Текст книги "Волшебный пирог"

– Ой… – она ошалело глотнула воздух, когда Джоэл перестал целовать ее и поставил на пол. – Ой…

Тарния, похоже, не могла сказать даже «ой». На лице ее были шок и благоговейный ужас.

– Приветствую, – Джоэл одарил ее обворожительной улыбкой. – Меня зовут Джоэл Эрншоу. Мы с Митци любовники. А вы, должно быть, миссис Снеппс. Как приятно наконец с вами познакомиться. Я так много о вас наслышан.

Митци, еще не вполне пришедшая в себя, моргнула. Он поцеловал ее. И она его поцеловала. Наконец-то. И этот поцелуй был лучшим за всю историю поцелуев. В миллионы, миллиарды раз лучше, чем поцелуи Ланса. А-ах.

Потрясенная Тарния беззвучно шевелила губами. Великолепный момент.

– Э-э… – издала наконец хоть какой-то звук Тарния, глядя на Джоэла с еле скрываемым аппетитом. – Я о вас ничего не слышала. Но и мне, э-э, приятно с вами познакомиться. – Когда она кивнула Митци, в глазах ее читалось восхищение и миллион мучавших ее вопросов. – О чем мы только что говорили, до того, как… перед тем, как?..

– Понятия не имею, – прошептала Митци. Губы у нее стали такими, как будто их накачали коллагеном. Они не слушались ее. – Хм, все совершенно вылетело из головы.

Тарния, глядя на них все еще недоверчиво, снова изобразила ртом щель почтового ящика.

– У меня тоже. Э-э, вам обязательно надо будет как-нибудь вечерком зайти ко мне поужинать. И поскорее. Очень скоро… Митци, я тебе позвоню.

Джоэл засмеялся, когда она отошла от прилавка с «Товарами для ванны и косметикой».

– Я услышал, что она грозится отказать вам в содействии. А в колледже нас учили, что если в стоматологическом кабинете возникла сложная ситуация, всегда следует попытаться предотвратить катастрофу, а для этого нужно всех чем-нибудь развлечь.

– Наверно, отвлечь, – тихо сказала Митци.

– Но все было хорошо?

– Изумительно, черт возьми. – Она попробовала улыбнуться, но губы ее все так же пощипывало. – И как сработало. Жалко, что все это понарошку.

– Что? – Джоэл наклонился к ней поближе, а на камне в его сережке танцевали огоньки от освещавших ратушу ламп. – По мне, поцелуй был самый настоящий. И как раз вовремя. Или ты насчет того, что мы любовники? Ну, мы вполне могли бы… ничего себе! Посмотри-ка туда!

Митци, у которой еще кружилась голова, посмотрела в указанном направлении.

Перед сценой творилось что-то невероятное. Тарния и ее «величественные и могущественные» танцевали, обнимаясь и целуясь, и радостно вскрикивали, глядя друг на друга. Фетровая Шляпа, сестры Бендинг, Гвинет, Громила Ида и представительницы «Женской Лиги Света» старались, судя по всему, их подзадорить. Остальные смеялись.

– О боже, – чуть слышно проговорила Митци. – Чего только не случается. Вот и еще одно развлечение.

Тарния и ее свита из «величественных и добродетельных» напоминали сейчас сцену всеобщей любви из мюзикла «Волосы».

Джоэл покачал головой.

– Чем ты их, черт возьми, накормила? Это печенье что, пробуждает сексуальность?

– Хм, не совсем. То есть, я знала, что «Зеленые наряды» обладают, э-э, свойствами афродизиака. Мне кажется, я положила многовато шафрана…

– Наверное, – сказал Джоэл, пытаясь сохранять серьезное выражение лица. – Возможно, этим и объясняется некоторая неумеренность в проявлении чувств – но вот почему они все потихоньку становятся такими ярко-зелеными?

Глава девятнадцатая

– Так что же было дальше? – спросила Бифф Пиппин, на мгновение замерев в витрине своего магазинчика: она неловко пыталась одеть стройные безголовые манекены в блестящие яркие платья для рождественского праздника. – Тарния решила с твоей мамы шкуру спустить?

