Текст книги "Чародей раскованный"

ГЛАВА 16

Изменились не только деревья, но и время дня. Когда отец Ал шагнул мимо Векса через линию камней было утро, а здесь была ночь с проступающими сквозь блестящую листву лучами лунного света. Он затаил дыхание при виде красоты этой лесной поляны. Да, здесь может быть магия.

Затем он вспомнил о своей миссии и огляделся в поисках каких-либо следов Гэллоугласов. Лесной ковер из лишайника был основательно утоптан, здесь, наверняка, прошло много людей. Нагнувшись поближе, он сумел различить отпечатки маленьких и больших ног, наверняка, Гэллоугласы и их дети. Он выпрямился и огляделся кругом, сразу же увидел два уходящих от него следа, маленький и широкий. Подумав, он решил, что маленький след оставлен предварительной вылазкой, а широкий – всей семьей, двигавшейся вместе. Идти по этому следу оказалось легко – палую и лежалую прошлогоднюю листву разворошили, прутья поломали, а маленькие растения затоптали. Значит он не намного отстал от них, не больше, чем на сутки. И если он поспешит… Он отправился за ними, по освещенной луной проторенной тропинке.

Он прошел примерно двадцать шагов, прежде чем случайно поднял взгляд и увидел на стволе зарубку.

Он остановился, обрадовавшись. Какие они внимательные, оставляют ему такой четкий след! Конечно же, предназначали они его не для него – откуда им знать, что кто-то последует за ними? Они несомненно хотели знать, что смогут найти обратный путь к точке, где появились; она являлась, надо полагать, единственным местом, где этот мир соединялся с их собственным. Мир?

Он огляделся кругом, соображая. На Земле никогда не росло серебряных деревьев, как и на любой планете, о какой он когда-либо слышал. Доказательство едва ли решающее, но все же… Закралась холодящая мысль, что он, возможно, даже не в своей вселенной, и ему в первый раз пришло в голову, что следует побеспокоиться о том, как попасть обратно домой.

Любопытное дело, никакого беспокойства он не испытывал. Если Бог захочет, чтобы он вернулся на Грамарий или на Землю, то Он несомненно предоставит средства. А если Он не захочет, ну, отец Ал давным-давно решил выполнять ту работу, какую ни пошлет ему Бог, где бы она не оказалась. Смерть на родной планете не имела большого значения, по сравнению с выполнением воли Божьей.

Поэтому он бодро зашагал меж лесных деревьев, идя по следу зарубок и, насвистывая, – и не просто от хорошего настроения.

Он вышел на берег реки и посмотрел в обе стороны, высматривая деревья с… Какие там зарубки! Ничего! Ни одного отмеченного ствола!

Ну, конечно, возвращаться-то они будут вдоль берега реки; они будут знать, в каком они шли направлении. Для ориентации хватало и самой речки. Им нужно лишь знать, у какого дерева сворачивать снова в лес.

Вот тут возникла непростая задачка. В какую сторону они пошли? Налево или направо? Вверх или вниз по течению?

– Какая приятная встреча при лунном свете, красивый незнакомец.

Она поднялась из воды, темные волосы переливались у нее на плечах, прикрывая груди – и прикрывали их только они. У нее были большие, раскосые глаза, маленький нос, но широкий рот с полными, красными губами и очень бледная кожа.

– Как я счастлива, – промурлыкала она, – что нашла господина, способного поухаживать за мной.

Она вышла к нему из воды. Когда она поднялась вокруг ее бедер обвился, отдавая символическую дань скромности, водяной кресс. Отец Ал сумел силой вернуть свой взгляд к ее лицу, чувствуя в своем теле реакцию, напомнившую ему, что священники тоже люди. Он облизал губы и пробормотал:

– Приветствую вас, Леди Вод.

– Я не леди, – прожурчала она – А шалунья, жаждущая выполнять приказания смертного мужа, – она обвила ему руками шею и прижалась к нему всем телом. Это противоречило всем требованиям, которых желало его тело, но отец Ал мягко, но твердо высвободился из ее объятий и прижал ей ладони друг к другу у себя перед грудью, вынуждая ее тело отстраниться от него. Она в удивлении уставилась на него. – Как так! Не отрицай будто ты не хочешь меня!

