, или невозможно запомнить.

Циннеркнок. Да, в школах людей не учат, а дрессируют. Я тоже получил традиционное образование: в результате я ничего не умею делать, но не знаю об этом. Впрочем, главное, чтобы учеба не мешала образованию. Но похоже, что скоро у всех будут одинаково простые биографии: родился, потом учился, от чего и помер. К чему готовят в школе?

Тилли. Видимо, только к получению государственной пенсии.

Циннеркнок. Не обольщайтесь, молодой человек: государство, конечно, большая корова, но даже такого вымени на всех не хватит. А школа убивает интерес ко всему, чему в ней пытаются научить и вырабатывает в человеке опасную привычку считать, что все важное должно быть скучным, а все интересное – глупым.

Тилли. Я еще в детстве никак не мог понять, почему взрослые уважают только то, что нагнетает дикую тоску. Оказывается, во всем виновата школа…

Возвращается Эдвард Дагмар.

Эдвард Дагмар. Школа? В школах ничему не учат, просто делают одних дураков глупее, чем другие, а потом отфильтровывают. Должен признать: в перечне мук, которые приходится претерпевать современному человеку, брак занимает не первое, а второе место – после школы.

Циннеркнок. Подумать только – сколько «потерянных поколений» вырастили – ни читать, ни писать как следует не умеют! Как это по́шло, когда даже доносы пишут кривым почерком и с орфографическими ошибками. От страха перед пунктуацией погибло больше великих мыслей, чем из боязни иметь собственное мнение. Считать умеют только чужие деньги. И все из-за школы! Ни одну обезьяну нельзя научить тригонометрии, потому что, в отличие от человека, она понимает, что ей это совсем не нужно.

Эдвард Дагмар. А эти жуткие школьные задачи? В бассейн ныряет сорок человек в час, через две минуты выныривает двадцать, сколько всплывает через сутки, если по одной трубе поступает горячая вода, а по другой – очень горячая?

Циннеркнок. А если бы нас с детства не заставляли читать глупые книги? Возможно, с годами мы сумели бы полюбить умные.

Эдвард Дагмар. Однако будем объективны: все познается в сравнении. Увидев хотя бы один раз бланк налоговой декларации, начинаешь ценить неграмотность.

Циннеркнок. Раньше образование действительно имело важное значение: оно позволяло паразитировать на тех, кто его не имеет. Теперь времена изменились: пока вы стараетесь украсть деньги путем сложных интеллектуальных комбинаций, их уводят у вас из-под носа каким-нибудь примитивнейшим способом. Уважение к невежеству – вот высшее достижение современной цивилизации.

Эдвард Дагмар. Единственная польза учебы теперь только в том, что она не дает человеку задумываться о смысле жизни.

Циннеркнок. И отвлекает от мыслей о женщинах. Потому что женщины особо опасны в двух случаях: если все время думаешь только о них и если о них все время только думаешь.

Эдвард Дагмар. Ой, с женщинами – как с зубами: сначала страдаешь, когда они появляются, потом переживаешь, что они исчезнут.

Циннеркнок. Да, любовь – это ужасно. Идешь по жизни, спинка прямая, глазки весело бегают, радуешься – весь такой умненький-благоразумненький – и вдруг – бац! бац! – в душе какое-то кипение, в голове какое-то бурление – и все – любовь-морковь! И наповал. Влюбленность всегда начинается с маленькой психической травмы, неожиданно переходящей в необратимое увечье.

Эдвард Дагмар. У слова «любовь» больше значений, чем примеров.

Циннеркнок. С любовью все обстоит точно так же, как с чужой совестью, – мы о ней ничего не знаем, но стесняемся думать, что ее вообще не существует.

Тилли. Но я в это не верю и не понимаю, как можно в это поверить? Можно ли не верить в существование океана только на том основании, что никогда его не видел? Лучше думать о любви, чем о том, что ее не существует.

