Текст книги "Учитель драмы"

Кстати, я действительно начинала чувствовать себя лучше. Играя на эмоциях Симы, я чувствовала, что имею больше власти над своими собственными.

Однажды Сима, опершись лицом о косяк, предложила убедить моего отца купить собаку:

– Многие одинокие люди заводят питомцев…

– Ты не понимаешь, – сказала я, распахнув дверь и позволив Симе заключить меня в жизнеутверждающие объятия, – я больше не могу сосредотачиваться на математике. Все, что мы делаем, заставляет меня думать о нем. Наши оценки в этом семестре зависят от трех экзаменов, и один я уже провалила.

Сима обнадеживающе напомнила мне:

– Еще два осталось.

– Подожди-ка, – сказала я, как будто бы внезапно встрепенувшись. – У нас же есть эти графические калькуляторы… – притворилась я, будто только что случайно о них вспомнила. – Перед каждым экзаменом мой учитель проверяет, нет ли там сохраненных формул.

– Да, и у нас то же самое, – сказала она, все еще не понимая, к чему я клоню.

– Ну, тогда, скажи-ка мне… Калькуляторы же работают на самом простом варианте Бейсика?

Она кивнула и пожала плечами. А потом, когда понимание ударило током, перепугалась чуть ли не до смерти. Я видела это выражение лица только один раз – когда она увидела, как грузовик сбил велосипедиста.

– Так что, – сказала я, – давай напишем программу, имитирующую функцию стирания памяти калькулятора. Только на самом деле стирать она ничего не будет.

Глава десять

– Теперь это официально! – сказала Мелани вечером, когда я подготавливала ягненка для карри (у Джанисы в тот день был выходной). – Виктор только что забронировал билеты, чтобы приехать домой на День труда!

Я улыбнулась, будто встретив лицом теплый ветер, и подумала, какими путями Виктор станет возвращать себе роль хозяина дома.

– Ой, слушай. Прости. Мне не надо было хвастаться. Что насчет Рэнди? Он скоро сможет приехать? – Она собиралась на встречу родительского комитета, надев при этом узкие джинсы и нанеся на лицо килограмм штукатурки.

Если бы я по-настоящему владела ситуацией, то я бы, конечно, почаще упоминала Рэнди: держала бы Мелани в курсе несуществующих новостей, пересказывала бы «его» смешные истории о тяготах жизни в Британии и делала бы вид, что изо всех сил пытаюсь придумать способ, как бы их познакомить. Но я была не в лучшей форме. Меня отвлекало изучение материалов по архитектуре и определение хотя бы примерного порядка выплат за мою работу над «проектом расширения».

– Все сложно. Сделки в Британии срываются чаще, чем здесь. Все это дурацкая цепная реакция[56]56
  Цепь (chain – англ.) – в отношении купли и продажи недвижимости – это последовательность приобретений домов, каждое из которых связано с последующим и предыдущим. Термин используется в основном в Великобритании. (Прим. пер).


[Закрыть]. Если он возьмет отпуск сейчас, то четыре или пять продаж просто улетят в трубу.

К счастью, мне удалось уговорить Рэнди отложить его ежемесячный визит в августе. Я перевезла большую часть наших вещей в дом Эшвортов, а остальное сдала в ломбард в Кенсингтоне, на котором гордо висела табличка «Мы покупаем оружие». Так что теперь дом в Катскилле даже отдаленно не походил на жилой. К тому же я беспокоилась о том, что кто-то из детей может проговориться о нашем местонахождении. Фитц говорил Рэнди по телефону что-то насчет «ночевок», но мне удалось выставить это как единичные случаи: всего несколько пятниц в компании друзей и мамы одного из мальчиков, которая приносила им попкорн.

Мы немного поговорили о том, на каком этапе находится процесс конфискации – банк зафиксировал, что дело Рэнди должно рассматриваться именно в местном суде, откуда он уже получил множество вызовов и предупреждений. А потом я заговорила с ним о его романе – разумеется, метафорами, заменяя женщин на штаты. Я сказала, что не виню его за то, что он полюбил «Флориду». «Флорида» красивая и классная. Флорида дарила ему ту радость, которую «Нью-Йорк» уже не мог. Я дала ему полную свободу оставаться там до сентября, пренебрегая своими обязательствами по отношению к «дому».

