Текст книги "Дэйвенпорты"

Глава 13
Хелен

Мамин голубой фарфоровый сервиз блестел на белоснежной скатерти. Посуда была расставлена с таким тщанием, что Хелен не видела смысла что-либо поправлять. Погода была чудесная, и примерно полчаса назад мимо столовой прошел Джон. Рукава его рубашки были засучены, а из заднего кармана торчали полотенце и гаечный ключ. Руки Хелен так и чесались, ей самой хотелось взяться за гаечный ключ и по локти залезть в нутро моторизованного экипажа, который Джон притащил домой. Но вместо этого она уставилась на сервированный стол перед собой, изо всех сил пытаясь догадаться, в чем ошибка. Непреклонная женщина, стоявшая рядом, пристально за ней наблюдала. Глаза миссис Милфорд были теплого карего цвета, но следили за девушкой настолько испытующе, что у Хелен все тело саднило.

В это утро младшая дочь Дэйвенпортов оделась в простое платье из грубой ткани. Оно было ей маловато, зато идеально подходило для работы, которую девушка запланировала. Она собиралась попросить Эми-Роуз, чтобы та убрала ей волосы от лица и заплела в две тугие аккуратные косы. Мама и Оливия сегодня должны были уехать на полдня, что давало возможность Хелен делать, что ей заблагорассудится.

Но тут:

– Хелен, милая! – позвала мама снизу.

Дочь остановилась на верху лестницы. Внизу и справа располагалась кухня, через которую девушка намеревалась незаметно улизнуть в гараж Джона. Мама позвала таким тоном, каким говорила в присутствии посторонних, когда боялась, что Хелен может совершить какое-нибудь вопиющее нарушение этикета, если не сделать тонкое предупреждение и не направить ее на путь истинный.

В груди у Хелен все сжалось. Как бы ей ни хотелось сбежать, она знала, что скрыться не удастся.

– Да-а-а? – протянула она, крутанувшись вокруг столбика перил. Хелен надеялась, что мама не станет задерживать ее надолго.

В холле стояла женщина старше ее матери. Лицо ее было столь же блеклое, как и платье. Хелен настороженно вошла в просторный холл.

– Это миссис Милфорд, – проговорила миссис Дэйвенпорт, широко улыбаясь. – Миссис Милфорд, познакомьтесь, это Хелен.

Миссис Милфорд была невысокой женщиной в предельно строгом черном платье и практичных ботинках, начищенных до блеска. Это на фоне сиреневого платья миссис Дэйвенпорт могло означать только одно: плохие новости. Незнакомка держала шляпу в руках, обнажив темные с проседью волосы. Они были гладко уложены и туго закручены на затылке в пучок. Кожа у женщины была темно-коричневая. Она проанализировала каждое движение Хелен и все детали ее внешности с головы до ног.

– Приятно познакомиться, – сказала девушка, не совсем забыв о манерах. Все внутри у нее похолодело.

– Взаимно.

Неодобрение миссис Милфорд, похоже, ненадолго утихло.

Хелен испугалась того, что́ может означать приход этой гостьи, и повернулась к матери. Ужас ее возрастал с каждым тиканьем стоящих рядом напольных часов.

– Миссис Милфорд – жена пастора. То есть была женой пастора.

– Вы что, поссорились с пастором? – спросила Хелен, чем шокировала мать.

– Я недавно овдовела.

Теперь шокирована оказалась Хелен. Ее недолгий восторг по поводу того, что мама каким-то образом оказалась вовлечена в подобный скандал (и даже поделилась им с младшей дочерью), тут же сменился сочувствием, которое Хелен не знала, как выразить. Девушка пожалела о своем бестактном вопросе. От стыда горела шея.

– Не нужно ничего говорить, – сказала миссис Милфорд. – Если мы собираемся вместе работать, между нами не должно быть неловкости. И можете говорить о нем в настоящем времени. У меня такое ощущение, как будто он до сих пор со мной.

