Текст книги "Драконы Аргоната"

Глава сороковая

Портеус так ничего и не сказал: лишь смотрел вокруг непонимающим взглядом, но с надменной усмешкой на устах. Сальва Ганн оцепенел, Вексенн улыбался с едва скрываемым презрением. Лапсор уселся в кресло и, приметив, что остальные не сводят глаз с Глэйвса, сказал:

– Не беспокойтесь, друзья мои. Я не причинил ему никакого вреда, а лишь не сколько… скажем так, добавил воодушевления.

Выслушав это, Сальва Ганн пришел к твердому решению: при первой же возможности ускакать отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться.

– Ну а теперь, – промолвил Лапсор, – я слушаю вас. Какие новости поступили с поля боя?

– Ах, – удрученно отозвался Вексенн. – К сожалению положение изменилось. В лесу, возле границ с Лукулом, наши необученные части были захвачены врасплох неожиданным маневром врага. Они отступили в Посилу.

– Неужели? Какой позор.

Вексенн пожал плечами и улыбнулся:

– Возможно, мы проявили излишнюю самонадеянность. Но следует учесть, что наша армия сформирована лишь не давно. Людям не хватает опыта. Им трудно противостоять прекрасно вымуштрованным легионерам.

– Да, возможно… – Лапсор сложил ладони домиком и оперся подбородком о кончики пальцев.

– Потому мы и нуждаемся в вашей помощи, великий Лапсор. У вас ведь имеются дополнительные ресурсы, не так ли?

– Хм, может быть и так.

– А коли так, не пришло ли время их использовать. Необходимо вернуть инициативу. Ведь не далее чем на прошлой неделе мы одержали историческую победу. Здесь, в Неллине.

– Да, это произвело огромное впечатление.

– А сейчас нам необходимо обрести нечто способное противостоять силе, обеспечивающей легионам превосходство над другими армиями.

– Их превосходство обусловлено дисциплиной и выучкой.

– Да, но не только этим. У них есть еще и драконы.

Глаза высокого эльфа блеснули.

– Ах да, прославленные боевые драконы Аргоната. Весьма наслышан. Стало быть, вам пришлось помериться силами и с ними?

Да. Они отбили атаку тяжелой кавалерии, а это лучшая часть нашего войска. Боюсь, нашим людям будет трудно сражаться против легионеров, подкрепленных драконами

– И вы пришли ко мне, зная что у меня есть бьюки?

Вексенн смиренно кивнул. Лапсор выпрямился, потирая свои могучие руки.

– Бьюки у вас будут, – сказал он с легкой улыбкой. – Но учтите, использовать их надо с умом. Я не могу допустить, чтобы они гибли попусту. Их немного, а воспроизводство требует времени. Позднее мы сможем завести столько бьюков, сколько потребуется, но до тех пор их необходимо беречь.

– Да, разумеется, – согласился Фалтус. – Тем более что потери в Голубом Камне были велики, не так ли?

Вексенн давно ждал случая выпустить эту стрелу. Дать понять великому лорду из древних эльфов, что и у него, Вексенна, имеются неплохие источники информации.

Огромное лицо окаменело, в глазах вспыхнуло зеленое пламя. Однако Лапсор сделал вид, будто пропустил упоминание о постигшей его неудаче мимо ушей.

– Эта абсурдная Империя, – промолвил он, – на самом деле на удивление уязвима. Скажем, позади трона определенно стоят ведьмы. Вот ими-то и следует незамедлительно заняться. Нанести удар и обезглавить государство.

– Удар по ведьмам? – Вексенну стало не по себе. Как и большинство ему подобных, он не желал иметь дел с древними колдуньями. Все знали, что они опасны. Рассказывали о них всякое, не всему можно было верить, но если и малая толика этих россказней соответствовала действительности, следовало поостеречься.

– Именно, – подтвердил Лапсор. – Именно по ним. Сальва Ганн очень хотел оказаться в каком-нибудь другом месте. В каком угодно, лишь бы в другом.

– Боюсь, это будет не так-то просто, – заметил Вексенн.

– В Марнери я проследил за одной из них, – промолвил Лапсор. – Прелюбопытнейшая, должен сказать, особа. Носит серое тряпье, так что ее можно принять за поденщицу. Но все это маскировка. На пальце у нее перстень с магическим камнем, а вокруг пульсирует аура скрытой мощи.

