Текст книги "Империя. Настоящее и будущее. Книга 3"

Вторая мировая война дорого обошлась России и всему человечеству. Людские потери составили 71 миллион человек, из них на долю СССР пришлось более всего – 27 миллионов прямых потерь и 14 миллионов недополученного прироста населения. Россия заплатила чудовищную цену не только за жестокости гитлеровского вторжения, но и за безответственную политику Сталина перед войной и на ее первом этапе, совершенно не учитывавшую принцип сбережения народа.

В финансовом отношении потери СССР составили 485 миллиардов долларов, Германии – 320 миллиардов, Великобритании – 126 миллиардов. 275 миллиардов прямых потерь США были многократно компенсированы огромными прибылями американских промышленников и послевоенным доминированием США в мировой экономике. Нереализовавшаяся рузвельтовская система предполагала «мягкое» господство американского Хана ана над всем земным шаром, реализованная система Трумэна установила жесткий американский контроль над западным блоком.

Германская и японская агрессии окончательно подорвали могущество Британской и Французской колониальных «империй», а США и СССР продолжили в 1940–1960-х годах их активный демонтаж. «Британская империя, которая, по сути, была выставлена в 1945 году на торги, была расчленена вместо того, чтобы перейти по наследству, прекратила свое существование вместо того, чтобы получить нового хозяина»[57]57
  Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти, 1945–1991 / Р. Г. Пихоя. – Москва: РАГС, 1998. – 734 с.


[Закрыть], – отмечает Нил Фергюсон.

Штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, водруженный 1 мая 1945 г. на крыше Рейхстага в Берлине, и ставший знаменем Победы

© Владимир Гребнев / РИА Новости

Советский Союз рассматривался при планировании Второй мировой войны прежде всего как сила, в которой увязнет Германия, пока ее не разгромят США, однако Рузвельт и его советники недооценили всей мощи России. Вклад русского народа в победу над Третьим рейхом далеко превзошел роль сухопутного «пушечного мяса», которую отвели ему глобалисты. Русский солдат одержал безоговорочную победу над историческим врагом – Германией и воссоздал великую державу, в которой стали явственно проступать черты пусть и советской, но все-таки Империи.

Даже лишившись царской власти, Россия и русский народ исполнили по благословению Православной Церкви, вновь обретшей патриарха, имперскую миссию Катехона, удерживающего мир от зла. Этим инфернальным злом, несомненно, был гитлеровский оккультно-языческий рейх. Послевоенный же поворот политики США уберег СССР от риска растворения в левоглобалистском Ханаане и сделал Сталина властелином огромной Империи, включавшей значительную часть Европы. К испытавшему чувство трагического унижения в первые десятилетия XX века русскому народу вернулось самоощущение народа-победителя.

Попытка Третьего Рима

К концу Второй мировой войны СССР напоминал возродившуюся Российскую Империю. Тому было множество свидетельств, начиная с возрождения имперских традиций в советской армии. «Офицерский корпус справедливо гордился преемственностью традиций со старой русской армией. Более того, в годы войны шло сознательное копирование отдельных черт и признаков дореволюционной армии – были восстановлены воинские звания, ношение погонов; военные суворовские и нахимовские училища для малолетних воспитанников создались по образу и подобию кадетских корпусов; начальник Главного управления кадров Красной Армии Ф. И. Голиков предлагая осуществить реорганизацию системы военных училищ, прямо указывал в качестве образца „военные училища старой армии”»[58]58
  Цит. по Данилов А. А. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы / А. А. Данилов, А. В. Пыжиков. – Москва: РОССПЭН, 2001. – 301 с.


[Закрыть], – отмечает историк Р. Пихоя.

