Текст книги "Оправданный риск [Оковы счастья]"

– Ну извини, если я что-то перепутал. Освежи мою память, дорогая. Мы встретились. Ты отрывалась на вечеринке, позабыв обо всем на свете, и в итоге оказалась в постели с первым попавшимся на глаза мужчиной.

– Не правда!

– Нет? Что ж, тогда давай попробуем по-другому. Мы встретились. Ты была пьяна. И из-за этого тебе показалось, что переспать с незнакомцем…

Лаура ударила его по щеке. Франс схватил ее за руку и притянул к себе Она чувствовала, как колотится его сердце, чувствовала его гнев, исходящий жаркой волной.

– Мне было плохо. – Голос у нее задрожал, но в глазах, блестевших от слез, таился вызов. – Ты это знаешь.

– Так плохо, что ты улеглась в постель с первым встречным?

– Нет! Все было не так, и ты это знаешь. Все было по-другому.

– Неужели?

– Да…

Франс смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, объяснит… Что было по-другому? Уж не собирается ли она заговорить о любви? Но такого чувства не существует. Если она скажет, что любит его, он…

– Так что? – спросил он, ненавидя себя и за этот холодный тон, и за то, как замерло в груди сердце в ожидании ответа. Ответа, ставшего вдруг таким важным. – Что было по-другому, когда мы занимались с тобой любовью?

Лаура вырвала руку из тисков его пальцев. Выпрямилась и подняла голову – все мечты валялись у ее ног, как разбитое зеркало.

– По-другому, – сказала она, зная: единственное, что у нее осталось, это гордость, и только ложь поможет ей сохранить эту гордость, – потому что я от тебя забеременела.

Глава 11

Бледный лондонский солнечный свет, не способный оживить даже золотые осенние листья, вяло втекал в окна комнаты для гостей в шикарной двухэтажной квартире Патриции Дженкинс. Комната, обычно светлая и веселая, казалась мрачной.

Патриция, только что вернувшаяся домой, некоторое время постояла у двери, наблюдая за Лаурой. Сестра сидела в обитом синим бархатом кресле с дочкой на руках и пыталась – судя по всему, безуспешно – накормить ее.

Изобразив на лице улыбку, Патриция бодро вошла в комнату и включила лампу.

– Темно, как в подвале, – жизнерадостно заметила она и, подойдя к окну, развела пошире шторы, потом включила еще одну лампу. – Если так пойдет и дальше, придется забыть о естественном освещении.

Она взглянула на сестру, но та казалась полностью занятой своим делом. Девочка капризничала. У Лауры был такой вид, будто она давно уже поняла свое полное фиаско в роли матери.

Патриция вздохнула.

– Лаура?

– Что?

– Милая, почему бы не попробовать бутылочку?

– Она уже попила из бутылочки, утром.

– Ну и хорошо. Но если у тебя какие-то проблемы…

– У меня нет никаких проблем. Просто сейчас на все нужно больше времени. Это вполне нормально.

– Ну так перейди на искусственное питание. В книгах говорится…

– Я знаю, что там говорится. – Лаура переложила ребенка на другую руку.

– Да, но… – Лаура вопросительно посмотрела на сестру. Ладно, сказала себе Патриция, будем дипломатичны. Воспользуемся советом Криса: когда имеешь дело с упрямцем, говори то, что нужно, но при этом улыбайся. – Конечно, ты все сама знаешь. Однако, может быть, ты что-то пропустила или не так поняла…

– Я не верю во все это, – сердито оборвала ее Лаура. – Ты читаешь книгу, еще не родив ребенка, и сразу становишься знатоком. Чушь…

– Чушь, – согласилась Патриция, чувствуя, что теряет терпение. – Я твоя сестра. И я люблю вас обеих.

– И что?

– А то, что я считаю, Мэри надо перевести на бутылочку. И не смотри на меня так, словно хочешь убить. У тебя стресс и…

– Нет у меня никакого стресса.

– У тебя стресс, и ты хочешь отделаться от меня.

– Вот как?

– Да, так. Ты совсем себя распустила. – Черт, вот тебе и выдержка и дипломатичность. Патриция закрыла глаза и попыталась успокоиться. – Извини, милая. Это я не слежу за своим языком.

– Ты права, – грустно согласилась Лаура. – Пожалуйста, возьми ее, ладно?

Патриция подошла к креслу и взяла девочку на руки.