Вексенн сглотнул.

– Это Королева Птиц, ее еще зовут Вороной Бури. На стоящее ее имя – Лессис. Репутация у нее весьма зловещая.

– Да, могу себе представить. Чрезвычайно деятельная персона. Я с интересом наблюдал за ней с момента ее неожиданного появления в городе.

Вексенну оставалось только гадать, каким образом Лапсор ухитрялся следить за Лессис, не покидая подвалов Оленьего Чертога. Но он, кажется, и вправду был осведомлен обо всем происходившем в далеком Марнери. Воистину этот эльфийский лорд обладал поразительным могуществом. Но тем не менее Фалтус едва ли не жалел, что обратился к нему за помощью. По его глубокому убеждению, любые действия, способные привлечь внимание Серой Леди, были величайшей глупостью. О ней ходило множество легенд – одна страшнее другой.

– Мы расставим ей ловушку, – с веселой доверительностью заявил Лапсор. – Прямо здесь. Я знаю наживку, на которую она непременно клюнет.

– Здесь? – Тревога Вексенна прорвалась наружу и зазвучала в его голосе.

– Да.

– Это абсолютно необходимо?

Лапсор недоуменно фыркнул:

– Друг мой, объясни мне следующее. Если ты, зная, кто я таков, не боишься встречаться со мной, почему, во имя ада, тебе внушает страх какая-то глупая старая ведьма?

Вексенн беспомощно развел руками.

– Нет, мой друг, – на огромном лице появилась дружелюбная улыбка, – тебе нечего опасаться. Я справлюсь с ней. Ведьмы, шаманы, маги – я повидал их без счета, и все они были втоптаны мною в прах.

Сальва Ганн укрепился в намерении бежать как можно скорее и как можно дальше.

– Ни одному смертному созданию не дано сравняться со мною силой.

– О да, – согласился Вексенн, – разумеется.

Ему оставалось лишь надеяться, что эльфийский лорд прав. В противном случае дело обернется для него двадцатью пятью годами каторжных работ на островах Гуано.

– У меня есть план, так что слушайте внимательно.

– Да, но как насчет Портеуса? Он только усмехается, но так и не вымолил ни слова с тех пор, как вы его… э…

– Воодушевил?

– Да, именно.

– Мне подумалось, что ему лучше не слышать ваш печальный рассказ о неудаче на поле боя. Его можно пробудить в любой момент. Хотите – сделаю это сейчас?

– Нет, не стоит. Пусть посидит так еще немножко.

У Вексенна голова шла кругом. Сальва Ганн вновь покосился на Глэйвса. Тот вовсе не спал, глаза его были открыты, но совершенно пусты.

Лапсор вернулся к изложению своего плана:

– Эта ведьма очень привязана к одной молодой женщине. Часто посещает ее, и вообще… Ведьма находится под охраной, а эта особа – нет. Мы похитим ее и доставим сюда. Мне, так или иначе, нужна для опытов молодая, но уже рожавшая самка человеческого вида. Похищение будет совершено так, чтобы остался след, который приведет ведьму сюда. А уж как только она появится, мы ее уничтожим.

– Но почему вы считаете, что она появится?

– Из-за этой молодой женщины. Скорее всего, она ей не только друг, но и любовница. Эти старые ведьмы частенько заводят себе молоденьких любовниц, вы разве не знали?

Вексенн старался об этом не думать.

– Нет, не знал, но такое вполне возможно.

– Так или иначе, подруга она или любовница, эта молодая женщина значит для колдуньи очень много. Но при этом ее никто не охраняет, она свободно разгуливает по улицам одна. Такой глупостью нельзя не воспользоваться.

Лорд Лапсор одарил собеседников леденящей улыбкой.

Глава сорок первая

Восточнее Посилы, в лесу, стоял лагерем Сто девятый марнерийский драконий. В котлах походной кухни булькала каша, а драконопасы доставали акх из неприкосновенного запаса. Запас этот был прискорбно мал, но измученным драконам требовался отдых, а на голодный желудок они бы просто не заснули.

Как ни странно, виверны не донимали мальчишек жалобами. Они понимали, что во время такого похода – когда долгий марш сменяется скоротечной битвой, а сразу после битвы вновь следует марш – доброй еды ждать не приходится.