– Хочу, – признал отец Ал, – но сие было бы не правильным.

Он взглянул, на ее пальцы и заметил между ними крошечные, рудиментарные перепонки.

– Не правильно потому, что ты смертный, а я нимфа? – рассмеялась она показывая безупречные, очень белые зубки. – Полноте! Это делалось часто, и всегда к восторгу мужчин! Да, к восторгу! – Но отец Ал вспомнил кое-какие древние легенды о том, как соблазнение водяной девой приводило к смерти. А, если это не получалось, то к возрастающему отчаянию, что обязательно рвало душу смертному любовнику. Он уцепился за эти воспоминания для придания себе сил и объяснил.

– Такого не должно быть. А то, что я человек, а ты нет, имеет к этому небольшое отношение. Видишь ли, девушка, если ты расточаешь милости своего тела там, где тебя только вожделеют, а не любят, то нарушаешь свою нетронутость.

– Нетронутость? – улыбнулась она, видимо забавляясь его словами. – Такие слова только для смертных, а не для эльфейцев.

– Отнюдь, – строго поправил ее отец Ал. – Слово это означает целостность, целостность твоей души.

Она рассмеялась, ослепительным водопадом звуков.

– Да ты, наверное, шутишь! У эльфейцев же нет бессмертных душ!

– Значит есть личности, – отец Ал разозлился на себя из-за забывчивости. – Самоотождествление. Самая суть тебя, то, что делает тебя неповторимой, особенной – не совсем такой, как любая другая, бывшая на свете нимфа.

Она стала серьезной.

– По-моему ты не шутишь.

– В самом деле, не шучу. Твое самоотождествление, девушка, твое истинное «я», сокрытое ото всех и известное только тебе самой, и есть то, чем ты являешься в действительности. Оно основано на тех немногих принципах, в кои ты искренне и глубоко веришь – верования, какие по-прежнему останутся па дне, в основании твоего «я», если напрочь убрать все манеры и стили поведения.

– Ну в таком случае, – улыбнулась она – я шалунья-нимфа, ибо в самой глубине моего «я» находится самый главный мой принцип – половые наслаждения. – И снова попыталась обвить руками его шею.

Эти истории отец Ал уже слышал раньше и не только от русалок. Он твердо удержал ее руки и смотрел пристально ей в глаза.

– То, о чем ты говоришь, лишь оправдание, и оно никуда не годится. Какой-то мужчина глубоко ранил тебя, когда ты была молода и нежна. Ты открыла перед ним свое сердце, позволив ему вкусить твое тайное «я», открыла также и свое тело, что казалось вполне естественным.

Она потрясение уставилась на него, а затем вдруг рванулась, пытаясь вырваться на волю.

– Я не стану больше тебя слушать!

– Станешь, – строго сказал он, крепко держа ее за запястья. – Ибо юный воздыхатель, насытившись тобою, удрал и забрал с собой часть твоего тайного «я». А потом весело пошел своей дорогой, посмеиваясь над тобою. А ты заблудилась в печали и боли, так как он вырвал часть тебя, которую никогда нельзя будет вернуть на место.

– Смертный, – так и возопила она, – ты с ума сошел? Я же нимфа!

Это отец Ал уже слышал.

– Не имеет значения. Никогда не возникало мыслящего существа, могущего разрывать на мелкие кусочки свое тайное «я» и бросать их прохожим; ты таким образом хочешь постепенно раздать все свое тайное «я», пока ничего не останется, и ты перестанешь существовать. Останется только ходячая оболочка. Это происходит всякий раз, когда ты открываешь свое тело тому, кто тебя не любит и тому, кого не любишь ты. Все это нарушает цельность твоего тайного «я». Мы так созданы, что наши внутренние «я» и тела неразрывно соединены меж собой, и когда открывается одно, должно открыться и другое. Поэтому, когда ты открываешь свое тело, держа закрытым свое тайное «я», то нарушаешь цельность своего «я».

– Я тысячу раз проделывала это, – фыркнула она – и все же внутри я цельная!

– Нет, неверно. Всякий раз исчезал крошечный кусочек тебя, хотя ты упорно старалась не замечать.

