Текст книги "Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам, ч. 1–2"

История одного чудовища

– Ты знаешь, кто я такой? – спросил Хаокин. Девочка помотала головой. В глазах ее расплывалось от слез, и оттого она не видела трупы вокруг в том баре. – Могла бы и догадаться. Я твой самый страшный ночной кошмар. Это я прятался в твоем шкафу. И вот я выбрался. Ты меня боишься?

– Да, – дрожащим голосом сказала девочка.

– Вот и правильно. Они меня не боялись. И вот что с ними стало. А ты хочешь жить?

Девочка кивнула.

– «Да» – хороший ответ. Тебя я не трону. – Хаокин поднялся. – Но ты для начала должна кое-что сделать. – Колдун с полки достал стакан с водой, вынул сигарету изо рта и зажал в двух пальцах, потом поднес стакан к губам и что-то прошептал над водой, заволакивая ее дымом, потом протянул это девочке. – Выпей.

Девочка молчала, не глядя на чудовище.

– Выпей! – чуть прикрикнул Хаокин, и его лицо передернуло от ярости. Девочка взяла стакан и за несколько глотков опустошила его. – Молодец, – сказал демон ласково. – А теперь иди наверх и ложись спать, если не хочешь, чтобы я вернулся за тобой.

Она стояла на месте.

– Я сказал: «Иди!» – проговорил сквозь зубы Хаокин.

Девочка побежала.

Хаокин медленно повернулся на каблуках и пошел к двери, насвистывая веселую мелодию. По пути он со стула снял сумку и черный плащ, надел его и резко замолчал. Зеленые глаза его точно потухли, глядя в никуда. Колдун еще раз обернулся, со страхом осмотрел бар. Всё уже сделано. Покинул заведение.

Хаокин шел и думал, в какой момент его жизнь завернула в эту сторону. Когда встретился с синими плащами? Или когда из-за него Ифигения растеклась в серебре, погибла? Может, всё дело в этой Академии? Или же… А там сложно определить, что было раньше, что позже. События растворялись, перемешивались в голове, оставляя после себя терпкое послевкусие. Не важно… Главное – то, что он сделает. Парад планет. Желание.

В поле колдун замешал что-то зеленовато-болотное на огне. В котелке искрились, переливались и бурлили души увядших цветов. Хаокин смотрел на зелье холоднокровно и, как змея, нашептывал что-то над ним. Колдун закатал правый рукав и ненароком увидел силуэт звездного кота. Хаокин давно забыл, как эта метка появилась на руке и почему для него это когда-то было так важно. Колдун чирканул ножом по телу и провел по ране деревянными костяшками. Они впитали в себя кровь, а рана сама по себе затянулась. Такая же, стало быть, должна появится и на Ариадне. И тоже затянуться. Хаокин бросил кости в котел. После сначала послышался пронзительный крик, а затем из котелка покатился серовато-золотой дым. Хаокин улыбнулся уголком губ и, словно кукловод за нитки, вытянул кости вместе с зеленой жижей в воздух. Они засветились, а затем расположились между его рук.

– Покажи мне путь, – прошептал Хаокин и сделал невидимый бросок вперед. Кости тут же полетели вправо. Вместе с сверкающей жижей они упали на землю и образовали рисунок: тропы и реки, горы и равнины, леса. – Значит, на запад, еще дальше в Феверию. Мы возвращаемся туда, откуда начали.

