Текст книги "Волшебный пирог"

Глава восьмая

ПУДИНГ, ПОЗВОЛЯЮЩИЙ УБЕЖДАТЬ

[рецепт из кулинарной книги]

Чашка непросеянной муки

Полдюжины крупных яиц

Кусок отличного масла

Нарезанные лепестки гвоздики

Пригоршня черного дерева

Щепотка сушеной горечавки

Добрая пригоршня тертого имбирного корня

Очищенный и нарезанный ломтиками черный виноград

Щедрая мера коричневого сахара

Три больших ложки черной патоки

Взбить яйца, муку и масло в большой миске до однородной массы. Добавить гвоздику, черное дерево, горечавку и имбирь. Снова перемешать. Добавить сахар и патоку и взбить. Положить виноград.

Разлить смесь в маленькие формочки для пирожных. Выпекать в горячей печи до тех пор, пока хорошенько не поднимется; пудинг должен быть темно-коричневым; от него должен идти пар. Выложить все пудинги на лоток и охладить.

Примечание: Для того чтобы сила убеждения оказала требуемое действие, приготовивший пудинги (и никто иной) должен пожелать про себя, чтобы вкушающий исполнил его волю. Поскольку здесь задействована магическая сила трав, применять данное средство следует только с наилучшими намерениями.

Кругом был просто сумасшедший дом. Казалось, что одновременно говорят все сразу. Митци стояла на сцене за массивным деревянным столом, на котором, помимо прочего, было вырезано признание некоего Дейва, который обещал вечно любить Кирсти, а рядом можно было прочесть кое-что ужасно непристойное о викарии; взгляд ее был устремлен в зал ратуши Хейзи Хассокса, и чувствовала она себя все менее уверенно.

Не только оттого, что в помещении было темно, как ночью, поскольку небо затянуло тяжелыми облаками, и на улице выл ветер, а внутри светили только пять-шесть сорокаваттных лампочек; зал был наполнен до отказа. Правда, вполне возможно, что половину присутствующих составляли жители Хейзи Хассокса, которые просто заскочили немного погреться и выпить чашечку чая, но это все равно впечатляло.

За стулом Митци стояли несколько коробочек, набитых убеждающими пудингами. Она не вполне была уверена, что им стоит доверять. Всем «исполнившимся желаниям» можно легко подыскать разумные объяснения – только как же понимать чудесным образом изменившиеся чувства Фло по отношению к Лансу? Можно ли тут найти хоть какое-то разумное толкование? Митци вздохнула. Когда она уходила на собрание, эти двое стояли нос к носу и хихикали, как малыши.

Возможно, сочетания трав из кулинарной книги бабушки Вестворд обладают намного большей силой, чем казалось. Может, ей стоит убрать кулинарную книгу подальше, обратно на чердак. Наверное, так и надо будет сделать – но думать об этом она будет потом. А сейчас у нее есть дела поважнее.

– Простите! – Митци нервно откашлялась. – Можно попросить минутку тишины?!

Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Перед ней простиралось море голов, и все они были обращены друг к другу, и каждый оживленно болтал с соседями. Из-за слабого освещения в зале Митци не могла различить лиц тех, кто сидел дальше четвертого ряда, но увидела, что в ближних рядах присутствуют все ее знакомые из библиотеки: Фетровая Шляпа сидел в первом ряду, рядом с Салли, Джун, Миком и остальными, надвинув шляпу по самые брови, а на коленях у него лежал наводящий на Митци страх планшет с зажимом. Митци надеялась, что он не будет задавать неприятных вопросов.

Многие из присутствующих были ей не знакомы; наверное, предположила она, это те, кто позвонил ей, откликнувшись на объявление о клубе беби-бумеров. Она гадала, кто же из них Кристофер (пиротехника и хэви-метал)? А кто – Дороти (бильярд)? Но вот этот человек, так похожий на Лили Сэвидж,[16]16
  Кудрявая крашенная блондинка, телезвезда, роль которой исполняет мужчина, Пол О'Грэди.


