Текст книги "Оправданный риск [Оковы счастья]"

Глава 9

Лаура проспала всю ночь, а Франсу не спалось. Да и как уснуть, когда рядом с тобой такая теплая, так соблазнительно пахнущая женщина? Женщина, ставшая его женой.

Она лежала, положив голову ему на плечо, и ее дыхание касалось его груди. На рассвете, когда лучи солнца тронули стекла окон, окрасив их в нежно-розовый цвет, он осторожно, не выпуская Лаура из объятий, повернулся на бок. Чтобы начать день, упиваясь красотой ее лица.

Франс улыбнулся. Как же она хороша. И сон пошел ей на пользу. Она проснулась всего один раз, разбуженная, вероятно, инстинктом, потому что он не слышал детского плача.

– Мэри проголодалась, – прошептала Лаура, и Франс, взяв жену на руки, отнес ее в детскую.

– Вам не стоит беспокоиться, – тихо сказала няня. – Мы уже покормили девочку.

Тем не менее Лаура дала малышке грудь, а потом Франс снова отнес ее в спальню, где она вновь уснула, едва коснувшись подушки.

Да, тени под глазами исчезли. Ему все еще казалось, что Лаура похудела, но это поправимо. С сегодняшнего дня они станут есть вместе. Он предложит ей ту восхитительную пищу, которую сам ел в детстве. Ничего изощренного, но вкусно и питательно. А еще надо познакомить ее с настоящей испанской кухней. Пригласить друзей, повеселиться… Лаура должна почувствовать себя своей.

А что касается Кончить!… При следующей встрече придется дать ей понять, чтобы искала другого финансового советника, потому что он женатый человек и не потерпит неуважительного отношения к своей супруге. Лаура заслужила его уважение, верность и лю…

У него перехватило дыхание. Франс бережно снял руку Лауры со своей груди, а свою просунул ей под плечи. Она пробормотала что-то сквозь сон и потянулась к нему.

Время остановилось. Он смотрел в потолок, не думая ни о чем и слыша только тиканье настенных часов и тихое дыхание Лауры.

Что еще за чушь? Никакой любви не существует, не надо обманываться на этот счет. Страсть, желание – вполне понятные эмоции. На них строится брак. К ним добавляются уважение, верность, дружба.

В эти принципы он верит. И его жена тоже в них поверит. Он потребует этого от нее. Один мужчина – одна женщина. И больше никого. Прошлой ночью он сказал ей об этом. Их свела страсть. Когда желание уйдет, они удержатся вместе за счет здорового принципа брака.

Лаура снова вздохнула и крепче прижалась к мужу. Ему захотелось разбудить ее поцелуем. Что это, если не страсть? Хорошо знакомое чувство: у него было много жен-шин. Но сейчас… сейчас что-то изменилось. Франс обнял жену и постарался ни о чем не думать.

Лаура проснулась не сразу: она прошептала его имя, и Франса охватило такое чувство нежности, какого он уже давно не испытывал. Она позвала его, она искала его, еще не проснувшись, и он, наклонившись, поцеловал ее в губы.

Ее тело оказалось таким горячим и мягким. Он медленно раздвинул ее губы кончиком языка. Она тихонько застонала, обвила его руками и ответила на поцелуй.

– Лаура, – прошептал Франс, словно пробуя ее имя на вкус, – милая, я хочу тебя. Хочу так сильно…

Глаза ее потемнели, а единственным ответом на его желание стал поцелуй. Франс отбросил одеяло.

– Ты прекрасна. – Он приподнялся на локте и оглядел ее всю: груди с темными сосками, узкую талию, слегка округлившийся живот и треугольник рыжеватых волос.

Они потянулись друг к другу, влекомые одним желанием, и два вздоха слились в один.

– Франс, – прошептала Лаура.

. – Ты еще красивее, чем была.

Острое желание обладать ею, сделать наконец своей, пронзило его. Рука скользнула по животу, и он ощутил влагу ее жаждущего любви тела. Ему не хотелось причинять ей боль, ведь она совсем недавно родила, но Лаура уже развела бедра, приглашая, торопя его войти.

