Текст книги "Черная богиня"

Глава 2
ТАИНСТВЕННЫЙ НАРОД ПУСТЫНИ

Вероника Розова всегда спала очень чутко, а сегодня так и вообще никак не могла заснуть – никак не выходили из головы странные намеки и пророчества Шелученко. Она лишь сдавленно ахнула, когда в палатку вошли чешуйчатые незнакомцы. Вероника хотела закричать, хотя в кромешной темноте по большому счету ничего не было видно. Какая разница, что темно хоть глаз выколи и даже собственную руку не разглядишь? Она же чуяла, нутром чуяла близкое дыхание опасности. Но крикнуть так и не успела. Теплая рука легла Веронике на голову и слегка сжала виски. Нет, больно ей не было, нет, убивать ее вроде бы тоже никто не собирался. Этот жест был скорее предупреждением: все, птаха, попалась, так хоть веди себя благоразумно. Вероника замерла. Все тело налилось отвратительным свинцовым страхом… Розова сидела, задыхаясь от застрявшего в горле крика.

– Тихо, – раздался над ее ухом жаркий шепот. Кто-то обращался к девушке на ломаном английском. Вероника насторожилась – ясное дело, этот человек по-английски не каждый день говорит, но он, очевидно, не суданец. Такого акцента она еще ни разу не слышала и тем не менее прекрасно понимала каждое слово. – Не бойся…

– Кто… кто вы? – всхлипнула Вероника. Каждое слово давалось ей мучительно, паника саднила горло, словно кусочек наждачной бумаги проглотила.

Савельев и Алик тоже проснулись. Их беспардонно трясли за плечи, и горе-путешественники спросонья только и могли, что вертеть головами, силясь понять хоть что-нибудь.

– Выходите. Пожалуйста, – вновь прозвучал все тот же голос. – Вам не причинят зла…

– Господи, ведь я это предчувствовал! – простонал Шелученко. Он дрожал всем телом. – Я так и знал, так и знал.

Они безропотно выбрались из палатки. Незнакомцы зажгли факелы, в их анемичном свете они казались совсем уж жутковатыми – словно существа, сошедшие на землю с другой звезды. «Фильм «Мумия», черт бы их побрал!» – подумал Савельев, недоверчиво поглядывая на странных жителей пустыни: темнокожие люди, а черты лица напоминают европейские. У каждого классически красивый профиль, точеные ноздри, рты с узкими губами и очень стройные, даже какие-то ломкие тела. «Правда, ростом они повыше нас будут», – мелькнуло в голове у Павла. Из глубин памяти почему-то всплыла восхитительная головка Нефертити, абсурд да и только. Перед ним стояли «родные братья» царицы Древнего Египта. Лица, словно из темно-коричневого стеатита вырубленные.

– Бред! – прошептал Савельев. – Бредятина! – он успокаивающе обнял Веронику за плечи, с замиранием сердца ожидая, что же произойдет дальше, и молча поглядывая на одетых в черные кожи незнакомцев.

Из машины вытащили Ваню Ларина. Заспанный Ванька растерянно вглядывался в стену черной чешуйчатой кожи. Постепенно его глаза привыкли к темноте, с которой было не под силу справиться паре факелов.

– Ничего себе, – испуганно присвистнул он. Оказалось, что даже ночной кошмар не в состоянии заставить его умолкнуть. – Это откуда ж вы взялись, из какого ларца одинаковы с лица? – и тут Ванька вздрогнул, переменился в лице и пальцем ткнул в сторону метавшегося в горячке Филиппса. – Больной, – забормотал он, мешая английские и русские слова. – Человек болеть. Малярия. Откуда… откуда вы все-таки взялись, черт бы вас побрал?

Запас английских слов был безжалостно исчерпан. И Ларин перешел на безупречно литературный русский мат.

Высокий, затянутый в кожаную чешую человек взял его за руку.

– Но он же еще жив! – крикнул Ларин Савельеву в отчаянии. – Филиппс еще жив!

«Атаман» суданской шайки метнул настороженный взгляд в сторону машины. Крикнул что-то на непонятном, слишком уж замысловатом языке, а великан, вцепившийся в руку Ларина, проорал нечто неудобоваримое в ответ. Тут предводитель чешуйчатых вновь подошел к Савельеву.