Циннеркнок. Это, молодой человек, только в романах пишут, что без любви ни звезды не горят, ни кенгуру скакать не может. Вы, молодой человек, совсем не знаете жизни. Счастливчик. Любовь – это чувство, обычно описываемое авторами, которые никогда сами его не испытывали, но слышали о нем от тех, кто видел тех, кто знает, как приблизительно это чувство следует симулировать. Книги о любви пишутся не влюбленными и не для влюбленных, как книги о хирургии пишутся не больными и не для больных. В результате с описаниями браков в романах дело обстоит точно так же, как с некрологами: когда их читаешь, то создается впечатление, что этот мир можно было бы значительно улучшить, оживив всех умерших и похоронив всех живых.

Эдвард Дагмар. Да, современные романы – это книги, которые невозможно читать трезвым.

Циннеркнок. Книги, которые невозможно читать трезвым, – это школьные учебники, а романы просто скучны. Только в одном могу согласиться с вами, молодой человек: если бы люди не изобрели любовь, было бы очень сложно придумывать сюжеты для рекламных роликов.

Тилли. Несомненно, любовь существует, иначе из-за чего иногда люди пристают к полицейским с просьбами их пристрелить?

Циннеркнок. Из-за плохой погоды. То, что из-за любви страдают, еще не означает, что она существует. В любовь верят по привычке или от незнания: в любовь верят потому, что сами любили когда-то, или потому, что сами никогда не любили. Единственное безопасное чувство – это чувство страха, а мечты – это крючок, на который наше сердце ловит наш разум. Образуют семью из-за страха, что в старости очень скучно будет кашлять одному по вечерам. Заполняют скукой промежутки между ссорами. И утешаются только одним: пусть мы ненавидим друг друга, зато наши чувства сильны и взаимны. Вы встречали когда-нибудь счастливые семьи?

Эдвард Дагмар. Ну, мы с Эльзой, например, были очень счастливы…

Циннеркнок (прерывает). Да, пока не встретились друг с другом.

Эдвард Дагмар. Хватит, Ганс. Не пугай детей – не делай за учителей их работу. Молодость – самая удачная пора для веры в счастье: множество надежд и никакого опыта. Ничто так не мешает воображению, как память. К тому же это бесполезно – Тилли влюбился.

Циннеркнок. Эх, очередная победа иллюзий над интеллектом! Вот так всегда: катастрофы не было, а жертвы есть. Еще один сгорел в пожаре чувств… И кто же эта коварная обольстительница?

Эдвард Дагмар. Конечно же, Линни.

Циннеркнок. Что ж, Линни очень милая девушка. Она – ангел, она дьявольски умна. Я бы сам в нее влюбился, если бы не был таким консервативным поклонником равенства: молодые должны флиртовать с молодыми, богатые – с богатыми, лысые – с лысыми…

Тилли. Да с чего вы взяли, что я в кого-нибудь влюблен? Разве заметно?

Циннеркнок. Когда вы все время смотрите на кого-то или стараетесь вообще не смотреть на кого-то – любой легко поймет, что это значит. Необдуманные слова, неловкие жесты, неосторожные взгляды…

Эдвард Дагмар. Все влюбленные думают, что у других нет глаз.

Циннеркнок. Послушайте бесполезный совет бесполезного старика. Старшее поколение всегда знает жизнь лучше, потому что во времена его молодости было чуть меньше телевизоров. Если вы без ума от женщины, надо бежать за умом, а не за женщиной.

Эдвард Дагмар. Женщины – существа непредсказуемые. Слабые, беззащитные феи, от которых практически невозможно спастись.

Циннеркнок. На мордочку посмотришь – богиня! Венера! Афродита! Клеопатра! Нефертити! Офелия! Нимфа! А познакомишься поближе – обыкновеннейший крокодил. После свадьбы они обычно только курят, едят и ругают мужа, причем делают это все одновременно. Иногда, правда, ласково гладят его по головке, но только перед тем, как снять скальп. Любящие жены встречаются редко – и то, наверное, лишь в кино.

Эдвард Дагмар. Правда, многие женщины настолько чувствительны, что скорее отравят мужа, чем обидят кошку. Но нам от этого не становится легче.

Циннеркнок. Опомнитесь, молодой человек! Судя по тому, что показывают в телевизионной рекламе, у большинства женщин перхоть, восемьдесят килограмм лишнего веса, избыточное потоотделение и постоянные проблемы с другими шлаковыводящими системами.