– Нет, неправда – ибо у меня в природе отдавать свое тело и сохранять нетронутым свое «я»! Я ведь нимфа!

– Это не слабое оправдание, впервые придуманное тобой, когда у тебя в первый раз разорвали твое тайное «я». Ты тогда сказала себе: «Это не имеет значения, меня не трогает. У меня природа отдавать свое тело, а не душу, мое единственное истинное желание – наслаждение.» Чтобы доказать самой себе, ты стремилась сойтись с каждым подвернувшимся мужчиной, и каждый раз тебя рвали вновь и тебе требовалось вновь оправдывать случившееся желанием наслаждений с большим неистовством, хотя знала в глубине души, что это не то, чего бы тебе хотелось.

– А тебе-то что? – сердито спросила она. – Почему ты читаешь мне проповеди? Почему ты заставляешь меня слушать, когда я отворачиваюсь? Разве не из-за собственного оправдания, жаркой похоти, что бушует в тебе при виде меня?

Осторожно, – подумал отец Ал.

– Да, так. Но разве мое оправдание вредит тебе? Или мне?

Она нахмурила бровки, вглядываясь ему в глаза.

– Нет… мне нисколько. И все же тебе, по-моему, это вредит, потому что для тебя было бы куда естественней схватить меня и сойтись со мной буйно и самозабвенно.

– Ты видишь меня насквозь, – признал отец Ал. – Хотя это и естественно, по не правильно, так как будет оторвана часть меня, равно как и часть тебя. – Он вздохнул. – По мнению мужчин, женское «я» может быть растерзано спариванием одной ночи, в то время, как мужскому «я», такая участь не грозит, но это только мнение. Мы тоже созданы единым куском, тело и душа столь хитро соединены друг с другом, что мы не можем отдать одно, не отдав другого. И нас тоже может растерзать первое спаривание с той, которая не любит. Но и мы пытаемся иной раз отрицать, стараясь переспать со всеми девицами, с какими удастся. Вот так и родилась легенда о мужской мощи. Души многих молодых были растерзаны беспорядочными связями, проистекающими из таких вот соображений, что по существу являются призраком. Если б молодые люди сказали правду, то признались, что удовольствия весьма сомнительны, так как спаривание без любви, когда наслаждение переходит в экстаз, на самом деле превращается в пепел и отдает желчью.

– Я думаю, – медленно проговорила она – что ты говоришь так из-за боли, которую сам познал.

Он печально улыбнулся.

– Все молодые люди совершают одни и те же ошибки. Многие ступают на дерн, прикрывающий ловчую яму, как бы их не предупреждали о беде старшие. И я был некогда молод, и не всегда носил рясу.

Вдруг ее глаза расширились от ужаса. Отпрыгнув назад, она окинула его одним быстрым взглядом с ног до головы и прижала ладони ко рту.

– Ты – монах!

Он улыбнулся.

– Ты видела лишь, что я мужчина?

Она кивнула.

– Если б ты внимательно посмотрела, то поняла, что я гуляю по берегу речки не в поисках удовольствий.

– Нет, это совсем необязательно, – нахмурилась она, – я знала. Нет, неважно. Если ты пришел сюда не развлекаться, то зачем?

– Я ищу тут одного мужа, жену и трех детей, – медленно проговорил отец Ал. – Они вышли некоторое время назад из этого леса, пока светило солнце. Ты случайно не видела их?

– Видела, – медленно отвечала нимфа, – они разбудили меня после дневного сна: малыши сильно шумели.

– Понимаю. – Отец Ал читал проповеди в семейных церквях. – Ты не могла бы сказать, в какую сторону они направились?

Она покачала головой.

– Я видела их недолго. Успела только заметить, что с ними женщина, очень красивая. – Это воспоминание, кажется, раздражало нимфу. – Я не возымела никакой надежды на удовлетворение, хотя мужчина и мальчики были миловидные, поэтому снова отправилась в свою водную постель.

– Пропади все пропадом! – отец Ал стиснул кулак. – Как же мне определить, в какую сторону идти?

– Если дело столь важно для тебя, – медленно проговорила нимфа – то, может, я сумею помочь. Ты посиди здесь и подожди, а я быстро поплыву по речке и поищу их следы.