Часть 2. Слова

Игра

Много лет назад Леонид Авиафин и его беременная жена Лера поставили на берегу Марсокого пляжа три опаленных сундука – два с книгами и один с детскими вещами. На этом месте будет их новый дом и по совместительству библиотека. Всё детство Мир видел горящие мечтой глаза родителей и старшего брата. Домочадцы много занимались обустройством жилья: что-то мастерили, красили. Ребенок знал, что есть и другие места, и другие люди, но он никогда не выходил за пределы своего мирка – Марсокого пляжа. Что род его особенный, а родители много умнее окружающих, мальчик понял не сразу. Просто как-то Мираль показал младшему брату семейную родословную с именами людей и «голубой крови» тоже. Семью Авиафинов уважали в деревне, помогали им со строительством дома. Отца выбрали в старосты, мать лечила больных, учила деревенских детей читать. Миру казалось, что о большем и мечтать не следует, но родители так не считали. Они часто вспоминали прекрасные времена, когда были богаты, уважаемы высшим светом и могли служить науке. Поэтому, когда семейство более или менее возвело стены дома, отец устроился на судно. Он бороздил моря, собирал древние артефакты и книги для библиотеки. Мать старательно изучала их, приводила в порядок и выставляла для всеобщего обозрения.

Мир помнил, как сидел вместе с ней и братом на пристани и дожидался отца. Лера твердила, что скоро их библиотека станет известна на всю страну и их семья разбогатеет. А пока приходилось целыми днями восстанавливать древние артефакты.

Миру это нравилось. Поначалу. Благодаря книгам он как бы общался с людьми из другой эпохи и узнавал у них сокровенные истины. Но в кругу семьи мальчик всё больше ощущал себя непонятым. Он чувствовал, что всю жизнь возиться над пыльными экспонатами – не его судьба, но не мог признаться в этом родным. Да и не знал он, чего на самом деле хотел. Путешествовать, как отец? Может… Мир не был уверен. Или сочинять рассказы, спорить на страницах романов о вечном? Но Мир никогда не пробовал сам писать. Ему казалось, что он еще не нашел себя и стоит только начать…

Однажды отец не вернулся. Лера не верила, что муж погиб, и продолжала ждать его на пристани. За горизонтом виднелись тысячи парусов, но всё не те… Старший брат, Миролюб, пошел по стопам отца, стал мореплавателем. А Богомир с матерью остался в родном доме ждать отца. Через несколько лет Лера умерла на рабочем месте, и на плечи Богомира взвалилась ответственность за библиотеку.

Годы шли. Миролюб стал великим путешественником, который приносил трофеи брату. Вместе они осуществили мечту родителей: Авиафины вновь были богаты и почитаемы, и к ним в библиотеку съезжались со всей страны. Миролюб завел жену, сына. Он был счастлив и жил ради своей мечты. О Богомире нельзя было сказать того же.

Жизнь пролетела так быстро! И Богомир провел ее в делах. Он то занимался новыми экспонатами, то принимал гостей в библиотеке: рассказывал им о приключениях отца и брата, писал про них книги. Богомира любили работники библиотеки и гости, но у него не было настоящих друзей, он не женился. Люди приходили и уходили. Умер брат. А с племенником и его семьей Богомир утратил связь.

Теперь всё, что казалось ему важным, потеряло всякий смысл. Богомир всё время сидел в своей каморке из книжных полок посреди библиотеки. Изредка выбирался на пляж. Морские волны ударяли по берегу и выносили к ногам всякий мусор: бутылки, старые ботинки и однажды – прелюбопытную шкатулку с игрой…

Богомир писал новую книгу. Но без жара, по привычке, в коморке за письменным столом. Сидя там, он порой случайно замечал свое отражение в зеркале. Как же он постарел! Время изменило лицо до неузнаваемости, не пощадив даже голубые глаза, свет которых растратился напрасно. Ему было шестьдесят четыре года, но жизни своей он не заметил. Последняя работница его, Наташа, вышла замуж на прошлой неделе, и теперь даже кофе некому принести. Новых работников Богомир не хотел нанимать и вообще больше ничего не хотел. Разве только закончить историю, которую впервые писал не для кого-то, а для себя. Библиотека после смерти Богомира будет передана в народное достояние. Об этом позаботился один предприимчивый молодой человек. Так что Богомир был почти готов уйти…

Но однажды он проснулся от того, что в его сундуке рылась девушка. Сначала Богомир подумал, что это Наташа прибирается, но тут же вспомнил, что она вышла замуж, и гаркнул спросонья:

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Не твое дело, старик, – резко ответила девушка, зыркнула на него красными глазами и выскочила из коморки.

