Электронная библиотека » Константин Стогний » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 30 сентября 2018, 00:00


Автор книги: Константин Стогний


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Торольв метнул в него «тапр-окс», и лучник рухнул на палубу с этим топориком в голове.

– Прикройте Астрид с Олафом! – Вшивая Борода послал на корму двух шведов с большими прямоугольными щитами.

– Хергер! – призвал рулевого Торольв.

Хергер-весельчак не заставил себя долго ждать и с медвежьим ревом перепрыгнул на борт драккара с двумя обнаженными мечами. Норвежец ударом левого меча отклонил набегавшего на него копейщика, движением правого ударил еле успевшего прикрыться щитом мечника и, не прерывая движения, этим же мечом заколол в живот его соседа. Левым мечом атаковал щит еще одного мечника и, пока тот удерживал равновесие на раскачивавшейся палубе, заколол его, развернувшись правым мечом. Наконец стало понятно прозвище Хергера: всякий раз, когда он убивал очередного противника, из его рта вырывался леденящий душу сатанинский смешок, короткий, но наводящий ужас на тех, кто еще был жив. Хергер-весельчак был берсерком – воином, впадающим в священный раж и двигающимся в полтора-два раза быстрее своих врагов.

Эстов, привыкших грабить купцов, охватил страх. Единственное, что их подбадривало – это неумолимо приближающийся на подмогу драккар с такой же ватагой морских разбойников. Но до его прибытия еще надо было дожить. Хергер-весельчак раздавал всем, кто оказывался в досягаемости его мечей, и мало кто поднимался после его ударов.

Когда второй драккар поравнялся с правым бортом снеккара, Клеркон крикнул:

– Торольв, рыбка попалась в сети!

– На абордаж! – скомандовал Вшивая Борода.

Немедленно выдвинулись трапы, и по ним кинулись на не успевших схватить оружие и уставших от длительной гребли эстов норвежцы со шведами во главе со Скальдом.

Хергер-весельчак прорубал себе дорогу к носу, где стоял убийца его командира Ацур. Один из оглушенных им эстов попытался неожиданно атаковать Весельчака сзади, но был вторично ошеломлен щитом по голове Уисом-музыкантом и сброшен за борт.

На корме второго драккара гребцы разобрали оружие и в свою очередь атаковали корму снеккара. Астрид и Буртси уже сами удерживали над Олафом щиты, так как оба прикрывавших их шведа рубились с нападавшими эстами.

Узкий трап на уровне рулевого весла стал местом особо ожесточенного сражения: на него заскочила пара эстов, и швед безуспешно попытался сбросить доски с двумя мужчинами на них. Тогда он вскочил на трап и боевым топором с длинной рукоятью ударил по первому эсту. Тот прикрылся щитом, а второй эст из-за его спины воткнул в бок шведа копье. Какое-то время они все втроем балансировали на трапе, ничего не предпринимая. Потом мертвый швед утянул за собой в море эста со щитом, а второй эст получил по голове от набежавшего мечника. Но и мечник упал с трапа, сраженный в шею топором нового нападающего.

Астрид ничего этого не видела под двумя большими щитами. Она прижимала к себе маленького сына и молилась богам, крепко зажмурив глаза.

Наконец эстонский трап, наскоро собранный из весел, был сброшен в воду. Два шведа, схватив с двух сторон длинное весло, сбили с ног всех заскочивших на корму эстов, Торгисль с Торольвом порубил сбитых с ног эстов топорами. В этот момент на длинных канатах, спущенных с мачты первого драккара, к ним прилетели Клеркон с Ацуром. Ацур ногами сбил за борт молодого Торгисля, а напротив Торольва Вшивой Бороды оказался капитан морских разбойников Клеркон.

– Он мой! – крикнул Ацуру старший брат.

Ацур не подпускал никого, кто пытался подбежать и помочь старому норвежцу Торольву.