– Ну вот, молодчина, – заворковала она. – Жаль только, что тетя Патриция не сможет тебя покормить.

– Пусть лучше будет «тетя Пэт», – сказала Лаура, поднимаясь и застегивая блузку. – А теперь пойдем и поищем кухню. Одна я здесь заблужусь.

Отворилась дверь, в комнату вошла Чевита.

– Извините, госпожа Мендес, я бы отнесла девочку наверх, если вы не против. Она ведь уже уснула.

Лаура забрала Мэри у сестры, поцеловала дочку в лобик и осторожно передала няне.

– Она сегодня немного капризничает. Если проснется…

– Я сразу же позову вас, – успокоила ее женщина.

– Спасибо, Чевита.

Когда няня ушла, Патриция улыбнулась сестре.

– Эта Чевита очень приятная и ответственная особа.

– Несомненно.

– Хочешь кофе?

– Очень.

Сестры отправились на кухню. Патриция захлопотала у плиты, а Лаура достала сливки из холодильника и сахар из шкафа. Через несколько минут они сидели за столом.

– Отличный кофе.

– Мой единственный кулинарный талант. – Патриция усмехнулась. – Наша кухарка всегда с легким сердцем берет выходной. Знает, что от меня неприятностей ждать не надо.

– Я помню, какие пирожные ты делала, когда мы были еще детьми.

– А ты всегда говорила только о хорошем и никогда о том, что тебя огорчало. Похоже, ничего не изменилось.

– Меня и сейчас ничего не огорчает. – Лаура поставила чашку на стол.

– Ты ушла от мужа.

– Я ушла от человека, за которого мне не стоило выходить замуж. – Патриция вздохнула, а Лаура закатила глаза. – Насколько я помню, ты всегда так вздыхала, когда хотела сунуть нос в чьи-то дела.

– Вот и хорошо. Тогда я смело могу задать тебе вполне очевидный вопрос.

– Не знаю, что за вопрос, но спрашивай. Только не жди ответа.

Патриция откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– Если тебе не стоило выходить за него замуж…

– Не стоило.

– Тогда почему же ты вышла? Лаура рассмеялась. Подойдя к плите, она плеснула себе еще кофе и вопросительно взглянула на сестру. Та покачала головой.

– Мне нельзя много кофеина. Но все же… Ты не выглядишь женщиной, которая выходит замуж за мужчину против своей воли.

– Ну а я вот вышла. Но потом поумнела и поняла, что не хочу, чтобы он сломал жизнь мне и моей…

– Ты плачешь?

– Нет. – Но слезы уже так и текли по щекам. – С чего бы это мне плакать? – Она закрыла лицо руками.

– Лора. – Патриция подошла к сестре и обняла ее за плечи. – Пожалуйста, расскажи мне, что случилось? Когда ты поняла, что замужество было ошибкой?

– Я знала это уже тогда, когда выходила за него замуж.

– Но я же разговаривала с тобой по телефону не менее десятка раз, когда ты уже жила у него, в Испании, и мне казалось, что ты довольна.

– Мне тоже. – Лаура рассмеялась сквозь слезы.

– Подожди. Я же помню. Вначале у тебя был такой тоскливый, неживой голос. Потом все вроде наладилось. Я собиралась тебя навестить, но примерно через месяц…

– Через шесть недель, – поправила сестру Лаура. – Через шесть недель и одну ночь…

Она покраснела и достала из кармана салфетку.

– Ну хорошо. Пусть будет так. – Патриция откашлялась. – Ты скажешь, что я сошла с ума, но мне тогда казалось, что ты счастлива. Так счастлива, как никогда в жизни.

– Я хорошая актриса.

– Из нас с тобой никудышные актрисы. Поэтому в школе ни тебе, ни мне так и не удалось сыграть Золушку. Нам доставались только роли злых сестер.

– Помню. – Лаура невесело усмехнулась. – Мы могли бы все испортить.

– Вот именно. – Патриция протянула сестре носовой платок. – Высморкайся.

Лаура послушно высморкалась, вытерла глаза и вздохнула.

– Ты права, я действительно была счастлива.

– И?

– А потом это прошло, и я уехала.

– Вот, значит, как? – Патриция взяла сестру за руку. – Ты была счастлива, а потом это прошло, и ты собрала вещи и уехала?