Франс все еще сдерживался, но, когда Лаура вскрикнула, откликаясь на его ласки, он медленно вошел в нее, сосредоточившись не на наслаждении, восхитительной теплой волной окатившем его, а на сохранении остатков самоконтроля. Но она подалась ему навстречу, и он, позабыв обо всем на свете, ринулся в сладостную пучину страсти…

Все закончилось быстро, и его вынесло на берег, обессиленного и опустошенного. Он лежал на ней, тяжело дыша и испытывая небывалую радость. Она не отпускала его, вновь и вновь повторяя имя любимого. И он тоже шептал какие-то нежности и целовал ее плечи, щеки, губы.

Время шло, а они все лежали, постепенно приходя в себя, и в какой-то момент Франс вдруг осознал, что тяжело навалился на свою хрупкую жену.

Он тихонько выругался и начал было сползать с нее, но она стиснула его в объятиях.

– Нет, пожалуйста, не уходи, не оставляй меня.

– Я никогда тебя не оставлю. Но тебе же тяжело.

– Нет.

– Да. – Франс поцеловал ее в распухшие мягкие губы. – Ты такая хрупкая…

– Хрупкая? – Лаура негромко рассмеялась и, подняв руку, убрала с его лба прядь влажных волос. – Ну нет, я не хрупкая.

– Тогда нежная. – Он все же перекатился на бок и тут же прижал ее к себе. – Нежная и такая красивая, что у меня захватывает дух.

Ее щеки слегка порозовели.

– У меня тоже. Франс усмехнулся.

– Только не говори, что я взял в жены женщину, не умеющую отличить красавца от чудовища.

– Не напрашивайся на комплименты. – Лаура легонько щелкнула мужа по носу.

Ей было так приятно лежать рядом с ним, разговаривать о пустяках, как будто они знали друг друга давным-давно. Лаура прижалась к мужу, вдыхая его запах, но тут же почувствовала, как Франс напрягся. Словно в ответ, ее собственное сердце застучало быстрее.

– Дорогая, – он вздохнул и на мгновение закрыл глаза, – нам пора вставать…

– Да, – скованно ответила Лаура, боясь пошевельнуться.

– Вставать, принять душ и позавтракать.

– Посмотреть, где наши гости.

– Думаю, они нас не дождались и… – Франс застонал. – Не надо!..

– Не надо что? – невинно спросила Лаура и едва заметно шевельнулась. – А что надо?

– Надо – под душ, – торопливо сказал Франс, – и чтобы он был похолоднее…

– У меня есть идея получше, – прошептала она и опустила руку к его бедру.

В тот же миг его большое, сильное тело взметнулось, словно подброшенное пружиной, и он оказался сверху.

– Ты играешь с огнем.

– Да, – одними губами произнесла Лаура, сгорая от желания и упиваясь своей властью над ним.

– Тебе нельзя утомляться.

– Только не говори, что не хочешь…

– Я и не говорю. – Он посмотрел ей в глаза. – Ты впустишь меня?

– Да.

– Тогда посмотри на меня и произнеси мое имя.

– Франс.

Он со стоном вошел в нее.

– Еще раз.

– Франс, Франс…

Ритм его движений нарастал.

– Говори…

– Франс…

– Кто я? Скажи то, что я хочу услышать.

– Ты мой муж.

Их тела двигались в унисон. Их дыхания слились в один горячий стон. И когда Франс, утратив связь со своим тщательно организованным миром, отдался волне наслаждения, в его душе вспыхнуло чувство, имеющее мало общего с сексом.

Когда Лаура проснулась, было уже совсем светло. Она была одна, но совсем не так, как в ту, давнюю ночь, много месяцев назад. Присутствие Франса чувствовалось во всем – в простыне, еще хранящей его тепло, в подушке, на которой осталась вмятина, в нежных золотистых лучах южного, испанского солнца. Она вздохнула, перевернулась на живот и закрыла глаза.

Какая невероятная ночь! Их злость друг на друга растворилась в нежности, из которой поднялась страсть. Как это могло случиться?

Ее муж замечательный человек. Лаура улыбнулась и положила руку на подушку Франса. Не просто замечательный, а еще и… и…

Глупо краснеть, когда женщина совсем одна, но Лаура покраснела от макушки до пят. Да, Франс еще и удивительный любовник. Пусть у нее небольшой опыт, но такого секса в ее жизни не было. Его ласки, его прикосновения… Они так и уснули, слившись воедино.

