Текст книги "Под сенью жёлтого дракона. Том 1"

– Только поэтому, но я бы не стал доверять Су Фи…

– Почему?

– Она очень эмоциональная особа, – ответил Орлов. – представь, что будет, когда любовь к нашему Риммару сменится на ненависть…

Владимиров не стал возражать, но всё же заметил:

– Кан Шэн обложил нас со всех сторон… Придётся рисковать, Андрей Яковлевич…

Каково же было удивление всех, когда сразу после отъезда Орлова в доме появился изрядно выпивший Сяо Ли и бесцеремонно попросил:

– Полчашки нальёте?.. Я же не напрасно к вам ехал…

Долматов вопросительно глянул на Владимирова.

Тот коротко кивнул головой.

Долматов сходил в кладовую и принёс полчашки спирта. Подал Сяо Ли и сказал чуть насмешливо:

– Пейте на здоровье, товарищ Сяо Ли!

– А за что? – неожиданно спросил тот.

– За нашу победу, – ответил Владимиров.

Сяо Ли усмехнулся, постоял по бычьи опустив голову на грудь, но всё же выпил. Вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:

– Товарищ Кан Шэн предупредил всех, чтобы не общались с вами… Потому как… Ну, это неважно…

Вскоре Сяо Ли совсем захмелел. Пошатываясь, он пошёл к столу, сел и бессильно опустил голову на руки.

– Вышвырнуть бы его за дверь, – сказал Долматов.

– Не надо, – остановил его Владимиров. – Давай подумаем, зачем он к нам приехал, коли Кан Шэн запретил им общаться с нами.

– Пётр Парфёнович, – взмолился Долматов, – Да он уже пьяный приехал…

– Вот поэтому пусть и остаётся… – сказал Владимиров.

…Утром Сяо Ли просыпался медленно: ему пришлось спать всю ночь на стульях. Он кряхтел, стонал, почмокал губами и только после этого открыл глаза. Некоторое время смотрел в одну точку на потолке, затем еле слышно спросил:

– Где я?..

– У нас, товарищ Сяо Ли, – с трудом сдерживая смех, ответил Риммар, только что сменившийся с дежурства.

Сяо Ли медленно поднялся, осмотрелся вокруг и наконец всё понял.

– Водички можно? – попросил он упавшим голосом.

Риммар налил ему из канистры кружку воды. Сяо Ли жадно выпил всю воду до капельки.

– Я что тут всю ночь проспал?.. – спросил он.

– Всю, товарищ Сяо Ли, – с сочувствием ответил Риммар. – Вы тут столько наговорили вчера и про своё начальство, и про их дела…

Сяо Ли тихо застонал, обхватил голову обеими руками и стал раскачиваться, как маятник, приговаривая:

– Ай-яй-яй… Ай-яй-яй…

– Да вы не беспокойтесь, товарищ Сяо Ли, – постарался утешить его Риммар. – Никто ни о чём не узнает!

Сяо Ли поднял голову и умоляюще глянул на Риммара.

– Я прошу вас никому не говорите… Иначе мне отрежут голову!.. Мне надо скорее уезжать отсюда…

Риммар проводил его до привязи, где стояла лошадь Сяо Ли. Помог взобраться в седло, потом вернулся в дом.

– Молодец, Коля! – похвалил его Владимиров. – Я всё слышал из своей комнаты. – И тут же поинтересовался: – Что-нибудь новое есть?

– Ничего, Пётр Парфёнович, – ответил тот. – Немцы на Кубани и рвутся на Кавказ, и к Волге. А на нашей границе с Маньчжурией стоят сибирские дивизии. Сколько их?..

– Хватило, чтобы отбить Гитлеру охоту на все его «блицкриги» до самой смерти, – ответил Владимиров.

Глава восьмая

1

Весь следующий день до позднего вечера Владимиров просидел в радиоузле у приёмника вместе с Долматовым в надежде услышать хотя бы одну обнадёживающую новость. Потом вышел во двор. Высокое небо над долиной было усеяно таким множеством звёзд, что, казалось, вот-вот вспыхнет и загорится.

Спустя какое-то время где-то в горах затявкали шакалы и вдруг совсем рядом с домом им отозвались их собратья.

В городе говорили, что шакалы совсем перестали бояться людей и начали появляться даже на улицах.

Через несколько минут из дома вышел и Долматов.