Осенью 1945 года Сталин вернулся из отпуска с идеей переименовать народные комиссариаты в министерства. В качестве доводов он приводил фактически контрреволюционные аргументы: «Народный комиссар, или вообще комиссар, отражает период неустоявшегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки… Этот период прошел… Уместно перейти от названия народный комиссар к названию министр. Это народ поймет хорошо, потому что комиссаров чертова гибель. Пугается народ. Бог его знает, кто выше, кругом комиссары, а тут министр, народ поймет»[59]59
  Иосиф Виссарионович Сталин: краткая биография. – Москва: Географгиз, 1947. – 246 с.


[Закрыть].

Партии, в 1952 году утратившей наименование «большевистская», в планах вождя теперь отводилось подчиненное место по отношению к государству. Именно учение о социалистическом государстве Сталин считал своим главным вкладом в марксизм: «Товарищ Сталин, опираясь на гигантский опыт более чем двадцатилетнего существования Советского социалистического государства в условиях капиталистического окружения, создал цельное и законченное учение о социалистическом государстве»[60]60
  Шмелев И. С. 800-летие Москвы. 1147–1947 // И. С. Шмелев. Собрание сочинений. В 5 т. T. 7 (доп.). Это было: рассказы, публицистика. – Москва: Русская книга, 1999. – С. 563–567.


[Закрыть], – гласила биография вождя в его собственной редакции.

Эта государственность требовала исторической преемственности с царской Россией, а великодержавный размах, приобретенный Советским Союзом после войны, волей-неволей требовал принятия и элементов имперского мышления. Обращение к опыту Российской Империи становится не идеологической ересью, а признаком хорошего тона. Еще до войны в области литературы и искусства появляется ряд произведений, в которых с патриотических позиций показывается история Русского государства, прославляются национальные герои, памятники которым еще недавно предлагали расплавить комсомольские поэты (и памятники действительно плавились). Александр Невский, Минин и Пожарский, Петр Великий, Иван Грозный. Первая серия фильма Эйзенштейна о выдающемся русском царе, посвященная его венчанию на царство и взятию Казани, превратилась в торжественный панегирик величию русского царства и Москве как Третьему Риму (вторая серия, фокусировавшаяся на событиях опричнины, была Сталиным запрещена).

Суворовцы на параде Победы. 1945 г.

Фото: «Пионерская правда» от 25.06.1945

Во время войны и после нее были созданы многочисленные фильмы о героях русской истории, посвященные порой совсем недавнему прошлому. Так, в картине 1946 года «Крейсер „Варяг”» прославлялся подвиг русских моряков во время войны с Японией. Кинохудожники стремились провести прямую линию от национальных героев прошлого непосредственно к Сталину. В 1943 году актер Алексей Дикий замечательно исполнил роль фельдмаршала Кутузова в одноименном фильме. В 1946 и 1947 годах в фильмах «Адмирал Нахимов» и «Пирогов» он играет победителя при Синопе и организатора обороны Севастополя. А в 1948 и 1949 годах в фильмах «Третий удар» и «Сталинградская битва» он изображает Сталина, подчеркнуто сближая его образ с Кутузовым и Нахимовым. В 1953 году на экраны выходит двухчастная цветная дилогия Михаила Ромма «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», в которой прославляется не только сам Федор Ушаков (в наши дни канонизированный Церковью), но и Потемкин и Екатерина II; адмирал Войнович непрерывно молится перед иконами, а одной из кульминационных сцен фильма оказывается торжественный молебен при спуске на воду кораблей Черноморского флота.

Чем дальше в прошлое отодвигались русские исторические герои, чем меньше им доставалось злобных характеристик в ленинских статьях, тем более положительной оценки они удостаивались. В послевоенном СССР формируется настоящий культ Древней Руси. Неизменных похвал удостаиваются и московские великие князья – собиратели великого государства. Еще не закончилась война, как 8 апреля 1945 года правительство принимает постановление «О мероприятиях по сохранению и реставрации памятников архитектуры во Владимирской области». Жемчужины древнерусской архитектуры во Владимире и Суздале подлежали восстановлению и музеефикации.