Они уже укладывались спать, когда услышали цокот копыт. При свете факелов мимо проследовало подкрепление: три сотни талионских кавалеристов. Следом за ними на дороге появился обоз из дюжины фургонов. Скрипели тележные оси, возницы щелкали кнутами. Звуки эти внушали надежду на то, что поутру можно будет получить что-нибудь получше постной овсянки.

Подъехал Урмин. Командор хотел лично поблагодарить эскадрон за проявленную доблесть.

– Мы одержали победу в первую очередь благодаря вам. Ваше мужество и искусство позволили отразить кавалерийскую атаку. Прославленный Сто девятый заслужил еще одну боевую звезду.

Драконы дружно клацнули челюстями. По их мнению, Урмин проявил себя наилучшим образом. Он пошел на риск, но рисковал не наобум. За его действиями стоял точный расчет. Лишь благодаря ночному броску через лес им удалось неожиданно обрушиться на врага и разгромить его.

– Хотел бы я сказать что-то другое, но, боюсь, сегодня вечером пива не будет.

Драконы малость приуныли. По правде сказать, они ни на что подобное и не рассчитывали, но были огорчены, услышать подтверждение наихудших своих подозрений.

– Но обещаю, что при первой же возможности мы с вами посидим вокруг костра и споем не одну песню, пуская по кругу самый крепкий эль, какой я смогу раздобыть.

Это звучало гораздо лучше. Сонные драконы оживились и одобрительно заурчали. Довольный собой, Урмин отдал несколько распоряжений командиру эскадрона и ускакал. Кузо лучился от гордости. Драконы заснули, а дракониры расселись вокруг костров и принялись чинить снаряжение. Всякий раз после долгого марша кожаные ремни путались, перетирались и лопались.

Релкин усердно трудился над джобогином, грудной ремень которого не в первый раз дал слабину. Маленький Джак занимался подбородочным ремнем шлема Альсебры. Свейн, отчаянно бранясь, пытался соединить два куска лопнувшей полосы кожи, а Мануэль – распутать крепления наручей Пурпурно-Зеленого. Дикий дракон так и не надел наручи нового образца, поскольку стальные цепочки, заменившие кожаные ремешки, натирали шкуру.

Ребята болтали кто о чем, пока молодой Хонт не затронул тему, волновавшую его уже не первый день.

– Хотел бы я знать, почему мы деремся с этими аубинасскими парнями.

Остальные драконопасы удивленно вскинули глаза. Разве не ясно?

– В чем тут проблема? – проворчал Ракама.

– Может, у этого малого ум из башки вышибло? – предположил Свейи.

– Нет, в самом деле, не унимался Хонт. – Я, конечно, всего лишь сирота и вырос в горах, в захолустье, но объясните мне, за что мы сражаемся. Там валяются сотни убитых – почему мы их убиваем? Разве человеческие жизни ничего не стоят?

– Ну, малыш, – заявил Свейн, никогда не упускавший возможности высказаться по любому поводу. – Эти ребята первыми затеяли драку. Ты часом не забыл, что они сделали. Напали на Пятый полк, здорово его потрепали и перебили кучу народу. Затем они захватили Посилу и вторглись в Лукул. Что же нам надо было – сидеть сложа руки?

– Аубинасцы думают, будто они лучше всех прочих, потому как выращивают больше всех зерна, – заметил маленький Джак.

– Вся эта заваруха как раз из-за зерна и началась, – поддержал его Мануэль. – Зерновые магнаты, вот кто мутит воду. Если Аубинас сделается независимым, они смогут попридержать часть урожая и взвинтить цены. Поэтому Империя для них – словно кость в горле.

– Но коли это все затеяли зерновые магнаты, – не унимался Хонт, – чего ради простые парни кладут за них головы? Мы сегодня уложили целую прорву аубинасцев, но я сомневаюсь, чтобы среди них было много зерновых магнатов.

– Солдатам платят, – сказал Энди.

– Не может быть, чтобы платили им всем. Их слишком много. И вообще, они что, очень богаты, эти зерновые магнаты?

– Богаты то богаты, но не настолько, чтобы платить всем и каждому, – пояснил Мануэль. – Они действуют хитрее. Пускают в ход свои денежки, чтобы взбудоражить людей. Каждую мелкую обиду или несправедливость всячески раздувают и используют в соответствии с тем, что стоит у них на повестке дня.

– На чем стоит? – не понял Хонт.

– Эй, парень, да ты и на самом деле из захолустья.