Дрожь в его голосе подсказывала, что мой намек попал прямо в цель.

– Спасибо, Грейси. Я чувствую себя таким эгоистичным и безответственным. Как будто я делаю что-то очень плохое. У меня сейчас столько всего происходит…

– Приезжать сейчас в Катскилл было бы эгоистично. Билет на самолет – это большая трата, а нам сейчас надо экономить деньги. К тому же если тебе не будет здесь комфортно, то детям тоже. А ты явно более счастлив и продуктивен во «Флориде» («Во „Флориде“ по самые яйца», – мысленно добавила я про себя).

Мелани спросила:

– А он не может попросить кого-нибудь другого поработать с его клиентами, пока он в отъезде? Ассистента или кого-нибудь в этом духе?

– Дело не только в этом, мы же сейчас на мели. Мы пришли к выводу, что сейчас не можем себе позволить перелет.

Она задумчиво постучала ключами по столешнице.

– Ну, скоро я переведу тебе первый платеж по нашему проекту. На самом деле Виктор думает, что сначала нам стоит заключить договор.

– Я буду рада подписать письмо о намерениях[57]57
  Письмо о намерениях – письмо, где автор (например, покупатель) формально сообщает о своих намерениях что-то совершить. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Я говорила об этом с самого начала.

– Виктор считает, что это должен быть настоящий контракт.

Мое сердце ушло в пятки.

– Письмо о намерениях – и есть настоящий контракт. В нем все прописано. Предоставляемые услуги. Условия и сроки.

– Виктор сказал, что это похоже на задокументированное рукопожатие.

– Прошу прощения, что? «Задокументированное рукопожатие»? Но это же нелогично.

– Он говорит, что письмо о намерениях не дает достаточного правового обеспечения.

Достаточное «правовое обеспечение» означало бы возможность меня засудить.

Я продолжала разделывать ягненка с излишней ожесточенностью.

– Ты уверена, что Виктор четко понимает, как это работает?

– Может, вам двоим стоит поговорить напрямую? По видеосвязи?

– Нет, ладно. Я представлю тебе контракт. Только будь готова, что из-за этого процесс затянется, вот и все. Я сейчас по уши в работе и детях. Мы тут с детишками как раз ходили в муниципалитет – поболтать про разрешение на строительство с судебным приставом, поэтому я припозднилась с ужином.

– Я не просила тебя сидеть сегодня с детьми, Трейси. Ты сама предложила.

«Жесткая Мелани» в ее исполнении была не особо убедительна.

– Отлично, Мел. Городские власти считают, что даже существующее здание, возможно, возведено с нарушением норм. Теперь ты рада? Ты хотела, чтобы я это тебе сказала? Черт возьми, я пыталась оградить тебя от этой чертовой головной боли, потому что в девяти случаях из десяти это оказывается чепухой, которая просто высасывает из тебя силы. А в итоге выясняется, что все нормально. Но если тебе не хватает стресса – пожалуйста. Посмотрим, как ты справишься.

Уголок ее рта скривился, но отступать она не собиралась.

– К слову о том, из-за чего у меня стресс… Мы с Виктором все обсудили и пришли к выводу, что тебе больше не стоит водить машину. Это глупый и неоправданный риск – водить без прав. Я думаю, тебе это тоже не особо нравится.

А вот с этим я была полностью согласна. В мою прошлую поездку на «Лексусе» меня чуть удар не хватил, когда работник супермаркета сказал, что у меня выключены передние фары. Всю дорогу обратно до Вудстока мне мерещилась полицейская машина в зеркале заднего вида.

В этот момент в комнату ворвались девочки. Габи была вся в слезах и держала в руках безглютеновый крекер. Китти повисла на ней, словно краб, вцепившись в то же печенье.

Мелани их растащила.

– Китти, послушай меня. Стоп! Всем дали по одному печенью. Это – печенье Габи. В этом доме мы не отнимаем чужие вещи.

Китти побежала к кухонному шкафу с воем:

– Я хочу свой дом! И я хочу печенье! – А потом она начала отчаянно колотить в дверь буфета: – Пече-е-е-енье! – Она кричала все оглушительнее и оглушительнее с каждой секундой.

Я уже готова была сдаться, но Мелани была непреклонна.