Афиша кинофильма «Иван Грозный» (режиссер С. Эйзенштейн, 1944 г.)

Алексей Дикий в роли М. И. Кутузова («Кутузов», режиссер В. Петров, киностудия «Мосфильм», 1943 г.)

Алексей Дикий в роли П. С. Нахимова («Адмирал Нахимов», режиссер В. Пудовкин, киностудия «Мосфильм», 1943 г.)

Алексей Дикий в роли И. В. Сталина («Сталинградская битва», режиссер В. Петров, киностудия «Мосфильм», 1949 г.)

Памятник Юрию Долгорукому в Москве (авторы: С. М. Орлов, А. П. Антропов, Н. Л. Штамм, В. С. Андреева)

© svic / Shutterstock.com

Апогеем этого культа Древней Руси стало празднование 800-летия Москвы. Состоялось сенсационное для советского общества событие – был заложен памятник Юрию Долгорукому, не революционеру, а великому князю, «феодальному хищнику», как писали о нем еще совсем недавно. Историческая традиция оказалась выше классовой борьбы, и это тоже не могло не влиять на самосознание русской молодежи. «А там празднование бытия Москвы может оставить следствия, особенно у юных, пытливых духом… Приникание к родным истокам, вглядывание в самые камни древние – большая сила»[61]61
  Кларк К. Москва, четвертый Рим: сталинизм, космополитизм и эволюция советской культуры (1931–1941): перевод с английского / К. Кларк. – Москва: Новое литературное обозрение, 2018. – 520 с.


[Закрыть], – с надеждой писал в эмиграции русский писатель Иван Шмелев. Торжества по случаю 800-летия Москвы в то же время знаменовали собой и демонстративные притязания на наследие Третьего Рима.

«В случае архитектуры идеальный образ, подлежавший воплощению в „новой Москве”, в значительной степени восходил к Риму… Было заложено восемь новых высотных зданий… окружив центр Москвы, они были частью модернизации столицы, но в отчетах о них звучит мысль о советском национальном превосходстве… Некоторые сравнивали высотки с семью римскими холмами. Однако Сталин, оценивая значение новых построек… заявил городу, что „прежде всего…историческая заслуга Москвы состоит в том, что она была и остается основой и инициатором создания централизованного государства на Руси”»[62]62
  Журнал Московской Патриархии. – 1945. – № 2.


[Закрыть], – отмечает американская исследовательница Катерина Кларк в своей работе «Москва, четвертый Рим».

Главное здание Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Построено в 1949–1953 гг.

Ярчайшим событием истории сталинского «Третьего Рима» стал Поместный собор Русской Православной Церкви в феврале 1945 года, на котором при участии восточных патриархов и представителей поместных православных церквей был избран патриарх Алексий I. «В церквах и монастырях зарождалась письменность и складывались первые летописи о жизни нашей страны, стены церквей и монастырей неоднократно выдерживали орды иноземных завоевателей…»[63]63
  Журнал Московской Патриархии. – 1947. – № 4.


[Закрыть] – так оценивал историческую роль Православия в России выступавший на соборе Георгий Карпов, государственный представитель по делам Церкви. Как будто не было «безбожной пятилетки» и как будто сам он не входил в число наиболее жестоких ежовских следователей.

Идея Третьего Рима имела не только внутренний, но и международный аспект: советские лидеры надеялись на то, что превращение Москвы в центр вселенского Православия укрепит геополитические позиции СССР на Балканах, в странах Средиземноморья и на Ближнем Востоке, а сильная Русская Церковь сможет противостоять международному влиянию антисоветски и русофобски настроенного Ватикана.