– Слушай Мануэля, Хонт, – съязвил Свейн. – Он у нас грамотей.

Означенного грамотея колкость Свейна ничуть не смутила. Он действительно закончил училище, в котором готовили драконопасов из ребят постарше. В эскадронах таких было немного, и они всегда выделялись.

– Слушай, Хонт, – промолвил Мануэль, – повестка дня – это вроде как список того, что они собираются сделать. А собираются они прежде всего добиться независимости, которая нужна им, чтобы поднять цены на зерно. Добрая треть всей пшеницы и ячменя Аргоната растет в Аубинасе. Там самая плодородная почва в мире.

– Ура, наконец-то мы об этом узнали! – проворчал Свейн, малость задетый тем, что «грамотей» снова его обставил.

Хонт, однако, этим объяснением не удовлетворился:

– И все равно мне не ясно, почему аубинасские ребята сражаются за магнатов. Разве они не видят, что сами магнаты своими шкурами не рискуют?

– Богатеи заморочили людям головы россказнями о том, будто Империя грабит Аубинас непомерными налогами, с ноткой раздражения сказал Энди. Убедили, что стоит добиться независимости – и все разом разбогатеют.

– Точно, – подхватил Джак, – только на деле от не зависимости выиграют одни магнаты.

Маленький драконопас уже разбирался, что к чему в этой жизни.

– А остальные, выходит, будут платить за хлеб гораздо больше?

– И за все прочее, – добавил Мануэль. Если поднимается цена на один из основных товаров, такой, как хлеб, следом дорожает и все остальное. Кому при этом придется худо? Конечно же беднякам.

– Неужто этим магнатам мало того, что у них есть? Я слышал, будто они живут во дворцах и держат целые армии слуг.

Все дружно закивали: богатство аубинасских зерноторговцев было притчей во языцех.

– Неужели простые аубинасцы ничего этого не понимают?

– Вот уже не знаю, – сказал Свейн. – Можешь спросить у Релкина. А то наш умник из Куоша сегодня что-то отмалчивается.

– Что думаешь, Релкин?

– Почему они дерутся, я не знаю, да и не мое это дело. Но, нападая на нас, они обрекают себя на смерть. Люди не могут выстоять против драконов. Это не война, а резня.

– А вот Пурпурно-Зеленому такая война, кажется, нравится.

– Он по-прежнему хочет отомстить. Дня не проходит, чтобы бедняга не горевал о потерянных крыльях.

Все молчаливо согласились.

– Ну ладно, а чем все это кончится? – поинтересовался Энди. – Может, раз мы их пуганули, так и драки больше не будет? Шли бы они себе по домам.

Релкин покачал головой. Если бы все могло быть так просто.

– Мы их побили, но вовсе не разгромили. Думаю, скоро опять состоится битва.

Настоящая битва? – спросил маленький Джак, которому в голосе Релкина почудилось что-то пророческое.

– Да, я чувствую это. Битва нешуточная, и грянет очень скоро.

Словно нарочно, для усиления драматического эффекта, пророкотал гром. Со стороны Ясного моря надвигалась новая буря.

– Клянусь Рукой, опять дождь, – негодующе воскликнул Свейн.

– Реки уже выходят из берегов.

– Нужно прятать снаряжение. Кузо задаст жару любому, на чьем драконе будет мокрый джобогин.

Драконопасы захлопотали, готовясь встретить дождливую ночь.

Глава сорок вторая

Дождь клокотал в водосточных желобах, барабанил по окнам и крышам. На улицах Марнери завывал яростный ветер, и благоразумные горожане старались нос не высовывать из дому. До темноты оставалось не меньше часа, но уже сгущался сумрак, потому что небо затянули тяжелые облака. Лавки на Башенной улице закрылись рано: приказчики задраивали окна и запирали ставни. Фонарщику пришлось взяться за работу. Ему было нелегко – сильный ветер так и норовил задуть огонь.

На Водяной улице виднелась одинокая фигура. Женщина в навощенном дождевике и широкополой шляпе спешила вверх по склону, огибая лужи и уворачиваясь от хлеставших с крыш потоков воды. Ветер старался сорвать шляпу, но она была надежно завязана под подбородком. Лагдален из Тарчо торопилась домой, к дожидавшейся вечернего урока Ламине. Сегодня Лагдален обещала дочке почитать выдержки из объемистой «Географии», содержавшей описания дальних стран, составленные капитанами белого флота. Девочка очень любила рассказы о заморских землях.

Там, где ближе к вершине холма улица делала зигзаг, водостоки были переполнены, и темные потоки бурлили на мостовой. Внизу, на Рыбной улице и у Водных ворот, скорее всего, уже подтопило лавки. Лагдален не могла припомнить, чтобы в это время года так сильно дождило. Утешало лишь то, что закончился нелегкий рабочий день. Десять часов напряженного труда ушло на то, чтобы расчистить бумажные завалы, но зато теперь Летиция, Роза и другие девушки могли справляться с текущими делами и без нее. Приходилось полагаться на них – другого выхода все равно не было. Ее подчиненным предстояло самостоятельно встречаться с судебными стряпчими, собирать доказательства и выискивать свидетелей. На службе Империи работы хватало всегда – в том числе и когда Лагдален бывала в отлучке. А такое случалось нередко, ибо, помимо своей основной должности, Лагдален сотрудничала со Службой Необычайного Провидения. На протяжении нескольких лет она помогала Лессис из Валмеса и была несказанно рада тому, что до сих пор жива.

Она искренне сердилась, когда ее то и дело отрывали и от работы, и от любимой дочурки, – но в то же время не могла без волнения думать о каждой новой встрече с Лессис. Нельзя было не восхищаться мудростью и прозорливостью древней колдуньи. Лагдален знала, что Лессис причастна к величайшим тайнам правления и дает советы самому императору. Близость к ней означала близость к верховной власти. Масштабы деятельности Серой Леди поражали воображение.

Лагдален похолодела, вспомнив о том, что ей пришлось пережить в Урдхе, но ужас соседствовал со своего рода восторгом. У ведьмы не было более близкой, более способной помощницы, чем Лагдален из Тарчо. Она одна побывала с Лессис в немыслимых переделках и видела, как ум и магическое искусство противостоят злобному могуществу Падмасы. И сама участвовала в этой борьбе. По ночам ее до сих пор мучили кошмары.

Уклониться от исполнения долга не было никакой возможности. Увы, книжки Ламине опять будет читать нянюшка. Та уже прочитала ей множество замечательных историй, которые девочка, по правде сказать, даже предпочитала «Географии». Но беда в том, что малышке опять предстоит разлучиться с мамой. Таков был горький привкус ее служения. Гнев подстегнул Лагдален, и она ускорила шаг. Бедная Ламина! Правда, последний год девочка провела с мамой.

Прежде они расставались чаще, но после возвращения с Эйго Лагдален видела дочку каждый день. И вот судьба снова разлучает их, а надолго ли – никто не знает. Может быть, всего на несколько дней, может быть, на годы, а может, и навсегда.

А каково Холлейну – он даже в лице переменился, услышав, что Лессис опять обратилась к его жене за помощью. На сей раз Кесептон дал волю своему гневу, ибо знал, как велик риск. Он любил жену всей душой, всем сердцем, и лишиться ее было для него равносильно смерти. Но таков был ее долг перед родным городом. Долг, который за нее не мог исполнить никто.

Лагдален тяжело вздохнула – бедный Холлейн! Однако в настоящий момент именно он устремлялся навстречу опасности – ехал по Пшеничному тракту на соединение с имперскими силами под Посилой. Всю неделю в Марнери собирали подкрепления. Прибыло несколько отрядов кадейнской резервной пехоты, которые тут же выступили на запад. Вместе с ними отправились и всадники, снаряженные за счет состоятельных граждан Марнери. Купцы и банкиры собрали десять тысяч золотых на припасы – они понимали, что нужда велика. Готовность, с которой богачи откликнулись на призыв помочь армии, была понятна – высшие классы Марнери не жаловали аубинасских зерновых магнатов. Здесь всегда считалось дурным тоном кичливо выставлять напоказ свое богатство. Самые знатные семьи предпочитали шелкам и золоту простое платье и оловянную посуду. Богатые люди щедро жертвовали деньги на нужды города, но делалось это безо всякой помпы. Белый город славился своими моряками, солдатами и активным участием во всех сферах имперской политики. Марнери признавали сердцем Аргоната, хотя численностью населения он уступал великому Кадейну более чем втрое.

Лагдален поднималась по самому крутому склону холма, когда позади нее появились еще две фигуры. Завидя женщину, они ускорили шаг. Лагдален не оглядывалась: она была слишком поглощена собственными раздумьями, к тому же ей приходилось беспрерывно огибать лужи. Перескочив через разлившийся поток, она ступила на тротуар, тянувшийся вдоль глухой ограды высотой в четыре фута. И тут из темноты выскочили четверо мужчин – они прятались, поджидая ее появления.

Лагдален заметила их за миг до того, как один из них схватил ее за горло. Она издала вопль и укусила его за руку. Нападавший ударил ее по голове, но она сжала зубы еще сильнее и пнула ногой по колену. Другой мужчина схватил ее за руки. Лагдален попыталась пнуть и его, но третий захлестнул веревку вокруг ее лодыжек. Руки ей заломили за спину, запястья связали, в рот запихали кляп, а на голову накинули мешок. Все это произошло в считанные мгновения. Затем ее подхватили и понесли прочь. Но истошный крик был услышан двумя женщинами, шедшими сзади. Они громко закричали и поспешили на выручку. А поспешив, разделились, ибо Эйлса, дочь Ранара, была лет на двадцать моложе сопровождавшей ее тетушки Кири.

Эйлса устремилась вверх, повернула за угол и успела заметить впереди четверых мужчин. Они исчезли за домами. Кири сильно отстала и спешила за ней, выкрикивая ее имя. Эйлса уже пожалела о том, что подняла шум: из-за этого нападавшие поняли, что их заметили. Но она все равно бросилась в погоню. Дочь вождя клана Ваттель не расставалась с длинным ножом и прекрасно умела обращаться с оружием. Но она была одна. За поворотом дорога изгибалась к востоку и взбиралась на плато, где находились Сторожевая башня, драконий дом и площадь для парадов. Мужчины свернули в одну из боковых улочек. Эйлса двинулась вперед, всматриваясь в каждую из них и напрягая слух. Она заглянула в Перьевой переулок, ничего не обнаружила и поспешила дальше, к Мучному. Там, не дальше чем в десяти футах от угла, у открытой двери стояли трое мужчин. По несчастливой случайности один из них оглянулся и увидел девушку.

– Взять ее, – рявкнул кто-то грубым голосом.

Эйлса повернула и пустилась бежать, громко призывая на помощь. К сожалению, на этом участке улицы не было жилых домов: по обе стороны тянулись склады и мастерские.

Она пробежала футов шестьдесят, когда чья-то рука ухватила ее за плащ. Девушка развернулась навстречу преследователю, держа наготове нож. Негодяя сгубила излишняя самонадеянность – клинок угодил ему прямо в живот. Он охнул, сложился пополам и упал. Но тут подоспели остальные. Эйлса увернулась от удара дубинкой, однако на нее набросили сеть. Дубинка подсекла ее ноги, и она упала.

– Сучка. Она пырнула Этрапа.

– Сам виноват. Он что, ножа не видел?

Девушка барахталась, пытаясь встать, но получила еще не сколько ударов дубинкой. На нее навалялись, отобрали нож, заткнули рот кляпом, связали и потащили в Мучной переулок.

Тем временем кое-где уже зажглись огни. Громкие голоса призывали стражу. Эйлса билась в руках похитителей до тех пор, пока ее не стукнули по голове так крепко, что она обмякла и стихла. Почти бесчувственное тело втащили за дверь, в узкий проход.

– Проклятая сучка подняла тревогу, – проревел грубый голос.

– Она и Этрапа убила.

– Пора убираться, – рявкнул кто-то другой.

В конце прохода открылась другая дверь. Эйлсу выволокли во двор, засунули в мешок и швырнули на телегу. Щелкнул кнут, и телега тронулась с места. Мужчины бежали рядом с подводой: девушка слышала их дыхание и тихие призывы не зевать и поторапливаться. Стража не нашла похитителей. Минут двадцать они петляли какими-то проулками, после чего проехали мимо храма и спустились к докам в районе Рыбного рынка. Здесь мостовая была дюйма на два скрыта под водой. Прямо по лужам телега подкатила к причалу.

На борту поджидавшей их барки горел фонарь. Лошадь остановилась, люди затащили мешки на палубу и сволокли в трюм. Несколько минут спустя барка снялась с якоря. Отталкиваясь шестами, матросы отвели ее от берега и поставили паруса, которые тут же наполнил сильный, устойчивый ветер. Суденышко заскользило по долгому проливу.