– Ты уже одно съела. Нечестно, если ты получишь больше, чем все остальные.

Мелани, рассуждающая о справедливом распределении благ, – забавно.

Китти прилипла к дверце.

– Папа всегда давал мне печенье!

Я попыталась поднять ее, но она сопротивлялась и извивалась, распластавшись на полу.

Мелани проигнорировала эту вспышку гнева и кинула на меня недовольный взгляд.

– Виктор говорит, что тебе в любом случае нужно было получить права уже сто лет назад. Если у тебя есть вид на жительство, по закону положено обратиться за социальной страховкой и, в течение тридцати дней после приезда, за водительскими правами, которые выдает штат.

Я повернулась к Кит:

– Хочешь колотого льда?

Для Китти лед был где-то недалеко от мороженого.

– Ладно, – она выдохнула и уселась на пол, согласившись на сделку.

Когда Китти успокоилась и девочки убежали обратно в гостиную, Мелани снова обратилась ко мне. Она не дала бы разговору о машине повиснуть в воздухе.

– Я не хочу никому сделать плохо. Просто пытаюсь установить некоторые границы.

Вытерев руки о фартук Мелани с надписью «Я целуюсь лучше, чем готовлю», я вытащила из-за стола кухонный стул. А потом заглянула прямо ей в глаза в ожидании увидеть то, что мои преподаватели по актерскому мастерству называли «живым откликом». Мне нужно было наладить настоящую связь, удостовериться, что она действительно меня слушает.

– Что такое? – спросила наконец она. Протянув руку, дотронулась до моего запястья, стараясь не запачкаться в жуткой смеси изо льда и крови ягненка на столешнице.

– Все кончено.

– Что кончено?

– Мой брак. – Честность редко укрепляет дружбу, но мне нужно было как-то пробить ее оборону. – Вот почему я отстаю по нашему проекту. И по этой же причине я избегаю Рэнди. Я не ходила в автоинспекцию, потому что даже не знаю, какую фамилию указывать в правах – свою девичью или все-таки «Бьюллер».

– О боже, Трейси! – Ее тело все еще было напряжено, но агрессивные нотки (она бы наверняка сказала «вовсе-не-агрессивные» нотки) исчезли. Она даже не заметила, что я использую ту же технику отвлечения внимания, что и минуту назад, со льдом и Китти.

– Я не знаю, почему до сих пор тебе не рассказала.

На глаза навернулись настоящие слезы, и мне на секунду показалось, что я выхожу из роли.

– Ты уверена? – прошептала Мелани, чтобы дети не услышали.

– Я прочитала его сообщения, – ответила я, падая в ее объятия.

У нее на лице возникла паника – как и всегда, когда ей приходилось утешать меня, а не наоборот.

– Кто она?

– Какая-то дешевка, которую он трахает, а потом посылает игривые сообщения в соцсетях. Я сама виновата.

– Не вини себя. С появлением интернета верность стало хранить еще сложнее. Не то чтобы я его оправдываю…

– Если бы я только уделяла ему побольше внимания, интересовалась его делами! Я не хотела думать, что расстояние будет для нас испытанием…

– Покажи суку.

– В смысле? Мел, мне сейчас слишком больно, чтобы устраивать Рэнди скандалы.

– Черт, извини, я про ту девицу – ты же нашла ее профиль?

– Нет, нет – не могу на нее смотреть. – Я убрала телефон подальше.

– А были какие-то еще признаки? – спросила Мелани. – Ты подозревала?

– Ну, он всегда был как будто приклеен к своему мобильному. Впрочем, для риелтора это нормально.

– Ох, милая, – замурчала она. – Трейси, я же понятия не имела. Если бы я знала, я бы не стала так наседать на тебя с этой машиной.

Тогда я решила сменить вектор:

– Виктор, наверное, ненавидит меня. Наверняка. Он, вероятно, постоянно спрашивает: «Кто эта полоумная, которую ты притащила с улицы?»

– Ничего такого он не спрашивает. Совсем нет. И он думает, что это хорошая идея – платить тебе большие суммы на определенных этапах строительства.