Богомира взбесила такая наглость, и он выбежал за девушкой прямо в ночной сорочке, колпаке и тапочках и вдруг в ужасе замер. По ЕГО библиотеке ходили какие-то люди.

– Кто позволил? Кто пустил? – ругался он, но люди не обращали на него внимания.

Лица их казались знакомыми, видимо, эти люди и раньше посещали это место, на какого черта? Богомир остановил первую попавшуюся девочку:

– Кто открыл дверь? У вас экскурсия? Где родитель, или учитель, или ответственный за это безобразие?

– Извините, – виновато улыбнулась девочка. Ей было лет двенадцать, рыженькая, миленькая. – Я сама ищу родителей. Не могу найти их.

– Элеон! – закричал блондинчик и подбежал к ней. – Я сколько раз говорил тебе не подходить к незнакомцам? Пошли отсюда!

Богомир попятился. Это были герои, о которых он писал. Точно такие, какими он их задумал. У Богомира подкосились ноги, руки стали потными. Он бегал по библиотеке и спрашивал имена: Кристофер, Адриана, Оливер, Хаокин… Что же это такое? Богомир спрятался в коморку, прикрыл проход занавеской и уставился на свое ошарашенное лицо в зеркало. Что происходит? Или это чья-то шутка, или это он сходит с ума, или дело не обошлось без… магии!?! Богомир начал панически рыться в своих рукописях, сверил написанное с тем, что происходило за занавесками. Может, кто-то пытается довести его до сумасшествия? Он вспомнил того предприимчивого молодого человека. Но откуда ему знать о книге Богомира? Он никому ее не показывал и надолго не отлучался от нее. Всё походило на безумный сон.

Богомир вышел из коморки. Нужно понять, кто эти люди. И он стал наблюдать за собственными персонажами. А с ними происходило странное. Они не замечали, что находились в незнакомом месте и занимались привычными делами: Ка тренировал детей, Юджин что-то читал Элеон, Оливер строил планы. А Ариадна, когда пересекалась с Хаокином, вела себя с ним так же, как с Ка, даже выражалась похожими словами и оттого походила на марионетку. А еще они светились. Да, заливались золотым светом и вдруг начинали повторять сцены из книги, вокруг них появлялись даже декорации. Богомир чуть в обморок от такого не упал. Но вскоре он понял, что эти вспышки происходят из-за него самого: он ведь вспомнил, как Ариадна пырнула ножом Ка, вот она и пырнула его. Галлюцинации. Ага. Мозг не понимает, где реальность, а где вымысел.

Богомир сидел на полу растерянный. Мысли мешались как в дурмане. Прошло несколько часов, почему эти видения не исчезают? И Богомир ведь прикоснулся к одному из них. Или это тоже глюк? Да не может быть! Богомир подошел к мальчику и ткнул его в спину. Вот же – живой. Это какой-то бред, бред…

Наверное, нужно сказать персонажам, что они ненастоящие. Или они знают об этом? А если они убьют его за это? Да зачем им убивать создателя! Хотя Ариадна может…

Богомир с помощью Оливера – самого адекватного здесь человека – собрал всех в гостиной за круглым столом. Ариадну посадили подальше от Богомира. Оливер раздал всем рукописи. Богомир вжался в кресло, наблюдая, как персонажи читают.

– Так вы написали про нашу жизнь книгу! – нарушила тишину Элеон. Богомир вздрогнул. Она смотрит на него и улыбается. – Как мило с вашей стороны. А продолжение будет?

Богомир и не знал, что ответить. Она ничего не поняла. В разговор вмешалась Ариадна:

– Вы издеваетесь? Вы тут написали: «Она умылась и переоделась». То есть, по-вашему, можно заменить выщипывание бровей, подводку глаз и выбор одежды на «она умылась и переоделась»? Вы издеваетесь?