– Мы не хотим вам зла, – сказал он.

– Там, в машине, лежит тяжелобольной человек, – от страха Павел не сразу догадался, что говорит на древнемеройском языке, который изучал от скуки. – Его нужно срочно госпитализировать или хотя бы отвезти в лагерь экстремального туризма, там есть лекарства. Я сам в этом кое-что смыслю, но без лекарств… – он огорченно развел руками. – Хинин не помогает.

– Мы вылечим его, – прозвучал спокойный ответ. Так мать утешает поранившего коленку ребенка, мол, все в порядке, малыш.

– У вас есть лекарства? – почти в ужасе воскликнул Савельев.

– Мы можем помочь… – кивнул головой незнакомец. Его люди окружили туристов-экстремалов со всех сторон. Кажется, оружия у них не было, но кто знает, что у них под кожаными балахонами припрятано. – Идемте.

Савельев даже не сдвинулся с места. А только крепче прижал к себе Веронику. Воздух звенел от невысказанных угроз.

– Куда? – спросил он.

– Мы не любим вопросов.

– Но мы должны собрать наши вещи…

– Они вам больше не понадобятся.

По спине Павла побежали ледяные мурашки. Но сдаваться он не собирался.

– Я поеду только на машине, – упрямо мотнул Павел головой. – Ведь с нами больной.

– Вам больше не нужна машина.

– Но не пешком же нам идти по пустыне…

– У нас есть, на чем отвезти вас…

– Нет, ну как же мы все здесь побросаем?! Без охраны. Кстати, а где Нага Мибубу, наш шофер?

– Он уже в пути, – высокий, очень красивый незнакомец повелительно вскинул руку. И тут же погасли факелы, темнота показалась еще чернее. Савельев чувствовал, как дрожит Вероника.

– Вам больше ничего не нужно охранять, – раздался из темноты голос похитителя.

– Но у нас есть ценные вещи. Цифровые камеры…

– Больше вам не придется ничего фотографировать. Идем же!

– Я протестую! – выкрикнул в отчаянии Павел первое, что пришло ему в голову.

– Я тоже! – раздалось из темноты. Ваня Ларин тоже не собирался сдаваться. За его спиной четверо черных незнакомцев несли на носилках из одеяла Филиппса.

Увидев англичанина, Павел сдался.

– Ладно. Оставим все как есть.

– Идемте же, – и чей-то кулак внушительно подтолкнул его в спину.

– Я боюсь, – прошептала Вероника и вцепилась в руку Павла. – Я и шага ступить не смогу… у меня ноги к земле приросли… Что это за люди?

– Если бы я знал, – Павел почти волок девушку на себе. – Вот ведь беда, где только ни был, кого только ни видел, но с таким впервые в жизни сталкиваюсь.

Вот уже полкилометра они брели пешком. Когда их глаза немного привыкли к темноте, археологи поняли, что их ведут к горам. Впереди шли пятеро чешуйчато-черных похитителей, еще несколько несли Филиппса. Савельев чуть приободрился. «А ведь идем-то в том самом направлении, куда и я бы с утра поехал! – подумал он почти радостно. У подножия гор располагалась маленькая христианская миссия, это Павел знал наверняка. – Вот и спасибо ребятам, кто бы они ни были».

А потом они внезапно увидели свое новое «такси» – странные, резные деревянные телеги с высокими бортиками, запряженные огромными быками.

– Мда… «Лэндровер» мне, если честно, больше нравился! – огорченно прищелкнул языком Ларин.

Савельев замер перед телегой. Жалобно помотал головой, словно наваждение отогнать собирался.

– С ума сойти! Вот это да! Что же они мне такое напоминают? – прошептал он в недоумении.

– Египет они тебе напоминают, – Вероника все еще не отпускала его руку. – Древний Египет. Крестьянские телеги эпохи фараонов…

– Точно! Но ведь до пирамид отсюда не одна сотня километров. Мир, кажется, совсем сошел с ума.