Это была не моя идея. Таков был порядок выплат, когда мы с Озом занимались продажей чужих квартир. У нас был установлен депозит в пятнадцать тысяч лир. Потом – тридцать процентов после подписания турецкого договора (английский «переводчик», которого мы рекомендовали, тоже работал на нас). Клиент платил еще тридцать процентов после «закладки фундамента» и дополнительные тридцать – когда «возводилась крыша». Я высылала им ссылки на видео в реальном времени с сайтов других строительных компаний. Пока дело не доходило до выдачи ключей, никто не мог и предположить, что мы даже не владели теми жилыми комплексами, которые якобы представляли.

– А, хорошо, – сказала я, шмыгнув носом. – Значит, ты даешь десять процентов, когда мы подписываем контракт. И еще пятнадцать, когда у нас будут эскизы.

От разговоров об эскизах мне становилось не по себе. Я не утруждала себя чертежами, когда последний раз играла архитектора.

В Лондоне Оз снабжал меня планами этажей с метражом и всеми деталями. Их он получал на встречах с планировщиками, которых впоследствии должен был изображать. А в этом случае мне совершенно нечего было дать Мелани. Я планировала получить первую выплату и уехать из города еще до того, как «проект» перейдет в «следующую» стадию.

– Виктора очень впечатлила твоя скидка, – сказала Мел.

Сделав ставку на жадность Эшвортов, я дала им скидку в двадцать тысяч фунтов от самой низкой цены, предлагаемой конкурентами.

Я молча вытирала слезы. Позволив себе заплакать, я и не думала, что остановиться будет так сложно.

Мелани это заметила и потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть мне щеки.

– Ты очень долго анализировала наши запросы, разбиралась с техническими требованиями и разрешениями. Я это знаю. Я вовсе не хотела сказать, что ты отлыниваешь.

– Спасибо, – я потянулась за полотенцем, когда увидела на столе древний телефон-раскладушку. Когда я взяла его в руки, Мелани сказала:

– А, это я купила для Габи, чтобы она осенью смогла взять его в школу.

– Отлично, – сказала я. – Теперь Фитц тоже захочет.

– Как ты могла работать над проектом, когда происходило все это? Ты когда-нибудь сможешь его простить?

Я покачала головой.

– Никогда.

Мелани поспешно отвернулась, у нее на глаза навернулись слезы.

– Да. Понимаю, ведь после этого доверять будет уже невозможно. У Виктора есть присказка на этот счет. Он постоянно говорит Габи: «Никогда не доверяй тому, кто врет, и никогда не ври тому, кто доверяет».

Глава одиннадцать

Драмы, связанные с детьми, обнажают самые мощные человеческие чувства: злость, алчность, беспомощность, страх. И я испытала их все, когда с Кейп-Кода вернулась Эбигейл Уиллер.

Одним утром мы с детьми пришли в дом, где на кухне нас ждали Мелани с Эбигейл. Они только что закинули своих девочек в дневной лагерь, слишком дорогой для моих детей – тот лагерь кормил частную школу, которая была кратчайшим путем в нужные университеты.

Мелани стояла, облокотившись на столешницу, и разговаривала в приглушенном, заговорщицком тоне с высокой женщиной в шортах цвета хаки и резиновых спортивных сандалиях.

– Доброе утро! – жизнерадостно сказала я, отодвигая прозрачную кухонную дверь.

Обе женщины слегка вздрогнули. Эбигейл повернулась ко мне, и на ее лице осталось неодобрительное выражение – видимо, связанное с тем, что они только что обсуждали.

– О, привет! – сказала Мелани, будто я не отрывала их от какого-то серьезного разговора. – Эбигейл, это Трейси – та самая подруга, которая пока живет у меня.

Эбигейл отрывисто меня поприветствовала, а потом завела совершенно непонятный для меня разговор, из-за которого я почувствовала себя третьей лишней в компании старых школьных друзей.

– Я тебе говорила, что они ищут дизайнера, чтобы обновить сайт родительского комитета?

– Давно пора, – сказала Мелани и начала жаловаться, как трудно там найти список сотрудников.

Слишком поздно я поняла, что Фитц уловил знакомое слово. Его лицо засветилось энтузиазмом.

– Мама! Ты! Ты же делаешь сайты!

Он весь сиял, радуясь тому, что смог поучаствовать во взрослом разговоре.

Я с трудом удержалась от взгляда «из-за тебя мы вляпались». Вместо этого я заключила его в умильные материнские объятия, для которых он уже был слишком взрослым.