Эдвард Дагмар. В реальной жизни все обстоит не настолько плохо. Но симптомы тревожные.

Циннеркнок. Жена одного моего знакомого когда-то перепутала его со своим идеалом, и ему пришлось до конца жизни притворяться блондином. Хорошо еще, что это было не слишком трудно, так как вообще-то он был совершенно лысый. А другой мой знакомый так ненавидит свою супругу, что жутко завидует всем, кто ее не знает.

Эдвард Дагмар. Одна студентка рассказывала, что влюбилась прямо на своей свадьбе – в одного из гостей – и, как она уверяет, в тот же миг поняла, что (передразнивает): «Ах, я совершила ужасную ошибку, и мой муж жестоко поплатится за это!» Недаром говорят: женщины, как вино, склонны к брожению. Учтите, это еще не самый плохой вариант. Любовь к замужней женщине может сделать несчастным только одного из троих, любовь к незамужней – угрожает счастью обоих.

Циннеркнок. Того, кого любишь, на самом деле не существует. Влюбляются в человека, а любят – мечту, привидение. Любят всегда только привидения. Но от этого есть хорошее противоядие. При встрече с привидением мужского пола надо ущипнуть себя, а при встрече с привидением женского пола надо ущипнуть привидение. Уверяю вас, после этого ни одно привидение женского пола не позволит вам в себя влюбиться.

Эдвард Дагмар. А эти глупые истории про то, что с милым рай и в шалаше?

Циннеркнок. Любовь – чувство, плохо приспособленное к выживанию в шалашах. Одна знакомая мне семейная пара прожила в полном согласии много лет на первом этаже. Однажды муж неожиданно приехал из командировки, заглянул в окно и увидел, что его жена ждет его совсем не так, как ждала Пенелопа своего Одиссея. Ну, и какую мораль мы должны извлечь из этой истории?

Тилли. Мораль тут – сколь важна добродетель, особенно если живешь на первом этаже.

Эдвард Дагмар. Если живешь на первом этаже, не надо заглядывать в окна раньше, чем позвонишь в дверь.

Циннеркнок. Не надо жить на первом этаже. Правда, хорошая жена больше одного скальпа с мужа не снимает. Но в остальном они все одинаковые. У какого-то известного писателя есть рассказ про мужчину, которому по ошибке в свидетельство о браке вписали не ту женщину, с которой он пришел в загс. Но мужчина не захотел платить за новый бланк, так как, по его мнению, разница между двумя женщинами не превышает стоимости одного нового бланка. Они все одинаковые.

Тилли. Знаете, конечно, все женщины чем-то похожи на Линни. Но только Линни не похожа ни на кого!

Циннеркнок. Ах, молодой человек! Как все запущено!.. Вера в идеалы никогда не проходит безнаказанно. Сначала мы создаем себе представление о своем идеале, затем встречаем женщину, влюбляемся – и обнаруживаем в своем идеале именно ее черты. Если в человеке все прекрасно, значит, вы еще не женаты на этом человеке. Учтите, идеальная женщина не курит, не пьет, не изменяет, никогда не спорит и не существует. А большинство современных Ев не стали бы делиться яблоками с Адамами – все съели бы сами, да еще змеями бы закусили.

Тилли. Линни не такая.

Циннеркнок. Да, она не такая. Вам повезло. И что же вам так в ней понравилось?

Тилли. Она добрая, умная, красивая…

Циннеркнок. Да вы что, молодой человек! Жениться надо на очень глупой и очень-очень злой женщине. Вы не представляете, как вы будете счастливы, когда разведетесь!.. Красивые женщины интересуют только людей, лишенных воображения. Впрочем, красота нужна только тем женщинам, которые не умеют быть обаятельными. А единственное отличие умных женщин от всех остальных в том, что умные женщины остаются красивыми, даже старея.

Эдвард Дагмар. Для красоты, не обремененной умом, старость – это самая страшная преисподняя.