– Да, – сказала Лаура и расплакалась так, что у Патриции защемило сердце. – Он не любит меня.

– А он вообще-то любил тебя, когда просил выйти за него замуж?

– Франс ни о чем меня не просил, только шантажировал. Иначе я никогда бы не согласилась.

– Вот как. Значит, я была права, когда сказала Крису, что здесь что-то сомнительное. Понимаешь, мама представила все как некое романтическое приключение. Дерзкий испанец и прекрасная англичанка. Они встречаются… ночь страсти… продолжение в Лондоне…

– Ничего подобного. Кроме ночи страсти.

Все остальное Франс придумал, чтобы не расстраивать маму.

– Я предположила нечто в этом роде. – Патриция потрепала сестру по плечу. – Мы ведь перезванивались, вместе обедали, и ты ни разу не упомянула, что встречаешься с кем-то. Вот почему для меня известие о твоей беременности стало таким сюрпризом.

– Он пригрозил, что отнимет у меня Мэри, если я не выйду за него.

– Что? Как бы он это сделал?

– У него были документы. Какие-то постановления. Он говорил, что имеет связи.

– Подлец!

– Так что у меня не было выбора. Потом целые шесть недель мы жили как бы в состоянии перемирия. Разные комнаты, разная жизнь. И вдруг что-то случилось. Все изменилось. Я поняла, что он совсем не холодный и бесчувственный, каким мне казался. Я… влюбилась в него. То есть я думала, что влюбилась. А на самом деле нет. Зачем женщине влюбляться в мужчину, который ее не любит?

– Не знаю, – тихо сказала Патриция. – Может быть, ты мне объяснишь?

– Секс, – дрогнувшим голосом произнесла Лаура, – Секс и только. Больше ничего и не было.

– Секс способен быть замечательным доказательством любви, если, конечно, повезет сразу двоим.

– В нашем случае этого не произошло. Просто… – Лаура покачала головой. – Я действительно влюбилась в него. Никогда не думала, что смогу любить мужчину так, как полюбила Франса. Но он меня никогда не любил. Женился на мне только из-за дочери.

– Ты вышла замуж за него по этой же причине?

– Ты что, не слушала? – Лаура хлопнула ладонью по столу и вскочила. – У меня не было выбора. И я не люблю Франса больше. Ненавижу его, презираю. И всегда буду презирать!

– Подожди! – крикнула Патриция, но сестра уже выбежала из комнаты. – Лора!

– Не надо. – На пороге появился Крис. – Ей надо побыть одной. Классический случай.

– Ты, как всегда, прав. – Она подошла к мужу, поцеловала, обняла, думая о том, почему некоторые женщины в их семье не могут влюбиться и жить счастливо и спокойно, не мучая себя и других.

Лаура сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и смотрела в окно.

На город уже легла ночь. Там, дома, тоже ночь, но другая, не такая, как здесь. Ни сигналов проезжающих по улице машин, ни фонарей, ни ярких огней рекламы. Небо черное, усеянное звездами; мягко шумят деревья в саду. Там, дома…

Дома? Что еще за мысли? Я дома здесь, в Лондоне. Там, в Испании, все чужое. Там все его, Франса.

Она откинула голову на спинку кресла. Все дело в усталости. Она вымоталась физически и эмоционально. Прошла всего неделя… или больше? Какой сегодня день? Из дома она уехала в…

Черт побери, опять! Что же это такое? – Я дома, – сказала она, словно убеждая саму себя. В конце концов даже Франс понял, что ей нужно вернуться в свой мир. Иначе он ее не отпустил бы.

После той ссоры ей не понадобилось много времени, чтобы принять решение. Она твердо знала, что уйдет от него и что ее ничто и никто не остановит. Любовь, все то, что она испытывала к Франсу, обернулось ненавистью и презрением.

Лаура собирала вещи, когда услышала, как внизу громыхнула дверь. На лестнице послышались тяжелые шаги Франса. Надо было запереть дверь, с опозданием подумала она, и в следующую секунду он уже остановился у порога, огромный и грозный.

– Что это ты делаешь? – сердито спросил Франс.

Ей удалось скрыть охватившую ее панику за спокойным ответом.

– А на что, по-твоему, это похоже? – Она положила в чемодан стопку белья. – Я ухожу от тебя.

– Нет, ты не уйдешь, – категорически заявил он, захлопывая за собой дверь.