Патриарх Алексий I (Симанский)(1877–1970)

Фото: ЦАК МДА. www.acmus.ru

«С отступлением Рима от православия и падением Константинополя, с порабощением православного Востока турками, центром и оплотом Православия становится Москва, столица православного русского государства», – открыто заявлялось в те годы в «Журнале Московской Патриархии»[64]64
  Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.: сборник документов / составители О. Ю. Васильева, И. И. Кудрявцев, Л. А. Лыкова. – Москва: Издательство Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, 2009. – 786 с. – (Материалы по истории церкви).


[Закрыть]. В докладной записке Г. Г. Карпова И. В. Сталину об итогах поездки делегации Московской Патриархии по странам Ближнего Востока от 27 июля 1945 года отмечалось: «По инициативе восточных патриархов в беседах с патриархом Алексием был затронут вопрос о Вселенском Соборе, не созывавшемся с VIII века. Все патриархи высказываются за желательность созыва Вселенского Собора и единодушно указывают на то, что Собор должен состояться в Москве. Из обмена мнениями по этому вопросу между патриархами – Собор должен будет избрать Вселенского патриарха и решить вопрос о перенесении центра православия в Москву»[65]65
  Шкаровский М. В. Константинопольская и Русская Церкови в период великих потрясений, 1910-е – 1950-е годы / М. В. Шкаровский. – Москва: Познание, 2019. – 304 с.


[Закрыть].

«В марте 1946 г. митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) написал в Совет по делам Русской православной церкви о необходимости проведения в Москве Вселенского Собора, – отмечает историк М. В. Шкаровский. – Трудно сказать, у кого родилась эта идея, но она была полностью одобрена И. В. Сталиным, возлагавшим на ее осуществление большие надежды. Секретным постановлением от 29 мая 1946 г. Совет Министров СССР разрешил проведение в Москве Вселенского Предсоборного совещания с участием глав всех автокефальных Православных Церквей мира для обсуждения вопросов о выработке общей линии по борьбе с Ватиканом, отношении к экуменическому движению, созыве Вселенского Собора»[66]66
  Микоян А. И. Так было / А. И. Микоян. – Москва: Вагриус, 1999. – 612 с.


[Закрыть].

В 1948 году в Москве состоялось Всеправославное совещание, на котором Русская Церковь выступила с последовательно консервативных, антиобновленческих позиций. Были осуждены экуменическое движение, навязанный некоторым поместным церквям календарный «новый стиль», обличалась политика Ватикана. Большую роль в подготовке решений совещания сыграл один из крупнейших консервативных богословов русской эмиграции и убежденный монархист святитель Серафим (Соболев). Однако восточные патриархи тогда, в отличие от 1945 года, были уже не настроены ехать в Москву и отправили на совещание своих представителей.

Архиепископ Серафим (Соболев) (1881–1950)

Фото: из архива Воронежской митрополии

Для советского лидера неоимперский проект Третьего Рима с самого начала укладывался в его собственные масштабные геополитические замыслы. Сталин решил двигаться в традиционном для русской имперской политики направлении – к Константинополю. В 1945 году СССР предъявил Турции территориальные претензии, потребовав создания советских баз в черноморских проливах и возврата земель Армении и Грузии, подаренных Ататюрку Лениным, причем подчеркивалась необходимость создания благоприятных условий судоходства для советских судов на Черном море. Обозначены были и притязания СССР на покровительство над Ливией, бывшей колонией фашистской Италии.

Активным было вмешательство СССР в гражданскую войну в Греции. Тамошние коммунисты контролировали свободные от проанглийского правительства районы и в конечном счете создали на территории Югославии альтернативное правительство. От имени Сталина партийный идеолог Жданов вел с главой греческих коммунистов Никосом Захариадисом переговоры о поставках советских вооружений.

Фактически Сталин попытался осуществить в новой, красной, редакции «греческий проект» Екатерины II. И не случайно именно эта императрица пользовалась в послевоенном СССР особенной популярностью, а Екатерининская эпоха подробно изучалась и восхвалялась в кино.

