Текст книги "Ревущая Тьма"

Глава 23
Пилот

Следуя курсом, указанным Антонием Бревоном, «Мистраль» отстыковался от станции «Март» и вышел из ее пространства в шумную тьму, сначала пользуясь лишь реактивными двигателями, затем ионными и, наконец, большим термоядерным. В иллюминаторы со всех сторон лился свет звезды и планетарного диска, на мостике звучала оживленная болтовня. Все передавали друг другу свежие новости. Я всегда восхищался космическими судоходцами, но никогда не учился их делу. У каждого на посту мелькали непонятные мне показания приборов и голограммы. Лишь карта, на которой был отмечен наш предполагаемый курс, была мне знакома.

– Куда мы летим? – спросила Валка, вытягивая шею, чтобы взглянуть на навигационную панель под капитанской платформой.

Отавия обернулась, не убирая рук с панели:

– Недалеко, но ниже плоскости эклиптики, за границу системы.

– Странное место для встречи, – заметила Валка. – Разве Бревон не сказал, что корабль Возвышенных пристыкуется к станции?

Мы с Отавией уже обсуждали это вчера, получив от Антония Бревона сообщение с координатами и датой встречи.

Из коридора появилась Айлекс, вытирая руки тряпкой:

– Корабли Возвышенных редко пристыковываются к станции. Слишком большие.

Дриада выросла на космических судах и станциях. До сего момента мне и в голову не приходило, что некоторые из них могли принадлежать экстрасоларианцам или вести с ними торговлю.

– Капитан, мне это по-прежнему не нравится, – сказал Бастьен Дюран. Старпом сидел за пультом по правую руку и чуть ниже Отавии. – Слишком все просто. Так корабли и попадают в ловушку. Переправа на Воргоссос за пробирку крови? Сказка какая-то.

– Сказка, офицер? – произнес я, перегибаясь через поручень капитанской платформы.

– Вроде того. – Дюран приподнял очки повыше. – Когда мы работали на Вента, то постоянно встречались с экстрасоларианцами. Они известны как наталисты и клонировщики, но это?.. – Он отмахнулся.

Капитан Корво лишила меня возможности поспорить:

– Не отключайте варп-двигатель. Нужно быть готовыми к прыжку при малейшем намеке на подставу. – Она нажала какую-то кнопку. – Лейтенант Гароне, – (я не сразу вспомнил, что это Бандит), – приведите группу быстрого реагирования в боевую готовность. Я не жду неприятностей, но с экстрасоларианцами нужно быть начеку.

Бандит что-то ответил, но я не услышал.

– Ясно. Действуйте, – произнесла Отавия.

– Не думаю, что они что-нибудь выкинут так близко от станции, – сказал я, машинально дотронувшись до меча сэра Олорина на поясе.

Отавия стояла ко мне спиной, но я почувствовал, как она хмурится.

– Почему нет? Адриан, здесь не Империя. Ни контроля, ни патрулей. Экстрасоларианцы вольны делать, что им заблагорассудится, если это не мешает работе станции.

Она повернулась вполоборота, чтобы сказать что-то еще, но на приборной панели зажегся индикатор, и она снова отвернулась.

Вдалеке над нами, в пределах планетарного диска, я заметил фиолетовые отблески других термоядерных двигателей. Приложив пальцы к стеклу, я развел их. Изображение увеличилось, и я увидел корабль с широкими крыльями и синими стеклянными парусами на высоких мачтах, неподвижными среди безвоздушных звездных ветров.

– Когда я была маленькой, я на таком служила, – сказала Айлекс. – Дриады созданы для работы во Тьме.

– Я об этом читал, – кивнул я, взглянув на нее.

В ней было что-то волшебное; я представлял, как она или кто-то похожий на нее ухаживает за младенцем Зевсом в пещере Реи. Дриад создали как рабов, способных питаться воздухом и солнечным светом, не вынуждая хозяев тратиться на запасы продовольствия во время длительных перелетов в сияющей Тьме космоса. Один император – кажется, Тит Третий или Пятый – запретил создание рабов-дриад. Не из сострадания к гомункулам, а из-за того, что они отнимали рабочие места у обычных граждан.

Сообразив, что неловкая пауза затягивается, я добавил:

– И каково было расти в таких условиях?

Айлекс задумалась, поджав сине-зеленые губы.