Циннеркнок. Ничего подобного. Просто в этом случае принято вести себя так, как будто недостатки ума могут отвлечь от недостатков фигуры. А скажите, вы уже смотрели на Линни вот так? (Показывает взгляд «умирающего цыпленка».)

Тилли. Не знаю. Может быть.

Циннеркнок. Вы ей уже писали письма?

Тилли. Да.

Циннеркнок. И там были строчки о ваших чувствах?

Тилли. Да, немного…

Циннеркнок. И вы уже говорили ей о своих чувствах?

Тилли. Совсем немного…

Циннеркнок. Поздравляю! Из тысячи способов стать неприятным молодой женщине, вы выбрали самый надежный! (Переглядывается с Эдвардом Дагмаром, оба печально качают головами и трагически вздыхают.)

Эдвард Дагмар. Ох уж эта молодежь!

Циннеркнок. Ох уж эта молодежь! Ругать вас некому. И мне некогда. Вы, молодой человек, допустили одну очень большую, очень типичную и совершенно непростительную ошибку: можно говорить об эмоциях, но нельзя говорить о чувствах – это пугает.

Эдвард Дагмар. Тем более нельзя говорить с девушкой о чувствах, которых она не испытывает.

Циннеркнок. Женщина должна подозревать, что ее любят, но нельзя позволять ей быть в этом уверенной. Надо предоставить ей самой возможность догадаться об этом. Молодой человек, никогда не говорите слов, которых не ждут, и не давайте обещаний, о которых не просят. Любой слишком прямой путь всегда оканчивается тупиком. При внезапной попытке объясниться им в любви некоторые женщины дерутся. Это неплохо. Некоторые вызывают полицию. Это уже не совсем хорошо. Но страшнее всего те, которые смеются.

Тилли. А как же девушки узнают, что в них кто-то влюблен, если им об этом не скажут?

Циннеркнок. Только женщина с очень необычным набором хромосом способна не заметить, что в нее влюблены. Будем справедливы. Большинство женщин намного умнее, чем это кажется их мужьям. Вопрос только в том, захочет ли женщина показать, что она вас заметила. То, что все мольбы будут услышаны, еще не означает, что все они будут исполнены.

Эдвард Дагмар. Женщины обычно ждут признаний в любви, чтобы их отвергнуть, а сами признаются в любви только для того, чтобы иметь потом повод для упреков.

Циннеркнок. Вот теперь Линни наверняка влюбится в кого-нибудь другого, чтобы доказать себе, что вы ей совершенно безразличны. Вы же знаете, какой эффект обычно имеет свидание двух встречных поездов.

Эдвард Дагмар. Ну, ничего. От первой любви умирают лишь до тех пор, пока не начнут умирать от второй.

Циннеркнок. Для сохранения всех иллюзий молодости очень важно быть безнадежно влюбленным. Женщину, которая вас не любит, можно любить всю жизнь. Конечно, если она не сделает вас своим мужем.

Эдвард Дагмар. Только не мечтайте, Тилли, мечты имеют страшное свойство – сбываться…

Циннеркнок. Вам надо срочно влюбиться еще в кого-нибудь. Ведь любить нескольких девушек намного легче, чем любить только одну девушку. Требуется гораздо меньше чувств. Что это вы, молодой человек, приумолкли?

Тилли. Берегу силы для оптимизма.

Циннеркнок (неожиданно, как будто приняв какое-то решение, обращаясь к Эдварду Дагмару). Ты хочешь расстаться с Эльзой?

Эдвард Дагмар. Расстаться?

Циннеркнок. Ты же говорил…

Эдвард Дагмар (начиная волноваться). Мало ли что я… там… тебе… говорил… тебе! Слава богу, мы говорим глупости намного чаще, чем делаем их. Это – мой крест, я к нему привык и не уступлю его никому. Нет розы без шипов. И потом… то, что иногда я ее ненавижу, еще не значит, что я ее совсем не люблю… иногда. Каждый имеет право страдать из-за женщины, которая этого достойна. А таких женщин, как Эльза, чаще душат, чем бросают. Жизнь очень сложная штука. Но если ложиться спать пораньше, а просыпаться попозже, то многие проблемы решаются сами собой. К тому же семейная жизнь закаляет. Опять приехал у меня супругу переманивать? Двадцать лет. Все ездит и ездит. Все отобрать хочет.