Рыжий эст Клеркон и седой норвежец Торольв. Оба в шлемах. Оба в кольчугах. У Торольва щит и меч. У Клеркона меч и кинжал с рукоятью из острого рога косули, который он держал «испанским» хватом – лезвием к себе. Эст первым нанес рубящий удар сверху вниз. Норвежец прикрылся щитом, попытался заскочить Клеркону за спину и ударил сбоку. Эст успел повернуться к нему лицом и блокировал разящий меч лезвием кинжала, после чего атаковал норвежца прямым колющим ударом. Торольв увернулся и наотмашь рубанул по правому плечу Клеркона. Но эст успел блокировать своим мечом и этот удар и смог прижать клинок норвежца к ящику на палубе. Следующим движением Клеркон с силой вогнал острие рога косули в противника. Шлем с Торольва слетел, он вытаращил глаза и испустил дух.

Могучий эст поднял его тело над головой и закричал что есть силы:

– Вшивая Борода ме-о-о-о-ртв!!! – после чего бросил побежденного норвежца на палубу. Кольчуга, сапоги и кожаная одежда Торольва были ценными трофеями. А ради чего еще стоило драться?

В этот момент в правый глаз Хергера-весельчака глубоко вонзилась стрела, и он рухнул замертво на палубу драккара, не выпуская из рук своих окровавленных мечей. Обескураженный Уис-музыкант не успел увернуться от удара длинным веслом и свалился рядом с Весельчаком. На носу второго драккара пираты накинули рыбацкую сеть на Скальда, чем сковали его движения, сбили с ног и обмотали накрепко веревкой.

– А ну-ка, что тут у нас, – коварно-сладким голосом произнес Клеркон, раздвигая щиты, прикрывавшие Астрид с Буртси. – Это какие-то знатные пассажиры!

– О! – воскликнул подоспевший «на самое сладкое» Ацур. – Чур, бабу мне, дите со стариком тебе!

– Ну уж нет, братец, – возразил Клеркон. – Поделим, как договаривались: ладья тебе, все, что на ладье, – мне.

И добавил:

– Поздравляю тебя, капитан Ацур! Прикажи своей команде перегрузить все, что есть на твоем снеккаре, к нам на драккары!

По договору младшему брату Ацуру досталось также все, что выпало за борт снеккара. Так юный Торгисль оказался рабом нового капитана Ацура, но этим же вечером эст выменял его на великолепного козла, чтобы накормить себя и команду примкнувших к нему пиратов из экипажей старших братьев.

– Я дарю тебе свободу, – объявил Клеркон плененному Скальду. – Чтобы ты рассказал всем, как погибли Торольв Вшивая Борода и Вульвайф, старший дружинник покойного конунга Трюггви.

– Я сложу сагу о твоем благородстве, Клеркон, – ответил, поклонившись, Скальд. – Но позволь мне остаться подле моей жены и ребенка.

– Пожалуйста, Скальд, – рассмеялся наслаждающийся своим благородством морской разбойник. – Я продам тебе твою naine за полфунта золота, а сына – за четыре с половиной фунта[15]15
   Шведский фунт равен 0,425076 кг.


[Закрыть]
.

Так ослепший от контузии Уис-музыкант, Скальд, юный Торгисль, старый Буртси, Астрид и Олаф оказались в Эстланде, в хозяйстве морского пирата Клеркона.

Настоящие мужчины не сдаются

Глава 9
Человек за бортом

Никто не может представить себе, на какой отчаянный поступок может толкнуть судьба. Люди прыгают с парашютом, лезут в горы, занимаются руферством[16]16
   Руферство (от англ. roofing, посещение крыш домов) – исследование труднодоступных объектов: домов, небоскребов, башен и пр. Чаще всего связано с риском для жизни.


[Закрыть]
. Многие говорят, что это от недостатка адреналина в крови. Отчаянные головы выполняют акробатические трюки на мотоциклах, велосипедах, автомобилях, когда выжить, казалось бы, не так много шансов, но…

…Но все равно трудно представить себе человека, плывущего без акваланга под водой в открытом океане.