– Тогда сплавай же! – выкрикнул отец Ал. – Вот то, что надо! Ну, спасибо тебе, девушка! Да благословит тебя…

– Умоляю тебя, остановись! – подняла руку нимфа. – Прошу тебя не называй своего Божества! Побудь здесь, я поищу. – Она нырнула в воду и пропала.

Отец Ал посмотрел ей вслед, а затем вздохнул и осторожно опустился на речной берег. Он уж не так юн, как раньше. Но в некоторых отношениях все еще достаточно молод для удовольствий, а? Он гадал, будет ли от его настойчивой лекции какой-то прок, запомнит ли ее нимфа. Вероятно нет. Когда дело касалось секса, молодежь ничему не способна научиться, а девушка была вечно молодой. Но с ее стороны было очень любезно предложить ему помощь или это послужило лишь удобным предлогом убраться подальше от болтливого старика?

С этой мыслью он сидел, как на иголках, напряженно гадая, соизволит ли нимфа хотя бы вернуться.

Вдруг вода перед ним с шумом расступилась, и из нее поднялась нимфа, отбрасывая с лица волосы.

– Они идут, любезный монах. Возвращаются вверх по течению берегом реки. – Она показала где, – хотя и не могу сказать почему.

– Тысячу тебе благословений! – воскликнул, стремительно вскакивая на ноги, отец Ал. Нимфа в ужасе ахнула и с плеском исчезла.

Отец Ал уставился на широкие круги ряби, прикусив язык от испуга из-за своего ложного шага. Ну, она несомненно поймет, что он просто увлекся, и припишет ему добрые намерения.

Затем он повернулся, готовясь идти. Нимфа уже отступила на второй план. Он нырнул в росший вдоль берега подлесок, направляясь обратно в лес, вниз по течению и, волнуясь при мысли, что он встретится, наконец, с Гэллоугласами.

ГЛАВА 17

Они путали след по серебряному лесу, полагаясь на чувство направления Гвен, пока не вышли на берег озера. Род облегченно вздохнул.

– Ладно, в воду. Если нас выслеживают с гончими, то нам нужно оборвать след. – Он уж собирался прыгнуть в воду, когда заметил, что семья не решается последовать за ним. – Эй, в чем дело? Прыгаем в воду!

– Милорд, – деликатно сказала Гвен. – неплохо бы вспомнить про Эйк Уисги…

– Чего про него вспоминать? Он мертв!

– Да, но он мог быть не один. Мы мало знаем об этой стране…

У Рода вдруг тоже пропало желание вступить в воду.

– Э… как насчет этого, Элид… э, Ваше Величество? Водятся в воде другие недружелюбные зверушки?

– О, да! – не замедлил подтвердить Элидор. – Водятся ФУАТАНЫ всех видов и обличий! Ракушкошкурые, ПЕЛЛАДЫ, ФИДЕГЛЫ, УРИСКИ, МЕЛУЗИНЫ…

– Э, думаю этого хватит, – перебил Род. – Рискнем оставить след гончим.

Они двинулись по берегу озера. Идти тут можно быстрее, деревья не подступали к самому краю воды. Оставалась тропа, по меньшей мере, в два фута шириной.

– Кажется мы попали в страну с довольно странным населением, – признался Гвен Род.

– В самом деле, – согласилась она. – Я слышала о фейри и некоторых духах, упомянутых Элидором, – но многие совершенно незнакомы. Можем ли мы находиться на Грамарие, Род?

Род пожал плечами.

– Разумеется. При населении, состоящем из скрытых телепатов, способных убедить ведьмин мох принять любую форму, о которой они вместе думают, и при тысяче лет тренировки, кто может знать, что тогда появиться?

– Я не могу себе представить, чтобы эльфы исчезли, – указала Гвен, – и некоторые виды магии, о которых упоминал эльфейский герцог. Ни одна ведьма или чародей в Грамарии не обладают такими свойствами.

– Верно, – признал Род, – по обоим пунктам. Веревки спригганов – это нечто новое, также как и умение заставить их рассыпаться до того, как они коснутся Лорда Керна. И все же я могу объяснить способ сделать это при помощи телекинеза. Но вот превратить эльфейцев в камень? Нет, это действительно нечто новое, если он говорил предметно.