Чуть заметная улыбка смягчила черты гостьи, но она глянула на миссис Дэйвенпорт, а та слегка кивнула, что явно говорило о готовящейся ловушке.

Пока Хелен шла за ними в столовую, ощущение тошнотворного ужаса к ней вернулось. Тяжелая парчовая скатерть ниспадала с краев стола, точно жидкое золото. Перед каждым посадочным местом был сервирован прибор – с незначительными отличиями. Хелен посмотрела на мать.

Миссис Дэйвенпорт откашлялась и взглянула на дочь с таким строгим предостережением в глазах, что Хелен задержала дыхание.

– Как я говорила, миссис Милфорд – жена пастора, и у нее четко сложились представления о том, как должна себя вести леди. Она ответила на объявление в газете.

– Какое объявление? – прохрипела Хелен.

– «Требуется компаньонка для леди. Должна быть начитана, досконально знать правила этикета и, что важнее всего, обладать безграничным терпением».

Миссис Милфорд скрестила руки на груди.

– Что? – взвизгнула Хелен. Она не хотела повышать голос, но это и правда были плохие новости. Хуже некуда. – Как ты могла так поступить, мама? Мне не нужны уроки этикета. Опять!

– Ну конечно нужны. Как раз сейчас ты ведешь себя не просто инфантильно, а прямо-таки грубо.

Планы Хелен на этот день накрылись медным тазом. Первым делом девушку отправили переодеться во что-то более «надлежащее». Новая «компаньонка для леди» пошла за ней наверх, а мама следом. Хелен всеми силами постаралась не съежиться, когда открывала дверь в свою спальню.

– Хелен, – проговорила миссис Дэйвенпорт, оказавшись на пороге.

Девушка наблюдала, как мать прошла по ее обиталищу в безмолвном ужасе. Повсюду валялись книги и наброски. Из-под кровати торчали ботинки. На туалетном столике вместо духов и косметики громоздились пустые тарелки и чашки.

– Так не пойдет, – сказала Эммелин Дэйвенпорт. Она повернулась к миссис Милфорд: – Вот видите, как отчаянно мы нуждаемся в вашей помощи!

Хелен рассердилась из-за слова «отчаянно», но придержала язык.

Еще через несколько унизительных минут Хелен была одета. Корсет и все такое. Она пригладила несколько слоев рюшей на воротнике и подула на свесившееся со шляпки перо. «Я ведь не на улице!» – подумала она, стараясь не выказывать эмоций. Одежда была тяжелая, новая и поэтому везде натирала.

Теперь, вернувшись в столовую, девушка стояла голодная и не могла нормально вдохнуть. Хелен смотрела на сервированный стол, на котором еда не появится. «Что я сделала, чтобы заслужить такое?» – подумала девушка. Но она и так знала ответ. Были вещи, которым она должна была научиться, прежде чем стать хозяйкой собственного дома. При мысли о быстро приближающемся будущем, когда она больше не сможет сбегать в мастерскую и колдовать над механизмами, не сможет нашептывать свои тайны отцовским лошадям и заниматься тем, чем ей действительно хочется, и тогда, когда ей хочется, аппетит у девушки начисто пропал. Ну… почти.

Хелен провела пальцем по узору в виде плюща на ручке вилки. «Ты ведь должна это знать, – сказала она себе. – Каждый день берешь в руку вилку!» Мать настаивала, чтобы стол каждый вечер накрывали по всем правилам. Хелен вдруг подумала, а может, она всякий раз за ужином, сама того не зная, брала не ту вилку? «Это просто издевательство». Она переложила ложку по другую сторону от тарелки и триумфально взглянула на свою новую компаньонку.

Уголки рта миссис Милфорд съехали вниз, отчего и без того продолговатые черты ее узкого лица вытянулись еще сильнее.

– Мисс Хелен, у меня сложилось впечатление, что вы умная девушка!

– Так и есть, – ответила Хелен, злясь на нотку сомнения в своем голосе.

– Неужели вы нарочно строите из себя невежду? Неужели вам нравится попусту тратить наше время и деньги родителей?