Матрос Александр Пасларь никогда не отличался покладистостью. Работая в машинном отделении, он нередко мог огрызнуться даже в разговоре со старпомом. Но свое дело знал отлично. Мало кто мог «разложить по косточкам» и собрать заново механику судна так, как Сашко Угрюмый, прозванный так за свой массивный подбородок, будто прижатый к груди, и за неприятный взгляд маленьких серых глаз. И если у кого-то язык был подвешен, у Александра он был завязан на узел и не шевелился – так о нем шутили товарищи. Он мог молчать целыми днями и быть незаметным ни для кого, кроме своих сменщиков – Богомола и Штепуры. Но если говорил, то всегда по делу и был хорошим, надежным другом – и в шторм, и в штиль. Тихий и незаметный друг.

Вот и в этот раз, когда «Карина» была захвачена пиратами, в суматохе никто не заметил, как с кормы судна в воду нырнул человек…

Отличный пловец, Угрюмый плыл уже целый час. Набирал полные легкие воздуха и нырял, скользя вперед, чтоб быть незамеченным. Его не пугала большая вода, не испугало и то, что, вынырнув в очередной раз, он оглянулся и увидел «Карину» так далеко, что заметить его в бинокль с капитанского мостика было уже невозможно. Матрос лег на воду, отдышавшись и давая отдохнуть уставшему телу. Черные мошки на фоне ярко-лазурного неба плавно кружились перед его глазами. Александр лежал на поверхности глубоченной Сомалийской котловины, уходящей вниз на километры, и черная смоль бездны, готовая поглотить любого непрошеного гостя, таила в себе неизвестность. Не особо думая, что ждет его там, на дне, отважный моряк перевернулся и снова поплыл неторопливым брассом, удаляясь от судна все дальше и дальше. На что он надеялся, когда прыгал за борт? О чем думал? Человеческие силы не безграничны. До ближайшего берега не менее четырехсот километров, но Пасларь невозмутимо греб вперед.

Безумие? Возможно, но никто из команды не знал, откуда на руках Александра и по всему его телу глубокие шрамы от ран, полученных еще в далекой молодости, почему на погоду так крутит все суставы. Тот, кто побывал в плену у афганских моджахедов и выжил, хорошо прочувствовал, что такое пытки: как хрустят, ломаясь, кости, как подвешивают за ребра на мясной крюк, как рвутся связки на руках и ногах, как, как, как… Матрос Угрюмый дал себе слово, что в плен больше не сдастся. Уж лучше погибнуть здесь, в бескрайних просторах океана, теряя силы, пойти ко дну, чем еще раз испытать то, что преследовало Угрюмого с юности.

Свобода. Как тяжело она дается. Александр плыл долго и упорно. Зная, что африканское солнце беспощадно и обжигает даже через воду, он предусмотрительно не снял рубашку и бриджи. И они вскоре стали для матроса тяжелее скафандра.

Кровь прибывала к голове и словно колола иглами в ноздрях, сердце заходилось, а воздуха не хватало. Он опять ложился на воду и, немного успокоившись, плыл и плыл. Два часа? Три? Четыре?.. Он потерял счет времени, и его передышки становились все длиннее и длиннее. Наконец он захотел пить и сделал пару глотков противной соленой воды – больше было нельзя, могли отказать почки. Да и рвота. Страшный приступ тошноты подбирался все выше… Хватит пить – себя погубишь. Так его учили старые «морские волки», которых на его длинном веку матроса было немало. Он и сам стал «морским волком», прожженным тропическим солнцем и пропитанным солью океана. Казалось, его кожа выделяет соль даже на берегу, в дни коротких отпусков. Но силы были на исходе… Даже такой человек-кремень, как механик Александр Пасларь, смертельно устал. Перед глазами поплыли красные круги, стало трудно дышать – ни вдохнуть, ни выдохнуть. И вдруг…

Берег! Откуда? Он был совсем рядом, метрах в ста. Будто бы матрос заплыл за буйки и вот-вот услышит строгий, требовательный голос инспектора из радиорубки со спасательной станции: «Мужчина в одежде, срочно вернитесь в зону купания!» Берег, такой неожиданный, как чудесное спасение из кромешного ада. Еще несколько гребков, и Угрюмый выберется на мокрый песок и, прижавшись к нему, лишится чувств… Золотистый песок был близко, прибой ласково шептал: «Саш-ш-ш-ш-ша… Са-ш-ш-ш-а…» Вот уже чуть-чуть, вот уже совсем рядом…