– Уйду. – Лаура повернулась и посмотрела на него. Ее поразило его перекошенное злобой лицо. – И не пытайся меня остановить.

Он шагнул к ней. Ей хотелось убежать, спрятаться от него, но она заставила себя остаться на месте.

Франс захлопнул крышку чемодана.

– Ты моя жена.

– Ненадолго. – Лаура прошла мимо него к шкафу. – Дома я сразу…

– Ты дома!

– В Лондоне я сразу начну процедуру развода.

– Я не дам согласия. Она рассмеялась.

– Ты не дашь согласия? Извини, но мне оно и не потребуется.

– Потребуется, еще как потребуется. И вообще, об этом и речи быть не может. Я не позволю тебе уйти из этого дома.

– Нет? – Ее охватила ярость. – А что ты сделаешь? Запрешь меня в комнате? Прикуешь к стене? Я ухожу от тебя. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.

Франс сложил руки на груди и взглянул на нее. В его глазах застыла холодная ненависть.

– Хорошо. Уходи. Ты мне не нужна.

– Верно, я тебе не нужна, и так было с самого начала.

– Не приписывай мне свои мысли.

– Я говорю правду. Впрочем, это все не имеет сейчас никакого значения. Я ухожу и забираю с собой дочь.

– Нет! Она останется со мной.

– Мэри моя дочь, я ее родила. И я возьму ее с собой. – Лаура отвернулась, схватила какие-то тряпки с полки и швырнула их в чемодан. – Я гражданка Соединенного Королевства, и моя дочь тоже.

– Но она и гражданка Испании.

– Не собираюсь с тобой спорить. Вопрос решен. Если ты попытаешься мне помешать, я позвоню в посольство.

– Звони куда хочешь. Это Испания, и ты моя жена.

– Сейчас двадцатый век, и ты безумец, если думаешь, что я оставлю дочь с человеком, у которого нет сердца.

– У меня есть сердце.

Что-то в его голосе заставило ее взглянуть на него, но ни выражение лица Франса, ни его поза не изменились. Он стоял, словно гранитная скала.

– У тебя ничего не получится. – Лаура закрыла оба чемодана. – Отойди, пожалуйста, и не мешай мне. Долорес готовит Мэри, и мне нужно поспешить на самолет. Меня встретит Крис. Он оттуда, из Лондона, уже позаботился о билетах. Ты так и не понял, что есть люди с более широкими возможностями.

– Ты втянула в это дело постороннего?

– Крис не посторонний. Он муж моей сестры. Кстати, если я не прилечу, все поймут, что ты удержал меня насильно.

Она не стала упоминать о том, что Крис советовал ей не делать ничего сгоряча. Он просил позвать к телефону Франса и, лишь уяснив, что Лаура этого ни за что не сделает, со вздохом согласился помочь ей.

– Так ты этого хочешь? – с нескрываемым презрением спросил Франс. – Превратить все в скандал? В войну, в которой не будет победителей?

– Я сделаю все, что нужно, чтобы забрать мою дочь. – Гордо подняв голову, Лаура подошла к нему. – Ты произносишь речи об ответственности, о долге. Но никогда не говорил о том, что действительно важно, о том, что должна понять моя малютка. Например, о любви.

– О любви? – Франс презрительно поджал губы. – Ее не существует в природе.

– Ее нет в тебе. – У Лауры защипало глаза. – Поэтому я и ухожу от тебя.

Некоторое время они оба молча смотрели друг на друга. Потом она отвернулась и отошла к окну.

– Буду благодарна, если ты не станешь чинить препятствий и позволишь мне взять с собой Чевиту. Хотя бы на первое время. И новый дом, и новая няня – слишком большая нагрузка на психику ребенка.

Франс не ответил. Лаура повернулась к нему, и в какое-то мгновение в его глазах мелькнуло… нечто. Нечто такое, что чуть не бросило ее к нему. Но уже в следующую секунду иллюзия рассеялась, и она поняла, что выдает желаемое за действительное.

– Я буду проводить с дочерью столько времени, сколько пожелаю, – угрюмо сказал он.

– Мы обо всем договоримся.