– Коля заступил на пост, – сказал он полушутя-полусерьёзно. – Только что пришло сообщение: бои уже идут за Черкесск, Майкоп и Краснодар…

Владимиров молча кивнул головой.

– В Краснодаре в двадцать девятом году я познакомился со своей будущей женой… На рабфаке. Потом поженились… – Немного помолчал, затем добавил: – Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что немцы будут на Кубани, я бы сказал, что он сумасшедший…

…Перед рассветом Риммар поймал волну, на которой работало радио Токио. Диктор сообщил, что японские войска ведут бои за город Линь Чуань и окружили группу китайских войск под городом Гуанфином.

Завтракали молча. И только уже в конце завтрака, вставая из-за стола, Алеев зачем-то сказал:

– На рынке всё подорожало в два раза… А чумизы днём с огнём не сыщешь… Скоро люди с голода начнут пухнуть… – И обратился к Владимирову: – Пётр Парфёнович, неужели мы здесь так нужны? Мне кажется, о нас просто забыли…

Владимиров качнул головой.

– Нет, Борис Владимирович, о нас не забыли… Война завтра не кончается… И хватит раскисать. У меня через час встреча с Бо Гу в редакции «Цзефан Жибао». Ответственным за боевое настроение в коллективе назначаю… – Владимиров обвёл всех взглядом и остановился на Долматове. – Леонида Васильевича, – сказал он. – И не забывайте: у нас сегодня гостья.

…Бо Гу встретил Владимирова, как всегда, радушно, но тут же сказал:

– У меня нет пока хороших новостей, но вы не расстраивайтесь. Как-то в Москве я услышал в разговоре двух русских, как один другому сказал: «Не всегда коту масленица. Бывает и пост». Потом мне объяснили, что это означает. – И продолжил: – У меня перед вашим приходом был Чжу Дэ. Говорили о предложении Чан Кайши. С одной стороны, Мао можно понять, почему он не хочет лететь в Чунцин. И на то у него есть причины. Но с другой стороны, он боится осложнения отношений с Москвой. И это оставляет надежду на то, что рано или поздно, такая встреча всё же состоится…

Пока Бо Гу говорил, Владимир вдруг вспомнил о том, что до 1933 года Бо Гу и Мао Цзэдун были, если не во всём, то во многом единомышленниками. Однако потом между Бо Гу, Чжоу Эньлаем и военным советчиком Коминтерна Отто Брауном, с одной стороны, и Мао Цзэдуном, который в это время стоял во главе правительства Советского района с другой стороны, началась сначала скрытая, затем открытая борьба за власть внутри партии. В 1934 году, после тяжёлых потерь китайской Красной армии в боях с гоминдановцами, авторитет Бо Гу среди военных упал. И этим воспользовался Мао. В январе 1935 года в Цзуньи Мао собрал ЦK партии, на котором Бо Гу и его сторонники были подвергнуты резкой критике. И уже в феврале Бо Гу был смещён с поста генерального секретаря партии, а его место занял Мао Цзэдун. Единственное, что позволили тогда Бо Гу – остаться членом Политбюро ЦK.

И словно угадываем мысли Владимирова, Бо Гу сказал:

– …Но я полагаю, Мао всё равно будет вынужден пойти на переговоры с Чан Кайши…

– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Владимиров.

Но Бо Гу оказался более сдержанным, чем предполагал Владимиров.

– Опыт подсказывает… – ответил он. И, заметив на лице Владимирова разочарование, пояснил: – У меня, товарищ Сун Пин, есть своя агентура.

И широко развёл руки, давая понять этим жестом, что больше он ничего не скажет.

Однако Владимиров был доволен и этим разговором, памятуя о том, что китайцы всегда говорили с осторожностью, так как опасались, что не смогут выполнить сказанного.

Когда Владимир вернулся домой, его ожидала новость: Алеев сообщил, что пока он отсутствовал, у них в доме побывали гости – Цзян Цин и Су Фи.

– А Лань Пин в это время была в доме? – спросил Владимиров.

– Её сегодня совсем не было, – ответил Южин.

– Это даже к лучшему, – проговорил Владимиров. И тут же снова поинтересовался: – И зачем они приезжали?

Алеев загадочно улыбнулся.