Богомир уставился на Ариадну. Она издевается?

– А то, что тебя описали, как полнейшую стерву, тебя вообще не волнует? – усмехнулся Хаокин.

– А тебя кто будет слушать! – фыркнула Ариадна. – Предлагаю выгнать из комнаты всех ублюдков и устроить собрание только с нормальными людьми.

– Выдвигаю встречное предложение. – Хаокин скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Обсуждать что-то на собрании только с адекватными людьми.

Ариадна швырнула в парня чашку, но он пригнулся. Чашка разлетелась о стену.

– Поправка: с адекватными людьми без косоглазия. Это как ты не попала с двух метров?

Ариадна хотела на него наброситься, но ее удержали.

– Помолчите и сядьте на место! – не выдержал Богомир.

Он встал с кресла, прошелся раз по комнате, затем остановился и заговорил. Вообще, скажи реальному человеку, что всё в его жизни – ложь, и он, скорее всего, разочаруется и уйдет в себя. Они не были живыми людьми. И волновали их другие вещи.

– Я не мог выйти из этого дома, – сказал Ка. – Там будто ничего нет. Словно только здесь существую. Я не для того сбегал от одного тирана-старика, чтобы попасть к другому! – Он покосился на короля, который выбрал себе лучшее кресло.

«Хорошо, – подумал Богомир. – По крайней мере, ты не захотел меня убить. Кстати, об этом. Где Ариадна?»

– А, раз все выяснили, – Хаокин встал с дивана, – что мы ненастоящие, а наши чувства, мысли и воспоминания – лишь абзацы на старой бумаге, собрание окончено? Расходимся?

Богомир виновато посмотрел на парня.

– Ты злишься на меня?

– Шутите! – воскликнул Хаокин. – Не помню, чему я в последний раз так радовался! Могу наконец-то наслаждаться спокойствием в отсутствии жизни.

Всё же Богомиру показалась эта радость наигранной. Он снова посмотрел на Ариадну. Она сидела молча, насупившись. Это пугало Богомира. Он недолюбливал Ариадну. Да, она такая молодая и веселая, но слишком много в ней непредсказуемости, а значит, опасности. Богомир знал в молодости таких женщин, они нравились ему, но он абсолютно не понимал их. Никогда не знаешь, когда и почему окажешься у такой красотки в немилости.

Все разошлись. Богомир уже хотел выдохнуть, но внезапно появилась она.

– Это не мы нереальны, это вы нереальны! – сказала Ариадна. – Вы считаете, что мы нереальны, потому что описали наши жизни. – Ариадна демонстративно начиркала на листке: «Старый пердун сидит весь день в библиотеке», и сказала: – А теперь я сделала то же самое. Еще вы сказали, что наши воспоминания ложны. Так вот. Это ваши воспоминания ложны, я их придумала за вас.

– Ты же понимаешь, что это маразм?

Ариадна пропустила слова Богомира мимо ушей и продолжила опускать его. Назвала тупым старикашкой, у которого нет настоящей мечты и который до сих пор живет по указке родителей. Богомир во время своей тирады всё же сболтнул лишнее.

– Поэтому, – заключила Ариадна, – я не фальшивка, это вы фальшивка, – и с гордо поднятой головой ушла.

Богомир в недоумении глядел в ее сторону. Всё же Ариадна – своеобразная девушка. Но вернемся к нашим баранам. Нужно поставить над персонажами главного – Оливера, и выяснить, что происходит. Богомир нутром чуял: всё не так, как кажется, а интуиция предрекала что-то страшное. После разговора с Оливером он вернулся в свою каморку, уселся за стол с чашечкой кофе и стал в книгах искать ответы.

– Вы уж извините. – Богомир повернулся. В расщелине между занавеской и полкой виднелись рыжие кудри и голубовато-зеленые глаза. – Мы не хотели вас обидеть.