– Вовсе нет. – Лу любовалась собой в зеркало, нарядившись в вечернее платье двадцатых годов, пока вокруг нее толкались пожилые люди, которые, получив свою пенсию на почте Уинтербрука, располагавшейся по соседству, подыскивали себе теплые свитера, не слишком изъеденные молью. – Мама так переживала, что Тарния разбушуется и не даст им больше занимать помещение. Но она этого не сделала. Она только посмеялась, и те большие шишки, которые с ней были, тоже сказали, что давно так не веселились, а про репетицию мюзикла «Волосы» они, судя по всему, все совершенно забыли.

– Господь милосерден, – пробормотала, держа во рту булавки, Бифф. – Ой, да ты посмотри, какой там туман. И с каждой минутой он все гуще и гуще. Ужас, какой туман. Ну, рассказывай дальше. Так что, Тарния все-таки разрешает пользоваться ратушей в Хейзи Хассоксе, да?

– Ага. Тарния даже позвонила маме после ярмарки и попросила у нее рецепт «Зеленых нарядов», конечно, спросив, как обойтись без позеленения лиц, а некоторые важные персоны теперь хотят заказать у мамы выпечку для своих вечеринок, да, Тарния еще задала маме кучу вопросов насчет Джоэла, а потом она пригласила их обоих на ужин или что-то в таком роде. Мама, по-моему, ответила, что они смогут только после Рождества.

– Ну и долго они все еще оставались, э-э, любвеобильными и зелеными?

– Тарния сказала, что все прошло через пару часов. Все ее приятели явно сочли, что это было до смерти весело. Вы же понимаете, богачи вечно гоняются за острыми ощущениями. Похоже, мама нашла золотую жилу.

С другого конца магазина к ним подошел Хедли, неся поднос с чаем и печеньем. Обходя пенсионеров, рыщущих в поисках свитеров, он поднимал его выше головы.

– Туман все гуще. По-моему, просто невероятно густой туман. А тебе, Лу, это платье идет. Пойдешь в нем на свадьбу?

– К сожалению, нет. Я, как подружка невесты, буду одета в нормальное девчоночье платье, но по такому случаю это не страшно. Я, на самом деле, собиралась спросить, сколько вы за это возьмете. Мы с Шеем сегодня пойдем в ресторан, и мне так хотелось бы надеть что-нибудь новенькое – ну, относительно новенькое.

– Пять фунтов, – сказал Хедли.

– Отлично. Э-э, не могли бы вы вычесть эту сумму из моей зарплаты? Только не на этой неделе, потому что мне понадобятся наличные деньги для похода в ресторан – каждый будет платить сам за себя, и…

– Считай это платье нашим подарком, – улыбнулся Хедли. – Ты его заслужила: ты же спасла щенков, а еще мы с Бифф очень довольны, что ты так счастлива с Шеем.

– Об этом еще рано говорить! У нас с Шеем все пока в стадии влюбленности, сплошные цветочки и сердечки. Мы не хотим все испортить пошлостями типа кредита на жилье, свадьбы и, боже мой, детишек. Вот мама, кстати, вполне может собраться.

– Твоя мать? Снова замуж? – Хедли поперхнулся печеньем. – Не может быть! Ты от нас это скрывала.

Лу рассмеялась.

– Она тоже! Она еще и сама этого не понимает, но мы с Долл очень надеемся. Нам кажется, что Джоэл ей просто идеально подходит, и они буквально сходят с ума друг от друга.

– Тогда не вижу, в чем проблема, – Хедли с невероятной ловкостью успел отправить в рот размоченное в чае печенье, грозившее уже развалиться. – И что их останавливает?

– Всякая всячина, вроде того, что она, как ей кажется, слишком стара для него. Его первая жена не хотела заводить детей, а ему, как маме кажется, хотелось бы, а у нее детей уже не будет, и… Спасибо! – Лу сделала пируэт посреди набитого людьми магазинчика и поцеловала Хедли в щеку. – Вы самый чудесный человек во всем мире – после Шея, само собой.

– Конечно, после него. И что же, теперь твоей маме в ближайшем будущем придется устраивать еще одну свадьбу?

– Да это чепуха, – фыркнул Хедли. – Зачем заводить детей, если можно завести животных? Мы с Бифф счастливы и с нашим зверинцем, правда, лапочка?

Бифф энергично кивнула. Булавки разлетелись в разные стороны, а два безголовых манекена упали.