…Демон этих широт – белая акула – проплыла перед самым носом механика. Ее острый большой плавник заставил догадаться, что длина чудовища не меньше трех метров… Но где же берег? Нет его. Вокруг только водяное безмолвие. Теплое, черное и ужасное… И плавник, и еще плавник, и еще… Но белые акулы не собираются в стаи! А кто сказал, что это стая? Акулы и в стае – группа одиночек. Хотят есть. Вот и кружат. Не было сил даже испугаться. Александр уже ничего не слышал, только исступленно смотрел на этот хоровод хищников перед вкусным обедом. Сейчас они съедят его. Это будет больно, но недолго.

Но что это? Большой хищник весело поднырнул под Александра и приподнял его над водой. Угрюмый удивленно обхватил его тело, чтобы не соскользнуть обратно в воду. «Поплывем?» – явственно услышал изможденный моряк. Он молча схватил огромный серый плавник, почему-то широкий и круглый.

– Fuck you! – послышалось из ниоткуда, и Александр, получив болезненный удар локтем в переносицу, рухнул на дно большой моторной лодки.

– Эти белые совсем с ума сошли! Полез меня лапать за задницу! – возмутился пират сквозь громкий хохот своих товарищей. – Заводи, Вакиль…

– Смотри, Гурфан. Не убей его. Усубали приказал доставить живым, а не мертвым.

Трое сомалийцев на вельботе, отыскав беглеца, взяли курс обратно на «Карину»…

Как потом узнает Угрюмый, пираты, захватив украинское судно, вскоре добрались до корабельной документации и стали проверять наличие экипажа на судне. В судовой роли[17]17
   Судовая роль – полный список экипажа, составляемый капитаном судна.


[Закрыть]
остался один-единственный моряк, которого не нашли, – механик Александр Пасларь. За ним тут же отправили поисковую группу. Матроса обнаружили на седьмом часу его заплыва, в трех милях от «Карины», когда он уже терял рассудок от обезвоживания и прямого попадания солнечных лучей. Обнаружили случайно, заметив стаю акул в бинокль. Одну из акул из ручного пулемета расстрелял Вакиль, безобразный сомалиец с пухлыми щеками и бельмом на глазу. Гроза океана, белая акула, стала опускаться на дно, пожираемая своими же собратьями. Сомалийцы воспользовались заминкой и втащили украинца на борт своего вельбота…

Александр еще был не в состоянии понять, что самое страшное позади: он остался жив благодаря расторопности своих врагов. Обессиленный матрос лежал на дне лодки, истекая кровью из разбитой переносицы.


Солнце давно закатилось за горизонт. Туда, где гипотетически был ближайший берег – неприветливые пески и мангры воюющего государства, Республики Сомали. Ближе к экватору солнце всегда садится в одно и то же время и темнота опускается настолько быстро, что, кажется, там, на небесах кто-то большой и могущественный устал от беспокойных жителей Экватора, зевнул и выключил свет: «Всем спать!» Но матросам «Карины» не спалось. Всех их согнали и заперли в одном из трюмов их сухогруза, выставив у дверей охрану.

В стороне, у юта, облокотившись на перила, стояли Вакиль и Гурфан. Грязные, нечесаные и весьма оригинально одетые. На каждом из пиратов были джинсы, оранжевые фута бенадиры[18]18
   Фута бенадир – кусок ткани, спадающий с плеча.


[Закрыть]
и накидки с капюшонами. Проще говоря: полуевропейский, полусомалийский стиль. В руках у бандитов было оружие, с которым они не расставались практически никогда. И сейчас, оживленно беседуя друг с другом на языке сомали, они то и дело щелкали затворами, как бы играючись.

Все свободное время они посвящали жеванию ката. По утверждению любого сомалийца, кат, внешне чем-то напоминающий лавровый лист, расслабляет или придает сил, в зависимости от настроения. Сомалийцы его не просто любят, они гордятся тем, что употребляют его, как жевательный табак.

– Что-то не пойму я этих русских, – говорил Вакилю Гурфан, маленький и худой сомалиец с европейскими чертами лица.