– Столько, сколько пожелаю, – повторил Франс. – Ты это понимаешь? И если ты попытаешься…

– Я не намерена исключать тебя из жизни Мэри, – тихо сказала Лаура. И не из-за твоих угроз, а потому что в одном ты прав: у ребенка должно быть двое родителей, отец и мать, и я знаю, что по-своему ты ее тоже любишь. Как только устроюсь, сразу же сообщу тебе адрес и номер телефона. Поначалу поживу у Патриции и Криса. Звони в любое время, а когда захочешь увидеться с Мэри, я все устрою.

– Что ты устроишь?

– Сделаю так, чтобы мы с тобой не встретились. – Она почувствовала, что самообладание на пределе и она вот-вот сорвется. – Я не желаю тебя больше видеть. Никогда. Понимаешь?

Франс промолчал и только посмотрел на нее так, словно никогда прежде не видел. Лаура отвернулась, скрывая слезы. Ну уходи же, уходи! – мысленно повторяла она.

Но вместо стука закрываемой двери услышала его шепот:

– Лаура, ответь мне на один вопрос. Эта любовь, о которой ты так много говоришь… Ты чувствовала ее… ко мне?

Она не могла сказать правду, потому что тогда ее план рухнул бы. Через какое-то время дверь открылась и мягко захлопнулась за ним. Франс ушел. Ушел из ее жизни…

Лаура вздохнула, вспомнив этот последний разговор с мужем, поднялась и, подойдя к окну, прислонилась лбом к прохладному стеклу.

– О, Франс… Франс… Как же ты не понял? Я люблю тебя и всегда буду любить. Пока живу.

Слезы хлынули из глаз, и она даже не стала вытирать их. Выплакавшись, Лаура легла на кровать и, свернувшись калачиком, погрузилась в успокоительную полудрему.

Она не знала, сколько пролежала так. К бодрствованию ее вернула всплывшая откуда-то из подсознания мысль: должна попросить Криса об одолжении. Всего об одном. Она обязана это сделать ради того мальчика, которым Франс был когда-то. Мальчика, ставшего тем мужчиной, которого она будет любить до конца своих дней.

Глава 12

Крис Дженкинс посмотрел на сидевшего напротив гостя и не в первый уже раз пожалел о том, что не умеет читать мысли, Хотелось бы знать, о чем думает его старинный испанский друг и деловой партнер Франсиско Мендес.

Франс прилетел в Лондон всего лишь час назад, и Крис, встретив его в аэропорту, повез приятеля в клуб. За время в пути они едва ли обменялись десятком фраз, причем львиная доля замечаний приходилась на Криса. Франс, похоже, поклялся употреблять только слова «да» и «нет».

Вот и сейчас он холодно посмотрел на официанта, со знанием дела рассказывавшего об имевшихся в сегодняшнем меню блюдах. Таким взглядом, подумал Крис, Горгона Медуза превращала людей в камень. Бедняга официант сбился и сконфуженно замолк. Крис решил, что пора спасать положение.

– Мне, пожалуйста, бифштекс. Франс, а тебе? Пожалуй, то же самое, бифштексы здесь отменные. – Он улыбнулся официанту. – Зеленый салат, к бифштексам – печеный картофель… В качестве аперитива – два бурбона со льдом. Ты не против, Франс?

Гость молча кивнул, и Крис добавил к заказу бутылку красного вина.

Их обслужили в рекордное время, и Крис чуть усмехнулся: видно, официант предпочел не рисковать. Он поднял стакан с бурбоном. Франс, бросив на друга хмурый взгляд, сделал то же самое.

– За дружбу.

Франс кивнул, выпил бурбон и, отыскав взглядом официанта, красноречиво показал на пустой стакан.

О черт, подумал Крис, он будет пить и молчать, а ему, Крису, предстоит сыграть в игру под названием «Найди ответ». Именно такое поручение дала мужу Патриция. Впрочем, кому-то же надо этим заниматься.

– Ну как перелет?

– Нормально, – буркнул Франс. – Небо ясное, никаких происшествий. Что еще тебя интересует?

Крис вздохнул, покачал головой и сделал еще глоток. Уже неплохо, но с перспективами пока не очень. Впрочем, ничего другого он от Франса и не ожидал. Мужчины тем и отличаются от женщин. Самые серьезные проблемы мужчина таит в себе, а женщина о них говорит без умолку. В последние дни в его доме только и делали, что говорили. Не он, конечно. Патриция и Лаура. С утра до вечера, не переставая.