Соединенные Штаты, унаследовавшие от Британии статус мирового Ханаана, быстро распознали в сталинской политике возрождение русского имперского начала и отреагировали предельно жестко. По сути, холодная война была продолжением и реинкарнацией Крымской войны 1853–1856 годов. Реализация «доктрины Трумэна» началась с объявления о «помощи» Греции и Турции в их сопротивлении «русской экспансии».

Американцы также разрушили надежды Сталина на то, что государство Израиль станет проводником советских интересов в Средиземноморье. Сталин разочаровался в «израильском проекте». Это разочарование, вкупе с неприятием со стороны генералиссимуса, исторически необоснованных претензиий советских еврейских активистов на создание еврейской республики в Крыму, отразилось в послевоенной внутренней политике.

В церковной же сфере США избрали своим инструментом Константинопольский патриархат. Для того чтобы лишить Москву возможности возродить Третий Рим, американцы взяли под контроль патриархат бывшего Второго Рима. Сравнительно лояльно настроенный к Москве патриарх Максим был объявлен сумасшедшим и заменен в 1949 году американским гражданином Афинагором (Спиру), прилетевшим на свою интронизацию на личном самолете президента Трумэна. Как только Афинагор стал патриархом, Константинополь повел яростную атаку на церковные позиции Москвы.

Ведущим сталинским идеологом начиная с 1934 года был А. А. Жданов. Именно он выдвинул программу укрепления советского патриотизма, основанного на русской исторической имперской традиции. Возглавляя ленинградскую партийную организацию, он в 1944 году пошел на смелый шаг – улицам и площадям города на Неве были возвращены имперские названия: Невский проспект, Дворцовая площадь. Жданов был противником политики исторического нигилизма и воинствующего атеизма. Кроме того, он придерживался крайне антизападных взглядов.

В 1946 году Маленков, являвшийся ближайшим помощником Сталина, оказался в опале. Были значительно ограничены и полномочия Берии, утратившего прямой контроль над спецслужбами. Начался период максимального влияния группы Жданова, в которую входили заместитель Сталина в правительстве крупный экономист Н. А. Вознесенский, еще один зампредсовмина А. Н. Косыгин, секретарь ЦК по кадрам А. Н. Кузнецов, председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов, а также руководители ленинградской партийной организации П. С. Попков и Я. Ф. Капустин.

Андрей Александрович Жданов (1896–1948)

© ТАСС

Представители этой группы разделяли тезис Жданова о том, что русские – важнейший по своим историческим правам народ в СССР, что естественным центром советской империи должна быть Россия и что нельзя развивать окраины за счет бесконечного выкачивания ресурсов из русской деревни. «Сталин даже говорил нам, что Вознесенский – великодержавный шовинист редкой степени. „Для него, – говорил, – не только грузины и армяне, но и украинцы не люди”»[67]67
  Шифровка И. В. Сталина из Сочи членам Политбюро ЦК ВКП(б) В. М. Молотову, Л. П. Берии, Г. М. Маленкову, А. И. Микояну по поводу публикации в газете «Правда» речи У. Черчилля // Сталин и космополитизм. 1945–1953. Документы Агитпропа ЦК / под общ. ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Д. Г. Наджафов, З. С. Белоусова. – Москва: МФД: Материк, 2005. – С. 31–33.


[Закрыть], – утверждал не расположенный к Вознесенскому Микоян. Однако до времени этот «шовинизм» не мешал Сталину говорить о том, что он видит Вознесенского своим преемником во главе государства, а Кузнецова во главе партии.

Национальная ориентация сочеталась у Жданова с категорическим неприятием западного влияния, в чем с ним вполне был согласен и Сталин, в ноябре 1945 года заявивший, что «с угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу»[68]68
  Костырченко, Г. В. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР / Г. В. Костырченко. – Москва: РОССПЭН, 2009. – С. 179–180.


