Текст книги "Испорченные сказания. Том 4. Шаг за рубеж"

Арло

Чувство вины и страх попеременно брали верх над Арло Флеймом.

Во время каждого вздоха вместе с воздухом в него проникало отчаяние, а с каждым выдохом надежда на благоприятный исход выветривалась. Мужчина с трудом перебарывал желание спрашивать разрешение на то, чтобы моргать, говорить или думать.

Винсент, почти не шевелясь, если не считать размеренного дыхания, лежал с ним рядом в одной телеге. Некогда дорогая рубаха северянина, оказавшаяся достаточно крепкой, чтобы до сих пор прикрывать большую часть тела, покрывшаяся бурыми пятнами, задралась. Старый след от встречи с безумным исследователем обнажился, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить юноше совсем недавно. А вместе с ним и Арло.

Пленникам перестали завязывать глаза где-то в середине пути, – может, посчитали, что они не поймут, где находятся, а может, что не сумеют быстро передвигаться, чтобы сбежать, и Флейм очень жалел об этом. Он мог видеть, что стало с новым приятелем. Не хотел смотреть, но и заставить себя отвернуться никак не получалось. Взгляд постоянно возвращался к изуродованному лорду, и от этого становилось лишь хуже. Раз за разом он только и делал, что боролся с собой – мучение, пытка, взращивающая отвращение к самому себе. Арло никогда не думал о себе как о герое, может, только в совсем юные годы, но теперь окончательно потерял веру. Он забыл о своей человечности, даже о ней.

– Винсент, тебе больно? – шептал похищенный из Дэйбрейка по сотне раз за сутки.

Обычно ответом ему было молчание или, если везло, кивок. Виллингпэриш ни с кем не разговаривал с той самой ночи, когда друзья попытались бежать. Арло не верил, что у них получится, но он не переубедил приятеля, а, напротив, поддался искушению и побежал вместе с ним. Разумеется, Культ Первых – стоило подумать об этом – поймал их, и Роул решил наказать беглецов. Винсент, настоящий герой, единственный, не утративший человечность, взял вину на себя, спасая тем самым лорда Флейма.

Писарь был уверен, что его изобьют, быть может, выбьют несколько зубов и, скорее всего, лишат еды и воды. Не навсегда, Роул говорил, что жертвы нужны живыми, но на срок, достаточный для истязания. Флейм надеялся, нет, точно знал, что не случится ничего более страшного, а если его самого продолжат кормить и поить, то он найдет, как поделиться с другом – поесть некоторое время половину порции не так уж страшно. Они, лорды, вместе выживут, переживут это, и, быть может, спустя некоторое время их продадут или отпустят за ненадобностью. Может быть, спустя годы приятели будут вспоминать голод с улыбкой. Арло очень хотел верить в благоприятный исход.

Роул же решил совершенно по-другому, воспоминания о том дне до сих пор были яркими и не желали стираться из памяти.

– Вы, верно, полагаете, что мы звери? – Роул, когда Арло признал виновным Винсента, отошел от писаря. Он потерял к нему всякий интерес. До поры до времени это было понятно. – Но это не так! Мы не чудовища, и даже когда нас сердят, мы способны прощать. Мой брат говорит, что умение прощать приближает нас к истинным правителям, на которых мы должны равняться. Он прав. Сегодня мы будем добры, я бы сказал, милосердны как никогда. Да, вы поступили подло и сбежали. Это следует пресекать! Бегство и дезертирство всегда жестоко каралось!

Люди Роула соглашались с ним, кто-то кивал, кто-то выкрикивал короткие одобрения, кто-то хмыкал. Пинать пленников им давно надоело, женщины, одни и те же, уже переставшие противиться, а многие и плакать, приелись, долгая дорога утомляла. Деревья, поля, редкие речушки, скудная еда, грязь, вонь от пленников – в камерах стоял смрад похуже, но немногих это волновало, – лошади… Это изнуряло людей, лишало их радости и неудачно завершившийся побег вместе с неизменным наказанием взбодрили мучителей. Предстоящее зрелище заставило культистов стянуться поближе, чтобы повеселиться, поглядеть на муки своих жертв, тех немногочисленных, кто еще способен давать отпор.