– Залезайте! – вежливо распорядился «атаман». Он даже помог взобраться Веронике, а потом заботливо укрыл одеялом задыхающегося Филиппса. Со дна второй телеги доносился чей-то плач. Кто-то отчаянно молился, уговаривая давно оглохшего бога прийти на помощь. «Мибубу», – догадался Савельев. За это время негр успел порядком протрезветь и окончательно сойти с ума от страха. По странному стечению обстоятельств, Нага Мибубу вспомнил, что его крестили в далеком детстве, и теперь истово, взахлеб молился.

– Что творится! – негромко пробормотал Ларин, приваливаясь к Павлу. Телега тронулась с места и довольно бодро покатила по пустыне. – У меня в кармане камера! Мы такое нащелкать можем…

– Если тебя не засекут.

– Ага. А я ее перепрячу, – Ларин долго копошился в темноте, что-то ворча себе под нос. – Ну вот, теперь никто не найдет! – весело шепнул он. – Не будут же они у меня в штанах шарить.

Они ехали на удивление быстро. Стена гор становилась все выше. Когда небо нехотя начало просыпаться, вспомнив о том, что скоро наступит утро, археологам и Мибубу завязали глаза. Только Филиппса трогать не стали, впрочем, он и так не видел ничего, кроме непроницаемой завесы красного тумана…

Мероитская культура после возвращения черных фараонов из Египта развивалась абсолютно индивидуально. Значительную роль играли женщины. Они сами становились повелительницами своего народа. В Библии сохранилось упоминание их титула. Кандака… Римские хронисты сообщали, что в Мерое издавна правили женщины с таким именем. Их называли мужеподобными женами, женщинами Смерти из Мерое, занимавшими воображение всего древнего мира. Их изображали тяжеловесными матронами с необъятных размеров бедрами и мощными бицепсами. Даже самая знаменитая из кандак по имени Аманисхахето была далека от идеала красоты, ничем не напоминая стройных, утонченных, элегантных египетских цариц – Нефертити или Клеопатру.

А ведь именно Аманисхахето или ее предшественница Аманирерас вела войну против Октавиана Августа уже после гибели Клеопатры Египетской. Обе кандаки оставили по себе огромное количество литературных памятников, и по сей день еще не переведенных. Буквы известны, имена цариц прочитать мы можем – и все. Когда будут расшифрованы мероитские письмена, стопроцентно поднимется такой же информационный бум, как в 1822 году после расшифровки египетских иероглифов.

Когда-то Павел, словно зубную боль и кариес стоматолог, дробил глыбы неудобоваримого языка Мерое. Как оказалось, любое знание способно пригодиться…

Уже несколько часов, как в Абу Хамеде царила страшная суета. Туроператоры никак не могли связаться по радио с «лэндровером». Последнее, что они услышали из динамиков, был шальной голос Мибубу. Он еще проорал пьяно:

– Все в порядке! Эти пустыню… ик… фото…графируют.

И ведь соврал, негодяй, потому что как раз в это время сидел за рулем и гонял по пустыне кругами. Но кто это видел?

И вот связь вообще оборвалась. Прошла ночь, вновь попытались связаться с группой, а потом шеф агентства направился в полицейский участок и сообщил о неприятном ЧП. Полицейский, шоколадного цвета суданец, презрительно хмыкнул, прищелкнул пальцами по горлу, а потом заявил:

– А что еще может случиться? Лежат небось вповалку в палатке, и сыты, и пьяны, и довольны! Разбойничков в наших краях не водится, террористов – тоже. Подождем до завтра…

Подождали. Связи с уехавшими на «сафари» по-прежнему не было. Тут уже настало время задумываться полиции, хотя думать очень не хотелось.

Через три часа стало ясно: в пустыне произошло нечто загадочное. Палаточный лагерь обнаружить не удавалось, раскрашенный под зебру «лэндровер» – тоже… вообще ничего! Пустыня проглотила шесть человек и машину, и даже не подавилась.

– Так не бывает! – отчаялся мэр Абу Хамеда. – В моем районе всегда было так спокойно… Да еще и Филиппс был с ними. Он парень надежный! Может, машина сломалась?

– Тогда почему они не свяжутся с нами по радио? – грустно сверкнул белками глаз шоколадный офицер полиции.