– Здесь тихо, – сказала она наконец. – Только двигатели слышны. Корабли, на которых я росла, были куда хуже этого. Постоянно тряслись. – Она изобразила жестом, как именно, и спустя мгновение добавила: – Вы ведь прежде не встречались с Возвышенными?

– Нет, – признался я. – А ты?

– Гм, – качнула она головой, – раз или два.

– Правда, что они похожи на древних мерикани? – спросил я, отдавая себе отчет в том, что почти все на мостике сейчас смотрят на меня, а кто не смотрит – тот уж точно прислушивается.

Дриада пожала худыми плечами:

– Не знаю, что это значит, но Бандит говорил, что вы видели на станции химер?

– Химер? – переспросил я, вспомнив гибридов, с которыми нередко сражались гладиаторы и рабы в Колоссо.

– Улучшенных. Людей, которые частично машины, – пояснила Айлекс.

Закусив губу, я оглянулся на тихо беседующих между собой Валку и Отавию. Капитан склонилась над приборной панелью, ксенолог сидела в кресле посередине платформы.

– Возвышенные гораздо хуже, – продолжила дриада. – Они почти не покидают кораблей. И даже на людей мало похожи.

– Я слышал, – медленно ответил я, отворачиваясь к иллюминатору. Увеличенное изображение сбросилось, и я снова увидел розоватое сияние планетарного диска вокруг далекой синей звезды. – Тем не менее они люди.

– В большей степени, чем я, – произнесла Айлекс, и я, не глядя, почувствовал, как она понурила голову.

– Не говори так, – сказал я, вспомнив Еву. – Ты такой же человек, как и мы все.

У Айлекс была свобода, которой никогда не видать рабыне Бревона. Как у любого свободнорожденного человека, у нее была свобода выбора. Если ей что-то и мешало, сдерживало ее или смущало, то лишь ее гены.

– Только чуть более деревянный.

– Тебе виднее, – усмехнулся я.

* * *

Прошло несколько часов, прежде чем мы достигли указанной Бревоном точки. Согласно корабельной телеметрии, мы преодолели около трехсот тысяч миль – больше, чем расстояние от Старой Земли до Луны, – но от планетарного диска, казалось, вовсе не отдалились. Станция «Март» скрылась в сиянии. Я распрощался с ней навсегда и был этому рад.

Суета на мостике стихла, даже дышать стало спокойнее. Космические перелеты, как я часто замечал, были штукой тихой. Дело не только в безмолвии бесконечной Тьмы, но и в том, как это безмолвие давит на тебя, заставляет умолкнуть. Стоять под бездонным небом, среди звезд – все равно что стоять среди колонн величественного храма, опасаясь промолвить хотя бы слово: вдруг бог услышит?

Или дьявол.

– Приступить к торможению. Перевести инерционные амортизаторы в корректирующий режим, – скомандовала Отавия.

Она стояла на платформе, как дирижер перед оркестром. Держалась прямо, руки по швам. Кресло ей теперь было не нужно. Я тоже был не нужен и потому удалился с Валкой в дальний уголок мостика.

– Сканеры? – спросила она.

– Ничего, мэм, – отчитался розовощекий мичман. – Никаких сигналов. Отправить световые зонды?

– Отправляйте.

Справа от капитана мигнула каркасная схема «Мистраля», сигнализируя о выбросе полусотни крошечных сенсоров из отсека, расположенного вдоль подфюзеляжной палубы. Разогнавшись с помощью лазеров до невероятно высокой скорости, они рассеялись облаком, передавая на корабль сигналы настолько быстро, насколько позволяло расстояние и неумолимая скорость света.

– Если этот корабль действительно так велик, – Бастьен Дюран снял нелепые очки, чтобы протереть глаза, – мы должны были заметить его через полсистемы.

– Ничего, – повторил мичман. – Зонды ничего не зафиксировали. Ни в инфракрасном спектре, ни по выбросу топлива, ни по другим обычным показателям.

– Это ловушка, – прошипел Дюран. – Говорю, этот косторез подставил Марло.

– Нельзя так утверждать, – заметила Валка, неожиданно встав на мою защиту.

– Не теряйте бдительности! – рявкнула Отавия, нагибаясь над пультами по левую руку от себя. Нажав что-то, она уставилась в монитор.

Тут нас тряхнуло, и весь металлическо-углеводородный каркас старого угранского корабля затрещал по швам. Старые переборки задрожали подобно древним трамвайным путям, взвыли, будто грешники в аду. Застигнутый врасплох, я врезался в Валку. От падения ее спасла стена за спиной.