– Я рад, что вы согласны. Да, жестокое наказание должно следовать, я всегда поддерживал подобные решения, но не в этот раз. Сегодня мы будем к вам добры…

Главарь вытянул руку в сторону Арло и указал на него острием ножа:

– Ты. Ты рассказал, что твой друг повинен в вашем побеге. Ты был с ним и лучше меня знаешь, как сильна его вина. Он подставил тебя! Предал! Он вынудил тебя совершить преступление. – Писарь хотел было возразить, но нож, да и сам Роул страшили его. – Ты сказал, что не хотел бежать. Ты ведь не хотел, верно?

В ответ на вопрос лорд Флейм только дернул головой. Это должно было означать кивок.

Арло не мог понять, к чему ведут разговор, не понимал, зачем снова на него обратили внимание и чем он провинился перед Богами и духами за свою обычную, чрезвычайно скучную, не то чтобы праведную, но и не приносящую другим горя жизнь. Он вспоминал грехи с самого детства, но там не было ничего стоящего: обманул приятеля, сказав, что потерял перетертые с медом и травами орехи, а на самом деле съел их сам; притворился, что не понимает симпатии девы, которая ему была не по нраву; неоднократно обманывал отца, что обучается, а на деле лазил с друзьями в недостроенную часть замка, где пил украденное кем-то из приятелей с кухни вино; бегал на озеро за стенами, когда ему запрещали, потому что не хотел прослыть трусом среди остальных; придумывал обзывательства для наставников и командующих, когда они были грубы…

Ничто из того, что он совершал, не стоило той платы, которую он теперь вынужден отдавать. Судьба была к нему несправедлива.

– Этот мальчишка посмел впутать тебя в то, что могло стоить тебе жизни, зная, на что идет. Он повел тебя почти насильно, а значит, покусился на собственность Истинных правителей Ферстленда и Новых Земель. Чудовищный поступок, верно? – Толпа и Роул смотрели на Арло, и тот опустил взгляд. Пауза затягивалась, и главарь повысил голос: – Я спросил тебя – верно ли?!

– Да, – проблеял Флейм.

– А раз так, то я предоставляю тебе отличную возможность поквитаться. Ты должен будешь выбрать ему наказание и исполнить его! Сам. Своими руками. Сейчас. Ты меня услышал?

После этих слов страх сковал писаря, он мелко задрожал и не мог решиться поднять взгляд, не то что шевельнуться. Что ему делать? Он может помолчать минуту, может, несколько, хоть час, но что после? Какое еще наказание? Как избежать этого? Может быть, ему стоит взять вину на себя, ведь именно из-за его неуклюжести, из-за его ноги, из-за его трусости оба беглеца попались. Виллингпэриш не бросил друга, он был с ним до самого конца и защищал от Культа, сколько мог. Он принял весь удар на себя и продолжал молчать, не прятался за оправданиями, не обвинял Флейма. А ведь Винсент еще совсем мальчишка! Из таких и вырастают великие люди…

Сначала надо было выяснить, что же за наказание за побег ждало их. Арло уже били, не пинали между делом, как это нередко случалось, а намеренно избивали. Он не знал, когда это прекратится, было нестерпимо больно и страшно, лорд кричал в тот раз, благо кошмар случился лишь единожды, и умолял о пощаде. Остаться без еды он бы смог, но второй раз пережить избиение – вряд ли. С другой стороны, он может бить не так сильно, как люди Роула, если ему придется наказывать Винсента, а приятель хитер и додумается подыграть и изобразить ужасную боль. Да, такой вариант совсем не плох для обоих беглецов.

– Мне… Мне надо будет его бить? – наконец собрался с мыслями Арло. – Долго?