– А если мы все-таки на Грамарие, – тихо произнесла Гвен – То где мы?

– Хороший вопрос. – Род поднял взгляд на звездное небо над озером. – Можем быть, где угодно, милая. Машина времени Мак-Арана служила не только для перемещения во времени, но и передатчиком материи. Полагаю, мы можем находиться на любой планете, около любой звезды во вселенной. – Он нахмурился, глядя, на небо.

– Хотя, если поразмыслить, в этих созвездиях есть что-то знакомое… – Он покачал головой. – Не могу определить что. Но я знаю, что видел уже такое расположение звезд!

– Небо тут не грамарийское, – тихо сказала Гвен.

Род умолк. А затем медленно покачал головой.

– Да, милая. Не наше.

Несколько минут они шли молча, взявшись за руки и переводя взгляд с неба на землю. Дети уловили мысли Гвен и столпились поближе, чтобы быть в безопасности. Элидор, оставшись в одиночестве, много не понимал.

Гвен протянула руку и привлекла его к остальным.

– У меня есть подозрение, что здесь мало людей, наделенных хоть какой-то Силой. Поэтому едва ли это наш остров Грамарий.

– Да, – сумрачно подтвердил Род. – Нам не встретился даже самый завалящий теленок. Правда, я и не привык к тому, чтоб слышали мои мысли… – Он задумчиво спросил Гвен. – Странно, не правда ли? Когда я впервые заявился на Грамарий, ведьмы королевы читали мои мысли, но к тому времени, когда я встретился с тобой, их никто уже не мог прочесть.

– О, в самом деле? – раздался у него за спиной мягкий баритон. – Это интересно!

Род круто обернулся.

К ним пробирался через кустарник инок в коричневой рясе, подпоясанный черной веревкой. От его тонзуры отражался лунный свет.

– Вам приходит на ум что-либо, способное вызвать такой эффект?

– С ходу нет, – медленно отозвался Род. – Вы меня простите, но я замечаю, что вы говорите не совсем так, как остальное местное население.

– Неудивительно, ведь я не от мира сего, – чернец протянул руку. – Отец Алоизий Ювэлл, к вашим услугам.

– Надеюсь, что так. – Род изучал лицо стоявшего перед ним человека. Это был полноватый монах с честными глазами и твердым ртом. Что-то и в нем вызывало симпатию и у Рода возникло к нему теплое чувство. Он пожал руку отцу Ювэллу.

– Рад с вами познакомиться. – Тут он заметил в нагрудном кармане священника крохотную желтую отвертку. – Вы катодианец!

– Разве это удивительно? – улыбнулся отец Ювэлл. – Я же вам сказал, что я не с этого мира.

– Или с соседнего? – не мог не улыбнуться Род. – С какого же?

– Первоначально с Мак-Корли, но последние двадцать лет я прожил на Земле, в Ватикане. За исключением, конечно, поездок в беспокойные места, такие как Грамарий.

– Грамарий? – удивился Род. – Так значит вы явились сюда тем же путем, что и мы?

– Да, не буду скрывать, это оказалось не очень-то легко! Почти месяц я летел с Земли, только для того, чтобы встретиться с вами. А когда прибыл на Грамарий, то обнаружил, что вы только-только отбыли! Не очень-то гостеприимно с вашей стороны, сэр.

– Сожалею, но с вашей бронею получилась накладка. Извините за любопытство, мне трудно предположить, что Ватикан даже слышал обо мне, не говоря уж о том, чтоб интересоваться мной?

– Так оно и было, пока папа не вскрыл письмо, дожидавшееся в подземном хранилище примерно тысячу лет.

– Тысячу лет? – Род быстро произвел в уме вычитание. – Кто знал обо мне в 2000 г. н. э. – Затем его осенило. – О. Нет. Только не Мак-Аран.

– А, я вижу вы встречались! Да, оно пришло от доктора Энгуса Мак-Арана. Он уведомил папу, что Род Гэллоуглас с Грамария является потенциально самым могущественным из всех когда-либо рожденных кудесников.

Гвен ахнула.

Дети замерли.

Род плотно зажмурил глаза и быстро мотнул головой.