Мэр отчаянно затряс головой.

– Только про террористов опять не начинайте! Нет в моем районе террористов. Ясно? И это каждый знает!

– Но ведь шесть человек исчезли без следа!

– Знаю я, лейтенант, что вам нужно! – мэр смахнул пот с блестящего лба цвета эбенового дерева. – Нет! Я поднимать шума не буду! И в столицу сообщать не буду! Ищите пропавших, лейтенант, ищите!

В этот день в воздух поднялись четыре вертолета, но вернулись они ни с чем. Они даже сделали несколько посадок, полицейские допрашивали жителей маленьких деревенек. Никто не видел ни «лэндровер», ни белых его пассажиров.

Воздух пустыни задыхался от жары.

– Ну, вот, – простонал мэр, – сообщите о происшествии генералу Симо Кхали. Срочно!

А потом сам схватился за телефонную трубку и с запинкой забормотал:

– Симо, друг мой, мне совет твой позарез нужен. В моем районе шесть человек пропали. Бесследно! Русские археологи. Да, ты прав – жуткое дерьмо, и мы в него вляпались. Я и так уж полицию всю на уши поставил. Постарайся, чтобы пресса об этом не пронюхала. Ага, полнейшее молчание. Вот что я тебе скажу, Симо: я прочешу всю пустыню вдоль и поперек. Я их найду, найду, и тогда мало тем, кто их спер, не покажется!

Но так и не нашел, а вот пресса «пронюхала». Некто мистер Прайс, корреспондент Sunday Times, услышал о ЧП в лагере международной археологической экспедиции. И тут же разнес сенсацию, словно вирус гриппа, по всему миру: четыре русских археолога, английский переводчик и водитель туземец без следа исчезли вместе с арендованным «лэндровером» в пустыне. И перечислил пропавших поименно…

В столице Судана собрался маленький военный совет. Неужели все-таки террористы?

Вновь взмыли в воздух вертолеты и прочесали всю пустыню. Мирная картина: песок, маленькие деревеньки в оазисах, трудолюбивые крестьяне копошатся на огрызках полей, бедуины… и несколько маленьких телег, запряженных быками, безобидно жующих жвачку.

Вертолеты полетали-полетали и повернули обратно. Ничего! Генерал Симо Кхали внезапно и необъяснимо быстро отозвал их.

В телегах, над которыми покружили поисковики, лежали Савельев, Вероника, Ларин и Шелученко, их связали, завязали глаза и закидали сверху травой. Они слышали шум, поднятый вертолетами, и только стонали от собственного бессилия.

«Ты попал, академик, искатель золота и черных фараонов, ты попал», – пронеслось в голове Павла.

…– Твое честолюбие и амбициозность однажды еще превратят тебя в большую навозную кучу, – бросил мне в лицо мой отец в один из своих почти совсем трезвых вечеров. Все, что он не мог или не хотел понять, было для него не имеющим отношение к настоящей жизни. Сегодня, трясясь в доисторической телеге потерянных душ, я поддаюсь тихим уверениям незаметно подкравшегося ко мне подозрения, что в батькиных словах тлела искорка правды.

– Когда-нибудь там, на воле, – продолжал свой трагический монолог отец, – ты узнаешь, что твой Святой Грааль, все твои фараоны и гробницы всего лишь большая коровья лепешка. Ты, академик.

Одному я, кажется, научился у прошлого: будь интеллигентен настолько, насколько интеллигентен окружающий тебя мир, будь разумен настолько, насколько разумен окружающий тебя мир. Мой отец был интеллигентен подобно восемнадцати коровам, двадцати двум свиньям, трем дюжинам наседок и гусей и двум помойным кучам вместе взятым. Его девизом, верно, с пеленок было: зачем быть математиком, химиком, физиком, геологом, доктором, музыкантом, если в нужник они ходят тем же, что и простые советские люди. Он предпочитал такие словечки, как «однозначно», «на фиг», «хреново» и «совсем хреново, как никогда». Нет, если честно, эти слова я не забуду никогда в жизни. Они и сегодня ранят меня куда сильнее, чем вокзальная брань бомжей.

А мать отводила глаза и молчала, как всегда. Из трусости, из равнодушия ли? Возможны оба варианта. В последние годы их совместного проживания она начала искать утешения, забвения, слепоты и глухоты, истины, наконец, в домашней яблочной настойке. Но та ее мук нисколько не уменьшала.

Милые родители, это от вас я сбежал сначала в мединститут, бросил его, побежал в лед и снег, в сны о спасении людей, а потом и в страстные мечты о пустыне, о черных фараонах и их золоте. И вполне возможно, настал тот день, когда честолюбие и амбициозность запустили химический процесс моего превращения в большую навозную кучу. Вполне возможно.

Глава 3
ЗАТЕРЯННЫЙ МИР ИЗБРАННОГО НАРОДА БОГОВ

Уже третий день подряд телеги катились по пустыне, уже третий день подряд их мотало по жестковатому «такси», третий день подряд в голове навязчиво звучал скрип огромных колес, постепенно превращаясь в мелодию отчаяния. И вот дорога медленно пошла в гору, быки устало мычали, плети звонко опускались на их мощные бока.

Все это они могли лишь слышать. Во время привалов их развязывали, позволяли размяться. Но повязки с глаз снимать не разрешали.

– Не пытайтесь подглядывать, пожалуйста, – вежливо приказал им «атаман» похитителей. – Нага Мибубу был слишком любопытен. Глупый человек!

– Что вы сделали с Мибубу? – ахнул Савельев.

– Его уже похоронили.

– И вы посмели хладнокровно убить его? – задохнулся от ужаса Павел, а рядом, словно малый ребенок, не стесняясь, заплакал Алик.

– Что, что они сделают с нами?

– Он пытался подглядывать. Не пытайтесь повторять его ошибку. Мы сами позволим вам увидеть солнце, когда придет время. Непослушание сердит богов…

Савельев привалился к бортику телеги. Теперь им позволяли ехать сидя, хотя бы дровами они быть перестали, им давали пить – теплую, чуть кисловатую воду – и кормили кусками копченого мяса, словно беспомощных детей.

«Сердить богов, – думал Савельев, вяло пережевывая кусочек ягнятины. – Старые как мир слова всплыли в современном безумии».

Или безумие было таким же старым, как и этот мир, как эта пустыня?

Шорох. Шаги. Это привели Веронику. Девушка села рядом с Савельевым, жадно схватила фляжку с водой.

– Мы в горах, – шепнула она Павлу. – Я кое-что успела рассмотреть в щелочку. Мы точно в горах.

– Здесь нас никакие вертолеты не найдут. Если бы я только знал, что все это значит? Не похожи они на обычную банду, промышляющую похищением людей. И на террористов не похожи. Те давно бы нас уже обчистили и грохнули спокойненько. Так нет же, нас куда-то упорно тащат. Ничего не понимаю, честное слово.

Павел помахал рукой. «Атаман» подошел к телеге.

– Вы что-то хотели?

– Что с мистером Филиппсом?

– У него почти спал жар. Мы дали ему наше лекарство. Конечно же он еще слаб и все время спит.

– Как называется это ваше лекарство?

– Мы зовем его соком ледяного цветка. Он способен унять любое пламя внутри человека.

– Спасибо, – Савельев недоуменно замотал головой. – Ты это слышала, Ника? – зашептал он на ухо Веронике. – Нет, ты это слышала? Сок ледяного цветка. Вот что сказал такой образованный человек, как наш главный гангстер. С видом врача династии Птоломеев. Полный дурдом, правда?

– И ведь телеги тоже древнеегипетские. Стиль точь-в-точь такой же, – отозвалась Вероника, цепляясь в плечо Савельева на очередном ухабе.

– И кожаные мундиры – как у солдат Ксеркса… – Савельев сжал руку Ники. – Давай не будем сходить с ума, Никуся. Мы должны сохранить ясность мысли. Когда-нибудь повязки с нас снимут, вот тогда все и рассмотрим повнимательнее.

