Текст книги "Под сенью жёлтого дракона"

5

План Владимирова сработал: прошло два дня, и доктор Ма Хайде обратился к Орлову с просьбой помочь ему встретиться с кем-нибудь из русских военных корреспондентов.

– А с кем бы вы хотели? – поинтересовался Орлов.

– Лучше с Владимировым, – ответил тот. – Или как его тут зовут Сун Пином.

– Хорошо. Я поговорю с ним, – пообещал Орлов.

– Мне очень надо встретиться с ним, – повторил Ма Хайде. – Я думаю, и ему эта встреча будет полезной.

Когда Орлов рассказал Владимирову о просьбе доктора Ма Хайде, тот слегка задумался. Ма Хайде был на виду у всех и Кан Шэн мог контролировать каждый его шаг. С другой стороны, настойчивое желание Ма Хайде вызывало у Владимирова интерес. И всё же он спросил:

– Андрей Яковлевич, а ты как думаешь: надо встречаться?

– По-моему, надо, – ответил тот. – Хотя он и старается держать себя в руках при разговоре со мной, я видел – он чем-то очень или взволнован, или напуган.

– Ну хорошо, – согласился Владимиров. – Где лучше с ним встретиться?

– Я уже думала. Лучше у меня, – предложил Орлов. – Ты приедешь для обследования… Вот и всё.

На том и порешили.

…На следующий день Владимиров поехал в госпиталь. Когда он вошёл в кабинет Орлова, доктор Ма Хайде уже ждал его. Держался он спокойно и уверенно. И только настороженность в тёмных глубоко посаженных глазах, выдавало его тревогу.

«Молодец… – отметил про себя Владимиров. – Умеешь держаться…» – А вслух произнёс:

– Вы хотели со мной встретиться, как с военным корреспондентом? Я готов выслушать вас.

Ма Хайде чуть заметно улыбнулся, но эта мимолётная улыбка говорила о том, что он знает, с кем говорит.

– Если хотите, пусть будет так, – ответил Ма Хайде. – Я полагаю, то, о чём я хочу сообщить, заинтересует вас. На прошлой неделе войска четвёртой армии КПК получили приказ: в случае военного конфликта между Японией и Россией не предпринимает никаких действий против японцев. А в случае их наступления на позиции войск КПК отходить без боёв настолько насколько это возможно. Всё это связано с тем, что значительные силы планируется передислоцировать к линии соприкосновения с войсками Гоминьдана. И ещё одна, но немаловажная деталь, но она, на мой взгляд, связана с политикой, проводимой местными властями: в Цайлине, в распоряжении одной из пехотных дивизий КПК открыто большое производство опиума. Отсюда он идёт почти во все провинции, занятые японскими войсками. Такая же база по производству опиума находится и на Северо-Западе провинции Шаньси. Если хотите, я могу назвать вам тех, кто здесь занимается организацией и производством опиума, и кто его реализует…

– Нет, спасибо, – ответил Владимиров. – Вы и так рассказали много…

Доктор Ма Хайде посмотрел на Орлова, затем снова перевел взгляд на Владимирова. И, словно объясняя причину, по которой попросил Орлова о встрече с Владимировым, добавил:

– …Обстоятельства сложились так, что у меня не было другого выбора, как обратиться к вам…

Последние слова Ма Хайде ещё раз убедили Владимирова в том, что этот доктор не случайно появился в Яньане.

И что бы ещё раз убедиться в своей догадке, Владимиров сказал:

– Вы рискуете…

– Каждый из нас рискует, – прервал его Ма Хайде. – Особенно здесь, где трудно разобраться, кто твой друг, а кто твой враг. Поверьте мне: я вам не враг. – И совсем неожиданно добавил: – Мы с вами служим одному делу…

Когда за доктором Ма Хайде закрылась дверь, Владимиров ещё некоторое время осмысливал сказанное Ма Хайде, затем обратился к Орлову:

– Ну и что ты скажешь, Андрей Яковлевич? Не слишком ли он откровенничал?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Откровенность – это согласие воли с совестью, – ответил Орлов. – Давай рассуждать так: о приказе войскам четвёртой и восьмой армиям не вступать в боестолкновения с японцами мы знали. Это плюс нашему доктору. Об опиуме – знали… О том, что часть дивизий направляется в районы соприкосновения с гоминдановскими войсками, тоже знали. В общем, это тоже ему плюс…

– А где минус? – насмешливо спросил Владимиров, выслушав рассуждения Орлова.