– О, нет, только не опять! Этот тощий старый су… – Он вспомнил о детях и сделал глубокий вздох. – Боюсь, что это артель «Напрасный труд», отец. Я никогда не проявлял ни малейших магических способностей.

– Он же сказал «потенциально», – напомнил отец Ювэлл, – и я нахожу вашу внезапную «телепатическую блокаду» крайне интересной. О, да, я верю, что телепатия действует, особенно с тех пор как посетил Грамарий.

Род улыбнулся.

– Встретили кого-нибудь из наших ведьм, да?

Отец Ал поморщился.

– Только одну и эльфа. На самом-то деле я предпочел бы, если вы не против, называть ваших «ведьм» эсперами. «Ведьма» – понятие сверхъестественное, а в псионических способностях нет ничего метафизического. Да, кстати, я видел вашего младшего.

– Грегори! – Взор Гвен приковался к священнику. – Как он там, любезный отец?

– Заверяю вас, сударыня, очень хорошо, – успокаивающе сказал отец Ал. – За ним присматривают две старых эльфессы, а теперь им помогает и юная ведьма, доставившая меня к вашему дому. Дверь охраняет сам Пак.

Род улыбнулся, чувствуя, как тяжесть упала с плеч.

– Ну, раз он там, то никакой враг не сможет даже приблизиться к двери.

– Он неспокоен? – встревоженно спросила Гвен.

– Внешне нет, – нахмурился отец Ал. – На вид он очень тих. Но та юная ведьма прочла его мысли и сказала мне, что разум его беспрестанно ищет вас, даже когда он спит. Удачно вы его назвали – «Грегори», сторож, часовой.

Но Гвен его больше не слушала; глаза у нее потеряли фокус, когда ее мозг принялся зондировать. Внезапно она ахнула.

– Я чувствую его прикосновение!

– Через время? – воскликнул Род. А затем нахмурился. – Минутку. – У Мак-Арана применялась подобная техника, когда разум путешествовал по времени к телу-носителю. Но как ей мог обучиться младенец?

– Он еще слишком мал, чтобы знать о времени, – предположил отец Ал. – Наверно для него все мгновения одинаковы.

– Есть и слова! – воскликнула с огромными глазами Гвен.

– Слова?!! Но малыш же не умеет говорить!

– Нет… то Векс. – Гвен нахмурилась. – Не спрашивайте меня, каким образом.

Род ударил себя кулаком по ладони.

– Передает на моей частоте мысли, а Грегори мой ребенок, и поэтому его частота резонирует с моей! Он подхватывает мысли Векса, а телепатические волны Грегори служат для Векса несущей волной! Что он говорит, Гвен?

Она напряглась.

– Доходит слишком слабо, много не разберешь… Говорится что-то о машине, Броме О'Берине и д-ре Мак-Аране… А также об аббате и короле. По-моему… о том, что аббат непонятно почему повернул назад. К полному гневу Их Величеств! Он счел, что его обманули… их договоренность сорвана… аббат в возмущении удалился обратно в монастырь… Туан послал призыв своим баронам прислать ему войска из рыцарей и ратников и приготовился к войне… – Голос у нее прервался. – Муж, они могут начать войну, а наш младенец лежит там беззащитный!

– Не беззащитный, раз дверь охраняет Пак, – быстро успокоил ее Род. – И можешь быть уверена, если там Пак, то Брому О'Берину докладывают ежечасно. Если возникнет какая-то угроза малышу, он так быстро унесет его в страну эльфов, что Грегори даже не поймет, что с ним перенесли!

– Ты действительно так думаешь? – Гвен чуть не заплакала.

– Конечно! В конце концов он же ему де… дорогой крестный! Поверь мне, на него можно положиться. Ну, кончай разговоры, милая, успокой бедного малыша, пока не сорвался контакт.

– Да… – Взгляд Гвен, казалось, ушел внутрь. Она сидела одна-одинешенька, сложив руки на коленях, мысленно тянулась окутать мозг своего ребенка.

Отец Ал вежливо кашлянул.

– Э, можно мне спросить – кто такой «Бром О'Берин»?

– Король эльфов, – рассеянно ответил Род, а затем быстро спохватился. – Э, это секретные сведения! Вы еще чтите тайну исповеди, отец?