[Закрыть] наверняка Ронни (экзотические танцы)?

И что совсем лишало ее самообладания, так это присутствие в первом ряду сестер Бендинг. На коленях у них лежали маленькие свертки из фольги, а на головах были надеты люминисцентные велосипедные шлемы фиолетового цвета. Митци старалась не встречаться с ними взглядом.

Она откашлялась и постучала кулаком по столу.

– Простите! Нельзя ли немного потише?! Зал перестал галдеть. Все повернули головы к сцене. Несколько человек замахали ей руками.

– Спасибо, – пробормотала Митци. Господи, как она нервничает. Во рту у нее пересохло, а губы стали как-то подергиваться от нервного напряжения. Сейчас она, наверно, похожа на пародиста, плохо изображающего Элвиса. – Так, хм, я рада вас всех видеть, меня зовут Митци Блессинг, и, поскольку все знают, зачем мы здесь сегодня собрались, перейдем сразу к делу…

– Вообще-то, Митци, я не знаю, почему мы здесь, – с сияющей улыбкой заявила сидевшая в первом ряду Лаванда. – И Лобелия тоже не знает. Мы просто пошли вслед за миссис Лавстик. Мы думали, что здесь будут играть в «Нарисуй жука».[17]17
  Популярная настольная игра, в которой участники, бросая кубик, рисуют жука в соответствии с выпавшими на кубике числами; побеждает тот, кто первым закончит рисунок.


[Закрыть] Как в зале для дам в «Волшебной долине» по четвергам – мы заходим туда, получив пенсию.

– Это по средам, – заметил кто-то из последних рядов. – А может, по вторникам.

– Нет, по вторникам лото. По четвергам играют в бинго.

– Бинго и лото – это одно и то же, придурок! И играют в бинго по вторникам.

– Лучше бы лото было по пятницам.

– По пятницам играют в вист! Всю жизнь так было!

– Простите! – Митци пришлось почти перекрикивать этот гвалт. – Нельзя ли нам вернуться к делу? Спасибо.

Несколько человек сердито посмотрели на нее. Она не стала обращать на них внимания.

– Вы только что перечислили, чем можно заняться в местном пабе, и все это весьма популярно, так что же, вы хотели бы и здесь устроить что-то в этом духе, не так ли?

Полная тишина. Играть в те же игры, что и в пабе, присутствующие явно не хотели.

– Нет, конечно, я хотела сказать, не то же самое, а… – Митци замолчала. Ладони у нее вспотели. Вот-вот она совсем собьется с мысли. – Нет, конечно же, мы не хотим повторять то, что проводят в пабе Отто и Борис. Большинство из вас со всем этим хорошо знакомы.

Фетровая Шляпа махнул планшетом.

– Вот именно. Чепуха, которой занимаются в «Волшебной долине», хороша для старых кочерыжек, которые только и могут, что притащиться в паб и играть в лото, но некоторые из нас хотели бы чего-то большего.

– Простите! – Лобелия окинула первый ряд свирепым взглядом. – Кого вы имели в виду, говоря о «старых кочерыжках»?

– Ну, раз уж вы сами приняли это на свой счет…

– ПО-ЖА-ЛУЙ-СТА! – Митци снова стукнула кулаком по столу и начала рыться в своих бумагах. – Леди и джентльмены! Я составила вот этот список, где указано, кто чем хочет заниматься, а вот здесь, во втором списке, имена тех, кто мог бы этому научить. А тут, – она подняла третий листок, – я сделала перекрестные ссылки, чтобы вы смогли объединиться в группы и определить, кто будет учиться, а кто – вести занятия.

Если бы она рассчитывала на восторженные аплодисменты, то ей пришлось бы горько разочароваться. Присутствующие просто уставились на нее.

– Как-то сложновато, ты уж извини, дорогуша Митци, – сказала Лаванда, поправляя велосипедный шлем. – И мне с моего места совсем ничего не видно на этом твоем листочке.