– Они не русские. Усубали как-то называл, ю… ю… – толстый Вакиль с глазом, будто затянутым пленкой от яйца, пытался подобрать слово. – Ю… юки… юкирей?

– Юкрейн?

– Да… ну, короче белые… Из Европы… – кивнул головой Вакиль и чавкнул, жуя свою жвачку.

– Подожди, Вакиль… Не все белые одинаковые. Ты вспомни турок или греков. Пару раз в голову дашь – и сразу на четвереньки падают и смотрят, как побитая собака. Вяжи – не хочу.

– Или чайна… – поддакнул собеседнику толстяк. – Пугнешь его – у! – и он сразу что-то на своем лепечет: «тням-ням, мням-тям-тям».

Вакиль попытался изобразить испуганного китайца, Гурфан подыграл ему, садясь на корточки и раздвигая края глаз пальцами в стороны: «Ми-ми-ми-ми…» Сомалийцы расхохотались.

– …А этих… Этих так просто не испугать, – вдруг серьезно сказал Гурфан, выпрямившись и выплевывая за борт зеленую кашицу растительного наркотика. – Ты видел, как этот на меня смотрел?

Вакиль стал насмешливо вращать своим единственным здоровым глазом.

– У-у-у-у, – нарочито пугающе завыл он.

– …Мне кажется, он и акулу убил бы, – абсолютно серьезно продолжал его собеседник.

– Да брось ты, Гурфан. Ты же солдат…

– Солдат… Но ты же видел, как он на меня смотрел?

– Да просто лежал с разбитым носом. А ты ему еще и добавил, чтоб не смотрел, – успокаивающе сказал Вакиль и рассмеялся.

– Мне кажется, что если убить такого… как его? Юки. юкирейна… Его дух все равно восстанет и убьет тебя. Я их боюсь…

– Смотри, чтобы Усубали тебя не услышал, а то больше на захват не возьмет, – строго сказал «бельмоглазый». – Это они должны нас бояться, а не мы их. У нас оружие.

– Но они-то не боятся?! Кто-то смотрит, как охотник на дичь, кто-то улыбается, как идиот, и от этой улыбки становится нехорошо. Кто-то вообще молчит, как мертвый слон…

– Это верно, – согласился толстый сомалиец. – Не знаешь, что от них ждать. Нужно быть очень внимательными.

Тщедушный пират дослал патронник и перевел переключатель в режим стрельбы одиночными.

– Смотри, Гурфан, – сурово предупредил Вакиль, подозрительно глядя на товарища. – Усубали запретил их убивать. Все пленники должны остаться целыми…


Прошло уже два часа, как поисковая группа пиратов вернулась на корабль со смертельно уставшим и жестоко избитым механиком. Бессознательного Александра волокли по палубе на глазах у всей команды, и за ним тянулась полоса крови. Под дулами автоматов никто из моряков ничего не мог сделать. Угрюмого швырнули прямо к ногам товарищей.

– Так будет с каждым, кто захочет убежать! – коротко обратился к экипажу на ломаном английском тот самый пират с «дредами», который днем ударил капитана прикладом в спину. Это был главарь шайки – Усубали.

Старпом задумчиво смотрел в иллюминатор трюма. Там из стороны в сторону расхаживал часовой с автоматом Калашникова наперевес. Мысли одолевали старого моряка. «Бунтовать нельзя. Могут убить Колобова и тогда вообще – пиши пропало. Где они его прячут? Наверное, в капитанской каюте, на той стороне судна… Не добраться. Эх, шмель мохнатый, друг Михалкова, что ж делать-то?..»

Моряки тем временем перебрасывались в темноте помещения короткими фразами.

– Не скули, Карамушка, без тебя тошно… – зацепил один моряк другого.

– Кто скулит? Я скулю? Да я вообще молчу! – возмутился матрос, больше похожий на крупного подростка, чем на взрослого мужчину.

– Так ты молча скулишь… – продолжал шутить его товарищ, чем немного разрядил ситуацию. Послышались смешки.

– Тихо вы, нашли время шутить! Думать надо! – оборвал их моряк чуть постарше, моторист Штепура с каким-то старушечьим лицом.