Пробурчав извинения, я обернулся ровно в тот момент, когда рулевой объявил:

– Торможение начато.

Как обычно, я старался не думать о сокрушительной силе перегрузок. Если бы не инерционные амортизаторы, нас бы смяло в кровавые лепешки и размазало по стенам и переборкам – столь резким было торможение. Но после первичного толчка, когда включилась обратная основному термоядерному двигателю тяга, я больше ничего не чувствовал. Нас влекла сила менее ощутимая, чем ветер.

Я вздрогнул.

– Не выключайте варп-двигатель, – скомандовала капитан Корво рулевому. – При малейшем намеке на угрозу выполняйте микропрыжок. – Она посмотрела вниз, на старшего помощника Дюрана. – Бастьен прав. Нужно быть готовыми ко всему.

– На световых зондах и основных сенсорах по-прежнему ничего, – как по команде отчитался мичман. – Даже гравиметрика молчит.

На приборной панели Отавии мигнул синий огонек, и она мигом хлопнула по нему ладонью:

– Ваша очередь, центурион.

Над изогнутой панелью высветилась голограмма, транслирующая картинку с одной из внутренних корабельных камер. Проектор был старым, и изображение в некоторых местах отливало синевой, но оставалось четким. Мы видели один из боковых шлюзов у миделя, в низком коридоре с круглым потолком, обитым таким же образом, как и остальные. Там стоял Паллино в полном боевом обмундировании: в черной керамической броне в имперском стиле, с литым торсом и сегментированными наручами и наплечниками. Он прислушивался, приложив руку к уху. Другую держал на кобуре с дисраптором.

– Капитан, мы заметили нечто непонятное у бортового шлюза.

– Центурион, что значит «непонятное»?

Старик посмотрел в камеру:

– Именно это и значит. Там…

Бам!

Солдаты под командованием Паллино подскочили, но ветеран лишь настороженно повернул голову на звук.

Бам! Бам!

– Это снаружи, мэм. Мы не сразу поняли, что это не следствие торможения.

Бам! Бам!

– Как будто кто-то стучится, – заметил я, подходя к Корво.

Капитан вызвала другую голограмму, промотала изображения с разных камер.

– Невозможно, – подал голос управляющий сенсорами мичман. – Я бы засек любой объект размером больше консервной банки.

– Если только у них не включена какая-нибудь система скрытности, – предположил кто-то.

– От тепловых сенсоров человека никакая система не скроет.

– Если там есть человек, – холодно заметила Айлекс.

Корво нашла нужную камеру и указала на круглую выпуклость шлюзового люка в месте, где от дельтовидного корпуса «Мистраля» отходило крыло.

Ничего. Только серый металл и шероховатая, в выбоинах, белая керамика.

Бам! Бам!

– Можно выглянуть из шлюза? – спросила капитан, прекрасно зная, что ответ будет отрицательным. Через внутренние люки можно было посмотреть в шлюз, но внешние были из цельного титана, без смотровых окошек.

– Нет, мэм. Только если открыть внешний люк, – протрещал по рации голос Паллино.

Бам!

Если бы Отавия Корво родилась в Империи – не важно, в какой касте, – я не сомневался бы, что она дослужилась в легионах до звания стратига. В сложной ситуации, располагая недостаточными и противоречивыми данными, она не теряла времени.

– Сколько у вас людей? – спросила она.

– Две декады, мэм.

– Займите оборонительную позицию. Так, чтобы был четко виден люк. Гоплиты впереди, всем включить щиты и перевести дисрапторы в оглушающий режим. Затем откройте внешний люк.

– Есть, мэм, – стукнул себя в грудь Паллино и принялся выполнять распоряжения.

Бастьен Дюран привстал и оперся на нижний поручень платформы Отавии:

– Мне это не нравится.

Корво коротко кивнула.

– Почему камеры показывают, что снаружи шлюза ничего нет? – обратилась она к другим офицерам.

– Возможно, в нашей системе вирус, из-за которого трансляция закольцована, – ответила первой Айлекс, высовываясь со своего места внизу.

Прежде чем дискуссия об уязвимости в корабельной инфосфере получила продолжение, по рации вновь зазвучал голос Паллино:

– Мэм, все на позициях. Начинать?

– Давайте.

– Стойте! – воскликнул я, скидывая шинель. – Дайте мне пять минут, я спущусь. Хлыст с вами?