А дорога шла все круче в горы. Копыта быков громко цокали по камням, колеса отчаянно скрипели, подпрыгивая на валунах. Через несколько часов они снова остановились на привал, пленников вытащили из телег. Стало заметно прохладнее. Ветер шумел в кронах деревьев. Господи, откуда здесь деревья?!

Теперь им пришлось идти пешком, с поддержкой «кожаных гангстеров». Это было мучительно, дорога между скал петляла узенькая, опасная. «Атаман» заранее предупредил их:

– Осторожнее! Держитесь крепче за наших людей. Каждый неосторожный шаг – ваша гибель.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Шелученко вновь начал тихо плакать. Он почти висел на своем поводыре, волоча ноги и причитая.

А затем дорога вновь пошла под уклон, воздух стал теплее. Савельев осторожно ощупывал землю у себя под ногами.

– А дорога-то здесь наезженная, специально проложенная, – заметил он Ларину, идущему рядом. – Заметил?

– Да мне все равно, если честно. Мне уже часа три как в туалет хочется, а никто меня не отпускает…

Внезапно они остановились. Повязки с глаз пленников сорвали. Резкий свет ослепил их, перед глазами долго плавали красные круги, а потом они глянули в сверкающий на солнце день. То, что открылось их взгляду, парализовало бы шоком удивления любого.

– Это невозможно… – прошептал Савельев. – Такого просто не может быть!

– Картинка из книжки «Мифы Древнего Египта», – чуть заикаясь, отозвался Шелученко.

– Ожившая картинка, е-мое! – Ваня Ларин отчаянно тер глаза. – Вот это да…

В котловине, со всех сторон окруженной отвесными скалами, жил – дико, невероятно, вздымаясь к небу, усеянный садами и полями, располагавшимися террасами, – город из храмов и домов, здорово смахивавших на пирамиды. Огромные лестницы вели к колоннаде храмов, высокие стены окружали со всех сторон святилища, на улицах и полях-террасах копошились люди. На балконах домов-пирамид сушилось на ветру белье, телеги, запряженные быками и ослами, мирно катились по дороге. В самом центре города возвышался дворец, соединенный с огромным ступенчатым храмом широкой лестницей и крытым переходом.

– Невероятно, – прошептал Савельев. – Просто невероятно! Картинка из альбома по древнему искусству – реконструкция города-храма царицы Савской…

– Египет три тысячи лет назад, – негромко подтвердила Вероника Розова. – С примесью ступенчатой архитектуры майя и инка. И это все у нас, сегодня? Паша, сбылась мечта идиотки! Я ведь с детства мечтала попасть в Египет фараонов.

– Я тоже, – эхом отозвался Павел. – К черным фараонам в гости. В самый что ни на есть расцвет древней цивилизации, – Савельев даже задохнулся от охватившего его волнения. – Или это грандиозная туристическая приколка, новый Диснейленд?

– Кто ж то знает? – простонал Алик. – Кого это в диснейленд связанными тащат?

– Шелученко прав, – Вероника махнула рукой в сторону города. – Все это самое что ни на есть настоящее. Эти огромные стены, эта жизнь. Мы перенеслись назад во времени. Почти на четыре тысячи лет.

– Бред! – Ларин звонко шлепнул себя по лбу, ущипнул за ухо. – Нет, не снится, – ему даже расхотелось шутить. – Нет, не фата моргана. Киношка про Клеопатру, черт побери. Только круче!

Савельев с трудом отвел глаза от открывшегося перед ним чуда, глянул на скалы. Где-то высоко в небе пуховым одеялом тянулись облака.

– Где мы? – подошел он к «атаману» их похитителей. Его кожано-чешуйчатые спутники уже спускались в город, осторожно неся на носилках Филиппса. И только «атаман» остался с пленниками, выжидающе посматривая на археологов. Их больше не требовалось охранять… отсюда уже не сбежишь. Савельев схватил его за руку.

– Это… все это действительно настоящее?

– Это моя родина.

– Люди…

– Наш народ.

– Господи, да где же мы?

– В настоящей Мерое.

– Что… в какой Мерое?

– У избранного народа богов, – и смуглокожий, удивительно прекрасный гордый великан мотнул головой в сторону города. – Идемте же! Теперь вы все сами сможете увидеть. Это – последняя милость.