– Нет, – сказала Хелен и поменяла местами две вилки слева от тарелки.

Тут вопросы миссис Милфорд посыпались один за другим:

– Какого мужчину вы надеетесь привлечь при такой невнимательности к деталям?

Хелен подавила возмущенное фырканье. Она уже вытерпела лекцию о том, что надо лучше контролировать или скрывать свои эмоции, и не хотела навлечь на себя новую. Можно не сомневаться: мама будет требовать ежедневных отчетов о том, как продвигается обучение манерам. Между прочим, уж Хелен внимательности к деталям не занимать! Иначе как бы она смогла найти причину неисправности двигателя или выполнить тысячу других подобных операций? То, что удавалось Хелен, порядочный механик смог бы сделать, только обладая недюжинной смекалкой и наметанным глазом. Но миссис Милфорд совсем не это хотела услышать. Нет, нет. Как и ее родители. Если бы они только осознали, насколько ценны ее умения за пределами особняка! Должен же в мире быть хоть один мужчина, понимающий их значимость.

Миссис Милфорд продолжала говорить, а Хелен помимо воли задумалась о мистере Лоренсе. Джейкобе. Который в скором времени станет женихом ее сестры. Прежде Хелен могла так свободно говорить с представителем противоположного пола, только если между ними располагался автомобиль. Но у этого джентльмена было чувство юмора. И уже по их короткому разговору во дворе Тремейнов Хелен заподозрила, что этот человек видит, насколько полезны ее интересы и умения, которые она развивала в строжайшей тайне. Девушка поймала себя на том, что по лицу ее расползается улыбка. Она встряхнулась и сильно зарумянилась. Что еще хуже, Хелен поняла, что пропустила какую-то важную реплику миссис Милфорд.

– Ну что вы, дитя мое. Не стоит из-за этого переживать настолько сильно.

Миссис Милфорд подошла к одному из стульев, стоявших вдоль обшитых темным деревом стен. Порывшись в потертой тряпичной сумке с выцветшим цветочным узором, она достала книгу, потом обошла огромный стол.

Оказавшись так близко от компаньонки, Хелен заметила на ее шее за высоким воротником блузки шрамы. Девушка подумала, что, возможно, у миссис Милфорд есть свои секреты и такое строгое платье она носит не только из-за траура по мужу. В руке женщины оказалась тонкая книжица в бледно-голубой обложке. Не отрывая глаз от лица Хелен, миссис Милфорд подала книжку девушке.

«Искусство быть приятной», автор Маргарет Э. Сангстер.

– Когда дочитаете эту книгу, я дам вам следующую.

Хелен обожала читать учебники. Больше всего ей нравились пошаговые инструкции. Знания и книги стали ее спутниками, когда Оливия переросла ее и влилась в мир, которого Хелен так упорно старалась избегать. «Может, я и правда веду себя как ребенок? Упираюсь, оттягиваю неизбежное?»

Хелен взяла книгу у миссис Милфорд, сохраняя на лице спокойное выражение. Книга потянула ее руки вниз. Она оказалась намного тяжелее, чем шестерня планетарной передачи, которую девушка держала в ладонях в гараже всего пару недель назад.

– Вам столькому надо научиться, – сказала ее новая компаньонка. – Но для начала хватит и этого.

Хелен посмотрела на стол, по-прежнему не зная, правильно ли она сервировала его, и подумала: «Это будет кошмар».

Глава 14
Руби

Воздух был теплый и липкий, и что-то противное жужжало возле уха Руби, только усиливая ее раздражение. Возможно, она чувствовала его из-за Агаты Лири. Агата была довольно приятна, но ее присутствие постоянно напоминало Руби о том, что ее лучшая подруга нашла себе другое занятие.