Циннеркнок. Не будем омрачать нашу взаимную неприязнь нелепыми подозрениями. Думаю, каждая женщина заслуживает любви, даже если она находится замужем.

Эдвард Дагмар. Эльза меня каждый день попрекает твоими успехами!

Циннеркнок. Это из-за тебя она за тебя замуж вышла… за тебя! Почему ты не дал мне возможности каждую минуту любоваться тем, как она стареет?

Эдвард Дагмар. Нет уж! Лучше я сам буду страдать, пока не умру. А умру я не скоро! Не надейтесь!

Циннеркнок. Ничего, ничего, жизнь очень гуманна: обычно, чем она хуже, тем короче.

Эдвард Дагмар. Ты меня не дразни! Я после двадцати лет семейной жизни совсем одичал и хотя у меня бицепсы, как у воробья коленки, зато могу ударом хвоста убить трех крокодилов!

Циннеркнок. Зря ты так. Надо ценить тех друзей, которые есть. Следующие будут еще хуже.

Эдвард Дагмар. А ты меня своей дружбой не пугай!

Циннеркнок. Да, не получится у нас конструктивной дискуссии… Слушай, в конце концов, это смешно, когда двое немолодых мужчин ссорятся из-за женщины, которая им обоим безразлична и которой они оба безразличны… А жизнь идет. Все крутимся и крутимся вокруг любимых и нелюбимых, а вместе с ними – вокруг земли, а вместе с нею – вокруг солнца. Все крутимся и крутимся. Согласен?

Эдвард Дагмар. Согласен… Раньше все было лучше… И мы были моложе.

Циннеркнок. Хорошо, когда нет никаких чувств. Тихо. Спокойно. А еще, наверное, хорошо быть женщиной: матом ругаться не надо и водку пить не обязательно! Можно отрастить бороду и в цирке выступать… Ну, что еще скажете, молодой человек?

Тилли. Оказывается, жизнь бывает отвратительна не только в детстве. И главное ее назначение, по-видимому, в том, чтобы убедить нас, что в ней все совсем не так, как в книжках.

Циннеркнок. Привыкайте, молодой человек. А нам пора погружаться в нежные раздумья об обеде. Если днем плотно перекусить, то время до ужина пролетает почти незаметно. Воздух, покой, обед, дамы – что еще человеку нужно? Ничто не ново под луною. (Смотрит на входящую Линни.) И только женщины все моложе и все привлекательнее.

Линни. Я не вовремя?

Циннеркнок. Здравствуйте, прелестная, милая, очаровательная барышня Линни! Деньги и красивые девушки всегда кстати. Какого по счету поклонника донашиваете?

Линни. Точно уже не помню.

Циннеркнок. Какие непостоянные эти девушки! То в одну влюбишься, то в другую… Ох, как это ужасно! Женщины так красивы, а молодость так коротка. Как это ужасно.

Эдвард Дагмар. Трагедия пожилых мужчин в том, что им тоже нравятся красивые женщины.

Циннеркнок. Странно, что даже когда я перестал интересоваться девушками, они, несмотря на это, так и не начали интересоваться мною. Наверное, в школе закон сохранения энергии не изучали… Не замечают, игнорируют!

Эдвард Дагмар. Первобытные люди своих старичков хотя бы съедали.

Циннеркнок. А разве теперь люди не едят друг друга?

Линни. Не на этой неделе.

Циннеркнок. Ай, молодежь! Не бережете вы хорошие традиции.

Эдвард Дагмар. Что поделаешь? Молодежь замечает только себе подобных. Для молоденьких девушек все мужчины старше тридцати выглядят абсолютно одинаковыми старичками.

Циннеркнок. Линни, вы просто цветущий миндаль! Судя по красоте – будут жертвы. Девушки – совершенно непредсказуемые существа: приходится быть учтивым с каждой из них, потому что абсолютно неизвестно, кем они станут или за кого они выйдут замуж.

Линни. Тилли, что вы делаете среди этих детей преклонного возраста?