Разговоры велись повсюду: в столовой и на кухне, в гостевой комнате, где поселилась Лаура, и в гостиной, на террасе (если день был теплый) и в библиотеке (если прохладный). Рты, правда, наглухо закрывались при его появлении, и обе женщины смотрели на него в упор, пока он не улыбался, несколько нервно, и не уходил.

– О чем вы с Лаурой целый день болтаете? – шепотом спросил он жену, когда однажды они уже лежали в постели. Спрашивать в полный голос ему показалось почему-то небезопасным.

– Да так, о том о сем.

– Лауре плохо?

– Да.

– Мы можем что-то сделать?

– Нет.

– Но должно же быть какое-то средство.

– Она говорит, что такого не существует.

– Тогда о чем вы говорите? Если ей плохо, а помочь ей мы не можем…

– Обо всем.

– О чем это «обо всем»?

Крис решил идти до конца, и жена, вероятно оценив его мужество, шепотом поведала, что кое-что они все же могут сделать. По крайней мере, он, Крис. Лаура хочет попросить его об одном одолжении…

Крис прикончил свой бурбон, посмотрел на стакан Франса и сделал официанту знак принести еще два. Под выпивку, пожалуй, вести такие дела легче.

На следующее утро Лаура рассказала, что хочет от него. Он понял не с первого раза. И даже не со второго. Смысл как-то ускользал от него.

– Итак, – сказал он, – ты хочешь, чтобы я выяснил, можно ли изменить имя девочки?

– Да.

– Не фамилию, а только имя? – Крис недоуменно посмотрел сначала на Лауру, потом на Патрицию. – Тебе не нравится имя Мэри? Но оно же прекрасно звучит и… – Лаура всхлипнула, и он умолк, поймав свирепый взгляд жены. – Хорошо. Я все выясню, – торопливо согласился Крис, но все же повторил, что не видит в имени Мэри ничего плохого.

Лаура расплакалась. И Патриция, обняв сестру за плечи и наградив супруга укоризненным взглядом, увела ее в другую комнату. И тут только до него дошел смысл происходящего, и, когда это случилось, ему стало грустно: Лаура не только хочет развестись с Франсом, она жаждет покончить с ним навсегда. Откуда в ней столько непримиримости, даже ненависти?

Крис посмотрел на Франса. Тот уже отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом и взялся за стакан. Да, в плане его друга – напиться – смысла куда больше. Он улыбнулся и поднял стакан. Франс улыбаться не стал. Они чокнулись и выпили.

– О'кей, я нашел решение, – заявил после долгого молчания Крис. Франс поднял голову и вопросительно посмотрел на него. – Можешь и дальше хмуриться и молчать, но только не убивай официанта. Боюсь, даже я не смогу тебя прикрыть.

– У меня нет настроения шутить.

– Хорошо, что ты мне об этом сообщил, а то я уж подумал, что мы сегодня с тобой хорошенько повеселимся.

Франс насупился, но потом губы его дрогнули в подобии улыбки.

– Извини. Из меня сейчас не самый хороший собеседник.

– А с чего бы тебе им быть? В наши дни всем тяжело. Патриция смотрит на меня, как на врага, только потому, что я ношу брюки. А Лаура… Черт! Ну, ладно, это, должно быть, из-за погоды…

– Что с Лаурой? – Франс подался вперед. – Она больна?

– Нет.

– Девочка?

– Нет! С Мэри все в порядке. Они обе здоровы. Просто… мне не следовало упоминать о Лауре.

– Она моя жена. – Франс вернулся в исходное положение и снова взялся за стакан. – Пусть мы и не живем вместе, но я по-прежнему хочу… – Он замолчал и уставился в тарелку.

– Эй, старина? – тихо окликнул Крис, и, когда друг поднял голову, его лицо выражало такую боль, что смотреть на него было невозможно.

– Ох, дружище, дружище… – пробормотал Крис. Он оглянулся на официанта и жестом показал, что они хотят расплатиться. – Пошли-ка отсюда.

– Я не знаю, почему она ушла от меня. – Мужчины сидели на скамейке в парке. День выдался почти по-зимнему холодным и ветреным. Крис замерз, но Франс разговорился, и возможное воспаление легких не казалось слишком большой ценой за эту откровенность. – У нас все шло хорошо, – продолжал Франс. – Не с самого начала, но это же естественно.

– Разумеется. Вы же знали друг друга всего несколько месяцев.

– Мы знали друг друга всего одну ночь. – Франс помолчал. – Все эти рассказы о наших встречах в Лондоне – выдумки.