– Так точно! – раздался голос Хлыста, хотя на картинке я его не увидел.

– Адриан, я бы предпочла, чтобы вы остались, – сказала Корво, оборачиваясь ко мне, но не убирая руки с панели. – Бог знает, что издает этот… – (бам!) – звук.

– Там, внизу, мои люди, капитан, – ответил я, бросая шинель на аварийное кресло в задней части мостика. – Будь я проклят, если с ними что-нибудь случится, пока я сижу сложа руки.

Не дожидаясь ответных аргументов, я развернулся и быстро сбежал с мостика, на ходу включив щит. Искажения света и потрескивание статического электричества в момент, когда меня обволакивало защитной завесой, давно уже стали привычными. Я чувствовал, как изменился мой образ мышления, походка и повседневная жизнь в целом, превратившись в театр боевых действий. Я четко представлял очертания покатых стен коридора и остро чувствовал, как с каждым шагом подается под ногами решетчатый пол.

– Адриан, постойте!

– Валка, оставайтесь на мостике! – поспешно ответил я.

Она не послушалась.

– Я с вами.

– Пожалуйста, оставайтесь на мостике!

– Я могу за себя постоять!

Ее шаги за спиной приближались.

– Знаю, что можете. Но у вас нет щита!

Шаги резко стихли. Я не сбавил хода.

Паллино и двадцать его солдат окружили правобортовой шлюз. Сидели, пригнувшись, в боковых проходах, нацелив станнеры на массивный люк.

Бам! Бам! Бам! Бам!

Стук стал громче, настойчивее.

– Адриан! Не высовывайся, – сказал мне Хлыст, преграждая рукой дорогу. Мой заботливый друг и ликтор.

Отстегнув меч Олорина с пояса, я взял его на изготовку, но не активировал.

– Открывайте люк, – без лишних церемоний скомандовал я.

Не мешкая Паллино нажал кнопку разблокировки шлюза. Хлыст пытался удержать меня подальше, но я аккуратно оттолкнул его руку и вгляделся в смотровое отверстие люка. Завыла сирена, сигнализируя о декомпрессии внешнего отсека. Шлюз озарило красным светом. Наконец люк бесшумно открылся.

Я отскочил назад, инстинктивно выставляя меч. Хлыст выругался и сделал защитный жест, прежде чем нацелить станнер. Вечно спокойный Паллино отступил на два шага и приготовился к бою, перекрывая проем. В шлюз забралось нечто, подтягиваясь на многочисленных руках. Люк захлопнулся, и существо уставилось на нас множеством глаз. Я почувствовал, будто мне в спину вонзили холодный клинок.

– Святая Мать-Земля, храни нас во Тьме и в стране чужой… – зашептал Хлыст.

«Защити нас, о Мать, от владычества стали».

Шлюзовой индикатор мигнул синим, и внутренний люк с шипением отворился.

– Стоять! – крикнул я одновременно себе, существу и солдатам. – Стоять!

Перед нами была ходячая металлическая машина. Лапами служили гибкие стальные канаты, наверху располагалась голова – подобие головы, похожее на пулю размером с человеческий торс. Голова не двигалась, глядя на нас красными, как угольки, и блестящими, как у паука, глазами.

Все молчали. Замерли на долгое время.

Сколько у него было лап? Семь? Восемь? Каждая оканчивалась четырьмя распластанными по полу пальцами, похожими на лепестки фантастического цветка.

– Сэр, разрешите взойти на борт? – Существо заговорило любопытным высоким голосом со странным, похожим на джаддианский, акцентом. Голос был совсем юным. Как у солдата-новобранца. Из-за этого впечатление становилось еще более жутким.

Я не опустил меч.

– Что ты такое? – спросил я, готовясь активировать клинок при малейшей провокации. Лапы существа на вид были изготовлены из какого-то обычного металла, алюминия или стали. – Что ты? Человек или деймон?

Существо содрогнулось от смеха:

– А, так вы из Империи!

На гладкой черной пластине между двумя крупнейшими глазами существа появилось изображение. Портрет улыбчивого темнокожего молодого – не старше двадцати – человека.

– Сэр, меня зовут Наззарено. К вашим услугам. – Портрет улыбнулся и погас. Оно – он? – казалось, замешкалось на секунду, оглядывая остальных. – Не хотел вас напугать. Сэр, мне приказано доставить вас на «Загадку». «Загадку часов». Я ваш пилот.

Глава 24
«Загадка часов»

Так мы встретили нашего Харона с глазами-угольками, нашего перевозчика душ. Возвышенный продолжал держаться с непривычно чопорной вежливостью, медленно, но гулко ступая металлическими лапами и с каждым шагом раскачиваясь из стороны в сторону. Он то и дело опирался лапами на стены и даже потолок, заставляя сопровождающих вздрагивать и вскидывать бесполезные, на мой взгляд, станнеры.

Прибытие Наззарено на мостик наделало еще больше шума, чем появление Танарана. Даже норманцы боялись машин, и пусть многие из них уже имели дело с экстрасоларианцами, существо, что я привел, было совсем иным. Мы не знали даже, было ли оно когда-то человеком, прятались ли под панцирем сердце, мозг или лицо. Мы отдавали себе отчет лишь в одном: мы впустили на корабль машину – деймона. Лицо, появлявшееся на «голове» Наззарено, могло быть симулякром, а не настоящим лицом юноши, которым он прежде был или которого уничтожил.

Не стану уделять лишнее внимание напряженной дискуссии, которая за этим последовала. Даже Валка была в ужасе. Скажу лишь, что Отавию пришлось долго убеждать. А какого капитана на ее месте не пришлось бы?

Многочисленные лапы Наззарено – то ли восемь, то ли девять – уцепились за поручни на капитанской платформе и за потолок, поддерживая похожее на паучье яйцо тело. По его движениям я предположил, что Наззарено не привык к гравитации и чувствовал себя некомфортно.

Когти на концах лап зашевелились, превращаясь в пальцы. Наззарено ловко управлял кораблем, как будто всю жизнь пилотировал «Мистраль».

– Капитан… – Один глаз Наззарено перекатился на затылок, чтобы смотреть на Отавию. – С вашего позволения я бы переподключил систему управления кораблем прямо на свое шасси.

– Чтобы вы могли получить доступ к нашей инфосфере? – шагнула вперед Отавия. – Не надейтесь.

– Капитан, при всем уважении, – Возвышенный покачнулся в подобии поклона, – я получил доступ к вашей инфосфере еще до того, как ступил на борт корабля. Я ведь, по сути, таможенный сотрудник, и это входит в мои прямые обязанности. Не волнуйтесь, капитан Эйдхин и наш договор с «Бревон импорт» гарантируют ваше безопасное сопровождение.

Отавия промолчала, и Наззарено повторил вопрос:

– Могу я получить полный контроль над вашим кораблем?

На мгновение мне показалось, что Отавия не согласится. Но она даже глазом не моргнула, когда на ее мостике появилось Танаран, не испугалась она и сейчас.

– Валяйте, – вздернула она подбородок.

Глаз Наззарено прикатился обратно к остальным на переднюю часть его чрезмерно большой головы. Пилот продолжил управлять кораблем одной стальной лапой. На его правом боку загорелись несколько красных лампочек, и вдруг все диагностические панели и голограммы вокруг мигнули и погасли.

– Что вы вытворяете? – возмутился Бастьен Дюран.

Вместо ответа по «Мистралю» прокатилось жужжание ионных двигателей. Не отвлекаясь, Наззарено сказал:

– Шесть минут до стыковки.

– Шесть минут? – удивился мичман, отвечавший за приборы обнаружения. – Вокруг нас ничего же нет.

Я мысленно поаплодировал молодому офицеру за смелость. Не каждый решится в глаза обвинить Возвышенного во лжи.

– Включите обратно наше оборудование, – сказала Отавия.

– Капитан, при всем уважении, я отключил ваши системы до тех пор, пока вы не окажетесь на борту «Загадки». У меня приказ защищать корабль и личные данные моего работодателя.

Если подумать, ситуация была абсурдной. Демон из опер моей матери – со щупальцами и горящими глазами – с манерами форумного оратора рассуждал о неприкосновенности личных данных. Тем не менее я вдруг почувствовал, что не могу подолгу на него смотреть. Вполне человеческие движения одной его стальной руки разительно контрастировали с общей нечеловечностью его конструкции, внушая мне леденящий ужас. Чтобы привести мысли в порядок, я вернулся к иллюминатору.

В этот же иллюминатор я смотрел два часа назад. Во Тьме притихли те же звезды. Тот же розоватый планетарный диск окружал далекую синюю звезду-гигант. Я по-прежнему мог различить вдали фиолетовые вспышки термоядерных двигателей – шахтерские корабли за работой. Откуда взялся Наззарено? Несомненно, он покопался в нашей базе, чтобы скрыть свое присутствие от разведывательных сенсоров. Камуфляж ему не понадобился. Я покосился на Валку. Не то ли сделала тавросианка на Эмеше, чтобы скрыть наши беседы от бдительной охраны Матаро и Святой Земной Капеллы?

Я вздрогнул, переводя взгляд на угнездившуюся у панели управления машину. Экипаж мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как их корабль ведут во мглу.

В темень.

Звезды скрыла тень, и наступила глубокая тишина. Пространство вокруг нас погрузилось в сумрак, превратив красный свет голографических панелей и экранов в адские огненные угольки в пугающей ночи. Выглянув в иллюминатор, я не увидел звезд. Планетарный диск тоже исчез, а с ним и шахтерские корабли. Вокруг была Тьма. Никогда прежде я не видел такой черноты, разве что в глубинах Калагаха, в скрытом под храмом гнетущем унынии. Мы были не в варпе, об этом сигнализировало продолжающееся жужжание ионных двигателей. Мы как будто влетели в пещеру размером со спутник.

– Что происходит? – требовательно спросил у Наззарено Бастьен.

Не услышав ответа, он добавил:

– Что вы с нами сделали?

Разделяя беспокойство, но не вспыльчивость старшего помощника, я всмотрелся в иллюминатор. Мне сразу показалось, что снаружи не космос, а пелагические морские глубины. Того и гляди мелькнет плавник или щупальце, раздастся песнь кита или вой какого-нибудь левиафана. Но бездна оставалась безжизненной, оглушая тишиной. Тьма наполняла меня, наполняла дурными предчувствиями, какие, должно быть, одолевали и старого флорентийца, когда тот стоял на планшире лодки Харона, пересекая Ахерон. Я буквально услышал скрип досок под ногами. Вспомнил Деметри и его команду – джаддианских торговцев, согласившихся отвезти меня на Тевкр, когда я покинул дом, – и миллиарды других людей, навсегда потерявшихся в бесконечной Тьме. Быть может, древние мореплаватели были правы – и Капелла была права, – и ад на самом деле находился в глубинах космоса. Быть может, в окне мне привиделись не морские обитатели, а лица мертвецов. Не только Деметри с командой, а Уванари, Гиллиам, Кэт. Даже Гибсон с его рассеченным носом.

Свет.

Там был свет, сиявший во тьме, как искры от пламени.

– Я что-то вижу! – крикнул кто-то у другого иллюминатора.

Любопытные повалили к окнам, меня едва не сбил с ног лейтенант, чье имя я давно забыл. Огни напоминали звезды и в то же время были на них не похожи, возникая из глубины, как будто со дна морской впадины. Нескольких впадин. Они расползались по темноте, и мои впечатления тоже стали меняться. Это были не искры, а ровно расставленные свечи в глубоких альковах, мерцающие на ветру. Вокруг нас, наверху и внизу, от них расходились кольца света, как будто кто-то взял самые тусклые звезды и приказал им маршировать под его дудочку.

Но это были не звезды. Огни исчезали и прятались от нас, как только мы приближались. Они и сами перемещались, вспыхивали, мерцали и плясали, меняя цвет по какому-то необъяснимому принципу.

– Это город, – выдохнул я первым.

Он был меньше станции «Март», но внушительнее, потому что мы могли видеть его целиком. Свечами были освещенные здания, над которыми громоздились другие постройки. Я не мог сказать, на сколько миль простирался город.

– Это корабль, – поправила меня Валка.

Огни множились, и я попробовал увеличить изображение, прижав два пальца к стеклу, как делал ранее. Не вышло. Сияющие впадины, в которых слабо искрились огоньки, приобрели форму. Окружающая темнота протянулась к нам частоколом черных рук. То были башни, а светящиеся черты были улицами. Я заметил, как по ним движутся то ли грунтомобили, то ли трамваи. Голова вдруг закружилась, я зажмурился и отвернулся.

Корабль.

По тому, что я видел, я предположил, что корабль похож на огромные суда-веретена мандари, только гораздо больше тех, что использовал Консорциум и его партнеры. «Загадка часов» формой напоминала сигару в сотни, а то и больше, миль длиной и в десять раз у́же. Я так и не рассмотрел корабль целиком, но сделал вывод, что содержимое его носовой части выходило прямо в открытый космос. Командный отсек и двигатели располагались на корме, отделенные от доков и города массивной герметичной перемычкой, благодаря которой корма, в отличие от носа, была замкнутым пространством.

– Заходим на посадку, – потревожил тишину мелодичный голос Наззарено.

Было нечто искусственное в естественности звучания голоса химеры. Возвышенный развернулся, чтобы взглянуть на капитана Корво, но при этом несколько его побочных глаз уставились на других людей: Бастьена Дюрана, с каменным лицом стоявшего рядом, Валку, навострившую уши у иллюминатора, меня.

Наззарено продолжил:

– От имени капитана Эйдхина и экипажа «Загадки» напоминаю, что на корабле действуют определенные правила, которые вам придется соблюдать. Пассажиры обязаны оставаться в гостевом порту и не пытаться проникнуть в закрытые зоны. Также запрещается проносить на территорию порта оружие. Пассажиры, нарушившие данные правила, будут немедленно высажены. Все должны оставаться на борту своих кораблей, пока «Загадка» не войдет в варп. Любые попытки нарушить физическую или информационную целостность «Загадки» караются высадкой без суда и следствия…

Список ограничений продолжался. Примерно на середине мне пришло в голову, что Возвышенный обращается не к нам. Или не обращается вовсе. Его слова были сжатыми, записанными предварительно. Он без энтузиазма повторял одни и те же заученные фразы, чтобы не устать от продолжительной тирады.

– Объясните, что значит «высадка без суда и следствия»? – спросил Бастьен Дюран, когда он закончил.

Все глаза Наззарено переметнулись в сторону норманца в фальшивых очках.

– Ваш корабль будет сброшен из трюма без предупреждения и выяснения обстоятельств, независимо от ваших запасов топлива.

Старпом что-то промычал, но не ответил.

– Никаких проблем, – сказала Отавия Корво. – Как только мы приземлимся, я отправлю большую часть команды в крионическую фугу, оставив лишь необходимый персонал.

Огромный Возвышенный отцепился от потолка и поручней и развернулся так, что наполовину навис над капитаном-амазонкой, а наполовину склонился перед ней.

– В этом нет необходимости.

– Гм, вот как? – удивленно мотнула головой Отавия. – Почему?

– Вам же на Воргоссос? – Существо приподнялось над головой Корво, его красные глаза померкли, как будто на них накинули капюшон. – Нам лететь всего три стандартные недели.

Мы все чуть не попадали. Три недели. Никакой нужды нет замораживать людей на такой короткий срок.

– В-воргоссос так близко? – не сразу нашлась, что сказать, капитан.

– На это я ответить не могу, – ответил Наззарено и заклацал к выходу. – Вам будет достаточно знать, что планета в нескольких килосветовых годах отсюда.

– В нескольких… – Отавия запнулась, просчитывая дистанцию в уме. – Невозможно. Для этого потребуется скорость, в несколько тысяч раз превышающая световую.

– Возможно, – сухо сказала Валка. – В юности я служила на курьерском корабле Демархии, который развивал до трех тысяч «цэ».

Наззарено рассмеялся и указал на меня:

– У Империи тоже есть такие корабли. Но ни один человек не сможет с нами тягаться.

Бахвальство. Я вновь подумал, что ему и правда могло быть столько лет, на сколько звучал его голос. Еще мальчик. Кем нужно быть, чтобы облечь мальчика в такое тело? Искромсать его плоть и упаковать в холодную сталь?

По кораблю прокатился звучный металлический лязг. Затем другой. Все принялись обеспокоенно переглядываться. Несколько голографических панелей мигнули и вернулись в изначальное состояние, как ни в чем не бывало показав нам схемы корабля и навигационные карты. Техники помчались на посты, но тут сила тяготения начала меняться. Центростремительная сила хлынула на меня, постепенно повышаясь под действием супрессионного поля, после чего внутренности вернулись на свои места. Я видел, что остальные тоже это почувствовали.

Глаза Наззарено ярко вспыхнули.

– Вскоре на борт поднимется инспекция, чтобы помочь мне удостовериться, что вы не провозите опасных веществ. Орудийные системы вашего корабля будут отключены на все время путешествия. – Наззарено развернулся, тремя лапами хватаясь за дверной каркас, и, поймав равновесие, обратил к нам голову-турель. – Добро пожаловать на «Загадку часов».