– О, все не так просто, Арло! Нет, ты будешь выбирать наказание из тех, которые я тебе предложу. Да отпустите вы его, наконец! – Роул махнул приспешникам, один из двоих отпустил Флейма. – И ты тоже. Он не побежит сейчас, он же не глупец, верно? Ты ведь не станешь бежать, Арло?

Мужчина все время говорил только с писарем, и ни разу не обратился к Винсенту, он и поворачиваться к северянину не спешил. Почему он выбрал в собеседники именно его, Арло не понимал. Может, потому, что Виллингпэриш не стал бы разговаривать с главарем из бандитов? Наверное, Роул понимал, кто из двух приятелей будет отвечать, и вычислил того, кто больше боится. Флейм читал наставления одного воина, прибывшего в Новые Земли, в которых говорилось о подобной манере общения, особенно во время допроса. Записи утверждали, что от труса можно получить больше пользы с меньшими усилиями.

– Не стану, – согласился Арло, и тогда второй – детина на голову выше его, еще совсем молодой, не старше Винсента, смотрящий на вожака преданным взглядом, – тоже разжал руки.

– Я предлагаю тебе два варианта – выколоть ему глаз, так и быть, один, не хочу, чтобы он превратился в еще большую обузу, или отрубить пальцы. На руке, на любой по твоему выбору.

Легкого пути не предвиделось, чего бы себе ни надумал Арло. С одной стороны, он мог бы порадоваться, что ни одно из наказаний не коснется его самого, а с другой – сделалось дурно только от одной мысли, что придется участвовать в выкалывании глаза или отрубании пальцев. Причем первое казалось отвратительнее, писарь сомневался, что сумеет когда-либо совершить такое.

Винсент, который все это время превосходно держался и только сверлил полным ненависти взглядом Роула, потерял самообладание. Он обрушил проклятия на головы Культа Первых и особенно их главаря, нашел в себе силы начать вырываться вновь и бросался глупыми угрозами, ни одну из которых не в состоянии был выполнить.

От того, что вечно разумный и кажущийся сильным друг потерял над собой контроль, стало еще страшней. Арло закрыл лицо руками, он не мог смотреть на Винсента. Думал, хотел потянуть время, надеясь, что тогда, как бы подло это ни звучало, Роул сам сделает выбор и сам исполнит приговор, но нет.

– Ты уже выбрал?

Арло продолжал молчать. Он чувствовал, даже слышал, какое напряжение висело в воздухе. Винсент не прекращал выкрикивать проклятия, и Роул решил, что лучше всего заткнуть строптивца силой. Друга писаря бросили на землю и несколько раз ударили, чтобы тот перестал мешать разговору. С каждым глухим звуком и вырывающимся из северянина хрипом писарь вздрагивал.

– Мне долго ждать твоего решения?

– Я не… Я не знаю. – Флейма, не переставая, била мелкая дрожь, колени тряслись, и теперь, поскольку его никто не держал, он боялся, что упадет. – Я не могу.

– Если ты не можешь выбрать одно наказание, значит, исполнишь два.

– Нет! Не надо, прошу вас! Прошу, не надо так с ним! Мы все поняли. Мы больше не станем бежать, прошу вас!

– Выбирай! – Роул шагнул к писарю, и Арло упал на колени, не переставая молить о пощаде, но заслужил этим только пинок. – Выбирай! Не выберешь, я все это сделаю с тобой! Выбирай сейчас! Так что? Глаз? Пальцы? Что? Что?

– Пальцы! Я выбираю пальцы! – закричал в ответ писарь.

Винсент, который еще ворочался на земле, замолчал. Главарь кивнул, Виллингпэриша подняли и поставили на колени. Конечно же, Флейм не ожидал, что все произойдет так быстро. Он видел, как принесли доски, как притащили топорик, совсем небольшой и узкий, как вокруг собралась толпа…

Винсент страшно кричал в тот день. Он кричал так, что у Арло стыла кровь и писарь несколько раз едва не лишился чувств. В некотором смысле это даже было хорошо – его наказание в виде побоев ждало мужчину сразу после исполнения приговора друга, но ничто уже не воспринималось так остро. Арло даже казалось, что он не находится в собственном теле так, как обычно, – то ли он летает где-то рядом, то ли надел на себя доспехи и, хоть их и сминают, они защищают хозяина от боли. Принимают часть на себя.