В последнее время Оливия каждую свободную минуту проводила с Джейкобом Лоренсом. Или с миссис Дэйвенпорт: мать и дочь вместе планировали разные способы встретиться с ним как бы невзначай. Руби скучала по тем дням, когда они с подругой скупали товары, выставленные на витринах магазинов на Южной стороне. Или ходили по музеям в часы, отведенные для темнокожих посетителей (а иногда в обычные часы, если Оливии было скучно и она была в таком настроении, когда можно было ее подбить козырнуть фамилией отца). Они всегда придумывали себе увлекательные занятия.

Руби особенно сильно скучала по Оливии сейчас, когда родители так наседали на нее, – Руби прямо задыхалась! Она чувствовала, как время утекает сквозь пальцы. Джон терял к ней интерес. Казалось, он постоянно сосредоточен на чем-то другом. И он все никак не приходил, чтобы пригласить Руби на конную прогулку, о которой они говорили. Руби была почти уверена, что после бала он ее пригласит. Джон практически паром исходил от раздражения: когда мистер Харрисон Бартон закружил Руби по бальной зале, у Джона был такой вид, будто под ним костер горит. Но это было уже больше недели назад, и пламя, очевидно, угасало.

После бала Руби ждала письма, сбегáла по ступенькам, чтобы встретить почтальона, пока он не вошел в дом – и пока его не перехватила мать. Но писем для нее не было, если не считать коротких записок, которые отправляла Оливия, чтобы держать подругу в курсе ухаживаний мистера Лоренса. Руби поспешно возвращалась в свою комнату, сохранившую остатки былой роскоши: эту комнату почти не затронул режим жесткой экономии, введенный для поддержания предвыборной кампании. С каждым днем надежда добиться предложения от Джона (и таким образом внести свою лепту в дело отца) становилась все более призрачной. Руби думала написать Оливии что-нибудь в ответ, но разве могла она спросить свою самую давнишнюю подругу: «Как поддержать интерес твоего брата ко мне?»

Вот почему она стояла за сеткой-рабицей в компании Агаты Лири, беспрерывно бубнившей за ее плечом, и наблюдала, как молодые люди ее круга играют в бейсбол.

– Агата, а ты видишь мистера Дэйвенпорта?

Агата запнулась от того, как внезапно ее перебили.

– Я его не вижу. Вряд ли он будет бегать от базы к базе, ведь он хромает. Ты что, Руби!

– Я имела в виду мистера Джона Дэйвенпорта.

Руби подавила желание закатить глаза. Она надеялась, что Джон будет среди играющих или в толпе зрителей: тогда они смогли бы минуту поговорить. А кто-нибудь из толпы помог бы ей ненадолго отделаться от Агаты, которая считала своим долгом следовать за Руби по пятам и безостановочно о чем-то трещать.

– А, понятно! Его здесь нет. Ты знаешь, я слышала, он приехал после первого курса университета с кучей идей о перестройке семейного бизнеса. Говорят, он не собирается возвращаться к учебе. Мистер Дэйвенпорт был прямо-таки в бешенстве.

Руби резко повернула к ней голову:

– Откуда ты это знаешь?

– Моя двоюродная сестра – секретарь мистера Дэйвенпорта.

Агата улыбнулась, наслаждаясь тем, что ей было известно о Дэйвенпортах что-то, чего не знала Руби. Руби представила себе, как Агата разбалтывает эту новость каждому встречному, независимо от того, хочет человек ее слушать или нет. От этого мышцы ее шеи напряглись.

– На месте твоей двоюродной сестры я бы поостереглась, – холодно сказала Руби. – Вряд ли Дэйвенпортам понравится, если их бизнес будут обсуждать, как пошлые слухи.

Натянуто улыбаясь, она сложила руки на груди и снова повернулась к играющим на поле.

– Ну, – проговорила Агата с хрипотцой, – если ты ищешь кого-нибудь, кто поднял бы тебе настроение, то в дальней части поля играет мистер Бартон.

Руби немного расслабилась. Она внимательно осмотрела поле. И действительно, Харрисон стоял в каких-то тридцати метрах от нее, на третьей базе. Спина у него была прямая, широкие ладони он упер в колени. Он полностью сосредоточился на человеке, который помахивал битой над базой-«домом». Руби поймала себя на том, что улыбается, – и это под пристальным взглядом Агаты.