– Я не обижен. С чего ты взяла? Заходи.

– У вас было такое лицо. – Элеон присела на кровать Богомира. – Мы благодарны за то, что вы нас создали, и мне нравится моя история. Вот только… я не понимаю, кто же мои родители и кто я. Знаю, вы ответите на все вопросы в конце, но… раз уж я вышла из книги, могли бы вы рассказать мне о семье сейчас? Уверяю, это никак не повлияет на Элеон внутри вашей истории, а даже если и повлияет, я притворюсь, что ничего не знаю. – Она смущенно улыбнулась и добавила: – Пожалуйста.

Богомир молчал.

– Элеон, – начал он, – я бы очень хотел познакомить тебя с родителями, но я… сам еще не придумал их.

На лице девочки появилось недоумение. Всю сознательную жизнь Элеон хотела узнать тайну своего происхождение. Но выходит, даже создатель не в курсе, кто она и зачем пришла в этот мир. Элеон растерянно отвернулась к стене. Богомира чувствовал себя неловко перед девочкой, хотя и понимал, что она ненастоящая.

– А вообще-то знаешь! – У старика загорелись глаза. Элеон обернулась. – Хоть у тебя нет родителей, есть твой прообраз – внучка моего брата. И вдруг, если я напишу ее имя, она здесь появится?

Элеон снова улыбнулась. Богомир хлебнул горячего кофе, поудобнее уселся и начал по памяти описывать Мэри Авиафину. Девочку эту он видел всего пару раз. Отец ее, племянник Богомира, спился, и старик его не навещал, но старшенькую дочку запомнил. Рыженькая такая, лет десяти, бойкая, даже мальчишек задирала.

Когда Богомир окончил словесный портрет, что-то сверкнуло, а в коморке появилась Мэри – такая же, какой ее помнил старик. Девочки сразу взялись под руки и побежали меж стеллажей. Мэри и Элеон всё же отличались. Глаза у Мэри были темными, волосы прямыми, и лицо уже.

Вообще умение материализовывать предметы могла сыграть злую шутку с Богомиром, если бы персонажи стали наглеть и досаждать его просьбами. Но Богомир знал, как повернуть эту силу в нужное русло. Теперь персонажи слушались его, ведь никто не хочет быть уничтоженным. Он даже решил посоветоваться с одним из них.

– Без понятия, что здесь происходит, – заключил Хаокин. Запрокинув ноги на стол, он покачивался на стуле Богомира и беззаботно разглядывал потолок. Старик терпеливо ждал вердикта колдуна. Наконец Хаокин, щурясь, посмотрел на создателя и улыбнулся. – Вы интересный человек, Богомир. Говорите, как ваша библиотека стала такой популярной? – Он задумался. – И, повторюсь, не знаю, что происходит. Слишком мало улик, чтобы утверждать. Я не чувствую от вас силы, способной создать подобное, вы не колдун. Я сразу предположил, что вам могли подбросить проклятый предмет, но ничего не обнаружил. И это даже странно. Будто всё окружающее излучает равнозначную энергию. Может, мои сенсоры врут, раз уж я не живой, а, может, – он сделал паузу, – просто все вещи в библиотеке есть одно и то же? Никогда не думали, что ваш мир нереален?

– О. То же самое сказала мне твоя подружка.

– Кто? Ариадна, что ли? Хм-м… Она крайне… эксцентрична, верно? Но я размышляю. Это вполне может быть ловушкой синих плащей. Они создают для своих жертв мирки, точь-в-точь копии их домов, и внутри мирков внушают жертвам идеи. Но что плащам нужно от старика? Не обижайтесь… Как бы объяснить? Вот этот стул, он реален? Кажется, да. Но почему? Мы можем его потрогать, мы его видим, я на нем сижу. Но ведь всегда есть вероятность, что стула нет. Это может быть магия, или иллюзия, или стул находится в другом измерении, или разум создал в моей голове образ осязаемого, видимого стула. То же самое и про наш мир. Всегда можно предположить, что он нереален. Но почему мы этого не делаем?