Циннеркнок (встревает в разговор). Мы беседовали о превратностях любви.

Линни. И что же вы теперь, Тилли, думаете о любви?

Тилли. Думаю, что любить женщин все равно стоит, несмотря на все то, что о них говорят их мужья.

Линни. Я тоже полагаю, что если бы богу было угодно, чтобы мужчины оставались холостыми, он не создал бы яблок.

Эдвард Дагмар. Ах, Линни, Линни! Ну разве так можно? Применять против мужчин сразу и красоту, и ум – это чересчур жестоко. Вы бы хоть по соображениям гуманизма ограничивались либо одним, либо другим.

Линни. От чего же мне лучше избавиться – от красоты или от ума?

Циннеркнок. Ни от чего избавляться не нужно. Главное – улыбайтесь! С тех пор, как воздушные замки стали строить из железобетона, каждая недополученная улыбка может вызвать целую катастрофу. Видите, какой я несчастный – то ли слепну, то ли просто старею: женщин еще вижу, а их улыбок – уже не замечаю. Улыбайтесь, Линни! Хотя чаще всего улыбка женщины означает только то, что ей в эту минуту просто нечего больше делать. (Обращаясь к Тилли.) А вы берегитесь, молодой человек. Улыбки девушек – это капканы судьбы.

Линни. Тетушка Эльза велела мне пригласить всех отобедать.

Циннеркнок. Вот здорово! А то я уже думаю: кого бы тут съесть? Люди добрые, давайте присядем, а то так кушать хочется, что денег в долг никто не дает. Вкус к жизни я давно потерял, но аппетит до сих пор не утратил. Люблю поесть вкусно, но много!

Эдвард Дагмар. Много есть вредно.

Циннеркнок. А мало – не получается. Есть надо больше, а то сопьешься.

Линни. А талия не исчезнет?

Циннеркнок. У мужчин талия никогда не исчезает, просто иногда она прячется, потому что с возрастом подбородок все больше вытесняет ее в область щиколоток. Талия – это экватор, который постоянно стремится сместиться все ниже и ниже.

Эдвард Дагмар. И почему жизнь так несправедлива: все вкусное вредно, а все полезное – невкусно?

Циннеркнок. Врачи говорят, что, в принципе, все вредно. Но в нашем возрасте это уже не имеет никакого значения. Какая разница, что люди скажут на наших похоронах? Хотя лучше всего, если они скажут: «Смотрите, смотрите! Он шевелится!» Вы, молодежь, берегите фигурки, пока они у вас есть. Как говорится, «в каждом худом человеке сидит толстый и все время нахально требует, чтобы его немедленно выпустили». Но в наше странное время все женщины почему-то хотят похудеть. Даже те, которые не едят, а только курят и пьют. Все причитают: «Черт с ним, с весом, сбросить бы объем!»

Эдвард Дагмар. Во всем виноват Эйнштейн. С тех пор, как он объявил, что все в мире относительно, женщины никак не могут решить: полнеют они или уже толстеют.

Циннеркнок. Скорее, дайте мне что-нибудь съедобное! Я только немного попользуюсь и все верну обратно. Я все умею перерабатывать в жир, даже собственные волосы.

Линни. А может быть, вам заняться спортом?

Циннеркнок. Спорт – это один из самых утомительных видов безделья, это тунеядство, доведенное до абсурда.

Линни. Тогда как насчет диеты?

Циннеркнок. На такую низость способны только вегетарианцы! Я однажды сел на диету, но раздавил ее. Хорошему человеку голодать вредно, а плохому – бесполезно.

Линни. Расскажите нам пока что-нибудь интересное, Тилли.

Циннеркнок. Да, только обязательно про еду.

Тилли. Я читал, что женщины за свою жизнь в среднем съедают двадцать пять тонн пищи, а мужчины – двадцать две тонны.

Циннеркнок. Почему так мало?

Тилли. Видимо, больше не успевают.

Циннеркнок. Эх! Не надо о грустном! Пойдем лучше наращивать окорочка! Будем толстенькими! А худеть начнем сразу после обеда.

Эдвард Дагмар. Меня, любимого, подождите.

Все уходят.