– Наша молодая Митци отлично выглядит. Она умна, с ней интересно, и… очень рад будет тот, кому она достанется. А Громила Ида и Гвинет, да и остальные, рассказывали, как нежничали твоя мама с этим молодым стоматологом на ярмарке. Наверно, он ухитрился ей и зубы при этом проверить.

– Фи! – Лулу сделала возмущенное лицо. – Пожа-а-луйста!

– Даже те, кому за тридцать, имеют право на любовь и секс, юная леди, – сказал Хедли, глянув на Бифф блестящими глазами. – Пока живы, будем надеяться.

– Мне кажется, это так романтично, – сказала Тамми, поставив локти на столик у окна в «Кондитерской Пэтси». – Джоэл же просто секс-символ – ну, то есть, для старушек. Хорошо бы моя мама нашла себе кого-нибудь эдакого.

– Твоя мама уже двадцать пять лет благополучно живет с твоим папой, – перебила ее Вив.

– Вот именно, – вздохнула Тамми. – Скукотища.

Долл, которая все еще не в состоянии была пить кофе или чай, засмеялась вместе со всеми и постаралась изобразить интерес к едва теплой чашке шоколада. Чувствовала она себя замечательно. По утрам ее не тошнило, и еще не наступило время, когда мучительно тянет съесть определенный продукт, но чай и кофе она отчего-то просто не могла видеть. А еще ей было очень неловко из-за приливов. На нее смотрели, как на ненормальную, особенно в такие сырые, туманные, холодные дни, как сегодня, когда она выскакивала из кабинета на улицу и расстегивала пуговицы.

– Осталось только три недели до твоей свадьбы, – с завистью сказала Тамми. – Ты волнуешься?

– Ни капельки. Разве только чуть-чуть. Боюсь забыть полное имя Брета, или потерять туфельку, когда буду идти к алтарю, или еще что-нибудь такое сделать. Насчет своего решения выйти замуж я не сомневаюсь.

– А девичник у нас будет? – Вив глянула на свое отражение в зеркальных плитках «Кондитерской Пэтси» и пригладила выбившуюся прядь волос.

– О господи, может, сходим выпить в «Волшебной долине» или другом тихом уголке. У нас же совсем простая свадьба, так что, мне кажется, шикарный девичник был бы неуместен.

Тамми и Вив, явно рассчитывавшие на вечеринку, где гости, одетые в невероятные костюмы, будут пить коктейли из текилы, смотреть мужской стриптиз и мазаться детским маслом, огорченно посмотрели на нее.

– Ваш ланч! – К их столику подлетела миссис Элкинс с подносом на колесах, на котором стояли липкие вкусности. Она глянула на Долл. – Удивительно, что и ты ешь в моем заведении. Я-то думала, что ты будешь зазывать клиентов попробовать так называемую домашнюю выпечку твоей мамы.

– Она прекрасно справляется сама, – бодро ответила Долл. – И вы же понимаете, что в ее выпечке нет ничего особенного. Старомодные деревенские блюда. Никакого волшебства. Или колдовства. А то, что иногда случалось, происходило только из-за того, что у нее еще мало опыта и она слишком много положила кое-каких трав. Вот и все.

– Это ты так говоришь, – проворчала миссис Элкинс. – Но немало людей в Хейзи Хассоксе считают, что твоя мать нашла эликсир вечной молодости и счастья. Они думают, что из-за ее стряпни происходит всякая всячина, все из-за того, что она туда кое-что такое подкладывает. Они просто ждут не дождутся, когда она испечет очередные булочки. Она похуже наркоторговцев, которые ошиваются в районе Бат Роуд. А это же, в основном, закоренелые бандиты.

Долл взвизгнула от смеха.

– Да бросьте! Марихуану в Бат Роуд продают в основном ученики частной школы из Уинтербрука, никого страшнее у нас не найти. А моя мама не стоит на улице и не предлагает наивным юнцам какую-нибудь химию, обещая экстаз, кроме того, поверьте, она никогда не составит конкуренцию вашей кондитерской. Я пробовала ее стряпню. С вашей выпечкой не идет ни в какое сравнение.

Миссис Элкинс, похоже, смягчилась.

– Может, и так. Очень мило с твоей стороны об этом сказать… а кто хотел бы двойное датское пирожное?