[Закрыть]. Началось наступление на ту часть околосталинской элиты, которая по результатам войны стала осознавать себя частью мирового истеблишмента, то есть встроилась в мировой Ханаан, – Молотов, Микоян, Ворошилов.

Особенно разъярило Сталина поведение жен его старых соратников. Жена Ворошилова Голда Горбман после создания государства Израиль публично позволила себе фразу, далекую как от пролетарского интернационализма, так и от советского патриотизма: «Вот теперь и у нас есть родина». Жена Молотова Полина Жемчужина, считавшаяся покровительницей Еврейского антифашистского комитета, в сентябре 1948 года, тепло приветствуя на идише посла Израиля в СССР Голду Меир, произнесла: «Если у вас все будет хорошо, значит, все будет хорошо и у евреев всего мира»[69]69
  План мероприятий по пропаганде среди населения идей советского патриотизма. Документ агитпропа ЦК 18.04.1947 // Сталин и космополитизм. 1945–1953. Документы Агитпропа ЦК / под общ. ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Д. Г. Наджафов, З. С. Белоусова. – Москва: МФД: Материк, 2005. – С. 110–116.


[Закрыть]. В декабре того же года жена Молотова была исключена из партии, а затем арестована.

Жданов развернул решительную кампанию по борьбе с низкопоклонством перед Западом. Ее целью было поддержать достоинство народа-победителя, причем в ход шли аргументы не столько коммунистического, сколько национального содержания. Критиковалось восхищение не только западным образом жизни, но и западными технологиями, деконструировался миф об извечном прогрессе Европы и отставании России. Переоткрывались и популяризовались имена выдающихся русских изобретателей, ученых, инженеров. Фактически речь шла о встречной национальной реакции, призванной преодолеть волну раннесоветского исторического нигилизма.

В плане мероприятий Агитпропа ЦК «по пропаганде среди населения идей советского патриотизма» от 18 апреля 1947 года внезапно зазвучали славянофильские идеи: «Даже такой прогрессивный деятель, как Петр I, перенося в Россию передовые формы жизни Запада, допускал национальное унижение русских людей перед иностранцами. Во второй половине XVIII и в начале XIX века верхушка русского дворянства слепо подражала чужеземным нравам, усиленно пользовалась французским языком и всячески принижала родную русскую речь»[70]70
  Цит. по: Кузнечевский В. Д. «Ленинградское дело» / В. Д. Кузнечевский. – Москва: Издательство М. Б. Смолина (ФИВ), 2017. – 292 с.


[Закрыть].

С американским Ханааном Сталина сталкивала сама логика развития СССР как великой державы. Советский вождь был готов встроиться в вильсоновско-рузвельтовский «леволиберальный» миропорядок с центром в ООН, сконструированный чиновником Госдепа Элджером Хиссом, являвшимся при этом идейным советским агентом. А вот в проекте трумэновской американской глобальной империи, сколачиваемой при помощи ядерного оружия, Советскому Союзу попросту не было места.

В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе, где закладывались основы послевоенной экономической архитектуры мира, представители СССР выступили против английского проекта Кейнса и поддержали американскую программу привязки мировых валют к доллару, контролируемому ФРС. Мало того, основным идеологом бреттон-вудской системы был чиновник американского минфина Гарри Декстер Уайт, прямой советский агент. Однако вследствие откровенно антисоветской политики, которую стал проводить новый президент США Трумэн, СССР не ратифицировал бреттон-вудские соглашения. Советский рубль формально был объявлен золотым, но безо всякой привязки к доллару.

В 1947 году США провозгласили план Маршалла, предусматривавший помощь Европе в виде американских субсидий на покупку американских товаров. Америка предлагала свою помощь как западноевропейским странам, так и странам, вошедшим по итогам Второй мировой войны в советскую сферу влияния, однако Советский Союз из плана Маршалла был демонстративно исключен под надуманным предлогом, что советский бюджет был профицитным.

Лаврентий Павлович Берия (1899–1953)

В этих обстоятельствах Сталин делает ставку на автаркию Советского Союза, контролировавшего теперь огромные пространства Евразии. Страны Восточной Европы принуждаются к отказу от участия в плане Маршалла, вместо этого им предлагается значительная продовольственная помощь от СССР. 500 тысяч тонн советского зерна были проданы по льготной цене и Франции в надежде обеспечить присутствие в правительстве тамошних коммунистов. Однако коммунисты вскоре были исключены из французского и итальянского кабинетов по американскому требованию, а в СССР продовольственная геополитика обернулась новым голодом, унесшим несколько сот тысяч жизней.

Ахиллесовой пятой сталинского имперского проекта было то, что он осуществлялся на недостаточной экономической базе. В разоренной войной голодающей стране, где погибла значительная часть трудоспособного населения, финансировать масштабную имперскую политику возможно было только за счет крайнего перенапряжения всех народных сил. Тогда-то и столкнулись в сталинском окружении два проекта будущего.

С одной стороны, патриотические идеи группы Жданова, основанные на концепции сбережения русского народа, его укрепления и питания будущего имперского проекта не от перенапряжения, а от избытка народных сил. Этому национальному проекту противостоял Лаврентий Берия, после ухода с должности наркома внутренних дел возглавивший «Спецкомитет № 1» и курировавший создание советской атомной бомбы. К нему примкнул Георгий Маленков, курировавший ракетный проект. Эти деятели не столько в теории, сколько на практике проводили идею создания огромного военно-промышленного комплекса, который заставит США считаться с СССР чисто военными средствами. Конечной наградой за перенапряжение в этом противостоянии должна была стать победа над Америкой и мировым капитализмом.

Укрепление позиций Берии шло по мере успехов в создании советской атомной бомбы. А сами эти успехи подпитывались позицией коммунистов и левых либералов на Западе. Именно они помогли советским физикам в рекордные сроки создать собственную атомную бомбу. Решающую роль сыграла позиция Альберта Энштейна, непререкаемая для работавших над ядерным оружием западных физиков. Содействовала атомному шпионажу и возглавляемая левым лейбористским правительством Великобритания, которая по мере утраты своей «империи» пыталась выстроить выгодный для себя баланс между СССР и США.

Атомный шпион Клаус Фукс так никогда и не был выдан из Англии в США и после недолгого тюремного заключения вышел на свободу. Разъяренное американское правительство так и не смогло наказать за атомный шпионаж никого, кроме второстепенных посредников – супругов Розенберг. Имена английских атомных шпионов, таких как Мелит Нордвуд, стали известны только в 1980-х годах. Более того, в 1947 году Британия продала СССР реактивный двигатель «Нин-II», который устанавливался на истребители МиГ-15: всего через три года советские асы за штурвалом этих Ми Гов собьют немало американцев в ходе Корейской войны.

Бериевский проект превращал СССР в вооруженную крепость левого Ханаана, способную на равных тягаться с поправевшей трумэновской Америкой. Во внутренней политике Берия выражал, в противоположность Жданову, интересы национальных республик, выступая за максимальное развитие их самостоятельности, вплоть до создания республиканских армий.

В столкновении ждановского и бериевского проектов Сталин выбрал последний как обещавший быстрый рост и скорое превращение СССР в полноценную сверхдержаву. Сталин, хотя и одобрял русофилию Жданова из рациональных соображений, но подсознательно она нервировала вождя.

Показателен в этом отношении эпизод из работы по подготовке нового текста программы партии. «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций»[71]71
  Там же.


[Закрыть], – записал в проекте Жданов. Сталин сделал на полях пометку «Не то». Тогда появилась новая формулировка, более соответствовавшая вкусам Кобы: «Русский народ своей бескорыстной братской помощью ранее угнетенным нациям заслужил уважение и доверие всех народов Советского Союза и по праву занимает руководящее положение в семье народов СССР»[72]72
  Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти, 1945–1991 / Р. Г. Пихоя. – Москва: РАГС, 1998. – 734 с.


[Закрыть]. Фактически это означало, что русский народ лишениями и трудностями искупил свою вину перед «ранее угнетенными нациями» и только тем заслужил право быть первым.

В августе 1948 года принудительно отправленный в отпуск Жданов умер от инфаркта в санатории при загадочных обстоятельствах. После смерти лидера национал-коммунистов последовала расправа над всеми его единомышленниками – Кузнецовым, Вознесенским, Родионовым и ленинградскими партийными руководителями. Их обвинили в сепаратизме, выражавшемся в защите интересов РСФСР. Они были арестованы и в 1950 году расстреляны. По стране прокатилась масштабная чистка партийной и советской элиты: было уничтожено, брошено в лагеря, смещено со своих постов несколько десятков тысяч чиновников, преимущественно русских, близких к Жданову и Вознесенскому как лично, так и идеологически. Из видных «ждановцев» уцелел только А. Н. Косыгин. В городе на Неве прошла новая волна переименований, по итогам которой в 1952–1954-х годах было уничтожено около сотни исторических названий. Возобновились и гонения на Церковь: с начала 1950-х годов по инициативе местных партсекретарей начинают снова закрываться храмы, запрещается колокольный звон, а священники арестовываются и заключаются в тюрьмы и лагеря.

Однако до самой смерти Сталина результаты произошедшего в военные и послевоенные годы имперского разворота СССР под сомнение не ставились. Советский Союз начал рассматриваться как историческое продолжение Великой России. Власть стала уделять особое внимание самобытности и своеобразию русской цивилизации. Напротив, ханаанские тенденции клеймились официальной пропагандой как космополитические» и вызывали все большее подозрение.

Центральным фактором имперского возрождения в СССР стало восстановление отношений государства с Православной Церковью и восстановление патриаршества. Церковь была своего рода представителем свещенной Империи – Катехона внутри Советского государства, и, после того как на смену безбожным гонениям пришло уважительное отношение к Православию как к определяющему аспекту исторической идентичности России, идеологическая природа Советского государства и общества начала значительно трансформироваться.

На протяжении двух столетий Русская Церковь в Империи существовала с царем, но без патриарха. Теперь настал период ее бытия с патриархом, но без царя. Однако наличие хотя бы одного компонента «богомудрой двоицы», составлявшей подлинную «симфонию» в Империи, позволяло сохранить тонкую ниточку имперской преемственности даже в условиях отлученности от царства.

Сталин бросил вызов американскому имперскому порядку. СССР вел себя на международной арене как сверхдержава, но для этого практически все экономические ресурсы СССР приходилось вкладывать в гонку вооружений. Да и сама эта гонка оказывалась возможной только при условии негласной поддержки левых сил Ханаана. В результате Сталин отверг предлагавшийся группой Жданова проект неспешного усиления страны за счет улучшения качества жизни народа и со ставкой на укрепление русского национального самосознания.

Однако патриотическая волна народной Победы не прошла бесследно. СССР начал функционировать не только и не столько как аванпост коммунизма, но и как великая держава с собственными геополитическими интересами. Русский народ восстановил связи со своим историческим прошлым и вновь обрел имперское самосознание. Для Русской Православной Церкви возникло легальное место в советской системе: стало возможным крестить, причащать и отпевать. Сам факт предстояния перед Господом Патриарха Московского и всея Руси означал, что духовное бытие Империи возобновилось. Мировоззрение молодежи формировалось прекрасным имперско-патриотическим кинематографом и историческими книгами. Самоотчуждение советского общества от своей русской имперской основы было отчасти преодолено, и даже в период истеричного коммунистического отката при Хрущеве возврата к безраздельному идеологическому господству Ханаана в ленинско-троцкистском духе не произошло.