В качестве меры устрашения остальных беглецов Роул приказал писарю сделать ожерелье из пальцев Винсента и повесить на шею трусливому жителю Новых Земель. Все время, пока Арло, неумело орудуя толстой иглой, нанизывал раздробленные конечности друга на нить, его не переставало выворачивать. Еще двое суток Флейм не мог смотреть на еду, на друга, вниз, где болтались пальцы, и не смел проронить ни слова. Он не глядел вокруг и предпочитал проводить как можно больше времени с закрытыми глазами.

Виллингпэриш, который должен был ненавидеть писаря за мерзкий поступок, вел себя смирно. Он не пререкался с Роулом, только смотрел на главаря с ненавистью, не проявлял никакого участия и интереса к происходящему. Лекарь сразу же прижег, обработал и перевязал правую руку юноши – Культ Первых не желал, чтобы их жертвы скончались от заразы или чего-то еще, пока на то не будет отдельного распоряжения. Да, стоило отдать им должное – лекари с особым рвением следили за тем, чтобы люди были жизнеспособны. Назвать живыми тех существ, в которых превратили часть товарищей по несчастью, писарь бы не смог при всем желании, но они не были и мертвыми.

Прошло не меньше трети цикла, когда Винсент наконец подал голос и односложно ответил на вопрос о самочувствии. В тот раз их оставили в телеге, как обычно связанными. Пальцы сопровождали Флейма, но все время прятаться в темноте было невозможно, теперь мужчина учился не обращать на них внимания. Почти всегда получалось.

Единственное, что позволяло Арло не отправиться в чертоги Бога Мучений, – осознание того, что он сделал верный выбор. Винсент, хоть и не говорил этого прямо, был левшой. Левой рукой он поправлял волосы, левой рукой затягивал обтрепанный шнур штанов, ею же хватал еду. При культистах он старался не выдавать своей тайны, контролировал движения и хорошо работал и правой, предпочитал ею хвататься за оружие, а от Арло перестал скрываться еще в той крепости. Лучше бы они так там и остались…

После короткого «да» Винсент молчал почти сутки, Арло продолжал спрашивать его раз за разом.

– Нет, – лорд вновь отвечал коротко и лишь тогда, когда рядом не было их мучителей. Они, довольные тем, что усмирили главных зачинщиков, и убежденные, что опасность побега миновала, теперь позволяли себе оставлять связанных на несколько минут в одиночестве. Чаще всего, когда отходили к костру за новой порцией похлебки или мясом. А порой поболтать с приятелями или для того, чтобы стерпеть выволочку от недовольного всем и вся в последние дни Роула, тогда приятное одиночество для пленников растягивалось. На темнокожего спутника приятели давно перестали обращать внимание.

Писарь уже смирился, что больше он ничего не услышит, но приятель продолжил:

– Они ненавидят нас. Им нравится чувствовать власть. Они хотят нас унижать и истязать потому, что мы лорды. Мы знатные, мы недостижимы для них, мы богаты и воспитанны, мы сильны, а они – жалкое отребье. Они те, кто пригоден, только чтобы служить нам и не более, им не стать мудрецами и не приблизиться к нам. Убирать за лошадьми и оттирать полы – их удел. Они понимают это и потому пользуются любым шансом, чтобы отомстить.

– Тише, Винсент! Тише, они услышат… Как твоя рука? Я хотел попросить у тебя прощения, я не хотел… Не хотел этого. Я не хотел делать этого, выбирать и всего остального. Мне было страшно, и я… – А что именно сказать в оправдание трусости, Арло придумать не смог. – Мне жаль.