– Дайте мне, пожалуйста, – отважилась Долл. – Пока я в состоянии, буду есть, сколько смогу.

– Трусливая ты морда, – в унисон сказали Вив и Тамми, когда миссис Элкинс удалилась вместе с тележкой.

– Дипломатичная морда, если вы не возражаете, – Долл показала им язык.

– Наверно, только это и хорошо, когда ждешь ребенка, – сказала Тамми, жестоко разделываясь с шоколадным эклером. – Нужно много-много кушать. А в остальном беременность, должно быть, просто кошмар. А что при этом происходит с пупком?

– Он начинает сильнее выпирать, – сказала Вив, добравшаяся уже до начинки пончика. – У меня так было, по крайней мере. А что?

Тамми приподняла форменную майку. В ее пупке сияли несколько колец и два бриллианта.

– Ничего себе! Я бы на твоем месте была поосторожнее в родильном доме, когда придет твое время, – мрачно посоветовала Вив. – Бог знает, что с этим всем станет во время беременности. Вдруг ты взорвешься, а акушерку убьет осколками.

Дверь распахнулась, и, оставив позади ненастный день, вошел Джоэл. Все дамочки в джемперах и жакетиках, укутанные в шарфики, повернулись к нему и пожирали его глазами, хлопая белесыми ресницами.

Он улыбнулся Долл и сидевшим с ней за столиком.

– Супер. Все наши сотрудницы показывают отличный пример пациентам. Это сколько же здесь сахара? Его же хватит, чтобы разрушить эмаль на каждом зубике, что только есть в Хейзи Хассоксе, и еще останется.

– Да, ну и что, – Долл отодвинула еще один стул. – Сядь и заткнись. Чего тебе заказать? Как обычно?

– Кружку кофе с сахаром и молоком, две глазированных булочки, пончик с кремом и меренгу, пожалуйста. Готов поспорить, с моим предшественником вы таким тоном не разговаривали.

– Твой предшественник, – доложила ему Долл после того, как сообщила его заказ миссис Элкинс, которая на этот раз ей уже улыбалась, – настолько балдел от новокаина, что поговорить с ним редко представлялась возможность.

– Тогда как ты, – улыбнулась ему Вив, демонстрируя безупречно вычищенные нитью зубы, – балдеешь от Митци Блессинг. То есть, конечно, я хотела сказать, от ее кексиков…

Джоэл засмеялся.

– Конечно же. Не хочу смущать Долл, так что про наши проделки в ратуше рассказывать не стану.

– Ну и дурак, – весело ответила Долл. – Мне мама все равно почти все рассказала. Эту штуку с поцелуем ты здорово придумал.

– Что-что? – нахмурился Джоэл. – Только не говори мне, что твоя мать так до сих пор и думает, что я целовал ее ради того, чтобы отстоять помещение для занятий беби-бумеров. И что все делалось только ради Тарнии. Неужели она не понимает, что штука с поцелуями, как ты выразилась, была не понарошку?

– Нет, – Долл собрала указательным пальчиком крошки от датского пирожного. – Честно, мне кажется, она этого не понимает. Пусть весь Хейзи Хассокс это видит, как будто написанное двадцатифутовыми буквами, мама ничего не замечает. – Она глянула на сидевших напротив Тамми и Вив, которые, казалось, смотрели очередную серию любимой мыльной оперы. – Да, может показаться странным, что я вот так обсуждаю личную жизнь своей матери, но я не такая эгоистка, чтобы решить, что она не имеет на нее права.

– На жизнь со мной? – Джоэл освободил на столе место, и миссис Элкинс поставила туда его заказ.

– Конечно, с тобой. Пусть это и кажется безумием, но, знаете ли, мне кажется, что вы созданы друг для друга, пусть мама этого и не понимает. – Долл со вздохом отодвинула свою тарелку. – Послушай, раз уж не сработала штука с поцелуем и публичные признания, то надо же найти какой-нибудь другой способ ее убедить, правда?

Митци припарковала машину позади банка и взяла с заднего сиденья свою сумочку. Добираться в Уинтербрук из Хейзи Хассокса оказалось, несмотря на то что и ехать-то всего ничего, страшновато, поскольку туман становился все гуще. Она просто мечтала, чтобы на Рождество, в день свадьбы, тумана не было. Ей всегда казалось, что Долл выйдет замуж в солнечный и морозный день, а небо будет голубым и ясным. А от тумана у всех начнут мелким бесом виться волосы, и фотографии выйдут ужасные.