– Минус один, – ответил тот. – Он сказал, что мы с ним служим одному делу. Какому делу служит он?

Владимиров встал с места и заходил по кабинету. Прошло не меньше двух-трёх минут, прежде чем он заговорил снова.

– Это даже не минус, Андрей Яковлевич… Это больше вопрос для нас, но мне думается, не первостепенной важности.

Однако Орлов не согласился с ним.

– Пётр Парфёнович, – сказал он, – я ещё и врач здесь. И мне, чисто с профессиональной точки зрения, интересно, что заставило человека, который не так давно обходил меня, как говорится, стороной, обратиться к нам с просьбой о встрече и выложить информацию, за которую можно поплатиться головой!

Владимиров не стал возражать. Орлов был в чём-то прав. И всё же он посоветовал ему быть с Ма Хайде осторожнее.

…Двадцать девятого января утром выпал мокрый снег, но к полудню почти повсеместно растаял. Белые пятна его остались только на северных склонах гор и на дне ущелий. Казалось, что в середине зимы, вдруг наступила весна: от сырой земли шёл легкий пар и таял, поднимаясь к чистому и бездонному небосклону.

Как всегда, вечером приехал Орлов.

– …Ко мне сегодня заходил Ма Хайде, – сказал он Владимирову. – Чжу Дэ подписал приказ о дополнительной отправке ещё трёх дивизий на Сианьское направление.

– Та-а-а-к… – протянул Владимиров. – Это что же получается… Мао готовится к войне с Чан Кайши?..

Худшие опасения Владимирова подтвердились, когда на следующий день Южин вернулся от Бо Гу и сообщил, что вся его типография завалина антигоминдановскими плакатами, с призывами раз и навсегда покончить с Чан Кайши и его антинародным режимом…

Глава вторая

1

В ночь с четвертого на пятое февраля Долматов принял сообщение Совинформбюро о полном разгроме в ходе боёв под Сталинградом шестой немецкой армии, третей и четвёртой румынских армий в количестве двадцати двух дивизий, восьмой итальянской армии и отдельного итальянского корпуса, второй и восьмой венгерских армий в составе десяти дивизий хорватского полка, шестого и седьмого румынских корпусов, входящих в состав четвёртой танковой армии немцев.

Вне сталинградского котла, по сведениям Совинформбюро, было уничтожено ещё пять дивизий второй немецкой армии и двадцать четвёртый танковый корпус. Понёс тяжёлые потери и пятьдесят седьмой танковый корпус из состава немецкой группы армий «А», а также сорок восьмой отдельный танковый корпус неприятеля.

В плен было взято около ста тысяч солдат и офицеров, в том числе и двадцать четыре генерала вместе с фельдмаршалом Паулюсом. Общие потери противника составили полтора миллиона человек, около двух тысяч танков и штурмовых орудий, более десяти тысяч орудий и минометов, три тысячи боевых и транспортных самолётов, свыше семидесяти тысяч автомобилей.

На следующий день зарубежные радиостанции с раннего утра стали выходить со срочными сообщениями о полном разгроме гитлеровских войск под Сталинградом.

Американские и британские радиостанции передали поздравления на имя Сталина от президента США Рузвельта и главы правительства Великобритании Черчилля с выдающиеся победой. В этот же день британское агентство «Рейтер» сообщило, что английский король Георг VI распорядился выковать меч для Сталинграда с дарственной надписью на клинке на английском и русском языках: «Гражданам Сталинграда, как сталь, от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа».

В полдень всё тоже агентство «Рейтер» вышло с новым сообщением. По его мнению, исход Сталинградской битвы вызвал замешательство в руководящих кругах стран оси Берлин-Стамбул-Токио. А в таких странах с фашистским режимом, как Румыния, Италия, Венгрия, Словакия – началась настоящая паника.

И уже ближе к вечеру снова агентство «Рейтер» сообщило о массовых волнениях в Турции с требованием к правительству страны выйти из договора с Германией.

– …Видимо, Гитлеру приходит капут! – сказал Южин, медленно расхаживая по комнате.

– Дай бог… – отозвался Алеев.

Владимиров и Долматов, не сговариваясь, одновременно с удивлением посмотрели на Алеева.