– Если бы ты не выбрал и не сделал, что они требовали, они бы придумали что-то другое. Повеселее. Они мстительные отродья, сорвавшиеся с цепи псы, которым выпала возможность поквитаться. Они прикрываются благой целью, но на деле же наслаждаются тем, что мы в их власти. У нас нет рядом стражи, нет наших рыцарей и наших стен. Оружия и того нет. Они отлавливали нас как диких зверей и сажали в клетки, они били нас, как вонзают в плоть медведя копья, чтобы развлечься. Они заставляют нас нападать друг на друга, стравливают, чтобы посмотреть, как мы, словно псы, приученные рвать плоть, станем сражаться им на потеху ради куска мяса! Чтобы посмеяться над тем, в кого мы превращаемся. Этот ритуал – глупость, прикрытие, оправдание для других… Мы – вот их цель. Мы должны страдать потому, что родились теми, кем родились. Потому что мы – это мы. Мы – их развлечение.

Винсент говорил и говорил, пока рядом не было врагов, а Арло не мог понять, к чему ведет его спутник. Быть может, другу, уставшему молчать, хотелось поговорить хоть о чем-то. Выговориться и выплеснуть обиду.

– Они не отпустят нас, Арло. Нас не станут продавать, никакого выкупа не будет. Нас не отпустят, даже если мы не будем им нужны. Даже если мы не потребуемся для этого глупого ритуала – над нами продолжат издеваться. Пока мы не помрем от ран и не иссохнем. Они постараются продлить нашу агонию.

– Я уверен, что ты ошибаешься. – Писарю давно пора было бы согласиться и принять неизбежное, но он упорно продолжал утверждать, что скоро пленники обретут долгожданную свободу. Ему мало кто верил, и хуже всего, что теперь в первую очередь приходилось убеждать самого себя.

– Ты знаешь, что я прав. Ты и сам все давно понял, но продолжаешь противиться.

– Но что ты можешь с этим сделать? Что ты предлагаешь?

– Мы попробуем бежать снова. Но в этот раз мы все продумаем и предусмотрим. И мы найдем подходящее время. Пока же мы будем вести себя смирно и притворяться, что стали их ручными псами.

Арло согласился вновь попробовать бежать, но на самом деле понимал, что они никогда этого не сделают. Винсент серьезно пострадал, им уже объяснили, что нельзя идти против похитителей и чем это чревато, а страх перед повторением наказания был сильнее страха неизвестности и кончины, которая могла и не состояться. Северный лорд нуждался в поддержке, его надо было успокоить и обнадежить, что лорд и сделал.

Роул, как и другие культисты, был бесконечно доволен собой. Флейм слышал, как вокруг говорили, что отряд изрядно задержался и передвигается медленнее хромой клячи, но уже совсем скоро прибудет на место, где братья и сестры культистов уже должны ожидать их прихода в лагерь. Мучители обсуждали лордов и леди, радовались не только всему имеющемуся для ритуала, но еще больше возможности утереть нос знати. Винсент не ошибся.

Однако долгожданный для Культа Первых момент никак не желал наставать. Роул сердился, особенно когда смотрел на луну ночью, – день, в который отряд должен был уже явиться к остальным, культисты непоправимо просрочили. Они прогадали, рассчитывая путь, и совсем не ожидали, что придется делать столько остановок, а ко всему прочему еще и несколько раз сбивались, крутились на месте и искали нужные тропы. Пленники тоже вносили свою лепту, не говоря уже о телегах, которые могли проехать далеко не везде. Разумеется, от этого культисты вынужденно огибали те места, где верхом прошли бы в два, а то и три раза быстрее. Это сердило главаря, он срывался на людях, кричал на них, угрожал, а когда те противились его воле, лез доказывать правоту кулаками. Стоило ему отвлечься и отойти куда-то, как его подопечные, в свою очередь, срывались на будущих жертвах. Опасались трогать только Винсента, который и без того выглядел слишком бледным. Похитители прекрасно понимали, что, если пленник помрет от жестокого обращения, Роул спустит с них не одну шкуру.