В основном из-за свадьбы и приехала она в Уинтербрук. Через несколько дней после неожиданного успеха, который имели в ратуше «Зеленые наряды», она составила окончательное меню свадебного завтрака. Что касается блюд более экзотических, она сделает «Зеленые наряды», несколько их изменив – поменьше шафрана, намного меньше хлорофилла, чтобы веселье не перерастало в оргию, а лица сохранили естественный цвет. «Помадки мечтаний» она немного упростила, а вот «Поцелуи омелы» существовали пока что в виде прообраза. Остальные блюда, выбранные ею из бабушкиной книги, готовились достаточно просто, а еще Отто и Борис из «Волшебной долины» пообещали подарить новобрачным настоящий свадебный пирог.

А после того, как Тарния неожиданно обеспечила ее продукции такую рекламу, Митци распечатала на компьютере еще и небольшой список бабушкиных блюд с ценами. Успев разложить рекламные листовки по всему Хейзи Хассоксу, теперь она собиралась оставить их в общественных учреждениях Уинтербрука и посмотреть, что из этого выйдет. Но вначале ей нужно выполнить миссию более личного характера.

Банк, в котором всегда чудилось что-то готическое, возвышался в желтом тумане, как замок Дракулы. Свет в окнах был еле различим. Вздрогнув, Митци поспешила внутрь.

Она окинула взглядом фойе: оштукатуренные стены, резное дерево, люстры. Как бы ни изменилась при Трое и Тайлере административная система, все остальное было тем же, что и прежде. Встав в очередь к окошку, Митци почувствовала себя неуютно. Ей так не хотелось тогда уходить из банка, а сейчас… жизнь ее изменилась во многих-многих отношениях. Она чувствовала себя свободной, реализовавшейся личностью и была счастливей, чем когда-либо раньше. Трой Хейли, сам того не ведая, оказал ей огромную услугу.

Будем надеяться, что удастся отплатить ему тем же.

Наконец подошла ее очередь; девушка, сидевшая по ту сторону высокопрочного стекла, была ей незнакома. На вид ей можно было дать лет двенадцать с половиной. Из надписи на ее бейдже можно было узнать, что зовут ее Келли-Джо.

– Мне хотелось бы закрыть мои счета, – бодро сказала Митци. – Оба, текущий и сберегательный. Я перевожу их в строительное общество Хейзи Хассокса, поскольку там теперь тоже предлагаются банковские услуги.

– Отлично, – профессионально улыбнулась Келли-Джо. – Только вам было совершенно не нужно приходить. Любые операции в строительном обществе можно сделать в режиме онлайн. В наши дни все делается через Интернет, не так ли?

– Да, я в курсе. Я еще не настолько дряхлая, чтобы не знать, – раздраженно сказала Митци. – Я просто хотела доставить себе удовольствие лично закрыть свой счет, оборвать последние нити, которые связывали меня с этим местом.

– Что-что?

– Я здесь работала, – пояснила Митци. – Я проработала здесь всю свою жизнь. А потом они вдруг решили, что я им больше не нужна. Но теперь, к счастью, и они мне тоже не нужны. Так что не могли бы вы перевести остаток со счета на мой новый счет в другом банке?

– Да, конечно. – Келли-Джо ввела в компьютер нужные цифры. – Я здесь пока проработала только две недели. Тут неплохо. А сколько вы здесь проработали?

– Тридцать пять лет.

– Е-мое! – Келли-Джо вдруг позабыла все, чему ее учили на тренингах по работе с клиентами. – Это же, типа, целая вечность!

– Да, кажется, целая вечность…

Митци улыбнулась самой себе. В действительности, ей казалось, что это не она, а какая-то другая женщина каждое утро прилетала сюда на работу, аккуратно одетая, и прилежно трудилась по восемь часов в день, а потом возвращалась домой, где когда-то ее ждали Ланс и девочки, а потом уже никто не ждал. Та взрослая, сосредоточенная Митци, со своим распорядком дня, обязанностями и тревогами, ничего общего не имела с сегодняшней, одетой в джинсы, ботинки и свитер грубой вязки, покрасившей волосы в ярко-рыжий цвет, задумавшей открыть свое предприятие, где будет делать выпечку с травками, организаторшей деревенского клуба, влюбленной до безумия в неприлично молодого и такого привлекательного дантиста.

– Готова поспорить, у вас и компьютеров не было, – прошептала Келли-Джо, скользнув пальчиками по клавиатуре. – Ведь не было?

– Не было. У нас были бухгалтерские книги и шкала ставок по операциям, мы писали ручками, печатали на машинках, а копии снимали на «Роунео»,[58]58
  Фирменное название копировальных машин одноименной компании.


[Закрыть] считали в уме и иногда на арифмометрах…

– Что вы говорите? – на лице Келли-Джо читалось недоумение. – Ничего себе, да это же был просто каменный век.

– Да-да, так оно и было, – легко согласилась Митци. – Все готово? Отлично. Большое спасибо; мне их просто подписать? Отлично. Не могла бы я встретиться с мистером Хейли?

– Троем? Да, конечно. Садитесь, я ему сейчас позвоню.

Митци села.

Глава двадцатая

– Заходи побыстрее, Лулу. – Дверь распахнула Лаванда, на голове которой, поверх велосипедного шлема, был намотан шарфик, а на руках надеты варежки разного цвета. – Удивляюсь, как ты только решилась сегодня выбраться. Такой туман, это же опасно.

– Я же просто перепрыгнула через забор, – улыбнулась Лулу. – Не думаю, что, пока я иду в соседний дом, со мной может случиться что-нибудь ужасное. Шей уже готов?

– Сейчас узнаю. Заходи и садись. Лобелия составит тебе компанию.

Лу задрожала и закуталась в дубленку.

– Не надо, я лучше поднимусь…

– Нет, ты останешься, – сурово ответила Лав. – Шей правила знает. Никаких развлечений с дамами в его комнате быть не может.

– Но мы ничего и не собираемся делать, то есть, мы же уже стали парой, и я его просто собираюсь немного поторопить.

– Ты, – нахмурилась Лаванда, – можешь относиться к морали сколь угодно пренебрежительно, но мы в этом доме соблюдаем определенные нравственные нормы. Я отлично понимаю, что Шей ночует в вашем доме. Лобелии и мне страшно даже представить, чем вы там занимаетесь, так что мы успокаиваем себя тем, что Митци оставляет его на ночлег в свободной спальне. Лу улыбнулась.

– Ничего подобного. Но я не стану нарушать принятые в вашем доме правила. Извините.

– Ничего страшного. Я тоже, знаешь ли, когда-то была молодой. То есть, конечно же, я не хочу сказать, что мы с Лобелией когда-либо делили ложе с молодыми людьми. В наши дни все было по-другому. Мы себя берегли. – Она вздохнула. – Может, берегли мы себя чуть дольше, чем следовало… А теперь ступай в гостиную и погрейся.

Ничего себе признания, подумала Лу, заходя в комнату со стенами цвета грибного супчика с горчицей. Там в этот туманный вечер было еще холоднее, чем на улице.

Лобелия, закутавшись в несколько одеял из вязаных квадратиков, натянув футбольные гетры выше колен, сидела скукожившись перед керосинкой, от которой исходила такая вонь, что можно было задохнуться.

– Привет, Лулу, ой, как чудесно ты выглядишь. Это у тебя под твоей лохматой шубкой новое платье? У меня в юности было совсем такое же. Вы с Шеем собрались в какое-нибудь милое местечко?

– Да так, думаю, просто в Уинтербрук. – Лу постаралась не стучать зубами и не дать заслезиться глазам. – Вам тут точно не холодно? Почему вы не зажигаете камин?

– Потому что нам это не по карману. Не так-то просто, понимаешь ли, жить на пенсию. Мы израсходовали все свои сбережения уже много лет назад. Если бы не плата за жилье, которую мы получаем от Шея, мы оказались бы в отчаянном положении. Нас бы просто нашли в постели умершими от холода и голода. Частенько по вечерам мы говорим друг другу об этом, чтобы поднять настроение.

Лулу села поближе к керосинке, но на такое расстояние, чтобы не потерять сознание от вони, и почувствовала себя очень скверно. Ей так хотелось в один прекрасный день переехать жить вместе с Шеем… снять квартиру где-нибудь в деревне… все разделять с ним… просто просыпаться и смотреть, как он спит.

А ведь если он съедет из дома сестер Бендинг, то они останутся совсем нищими. А она не может перебраться к нему, мучиться от голода и холода, поскольку этого не допустят Лав и Лоб, и… вот проклятье.

– Ты придешь посмотреть «Волосы» с нашим участием? – спросила Лобелия, подтягивая гетры узловатыми красными руками. – Шей сказал, что поменялся с кем-то из другой смены, чтобы прийти смотреть.

Лу кивнула.

– Я ни за что на свете не пропущу ваше выступление. Я думаю, что в Хейзи Хассоксе никогда так еще не смеялись.

– Послушай, ведь это же не комедия? А может, и комедия? Этим многое бы объяснилось. Честно говоря, дорогая, я совсем не понимаю, в чем там суть, но мелодии очень милые, и мы так весело репетируем. Очень удачно придумала твоя мать вот так нас, стариков, расшевелить. Так весело было на ярмарке, когда все позеленели. А, вот и Шей.

– Привет, милая, – Шей поднял Лу на ноги и поцеловал ее. – Ого. Славное платье. Особенно здорово смотрится с твоими ботинками из искусственного меха яка. Господи, как же здесь холодно.

– Мы как раз говорили о том, – сказала Лоб, кивнув ему, – что благодаря вашим деньгам и разным приятным мелочам, которые вы нам покупаете, наша жизнь стала совсем другой. Мы теперь без вас не можем справиться, дорогой вы наш.

– И мне тоже не справиться без вас с Лавандой, – Шей поцеловал Лоб в щеку. – У меня как будто появились еще две мамы. Ложитесь спать, не дожидаясь меня – я взял ключ.

– Мы и не станем дожидаться, – в дверях показалась Лаванда, закручивавшая шарф на голове поплотнее, – поскольку мы знаем, что вы, возможно, останетесь в соседнем доме. Вы знаете, мы этого не одобряем, но понимаем… но, да, Лобелия, это надо отметить, знаете ли, мы давно уже беспокоимся, не попросите ли вы вычесть из арендной платы те ночи, когда вас здесь нет?

– Не говорите чепухи, – с улыбкой сказал Лаванде Шей. – Вы знаете, что я этого не сделаю. Вы знаете, что об этом вопрос даже не ставился. А теперь хватит мерзнуть, ради бога, включите камин. Я же каждый раз вам говорю, что заплачу по счету. Нельзя же вам всю ночь сидеть здесь и мерзнуть. Тут просто как в морозильнике, а мне ведь не хочется увозить вас отсюда на «скорой» с обморожениями, верно?

– Господи, – сказала Лу, взяв Шея за руку, когда они поспешили сквозь туман по дорожке, – я знала, что денег у них мало, но всегда думала, что они просто, ну, экономят. Я понимала, что им уже много лет всегда помогают продуктами и вещами и мама, и Фло, и остальные люди с нашей улицы, но я совершенно не представляла, что они такие бедные.

– Как церковные крысы, – сказал Шей, открывая дверь машины. Они помахали на прощание стоявшим на крыльце Лав и Лоб. – И ведь они не едят, как следует, и ни за что не включают отопление – а сколько раз я им говорил, что оплачу все счета. Господи, а туман-то сгущается. Хорошо, что сегодня вечером я не работаю. Наверняка будет немало ДТП.

Отопитель заработал почти сразу же, и Лу сняла дубленку, пристегнула ремень безопасности, а потом потянулась к Шею и поцеловала его по-настоящему.

– О-о-о, так-то лучше. На виду у Лав и Лоб этого я сделать не могла. Они уже прочли мне лекцию по поводу моего морального – то есть аморального облика.

– Да их можно в музее показывать, – согласился Шей, совершенно великолепно поцеловав ее в ответ. – И они полностью выжили из ума. Но при этом очень милы. А теперь я во многом за них отвечаю.

Лу кивнула, а машина начала потихоньку въезжать в туман. От него она ничего другого и не ожидала. Шей был человеком очень сострадательным. Именно это ей больше всего в нем нравилось – если, конечно, не считать его мужской привлекательности, – и она понимала, что он никогда не бросит сестер Бендинг.