– Осторожнее, – предупредила спутница. – Если будешь так смотреть на мужчину, скоро и о тебе могут поползти слухи.

Пока мистер Бартон вел Руби по парку, он говорил о своей работе в банке и планах на будущее. Он собирался инвестировать в предприятия, владельцами которых были темнокожие, и завести семью. «По-настоящему осесть в Чикаго» – так он сказал. Руби вспомнила, как загорелись его глаза, как он улыбнулся – искренне и с тихой уверенностью. Когда он упомянул о том, что состоит в клубах, девушка представила себе темную, наполненную сигарным дымом комнату, а не бейсбольное поле. Тут она задумалась, а чего, собственно, хочет она сама, помимо того, чтобы оправдать ожидания родителей.

Руби посмотрела туда, где стояла ее мать. Миссис Тремейн постоянно работала на предвыборную кампанию: она и сейчас агитировала темнокожих присутствующих голосовать за своего мужа, чтобы громче заявить о нуждах Южной части города. Ах, Руби готова была закатить сцену, лишь бы стереть эту гадкую ухмылочку с лица Агаты Лири! Будто угадав намерения Руби, Агата отошла к группке юных леди, важно задрав нос.

Руби знала: Агата намекает на то, что мистер Бартон регулярно навещает ее, Руби, – и тем не менее в голове то и дело всплывали слова, которые девушка подслушала в дамской комнате отдыха на вечеринке, устроенной родителями. Вот почему ее план обязан был сработать на все сто. Когда Руби шла под ручку с мистером Бартоном, все внимание Джона было на ней. Как будто он внезапно о ней вспомнил. Конечно, Руби и Джон не были официально помолвлены, но между ними сложились отношения, которые никак не были связаны с надеждами родителей. Они договорились слегка остыть, пока Джон был на учебе, но Руби никак не ожидала, что он вернется настолько заряженным и сосредоточенным. Похоже было, что он думает только о компании по производству экипажей и хочет выпускать автомобили, а не ездить на них.

Руби знала: чтобы Джон сделал ей предложение, ей необходим Харрисон Бартон. Мистер Бартон был целеустремлен и мил, он хотел войти в общество, стать влиятельным человеком в Чикаго. И он уже сейчас ловил каждое ее слово. «Это будет просто», – подумала девушка. И как только Джон вернется к ней, мистер Бартон может остаться на крючке, а может раствориться в тумане.

Руби рассматривала его, отмечая атлетическое телосложение и то, как тренировочные штаны обхватывают его икры.

Возможно, это даже будет интересно.

И в этот момент мистер Бартон глянул в ее сторону. Он выпрямился, посмотрел прямо на нее. Поднял руку и коснулся козырька бейсболки. Мистер Бартон не видел, как питчер закончил разминаться и принял стойку, готовясь к удару. Не видел, как соперник запустил мяч, отчего зрители притихли. Как мяч полетел к «дому». Треск биты, ударившей по мячу, был для него запоздалым предупреждением. И игроки, и зрители беспомощно наблюдали, как мяч помчался прямо к той точке, где стоял мистер Бартон, – к третьей базе.

Мир точно остановился. Все застыли, будто на фотографии. А через миг каждый игрок на поле повернулся к телу Харрисона Бартона, распростершемуся на траве. Руби пустилась бежать еще до того, как в полной мере осознала, что произошло. Огибая сетку, она подхватила и смяла в горстях длинный подол платья, что освободило ее щиколотки и позволило бежать быстрее. Девушка обежала скамейку запасных и выскочила на поле. Она тяжело дышала, каждый вдох резал горло. Она старалась не заорать. Вокруг упавшего толпились люди, и ничего невозможно было разглядеть. Образовавшееся вокруг мистера Бартона плотное кольцо зевак только увеличило ее панику. Почему они просто стоят и ничего не делают? Руби пришлось расталкивать людей локтями. Увидев стопу мистера Бартона, носком указывавшую в небо, девушка почти потеряла самообладание. И тем не менее она проталкивалась вперед, задерживая дыхание так, что голова кружилась.

Когда Руби наконец протиснулась в центр круга, оказалось, что мистер Бартон уже сидит. Рядом с ним на корточках сидели два игрока – по одному от каждой команды. Они помогли ему встать и поддержали, пока мистер Бартон пробовал перенести вес на левую ногу. На Руби накатило такое облегчение, что она не поняла больше половины из того, что говорили игроки. Она сдержалась и не протянула мистеру Бартону руку. Бал родителей оказался не таким кошмарным для Руби благодаря мистеру Бартону. Но все же… Они едва знали друг друга.

Руби наморщила нос: она почувствовала смесь запахов пота и скошенной травы. «Я что, в самом деле выбежала на середину бейсбольного поля?» Девушка встряхнулась и, подняв глаза, заметила ухмылку на лице стоящей за сеткой Агаты. Агаты, самой большой сплетницы из всех ее знакомых.

– Я в порядке, – сказал мистер Бартон, мягко отстраняясь от поддерживавших его юношей.

Он выставил ладони, отказываясь от помощи товарищей по команде. Ладони были стерты в кровь, а от правого запястья к локтю тянулся порез. Молодой человек сделал первый шаткий шаг, и к нему тут же потянулись руки приятелей.

– Ох! – испуганное восклицание сорвалось с губ Руби, ее ладонь прижалась к щеке.

Девушка шагнула к мистеру Бартону, убедившись, что Агата по-прежнему может ее видеть. «Улыбайся», – велела она себе.

– Позвольте мне, джентльмены, – сказала Руби, ни к кому конкретно не обращаясь.

Мистер Бартон глуповато улыбнулся ей:

– Наверное, это выглядит хуже, чем ощущается.

Руби подала ему свой платок. Белоснежный кусочек ткани с вышитыми инициалами.

– Это выглядит более чем ужасно для меня. – Она окинула взглядом публику. – Давайте отойдем в тенек.

Молодой человек позволил ей довести себя до ближайшего дерева. Достаточно близко от всех, чтобы быть на виду, но при этом достаточно далеко, чтобы не бояться чужих ушей. Мистер Бартон резко сел и увлек за собой Руби. Это было глупо и неловко, и девушка рассмеялась.

Руби вспомнила момент из прошлого, когда она сидела под деревом с представителем противоположного пола. Это случилось на пике безумной влюбленности, и Руби было этого так мало!

– Может, стоит мне почаще подставляться под мячи, – сказал Харрисон Бартон, улыбнулся, а потом поморщился.

Руби отняла у него свою руку:

– Что вы такое говорите! Вы могли получить серьезную травму.

Уголок рта мистера Бартона чуть дернулся, и плечи Руби расслабились. «Прекрати», – отругала она саму себя.

– Вы тревожились за меня, – заметил он.

– Не больше чем за любого другого человека, получившего подобный удар. Вам надо быть внимательнее.

Молодой человек ухмыльнулся:

– Ну, моим вниманием завладела одна зрительница.

– Ха! – сказала Руби. – Не возлагайте вину за вашу несобранность на меня. – Тут Руби отвернулась, но краем глаза следила, как пострадавший стряхивает с себя грязь. – Должно быть, эта девушка особенная, – добавила она.

– Это правда. Вероятно, самая красивая девушка в Чикаго.

Лицо у Руби загорелось, и она взглянула на мистера Бартона с вызовом в глазах:

– Вероятно?

У того вырвался удивленный смешок, похожий на лай. От смеха мистер Бартон снова поморщился. Руби понравилось, как прозвучал этот смех. Понравилось, как этот джентльмен на нее смотрел.

– Мисс Тремейн, как только я смогу как следует держаться на ногах, я хотел бы пригласить вас на танцы.

Руби победно улыбнулась:

– С удовольствием.