– Ты мой маленький, – сказала я, – ты имеешь в виду, что у мамы есть сайт. Я заплатила другому человеку, чтобы он его сделал.

Фитц нахмурился, выражая несогласие, но поцелуй принял.

Как можно быстрее я увела их с Китти в игровую комнату, где у Эшвортов был целый набор магнитных кубиков. Несколько минут я просидела с ними, сыпля архитектурными терминами: «Это называется колонна. Китти, можешь передать мне еще одну колонну, чтобы мы поставили на нее арку?»

– Несколько детсадовских мамочек организовали игровую группу, – рассказывала Эбигейл, когда я вернулась. Она была «симпатичной» женщиной со слегка мужеподобными манерами. Последние несколько недель я ждала появления стильной женщины – такой, которая одним своим присутствием могла заставить хозяйку дома почувствовать себя более гламурной. Теперь я поняла, что Эбигейл привносит что-то иное в образ Мелани – нужно было только понять, что.

– Нет! – ахнула Мелани. – Игровую группу? Мне никто не сказал!

– Уж поверь, – сказал Эбигейл. – Мне пока тоже не прислали приглашение. И там существуют вот эти правила, понимаешь? Тебе нужно приходить играть с детьми два раза в неделю минимум для «установления тесной связи», или тебя выгоняют из группы.

– Какой-то фашизм, вам не кажется? – пошутила я, прощупывая почву на предмет умения Эбигейл подстроиться под коллектив или посмеяться. – Как думаете, а посреди ночи они тоже могут ворваться?

Мелани хихикнула, а Эбигейл одарила меня невыразительной улыбкой.

– Они еще устраивают пробные собрания, чтобы проверить, подходишь ли ты им.

Руки Мелани потянулись к телефону.

– Они есть на Фейсбуке? Мне поставить им «лайк»?

– Ни в коем случае! – сказала Эбигейл. – Я скорее сама организую чертову игровую группу. Единственное требование: вино.

Мелани снова издала очень тихий смешок – как будто душили кошку – но вид у нее был несколько потерянный.

– Какое-то безумие, правда? – сказала я. – То, насколько для людей могут быть важны формальности. Господи, это игровая группа, а не загородный клуб! Не удивлюсь, если вам придется предоставить им портфолио собственных детей!

Эбигейл все еще ни разу не посмотрела прямо на меня.

– Без проблем составлю для них резюме Изабеллы. В нем огромным жирным шрифтом будет написано четыре слова: «Я, мать вашу, трехлетка!»

Я молча уставилась на нее, слегка пораженная грубостью и легкостью в обращении с ругательствами – будто это были знаки препинания.

Наконец я начала понимать силу своей соперницы. Эбигейл устраивала для Мелани настоящую встряску, и той нравилось. Было глупо с моей стороны делать Трейси такой мягкой и спокойной.

– Мам?

Я обернулась и увидела, что Фитц снова здесь.

– Можно мне сока? – спросил он.

– Конечно, – ответила я, поспешив занять его, прежде чем он снова заговорит о веб-дизайне.

Когда я открывала холодильник, Эбигейл повернулась к Мелани и спросила:

– Ты видела те картинки в интернете, где в пакетах из-под сока находят кучу спор? Это происходит постоянно. Только туда попадет хоть немного воздуха – и все начинает бродить.

– Что значит «бродить»? – спросил Фитц с округлившимися от ужаса глазами.

– Превращаться в алкоголь, – сказала я, протягивая ему пакетик с соком. А потом снова пошутила: – Неплохая новость для вашей игровой группы. Даже вино не понадобится.

Эбигейл без особого энтузиазма улыбнулась.

– А с тобой весело, Трейси.

Вставив трубочку между зубами, Фитц сказал:

– Грейси.

Я погладила его по голове.

– Да, Эбигейл так и сказала – Трейси.

– Она сказала Трейси, но твое имя Грейси. Мелани постоянно произносит его неправильно.

Эбигейл приподняла бровь. Мелани в недоумении сжала губы.

Фитц, должно быть, смутно понял, что что-то не так, потому что в следующую секунду сок выпал у него из рук и забрызгал дорогой ламинат.

– Да, – сказала я несколько сдавленным голосом, нагибаясь за ним: – Я Трейси.