Арло, который заставлял себя верить, что их везут куда-то обменивать на выкуп, надеялся и ждал дня встречи. Он убеждал себя – совсем скоро телегу докатят до какого-нибудь поля и дружный строй всадников явится к Роулу. Писарь чаял увидеть родню, которую вызвали бы на место обмена, представлял себе лорда Флейма, Верда, сына Дарона, высоким, статным, светловолосым, как и Арло, серьезным и с выражением истинного благородства на лице. Как оно должно выглядеть, пленник сказать затруднялся, но верил, что такое бывает. А еще милорд Флейм должен выглядеть величественно и пугать Культ Первых одним своим строгим взглядом.

Правитель Великой Династии явился бы, всенепременно, с большим мешком золота за плечами. Нес его сам, разумеется, и вывалил содержимое перед Роулом. За Арло. И тогда бы друг взмолился за Винсента, а благородный родственник принес бы еще денег, чтобы выкупить северянина. И как только Роул, потирая руки, решил бы залезть в мешок – Арло и Виллингпэриша на тот момент бы уже увели, – люди Флейма совершили бы отмщение и быстро-быстро переубивали всех злодеев. Чтобы не отдавать золото врагам и спасти жизни оставшимся пленникам. Роула убили бы последним, а лучше отвели в Санфелл и отдали палачам.

Но вместо этого живой, здоровый, хоть и недовольный опозданием Роул вещал о лагере, который скоро должен будет увидеть Флейм. Он говорил, что культисты долго искали подходящее место, несколько десятков лет на огромном поле возводились самые разнообразные дома – часть их была деревянная, часть собрана из веток, листьев и чего только попадалось под руку, некоторые имели основание из веток и досок, а порой стволы деревьев замещали часть стен. Нередко крыша была сделана из пластов дерева с соломой.

Частоколы защищали поселение от диких зверей, это применялось и в Новых Землях, Арло лично не раз сталкивался с этим. Роул говорил, что в лагере почти не встречалось младенцев, принимали только тех детей, которые уже могли помогать матерям и отцам. Тех, которые могли принести пользу. Разве что двоих ребят младше семи главарю довелось встретить за те разы, что он бывал в поселении.

Нередко в речах мужчины звучало имя Ивтада, значительно чаще остальных. Арло предположил, что тот был главой культа, чем-то вроде местного лорда. Винсент, которого никуда, естественно, не убрали на время беседы, после утверждал, что слышал завистливые нотки в голосе мужчины, и удовлетворенно хмыкал.

Арло запомнил имя, он прекрасно понимал, что раз этот главарь стоит над Роулом и сбродом из чудовищных дружков, то именно он и должен решать, кого кому и когда следует продать. Он руководил обменами, давал «добро» на любые действия и был тем самым нужным пленникам человеком. Быть может, если он сумел собрать целый лагерь, то понимал, что такое выгода, а слово «выкуп» для него не просто звук?

Роул же делился знаниями дальше. В том числе он оговорился, что такие лорды, как Арло и Винсент, содержатся на отдельной территории, за еще одним частоколом, и вскоре он полюбуется на то, как пленники обустроятся в новом месте. В лагере внутри лагеря, по словам главаря, люди сидели в деревянных и металлических клетках, а некоторые и вовсе на привязи, как настоящие псы, нашедшие свое истинное место, а их цепи крепились к вбитым в землю кольям. Десятки людей – так говорил Роул.

Лордов и леди, по его словам, везли из самых разных мест – от севера до юга и от запада до востока, везли из Новых Земель. Кроме знати Ферстленда имелись и Говорящие-с-духами, и вожди племен, и могучие прославленные воители, и отмеченные духами, и Передающие. Последние слова огорчили писаря. Но более всего его расстроило иное – Роул заявил, что часть лордов и леди уже не первый год ждут ритуала.

Год… А может, два, или три года, или еще больше! Даже думать не хотелось, во что превратились за это время люди. Винсент тоже услышал главаря, но предпочел делать вид, что не в себе.

– Скоро вы тоже присоединитесь к своим приятелям в новом доме. Займете то место, которое принадлежит вам по праву. Меньше чем через цикл вас будет ждать ваша последняя остановка, – с улыбкой возвестил Роул.