– А что думать-то? Толку в плену думать? – сердито вмешался еще один член экипажа.

– Думать нужно всегда, даже в постели с бабой, – веско отрезал Сокольский. – Не дергайтесь. Вы же слышали, что капитан сегодня сообщил на родину – все живы, все здоровы!


Действительно, сразу после захвата судна Усубали заставил Колобова позвонить судовладельцу и сообщить, что судно захвачено и стоимость его освобождения – 2 миллиона долларов. Потом капитану разрешили позвонить родне и сказать, что все живы и здоровы.

– Хитрый гад… – играя желваками, заговорил боцман Засуха. – Знает, что если судовладелец бабки зажмет, ему родня покоя не даст.

– То-то и оно, – подтвердил Сокольский и грустно вздохнул. – А могли проскочить…

– Это значит, какая-то тварь сообщила, – подхватил злой боцман.

– Я знаю, какая тварь… – послышалось из темного угла. В узком луче лунного света из глубины трюма появился Вова Тур, который попал в команду первый раз в жизни. Племянник боцмана, который, по словам матери, окончательно отбился от рук, присутствовал на борту в качестве юнги. Первые две недели семнадцатилетний юноша пролежал пластом, страдая морской болезнью. Потом понемногу освоился и стал выполнять простые поручения посыльного.

– Я знаю… – повторил Вова и смутился. В первый раз его слушала вся команда.

– Что ты знаешь? – грозно и с недоверием спросил боцман.

– Там, на корабле… – стушевавшись, начал юноша.

– …На корабле? А мы сейчас где? – перебив, издевательски спросил его дядя.

– Подожди, Федорович, не бузи, – оборвал боцмана Сокольский. – Говори, малый, что хотел.

– Там, наверху, – поправился Вова.

– На палубе? – переспросил старпом.

– Да, на палубе, – кивнул головой паренек. – Я слышал, как этот, их главный, говорил по телефону… Он сказал, что звонок, передавший координаты «Карины», поступил из порта убытия… Значит от нас, из Ильичевска…

Сообщение юнги произвело эффект разорвавшейся бомбы. Моряки начали шумно переговариваться между собой. Старпом задумался.

– Так вот где собака порылась, – по-одесски произнес Сокольский.

– Подожди, а как ты понял? – спросил юнгу кто-то из матросов. – Они ж на своей тарабарщине галдели?

Поле этого замечания все члены экипажа смолкли как один.

– Ну… в принципе ничего сложного… Там слова английские, арабские, итальянские… К сожалению, я не разобрал еще один язык – это их наречие… Может быть, поэтому я и не поступил на переводчика, – пробормотал Вова и виновато вздохнул.

Удивлению и восторгу моряков не было предела.

– Ни хрена себе, Вован! Да ты гений!

– Красавец! Маладца!

Среди шумных возгласов одобрения сидел довольный боцман и улыбался.

– Вот видишь, Федорыч, – поучительно сказал Сокольский. – А ты говоришь, что он от рук отбился и неумеха. Полиглот твой племяш. Не то, что ты. Кроме матерного, ничего и не знаешь…

– Эт точно, – подтвердил Засуха и тут же грозно посмотрел на племянника и погрозил ему своим костистым кулаком. – Но ты не зазнавайся! Понял?

– Так, – сосредоточенно перевел разговор на другую тему Сокольский. – Капитану нужно как-то сообщить то, что Вова услышал. Но как?..

В трюме опять повисла тяжелая пауза.

Сашко Угрюмый лежал прямо на полу. Его слегка приоткрытые глаза заволокло мутной пеленой, и радужные оболочки спокойно плавали по белкам глаз. Механик был в забытьи. Над ним колдовал судовой врач Олег Пасюк. Обычный весельчак и балагур чуть старше тридцати никак не напоминал врача. Его крепкие медицинские шутки наподобие «Доктор, я буду жить? – Я не доктор, я плотник» поражали своим цинизмом, и суровым парням из команды моряков это нравилось. Но сегодня одессит Олег Пасюк был серьезен, как никогда. Померив пульс и дотронувшись ладонью до лба механика, он взволнованно покачал головой, глядя на старпома, Виталия Сокольского.

– Сильный жар… Нужны антибиотики и жаропонижающее. Боюсь, как бы не начался сепсис.

– Думаешь, дадут зайти в медчасть? – влез с вопросом матрос Богомол.

– Я врач, а не астролог! – злился Пасюк.

– Олег, – вполголоса обратился к врачу Сокольский. Тот долго смотрел на старпома, будто переговариваясь одними глазами.

– Хорошо, Семеныч, сделаем…

Сокольский и Пасюк жили на одной улице на одесской Молдаванке и понимали друг друга с полуслова.

Виталий подошел к задраенной двери трюма и стал барабанить. Через несколько минут дверь открылась. На пороге стоял чудовищный Вакиль и сверлил старпома своим единственным глазом.

– Что надо?

– Человек умирает, – на хорошем английском ответил Сокольский. – Нужна помощь. В медпункте есть лекарства.

Виталия было бесполезно пугать. Будь у сомалийца хоть три глаза и два рта, украинский моряк смотрел бы на него так же спокойно. Вакиль это понял с самого начала захвата судна. Он без лишних слов достал рацию и что-то затараторил Усубали, который, по-видимому, находился на капитанском мостике.

– Кто пойдет? – сквозь свои переговоры спросил Вакиль у Сокольского.

– Он.

Олег Пасюк выступил на шаг из-за широкоплечего старпома.

– Через капитана Усубали! – приказал пират и, посмотрев куда-то в сторону, крикнул: – Гурфан! Отведи его к капитану…

– Капитаны, мать вашу, – буркнул старпом и захлопнул дверь в трюм изнутри.

Любой хороший врач по природе своей – психолог. Олег был хорошим врачом, и при всем своем кажущемся разгильдяйстве сразу смекнул по взгляду Гурфана, что с ним будет проще, чем с «бельмоглазым» толстяком. Олег пошел по-моряцки вразвалочку, не вынимая рук из карманов, весело насвистывая какую-то мелодию. Он больше напоминал американского рэпера, чем украинского моряка, к тому же судового врача. Это настораживало Гурфана, но вместе с тем было любопытно. Таких пленников он еще не видел. На это и был расчет Олега. Зайдя за угол, туповатый Гурфан остановился.

– Эй, ты! – сказал он на английском. – Ты что, крутой?

– Я-то? – обернулся Пасюк. – Ага!

С этими словами он вынул из нагрудного кармана ковбойки обычные очки от близорукости. И – тут ему пригодились его юношеские дурачества – вдруг вставил дужку в нос, продев ее через дырку в хряще и выпустив через вторую ноздрю… Медик поднял руки вверх, а очки остались висеть в носу как на вешалке. От неожиданности Гурфан приоткрыл рот.

Олег так же быстро вынул очки из носа и положил обратно в карман.

– А раньше здесь висела серебряная цепь! Йо! Пойдем?

– Пойдем! Ты рэпер? – удивился Гурфан.

– Йес! – ответил Олег и на ходу начал выстукивать ритм какой-то песенки и потихоньку начитывать текст.

Удивленный бандит шел за Пасюком, ухмыляясь. Он впервые слышал хороший американский «черный» рэп в исполнении белого. Олег успевал сориентироваться. Он лихорадочно перебирал в голове слова, как талантливый импровизатор. До капитанского мостика было недалеко, но еще раньше на их пути располагалась каюта Колобова. Этого Олегу и было нужно.

Проходя мимо каюты и продолжая отбивать такт руками и ногами, «рэпер» вдруг продолжил свое чтение на непонятном сомалийцам русском языке.

 
Эй, бородач, с табаком и прической,
Им позвонили из Ильичевска.
Нас застучали, нас заложили,
Слили нас неграм. Чтоб мы так жили… Йо!
 

Конечно, медик неимоверно рисковал, выделываясь перед конвоиром, но другого выхода у него не было. И его риск был вознагражден. Из каюты капитана сквозь открытый иллюминатор он услышал звук упавшего тяжелого предмета. И сразу догадался: капитан его услышал и ответил…

Вскоре Олег, ведомый Гурфаном, свернул за угол. Дело было сделано.