– Я размножила эти листочки для всех, – Митци уже была готова расплакаться. – Я как раз собиралась пустить их по рядам – и тут нет ничего сложного. Вот, например, список тех, кто сказал, что хотел бы заниматься бальными танцами, а вот здесь, во втором списке, вы найдете имена тех, кто умеет танцевать и мог бы вести занятия, а вот тут, – она указала на третий листок, – даны имена и тех, и других, и таким образом вы можете найти друг друга. Аналогичным образом, те, кто хочет собрать футбольную команду…

– Да-да, мы поняли, – перебил ее Фетровая Шляпа. – Передай нам списки, а дальше мы сами разберемся.

Митци бросила на него благодарный взгляд. Наверно, хорошо, когда в коллективе есть такой любитель покомандовать.

Как только листы пошли по рукам, все встали со своих мест, и начался настоящий хаос; все что-то орали. Митци с замиранием сердца наблюдала за всей этой неразберихой. Хорошие мысли всегда приходят слишком поздно: а как здорово было бы дать всем бейджи с именами…

– Лаванда пошла на кухню ставить чайники, – крикнула стоявшая возле сцены Лобелия, поскольку мы записываться никуда не собираемся. Мы захватили себе сэндвичи, а то вдруг ты забудешь предложить чай и сладкое.

Митци глянула на упакованный в фольгу сверток. Она была готова поклясться, что там сэндвичи с рыбным паштетом.

– Сэндвичи с сырным салатом, – сообщила Лобелия. – Ужасно дорогая штука, конечно, но Шей говорит, что очень важно питаться сбалансированно. А ему лучше знать, он же медик. Тебе стоит прислушаться к его советам, дорогуша Митци. Вид у тебя совсем замученный. А лицо совершенно желтое. Не начала ли ты выпивать от одиночества, а? Печень у тебя сейчас, наверно, совсем съеживается, становится не больше грецкого ореха. Мы-то отлично знаем, каково жить одним, дорогуша. Правда, теперь, когда у нас поселился наш молодой жилец Шей, жизнь наша изменилась просто до неузнаваемости. Чего и тебе советуем.

Сдать комнату младшему медработнику? Неплохая мысль.

– А где печенье? – к Лаванде подошла Лоб. – Я заварила чай, расставила на подносах тарелки и чашки, разложила салфетки – но печенья я там не нашла. – Она укоризненно посмотрела на Митци. – Ты, надеюсь, не забыла принести печенье, дорогая? Мы-то знаем, как легко можно все забыть, когда голова начинает плохо варить.

– Вот, – Митци выхватила из-за стула несколько коробок и передала их вниз. – Это не совсем печенье, скорее, что-то вроде кексов.

– Ой, какие они симпатичные…

– Возьмите себе по одному, а остальные раздайте к чаю, – сказала Митци. – Только не съешьте все сами.

Один бог ведает, что может случиться, если сестры Бендинг заглотят всю партию выпечки, приготовленную на мудреных травках по рецепту бабушки Вестворд.

– А почему вы не снимаете велосипедные шлемы в помещении? Вы не забыли повесить замки на свои велосипеды? Здесь детишки попадаются еще те.

– Господи, – хохотнула Лаванда, – мы вовсе не ехали на велосипедах, дорогуша Митци. В нашем-то возрасте? Что тебе только не придет в голову! Нет, мы пришли пешком.

– А почему?..

– Потому что Шей сказал, что их носить обязательно, – сказала с серьезным видом Лобелия. – Он рассказал нам, что их бригада выезжала на ПДД, где пострадал маленький мальчик, и все из-за того, что он не носил шлема, и…

– Она имела в виду ДТП, – перебила ее Лаванда. – Когда мы играем в «Скрэббл»,[18]18
  Фирменное название настольной игры в слова, которые составляются из кубиков с буквами.


[Закрыть] она просто безнадежна. Но Шей действительно сказал, что всем следует носить велосипедные шлемы. Всегда. – Она улыбнулась Митци. – Тебе обязательно надо купить шлем, дорогая. Он тебе будет к лицу.

– Пожалуйста, раздайте кексы, – прошептала Митци. – И постарайтесь, чтобы каждый брал только по одному.

Начавшаяся после этого давка в зале напоминала безумства на рок-концертах, правда, без музыки.

Лав и Лоб, которые в трудные моменты всегда находились в отличном настроении, носились туда-сюда в толпе и раздавали чашки чая и маленькие коричневые кексы. Угощения, похоже, вызвали большее понимание, чем организационный момент.

– Ради всего святого, – пробормотала Митци, снова опускаясь на стул. – Только бы все не пошло прахом, как обычно случается у нас в Хейзи Хассоксе. Только бы они собрались в группы.

Она не совсем поняла, что изменилось, и не заметила, когда и как это произошло, но что-то явно пошло по-другому. Зал перестал напоминать сумасшедший дом. Гвалт поутих. Метавшаяся по залу толпа каким-то чудом разбилась на организованные группы, спокойно устроившиеся в разных концах тускло освещенного зала.

Вот это да, обессилено подумала Митци. Сработало.

И через двадцать минут волшебство все еще действовало. Совпадение, конечно же. Еще одно совпадение. Они вполне справились бы и без «Пудингов, позволяющих убеждать». Конечно, а то как же?

Лаванда и Лобелия (верхнюю губу каждой украшали коричневые крошки), судя по всему, записались в команду для игры в крикет. Что же, в этом есть свои хорошие стороны – по крайней мере, не придется тратить денег на снаряжение, ведь защитные шлемы у них уже есть.

На сцену, держа в руке несколько листов бумаги, вскочил Фетровая Шляпа.

– У вас не осталось еще этих хрустящих кексов, миссис Би? Они такие славные. Нет? Вот досада. Ну, вот что у нас пока получается…

Митци просмотрела списки. Вроде бы все очень четко организовалось. Особенно радовало ее то, что ее приятелям из библиотеки удалось найти себе сразу несколько интересных занятий. Даже для тех, кто искал не самые привычные развлечения, удалось что-то подобрать. Если все на самом деле получится так удачно, как это выглядит на бумаге, то седоголовым жителям Хейзи Хассокса будет за что взяться. Клуб беби-бумеров, тьфу-тьфу-тьфу, можно считать открытым, дело уже пошло вовсю. Черт возьми, она только не понимает, почему раньше до этого никто не додумался. А теперь им достаточно просто назначить время для еженедельных встреч, чтобы уточнять все подробности и отмечать, каких успехов удалось достичь. Было бы здорово организовать собрание по средам, днем. Надо бы ей потом это предложить.

Она радостно улыбнулась Фетровой Шляпе.

– Кажется, все отлично получилось. Теперь нам остается только назначить время для встреч, чтобы сообщать наши новости и тому подобное, и нужно будет заказать зал в ратуше для проведения занятий – и для каждой группы выделить один или два дня в неделю, и, конечно, надо найти площадку для занятий спортом под открытым небом.

– Идеально подошли бы поля Снеппсов.

На лице Митци появилось испуганное выражение. О полях Снеппсов не могло быть и речи. Тарния охраняла свои владения бдительно и свирепо, как настоящий Цербер, и убедить ее позволить «простонародью» развлекаться «грубыми играми» на ее лугах было совершенно нереально.

– Это я беру на себя. Мне в любом случае придется поговорить с Тарнией о делах нашего клуба.

– Лучше уж ты, чем я, – мрачно сказал Фетровая Шляпа. – А если ты до сих пор с ней ничего не согласовала, то остается просто попрощаться со всеми нашими планами.

– Да, я все понимаю, но…

– Какие тут могут быть «но», – Фетровая Шляпа посмотрел на нее с самым недовольным видом. – Зачем было давать всем этим людям надежду, – он кивком указал на собравшихся в зале, – если потом придется сообщить, что не будет никаких танцев и фейерверков, никакого футбола и хэви-метал группы, и…

– Они хотят играть хэви-метал? – перебила его Митци. – Правда? Это же замечательно!

– Да, но теперь можно им сказать, чтобы они больше об этом и не думали… а еще мы хотели организовать театр танца… и поставить мюзикл…

Митци испустила тихий стон. Планы были просто великолепны. Эти пятидесятилетние люди готовы совершить революцию… Но если ей не удастся уговорить Тарнию разрешить им воспользоваться ее землей и помещениями ратуши, то все пойдет насмарку, и придется услышать в свой адрес упреки в том, что она напрасно зажгла в них надежды, и… она глянула на пол. На сцене, позади ее стула, осталась одна-единственная коробочка с пудингами. Она улыбнулась своим мыслям. Сможет ли она? И стоит ли?

А почему бы и нет? Ведь надо хотя бы попробовать, а?

– Предоставьте это мне, – твердо сказала она. – Я пойду навестить Тарнию, как только закончится наша встреча. Все будет в порядке, вот увидите.

Час спустя, припарковав свой «мини» возле дома Тарнии Снеппс на окраине Хейзи Хассокса, Митци чувствовала себя далеко не так уверенно. Из ратуши она вышла героиней-победительницей – как же все радовались достижениям бебибумеров. А теперь они рассчитывают, что она получит разрешение использовать для клуба зал, площадки и разные помещения, где будут воплощаться в жизнь их планы. И теперь слово было за ней – и за Тарнией Снеппс.

Сквозь сгущающиеся сумерки Митци посмотрела на широченную дорогу, ведущую к дому Снеппсов, и тяжело вздохнула.

Тарния, вылезшая из грязи в князи правительница Хейзи Хассокса, окружила себя такой безвкусицей, которая сделала бы честь внезапно разбогатевшему футболисту премьер-лиги. Поскольку денег у нее было больше, чем здравого смысла, а грандиозных замыслов – еще того больше, старинные особняки и усадьбы, которые можно было приобрести в окрестностях, ее не устраивали, и поэтому это роскошное жилище было построено специально для нее.

Широкая, как река, дорожка для автомобилей, посыпанная разноцветным гравием, вела к дому, покрытому лепниной, украшенному зубцами и вычурными завитушками, и везде, где только можно, были налеплены амурчики, изрыгающие потоки голубой водички. На окнах были решетки современного вида, кругом торчали позолоченные львы, на клумбах (пусть на дворе был конец октября) росли яркие цветы неоновых расцветок. Дорогу к дому преграждали весьма аляповатые кованые ворота.

Митци положила в сетку контейнер с пудингами, вздрогнула, выбравшись на улицу из своего теплого и уютного «мини», и направилась к домофону. Налетел такой сильный и холодный ветер, что у нее перехватило дыхание.

– Тарния, – сказала она в микрофон переговорного устройства, – это Митци. Не могла бы ты уделить мне пару минут?

Темнело. Из динамика раздался громкий треск, а потом эхом донесся чей-то голос, говоривший с иностранным акцентом.

– Госпожи Снеппс нет дома.

Митци улыбнулась.

– Это ты, Тарния, я знаю. Ты никогда не умела изображать иностранцев. Открой же эти чертовы ворота.

– Нет. Госпожа Снеппс не принимает случайных посетителей.

– Делай, как считаешь нужным, – Митци снова задрожала. – Но знай, что я все знаю и про Дункана Дидсбери, и про клубничный йогурт.

– Чтоб тебе провалиться, Митци Блессинг! – Голос начисто утратил свой восточноевропейский шарм. – Пять минут – и не больше.

Пока Митци под порывами сильного ветра неслась обратно к машине, кованые ворота открылись, заиграла мелодия песни Дороти Филдз «Транжира» – и она приготовилась к бою.

Тарния, одетая в золотистый велюровый спортивный костюм восьмого размера и сабо с блестками, открыла дверь сама, но Митци вовсе этому не удивилась. Постоянная прислуга у Снеппсов больше не работала. Все уборщицы и кухарки внесли Снеппсов в свои «черные списки», так что те были вынуждены искать помощников через агентства, но дольше одной-двух смен никто у них не задерживался. Даже самые обездоленные, искавшие работу прислуги, избегали семью Снеппсов. Лишь иногда (и довольно редко), когда Снеппсы устраивали вечеринки, в деревне находились отчаянные головы, которые решались наняться помощниками на один день.

– Рада тебя видеть, – улыбнулась Митци. – Как это мило с твоей стороны…

– Заходи и прекрати любезничать, – огрызнулась Тарния. – Ты знаешь, что я тебя ненавижу.

– Взаимно, – с улыбкой сказала Митци, заходя в холл, выдержанный в белом, розовом и золотом, в котором было собрано все самое безвкусное из того, что можно купить за большие деньги.

Наверно, и сама Тарния не может не чувствовать, что с фонтанами и скульптурами перед входом на лестницу вышел перебор. И уж совсем неуместен этот писающий малыш неопределенного пола, стоящий на спине у дельфина.

Прическу Тарнии делал сам Джастин из самой дорогой парикмахерской – ее черные как вороново крыло волосы были пострижены бритвой и торчали колючим ежиком, глаза из-за огромной дозы ботокса казались выпученными, а кожа под действием аэрозоля для искусственного загара приобрела ровный оранжевый оттенок, и на вид хозяйке дома можно было дать лет шестнадцать. Да, пластическая хирургия, в отличие от многого, на что раскошелилась Тарния, – думала Митци, – явно оправдала вложенные средства. Даже швов не видно.

– Не пройти ли нам в библиотеку? – улыбнулась Митци.

– На кухню, – рявкнула Тарния, цокая каблуками по розовому мраморному полу.

Шагая вслед за ней, Митци старалась не вглядываться в высокие, от пола до потолка, зеркала в рамах розового (как домик Барби) цвета и отводила глаза от недавно вставленного в окно на лестничной площадке огромного витража, изображавшего все семейство Бэкхемов.

– Итак, – эхом раздался голос Тарнии из глубин огромной кухни, где кругом сверкало стекло и хромированная сталь (по-настоящему готовили на этой кухне еще реже, чем у Митци). – Давай поскорее разберемся с делами. Скоро вернется маркиз.

Митци не удержалась от смеха.

– Ой, прости. Я нечаянно. Но, Тарния, ты же помнишь, кто я, да?

Тарния свирепо посмотрела на нее.

– Вот поэтому я и не хочу пускать тебя в дом. Но, как мне кажется, лучше пригласить тебя сюда, чем выносить, как ты, стоя у входа, вопишь о моей личной жизни так, чтобы слышали все кому не лень. Так чего же тебе надо?

– Спасибо. Я не откажусь от чашечки чая. – Митци неловко устроилась на краешке некоего предмета мебели, созданного, возможно, самим Теренсом Конраном.[19]19
  Известный дизайнер мебели, создатель культуры модных ресторанов в Лондоне.


[Закрыть] – А я захватила кексики.

– Мне нельзя никаких кексов. Диета Аткинса. Никаких углеводов. – Тарния окинула Митци оценивающим взглядом. – Ты-то, судя по всему, об этом и понятия не имеешь. Размер у тебя, наверно, двенадцатый, не меньше. Да что там, в твоем возрасте так просто распуститься и перестать за собой следить. Нет, извини. Никаких углеводов.

Вот проклятье. Митци постаралась не выдать своего огорчения.

– Ой, да здесь совсем мало углеводов, в них всего мало… И они такие вкусные…

Она выложила оставшиеся «Пудинги, позволяющие убеждать», на пустой, нечасто использующийся стол. От них все еще шел ароматный, пряный, горячий запах. Тарния, чей рацион явно напоминал голодный паек, оторвалась от прозрачного чайника, в котором в тот момент делала чай, и тут же сдалась.

– Да, выглядят они вполне… то есть… ну, попробую одну штучку, пока не вернулся домой маркиз, и…

– Ради бога, прекрати называть его маркизом, – хихикнула Митци. – Боюсь, что я не смогу отнестись к этому серьезно.

Тарния скривила губы, скорчила гневную гримасу и отдернула руку, потянувшуюся уже было к кексикам.

– Сколько раз я должна тебе повторять, Митци, что мы с маркизом поднялись на несколько ступеней выше. Мы не желаем, чтобы нам напоминали…

– Нет-нет, конечно, что ты. – Митци понимала, что только смирением можно добиться своего и уговорить Тарнию попробовать убеждающий пудинг. – Я все время забываю. Извини.

Тарния смягчилась и стала разливать чай из прозрачного чайника в прозрачные чашки, стоявшие на прозрачном же подносе. И нигде – ни малейших признаков молока или сахара. Ну и пусть.

Как же все изменилось с тех давних лет, когда они были девочками, думала Митци. Тогда они с Тарнией жили почти по соседству в муниципальном районе Бат Роуд на окраине Хейзи Хассокса, учились в одном классе в средней школе Уинтербрука и обе мечтали стать секретаршами в звукозаписывающих компаниях и выйти замуж за Скотта Уолкера.

– Итак. – Тарния пристроила свою хрупкую фигурку на одном из вычурных стульев. – Чего тебе надо?

Митци, подвинув кексы поближе к собеседнице и стараясь не показаться слишком настойчивой, рассказала про клуб беби-бумеров.

– Нет и еще раз нет, – фыркнула Тарния, дослушав ее рассказ. – Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Понятно? А теперь можешь идти.

Нет, так уйти она не может. Кексы все еще лежали нетронутыми. Митци собрала все силы и заставила себя отпить глоток чая из прозрачной чашки.

Господи! Не чай, а жидкость для дезинфекции!

– «Эрл Грей», – сообщила Тарния. – Не те дешевые ошметки без фирменного названия, которые продаются в супермаркете.

– Очень вкусный чай. – Митци отважно улыбнулась. – Но почему же ты не разрешаешь людям приходить в зал, на твои луга, и…

– Почему не разрешаю. Вот совсем недавно, этим летом, Мэриголд Сомс-Харли устроила свадьбу своей Белинды, и они поставили несколько палаток на нижнем лугу, а Пуфф-Паджетты всегда проводят в ратуше свои благотворительные вечера, и…

– Но они же не местные! – Митци поставила чашечку. – Они даже не живут в Хейзи Хассоксе.

– Вот именно, не живут. И поэтому они вполне могут воспользоваться всем этим. Они относятся к тем кругам, в которых теперь вращаемся маркиз и я. Это люди нашего класса. Наши приятели.

– Ты хочешь сказать, они не знают, что ты жила в муниципальном районе Бат Роуд, или что твой папаша был водителем автобуса, или что маркиза… в школе обзывали Задавалой Марком, а его папаша так и остался молочником в Уинтербруке, а мамаша работает в магазине «Теско»… или что…

– Вот именно! – глаза Тарнии вспыхнули. – Вот именно! И как раз поэтому я не желаю иметь никакого дела и с тобой! С чего бы это мне, которая вырвалась из вашего болота, окружать себя деревенскими неудачниками, которые будут с удовольствием напоминать мне и моим новым друзьям – не говоря уже о деловых партнерах маркиза – о нашем настоящем происхождении? Зачем мне это надо?

Митци вздохнула. Она знала, что Тарния отреагирует именно так. Как всегда. С тех самых пор, как маркиз – то есть, тьфу, что за ерунда! – Марк точно указал на бланке тотализатора «Литлвудс» все восемь сыгранных вничью матчей (одноименной лотереи тогда еще не существовало), а потом удачно вложил деньги в международные компании, занимающиеся прокатом автомобилей, и Снеппсы отстроили свой безвкусный замок на единственном хорошем земельном участке в этих краях. С тех самых пор, как они обнаружили, что здание ратуши находится на принадлежащей им земле.

Это и был вечный камень преткновения.

Митци пожала плечами.

– Не думаю, что кого-нибудь из этих людей хоть капельку интересует твое прошлое. Даже если кто-то и помнит, кем ты была, они слишком заняты другими делами и думать об этом не станут. Они всего-то и хотят интересно провести остаток жизни, использовать свои умственные способности, быть полезными членами общества. Господи, да они же наши ровесники – разве они заслужили, чтобы их вышвырнули на пенсию и забыли?

– В таком случае, им стоило раньше об этом позаботиться, – рявкнула Тарния, ткнув пальцами в рассыпавшиеся по столу коричневые крошки. – И составить планы на будущее.

– Как это сделала ты?

Крошки секунду повисели на кончике тоненького оранжевого пальчика и упали обратно.

– Вот именно, как я.

Ну-ну, подумала Митци. Тарния не проработала в своей жизни ни одного дня. Она вышла замуж за Задавалу Марка в начале семидесятых, когда забеременела. Они жили с его родителями до тех пор, пока не родился второй малютка Снеппс, – тогда муниципальный совет выделил им отдельный домик. Тарния должна была вот-вот родить Снеппсика номер три, когда Задавале Марку удалось выиграть на тотализаторе, удачно поставив на футбольную команду.

– Как поживают дети? – Митци отодвинула чашку. Все, о кексах можно забыть. Напрасно она с ними возилась.

– Отлично, – коротко ответила Тарния. – Уэйн и Уоррен, само собой, управляют компанией, живут в Суррее. У них своя жизнь, своя семья. Мы их видим нечасто.

– А Лиза-Мэри?

– У нее свой бизнес, в Лондоне. У нее редко находится время к нам заехать.

– Она открыла стриптиз-бары, да?

– Ночные клубы! – прошипела Тарния. – Ночные клубы. Высочайшего класса. Лизе-Мэри пошли на пользу ее занятия, хм, хореографией.

– Как и то, что она вышла замуж за одного из своих клиентов из стран Ближнего Востока.

– Убирайся! – Тарния вцепилась в край стола. – Что бы ты мне сейчас ни сказала, я не передумаю. Ничего тебе не поможет. Ни плаксивые истории о скучных стариках из Хейзи Хассокса, ни угрозы, ни шантаж! Я не желаю, чтобы плебеи пользовались моими землями или ратушей! Поняла?

Да чтоб ты провалилась, злобно подумала Митци. Она чувствовала себя по-настоящему оскорбленной.

– Ладно. Хорошо. Мне следовало догадаться, что ты не прислушаешься ни к каким разумным доводам. Сострадательность никогда не была тебе свойственна, правда? – Она собрала со стола «Пудинги, позволяющие убеждать», разломила один из них пополам и засунула в рот. – М-м – как вкусно… жалко, что тебе совсем нельзя. Нет, не отступай от своих принципов. Я не хочу отвечать за то, что ты поправишься, пусть даже самую чуточку…

Тарния жадным взором поглядела на блестящие коричневые кексики, и тоненькая оранжевая ручка метнулась и впилась флюоресцентными ноготками в хрустящую корочку. Митци затаила дыхание. С головокружительной скоростью Тарния отправила в рот весь кексик целиком и сомкнула пухлые, начиненные коллагеном губки.

Митци затаила дыхание. И что она только сейчас делает? Не может быть, чтобы фокус удался. Она дождалась того момента, когда щеки Тарнии оказались набиты. Сердце Митци стучало. Пора? А надо ли? Да черт с ним, почему бы и нет? Разве она что-то теряет? Даже если все это лишь воздушные замки, но…

– Ну вот. Правда, вкусно? Бери еще – а Задавале Марку об этом знать незачем. Да, бери два, три. Сколько хочешь… – мягко приговаривала Митци. – Да, и мне кажется, что тебе стоит изменить свое мнение по поводу беби-бумеров и разрешить им использовать для своих занятий ратушу и твои луга. Правда?