Савельев похолодел. «Последняя милость»? Он крепко сжал руку Вероники и медленно начал спускаться в Мерое. В четырехтысячелетней давности человеческую историю.

Брат царицы-богини Раненсет отдыхал в своей роскошной купальне.

Совершенно раздетый, он стоял в теплой воде, наполнявшей большой бассейн белого мрамора. На одном из бортов бассейна лежала фигура бородатого божества, из вазы, на которую опирался каменный бородач, вытекала широкая струя холодной воды, ее собирали в изящные чаши из алебастра пять бронзовокожих юношей и обливали тело принца.

– Больше, больше лейте, еще больше, – кричал Раненсет, отдуваясь и громко фыркая от удовольствия.

Наконец, с криком «довольно!» он нырнул в бассейн, вода фонтаном брызнула во все стороны, словно в нее с огромной высоты рухнул обломок скалы. Раненсет вынырнул, поднялся на мраморные ступени купальни, весело потряс головой. Слуги обернули его тончайшими льняными полотнами, спрыснули драгоценной эссенцией нежного запаха, и он вошел в маленький, убранный пестрыми коврами покой.

Бросившись на гору мягких подушек, Раненсет произнес:

– Хорошо-то как! Прав ты, Тааб! Нет ничего лучше воды. Она тушит любой жаркий пламень в голове и теле. Особенно сейчас, когда за несколько дней должно произойти столько событий, сколько в другое время не бывает и за год.

– Будь осторожнее, – сморщился Тааб. – Верховный жрец и твоя сестра очень хорошо знают твои желания.

Раненсет презрительно фыркнул.

– Если бы я надел маску всем довольного человека, они ждали бы грозы. Я же просто молчу и все, ни во что не встреваю, а при случае режу правду им в лицо. Все правильно! Кто желает напасть на врага сзади, не должен шуметь.

Тааб неопределенно пожал плечами.

– Чтобы поймать мышь, нужно сало; кто желает заманить в ловушку людей, должен знать, как они чувствуют и думают, и тогда уж приниматься за их ловлю, – проворчал старик.

Раненсет внимательно глянул на наставника.

– Кстати, Горус, а чего хочешь ты? Что ты выгадаешь от нашей авантюры с жертвоприношением чужеземцев?

Тааб смиренно поклонился и произнес с тихим упреком:

– Ты же знаешь, Раненсет, что я желаю оставаться верным единственной цели моей жизни.

– Да? И что же это за цель?

– Благо этой страны…

– Ты забываешь еще одну – подняться самому так высоко, как только можно. Например, стать новым верховным жрецом…

Тааб развел руками и склонился еще ниже.

– Я не забываю, а только не говорю о ней вслух, – усмехнулся Тааб-Горус. – Но стать новым верховным жрецом мне бы не помешало…

Принц оглядел наставника с ног до головы, а затем задумчиво произнес:

– Мне понятно, отчего тебя так ценит тот суданский генерал Симо Кхали. Кстати, а что за настойки ты посылал ему втайне ото всех?

Тааб недовольно поморщился: ну до чего же любит принц совать нос не в свои дела!

– Они помогут Симо Кхали подняться самому так высоко, как только можно, друг мой… В Судане, сам слышал, неспокойно.

В столице Судана все еще заседал кризисный штаб, хотя поиски пропавших археологов давно прекратили. Нет, конечно, местность регулярно прочесывали и жителей деревенек допрашивали, иногда совсем даже не нежными методами. Но что толку щелкать плетками, не террористы же каких-то археологов в заложники прихватили? А «лэндровер» с пассажирами как корова языком слизнула.

Кормушка для международной прессы. Журналисты всех стран решили объединиться, слетелись в Судан, словно мухи на кучу навоза, брали бесконечные интервью, факсы работали, Интернет накалился, журналисты даже выехали в пустыню со спецрасследованием… тайны росли каждый день, а толку с гулькин нос. Целую неделю газеты жили энергетикой этой сенсации, а потом смолкли, по-вампирски жадно хватаясь за новую кровавую жвачку.