Фитц покрутил головой.

– Грейси.

Тишина оглушала все больше и больше.

Оторвав несколько плотных кухонных салфеток от рулона, я сказала:

– Да, я Трейси. Через «т». Как «танец» или «тост». Слушай, иди подожди в гостиной, я принесу тебе новый сок через минуту.

Как только в комнате остались только мы, взрослые, я произнесла заготовленную речь: Фитц путает «г» и «т»; один знакомый логопед говорит, что это просто этап, и обычно мы стараемся это игнорировать.

Только Эбигейл, кажется, не прониклась сочувствием. Она сложила руки на груди и спросила:

– Значит, вы недавно в нашей школе?

– Нет, – вмешалась Мелани. – Сын Трейси, Фитц, осенью пойдет в общеобразовательную школу.

– Тогда как же вы познакомились? – спросила Эбигейл.

– Вообще-то мы познакомились в «Оделл», представляешь! – сказала Мелани.

Эбигейл бросила ключи от машины на столешницу с нескрываемым раздражением.

– Боже, «Оделл»… Меня они в последнее время ужасно бесят. Они хотели недодать нам гостевых карточек. Вчера я привела туда племянниц, и они сказали, что пропуска кончились. Я говорю: «Ладно, дайте мне подробный список с именами и датами. Кого я приводила и когда».

Мое сердце забилось в два раза быстрее. Когда я назвалась перед служащей именем Трейси Бьюллер, я и представить себе не могла, что я останусь ею надолго.

– Это нехорошо, – сказала Мелани. – И они дали тебе список?

У меня перехватило дыхание. Эбигейл закатила глаза.

– Они работают над этим.

Потом мне в голову пришла внезапная идея.

– Так вы с мужем живете в Вудстоке? – спросила я как будто между делом.

Эбигейл кивнула, глядя на меня так, будто это было очевидно.

Я продолжила, пытаясь выудить у нее имя:

– И чем же он – твой муж – занимается?

Тогда влезла Мелани, уводя беседу из нужного русла:

– Муж Трейси, Рэнди, тоже работает в Великобритании. Безумное совпадение, правда?!

– Да, – сказала Эбигейл, – безумное. Мой муж владеет компанией, которая устраивает зиплайн-туры.

– Ой, правда? Мне кажется, я слышала о ней. А как его имя – твоего мужа?

– Стив.

«Стив Уиллер», – проговорила про себя я, сохраняя это в своей памяти.

– Мы как-нибудь должны привести туда своих старших, – сказала Мелани. – В Катскилльских горах проходит зиплайн-маршрут в одиннадцать миль!

– С подвесными мостами, – добавила Эбигейл.

– Со страхованием там полный порядок!

– К слову, о юридических делах, – сказала Эбигейл, – что там с твоим иском?

Мелани прочистила горло.

– Только подали.

– Подали что? – спросила я.

– Мелани судится с общеобразовательной школой, – сказала Эбигейл. – Они не сразу заметили у Габи нарушение аудиального восприятия, что серьезно повлияло на ее развитие.

– Что это значит? Нарушение…

– Аудиального восприятия. Это сложно объяснить, – сказала Мелани. – Важно то, что они были уверены, что это речевое расстройство.

– Из-за этого она сильно отстала по чтению и математике, – сказала Эбигейл.

– Это в общеобразовательной школе Вудстока? В которую ты предлагала мне отдать Фитца?

– То, что нам там не повезло, еще не значит, что с вами случится то же самое. – Мелани обернулась к Эбигейл за поддержкой.

– Да, – Эбигейл немного поменяла позу. – Это хорошая школа.

Хорошая для людей другого сорта.

Неловкость достигла предела, и я вышла с извинениями, притворившись совершенно равнодушной к классовым различиям, из-за которых быстрый путь к успеху был перекрыт для моих детей.

Я пыталась протащить пылесос через стеклянные раздвижные двери, когда Мелани сказала мне:

– Брось это, Трейси. Джаниса пропылесосит гостевой домик, когда доберется. К слову об этом – я попросила ее полностью освободить чулан от всего маминого. Она начала на днях, но потом решила, что лучше не будет трогать ваши вещи.

Отсутствие эскизов серьезнее всего угрожало моему спокойному существованию в Вудстоке, но Джаниса не сильно отставала.