– Да, хотя больше не употребляем этого выражения, – улыбнулся повеселевший отец Ал. – И только что сорвавшееся у вас с языка защищено ею. Вас успокоит, если я назову вас «сын мой?

– Нет, это необязательно, – улыбнулся Род, еще больше располагаясь душой к священнику. – Видите ли, Бром также королевский тайный советник, так что нужда в секретности есть.

– Гм, – нахмурился отец Ал. – Тогда следует ли это слышать вашим детям?

– Детям? – Род взглянул на травянистый берег, где спали его дети, беспокойно ворочаясь. – День был трудный, не так ли? Нет, думаю, они не слышали, отец.

– Я так и вижу, – нежно улыбнулся отец Ал.

Род чуть склонил голову набок, наблюдая за ним.

– Вы немножко сентиментальны, не правда ли? Имея в виду, конечно, то, что они вроде бы маленькие чародеи и маленькая ведьма.

Пораженный отец Ал уставился на него.

– Полноте, сэр! Души этих детей совершенно нормальные, судя по тому, что я вижу! В псионических способностях нет ничего сверхъестественного!

– Уверены в этом? – искоса поглядел на него Род. – Ну, это ваша область, а не моя. Э… вы ведь специалист, не так ли?

Отец Ал кивнул:

– На самом-то деле антрополог, но я специализируюсь на изучении магии.

– Зачем бы римской церкви интересоваться магией?

Священник засмеялся.

– Как зачем, хотя бы для доказательства, что ее не существует, а это, уж поверьте, требует иной раз весьма дотошной работы: не раз бывали крайне хитрые обманы. И конечно же, редкого настоящего эспера можно очень легко по ошибке принять за колдуна. Помимо этого, во многих культурах концепция магии обладает странной властью над людскими душами, а душа – наша забота.

– Значит, когда-нибудь появится настоящая магия, то вы хотите знать, как с ней бороться.

– Если она демоническая, да. У экзерсизма, например, давняя история. Но по-настоящему интересоваться магией Церковь начала лишь в 25-м веке, когда стали заметными эсперы. Они не были ни сатанистами, ни одержимы злыми духами. Это не потребовалось долго устанавливать. С другой стороны, не были они и святыми, что было еще более очевидным. Хорошие, в большинстве, люди, но не лучше среднего, такого как я.

– Поэтому, – заключил Род. – вам пришлось решить, что существует «магическая» сила, не имеющая никакого отношения к сверхъестественному.

Отец Ювэлл кивнул.

– Потом мы на какое-то время сорвались с крючка. Но некоторые из катодианцев начали размышлять, как же должна будет реагировать Церковь, если она когда-нибудь столкнется с настоящей магией, не являющейся ни колдовством, ни чудом.

Род нахмурился.

– Что вы, собственно, подразумеваете? Если способности эсперов не соответствуют этому описанию, то что же соответствует?

– О, вы сами знаете – сказочная магия. Помахать руками в воздухе, прочесть, нараспев, заклинание и что-либо произвести посредством ритуала, а не силой своего ума.

– Сказать «Абракадабра» и взмахнуть волшебной палочкой, да? Ладно, сдаюсь. Как же должна реагировать Церковь?

Отец Ювэлл пожал плечами.

– Откуда мне знать. Мы же обсуждали это всего пятьсот лет.

Род искоса поглядел на него.

– Я думаю, что это достаточный срок, чтобы прийти к каким-то выводам.

– О, да, к сотням! Видите ли, в том-то и трудность, что мы знаем, как нам следует реагировать, если когда-либо столкнемся с примером настоящей магии, но пока нам не приходилось сталкиваться.

– О-о-о, – кивнул Род. – Не на ком испытать свои теории, да?

– Именно так. Конечно мы искали настоящего мага. Мы исследовали сотни случаев. Но большинство из них оказались эсперами, не знавшими, что они таковые. Конечно, попалось несколько лиц, одержимых демонами. А остальные – обман. Поэтому, если мы когда-нибудь найдем настоящего «кудесника», то сумеем правильно действовать, но…

– А как?

Отец Ювэлл пожал плечами.

