Текст книги "Все мы злодеи"

Остальные Лоу застыли. Все их лица были чудовищными масками, губы каждого из них были искривлены, а взгляды – пусты. Они сидели словно каменные изваяния.

– Без жертвы Тодда Альфина не выиграла бы турнир. И наша семья не была бы такой сильной, как сейчас.

Мама встала и дрожащей рукой протянула Алистеру коробочку с кольцом. Оно было тяжелее, чем он ожидал, и светилось белым от обычной – не высшей – магии. Он понял, что это было сделано для того, чтобы он мог использовать кольцо во время турнира, когда высшая магия будет ему недоступна.

– Наши чемпионы не просто так часто побеждают в турнире.

Чем больше она говорила, тем заметнее для Алистера становились похожие на тени чудовища, извивающиеся вдоль стен. Он видел драконов и гоблинов, левиафанов и призраков. В каждой сказке, которую рассказывали его родственники, зло побеждало. Они пересекали границы, которые никто другой пересечь не смог бы. Наносили удар тогда, когда герой меньше всего этого ожидал.

– Это мощная форма магии, – сказала бабушка. – Но есть одно «но». Если перед забоем свинью напугать, ее мясо будет испорчено. Так и здесь: если жертва испытывает страх перед жертвоприношением, это запятнает ее дух. Поэтому действовать нужно быстро, пока она ничего не поняла.

Стремления Алистера, его «я», его мир разлетелись на тысячу осколков.

Он не сразу смог взять себя в руки.

– Что ты имеешь в виду?

Марианна нетерпеливо поджала губы.

– Эта жертва даст тебе достаточно сил, чтобы добиться победы.

– У меня всегда было достаточно сил.

Уверенность в его голосе звучала фальшиво даже для него самого. Он не прошел испытания – слишком сильно поранился, когда открывал хранилище, при виде последствий собственного неудачного проклятья его стошнило, он навлек на семью негативное внимание того самого агента, которого отправили шпионить за ними.

«Неважно, если ты не победишь», – сказал ему Хендри.

И Алистер, полная надежд наивная душа, почти ему поверил.

– Недостаточно, – ответила Марианна. – Не так, чтобы можно было сказать наверняка.

Алистер посмотрел на маму. Она стояла, не сводя невидящего взгляда с разделяющего их стола.

Чудовища погрузили комнату в темноту. Алистер поспешно поднялся на ноги. У него закружилась голова, его затошнило. И даже несмотря на это он знал, встреча с какими чудовищами была страшнее всего.

С теми, что сидели прямо перед ним.

Ни одна страшная сказка не идет ни в какое сравнение с этой.

Заряженные высшей магией камни в его кольцах запульсировали, откликаясь на его гнев и страх. У Алистера гнев и страх всегда были связаны. Но даже несмотря на то, что его охватила небывалая ярость, голос его все равно сорвался на шепот.

– Где мой брат?

Его бабушка кивнула на кольцо с проклятием, на камень цвета пепла.

– Жертву агнца не сможет одолеть ничего. Но чтобы создать непобедимое проклятье, нужно заплатить невообразимую цену. Вот почему мы всегда побеждаем.

10. Гэвин Грив

После исчезновения высшей магии многие заклинатели пытались создать что-то, что сможет ее заменить. Но все их попытки не увенчались успехом.

«Традиция трагедии»

Ночью Ильвернат был другим. Пешеходы, бродившие от магазина к магазину, исчезли; на смену им пришел непристойный хохот посетителей баров и яркие вывески клубов и варьете[3]3
  Варьете – театр легкого, преимущ. комического жанра, в репертуар которого включаются различные виды сценического искусства.


[Закрыть]. Гэвин, ссутулившись, шел мимо магазинов, глядя на манекен, стоящий в витрине «Заклинаний Уолша». Из-за большого количества туристов цены в магазине выросли. Гэвина это не удивило. С тех пор, как началась Кровавая луна, цены на номера в гостиницах подскочили в три раза – из-за охотников за проклятьями и журналистов, которые забронировали все номера, которые смогли найти. Никого из них, кажется, не смущало, что они могли застрять в Ильвернате до конца турнира. Вероятно, они думали, что турнир закончится через несколько дней и что выиграет его чемпион Лоу.

Гэвин нырнул в лабиринт узких, шириной едва ли с переулок, боковых улочек. Он шел на неоновый свет оранжевой стрекозы, вывеску магазина проклятий МакТавишей. Камень, вставленный в одну из антенн стрекозы, мерцал магией.

Фергюс составил для Гэвина список заклинателей, но один из них был совершенно недееспособен после нападения Алистера Лоу и не мог принести никакой пользы. Еще одна была матерью другого чемпиона, а все остальные отказались с ним встречаться и отправляли своих помощников, чтобы те прогнали его. У Гэвина оставался только один шанс: магазин проклятий МакТавишей.

В магазине было тесно. В противоположность фальшивой суетливой элегантности больших магазинов заклинаний здесь царил беспорядок. Повсюду валялись груды свитков и безделушек, тут и там виднелись неустойчивые стопки книг. Гэвину, с его высоким ростом и широкими плечами, было здесь слишком тесно, но магазин ему сразу понравился. Вот она, истинная мощь: твой магазин может выглядеть так, как ты хочешь, а люди все равно сюда приходят. Его взгляд задержался на аккуратных надписях на полках: Древние стрелы, Проклятие белладонны, След инферно. МакТавиши были мастерами своего дела. У их товара даже был особый, узнаваемый стиль: овальные магические камни, в основном серого и зеленого цветов. Гэвин никогда не видел, чтобы подобную огранку осмеливался использовать кто-то еще.

– Эй? – позвал Гэвин. – Тут кто-нибудь есть?

В ответ из подсобки магазина раздался шорох. Гэвин резко обернулся и чуть не опрокинул миску с оловянными кольцами с треснувшими магическими камнями. Мгновение спустя бархатные черные занавески раскрылись и в комнате появился молодой человек на несколько лет старше Гэвина. Его кожаный жилет почти не скрывал слишком низкого выреза черной рубашки, а на шее у него висела целая коллекция испорченных магических колец. Каждое из них – треснутый трофей, полученный после неудачного использования заклинаний. Любопытный выбор аксессуаров для создателя проклятий, но МакТавиши славились своей эксцентричностью. Гэвин не отправился бы в чье-то семейное логово, не проведя перед визитом небольшое исследование.

Взгляд темных глаз, кажущихся еще темнее из-за нанесенного на них жирного слоя подводки, встретился с его собственными.

– Гэвин Грив. А я все думал, когда вы придете.

– Вы не могли знать наверняка, – сказал Гэвин.

Медленно, лениво заклинатель постучал по зубам украшением для языка.

– МакТавиши на протяжении веков наблюдали за турниром и семействами, в нем участвующими. Думаете, вы первый Грив, который верит, что мы поможем вам выйти из… затруднительного положения, в котором вы оказались? Первый, кто приходит сюда вечером накануне турнира, умоляя о помощи?

Гэвин почувствовал, как его охватывает гнев.

– Я пришел не затем, чтобы умолять.

Рид побарабанил пальцами с облупленным черным лаком по столешнице.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Вы были у Лоу, ведь так?

На лице Рида промелькнуло что-то, что могло быть удивлением.

– Да.

– Вы видели, как неуважительно они относятся к заклинателям. К вам.

Рид покачал головой.

– Я понимаю, на что вы намекаете, Грив, и восхищен вашим упорством. Вы пытаетесь вести себя так, будто эта встреча не имеет для вас никакого значения. Ведете себя как голодный пес, который притворяется, что ему не нужна еда. Но оба мы знаем, что уже послезавтра вы будете мертвы, и вам не удастся утянуть меня вместе с собой. Ничего личного.

В голове Гэвина пронеслись воспоминания: мама наливает бокал вина и спокойно объясняет ему, что на прошлом турнире ее младшего брата убили менее чем через час после его начала. Каллиста говорит, что хоть и родилась в семье Грив, но не намерена оставаться ее частью. Самодовольное, румяное лицо Османда Уолша. Девушка, с которой он встречался, целую неделю не отвечает на его звонки после того, как в городском книжном магазине появилась «Традиция трагедии». Одноклассник флиртовал с ним, но дал задний ход, как только понял, кто такой Гэвин.

Рид одернул жилет и чуть сдвинулся в сторону, и Гэвин мельком увидел, что под ним спрятана книга. Потрепанный экземпляр «Традиции трагедии», почти такой же зачитанный, как и его собственный. Вид книги приободрил Гэвина. Рано еще было сдаваться.

– Я много лет читал отчеты о прошлых турнирах, точно такие же, какие представлены в этой книге, – медленно сказал Гэвин. – Обычно Лоу не выигрывали турнир потому, что ваша семья поддерживала победителя. И все же, с этих побед вы ничего не имеете – на лаврах почивает семейство чемпиона. Если вы решите поддержать меня и я выиграю, я позабочусь о том, чтобы вас помнили так же, как и меня.

– Или нас запомнят как дураков, которые решили поддержать Грива. – Рид вытащил книгу из-под жилета и небрежно бросил ее на столешницу. Все считают, что эту книгу написал кто-то из вашей семьи, потому что у вас не осталось гордости и вам больше нечего терять. У вас вообще хватит сил, чтобы воспользоваться хотя бы одним из моих проклятий? Мы не продаем заклинания тем, кто не может ими пользоваться.

Гэвин услышал в его голосе вызов. Он мрачно улыбнулся, когда искры магии замерцали вокруг его руки, а затем тонким завитком поднялись к его рту. Серебряный язык был фирменным заклинанием, на которое он потратился после встречи с Бриони Торберн. Заклинанием, которое гарантировало, что человек, на которого оно наложено, будет говорить правду. Это было заклинание пятого класса, самое сильное, которое он мог сотворить самостоятельно.

Черные глаза Рида расширились.

– Ты не станешь накладывать его на меня. Ты не настолько глуп. Я наложил на себя защитные заклинания.

– А я – нет. – Гэвин сделал глубокий вдох, впитывая заклинание. Теперь магия покалывала в его легких, как будто он сделал глоток горячего напитка. Он знал – хоть и не мог этого видеть – что на его горле появилась линия обычной магии: заклинания, которым нужно было коснуться того, на кого их накладывают, обычно оставляли след. – Я наложил его на себя. А теперь слушайте. Либо вы поможете мне выиграть турнир, либо я сам найду способ это сделать. Может, я проиграю. Но если все это кончится и я все еще буду жив, я найду вас. Где-нибудь за пределами вашего безопасного, защищенного заклинаниями магазина. Учитывайте, что к тому моменту на моих глазах погибнет шесть человек, так что… – Он пожал плечами. Вокруг него витали искры магии. Из-за заклинания все казалось каким-то странно далеким, как будто он был в самом сердце бурного потока и позволил себе плыть по течению. – Сомневаюсь, что еще одна смерть как-то повлияет на мою совесть.

После того, как действие заклинания закончилось, заклинатель сделал глубокий вдох.

– Если вы хотели показать, что ваши намерения серьезны, необязательно было накладывать на себя заклинание. И, несмотря на это, я все равно должен выкинуть вас из магазина.

Но он не сдвинулся с места и снова постучал пирсингом о зубы. Гэвин понял, что Рид задумался.

– Вынужден отдать вам должное. Вы настроены очень серьезно, – наконец сказал он. – И куда сильнее, чем я думал. Вы явно сделаете все, чтобы это поняли и другие семейства.

– Да, – сказал Гэвин, не уверенный, хвалил ли его создатель проклятий или ругал.

В глазах Рида что-то промелькнуло.

– А что, если за турниром кроется что-то большее, чем просто победа в нем?

Гэвин нахмурился.

– Кроется. Проигрыш. Кто-то из моей семьи буквально написал об этом книгу.

Рид хмыкнул и потеребил потрепанную обложку «Традиции трагедии».

– Вам определенно все это надоело. Одно и то же, раз за разом. Если бы вы могли это изменить…

– Я и могу это изменить, – решительно сказал Гэвин. – Я могу выиграть этот турнир. Но мне нужна ваша помощь.

Сколько еще он сможет это терпеть? Да, он человек не гордый, но всему есть предел.

Гэвин перевел нервный взгляд на Рида – пока тот, наконец, не отвел глаза.

– Я не стану поддерживать вас открыто, – сказал он, и желудок Гэвина сжался. – Но, возможно, мне есть, что вам предложить. Что-то, что сделает вас могущественнее любого другого чемпиона.

Гэвин почувствовал слабый, едва заметный проблеск надежды. Но он не был глупцом. Никто не станет делать подобное предложение, если за ним не стоит ряд очень серьезных оговорок.

– В чем подвох?

– Это не обычное проклятье, – серьезно сказал Рид, перегибаясь через стойку. – Оно превратит вас в сосуд. Все еще заинтересованы?

Тени в магазине заклинаний внезапно стали казаться темнее и длиннее, а заваленные полки и столешницы начали давить. Гэвин смутно чувствовал, как сильно сердце колотится у него в груди, как он застыл, не в силах сдвинуться с места.

Был слух, который шепотом передавали друг другу посетители пабов, отголоски разговоров, которые можно было услышать, если пройти по переулку мимо компании людей, по очереди затягивающихся одной сигаретой. История, которую так или иначе слышали все, но вспомнить не мог никто. Что – если знать как, – можно черпать сырую магию из собственного тела, и тогда твои заклинания станут более могущественными. Превратить себя в сосуд, способный повысить класс любого используемого заклинания – точно так же, как высшая магия. Но цена, которую придется заплатить за эту возможность, очень высока.

«Все, кто когда-либо это делал, сходили с ума, – шептались люди, – а потом – погибали».

Правда, Гэвин и так все равно что мертв.

– Я согласен.

– Тогда нельзя терять времени, – сказал Рид, исчезая за бархатными занавесками. Гэвин последовал за ним, вздрогнув, когда его окутал внезапный порыв чар – какое-то заклинание телепортации.

Он оказался в небольшой, девственно-чистой комнате, все в которой больше напоминало процедурный кабинет – даже запах антисептика. Единственным намеком на то, что помещение использовалось для других целей, были склянки с сырой магией и магические доски, аккуратно сложенные на сияющих белых полках.

Разбирая раскладушку в углу комнаты, Рид обернулся на Гэвина – и заметил его растерянный взгляд.

– О, подсобка не всегда выглядит так. Просто здесь мы работаем над… более экспериментальными случаями.

Гэвин никак не мог избавиться от ощущения, что Риду всегда хотелось это сделать. Что он сам согласился приставить нож к своему горлу.

– Как именно это будет работать? – спросил он.

– Для того, чтобы превратить тело в сосуд, нужно наложить особое проклятье. Мне нужно разблокировать вашу способность получать доступ к вашей жизненной силе. Когда я закончу, вам больше не нужно будет собирать или хранить сырую магию: вы сможете использовать в качестве источника магии самого себя. Все ваши заклинания будут по крайней мере на два или три класса мощнее исходного. Конечно, не такими мощными, какими бы могли быть с высшей магией, но все равно подобной силы не будет ни у одного участника турнира.

Гэвин напрягся. Рид сказал, что он наложит на него проклятие, а проклятия обычно причиняли вред.

– Но?

– Но в каждом человеке с рождения заложено ограниченное количество магии жизни. – Рид вытащил шприц из ящика своего стола. – Каждый раз, когда вы будете черпать свою жизненную силу, вы будете пить из колодца, наполнить который будет нельзя. И когда он опустеет, вы умрете, вне зависимости от того, выиграете турнир или нет. Отменить проклятье будет нельзя. Никогда.

Вот оно.

Если он это сделает, возможности использовать магию для него будут ограниченны – на всю оставшуюся жизнь.

Но если он не пойдет на это, его жизнь, вероятно, все равно будет очень короткой.

– Вы сказали, что знали, что я приду, – сказал Гэвин. – Вы предлагали это кому-то еще?

Рид зловеще улыбнулся.

– Вы будете моей первой попыткой. Я все ждал идеального добровольца.

– И что же делает меня идеальным?

– Вы в отчаянии. – Рид положил шприц на поднос рядом с койкой и татуировочную иглу со встроенным в рукоять магическим камнем. – Но что еще важнее, я встречался почти со всеми остальными чемпионами, и они совсем меня не впечатлили. Вы правы, Грив. Другие семейства никогда не отдавали нам должное. В особенности – Лоу. И я хочу это изменить.

Возможно, эти слова были банальной лестью. Но, услышав их, Гэвин почувствовал, как в нем пробуждается какой-то огонь, пламя ободрения, которого он никогда прежде не чувствовал.

Никто никогда не верил в Гэвина Грива.

Но Рид МакТавиш поверил, решил, что Гэвин достоин силы. И неожиданно молодому человеку стало неважно, опасна ли эта сила и сможет ли он потом порвать нити, которыми его свяжет эта сделка.

– Хорошо, – сказал он. – Я готов.

– Отлично, – воодушевленно ответил Рид. – А теперь снимите пальто и отвернитесь: если вы не будете видеть, что я делаю, будет не так больно.

Гэвин сидел, скомкав куртку на коленях. Он попытался сосредоточиться на полке со склянками с сырой магией, каждая из которых была помечена этикеткой, указывающей на человека, который принес их для заказного проклятия. Неожиданно у него появился ком в горле.

Ему не страшно. Не страшно.

Когда проклинатель закатал левый рукав Гэвина по плечо, по его коже пробежали мурашки. Он вспомнил, когда в последний раз был так близко к другому парню. Это был Оуэн Лью, а произошло это в баре на окраине Ильверната. Тогда кончики пальцев Гэвина покалывало не от магии, но от того, что ощущалось как магия. И ожидания от вечера у него были совсем другие.

То, что происходило сейчас, далеко не так приятно.

– Будет больно, – выдохнул Рид ему в ухо.

Настала очередь Гэвина мерзко улыбнуться.

– Хорошо.

Кончик иглы легко, как перышко, коснулся его бицепса. А потом пришла боль.

Никогда прежде Гэвин не испытывал ничего подобного. Его как будто вырезали изнутри, вырывали из него какой-то орган, названия которого он не знал, но знал, что этот орган ему очень, очень нужен. Магия внутри него жгла, жгла так сильно, что от боли Гэвин не мог думать, не мог дышать. А потом, когда он попытался сделать вдох, он почувствовал, как погружается в темноту.

Гэвин пришел в себя и сел, смаргивая слезы. Комната поплыла у него перед глазами.

– Получилось? – прошептал он.

Рид нагнулся, внимательно заглядывая ему в лицо. Вид у него был практически… виноватый.

– Да, – сказал он. – Получилось.

Левая рука Гэвина пульсировала. Он повернул голову и сделал глубокий вдох.

У него на бицепсе была наколота татуировка в виде песочных часов. Верхняя половина была полна, нижняя – наполовину пуста, как и ожидалось. На мгновение из краев песочных часов сочилась кровь, но затем темные линии татуировки, казалось, поглотили алые капли. Во рту у Гэвина появился металлический привкус. Он закашлялся, схватил марлевый тампон с соседнего стола и прислонил его к губам. На белой ткани появились пятна крови.

– Что вы со мной сделали? – прохрипел он.

У него кружилась голова.

– Вам больше не нужно заполнять свои заклинания. Нужно только, чтобы они касались вашей кожи, – объяснил Рид. Он обрабатывал татуировочную иглу. – Всякий раз, когда кольца заклинаний будут пополняться вашей магией жизни, из верхней половины часов будет падать несколько песчинок. Наполнить ее снова будет нельзя. Когда в верхней ничего не останется, вы умрете. Так что будьте осторожны. Ясно?

Гэвин кивнул. Он не мог отвести глаз от татуировки. Она была наколота зелеными, фиолетовыми и синими чернилами. Они медленно и лениво кружились под его кожей, как скопление обнаженных вен. Прежде он никогда не видел магию подобного цвета.

– Ясно.

– Странный способ выразить благодарность.

Гэвин посмотрел на него.

– Я поблагодарю вас после того, как получу доказательства того, что стал сильнее.

– Тогда вперед, – сказал Рид. – Попробуйте.

Гэвин сосредоточился на кольце с заклинанием на большом пальце правой руки. Спичка, дешевая подделка Вспышки пламени. Свет внутри камня померк. Затем через него прошла сила, странная и новая, и он сразу понял, что эта магия не похожа ни на что, что он использовал раньше. Он раскрыл ладонь, и над ней с ревом вспыхнул огромный язык пламени. Он вырос почти до потолка, а потом снова уменьшился в размерах. Он был намного больше и сильнее, чем должно было быть заклинание второго класса.

Гэвин долго, не моргая, смотрел на него, затем сжал руку в кулак и погасил его. Мгновение спустя его плечо начало болеть, и магический камень снова наполнился той же странной магией.

Магией жизни Гэвина.

– Получилось, – тихо сказал Рид. Гэвин оторвал взгляд от своей руки и увидел, что Рид откровенно восхищается творением рук своих. На его лице была видна явная гордость. – Действительно получилось.

– Вы думали, что ничего не произойдет?

Рид пожал плечами.

– Разве это имеет значение? Вы целы и невредимы, ваш разум, кажется… в норме. Примерно такой же, каким был, когда вы пришли сюда.

Пока он говорил, руку Гэвина пронзила пульсирующая боль. Он повернул голову и поморщился, увидев, как несколько песчинок просочились на дно песочных часов.

– Будет лучше, если это поможет мне выиграть турнир, – прорычал он.

Рид обратил на него печальный взгляд.

– Победа. Точно. Вам ведь нужно только это.

– Это все, что имеет значение.

Пятнадцать минут спустя Гэвин уже едва мог вспомнить, как одевался и выходил из магазина проклятий. Он чувствовал только, как колотится его сердце, а видел только темные кружащиеся песочные часы – и как из верхней их половины в нижнюю медленно, одна за одной просачивались песчинки.

Просачивались, показывая, что он никогда не сможет вернуть все как было.