– По-моему, из-за нашего Коли, – сказал он. – Пока Цзян Цин просвещала нас в области китайской древней литературы и современного театра, Су Фи увела нашего Колю, и они где-то гуляли…

Владимиров перевёл взгляд на Риммара.

– Да всё нормально, Пётр Парфёнович! – сказал тот. – Она рассказала, что её муж последнее время стал часто встречаться с Кан Шэном. И о каких-то американцах, которые могут в скором времени появится в Яньани.

Владимиров похлопал Риммара по плечу.

– Вот, берите с него пример! – сказал он полушутя-полусерьёзно. – Информация это стоит внимания…

– Пётр Парфёнович, так и у нас есть кое-что! – заявил Южин. – Цзян Цин в ходе ликбеза о китайской литературе и театре, словно ненароком пожаловалась на то, что её Мао много работает и по ночам, и даже днём. Он готовится к встрече с Чай Кайши…

Владимиров молча подошёл к Южину, Алееву и Долматову, и по очереди обнял каждого.

– Вы тоже молодцы! – похвалил он. И добавил: – Видимо, мне надо почаще отлучаться из дома…

– Кстати о Кан Шэне! – вспомнил Риммар. – Су Фи сказала, что он по-прежнему против встречи Мао с Чан Кайши…

2

Через два дня после встречи с Бо Гу Владимирова, и, Южина пригласили к Мао Цзэдуну. Они немало удивились, когда у Мао увидели доктора Ма Хайдэ и Су Фи.

Доктор о чем-то оживлённо беседовал с Мао Цзэдуном, сидя за столом, а Цзян Цин и Су Фи в противоположном углу помещения сидели в новых кожаных креслах и перелистовали какие-то журналы.

Завидев вошедших, Мао живо встал и пошёл им навстречу, но на середине остановился, словно вспомнив кто он, и подождал, когда Владимиров и Южин подойдут к нему. Улыбнулся и спросил:

– Как ваше здоровье, товарищ Сун Пин?

– Хорошее, товарищ председатель, – ответил тот.

– А как ваше здоровье? – обратился он к Южину.

– Спасибо. Тоже хорошее, – ответил Южин.

Мао широко развёл руки.

– Вот и прекрасно! – проговорил он. – проходите и познакомитесь. Это товарищ Ма Хайдэ. Он работает в госпитале, иностранец, но появилось желание помогать нашей революции, – затем обернулся к доктору Ма Хайдэ. – А это товарищ Сун Пин и товарищ Южин. Они оба русские. Я попросил и товарища Южина приехать потому, что мне сказали – он хорошо играет в Маджонг, а доктор Ма Хайдэ является чемпионом в этой игре. Пусть они соревнуются, а мы с вами, товарищ Сун Пин, поговорим кое о чём.

Мао подождал, когда Южин с Ма Хайдэ отошли к другому столу, где стояла игра и продолжил:

– Вернее будет сказать кое о ком. Я имею в виду Чан Кайши, – пояснил он.– Его настоящее имя Цзян Чжун-Чжэн. Вы, возможно, не знали об этом, потому как это тщательно скрывается. Цзян Чжун-Чжэн потомок правителей Китая и он принадлежит к древнему роду Чжоу Гун…

– Которым восхищался даже Конфуций, – не сдержался от реплики Владимиров, хотя и знал, что Мао не терпел, когда его перебивали.

На этот раз Мао сделал вид, что ничего не произошло и продолжил:

– Так вот, когда Чан Кайши исполнилось двадцать лет, родители отправили его на учёбу в Японию, в офицерское пехотное училище, которое Чан Кайши окончил успешно. И заодно приобрёл много друзей среди японских военных. Вы, русские, наивные люди. Вы до небес вознесли и другого человека – Сунь Ятсена. И даже назвали его именем в Москве один из университетов. Однако и Сунь Ятсен тоже тесно был связан с японцами. Вы никогда не задавались вопросом, почему японские власти закрывали глаза на так называемую революционную организацию, созданную в своё время Сунь Ятсеном под боком у японской полиции? Многие были в недоумении, когда в 1921 году Сунь Ятсен вдруг стал президентом Китая, а Чай Кайши – его правой рукой, – Мао прервал свою речь и бросил взгляд на Южина и доктора Ма Хайдэ, к которым уже присоединились Цзян Цин и Су Фи. И, убедившись, что там все заняты игрой, продолжил: – Я вам расскажу ещё об одном немаловажном обстоятельстве. В 1923 году Сунь Ятсен отправил Чан Кайши в Москву для ознакомления с организацией вашей Красной Армии. Хотя и тот, и другой не были в восторге от Советской власти. И вот на что обратите внимание: во время пребывания в Москве Чан Кайши встречается с Троцким, Зиновьевым и Каменевым. И не встречается разу со Сталиным! А когда вернулся домой, доложил Сунь Ятсену, что Советская власть во главе с большевиками – это враг Китая!..

– Я не знал об этом, – признался Владимиров.

– Мы тоже об этом не знали до тех пор, пока Чан Кайши не стал во главе Гоминьдана и решил покончить с КПК… – Мао Цзэдун достал из бокового кармана куртки помятую пачку сигарет и прикурил от свечи.

Владимиров заметил: пальцы Мао мелко дрожали, что выдавало его внутреннее волнение.

Мао затянулся дымом раз, другой и, видимо, немного успокоившись, продолжил:

– В конце 1936 года произошло событие, которое могло в корне всё изменить в Китае. В Сиани Чан Кайши был арестован преданными делу нашей революции военными. От него потребовали отправить в отставку прояпонское правительство и объявить войну Японии. Однако глава правительства Кун Сянси, узнав об аресте Чан Кайши, обратился в ваше посольство в Нанкине и заявил, что арест Чан Кайши, это дело коммунистов. Я до сегодняшнего дня не могу забыть, сколько угроз из Москвы поступило нам…

Мао ещё раз затянулся и бросил окурок на пол. Хотел снова закурить, но передумал.

Этой паузой и воспользовался Владимиром.

– Но он всё же согласился на создание единого антияпонского фронта, – заметил он.

– А что ему оставалось делать? – то ли спросил, то ли возразил Мао. – Видимость дружбы с Москвой Чан Кайши, в то время, нужна была, как воздух. Если в Москве думают, что договор, подписанный в августе 1937 года между Сталиным и Чан Кайши, по которому вы и по сей день помогаете Гоминьдану оружием, техникой, деньгами и военными советниками, будет для Китая полезен, они там очень ошибаются. Я знаю у вас есть хорошая пословица: «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит…»

В это время Южин и доктор Ма Хайдэ закончили играть и Цзян Цин громко захлопала в ладоши.

– Поздравляю вас, товарищ Южин! – громко произнесла она. – Вы выиграли у человека, который ещё никому не проигрывал!..

Мао Цзэдун скептически усмехнулся.

– Ну вот видите, – сказал он. – Ваш Южин выиграл. Я почему-то так и думал. Умный любит учиться, а дурак учить…

Кому эти слова были адресованы, Владимиров не понял.

Цзян Цин тут же предложила всем перейти за обеденный стол.

– У нас сегодня чай с выпечкой, которую сделала я сама, – пояснила она.

…В гостях у Мао Цзэдуна Владимиров с Южиным пробыли до позднего вечера. Когда вернулись домой, Алеев, встречающий их, поинтересовался:

– Ну и как прошёл приём?

– На высшем уровне, – ответил Владимиров. – Игорь Васильевич играл в костяшке с доктором Ма Хайдэ, а мы с товарищем Мао беседовали. Потом пили чай…

– А Ма Хайдэ плохо играет в Маджонг, – вступил в разговор Южин. – По-моему, наша игра с доктором Ма Хайдэ – это бутафория. Главное – ваш разговор о Чан Кайши… Мао уверен: о вашем разговоре ты доложишь в Москву, если не сегодня, то завтра. И обиды свои Мао высказывал неспроста. И хотя он видит в Чан Кайши и в Гоминьдане угрозу для себя, на самом деле, мне кажется, он понимает: без Чан Кайши ему не обойтись. Ибо КПК сегодня не является той реальной силой, которая одна может противостоять японцам. Что касается Сунь Ятсена, – продолжил Южин, – Мао неправ. Что означает Гоминьдан? Го – государство, минь – нация, дан – партия. Вот и всё! И проповедовал Сунь Ятсен до самой смерти три принципа: власть – народу, сплочение народа и благосостояние народа. Что здесь не по душе Мао?