Она рассмеялась. Найэлл бросил ее ради одетой с иголочки карьеристки – а в отношениях с Шеем она оказалась лишь второй скрипкой, а место первой заняли две слегка сумасшедшие бабульки.

– Может, ты как-нибудь уговоришь их перестать носить велосипедные шлемы. То есть, как я понимаю, они неверно истолковали твои слова насчет того, что шлем нужно носить постоянно, и люди над ними смеются, а это грустно, и…

– Ни в коем случае не стану их отговаривать. Девяносто процентов тепла, которое теряет человеческое тело, уходит через голову. Если они, по крайней мере, будут постоянно носить шлемы, то у них будет хоть какой-то шанс выжить в этом жутком холодильнике. – Шей вздохнул. – Нужно нам попробовать выиграть ради них в лотерею. Они этого заслуживают.

– Угу… только для начала нам нужно найти денег на лотерейный билет, – Лу прижалась к нему в темноте и положила руку ему на бедро; она чувствовала, как, когда он переключает передачу, под потертыми джинсами сокращается мышца. – А куда мы едем?

– В «Лоренцо». Правда, сначала мы сделаем крюк.

– Ого. «Лоренцо»? Великолепно. Слава богу, я надела это роскошное платье.

Когда они куда-нибудь отправлялись вместе, она всегда настаивала на том, что заплатит за себя сама, поскольку зарплата, которую Шей получал на «скорой», была такой же мизерной, как и у нее, так что Лу быстро сосчитала в уме, можно ли на имеющиеся у нее деньги поесть и чего-нибудь выпить в «Лоренцо», и решила, что их как раз на это и должно хватить.

Она улыбнулась ему.

– Мы и с собой сможем какое-нибудь шикарное блюдо захватить, для Лав и Лоб, да? А в каком направлении мы будем делать крюк?

Шей не отрывал взгляда от дороги. Фары автомобиля, казалось, освещали плотную стену, такой был туман.

– Подожди, скоро увидишь…

– Собачий питомник? – Лу подалась вперед и стала всматриваться в темноту. – Сюда-то мы и ехали? Как это здорово. Давненько мы не навещали тех щенков. Интересно, им уже всем подыскали хозяев, а?

Снова натянув дубленку, она вздрогнула, оказавшись в холодном, сыром тумане. Они пошли к ярко освещенному офису питомника, и Шей прижал ее к себе.

– А, приветствую. Мы вас ждали, – улыбнулась администратор. – Вы как раз вовремя, несмотря на отвратительную погоду. Заходите.

Они быстро зашагали по коридору, а на лице Лу отразилось удивление. Их ждали? Кто? Обычно они не сообщали о своем приезде заранее. Приходили прямо в вольеры, не докладывая о своем прибытии.

В теплых и уютных вольерах и клетках вдруг зашевелились животные; собаки виляли хвостами, кошки выгибали спинки в знак приветствия. Все они встречали своих старых друзей – Шея и Лу.

– Что, всем щенкам, которых мы тогда спасли, уже нашли хозяев?

– Еще не всем. – Хорошенькие работницы питомника глазели на Шея с плохо скрываемым восторгом. – Но, благодаря вашим усилиям, нам удалось прекратить деятельность одного большого предприятия, а потом в разных регионах страны уничтожить еще несколько таких ферм. Благодаря вашей наводке мы спасли не один десяток сук со щенками. Мы вам всем очень благодарны. А вот и Роджер.

Роджер, один из инспекторов местного отделения Общества защиты животных, приветствовал Шея и Лулу почти так же тепло, как и четвероногие обитатели питомника.

– Большое спасибо, что вы до нас сегодня добрались. Ужасная погодка. Отлично. Вам удалось со всем разобраться?

– Более-менее, – кивнул Шей. – Остался только один камень преткновения, но я уже договорился, и нам помогут решить эту проблему, так что…

Лу нахмурилась.

– Обычно я все быстро схватываю, но не могли бы вы мне объяснить: я чего-то не слышала? Одного предложения или целого разговора?

Роджер, Шей и девушки, работавшие в питомнике, дружно засмеялись. Лу смутилась еще больше.

– Ваш молодой человек заблаговременно подготовил вам на Рождество подарок, то есть, скорее, несколько подарков, – улыбнулся Роджер, передавая ей толстенький буклет. – Вот это первый из них… в настоящий момент мы набираем стажеров и…