Интересно, подумал Крис, знает ли об этом Патриция?

– А зачем? Чтобы не огорчать Глорию?

– Отчасти. Но главное – заставить Лауру выйти за меня замуж.

– Заставил? – Крису всегда казалось, что заставить кого-либо из сестер сделать что-то против их воли невозможно. – И каким же образом?

– Угрозами. Сказал, что отниму у нее дочь… Да не смотри ты на меня так! Я считал, что делаю все правильно.

– М-да. В отношении Мэри твой план разумен, но если Лаура не хотела выходить за тебя…

– Все получилось. – Франс поднялся. – В конце концов Лаура согласилась со мной.

Крис тоже встал, и они пошли к выходу из парка.

– Как тебе удалось? Я обожаю свою жену, но заставить ее согласиться со мной в чем-то нелегко.

Франсу вспомнилась та ночь, когда после ухода гостей они впервые спали вместе, а утром занимались любовью.

– Удалось, – хрипло сказал он. – Я был счастлив. – Голос его смягчился. – И она, похоже, тоже. Мы смеялись. Сидели вечерами у камина. Катались верхом…

Крис кивнул.

– Да, похоже, все шло отлично.

– Вот и я так думал. Но потом…

– Потом?

Франс пожал плечами.

– Мы поссорились.

– Послушай, все ссорятся. Даже мы с Патрицией. В прошлом месяце мы так разругались из-за того, в какой цвет красить детскую, что…

– Мы поссорились по-настоящему, – тихо сказал Франс. – И я сразу понял, что это конец.

– Почему?

– Она до сих пор любит того парня.

– Робина? – Крис остановился и рассмеялся. – Не может быть.

– Правда, любит.

– Послушай, старина, это вздор. Я даже спросил об этом Патрицию. Нет, ей на него глубоко наплевать.

– Любит, – упрямо повторил Франс, – она сама мне так сказала.

– Франс, извини, но ты идиот. – Крис вздохнул. – Женившись, я понял кое-что. Поверь, женщины не всегда говорят то, что имеют в виду.

– Так по-твоему моя жена лгунья? – У Франса потемнело лицо.

Крис выругался про себя, но отступать было некуда.

– Ты наивен, как ребенок, если думаешь, что женщины неспособны вводить нас в заблуждение.

– Может быть, но здесь все было по-другому. Я увидел то, что надеялся никогда не увидеть… – Франс даже вздрогнул. – Что об этом говорить. Поверь мне на слово: она его любит.

– Так вы поссорились из-за Робина?

– Нет.

– Тогда из-за чего?

– Не из-за чего… Из-за всего. – Франс пожал плечами. – Она любит этого парня, но с другой стороны… – Он посмотрел на друга. – Может быть, ей хотелось, чтобы я сказал, что люблю ее.

– Что ты… – Крис уставился на Франса. – Что-то я не пойму. Значит, Лаура ушла от тебя, потому что ты не говорил ей, что любишь ее?

Их взгляды встретились. Франс вдруг покраснел и, сунув руки в карманы, зашагал дальше.

– Вот именно. Все запуталось.

– Ну нет! На мой взгляд, проще не бывает. А почему ты не сказал ей, что?..

– Да потому, что я ее не люблю! – Франс снова остановился и со злостью посмотрел на Криса. – Лаура прекрасная женщина. Красивая и умная. Я был счастлив с ней. Засыпал в ее объятиях. Просыпался – рядом она. Даже… – Он глубоко вздохнул. – Нелюбовь? Это чушь, она существует только в сказках. Я это знаю. Что же мне, врать своей жене? Уверять, что люблю ее, только для того, чтобы удержать?

Крис ответил не сразу.

– Вот что, старина, я, видно, не все понимаю. Ты сказал, что Лаура все еще любит Робина.

– Ну и что?

– Но если она его любит, то зачем ей твои признания в любви?

– Не знаю.

– И с чего ты расстраиваешься, если любви нет?

– Для нее она есть.

– Ну и загадочка. – Крис даже присвистнул. – Интересно…

– Что?

– Если бы ты сказал, что любишь ее… ну так, чтобы порадовать… – Он придержал друга за руку. – Позволь мне договорить. И если бы она ответила тебе тем же… что бы ты сделал? Сказал бы, что такого чувства нет?

– Ну да, так бы и сказал.