– Ты, Игорь Васильевич, плохо знаешь Мао, – выслушав Южина, сказал Алеев. – Мао нужна неограниченная власть в партии, а затем в Китае. И он добьётся этой власти, чего бы ему это не стоило…

– Ладно, – прервал спор Владимиров. – Это уже от нас не зависит. Вы как хотите, а я выйду на крыльцо подышать свежим воздухом.

День уже давно угас, кругом стояла настороженная тишина. И только из города доносились время от времени глухие звуки, похожие на удары гигантского молота. Виднелись костры: там днём и ночью шло восстановление здание китайской оперы, разрушенное японской бомбёжкой летом 1941 года.

Невольно мысли Владимирова снова вернули его к событиям последних дней и к тому, что происходит в руководстве Особого района. Для себя он условно разделил всё руководство на три группы: одна во главе с Мао Цзэдуном, Кан Шэном и Лю Шаоци, другая во главе с Ван Мином, Бо Гу и Ло Фу, которую Мао и Кан Шэн окрестили «московской», и третья во главе с Чжу Дэ, Ван Цзясяном и Чэнь Юнем. И у всех своя позиция, свои взгляды на переговоры с Гоминьданом. И свести их вместе было практически невозможно.

Владимиров собрался уже идти в дом, когда вдруг увидел въехавшего во двор на лошади человека. Присмотрелся и к великому своему удивлению узнал в нём Сяо Ли.

Сяо Ли тоже увидел Владимирова, сошёл с лошади и заторопился к нему.

– …А я ехал и думал, как вас вызвать из дома… – заговорил он торопливо и оглядываясь по сторонам. – Мне нельзя появляться у вас…

Первая мысль, которая пришла Владимирову в голову была: произошло что-то серьёзное. Иначе зачем бы Сяо Ли ехать сюда, да ещё ночью.

Сяо Ли снова огляделся по сторонам.

– После вашего ухода, – заговорил он тихо, – у товарища председателя был товарищ Кан Шэн. Вернулся он к себе очень злой. Ругал всех и грозился кому-то отрезать голову. Я стоял за дверью и всё слышал… А потом он сказал, что товарищ Мао Цзэдун скорее умрёт, чем долетит до Чунцина…

– А кто был у Кан Шэна? – спроси Владимиров.

– Его заместитель Ли Кэ-вун…

3

Сны Владимирову снились редко, и, проснувшись утром, как правило, он уже не помнил, о чём они были. Но на этот раз он словно наяву увидел во сне Марию. Они вдвоём шли по какой-то незнакомый московской улице, держась за руки, и со всех сторон на них с удивлением смотрели прохожие. На Марии было её любимая ситцевое платье в горошек, и она всё время куда-то торопила его.

И вдруг он потерял её, и улица оказалось вовсе безлюдной…

Владимиров проснулся, с трудом приходя в себя. Немного полежал с открытыми глазами, затем достал из-под подушки электрические фонарик, включил и посмотрел на часы. Было половина первого ночи. Полежал ещё немного, но сон как рукой сняло. Владимиров встал, оделся и направился в радиоузел, где должен был дежурить Риммар. Однако вместо Риммара увидел Долматова.

– А где Николай? – спросил он.

– Попросил подменить… – ответил Долматов.

Ответ Долматова почему-то насторожил Владимирова.

– Ну, я понимаю, Леонид Васильевич, что он попросил подменить. А где он? – повторил свой вопрос Владимиров.

Долматов слегка замялся.

– Ну как тебе сказать… В общем Су Фи приехала…

Объяснение Долматова показалось Владимиру столь же нелепым, как и появление среди ночи Су Фи.

– Леонид Васильевич, ну как ты мог?.. А если что-нибудь случиться с ним?..

– Не случится, – спокойно заверил тот. – Они во дворе и под негласным присмотром Алеева.

Владимиров укоризненно качнул головой.

– Детский сад какой-то… – недовольно буркнул он. – Ну ладно… Что тут у тебя? – уже примирительно спросил он. Взял журнал записи радиопередач и стал про себя читать. Токийское радио сообщило о боях в районе Суньяна. Британское агентство «Рейтер» – об убийстве в польском Кракове начальника гестапо полковника Гасслера. Американские радиостанции сообщали о боях на Тихом океане и в районе Средиземноморья. Здесь был разгромлен конвой союзников, который шёл на Мальту. Союзники потеряли авианосец «Игл» и пять транспортных судов. Были повреждены крейсера «Нигерия», «Кения», «Каир», авианосец «Индомитэбл» и эсминец «Форсайт». И уже в конце было записано сообщение Совинформбюро о затяжных боях на Кубани и на Волге. И о награждении орденом Красной Звезды за мужество и героизм, проявленные в боях на Дону, лейтенанта Питера Диккенса, правнука английского писателя Диккенса.

Положив журнал на место, Владимиров проговорил:

– Ты знаешь, Леонид Васильевич, у меня не выходит из головы разговор с Мао о Чан Кайши. Я, понимаю – у Мао личные счёты с Чан Кайши. Но давай попробуем рассудить по-другому: Чан Кайши уже много лет стоит во главе Китая и ведёт борьбу с японцами, у которых армия вооружена до зубов. У Чан Кайши нет и десятой доли того, что имеют японцы. И всё же гоминдановская армия воюет. И порой неплохо. Чего не скажешь о четвёртой и восьмой армиях КПК. И ещё! Если вспомнить о Сунь Ятсене. Он не только доверял Чан Кайши, но даже называл его младшим братом. И, насколько я понимаю, именно по просьбе Чан Кайши в Китае были направлены наши военные советники во главе с Блюхером. Более того, я слышал от Чжоу Энлая, который в это время находился в Чунцине в качестве представителя Особого района, что Чан Кайши «молился» на Блюхера. Я согласен: Чан Кайши – не подарок для нас. В 1927 году именно по его инициативе были разорваны дипломатические отношения между СССР и Китаем. Однако уже в 1932 году он неоднократно обращался в Москву с просьбой восстановить дипломатические отношения…

– Когда напали японцы, – заметил Долматов.

– Верно, – согласился Владимиров. – И всё же надо полагать он пока не потерян для нас…

Владимиров хотел ещё что-то сказать, но в это время за дверью послышались торопливые шаги и на пороге радиоузла появился Риммар.

– Здравствуйте, Пётр Парфёнович… – завидев Владимирова, растерянно проговорил он. – А я вот…

– Здравствуйте, Коля, – с трудом сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, ответил Владимиров. – Нагулялся? – И не дождавшись ответа, уже серьёзно продолжил: – Коля, а ты не боишься, что доктор Ма Хайдэ вызовет тебя на дуэль?

– Ему всё равно, Пётр Парфёнович, – ответил Риммар.

– Это она тебе так сказала?

– Да…

– Не верьте ей! – вступил в разговор Долматов. – Любви женщины следует бояться больше, чем ненависти мужчины!..

Риммар махнул рукой.

– Да ну вас!.. То надо встречаться с Су Фи, то не надо!..

Долматов сделал нарочито удивлённое лицо и обратился к Владимирову:

– Пётр Парфёнович, разве мы ему так говорили?

– Нет, Леонид Васильевич, – в тон ему ответил Владимиров.

– Ну, вот видишь, Коля. Мы здесь совсем не причём…

4

В ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа «Кедр» снова вышел на связь. В шифровке он сообщил о передислокации в Маньчжурию с японских островов ещё одной танковой дивизии, четырёх полков бомбардировочной авиации и о начале строительства автодороги Даирен-Харбин, а также о расширении шоссейных и грунтовых дорог, ведущих к границе СССР.

«…В ближайшие дни, – сообщал далее „Кедр“, – командование Квантунской армии получит приказ начать скрытно выводить воинские части и спецподразделения непосредственно в районы граничащие с СССР».

Информация «Кедра» тут же была передана в центр.

На следующий день сначала британское агентство «Рейтер», затем и Совинформбюро сообщили о прилёте в Москву Черчилля для переговоров с советским руководством.

По поводу прилёта в Москву британского главы правительства в доме разгорелся спор.

– …Ну что из того? – горячился Южин. – Где второй фронт? Они его уже чёрт знает когда должны были открыть!.. Они прекрасно понимают: чем больше Советский Союз и Германия измотают себя в этой войне, тем легче им будет делить лавры победы!.. Ну что не так? – обратился он к Владимирову.

С мнением Южина нельзя было не согласиться.

– Всё так, – ответил Владимиров. – Однако давайте не горячиться. Я думаю мы скоро узнаем зачем он прилетел в Москву…

Где-то в глубине души у Владимирова всё же теплилась надежда на то, что в Великобритании не могут не понимать: судьба Англии в значительной мере зависит от происходящих на советско-германском фронте событий, где уже ясно просматривались стратегические планы Гитлера, на юге России взять хлеборобную Кубань с её нефтяными районами и пробиться к Новороссийску, который стал главной базой Черноморского флота. Затем прорваться к нефтяному центру России Грозному и Каспию. На Востоке – взять Сталинград. И затем бросить главные силы на Москву и Ленинград.

…Когда уже все стали расходиться по своим комнатам, в дверь раздался осторожный стук и на пороге появился Сяо Ли.

– Что-то он зачастил к нам… – тихо обронил Алеев.

Все сразу обратили внимание на то что Сяо Ли был навеселе.

«Этого ещё нам тут не хватало…» – подумал Владимиров.

Сяо Ли тем временем поздоровался и неожиданно мрачно заявил:

– …Ваша Красная Армия, если будет так воевать, скоро до Урала докатиться…

– Товарищ Сяо Ли, вы к нам по какому делу приехали? – старая сдерживать себя, спросил Владимиров.

– По делу, товарищ Сун Пин, – тусклым голосом ответил тот. – Товарищ Кан Шэн просит вас приехать к нему…

– Сейчас? – не скрывая удивления, спросил Владимиров.

– Прямо сейчас, – повторил всё тем же голосом Сяо Ли. И добавил: – Мне приказано сопроводить вас…

…Кан Шэн встретил Владимирова сдержано. Поинтересовался о его самочувствие, затем посетовал на несносную жару и духоту, и только после этого спросил:

– …Вы знаете о том, что Черчилль в Москве?

– Нет, – не задумываясь, ответил Владимиров. Ему вдруг страшно захотелось узнать с чем связан этот вопрос. И лучшим способом будет сделать вид, что он ничего не знает.

Кан Шэн недоверчиво хмыкнул.

– Значит, не знаете… – проговорил он. И пристально посмотрел на Владимирова. – А вы можете предположить, с какой целью господин Черчилль оказался в Москве?

И снова Владимиров почувствовал на себе пристальный взгляд Кан Шэна

– Попробую, – ответил тот. – Во-первых, видимо есть какие-то нерешённые вопросы с договором о поставках в СССР военной техники и вооружения. Во-вторых, нельзя исключить, что речь пойдёт о втором фронте в Европе…

– Не будет второго фронта в Европе! – неожиданно резко заявил Кан Шэн.

Владимиров посмотрел на Кан Шэна и увидел его болезненно-искажённое лицо.

– Почему? – не стерпел он.

– Потому, что после переговоров с вашим руководством, Черчилль был принят Сталиным и высказал мысль, что лучшим вторым фронтом будет высадка войск союзников не на Севере Франции, а со стороны Атлантического океана на Севере Африки… Судя по всему эту идею Черчилля поддерживает и президент США Рузвельт…

Владимиров решил не возражать Кан Шэну. Поразила его и осведомлённость Кан Шэна.

А тот продолжил.

– Нас удивляет другое. Перед отлётом из Москвы Черчилль был приглашён на обед к Сталину, который, как пишут на западе, прошёл в дружеской и тёплой обстановке…

И Кан Шэн скептически усмехнулся.

– Так это же прекрасно! – Владимиров решил «насыпать соль на рану» Кан Шэну. – Значит они всё же о чём-то договорились!

По губам Кан Шэна снова скользнула скептическая улыбка.

– Товарищ Сун Пин, я вас заверяю: Черчилль никогда не был и не будет другом Советского Союза! И как только немцы доберутся до вашего Баку, займут Новороссийск и Сталинград – дружбе этой придёт конец!.. Великобритании самой надо будет ждать немецкой оккупации или просить Гитлера о мире!

Владимиров не выдержал.

– Извините меня, товарищ Кан Шэн, но вы плохой пророк, – сказал он. – Ибо то, о чём вы сейчас сказали, не произойдёт!

У Кан Шэна от удивления даже вытянулось лицо. Он, видимо, не ожидал от Владимирова такого заявления.

Наконец, придя в себя, спросил:

– Может вы поспорите со мной? – но тут же, видимо, передумал спорить с Владимировым. – А впрочем, с вами спорить я не буду. Подождём… Да, кстати! Лань Пин просила передать доктору Орлову благодарность за помощь её матери. Она стала поправляться…

– Я передам, – пообещал Владимира. Однако, подмываемый любопытством, всё же спросил: – А почему она сама не может съездить в госпиталь и поблагодарить Орлова?

На лице Кан Шэна на мгновение появилось недовольство, но он тут же улыбнулся.

– Неприлично незамужней девушки появляться в госпитале, где одни мужчины, – ответил он и поднялся с места. – У меня к вам, товарищ Сун Пин, больше нет вопросов. Если есть у вас, я готов выслушать.

– Нет и у меня к вам вопросов, товарищ Кан Шэн, – тоже вставая, ответил Владимиров. Попрощался и направился к выходу, но у самой двери остановился и, обернувшись к Кан Шэну, сказал: – А вы правильно сделали, что не поспорили со мной! Иначе бы проспорили…

5

Двадцать второго августа в полночь Долматов поймал волну, на которой работала радиостанция центрального правительства. Она сообщила о упорных боях правительственных войск в восточной части провинции Цзянси и освобождение от японцев двух важных в стратегическом отношении населённых пунктов Гуйци и Шаньяо.

Совинформбюро коротко передала сообщение о продолжительных боях под Котельниково, Армавиром и Краснодаром.

Британское агентство «Рейтер», ссылаясь на правительственные источник, сообщило о скандале, который разразился в нижней палате английского парламента в связи с разбором причин, по которым был практически уничтожен немцами весь союзный конвой, шедший на Мальту. Из четырнадцати транспортов до Мальты дошли только три парохода.

И в этот же день Владимира встретился с Бо Гу, потому как никакой информации от Кан Шэна практически не поступало.

Однако и от Бо Гу Владимиров ничего нового не узнал.

Единственное, что заинтересовало его так это сообщение Бо Гу об обострившихся отношениях между правительством Гоминьдана и американскими генералами, прикомандированными к генштабу китайской армии, которые всё чаще предпринимали попытки подменить собой военное ведомство Чан Кайши.

– …И ещё, если вас это заинтересует, – продолжил Бо Гу, – Чан Кайши отдал приказ любой ценой вернуть Чжэцзян-Цзянсийскую железную дорогу. Насколько это реально, я не могу судить. А у вас что нового? – в свою очередь поинтересовался он.

– Ничего нового нет, – ответил Владимиров. – В Москве был Черчилль…

– Я знаю об этом, – сказал Бо Гу. – У нас радиостанция помощнее вашей и наши радисты записали несколько передач из Лондона. Если судить по их в комментариях, Черчилль остался доволен встречей со Сталиным и другими советскими руководителями. А одна из радиостанций даже привела слова английского посла в Москве, который называл встречу Черчилля со Сталиным эпохальным событием.

Владимиров кивнул головой.

– Посмотрим, – сказал он. – Однако и это уже кое-что…

– Вот, пожалуй, и всё, что я могу вам сообщить, – продолжил Бо Гу.

– Спасибо и за это, – сказал Владимиров. И всё же не выдержал и задал вопрос, который занозой сидел у него в голове. – Как вы полагаете, Мао согласился на встречу с Чан Кайши? Он же не может не понимать, что от этого зависит многое в дальнейшей судьбе всего китайского народа?

Бо Гу слегка пожал плечами.

– Я затрудняюсь вам ответить что-то определённое, – проговорил он. – Если учесть, что Мао не может смириться с существующей уже осью четвёрки: Сталин – Рузвельт – Черчилль – Чан Кайши, а хочет, чтобы это осень выглядела: Сталин – Рузвельт – Черчилль – Чан Кайши – Мао Цзэдун, а в дальнейшем Сталин – Рузвельт – Черчилль – Мао Цзэдун, он вынужден будет начать с переговоров. Иначе он не вмонтируется в эту ось. Чан Кайши сегодня, чтобы мы о нём не говорили, выдающаяся личность для китайцев. Его некоторые даже сравнивают с Конфуцием. Я не берусь судить, насколько это сравнение правомерно, однако это уже говорит о многом. Да и сама партия Гоминьдана появилась на белый свет значительно раньше нашей партии. И основную массу Гоминьдана составляют патриоты, люди, готовые за республиканские идеи и независимость Китая пожертвовать своей жизнью. Я не говорю о тех крайних в партии, которые готовы пойти на сделку с любым лишь бы защитить своё благополучие.