На седьмой день после исчезновения группы археологов в суданском аэропорте приземлился «Боинг» суданских пассажирских авиалиний. Из самолета вместе с кучкой арабов и элегантных цветных бизнесменов по трапу спустился высокий, спортивный мужчина с коротко стриженными каштановыми волосами. Он сел в такси и велел ехать в Хартум. Там для него уже был зарезервирован номер в отеле «Аполло». Он переоделся, торопливо переговорил с кем-то по телефону и через полчаса вышел из гостиницы. Генерал Жакоб Симо Кхали сразу же принял его и многозначительно пожал руку, как старому другу, хотя и видел гостя впервые в своей жизни.

– К сожалению, я ничем не могу помочь вам, господин Холодов, – начал генерал по-английски, протягивая гостю стакан ледяного апельсинового сока. – То, что пишут в газетах, увы, чистейшая правда: нет никаких следов, нет никаких зацепок.

– Не могут же шесть человек пропасть вот так вот – бесследно!

– В Африке могут. И сколько раз пропадали.

– Госпожа Розова – моя невеста…

– Да-да, вы писали, – генерал Симо Кхали кивнул и полистал тоненький блокнотик. – А вы – врач, хирург, у вас собственная клиника в Петербурге, филиалы в Уфе, Красноярске. Ох, Петербург. Красивый город. Крепость, дворцы, фонтаны…

– Я попытаюсь сам отыскать мою невесту… – перебил Холодов веселого генерала.

– Но это невозможно, мистер! – Симо Кхали в один миг посерьезнел. – Этого я вам не позволю!

– Так, значит, вы что-то скрываете?

– Мы? Нет! – Симо Кхали похлопал ладонью по столу. – Представители международной прессы и то убедились, что у нас нет террористов. Нет у нас никакой подпольной организации боевиков.

– И тем не менее люди исчезают. Ну, не странно ли?

– Очень даже странно, – генерал Симо Кхали вытер шишковатую лысую голову носовым платком, больше похожим на скатерть. – Что да, то да. Необъяснимо… Именно поэтому мы вынуждены были перекрыть все дороги в той области, для любого… пока не найдем объяснения, когда-нибудь…

– Вот я и хочу помочь вам, – вскочил со своего стула Алексей Холодов. – Я уже неоднократно бывал в Судане. Это из-за меня, из-за моих разговоров Вероника поехала в экспедицию. Я эти места знаю.

– И об этом нам тоже известно, мистер, – Симо Кхали вновь полистал блокнотик. – Вы даже работали целый год в столичном госпитале. Мы все знаем. И тем не менее. Наше правительство не может гарантировать вам стопроцентной безопасности.

– Я сам позабочусь о собственной безопасности, генерал.

– Сомневаюсь, мистер.

– В одиночку иногда удобнее действовать.

Симо Кхали колебался. Он пристально разглядывал пустой стакан и кивал головой, как китайский болванчик. Только почерневший от жаркого солнца пустыни.

Наконец, генерал сломался.

– Ладно, делайте, что вам угодно, мистер. Я выпишу вам пропуск. А что вы будете потом делать – не мои проблемы. Кто знает, что вы в Судане?

– Никто.

– И ни одна газета?

– Ни одна.

Симо Кхали шумно вздохнул. Бедный генерал отчего-то страшно боялся прессы. Еще один исчезнувший европеец… Это здорово бы поцарапало полировку его блестящего имиджа.

– Ищите! Ищите свою невесту! – сказал он напоследок и пожал Холодову руку. – И если вы тоже пропадете… считайте, что мы не встречались, искать вас мы не будем!

На следующий день Алексей Холодов купил видавший виды джип за пару сотен долларов, затолкал в него все необходимое для долгого пути и забил аптечку всеми возможными лекарствами. И на следующее утро, едва только взошло солнце, отправился в «сафари» по пустыне.

До Абу Хамеда добираться довольно долго.

Белый человек в одиночку собирался раскрыть африканскую тайну.

…Генерал Симо Кхали вызвал незаметного чернокожего капитана и протянул ему запечатанный конверт:

– Почтенный Тааб-Горус должен быть предупрежден, – кратко распорядился генерал. – Устно же передай ему, что мне бы тоже хотелось взглянуть на один ритуал их города…