…Владислав проснулся глубокой ночью в полной темноте. В каюте капитана все было перевернуто вверх дном еще со вчерашнего вечера. Отобрав смартфоны у всех членов команды, сомалийские пираты искали дополнительные средства связи, а также оружие и документы, не забыв и о ценностях, которыми почему-то посчитали старую подзорную трубу, подаренную Колобову его дедом, и бронзовую пепельницу на столике.

«Проклятые черти, – думал капитан, выходя из забытья. – Как еще зубы золотые не повыдирали у команды».

Ему было горько. Вверенное ему судно было захвачено. И это в двадцать первом веке. «Карину» захватили! Бред… В такую паскудную ситуацию он не попадал ни разу. Его отделили от остальных моряков, загнанных в один из трюмов судна, и везде выставили вооруженную охрану. Но что заставило его проснуться? Биологический будильник. Он, конечно, услышал «рэп» Олега и дал ему знать об этом падением деревянной статуэтки в виде орла. Колобов всегда возил ее с собой как талисман. У пиратов она особого интереса не вызвала и осталась нетронутой. Владислав планировал что-то предпринять именно под утро, когда внимание любого, даже самого внимательного караульного притупляется. Это происходит, как правило, с четырех до пяти утра. Колобову нужно было срочно добраться до тайника, который, понятное дело, находился не в каюте капитана. Но как это сделать? Оружия нет, у входа – до зубов вооруженный бандит, а может быть, и не один. Владислав все продумал заранее. Он бесшумно встал и на ощупь пробрался к своей семиструнной гитаре, которую пираты тоже не тронули. И очень зря. В умелых руках и точилка для карандашей становится оружием. Он быстро и почти бесшумно снял струну «соль» – не самую тонкую и достаточно прочную. Вот вам и оружие. Беззвучно подойдя к двери, моряк спокойно надавил на нее, придерживая ручку другой рукой. Смазанные петли не подвели: было очень тихо. В тонкую щель Владислав увидел своего охранника, сидящего в коридоре в двух метрах от входа в каюту и мирно спящего.

«Вот и хорошо, – подумал капитан. – Никого не нужно будет убивать…» Он выскользнул в коридор так тихо, что даже не разбудил спящего. Кто знает корабль лучше капитана? Не поверите – никто. Матросы, устраивая «нычки» с продуктами, чтобы поесть после вахты, даже не подозревают, что все это известно капитану. Просто он все понимает: он ведь тоже когда-то был матросом и тоже хотел есть, а по закону моря вся недоеденная в обед пища должна быть выброшена за борт, чтобы не отравить личный состав.

Аккуратно пробравшись по палубе, Владислав скользнул по одной из лестниц вниз, потом вверх, потом пробрался между несколькими контейнерами и запустил руку в расщелину, о которой знал только он… Есть! Его запасной смартфон был тут. Но нужно было торопиться. До быстрого экваториального рассвета оставалось не более пяти минут.

Колобов пробрался туда, где в темноте его невозможно было заметить даже с капитанского мостика – на нос судна. Он спрятался за один из контейнеров на борту и прислонил смартфон к уху.

– Актиния на связи… /… / Место провала – порт убытия /… / Алло, вы слышите меня?.. Прием!

Владислав не увидел, как в метрах двадцати от него, на другой стороне носа «Карины», прямо на борту сидел аквалангист. Он почти полностью сливался с гладью океана. В руках у неизвестного было устройство, очень похожее на подводное ружье. На пружине ружья вместо стрелы помещалась капсула. Человек, не шевелясь и держа устройство на бедрах, нажал на спусковую скобу, почти не целясь. В ту же секунду Колобов вскрикнул, выронил смартфон за борт судна и схватился за грудь. Вес капитана неудержимо клонил его за борт. Человек в акваланге исчез так же внезапно, как и появился. А Владислав, теряя ориентацию в пространстве и задыхаясь, из последних сил ухватился за металлический парапет. К нему уже бежали трое пиратов, заметившие его в наступающем рассвете. Еще несколько секунд, и сомалийцы успели подхватить борющегося за жизнь капитана, но было уже поздно. Пираты вытянули Владислава на палубу, когда он уже был мертв…

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации