Текст книги "Все мы злодеи"

«И, может быть, через несколько часов тут появится фея-крестная и исполнит три твоих желания».

Если и есть способ это исправить, она должна найти его сама.

Если у нее не получится, она умрет.

Но она уже приняла решение. Если ей суждено умереть, она умрет чемпионкой.

13. Гэвин Грив

Исторически последней возможностью саботировать чемпиона является церемония открытия турнира. После нее начинается настоящая борьба.

«Традиция трагедии»

Сегодня вечером начнется турнир; семь чемпионов будут сражаться друг с другом, пока в живых не останется только один из них. Победитель турнира.

Разумеется, по такому поводу в Ильвернате закатили вечеринку.

Гэвин чувствовал вязкое напряжение, царящее в городском банкетном зале. Видел, как смотрели друг на друга члены семейств – участников турнира. Слышал, как они желали удачи своим чемпионам – неискренне, скорее прощаясь с ними навсегда. Видел голод на лицах каждого присутствующего в зале – и было неважно, чего они жаждали больше, алкоголя или крови.

Банкет в честь начала турнира всегда проходил тихо, в тайне. Но в этот раз кому-то из журналистов и зевак удалось пробраться на мероприятие, несмотря на защитные чары, которые должны были не пускать тех, кого не было в списке приглашенных. Сверкнули вспышки фотокамер, проклинатели разинули рты, а Гэвин задался вопросом, найдут ли они способ проникнуть и на территорию турнира. Интересно, как скоро фотография его изуродованного трупа появится в «Ильвернатском затмении»? Наверное, она даже не попадет на первую полосу.

Гэвин старался держаться задней части зала, рядом со столом с закусками, со вкусом расставленными вокруг портретов чемпионов прошлого турнира. Он с раздражением воткнул зубочистку в кубик сыра возле изображения Питера Грива – который точно так же пал жертвой проклятья Древние стрелы. Члены его семьи не теряли времени даром и направились прямиком к бару. Мама уже покачивалась на своих высоченных шпильках.

Гэвин заметил, что рядом с ней потягивает свой напиток Рид МакТавиш. Он поймал его взгляд и подмигнул, а затем неторопливо направился к нему. Вид у него был очень самодовольный, как у кота, во рту которого еще остались птичьи перья.

– Ну, что, Грив, – сказал он. – Как тебе мой маленький подарок?

Сейчас татуировка в виде песочных часов была скрыта под тканью дешевого костюма – того самого, в котором Гэвин был на свадьбе Каллисты. Молодой человек не использовал магию с тех самых пор, как тогда сотворил Спичку. Честно говоря, Гэвин до жути боялся того, что может произойти, когда ему все-таки придется это сделать, – хоть и не хотел в этом признаваться.

– Хорошо, – проворчал он.

– И вы хоть немного поразмыслили над моим предположением? Что в этой печальной маленькой игре есть нечто большее, чем победа?

По правде говоря, Гэвин совершенно забыл об этой части их разговора. Он обдумал ее – очевидно, Рид пытается предложить ему еще одну сделку. Но в погоне за победой на турнире Гэвин уже превратил свое тело в неестественный магический сосуд. Ему не хотелось снова становиться лабораторной крысой.

– Теперь я знаю цену сделок с вами, – прохрипел он. – Уходите, МакТавиш.

– Вам же хуже. – Рид поднял свой бокал в насмешливом тосте и растворился в толпе.

Гэвин сделал глубокий вдох и попытался успокоиться – но это было непростой задачей, учитывая, сколько здесь было других чемпионов. Когда-то он собирал на них досье – а сейчас они были с ним в одной комнате.

Вот Финли Блэр, нацепил галстук малинового цвета, очень похожего на цвет высшей магии. Рядом с ним Элионор Пэйн позирует журналистам. Изобель Макаслан – ее рыжие волосы кровавым пятном рассыпались по спине белого платья.

В углу зала трясет бокалом с янтарной жидкостью его отец. Мама повисла у него на плече, а Каллиста сидит за столом Пэйнов, на одном из самых неудобных мест, и не обращает никакого внимания на брата.

Неожиданно Гэвин понял, что с него хватит. Он поставил свою тарелку под фонтаном окрашенного в алый цвет фондю, рядом с фотографией Альфины Лоу, и пулей выскочил на улицу.

Здесь вечеринка казалась уже не такой напряженной. Люди переговаривались между собой, собравшись группами по два-три человека. У них над головами парили магические фонари, с сияющими белым светом магическими камнями.

А затем с улицы, перекрикивая звуки джаза, раздались крики:

 
– Да, ты завоюешь свой приз,
Но мы не простим тебе тех,
Кто погиб за него!
 

За фонарями, на краю городской площади, стояла небольшая группа охотников за проклятьями. Они размахивали плакатами с гневными лозунгами. Получается, не охотники за проклятьями, а кое-кто похуже: протестующие, выкрикивающие плохие лозунги. Должно быть, они собрались здесь в последней отчаянной попытке сорвать предстоящий турнир.

Спорить об этичности проклятья было бессмысленно. Его условия было не изменить, и Гэвин не собирался чувствовать себя виноватым за то, что хотел пережить то, что его ожидало.

Он уже поворачивался к протестующим спиной, когда кто-то врезался в его руку – ту, на которой была татуировка.

Было больно.

Гэвин развернулся, чтобы сообщить об этом, – и только после этого понял, кто именно с ним столкнулся.

Алистер Лоу.

В жизни он казался еще более жестоким, чем на фотографиях. Его волосы были зачесаны назад, подчеркивая острый мыс вдовы и угловатый нос. Кожа его казалась призрачно белой в свете магических фонарей. Хотя он был ниже Гэвина, он все равно умудрялся смотреть на него сверху вниз. Его объявили чемпионом только сегодня утром, но этим вечером Гэвин слышал его имя уже бессчетное количество раз.

– Из-за тебя я чуть не пролил свой напиток.

Гэвин посмотрел вниз и понял, что Алистер сжимает свой полупустой бокал, словно это был его близкий друг.

– А мне казалось, – сказал Гэвин, – что это ты налетел на меня.

На лице Алистера промелькнула ярость.

– Как будто я мог пройти мимо этого безвкусного подобия костюма.

Гэвин понял, что Алистер слегка покачивается взад-вперед. Интересно, почему основной претендент на победу в турнире напивается до полусмерти прямо перед его началом?

Он прямо настолько уверен в своей победе?

При этой мысли Гэвина охватила еще большая ярость. У этого парня было все, а у него – ничего. Алистер был красив и высокомерен в своем сшитом на заказ сером костюме, и он смотрел на Гэвина, как будто тот был мелкой букашкой, не стоящей даже того, чтобы ее раздавить.

Он хотел всего лишь использовать заклинание Стой на месте. Но когда Гэвин наклонился, призывая свою магию, он почувствовал, как через его тело протекает мощный магический импульс – Гэвин даже не ожидал, что оно могло сработать так мощно. Дыхание молодого человека немного сбилось, и бокал в руке Алистера лопнул.

Повсюду разлетелись брызги виски и осколки стекла. На коже Алистера появилось несколько кровоточащих порезов. Краем глаза Гэвин заметил, как сверкнула вспышка фотокамеры.

– Упс, – прошептал Гэвин, и по его телу пробежала волна удовлетворения. – Похоже, ты все-таки пролил свой напиток.

Алистер посмотрел ему в глаза, но в его взгляде был не страх.

В нем была смерть.

– За это, – произнес он. Каждое его слово было наполнено с трудом сдерживаемой яростью, – я буду убивать тебя медленно.

Заклинание снова наполнилось, и татуировка Гэвина запульсировала. Но ему было плевать. Он стоял лицом к лицу с Алистером Лоу. Да, он едва мог стоять на ногах от выпитого количества алкоголя, но он вышел из их встречи победителем – и никогда в жизни не чувствовал себя таким могущественным.

– А я думал, ты и так собирался это сделать, – ухмыльнулся он.

Алистер издал звук, который мог быть рычанием, и зашагал прочь. Гэвин огляделся – на них смотрели люди – и, спотыкаясь, подошел к деревьям, окружающим площадь. И вот, он наконец-то оказался вне поля зрения. Но, тем не менее, ему все еще было слышно обрывки разговоров протестующих.

– Неужели только мне кажется странным, что большинство из них похожи друг на друга? В основном они очень… бледные.

– Наверное, это потому, что они на протяжении тысячи лет вступают в браки между собой. Ну то есть… вот тебе бы хотелось стать частью одной из этих семей? Зная, что однажды в турнире придется участвовать кому-то из твоих детей?

– Справедливо, – пробормотал первый говорящий. – Взять хотя бы паренька из семьи Дэрроу… ему всего пятнадцать. Уму непостижимо.

Татуировка Гэвина запульсировала новой вспышкой боли, и он едва слышно выругался. Перестав подслушивать, он скинул пиджак и поспешно закатал рукав рубашки.

Татуировка снова изменилась. Гэвин смотрел, как песчинки опускаются на дно песочных часов, и попытался подавить приступ тошноты. Он истратил часть своей жизненной силы только для того, чтобы заставить Алистера Лоу относиться к нему серьезно.

Покалечил себя только для того, чтобы к нему начал серьезно относиться Ильвернат.

Что ж. По крайней мере это сработало.

Гэвин одернул рукав и зашагал в банкетный зал.

14. Алистер Лоу

Высшая магия упала со звезд, и когда мы нашли ее, мы сделали то, что люди делают всегда. Мы решили, что можем захватить ее.

«Традиция трагедии»

Алистер сидел за праздничным столом, в окружении убийц своего брата.

Он был одет в свой лучший костюм, идеально скроенный по его узким плечам, на серой ткани не было ни единой складочки. Зачесанные назад темные волосы подчеркивали его впалые щеки. А на безымянном пальце правой руки тяжелело кольцо с Жертвой агнца.

Алистер сжал руку в кулак.

Узнав, что сделали члены его семьи, Алистер заперся в комнате Хендри и пробил дыру в стене. Было очень больно – Алистер был ужасно неуклюж – но ему не хотелось, чтобы комната оставалась такой. Такой чистой, такой, какой ее оставил Хендри. Там все еще пахло выпечкой. Казалось, что брат вот-вот откроет двери и войдет внутрь.

Алистер покрутил на пальце кольцо с проклятьем. Его грудь болела, его сердце словно превратилось в камень и давило на легкие и ребра. Он не помнил, когда в последний раз позволял себе плакать. И после ночи, проведенной в отчаянной надежде, что это было последнее, бессердечное испытание, ему хотелось проливать не слезы.

Он хотел проливать кровь.

Мама наклонилась и накрыла его ладонь своей. У нее были ледяные руки. Алистер сразу же вырвал свою руку из-под ее руки, жалея, что не может наколдовать кол и вонзить его в ее сердце.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Ал, – сказала она. В ее устах прозвище, данное ему братом, звучало грубо.

– Нет, – мрачно сказал он. – Я очень в этом сомневаюсь.

– Хендри умер ради этой семьи, ради турнира. Не допусти, чтобы эта жертва была напрасной.

Алистер с трудом сдержал горький смешок. Ему хотелось встать из-за стола и закричать.

Хендри не умер. Его убили.

Да, они думали, что с Жертвой агнца Алистер станет сильнее, но без Хендри он был слабее. Без Хендри Алистер был потерян.

– Ты его любила, – прошептал Алистер. Все эти годы он изо всех сил пытался поверить, что ее привязанность к Хендри была фарсом. Даже Лоу не были настолько жестоки.

Или, может быть, они так любили Хендри только потому, что всегда знали, какая ему уготована судьба.

Мама напряглась, но ее голос был ровным, как и всегда.

– Я люблю эту семью.

– А как же я? – спросил Алистер – и тут же пожалел о своем вопросе. Он был слишком сложным, слишком уязвимым.

Молодой человек отвернулся от матери, вместо этого сосредоточив свое внимание на вечеринке. Играла музыка, повсюду слышался хриплый смех. Банкет проходил в центре города, у самой древней его достопримечательности – Колонны чемпионов. Это было место притяжения сырой высшей магии, точка, объединяющая семь точно таких же колонн, удерживающих Достопримечательности, хотя только Лоу – победители последнего турнира – могли видеть сверкающую парящую в воздухе красную пыль высшей магии. Она была прекрасна. Но также была ужасна, потому что напоминала, зачем они здесь собрались. Ради этой силы Лоу убили Хендри и ради нее Алистер убьет еще шесть человек.

Поэтому она вызывала у него отвращение.

Задавая маме вопрос, Алистер хотел получить на него простой, односложный ответ. Но вместо этого она спросила:

– А ты – разве не чемпион этого семейства?

Алистер резко вскочил на ноги. Он вспомнил, как они с чемпионом Гривов столкнулись на площади, как он вдохновился этой стычкой. Он щелкнул пальцами, кольцо с проклятьем Вдребезги начало жечь, и часть его силы иссякла – той силы, которую он намеревался приберечь для своих противников на турнире, но вместо этого спустил, чтобы утолить собственную злобу.

Бокал с вином, который стоял у тарелки мамы, разбился, мерло растеклось по белой скатерти. Бабушка, дядя и двоюродный брат презрительно цокнули языком.

Все эти годы он старался угодить им. Сейчас это у него вызывало лишь тошноту.

Когда Алистер будет сражаться – и победит, – он сделает это не ради семьи. Он сделает это ради брата. Хендри не хотел бы, чтобы Алистер умер.

– Забавно. – Алистер пристально посмотрел на маму. – Все эти годы ты рассказывала мне истории о чудовищах. Но все это время чудовищем была ты.

Он встал из-за стола и бросился к бару.

Бармен настороженно посмотрел на Алистера. Молодой человек и в хорошем настроении выглядел угрожающе, как прогнившее в сердцевине яблоко. Сейчас же Алистеру хотелось убивать.

– Три виски, – сказал он бармену, и тот немедленно разлил напиток по шотам. Алистер выпил все три порции и закашлялся. У него на глазах выступили слезы.

Рядом с ним раздался смех.

Кто-то, стоявший рядом с ним, рассмеялся. На мужчине была рубашка сливового цвета. Увидев его, Алистер подумал, что он похож на большую бледную поганку.

– Ты – мальчишка Лоу, – резко сказал мужчина. – Поздравляю.

Всю свою жизнь Алистер был «одним из мальчишек Лоу».

Эта короткая фраза вывела его из себя, и он ничего не мог с этим поделать. Алистер хрустнул шеей и использовал то же самое проклятие, Вдребезги. Указательный палец мужчины хрустнул, кость раскололась надвое.

Мужчина отдернул руку и яростно выругался. Парень рядом с ним, молодой человек с густо подведенными глазами и висящими на шее магическими кольцами с треснутыми камнями, прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.

Поганка сжал палец и сердито посмотрел на Алистера.

– Ты вообще знаешь, кто я?

Алистер поднял брови. Виски согревало его изнутри.

– А должен?

– Я Османд Уолш. В тот день я был у тебя дома.

Алистер смутно узнал в нем заклинателя, который съежился, когда он бросал Чуму винодела.

– Да, ты Лоу и сейчас твоя семья владеет высшей магией. Но когда-нибудь она потеряет власть над ней. Это стало ясно – после твоего маленького представления.

– О чем вы?

– Ты думаешь, та женщина приехала сюда, чтобы наблюдать? – Он кивнул в сторону агента Ю, сидящую за столом Торбернов. – Нет, правительство хочет вмешаться в наши дела, и я считаю, что давно было пора это сделать. Позволять Лоу владеть этой силой? Просто немыслимо. Но сейчас если ты погибнешь не на турнире, тебя поднимут на вилы.

После стольких испытаний Марианны Алистер просто не понимал всю важность того, которому его подвергали сейчас. Он не задумываясь скрыл свою нервозность за злобной ухмылкой. Пусть он презирает свою семью, они хорошо подготовили его к роли, которую он должен играть.

Алистер выхватил стакан пива из рук заклинателя, и Поганка побледнел.

– Полагаю, джентльмены, вам стоит наточить вилы, – сказал Алистер. Потом он рассмеялся и зашагал прочь.

Он направился к ближайшей двери, которую смог найти, но в итоге оказался не на улице и не в другой комнате, а в гардеробной. Не заметив здесь никого из обслуживающего персонала, Алистер запрыгнул на стойку и принялся за эль.

Хендри бы понравилась такая вечеринка. На самом деле, он с нетерпением ждал этой ночи. Кажется, хотел вскружить головы всем девушкам у бара.

Алистер сделал еще глоток пива. К тому времени, когда он допил стакан наполовину, он чувствовал себя очень пьяным. Со вчерашнего дня он почти ничего не ел.

«Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о турнире, я здесь. Я тебя выслушаю», – сказал Хендри две недели назад.

Тогда Алистер не захотел разговаривать. Тогда ему не хотелось беспокоить брата, не хотелось портить хороший вечер. А теперь поговорить было не с кем. Не с кем было поделиться своими страхами, некому было рассказать, как он боится, что турнир его сломит.

Без брата он уже был сломлен.

В его голове раздался ужасный голос.

«Это твоя вина», – с усмешкой сказал он.

Если бы он прошел все испытания, если бы действительно был злодеем, которым его воспитали, им не пришлось бы убивать Хендри.

Алистер уставился в золотистую жидкость в своем стакане, ища спасения на дне. Он вытер глаза.

– Что ты делаешь?

Он поднял глаза и поморщился. Это была Изобель Макаслан, хорошенькая чемпионка, которую он встретил в «Сороке». Она была одета в красивое белое платье, на шее у нее висел старинный медальон – а лицо ее скривилось от отвращения.

– А на что похоже? – усмехнулся он.

– Ну, ты как будто пытаешься напиться. – Проигнорировав его, она направилась к вешалке.

Алистер допил остатки своего стакана и спрыгнул со стойки. Его парадные туфли с глухим стуком упали на ковер.

– Как твое самочувствие после Клыка аспида? – Он посмотрел на нее с жалостью. – Плохо выглядишь.

Она подняла брови.

– Ты выглядишь ужасно.

– Я и чувствую себя ужасно.

Она фыркнула.

– А еще ты пьян. – Ее рыжие волосы подпрыгнули в такт ее движениям, когда она шагнула ближе к нему. – Ну что, соперничек, о чем задумался? – Она потянулась к его запястью, к белому следу ее губ. Алистер позволил ей прикоснуться к нему, хотя бы потому, что ему нужно было отвлечься от своих злых, печальных мыслей.

Она провела наманикюренным пальчиком по следу своих губ на его коже.

– Может быть, ты думаешь о сказках о чудовищах, которые рассказывают в твоей семье, – пробормотала она. – О тех, из-за которых тебе снятся кошмары.

Алистер прищурился. Его память была подернута дымкой, но он думал, что с помощью Поцелуя ворожеи она смогла увидеть лишь те его мысли, что лежали на самой поверхности.

Он отдернул руку.

– А может быть, ты думаешь, что тебе не о чем беспокоиться, потому что веришь, что весь мир убежден в твоей победе. – Она приблизилась к нему еще на один шаг. Теперь она была достаточно близко, чтобы он мог чувствовать запах ее духов – от нее исходил легкий аромат пионов. Достаточно близко, чтобы и вправду отвлекать его. – А может быть, ты думаешь о юбке, которая была на мне в ту ночь. Она тебе понравилась, я помню.

Если Макаслан пытается применить к нему какую-то новую стратегию, она сработала. Его взгляд скользнул вниз по ее шее, по ее талии. Интересно, как отреагируют члены его семьи, если папарацци прознают, что их чемпион флиртует с чемпионом другого семейства за несколько часов до того, как они должны будут друг друга убить? Представив, как их лица исказят гримасы презрения, он сдержал улыбку.

– Что ты делаешь? – с вызовом спросил он. Впервые за этот вечер противные голоса в его голове затихли.

– А на что похоже? – Девушка ответила ему, повторив его же собственный вопрос. – Я тебе угрожаю.

Он прочистил горло.

– Ах, вот оно что. – Алистер был мастером угроз, но даже ему еще предстояло использовать эту технику.

– Я узнала о тебе все, что нужно было. Соперники. – Она фыркнула. – Ты же совсем не страшный.

Алистер бросил взгляд на свои кольца, пытаясь вспомнить, какие проклятья может использовать с учетом разряженного кольца с Осколками и обломками.

– Что еще ты увидела? – спросил он.

– Все.

Мысль о том, что кто-то заглядывает в его душу, ужасала. Его горе уже казалось безнадежно очевидным.

– И что ты видишь сейчас? – с вызовом спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Он знал, что для того, чтобы снова использовать Поцелуй ворожеи, ей нужно будет пожертвовать частью своих магических запасов. Снова прикоснуться к нему. Для обоих это было небезопасно, хотя почти наверняка ему эта опасность принесла бы намного больше удовольствия.

Но вместо того, чтобы снова взять его за руку, она отступила назад, увеличивая расстояние между ними.

– Это пустая трата магии, – надменно сказала она. – Кроме того, я и так догадывалась, что ты высокомерен и склонен к саморазрушению. Наш разговор только подтвердил это.

И она ушла, оставив Алистера в одиночестве. Он все еще был пьян, все еще оплакивал брата.

И тут его снова охватил холод.

Он совсем не так представлял себе этот вечер.

Музыка в банкетном зале стихла, и Алистер понял, что это значит.

С минуты на минуту начнется представление чемпионов.