– Борис Васильевич, – проговорил Владимиров, – мы что-то не замечали, что ты у нас верующим стал!

Алеев отмахнулся.

– Поневоле станешь… А это кому-нибудь мешает?

– Да нет… – ответил Долматов. – только есть такая народная мудрость: на бога надейся, а сам не плошай.

…Шестого февраля Риммар поймал волну, на которой работала радио Парижа в тот момент, когда по радио выступал французский писатель Жан Ришар Блок. Обращаясь к населению города, он сказал: «…Слушайте, парижане! Три дивизии, которые вторглись в Париж в июне 1940 года, три дивизии, которые по приглашению французского генерала Деница осквернили нашу столицу, этих трех дивизий – сотой, сто тридцатой и двести девяносто пятой – не существует больше! Они уничтожены под Сталинградом: русские отомстили за Париж! Русские мстят за Францию!»

Когда Риммар зачитал это сообщение, Владимиров промолчал, а Долматов заметил:

– Стыдно за французов… Как будто и воевать умеют, а перед Гитлером расстелились…

…Вечером, перед самым ужином, приехал Орлов и с порога заявил:

– Я уже знаю о сообщении Совинформбюро! Весь госпиталь говорит об этом!.. Не ведаю, каким образом узнали, однако радуются все не меньше нашего…

Всё это Орлов произнёс тусклым голосом и как-то странно посмотрел на Владимирова. Такое настроение Орлова не осталось незамеченным Алеевым.

– Андрей Яковлевич, а ты, я вижу, не рад?

Владимиров укоризненно глянул на Алеева.

– Борис Васильевич!..

Однако тот уже и сам понял, что сказал лишнее.

– Ну, всё, всё… Прошу прощения…

– Андрей Яковлевич, садись за стол, – сказал Владимиров и обратился к Долматову: – Леонид Васильевич, ты что-то перестал выполнять свои обязанности…

Долматов догадался, о чём идёт речь.

– Один момент, Пётр Парфёнович! Я мигом!.. – ответил он.

Пока накрывали на стол, Долматов ровно по сто грамм разливал спирт, Орлов отвёл Владимирова немного в сторону и тихо сообщил:

– Су Фи убили… Задушили… И доктор Ма Хайде пропал…

– Как пропал? – невольно переспросил Владимиров.

– Ну, нигде его нет… – пояснил Орлов. – Ни дома, ни в госпитале…

– И когда это случилось?

– Вчера…

– Вот тебе бабушка и Юрьев день… – задумчиво проговорил Владимиров. – Давай ребятам пока не будем говорить об этом. Не надо им портить настроение…

Когда уже расселись за столом, за дверью раздались торопливые шаги и на пороге появился Сяо Ли. Следом за ним вошёл в дом Кан Шэн. Он небрежно отодвинул Сяо Ли в сторону и, поздоровавшись со всеми, чуть насмешливо спросил:

– Не ждали гостей?.. Принимайте! – шумно сквозь зубы втянул в себя воздух и продолжил: – У вас все в сборе. Я почему-то так и думал. А, впрочем, у вас есть повод собраться…

Владимиров предложил Кан Шэну и Сяо Ли пройти к столу, однако Кан Шэн отказался от приглашения.

– Мы к вам заехали на минуту, чтобы поздравить вас с большой победой под Сталинградом. – По лицу Кан Шэна было видно, что он доволен впечатлением, которое произвёл своим неожиданным появлением. – Теперь все мы будем надеяться на то, что ход этой войны пойдёт в другом направлении. Мне сказали, что в США, Англии и Канаде даже начали сбор средств для Сталинграда. Мы тоже подумаем, что можем сделать. Ну, вот и всё… Приятного вам аппетита. До свидания.

Повернулся и вышел из дома. Следом за ним заторопился и Сяо Ли.

Выждав, когда за ними закроется дверь, Долматов обронил:

– Омерзительные типы… Лучше получить от умного сто ударов, чем от таких, как эти, похвалу.

Его поддержал Южин.

– Они даже чем-то похожи друг на друга, – заметил он. И обратился к Владимирову: – Пётр Парфёнович, скажи пару слов.

Владимиров вернулся к столу, взял свой стакан и проговорил:

– Хорошо. Пару слов скажу. За победу!

2

С приходом февраля ночные морозы стали ещё сильнее. Печь в доме теперь топилась непрерывно. Её металлическая поверхность раскаливалась докрасна, однако бумажные окна не держали тепло, и в доме было прохладно. Зато днём, когда солнце поднималось к зениту, можно было по двору ходить без ватников и головных уборов. А потом снова наступала ночь, небо светлело от множества ярко сияющих звёзд, и на землю снова приходил холод.

Владимиров уже ни раз ловил себя на мысли о том, что небо здесь красивое, но в Подмосковье оно красивее и звёзды ярче, и даже облака, когда они наплывают невесть откуда, не такие мрачные, как здесь.

…Десятого февраля утром Долматов поймал волну, на которой работало радио Чунцина. Оно скупо сообщило о боях с японцами на китайско-барменской границе, о начавшемся голоде в провинциях Хэнань и Хунань, и о призыве центрального правительства к местным органам управления оказывать голодающим помощь.

Зарубежные радиостанции продолжали обсуждать итоги Сталинградской битвы и последствия для Германии. Радио британского агентства «Рейтер», ссылаясь на достоверный источник, даже приводило слова из речи Геббельса на совещании у Гитлера. Геббельс, якобы, заявил, что в боях на Волге и в среднем течение Дона немецкая армия потеряла столько боевой техники, сколько Германия выпускает в течение полугода. Германия может выдержать натиск русских только в том случае, если немцам удастся мобилизовать последние людские резервы.

И уже в полдень Совинформбюро передало сообщение о приказе Верховного Главнокомандующего Сталина ввести из главного резерва в состав наступающих советских войск дополнительные силы в составе: второй гвардейской армии, пятой ударной и пятой танковой армии, и несколько танковых и механизированных корпусов для дальнейшего развития наступления.

Прочитав в журнале эту запись, Владимиров поинтересовался:

– А японцы что говорят?

– Молчат, – ответил тот. – Словно воды в рот набрали.

– Ясненько… – усмехнулся Владимиров. – Видимо им уже не чего говорить…

В это время входная дверь приоткрылась и появилась голова Алеева.

– Пётр Парфёнович, на минутку, – попросил Алеев. Когда Владимиров вышел, продолжил, кивком головы указал на стоящего тут же Чана. – Он говорит, что в речке подо льдом нашли труп человека… Без головы… В городе прошёл слух, что это доктор из военного госпиталя…

Владимиров с детства не веривший в бога, мысленно перекрестился, вспомнив разговор с Ма Хайде и свои слова о том, что тот может поплатиться головой.

Владимиров перевёл взгляд на Чана.

– А может это не он?..

– Так говорят в городе, – ответил Чан.

До конца дня Владимиров не мог отделаться от мыслей, связанных с убийством Су Фи и Ма Хайде. Кому нужна была их смерть? И зачем? Су Фи была подругой Цзян Цин и все знали об этом, а перед Ма Хайде открывались двери всех высокопоставленных партийных и военных чиновников в городе. Решиться на такое, по мнению Владимирова, мог только один человек…

…Время уже подходило к вечеру, и серые холодные сумерки стали опускаться на землю, когда в доме появился взволнованный Сяо Ли.

Даже забыв поздороваться, он прямо с порога выпалил:

– Товарищ Сун Пин, с минуты на минуту у вас будет товарищ Мао Цзэдун с Цзян Цин и с ними товарищи Кан Шэн, Жэнь Биши и Ван Цзясян!.. Товарищ Кан Шэн послал меня предупредить вас!..

Всё это Сяо Ли произнёс на одном дыхании.

Для Владимирова и всех, кто был в это время в доме, сообщение Сяо Ли прозвучало, как гром среди ясного неба.

Южин и Алеев растерянно переглянулись.

А Владимиров обратился к Долматову:

– Леонид Васильевич, Чан ещё не ушёл?

– На кухне, – ответил тот.

– Скажи ему, чтобы всё, что у него есть съестного, тащил в дом. И помоги ему.

Не успели накрыть стол, как на пороге дома первым появился Мао. За ним Цзян Цин и все остальные.

Мао Цзэдун поздоровался со всеми за руку, затем потирая ладони, шутливо произнёс:

– Пока ехали к вам совсем окоченели… Надо сначала отогреть руки, – и уже серьёзно добавил: – Товарищ Сун Пин, мы приехали к вам, чтобы поздравить вас и в вашем лице весь советский народ с полным разгромом немецко-фашистских войск на Волге. Это блестящая победа товарища Сталина и мы… – он обернулся к стоящим за его спиной сопровождающим, – уже отправили товарищу Сталину наше поздравление.

И Мао ещё раз пожал Владимирову руку.

– Победа действительно историческая, – вступил в разговор Жэнь Биши. Час тому назад был у меня Чжу Дэ и сообщил, что командование Квантунской армии получило приказ из Токио вернуть войска на места их дислокации…

– Ну вот! – прервал его Мао Цзэдун. – Пусть сидят на своих зимних квартирах и думают: стоит ли нас теперь трогать!..

Владимиров обратил внимание на слова Мао: «стоит ли нас теперь трогать». Наверное, Мао имел в виду СССР и Китай.

Ещё Владимиров успел заметить: вид у Цзян Цин был такой, будто её только что сняли с креста. Она даже не улыбнулась, как это делала всегда при виде Владимирова.

Приезд Мао и всех, кто с ним был, скорее всего был спонтанным. Видимо Мао взял с собой тех, кто оказался у него под рукой. Но всё это не было столь важно. Главное, что он приехал поздравить. И это уже говорило о многом.

Помощник Мао Жэнь Биши и Ван Цзясян тоже выразили своё восхищение победой на Волге. Однако имени Сталина они не упомянули.

Когда короткая торжественная часть закончилась, Владимиров пригласил всех к столу. Уже усаживаясь на своё место Мао, словно, в продолжение начатого разговора, сказал:

– Меня удивляет и поражает одновременно, как Запад изменил своё отношение к Москве. Черчилль и Рузвельт чуть ли не каждый день выступают с похвалой в адрес Сталина… А где они были до этого? – как случалось часто, вопрос был обращен ко всем и ни к кому. И потому Мао тут же сам ответил: – Они выжидали!.. Боялись Гитлера и выжидали!..

– И до выжидались! – насмешливо заявил Кан Шэн. И тем самым прервал речь Мао.

Однако тот не обратил на это внимание и продолжил:

– Мне товарищ Бо Гу доложил, что в США и Канаде появились общественные организации, которые начали сбор денежных средств для восстановления Сталинграда, а профсоюзы США уже собрали триста тысяч долларов для восстановления городской больницы в городе. Это всё замечательно… Однако нельзя забывать: когда у людей пути не одинаковые, не составляют общих планов. – Мао обвёл взглядом сидящих за столом и по его лицу было видно, что он доволен сказанным.

Долматов разлил разведенный спирт по стаканам и поставил на стол ещё графин с водой.

Цзян Цин отказалась пить.

– За нашу с вами победу над немецкими и японскими фашистами! – предложил Мао и опрокинул содержимое стакана в рот. Замер на мгновение, затем довольно улыбнулся.

За ним выпили все остальные.

Застолье шло сначала с тостами, затем уже без них. Мао держался хорошо, хотя и пил не меньше других. Зато Кан Шэн на этот раз опьянел быстро. Рядом с ним сидел Алеев и Кан Шэн, наклонившись к его уху, шепотом произнес:

– Я знаю… Вы среди всех здесь самый ответственный человек… Было бы неплохо, если бы я знал всё, что отправляется отсюда в Москву… А мы со своей стороны в долгу не останемся…

Алеев сделал вид, что он тоже пьян. И довольно громко спросил:

– Доложить прямо сейчас?

Кан Шэн энергично замотал головой.

– Сейчас не надо… Потом…

– Потом, так потом, – согласился Алеев и хотел подлить Кан Шэну спирта, но тот ладонью прикрыл стакан.

– Хватит… А то моя лошадь не повезёт меня… Она у меня капризная, как женщина… Сами знаете… Если не захочет…

– Везти? – уточнил Алеев.

Кан Шэн уставился на него неподвижным взглядом. Наконец сообразив, ответил:

– Почему везти?.. Они не возят… Ладно!.. К чёрту их!.. – и он снова наклонился к самому уху Алеева. – Скажу вам по секрету: в Чунцине находится командующий военно-воздушными силами США генерал Арнольд… И английский фельдмаршал Дилл. Подумайте, зачем они там…

В это время Цзян Цин встала из-за стола и молча пошла к вешалке с одеждой.

– Ты куда? – недовольно спросил Мао.