– Или сказал бы, что она лжет? Франс схватил Криса за лацканы пиджака.

– Я уже говорил, что моя жена не лжет!

– Успокойся, – тихо произнес Крис и твердо посмотрел в глаза другу.

– О Господи, – прошептал Франс. – Извини, не знаю, что это со мной. На всех кричу… меня уже люди избегают…

– И ты не знаешь, что с тобой? – Крис усмехнулся. – Приятель, да ты влюблен!

– Нет! Я же сказал, что не верю…

– Никто не верит, пока не встретит ту, единственную.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В конце концов Франс кивнул.

– Ладно, пусть так. Не знаю, как это случилось, но я люблю Лауру. Она для меня все. – Он схватил Криса за руку. – Но какое это имеет значение? Она же не любит меня. Она любит этого…

– Забудь о нем. Повторяю, женщины не всегда говорят то, что чувствуют.

– Но тогда… – Франс нахмурился. – Думаешь, у меня есть шанс? Пойду, обниму, скажу, что был идиотом?.. – Он с надеждой посмотрел на Криса. – Почему ты на меня так смотришь?

– Франс, извини…

– Ну же, выкладывай.

– Похоже, время для примирения упущено. Видишь ли, Лаура попросила меня об одолжении. Узнать кое-что. – Он вздохнул. – Она хочет дать девочке другое имя.

– Боже, какое отношение имеет Мэри к этому?

– В общем, она уже не Мэри, – Но она не может этого сделать! Имя в свидетельстве о рождении – Мэри Мендес.

– Мендес – да. Но не Мэри.

– Не Мэри?

– Лаура изменила ей имя. Теперь девочку зовут Мария Крэнстон Мендес. Эй, что с тобой? Ты куда?

Но Франс уже мчался через дорогу, не обращая внимания на светофор, спеша к жене, чтобы сказать, как он ее любит.

Все оказалось не так просто.

Войдя в гостиную, Франс заявил Патриции, что желает увидеть свою жену. Крис, вернувшийся домой вслед за ним, отвел друга наверх и сообщил Лауре о приезде мужа, а потом заставил протестующую жену надеть пальто и увлек ее на улицу.

– Но зачем?.. К чему все это?.. – твердила Патриция, бросая недобрые взгляды на гостя.

– Она сейчас придет, – успел шепнуть Крис Франсу.

Некоторое время тот расхаживал по комнате, потом подошел к окну, выходившему в сторону парка.

– Привет, Франс.

Он обернулся и застыл. На лестнице, положив руку на перила, стояла его жена. Она была «в джинсах и свитере, волосы взлохмачены, на лице ни намека на макияж. Красивая, стройная, манящая… Но выражение ее глаз не обещало ничего хорошего.

– Привет, Лаура.

– Крис сказал, что ты хочешь увидеться со мной.

– Я… Да…

Она спустилась и, обхватив руками свои плечи – как в ту ночь, когда они поссорились, – остановилась у столика.

– Я так поняла, что ты хотел бы увидеть дочь, но она сейчас спит. Зайди утром, часов около девяти…

– Конечно, я хочу ее повидать. Но сейчас я пришел, чтобы поговорить с тобой.

Лаура покачала головой и, сунув руки в карманы, прошла мимо Франса. Он уловил слабый аромат ее духов, который, как ему казалось, еще сохранился в их спальне.

– Ты знаешь правила, Франс. Сначала звонишь, а уже потом…

– Ты дала нашей дочери другое имя. Она повернулась к нему, и он увидел, как зарумянились ее щеки, дрогнули губы.

– Это Крис проболтался, да?

Франс улыбнулся и подошел к ней.

– Он решил, что ты намерена окончательно изгнать меня из своей жизни. Хотел предупредить, чтобы я не надеялся…

– Что ж. Крис прав. Тебе не стоит надеяться…

– Зачем ты это сделала?

– Зачем? Ну… из уважения… Давай не будем об этом. – Лаура вздрогнула, когда он коснулся ладонью ее щеки. – Не надо.

– Не надо? Не надо прикасаться к тебе? – Франс взял ее за подбородок. – А ведь тебе это нравилось. Помнишь, дорогая?

– Я помню, что ты обещал не приезжать без уведомления. – Ее голос дрогнул, она попыталась отстраниться, но он удержал ее за руку. – И не называй меня словами, которые для тебя ничего не значат.