– А с какой стати? Какие у нас есть доказательства этого?

– Верно! – воскликнул Хаокин, сбросил ноги со стола и перевел на Богомира восторженный взгляд. – Это я и хотел сказать. Недостаточно доказательств. Возможно, изнутри мы не видим картину целиком. Пригласите лучше сюда живого эксперта. А вообще мне кажется, – внезапно его взгляд стал хищным, – вы что-то скрываете от меня.

– Зачем мне это? Знаю, ты любишь запугивать. Я тебя таким написал. Но не делай этого со мной.

Хаокин снова беззаботно стал качаться на стуле. Богомир остановил его.

– А я думаю, – усмехнулся Хаокин, – вы всё знаете, но не можете понять этого. В любом случае я пойду, а то окружающим может показаться, – он прошептал, – что раз мы здесь так долго, мы занялись чем-то непристойным.

После дня, проведенного с этими глюками, Богомир чувствовал себя опустошенно. Всё стало таким противоестественным. Старик уже лег спать, но к нему снова пришла Ариадна, чтобы повыяснять отношения. Ор стоял такой громкий, что ссору решил замять Тай. Он предложил всем выпить в баре. Богомир внезапно согласился.

Одна кружка, вторая, третья… Пьяные танцы. Богомир уже ничего не соображал. Снова его коморка. Новые листы рукописи. Богомир уснул прямо за столом. Правда, спал плохо, урывками что-то понимая. Во сне он куда-то падал, затем появилась девушка с красными волосами. Богомиру казалось, что он ее уже встречал, и это его тревожило.

Наутро Богомир проснулся с головной болью. На столе он нашел еще страниц пятнадцать текста, почесал затылок. Видимо, писал ночью. Богомир встал с кровати, вышел в коридор, попивая кофе, и внезапно заметил, как красные локоны промелькнули меж полок. Что-то настолько поразило его в этом образе, что старик остановился. Пальцы обжигал горячий напиток. Богомир резко отбросил стакан в сторону.

Откуда взялся этот чертов кофе? Богомир вспомнил, что вчера только и делал, что пил кофе, но сам его себе не варил. Напиток просто всегда появлялся на столе снова и снова. Богомир посмотрел на пол. Осколков от стакана не видно. Старик обернулся. Горячий кофе уже стоял на столе, ожидая, когда его возьмут. Вспышек никаких не было.

Богомир осознал и еще одну вещь. Книги. Вчера он не уходил вглубь библиотеки, но всегда доставал нужную литературу прямо из шкафа каморки. Но как она вся могла быть там? Старик закрыл глаза и неуверенно вытащил книгу с полки. «Это энциклопедия на В», – сказал Богомир и посмотрел. В руке была энциклопедия на В. Старик вернул ее на полку, сказал: «Это энциклопедия на К» – и достал ту же самую книгу. Но название поменялось на «Энциклопедия на К». «Черт возьми! Это нереально… Всё вокруг нереально!» – закричал Богомир. Книга выпала у него из рук, и старик помчался прочь. Энциклопедия сама встала на место.

Богомир бежал изо всех сил, но ряд удлинился настолько, что уже казался бесконечным. Старик прижался к книжной полке и опустился на пол. Сердце бешено колотилось. И как в шестьдесят четыре года он бежал так быстро?

Внезапно рядом с ним появился Хаокин, качаясь в гамаке.

– Что ты здесь делаешь?

– О. Это вы меня сюда вызвали, – улыбнулся он.

– Я… теперь понял все те странности, которые вчера в упор не замечал, – прошептал Богомир. – Я как-то упоминал в книге, что у тебя проблемы с памятью. Что ты делал, чтобы находить нужные воспоминания?

– Ничего. Они сами находили меня. Вероятно, вы ищете это. – Хаокин протянул Богомиру рукопись, которую старик написал в пьяном угаре.