Лаура улыбнулась. Она чувствовала себя любимой.

И тут ее вновь охватили сомнения. Лаура перевернулась на спину, натянула одеяло и уставилась в потолок. Они занимались любовью. Но это не значит, что ее любят. Да и нужно ли, чтобы Франс любил ее? Брак может быть удачным и без любви. И что такое «любовь»?

Отец когда-то любил мать, и она любила его. Но вся их «любовь» закончилась тем, что они возненавидели друг друга. Или вот Патриция и Крис с ума сходят друг по другу. С ними невозможно находиться в одной комнате – постоянно возникает чувство, что ты лишний, что – при всей их вежливости и внимании к другим – они хотят только одного: остаться вдвоем. Но разве это любовь? Желание, страсть – да, а любовь…

Лаура встала с постели, подхватила с кресла пеньюар и направилась в ванную. Ладно, пусть это страсть. Она привела в ее жизнь Франса, она же прошлой ночью бросила их в объятия друг друга. И, если повезет, она же и удержит их вместе; страсть и привязанность к их дочурке, потому что – и в этом Франс прав – у Мэри должен быть дом, а также мать и отец.

Лаура вздохнула и занялась привычными утренними делами, что возвращают человека к реальному миру. Потом она взяла щетку с мраморной полки и посмотрела на себя в зеркало.

Любовь… Ей казалось, что с Робином она нашла свою любовь. А сколько раз он говорил, что любит ее. Она не употребляла этих слов, но произносила их мысленно, и посмотрите, чем все закончилось. «Любовь» привела Робина к алтарю с другой женщиной, а ее оставила с разбитым сердцем.

Ее рука замерла. Нет, сердце не разбилось, а злость на Робина прошла. Она никогда его не любила Если бы любила, то хотела бы все ночи проводить с ним. И каждый раз при виде его ее пронзала бы сладкая боль. Она бы мечтала о нем, стремилась к нему, злилась иногда, и все это со страстью, от которой любовь только слаще.

Она бы жаждала его поцелуев, как жаждала сейчас поцелуев Франса. Она бы задыхалась от его прикосновений, как задыхалась сегодня ночью и утром. Заворачивалась бы в его халат, зарывалась лицом в его воротник, вдыхала бы его запах и желала бы – да, да! – снова и снова быть в его объятиях…

Подняв голову, Лаура посмотрела в окно. Нет, все не так. Так быть не может. То, что она чувствует к Франсу, это… это всего лишь желание. И уважение, надо признать, хотя еще вчера о нем не было и речи. Он ей нравится. А почему бы и нет? Умный, интересный, щедрый… Но она его не любит. Не хочет любить. Любовь опасна. Когда любишь, ты так уязвима, беззащитна перед самой страшной на свете болью – болью потери.

– Добрый день, дорогая. – Лаура резко обернулась – в двери стоял Франс с серебряным подносом в руках. – Напугал? – Он закрыл локтем дверь и подошел к ней. – Я тут подумал, может быть, у тебя такая же привычка. Меня лучше утром не беспокоить, пока не выпью кофе.

Лаура почувствовала, как забилось сердце. Франс стоял перед ней с всклокоченными волосами, небритый. На нем были джинсы и больше ничего, если не считать обворожительной, притягательной улыбки на губах и в глазах.

– Не беспокойся. – Он поставил поднос на столик у окна и уселся в кресло. Лаура села напротив. Франс разлил кофе и подал ей чашку. – Готовил не я, это Долорес.

– О, вот как…

Поднеся чашку к губам, Лаура сделала глоток. Не самое лучшее начало утреннего разговора с мужем. С человеком, в которого она влюблена. Или не влюблена?

Рука с чашкой дрогнула. Она поставила ее на блюдце и улыбнулась.

– Ну что ж… Мне надо посмотреть Мэри.

– Я уже был у нее. Няня дала ей бутылочку, и девочка опять спит. – Франс улыбнулся. – Я сказал, что мы заглянем перед ланчем.

– Перед ланчем? А что мы будем делать до…

Лаура посмотрела на него. Сегодня это ей далось нелегко, в конце концов, ей еще не приходилось просыпаться в постели с мужчиной.

Нет, не нелегко, смотреть на него было невозможно. Она боялась, но не Франса, а себя. Он никогда не узнает, что она, возможно, влюбилась в него. Не узнает, не догадается, не заподозрит. Скажи мужчине, что любишь его, и он получит над тобой такую власть…

– Лаура, – Франс взял ее за руку, – в чем дело?

– Ничего. Просто… – У нее пересохло во рту. – Просто я не знаю, чем заняться.

– Позволь мне смотреть на тебя. Это и будет твое занятие. – Он поцеловал ее пальцы, повернул руку и поцеловал ладонь. – Ты прекрасна. Я чуть не разбудил тебя утром, чтобы сказать это.

Неуверенно улыбаясь, Лаура отняла руку и положила ее на колено.

– Спасибо.

– Что-то не так, – спокойно констатировал Франс. – Ты нездорова? Или я чем-то обидел тебя?

– Нет! Все в порядке. Мне лишь как-то не по себе.

– Почему?

– Ну… – Лаура вздохнула. – Я еще никогда не просыпалась в чужой постели.

Некоторое время Франс молчал, потом кивнул с таким видом, словно она произнесла что-то важное.

– Вот как?

– Да. – Лаура опустила глаза, внезапно осознав, что должна сказать ему это, у него есть право это знать, даже если ему на это наплевать. Она вскинула голову. – Кроме тебя, у меня был только один мужчина, Робин.

– Понятно. – Его лицо сохраняло непроницаемое выражение.

– Тебе, наверное, скучно со мной? Я лучше… – Она вскочила.

– Лаура, – Франс схватил ее за руку и поднялся, – почему ты говоришь мне об этом?

– У меня вдруг появилась глупая мысль, что тебе, как моему мужу, будет интересно узнать, что… в общем, что я не такая уж неразборчивая в области секса.

– Продолжай. – Франс как-то странно улыбнулся. – Теперь мне действительно интересно.

Ее щеки вспыхнули румянцем.

– Я только хочу сказать, что никогда не проводила с Робином всю ночь, и секс с ним не был… не был…

Она не смогла договорить. Франс заглянул ей в глаза, провел пальцем по подбородку.

– Мы занимались любовью прошлой ночью, дорогая. Это другое.

– Да, – тихо сказала Лаура, – это другое.

– В какой-то момент мне показалось, что ты хочешь сообщить, каким потрясающим любовником был этот Робин. Что ты не можешь его забыть.

– Ты так подумал? О нет, нет! Я лишь хотела сказать… – Лаура прикусила губу, потом взглянула на мужа и улыбнулась. – Садись. Я налью тебе еще кофе.

Франс кивнул и сел. Она налила ему кофе и подала чашку. Пусть посидит, попьет кофе и, может быть, догадается, в чем дело. А дело в том, что с Робином ей никогда не было так хорошо, как с ним.

Почему она сказала мне об этом? – думал Франс. Вероятно потому, что призрак, витавший над их браком, исчез. Ему было приятно осознавать это. Но почему у нее такой несчастный вид?

Может ли мужчина до конца понять женщину? Что произошло за последние две минуты? И что вообще случилось после того, как они в последний раз занимались любовью?

Любовь… Он вздохнул, и чашка в его руке дрогнула. Однако это правда. Любовь и секс разные вещи. То, что он чувствует к ней… это что-то другое.

Останься со мной, шептала она. Останься со мной, Франс. И он остался. С ней… в ней. Ему хотелось навсегда остаться в ее объятиях, в ее сердце.

Чашка стукнулась о блюдце. Франс поднялся.

– Мне нужно принять душ. Лаура кивнула.

– А я оденусь.

– Хорошо. – Он замялся. – А потом мне надо будет заняться делами. Я уеду.

– Конечно.

– У меня большой бизнес, и мне придется часто отлучаться.

– Франс, – прошептала она, и никаких других слов ему уже не требовалось.

– Дорогая.

Он раскрыл объятия. Лаура бросилась к нему. Франс прижал жену к сердцу и понял, что его жизнь изменилась. Навсегда.

Глава 10

Лаура сидела, скрестив ноги, на расстеленном на траве одеяле. Мэри лежала рядом, глядя широко раскрытыми глазами в безоблачное небо.

– Видишь? – гордо сказал Франс. – Она наблюдает за птицами. Интересно, о чем ей думается?

Его тень упала на них обеих, и Лаура подняла голову. Как всегда, при виде мужа, одетого по-рабочему, в джинсы, открытую рубашку и поношенные сапоги, у нее забилось сердце.

– Привет, – сказала она с улыбкой.

– Привет. – Франс улыбнулся в ответ, наклонился и поцеловал ее в губы. Она просунула руку ему под рубашку и потянулась за еще одним поцелуем. – Мне надо в душ, шепнул он. – Я весь вспотел.

– Ммм. – Лаура покачала головой. – Я скучала по тебе.

Франс усмехнулся и опустился рядом с ней на одеяло.

– Конечно, скучала. Меня не было часа два.

– Какая самоуверенность, сеньор.

– Я знаю, что ты скучала, потому что и сам скучал по тебе. Знаешь, мне рекомендовано не возвращаться. Им кажется, что я не могу сосредоточиться.

– Твои служащие приказали тебе не возвращаться?

– Вот именно. – Он еще раз поцеловал ее и повернулся к дочери. – Как сегодня наша малышка? – Девочка, оказавшись на руках у отца, улыбнулась. – Видишь, она уже узнает своего папочку. Посмотри, как рада!

Лаура решила не огорчать его сообщением о том, что причиной хорошего настроения ребенка является, вероятно, недавнее кормление. Впрочем, возможно, он и прав.

Любая женщина была бы счастлива на ее месте. Волосы у Мэри такие черные и шелковистые, как у отца. Глаза темно-карие, почти как у Франса. Папочкина дочка. Иногда, думая о том, что она чуть было не разлучила их, отца и дочь, Лаура вздрагивала от страха.

Трудно поверить, что все так изменилось за какие-то два месяца. Дни текли счастливо. По утрам Франс отправлялся в офис, а она проводила время с Мэри или с Долорес, которая учила ее секретам испанской кухни.

Во второй половине дня Франс брал ее на прогулку и они объезжали его любимые места, посещали ферму, отдыхали у реки. Иногда он извинялся, что не может побыть с ней дольше, так как ему надо на работу.

– Ты ведь уже был в офисе, – сказала она, когда это случилось в первый раз.

Франс объяснил, что не может надолго оставлять ферму без присмотра. Что необходимо то чинить насос, то заниматься новой крышей коровника, то лечить скот, то чистить отводы от ручья для поливки лугов…

– А без тебя этим заняться некому? – спросила Лаура.

– Мужчине нужна настоящая работа, – ответил Франс. – Она приводит в порядок мысли, облегчает душу и поднимает настроение.

Глядя на него, улыбающегося дочери, Лаура подумала, что счастлива. Да, счастлива, довольна жизнью, спокойна. Она нисколько не притворяется, к чему притворяться перед собой? Она любила Франса, любила давно, может быть, с той первой ночи.

Ее жизнь вошла в колею определенности. Вопрос с Кончитой был решен. Франс сдержал слово и сказал, что той нужно обратиться к другому финансовому советнику. Тем не менее иногда Кончита заезжала. То попить кофе, то посоветоваться о покупке новой машины. Франс держался с ней вежливо, но сдержанно, и всякий раз, когда гостья уезжала, вздыхал и разводил руками.

– Она меня не беспокоит, – сказала как-то Лаура после очередного визита Кончиты, и это было правдой.

Единственное, чего ей, возможно, не хватало, это признания мужа в любви к ней. Иногда Лауре казалось, что Франс готов сказать долгожданные слова; он так смотрел на нее .

– Дорогая?

Она подняла голову. Франс уже поднялся и, держа малышку на одной руке, протягивал ей другую.

– Пойдем в дом?

Лаура кивнула; слезы счастья подступили к глазам, и она моргнула.

– Что-то не так?

Я люблю тебя, я счастлива, подумала она.

– Нет, все хорошо. Просто мне… что-то попало в глаз.

– Ну это поправимо. – Он поцеловал ее, и они, улыбаясь и взявшись за руки, зашагали по склону к дому.

Едва она переодела девочку, Франс заявил, что собирается принять душ. Но не один.

– Зачем тратить воду, – прошептал он, обнимая ее, когда они остались вдвоем. – Ты согласна?

– Да, – тихо ответила Лаура.

– Вот и отлично. – Он стянул с нее майку и расстегнул застежку бюстгальтера. – Я рад, что ты это понимаешь.