Уже дважды, зайдя на чердак, я обнаруживала ее рыскающей там как вор-домушник. Я предположила, что она может искать доказательства моей «работы». Так что я создала на своем рабочем месте эдакий творческий беспорядок, который, на мой взгляд, выглядел довольно убедительно.

Воспользовавшись простаивающим без дела принтером Мелани, я распечатала сотни страниц инженерных кодов. Составила длинный список поставщиков и каждый день оттуда кого-нибудь вычеркивала, оставляя по краям заметки настолько корявым почерком, что сама не могла прочитать. В скором времени я рассчитывала создать липовые сайты для тех, кого я собиралась порекомендовать Эшвортам, и сделать ноги до того, как Мелани их пригласит.

В нашем коттедже я исследовала все кладовки в поисках нового места для своей стопки наличных. Мелани я сказала, что положила ее чек в банк. Для успокоения я снова пересчитала: пять тысяч долларов гладкими, почти свежими двадцатками.

Получить их на руки было той еще задачей. Начать с того, что подпись «Трейси Бьюллер» на чеке Эшвортов надо было переделать на «Грейси Мюллер». Потом в кассе, где выдавали наличные, служащий должен был проверить мою фальшивую грин-карту. Сразу после этого я пошла в торговый центр и начала долгий, подозрительный процесс распределения денег по предоплаченным кредиткам, которые я приобрела с помощью визы Майкла Рондо.

Смотреть на оставшиеся наличные было больно. Мне на минуту показалось, что надо просто хватать вещи и убегать куда глаза глядят, пока Фитц снова меня не раскрыл.

Я взяла в руки телефон и набрала в поисковике: «Сколько нужно денег, чтобы уйти от мужа?»

Авторы почти всех статей сходились на сумме в десять-пятнадцать тысяч долларов. Один маленький сайт даже предлагал такие жалкие способы экономить:

1. Собирайте банки и сдавайте их за наличные.

2. Начните онлайн-сбор средств.

3. Продайте вещи через интернет.

4. Поспрашивайте соседей, не нужна ли им помощь по дому – прополка, мытье окон и т. д.

5. Собирайте купоны на бесплатные шампуни, зубную пасту и мыло и складывайте их в коробку дома у друзей, чтобы, когда вы уйдете, вам не пришлось тратиться на туалетные принадлежности.

У Мел я стащила уже кучу тюбиков и баночек с органическими гелями и кремами. Также я завела привычку прикарманивать себе лишнюю десятку каждый раз, когда она посылала меня в магазин за продуктами. Но всего этого даже близко не хватило бы на новую жизнь без стабильного дохода и поддержки.

Если бы я могла хотя бы набросать несколько симпатичных эскизов, тогда получила бы и вторую выплату от Мелани.

Решив, что стоит сделать ставку на технологии, я включила компьютер, взяла кредитную карту и отдала сто долларов за месячную подписку на компьютерную программу для архитекторов. Но уже через несколько минут я поняла, что обучение работе с этим программным обеспечением станет для меня нескончаемым кошмаром. Больше часа я разбиралась, только как перевести чертеж из режима «Модель» в режим «Бумага», и еще дольше просто пыталась вернуться на командную строку, когда окно перестало отвечать. Так что я решила сделать перерыв и вспомнила о проблеме гостевых пропусков Эбигейл Уиллер. Я включила приложение по изменению голоса и набрала номер.

– Добрый день. «Оделл Резорт энд Спа».

Я поздоровалась голосом серьезного мужчины и попросила связать меня с отделом по работе с постоянными клиентами.

– Одну минуту.

– Алло?

– Да, здравствуйте. Меня зовут Стив Уиллер. Я звоню по поводу гостевых пропусков. Нужно решить одну проблему. Вопрос деликатный.

– Без проблем, мистер Уиллер, – последовала короткая пауза. – Компьютер говорит, что у вас нет гостевых пропусков. Хотели бы вы увеличить их количество по своей членской карте?

– Да. Но я хотел бы сделать это, не ставя свою жену в известность, если это возможно, – я прочистила горло, показав смущение. – Последний человеком, проходившим по гостевому пропуску, была подруга, Трейси Бьюллер. Мне не хотелось бы, чтобы моя жена беспокоилась по этому поводу.