– Нам пора ехать, – ответила Цзян Цин не оборачиваясь. И стала одеваться.

К всеобщему удивлению на этот раз Мао безропотно поднялся с места и тоже направился к вешалке. За ним последовали все остальные, на ходу прощаясь с Владимировым.

Последним направился к выходу Кан Шэн. У самой двери он остановился, повернулся и, заплетающимся языком, проговорил:

– Вы хорошие ребята… Жалко только, что из Москвы… Я знаю – голос истины противен слуху, но увы!..

Когда за Кан Шэном закрылась дверь, Долматов проговорил:

– Я всё же открою дверь. Проверить немного надо…

3

Еще одной неожиданностью этой неделе стала приглашение Владимирова и его товарищей на вечеринку к Кан Шэну домой.

Алеев, Долматов и Риммар не удивились этому приглашению. Зато Южин скептически спросил:

– Это в плане улучшения дипломатических отношений или как?

– Или как, – ответил Владимиров и озабоченно добавил: – Насколько я понял у Кан Шэна соберётся партийное и военное руководство, а посему одеться всем прилично.

– Ну-у-у, Пётр Парфёнович, – протянул Долматов. – У нас для выхода в свет нет костюмов…

– Тогда, что есть должно быть вычищено и выглажено! – заявил Владимиров и сокрушительно качнул головой, глядя на то, в чём обычно все ходили.

Владимиров не ошибся, полагая, что у Кан Шэна соберётся партийное и военное руководство. Были все кроме Чжу Дэ. Однако скоро появился и он.

Владимиров успел заметить: на столе изобилие из винегретов и салатов. Аппетитно выглядели на блюдах жареные тушки уток. А между ними в глубоких чашках стояли приправы из красного перца, сои и несколько блюд из морских водорослей и трепангов. И над всем этим возвышалась целая батарея бутылок с ромом и китайской водкой.

Однако за стол никто не садился. Все ждали, как понял Владимиров, прихода Мао Цзэдуна. Наконец появился и он в сопровождении Цзян Цин. На ходу поздоровался со всеми и прошёл к столу. Вид у него был мрачный. По крайней мере, Владимирову так показалось.

Все тут же шумно последовали за ним.

Кан Шэн попросил разлить спиртное по рюмкам на высоких ножках. Когда рюмки были наполнены, Кан Шэн на правах хозяина встал с места и сказал:

– Мы с вами прожили ещё один год. Не простой. И вступили в новый 1943-й, который ознаменовался для нас, – Кан Шэн посмотрел в сторону, где сидел Владимиров со своими товарищами, – и для наших русских гостей исторической победой Красной Армии на Волге и Дону. И мы вправе поздравить друг друга с этой победой…

Мао Цзэдун, который в это время накладывал себе в тарелку жареных перепелов, вдруг прервал Кан Шэна.

– А я предлагаю выпить за твоего повара, который предоставил нам такое удовольствие и проявил искусство в приготовлении блюд, приобретенное на кухне последнего императора Китая Пу И…

Владимиров глянул на Кан Шэна и увидел на его лице растерянную улыбку. Кан Шэн старался не афишировать пребывание у себя на службе одного из поваров свергнутого императора Пу И.

Все, кто сидел за столом, за исключением Цзян Цин, она осталась равнодушной, с явным одобрением восприняли слова Мао.

Когда все выпили и приступили к закускам, Мао Цзэдун, чуть насмешливо поглядывая по сторонам, продолжил:

– А теперь я хочу выпить за старый год. Он сделал нас ещё мудрее и опытнее. Нам удалось найти в себе мужество и разобраться в своих, и в чужих ошибках, и сделать правильные выводы. Наливайте… Чего ждёте?..

И всем стало ясно, кто за столом хозяин.

После того, как выпили и закусили, охранники, выполняющие обязанности прислуги, убрали со стола грязную посуду и подали в фарфоровых чашках кусочками поджаренной свинины и отдельно на большом блюде румяные пшеничные лепешки, посыпанные сверху сахарной пудрой.

– Ну что друзья мои… – снова заговорил Мао. – А теперь можно выпить и за наш новый год, который начался пятого февраля и ознаменовался, как правильно сказал товарищ Кан Шэн, исторической победой Красной Армии под Сталинградом и на Дону, – Мао повернул голову в сторону Владимирова. – За вашу победу, товарищ Сун Пин. Ибо с этого дня ход исторического развития событий в мире пойдёте другим путём. И ещё: нам всем надо постараться не делать врагов из своих друзей…

Мао кроме трепангов и земляных орехов ничем не закусывал, однако не пьянел, говорил он ясно и чётко, только тихо, как всегда, и тем самым заставлял всех напрягать слух.

Казалось, застолью не будет ни конца, ни края. Тосты шли за тостами, потом пили просто без тостов. Охранники уже несколько раз меняли посуду на столе.

Наконец, первым из-за стола встал Чжу Дэ, за ним Жэнь Биши и Линь Боцюй. Они с трудом добрались до кресел, стоящие вдоль стены и рухнули в них.

А Мао продолжал сидеть, как ни в чём ни бывало, и рассказывать сидящему напротив Долматову, как правильно есть красный перец.

– …Смотрите сюда, – говорил он. – Берёте перец, но ни в коем случае не кусайте… Его надо как можно дальше положить в рот и проглотить!..

Мао взял с тарелки стручок красного перца, положил в рот и проглотил.

Затем Мао переключил свое внимание на Владимирова.

– …Наверное, вы уже знаете о выступлении по чунцинскому радио Чан Кайши? – спросил он

– Не знаю… – ответил тот.

Мао недоверчиво глянул на Владимирова.

– Странно… – хмыкнул он. – Но это не столь важно. Важно другое: Чан Кайши подтвердил ещё раз, что Москва поставляет Гоминьдану оружие и направляет военных специалистов… Я скажу прямо – это недальновидная политика вашего руководства. Чан Кайши не оценит вашу помощь. Сейчас в Чунцине находится командующий военно-воздушными силами США генерал Арнольд. Вы догадываетесь, зачем он там?

И Мао внимательно посмотрел на Владимирова.

– Догадываюсь, – ответил тот.

– Это очень хорошо, что вы догадываетесь, – в словах Мао прозвучала легкая ирония. – А вот в Москве, видимо, не догадываются, о том, что США намерены значительно увеличить своё военное присутствие в Китае. И это будет не в пользу Москвы, – Мао потянулся к земляным орехам, положил себе на ладонь несколько штук и отправил в рот. Неторопливо проживал и снова продолжил: – Что же касается ваших поставок оружия Чан Кайши – он оснащает им, в первую очередь, дивизии, которые стоят вдоль всей границы с Особым районом. Зачем он это делает?.. Не знаете? А я вам скажу…

В это время к Мао подошла Цзян Цин и попросила его выйти с ней на улицу.

– …У меня голова разболелась, – сказала она. – Да и тебе надо подышать свежим воздухом…

Мао молча встал со стула и направился следом за Цзян Цин к вешалке, где была его верхняя одежда.

Глядя им вслед, Долматов обронил:

– Странная парочка… Но она умеет им управлять…

На освободившееся место Мао сел Кан Шэн. Минуту сидел молча, низко опустив голову, затем спросил:

– Вы слышали, что произошло с Су Фи и доктором Ма Хайде?

– Слышали, – ответил Владимиров.

– Ну и что думаете?

Кан Шэн поднял голову и уперся в Владимирова посоловевшим взглядом.

– Кому-то они помешали… – ответил Владимиров.

– Правильно, товарищ Сун Пин!.. А кому?

– Не знаю, – ответил тот.

– А я знаю!.. – заявил Кан Шэн. – Хотите скажу? – И, не дожидаясь от Владимирова ответа, продолжил: – Кто много говорит, тот не долго живет…

Владимиров всё понял.

А Кан Шэн неожиданно продолжил:

– Я даю вам слово… Мы их всё равно найдём!..

Положил руки на стол и опустил на них голову. Прошло не больше минуты, и он тихо захрапел.

Глядя на него, Долматов усмехнулся.

– Всё что касается поисков убийцы Ма Хайде и Су Фи – тут и искать не надо… И так всё ясно…

В эту минуту к Кан Шэну подошёл Ли Кэ-нун. В ведомстве Кан Шэна Ли Кэ-нун занимался поддержкой связей с тайными обществами по всему Китаю.

– Ему надо отдыхать, – сказал Ли Кэ-нун. – А вы, если хотите, можете сидеть…

– Да нет уж, спасибо, – ответил Владимиров. – Надо и честь знать…