Она задрожала, почувствовав прикосновение его рук, закрыла глаза и едва слышно застонала.

– Похоже, мне не хватит жизни, чтобы насытиться тобой. – Он стащил с нее джинсы и провел ладонью по изгибу бедра. – Мне все еще не верится, что ты принадлежишь мне.

– Принадлежу?

– Ну да. Ты же счастлива принадлежать мне? Быть моей женой?

– Да, конечно. Только…

– Только?

– Только ты ведь еще не разделся… Он рассмеялся.

– На это не уйдет много времени.

Они не дошли до душа и занялись любовью тут же, в спальне. Она отдавалась ему с безудержной страстью, выплескивая все свои чувства, шепча его имя…

Потом, когда Франс попытался скатиться с нее, Лаура удержала его.

– Я слишком тяжел для тебя.

– Нет, останься.

Ей было приятно чувствовать его близость и ждать… ждать, когда же он скажет, что любит ее. Так ли это важно? В конце концов, Франс обращался с ней, как с равной. И все же… Он всегда, даже в самые нежные моменты, не давал ей забыть о том, что он мужчина, а она женщина. Лаура ценила в нем его уверенность в себе, черту, которая делала ее мужа настоящим мужчиной. Но это нарушало баланс. Жена может повернуться к мужу и сказать, что любит его. А он улыбнется и предложит… принять вместе душ.

– Идем в душ, дорогая. Она вздохнула.

– Только при условии, что ты потрешь мне спинку.

Час спустя они снова лежали в постели, еще влажные после душа. Франс обнял ее и притянул к себе.

– Ты все красивее с каждым днем.

– И наша дочь тоже. – Лаура улыбнулась.

– Да. Она будет такой же красавицей, как ее мамочка. – Он вздохнул. – А для меня это означает новые проблемы.

– Проблемы?

– Конечно. – Франс приподнялся и поцеловал ее. – Я, наверное, буду устраивать допрос каждому парню, пригласившему ее на свидание. Какая у него машина? Каковы его намерения? Пьет ли он? Куда собирается повести мою дочь? Когда доставит ее домой?

Лаура рассмеялась.

– Я слышала о таких отцах.

– А твой был не таким?

– Когда я начала встречаться с парнями, его уже не было. К тому времени мои родители разошлись.

– Я этого не знал.

– Да ведь мы и не говорили об этом, о том, как росли.

– Нет, – после секундной заминки сказал он, – не говорили. Вот что интересно… Твои родители развелись, ты росла без отца… Почему же ты так не хотела…

Франс замолчал.

– Не хотела чего?

– Не хотела выходить за меня замуж.

– Ты хочешь сказать, не хотела подчиниться твоему приказу выйти за тебя замуж?

Она сказала это легко, потому что теперь это уже не имело значения, но Франс напрягся.

– У меня не было выбора.

По безоблачному небу пробежала тучка.

– Знаю, ты тогда так и думал, но сейчас…

– Я и сейчас так думаю. – Франс вытащил из-под нее руку и сел, опустив ноги на ковер. – Как может женщина, выросшая без отца, желать такой же судьбы для своего ребенка?

Лаура тоже села. Натянула простыню на грудь. Какой у него холодный голос. Голос обвинителя. Удивительно, но без одежды чувствуешь себя такой беззащитной.

– Мои родители совершили бы ошибку, оставшись вместе.

– Так, наверное, принято в нынешней Англии, но…

– Что ты имеешь в виду? – Она потянулась за халатом.

– Разве не ясно? – Франс встал и начал одеваться. – Чтобы ребенок появился на свет, нужны двое. Чтобы он вырос, тоже нужны двое.

– Не всегда. Если родители не любят друг друга…

– В браке любовь не обязательна, – холодно сказал он. – Взрослые люди вполне способны обо всем договориться.

«Любовь не обязательна». Эти слова поразили ее.

– Ты имеешь в виду… как мы? Ее, бесстрастный тон неприятно задел Франса. Он чувствовал на себе ее взгляд. Рассердилась, но почему? Это он должен сердиться. Подобно ему, Лаура выросла без отца. Должна бы понимать, сколь аморальны были ее попытки оставить дочь без одного из родителей. Так нет же, понаставила барьеров, превратила его в какого-то злодея, в человека, насильно заставившего ее сделать то, что должно.

Ладно, это все позади. Они поженились.

Более того, они счастливы. Им нравится одно и то же, им хорошо вместе, у них отличное взаимопонимание в постели. Что еще надо? Любовь, о которой со слепым упрямством постоянно твердила его мать?

Нет. Их брак тому доказательство. Неужели Лаура сама этого не видит? Он вздохнул и повернулся к ней. Бледная, глаза опасно блестят… Неужели что-то сказанное им оскорбило ее? Но это же правда.

– Да, как мы. Наш брак удался, ведь так? Лаура не ответила. Франс еще раз вздохнул.

– Возможно, мне следовало сказать, что я тоже рос без отца.

– Вот как.

Голос все тот же, бесстрастный, неживой – Да. Может быть, нам стоит поговорить об этом.

– О чем?

– Сама знаешь. О нашем детстве.

– Если хочешь. – Она сложила руки на груди.

Что же он делает? Говорит, как робот, а чувствует себя человеком, ступившим на замерзший пруд и обнаружившим, что лед тоньше, чем ему думалось. Спокойно, помолчи, но его уже понесло.

– Может быть, это поможет тебе понять, почему для меня так важно, чтобы у нашей дочери, у Марии, был отец. – Франс открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Лаура после некоторого колебания последовала за ним.

– Ты назвал ее Марией. Это испанское имя?

– Да, испанское – тоже, но в основе – библейское, культ Девы Марии очень силен в католических странах. Но это имя дала девочке ты.

– Я назвала мою девочку Мэри…

– Нашу девочку. Удачный выбор. Мою мать тоже звали Марией. Она, кстати, была родом из Италии.

– Ты не рассказывал мне о своей матери.

– А ты о своем отце. – Он прислонился к стене. – Она была артисткой.

– Там, в Италии?

– Нет, ее семья переехала сюда еще до войны. Она хотела играть в театре, но у нее что-то не получилось. В общем, в Мадриде ей встретился мой отец. – Он нахмурился и сунул руки в карманы.

– И какой же он был?

– Самоуверенный и эгоистичный мерзавец. – Франс криво усмехнулся. – Узнав, что она беременна, он сразу же бросил ее.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Лаура.

– Жаль… – Он покачал головой. – Мать пыталась разыскать его, она его любила. Ну а ему женщина с ребенком была не нужна.

– И она растила тебя одна?

– Да. И все время твердила, как любит его. В конце концов я возненавидел этого человека. За что можно любить такого мерзавца?

– Но ведь он оставил тебе что-то? Эта ферма…»

Франс горько рассмеялся.

– Оставил? Он оставил мне только ненависть к нему. Это все я купил, работая как проклятый. – Он посмотрел на Лауру, и глаза его блеснули. – Взял, так сказать, реванш.

– Франс. – Она подошла к нему и протянула руку. Он отвернулся. – Мне так жаль .

– Не надо меня жалеть. Мне не нравятся хнычущие мужчины. Я рассказал тебе об этом только потому, чтобы ты знала, что я чувствую иногда, думая о нашей девочке. Какая жизнь была бы у нее, у тебя, если бы…

– Не говори так! У меня была работа и карьера. У нас все было бы хорошо.

– Без отца? Без мужа?

Опять эта мужская самоуверенность! Ей хотелось встряхнуть его, но она подумала о том, как обошлась с ним жизнь, и только кивнула.

– Возможно, ты прав. Мне повезло больше, чем твоей матери. Отец моей дочери оказался достойным человеком. Он не бросил меня. Он на мне женился.

– Ты так говоришь, дорогая, словно я принес себя в жертву.

Лаура посмотрела ему в глаза, боясь задать вопрос.

– А разве нет?

Сердце остановилось. Может быть, она ошиблась? Может быть, он женился на ней по одним причинам, а теперь эти причины изменились?

– Нет. Я рад, что женился на тебе.

– Правда?

– Конечно. Я поступил так, как было нужно.

Как было нужно. Вот так. У нее защипало глаза. Какая же ты дура, Лаура.

– А Кончита знает? О твоем отце?

– Кончита? А какое отношение…

– Ответь мне. Он кивнул.

– Да, я рассказал ей, когда собирался на ней жениться. Полагал, что она должна знать правду.

– Конечно, любовница должна знать правду. Но не я, не жена. – Франс протянул к ней руку, но она отступила. – И, наверное, она знает, что ты женился на мне, потому что так было нужно.

– Не понимаю, чего ты добиваешься, дорогая.

Лаура покачала головой.

– Знаешь, хочу попросить тебя: не называй меня так.

– Как?

– Дорогая. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. – Меня это раздражает. Слишком аффектированно.

Его глаза потемнели. Перестань, прекрати, твердила себе Лаура, но какая-то другая женщина, униженная, оскорбленная и кипящая от злости, не слушала голоса благоразумия.

– Тебе надо было сказать мне об этом раньше. – жестко заметил он. – Буду рад сделать одолжение.

– Спасибо. И еще один вопрос. Ты рассказал Кончите об обстоятельствах нашего брака?

– В этом не было необходимости.

– Но она знает, что мы поженились после рождения дочери?

– Наверное. Считать умеет каждый…

– Верно. Считать умеет каждый. – Она вздохнула. – Интересно, Робин говорил точно также.

– Робин… – Франс посмотрел на нее так, словно она сошла с ума. Может быть. У нее разрывалось сердце. Все, кто знает ее мужа, знают и то, почему он на ней женился. Тем более, Кончита. – А какое Робин имеет отношение к этому?

– Никакого. Я просто вспомнила, как мы лежали однажды в постели и разговаривали… знаешь, как разговаривают после… после секса. Так вот, я упомянула одну знакомую, внезапно решившую выйти замуж, и Робин подсчитал и… – Она вскрикнула – Франс схватил ее за плечо. – Мне больно!

– Как ты смеешь рассказывать мне об этом? – Он так встряхнул ее, что Лаура чуть не упала. – Думаешь, я хочу это слышать? Ни стыда, ни уважения!

– А что тебя так расстроило? Робин это прошлое. – Лаура помолчала. – В отличие от твоей любовницы.

– Кончиты?

– Кончиты, которая заходит выпить кофе, звонит тебе по сто раз в день. Закрывается с тобой в кабинете…

Франс сказал что-то резкое по-испански, снял руку с ее плеча и отступил.

– Не понимаю, что здесь происходит. Кончита ушла из моей жизни.

– А Робин – из моей.

Он сложил руки на груди и пристально посмотрел на нее.

– Может быть, но ты постоянно упоминаешь о нем.

– Естественно. Мы ведь были близки. Ты, например, рассказываешь, как тебе нравится коррида, а я вспоминаю Робина. Он был без ума о г футбола.

В футболе Робин разбирался не больше, чем она в корриде, и вообще Лаура давно уже не думала о своем бывшем любовнике, но сейчас это не имело значения. Она любила мужа, а муж… муж не мог жить без некоего замшелого кодекса чести. И, по всей вероятности, без женщины, на которой так и не женился.

– Я так понимаю, ты сожалеешь о том, что вышла замуж за меня, а не за него?

– Что за вопрос? Ты ведь просто не оставил мне выбора, помнишь?

– Я сделал то, что…

– Если ты произнесешь это еще раз, – ее голос дрогнул, – я брошу в тебя чем-нибудь.

Его лицо потемнело.

– Вероятно, – сдерживаясь, сказал он, – мы наговорили сегодня лишнего.

Лаура видела, что муж рассержен и пытается не дать волю чувствам, понимала, что и ей нужно последовать его примеру. Однако осторожность и благоразумие уже отступили перед мучительным осознанием простого факта: она по глупости влюбилась в человека, который никогда ее не полюбит.

– Возможно, нам следовало сказать это все раньше.

– Лаура, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Эта перемена в твоей жизни…

Франс замолчал и выжидающе посмотрел на нее. Она помолчала, а когда заговорила, то сказала совсем не то, чего он ждал.

– Ты прав. Мне тяжело. Я живу здесь, в глуши, без друзей, вдали от дома . – Лаура всхлипнула. Как бы ей хотелось, чтобы все было иначе, чтобы она не влюбилась в это место, в этого мужчину! – Но ты никогда не думал об этом.

– У меня не было выбора!

– Не кричи на меня!

– Я не кричу! – взревел Франс – Просто хочу напомнить, как ты до этого дошла. Этот твой драгоценный любовничек бросил тебя – Ну и что?

– А то, что ты от горя переспала со мной – Нет!