– Так же, как на появление науки. Так, как мы в конечном итоге и отнеслись к ней, то есть, как к чему-то не являющемуся ни добром, ни злом. Хотя, безусловно, поднялось множество вопросов, на которые мы должны ответить.

Род откинул голову, губы его образовали букву задолго до того как он произнес ее.

– О! Значит, если откуда-то возьмется настоящий кудесник, то вы хотите быть рядом с ним, чтобы разобраться, какие вопросы он подымает.

– И отпасовать их теологам, чтобы те искали ответы, – кивнул отец Ювэлл. – Есть опасность, что кудесник-неофит начнет вмешиваться в сверхъестественные вещи, не понимая что творит. Если случится такое, то там должен быть тот, кто направит его в безопасное русло.

– А если он не направится?

– Убедить его, конечно.

– А если он не остановится?

Отец Ювэлл пожал плечами.

– Задраить люки и приготовиться к самому худшему. Но нужно и узнать весь процесс его воздействия, чтобы в случае, если он выпустит на волю какую-то злую силу, мы смогли противостоять ей.

Род стоял неподвижно, а затем понимающе кивнул.

– Так. Церкви следует изучать магию.

– И мы изучаем. Теоретически мы сделали немало, но кто может сказать, имеют ли настоящую силу все эти разработки?

Род покачал головой.

– Только не я, отец. Сожалею, но если вы ищите кудесника, то вы не нашли его. Я никогда в жизни не проделывал ни одного трюка, за которым не стояло бы какое-то устройство. Я наткнулся однажды на Мак-Арана, проходя через машину времени, но тогда я тоже не был кудесником. И он об этом знал!

Священник заинтересовался.

– Машина времени. Он мог воспользоваться ей и взглянуть на ваше будущее.

Род остолбенел, а затем энергично замотал головой.

– Нет, нет. Я ни в коем случае не могу превратиться в кудесника, не так ли?

– Но ведь стали телепатически невидимым, правда, это скорее пси-феномен, чем магия. Все же это указывает, что вы обладаете определенными способностями, которых не знаете. Случалось ли без всякой видимой причины что-то невероятное, когда вы хотели этого?

Род нахмурился, качая головой.

– Никогда, отец, не могу припомнить ни единого…

– Муж мой, – напомнила ему Гвен, – колокола…

Пораженный Род поднял голову и медленно повернулся к священнику.

– Совершенно верно. Совсем недавно я захотел, чтобы зазвонили церковные колокола, и очень сильно всеми фибрами души пожелал этого, – я пытался тогда пробиться к Гвен, надеясь, что она прочтет мою мысль и заставит их зазвонить с помощью телекинеза.

– И они зазвонили, – тихо закончила за него Гвен. – Хотя я их не заставляла.

– Равно как и дети, – мрачно добавил Род. – Вы ведь не предполагаете?..

– О, предполагаю, но это только предположение. Одного происшествия недостаточно для построения теории. Извините, вы сказали, что ваша жена владеет телекинезом?

– Среди прочего, – кивнул Род. – И наша девочка тоже. А мальчики телепартируются. Это обычное, связанное с полом, распределение на Грамарие для эсперов. Но Магнус тоже владеет телекинезом, что является исключением, обладает кое-какими способностями, насчет которых мы и вовсе не уверены.

– Значит это семейная жилка.

– Жилка? Да она никогда не бывает меньше аорты!

– Да, вижу, – подтвердил отец Ювэлл, – я, конечно, слышал обо всем этом, но… А вам не кажется странным, что ваши дети унаследовали лучшие качества породы в отношении эсперских способностей, когда у них только один из родителей эспер?

Род уставился на него. У Гвен загорелись глаза.

– Я полагаю, что это доминантная черта, – медленно ответил Род.

– Возможно. Но как вы объясните способности вашего сына?

– Никак, – поднял руки Род, – восемь лет пытался это сделать и до сих пор не могу. Как вам покажется такое объяснение, как «мутация»?

– Примерно, как «случайность, совпадение», возможно, но также необъяснимо.

– Так… – Род взглянул на круглое, мягкое, улыбающееся лицо. – Вы значит думаете, что он мог их унаследовать от обеих сторон.

Отец Ювэлл развел руками: