Текст книги "Спрятавшиеся в темноте. Нерассказанные сказки"

Во время прогулки по базару, Астер, как и Лестор, успели оценить качество местного оружия. Встретились им и пару купцов, предлагавших паровые мини-арбалеты. Они выглядели куда более изящными, чем мини-арбалеты имперской работы, к тому же, весили гораздо меньше. Однако и цена была не маленькой. Молодые хвостовы расстроились.

– Я слышал, что у пришедших из недр подлой Изнестанкуат, есть колёса тор-тора, – сказал на запретном продавец так понравившихся имперцам арбалетов.

Услышав про колёса тор-тора, Самир, оживился и что-то заговорил на местном наречии. Купцы принялись спорить, а хвостовы, которые и так не слишком верили такому дружелюбному Самиру, многозначительно переглянулись. Заметив это, продавец арбалетов заговорил на языке, понятном Лестору.

– Восемь паучьих ног вы можете продать мне за 5000 тысяч арнуров, и за 7000 бандитам, которые вас же потом и убьют, забрав свои деньги.

– Я знаю купца, совсем не бандита, который купит у вас их за 6000 тысяч, – произнёс Самир, как-то сразу забыв, что ещё сегодня утром пытался купить их у имперцев всего за 1500 арнуров.

– Продайте их мне, и сможете взять 2 арбалета по цене 1, – не сдавался купец.

– Вы здесь чужие, а я единственный ваш друг. Поверьте, этот человек хочет вас обмануть, – начал было вкрадчиво Самир, но его конкурент, который так же говорил на запретном, перебил его, яростно размахивая хвостом.

– Обман – часть сделки, все это знают. А ещё все знают, что с Самиром ни один уважающий себя мнебатец дел не ведёт. Он лишь обманывает несчастных иностранцев. Одно хорошо, их всё меньше в Гобуа, и подлая крыса Самир скоро уедет врать в другом месте!

– Прошу вас, господа, успокойтесь! – не выдержал Лестор, причём это было обращено не только к купцам, но и к друзьям, которые требовали перевести сказанное, а историк, который вообще-то, понимал через слово, а то и через два, не мог слушать и переводить одновременно.

Но успокоить всех и сразу было совсем не легко. Самир стал бить себя в грудь и грозить купцу смертью в пасте собак за гнусную ложь, что тот произнёс, Астер и Рейна просили передать хотя бы в двух словах смысл спора, сам Лестор предлагал купцам высказаться по очереди, и лишь Рика молча стояла в стороне.

– Вам же сказали упокоиться, – тихо произнесла хвостова. Что-то неощутимое и холодное резко пронеслось в душной лавке. Все разом замолчали, понурив хвосты. Рика по-прежнему стояла в углу в отдаление от остальных. Казалось, что её фигуру что-то подсвечивало, но это был не свет, это был как будто кусок вязкого тумана, который обладал способностью светиться. Это продолжалось всего мгновение, но его оказалось достаточно. Перед замолчавшими хвостовами стояла обычная девушка, разве что несколько бледная. Каждый из имперцев подумал что-то своё, а вот мнебатцы, похоже, были хоть в чём-то солидарны. Они почтительно склонили головы и хвосты, продавец арбалетов произнёс:

– Дьюфани Сенеро…

– Горлица с Севера, – перевёл на имперский Лестор.

– Мы не знали, что в империи ещё встречаются такие редкие пташки, – произнёс Самир. Очевидно, что скрывать особые таланты Рики после такого будет очень сложно, но Лестор всё же решил попытаться, увидев какое отчаяние промелькнуло в глазах колдуньи.

– Император Нераиб I направил созданную им империю по дороге технического прогресса, а магия осталась позади, как часть истории, – чуть ли не дословно процитировал Лестор классический учебник империи. – А Рика, которую вы так странно назвали, как раз увлекается этой страницей истории империи.

Он перевёл свои слова.

– Да, господа, прошу прощения, если испугала вас. Моя… моя бабушка подарила мне это, – и Рика достала спрятанный под одеждой амулет в виде капельки воды, который она так и не сняла. – В университете профессор по истории говорил, что этот амулет имеет отношение к Ордену Голубки, который раньше существовал на территории современной империи. Может причина в этом? Он помог нам в пустыне найти воду.

Лестор старательно переводил всё, что говорила Рика, хотя ему периодически не хватало знания языка, но замолчавшие купцы сами подсказывали нужные слова. Самир очень заинтересовался амулетом, сказав, что такие можно купить в крупных зарриканских городах, караваны, где есть хвостов имеющий такой амулет, но главное – способный его слышать, считаются очень удачливыми и куда быстрее добираются из одной точки в другую.

Впрочем, Лестор и Рика дали понять, что амулет не продаётся ни за какие деньги, а Астер, весьма однозначно продемонстрировавший арбалет в рукаве, добавил, что они не так уж и беззащитны, как может показаться добрым мнебатским купцам, это доказывает хотя бы наличие у них колёс тор-тора. Как только имя паука было произнесено, все вспомнили, что же послужило изначальной причиной их спора.

Самир резко изменил свою позицию, видимо, он придумал другой способ обогатиться за счёт имперцев.

Продавец арбалетов, которого, кстати, звали Абдул Хад Анж, предложил имперцем расположиться в лавке, пока его посыльный слетает до гостинного дома. Друзья несколько удивились, услышав звук заводящегося личноскопа, после того как из лавки на улицу вышел посыльный. Самир с радостью пояснил, что личноскопы встречаются в пустыне, но так как заряжать их там негде, караваны передвигаются по старинке на верблюдах. Впрочем, личноскоп, как и в империи, был недешёвым паровым удовольствием. Крупные караваны имели хотя бы один на случай непредвиденных обстоятельств, но большинство населения Мнебата и Заррикании не использовали их в повседневной жизни.

– А почему такой ажиотаж вокруг этих колёс? – поинтересовалась принцесса.

– Пауки тор-торы опасные существа, видимо, вы наткнулись на небольшую стаю, будь их больше, всё могло закончиться куда печальнее. К тому же их сложно поймать. А эти колёса и вовсе снять с мёртвого тор-тора очень тяжело не повредив.

Рейна сразу вспомнила, как несколько наростов на лапах чудищ просто разорвались, когда она пыталась их срезать.

– Но если они не были повреждены, то сохранят свою целостность несколько десятков лет. Их используют для постройки пустынных кораблей. Корабли, оснащённые колёсами тор-торов подобны вихрю, – закончил Самир.

Через некоторое время вернулся посыльный, а вместе с ним на своём личноскопе прибыл страж из гостиного дома. Он лично спросил имперцев согласны ли они передать свою собственность названному в бумагах Абдуле Хад Анжу, и лишь услышав утвердительный ответ, передал лапы тор-тора купцу.

Когда имперцы с парочкой новеньких карманных арбалетов и деньгами в кошельке, наконец, покидали рынок, Самир всё шёл с ними, услужливо показывая дорогу к гостиному дому. Он предлагал то одну, то другую гостиницу, а когда Лестор спросил про «Харабат», что рекомендовал им Джер Хад Мунж, Самир состроил кислую мину и принялся вилять хвостом.

– Это место трусов и зануд, – по крайне мере, именно так смог перевести слова Самира о «Харабате» Лестор.

В конце концов, когда порядком уставшие имперцы прибыли в гостиный двор, Самир первым принялся прощаться.

– Я очень надеюсь, что наше знакомство продолжится там, где остановилось, – лучезарно улыбаясь, промурлыкал Самир. Он написал адрес, где его можно найти.

Наконец, принцесса догадалась передать при рукопожатии несколько крупных монет купцу, который весь день служил им гидом. Впрочем, Самир, ни капли не смущаясь, с угодливо замершим хвостом, протянул уже две руки принцессе, как бы обнимая её ладонь. Рейна добавила ещё монет, и Самир ушёл.

Имперцы смогли выдохнуть, но, видимо, момент полного спокойствия ещё не наступил.

В гостином доме ближе к вечеру собралось немало любопытных ушей и глаз. Некоторые мнебатцы, улыбаясь точно такой же как у Самира лучезарной улыбкой, шли поздороваться с гостями из далека. Стараясь никого не обидеть, но и не вступая в беседы, имперцы собрали вещи и покинули свой первый приют в пустыне.

Когда они подошли к «Харабату», солнце стремительно опускалось за горизонт. Хозяин оказался милым и степенным хвостовым, который без лишних слов понял уставших хвостовых. Он дал им ключи от номера с двумя спальнями и сказал, что ужин будет доставлен через полчаса. Путники ничего не имели против такого плана. Решив привести себя в порядок к ужину, имперцы договорились, что через полчаса решат, что же им делать дальше.

Глава 2. В месяце мае на Белой скале

Мирабель открыла глаза, её разбудил довольно резкий толчок, это означало, что механический каб остановился. Сдержав стон боли, хвостова приподнялась на сидение и приняла более-менее не принуждённую позу. Когда водитель, предварительно вежливо постучав, открыл дверцу, он увидел Мирабель, погружённую в чтение.

– Госпожа, мы прибыли в Риверботс.

– Замечательно, – ответила Мирабель. – Не был бы ты так любезен, сходить в кассы и купить нам билеты на ближайший паром?

– Конечно, – ответил водитель и оставил хвостову одну.

Как только дверь закрылась, Мирабель сползла по сиденью, сжавшись в клубочек. Книга выпала из её рук. Нехорошо, колдунья не была уверенна, что не потеряет сознания, наклонившись, чтобы поднять книгу.

Она проспала всю дорогу, порядка 10 часов. А до этого лежала 3 часа на холодной земле в лесу. Ей не хватило сил разбудить водителя, да что там, у неё не было сил даже подняться. Безусловно, такой магический бой не сотрясал империю вот уже пару столетий, а Мирабель и вовсе принимала в подобном участие в первый раз, и очень надеялась, что в последний. По крайней мере, к следующему она подготовится лучше.

Мирабель очень сильно подозревала, что такая страшная усталость у неё вовсе не от отдачи, а от яда, что остался в пальце от иголки с алтарного ларца. Так как колдунья чувствовала себя совсем не так уж и плохо, пока не достала этот самый яд из себя.

Мирабель остановилась, не доходя несколько метров до своего механического каба. Как раз в том месте находилось небольшое лесное озеро, в самый раз для уставшей колдуньи, подумала Мирабель. Хвостова подошла вплотную к тёмной воде, в которой отражались звёзды и щербатая луна. Обряд по нейтрализации яда был простым и даже обыденным. В прошлом именно такая нехитрая медицинская магия приносила не малый доход ордену Голубки. Однако навряд ли Нима защитила святыню ордена обычным ядом. Но, с другой стороны, и Мирабель не была обычной адепткой. То, что дело дрянь, сестра морского короля поняла, когда отступать было поздно. Она по уши завязла в заклинании, так что пришлось тянуть яд, а вместе с ним вытягивались, как теперь полагала Мирабель, и её силы. Именно поэтому она буквально ползла к кабу, а потом проспала 10 часов подряд, а проснувшись не чувствовала себя лучше. У Мирабель даже мелькнула мысль о бутыльке драконье крови, но хвостов, что вручил бутылёк колдунье предупредил, что там не больше 5 полных доз, и между приёмами должно пройти минимум 5 лет, иначе, драконья кровь вместо того, чтобы вылечить, убьёт. Что ж, оставалось надеяться, что яд полностью покинул тело хвостовы, и со временем она придёт в себя. Впрочем, ей как-то надо дотащиться до парома. Во время проверки придётся покинуть каб. Усилием воли Мирабель заставила себя снова сесть. Она взяла свою дорожную сумку и принялась рыться в ней, периодически останавливаясь, чтобы перевести дух. Наконец, она нашла что искала. Конечно, отвар весенних трав не драконья кровь, но сил ей прибавит. Мирабель сделала маленький глоток из бутылочки и принялась ждать. Никакого взрывного эффекта не произошло, но сидеть уже не было мучительно больно. А ещё через какое-то время Мирабель смогла поднять упавшую книгу, и когда водитель вернулся с билетами, он увидел всё так же невозмутимо читающую Мирабель. Разве что она была чуть бледна, однако, мало хвостовых способно пережить 10 часовую поездку в механическом кабе и хотя бы чуть-чуть не побледнеть.

Когда подошла их очередь на паром, Мирабель вышла из каба. Она ухватилась за перила, сделав вид, что запнулась. Впрочем, ноги и правда её почти не держали.

Солнце как раз садилось, заливая всё вокруг кроваво-золотым светом. Его лучи отражались от воды и слепили Мирабель, но она всё равно жадно смотрела на воду, глубоко вдыхая полной грудью. До моря ещё надо было доехать, но Мирабель уже чувствовала в воздухе едва уловимые солёные нотки и не самый приятный запах выброшенных на берег водорослей. Недаром Спрятавшийся в Темноте сказал, что кровь у Мирабель с привкусом тины – кровь русалки, потому море она чувствовала куда острее, чем остальные хвостовы. Это придало ей сил больше, чем отвар весенних трав. Хотя может это они начали действовать, как бы то ни было, в каб Мирабель залезла почти не чувствуя боли, осталась лишь дикая усталость.

На ночь она и её водитель остановились уже на том берегу реки, в портовом городке. Мирабель с удовольствием растянулась на гостиничной кровати и уснула без снов. Следующее утро началось довольно рано. Колдунья наконец-то чувствовала себя отдохнувшей. «Да уж, – думала хвостова, – что же пережили адептки ордена, когда обороняли свои обители от армии Нераиба? Страшно представить». Её хвост заходил из стороны в сторону, а глаза нахмурились. Она подумала в очередной раз о том, что спасение Нимы не иначе как чудом объяснить нельзя. И в очередной раз, Мирабель не ощутила в себе по отношению к ней никакой ненависти. В этот момент хвостова ненавидела лишь себя. Её хвост безвольно упал, а его владелица в отчаянии села на не заправленную кровать, спрятала лицо в ладонях и впервые за много лет зарыдала. Ненавидеть Ниму было не за что, всеми своими действиями она защищала орден. Она отдавала всю себя ему и Белой обители. Девочки, что там воспитывались, получали всё самое лучшее, даже после крушения ордена. И только Нима знала, чего ей это стоило. Может, пока девочки юные и глупые, они могли обижаться на холодный тон учительницы, на её строгость, на склонность высмеивать, но по прошествии лет, Мирабель знала, это всё делалось ради их блага. Её кажущаяся жестокость была лишь осторожностью, её строгость всего лишь желанием видеть успехи своих учениц, этих «всего лишь» можно было собрать на целое сочинение, но это ничего не исправит – Мирабель изгнана из ордена, а только там она чувствовала себя на месте. Надежда на понимание пропала вчера. Мирабель не хотела в этом признаваться даже себе, но все эти годы она надеялась, что Нима примет её обратно, выслушает и согласится, если не принять её обратно, то хотя бы сотрудничать, но нет, это невозможно. И, признаться, Мирабель знала это, когда решила защитить Розамунду и своего брата. Но кто сказал, что надежду рождает знание? И вот результат её решения: Розамунда, ради которой Мирабель предала единственную, кто любил и гордился ей – Ниму, мертва, родной брат изгнал с островов, Никки и Рика, которые своей жизнью обязаны Мирабель, не любят её и побаиваются, а та, которой сама Мирабель глубоко и искренне восхищалась, вновь попыталась её убить. Рыданья прекратились. Хвостова подняла своё заплаканное лицо и усмехнулась, результаты её «правильного» решения настолько кричали об обратном, что начинаешь задумываться, а не перепутали ли хвостовы в начале времён понятия «добра» и «зла»?

Мирабель вздохнула и, тяжело опираясь руками в мягкий матрас, поднялась на ноги. Через час она уже сидела в кабе, а водитель направлялся прочь из города. К полудню они достигнут берега моря, где Мирабель пересядет на корабль, и отправится в город Лося к своему брату. Пришло время для серьёзного разговора. Он её изгнал, но лишь потому, что сама Мирабель на это согласилась. Законных прав находится на земле своих предков у неё ничуть не меньше, чем у любого другого жителя островов. Для Мирабель это значило новый бой, пусть не магический, но сил на него нужно не меньше, по крайней мере, моральных и душевных. А для водителя же это значило отдых на берегу уже теплеющего моря. Сколько его госпожа пробудет на островах? Неделю, две, может месяц. Какая разница, зарплата грела его внутренний карман, а весенний воздух пьянил сердце.

Когда Мирабель садилась на корабль, она чувствовала себя почти хорошо. Конечно, пароход был бы быстрее, но ей хотелось прокатиться на прогулочной яхте. Опираясь на обручи корабля, сестра морского короля всматривалась в бирюзовые воды. Неожиданно, она вспомнила, как ей было отчаянно весело на подобной прогулке. Сколько ей тогда было? Лет 13, перед самым отъездом в Белую обитель. Тогда она была ещё одним ребёнком, но не тем, о котором мечтал её отец, а скорее честолюбивая мать. Мирабель вспомнила, как смеялся отец, когда капли летели ему в лицо, смеялся просто от радости жизни, а его дочь вместе с ним. Воспоминание улетело, и Мирабель впервые в жизни почувствовала прожитые годы. Она вот уже лет 40 выглядела на 25, но хвостова почувствовала, что за медью её волос скрывается седина, за упругой фарфоровой кожей морщины, а синие, как море глаза, на самом деле давно утратили глубину. На мгновение Мирабель увидела это лицо в глади воды. Она испуганно отскочила от бортика и принялась судорожно ощупывать своё молодое лицо. Только минут через 5 она выдохнула и успокоилась. Стерев капли пота со лба, Мирабель вновь подошла к бортикам и упрямо взглянула за борт. Море ничего не отражало. Она осознала, что её поступок 23 года назад не был ни хорошим, ни плохим. Как и реакция Нимы. Стоило признать, что в той ситуации не было правых или виноватых. Самым правильным было бы для Мирабель не ехать в Белую обитель, тогда ничего бы не произошло. Возможно, сейчас она бы сидела в окружении внуков, а любимые племянники приезжали навестить её по праздникам.

Эта мысль показалась хвостове настолько вздорной, что она засмеялась, испугав проходившего мимо моряка. Но Мирабель было всё равно. Она весело размахивала хвостом, оглянувшись на матроса. Ветер растрепал её волосы, на коже блестели солёные брызги волн. Хвостов не мог ничего поделать и рассмеялся в ответ. Настолько она была прекрасна. Мирабель отвернулась, вновь всматриваясь в морскую даль. Совсем скоро она увидит родные берега. Те, что её по праву.

Вечером Мирабель была дома. Её багаж покоился в нанятом кабе, хотя родной сестре лорд-протектора полагалась встреча попышнее. Но если бы Мирабель предупредила брата о своём приезде, он бы тянул со встречей как можно дольше. Этого допустить было нельзя. Проверив, плотно ли задёрнуты шторы, хвостова достала из своей сумки зеркало. Она любовно провела по слепому стеклу шёлковым платком, ловким движением уколола палец, а дождавшись капли крови, нарисовала на зеркале узор. Прочитав коротенькое заклинание, женщина достала медальон из сумки. Внутри него находилась маленькая фотография Пала Териуса и его прядь волос. Мирабель улыбнулась, какой бы чувствительной дурочкой не была Розамунда, а сотворить магические артефакты умела, сама того не желая. Достав волосок из пряди, Мирабель бросила его на зеркало. Волос загорелся белым пламенем и исчез, зеркало ожило, показав седого мужчину, сидевшего где-то в парке. Мирабель всмотрелась повнимательней, это был не парк, это было кладбище. Кровь отхлынула с её лица, Розамунда так противилась самой идее лежать в королевской гробнице, что её муж не смог подчиниться имперской традиции и устроил ей могилу на старом кладбище морских братьев. Оно не использовалось с тех пор, как острова стали частью империи, так что могила Розамунды стала первой за последние 200 лет. Ну конечно, подумала Мирабель, она совсем забыла, жена её брата умерла в мае. Прекрасный месяц для жизни, так нелепо умирать, когда вся природа только ожила.

Сестра лорда-протектора могла бы и не пользоваться магией, чтобы пройти мимо охраны, но ей не хотелось сейчас ни с кем не говорить, не спорить. Если Пал Терриус и удивился, то стоило отдать ему должное, вскакивать со своего места с выпученными от неожиданности глазами он не стал. Лишь замерший хвост выдавал его удивление. На самом деле, он был слишком подавлен, чтобы у него хватило чувств и эмоций на что-то ещё.

– Не ожидал тебя, – вместо приветствия произнёс Пал, – впрочем, ты всегда была загадкой.

– Для меня было загадкой, почему ты так привязан к Розамунде. Это было бы понятнее, если бы ты встретил её молодым юношей, но ты им не был, – садясь рядом, ответила Мирабель.

– Прекрасно выглядишь для своих лет, – произнёс лорд-протектор, смотря в пустоту.

– Это всё правильное питание и прогулки на свежем воздухе, – съязвила Мирабель.

Пал усмехнулся.

– Тебя всегда нравилось меня доводить, только не знаю почему. Если я надоедал тебе плачем, будучи младенцем, или тебя заставляли со мной сидеть, то я прошу прощение за своё неподобающее поведение.

– О, Пал, ты прекрасно знаешь, что я видела тебя лишь по большим праздникам, например, на твоё день рожденье, или в день прихода кораблей с Севера…

– Можешь не продолжать, – прервал её лорд-протектор, – я понял, мы чужие люди. И сейчас, я сижу рядом с местом, где покоится хвостова, которая была мне самым близким человеком. Ты, конечно, не знаешь, что это, но попытайся хотя бы сделать вид, что уважаешь её память.

– Я уважаю её память, а она покоится совсем не здесь, – серьёзно ответила Мирабель, смотря прямо в лицо Палу. Это заставило его занервничать, и его хвост заходил из стороны в сторону.

– В таком случае, – начал говорить лорд-протектор, теряя терпение и самообладание, – что ты здесь делаешь. Помнится, я изгнал тебя.

– Ты не можешь меня изгнать, точнее, ты не сделал это официально, ты не хотел скандала. Если что-то изменилось, дай мне знать, – глаза Мирабель были холодны и нахмурены точно так же, как у Нимы, когда она говорила твёрдое «нет» капризным студенткам.

Голова Пала упала на руки.

– Как это мелодраматично, ты появляешься спустя почти 15 лет в день смерти той, которую ты же и убила.

– Не будь идиотом, Пал, – резко оборвала его Мирабель. Эти слова как хлыст прошлись по хвостову, он поднял голову. – Не я её убила. Ты что-то подозревал, что-то тебе рассказали, но ты никогда не знал всей правды. Я хочу тебе всё рассказать. Время пришло.

Мирабель встала и протянула руку своему брату. Он, не отводя глаз с её лица, встал, игнорируя протянутую руку.

– Если ты помнишь, Розамунда сбросилась с белой скалы, что на территории королевской крепости. Думаю, там я всё и расскажу.

Пал Терриус не стал спорить. Удивлённые стражники проводили лорда-протектора и его неожиданно появившуюся сестру до скалы, которая вот уже 15 лет была чем-то вроде запретного места. Им совсем не хотелось идти дальше определённой черты. Даже самым смелым было не по себе. Мирабель была сильной колдуньей, и даже по прошествии стольких лет, её магия не пускала хвостовых к месту, связанному с последней волей Розамунды. Однако Пал мог идти дальше, хоть он и заметно побледнел.

– Оставьте нас одних, – бросила через плечо Мирабель, что стража тут же и сделала, отойдя от скалы на приличное расстояние.

Ветер трепал волосы лорда-протектора. Он постарел сильнее, чем полагается в его возрасте, с горечью подумала Мирабель. Не только годы, но и горе давило на него. Мало того, что его любимая жена спрыгнула вниз с этой самой скалы, так и его детей забрали у него, прикрепив к императорскому двору. Это было честью, но для Пала не играло абсолютно никакой роли.

– Твой союз с Розамундой был удачным стечением обстоятельств, – начала Мирабель, выдернув Пала Терриуса из задумчивости. – Под сиянием луны, которой нет на небе, соединятся король без короны, пришедший с Севера, и дитя нездешних предков. Розамунда была правнучка Леяны, дочери легендарного Терриуса и его несчастной жены русалки. Леяна была как будто копией своей матери из бездн океана. Понимаешь?

Лорд-протектор несколько растеряно посмотрел на Мирабель.

– Так ты всё-таки ведьма?

– Нет, я не ведьма. Но я колдунья, я обучалась магии в Белой обители ордена Голубки.

– Того самого ордена, который стёр с лица земли Нераиб?

– Не полностью, – возразила Мирабель. – Он возродился буквально из пепла. Я нашла на страницах одной сожжённой книги описание очень сложного обряда. В результате его проведения должно появиться дитя ордена. Младенец, чья судьба стать великой колдуньей. И на роль его родителей идеально подходил ты и Розамунда. Это дитя стало бы залогом успешного возрождения ордена Голубки. Это должна была быть девочка. Ничего страшного и ужасного. Просто своего род магическая подпора для рождения великой наследницы. Знаешь, наши предки с Севера проводили такие обряды в древности, первый ребёнок, в независимости от пола, всегда имел большое значение. Девочки часто становились нимами и отправлялись в висячие дома.

– Это просто легенды, Мирабель, что ты такое говоришь? – не сдержался лорд-протектор.

– Легенды не возникают на пустом месте, – мягко возразила хвостова, – если ты не против, я продолжу. Признаюсь, меня мало волновало, как к этому отнесёшься ты или Розамунда, которую я на тот момент и не знала даже. Наш орден, моя Нима, все мы были готовы рискнуть вашими жизнями, жизнью ребёнка и своими тоже ради магии, которая не должна была исчезнуть. Но всё пошло не так. Во время проведения обряда мы подняли настоящую магическую бурю. Спустя годы я понимаю, что в прежние времена благоденствия, если бы и решились на подобный обряд, то только в определённое время, участвовало бы меньше магов, но обладавших большей силой, мы же делали, что могли, а могли непростительно мало. В результате ошибок нас услышало одно существо, факт чьего существования был предан забвению. Назовём его Спрятавшийся в Темноте.

– Что за существо? – спокойно уточнил Пал.

– Я не уверенна до конца. Скорее всего, очень сильный маг, которого можно считать за бога. Он жил ещё до первого Терриуса. Его заточили в магическую тюрьму до скончания времён.

– Кто? И где его тюремщики? – вновь подал голос лорд-протектор.

– Это хороший вопрос, на который я не смогла найти ответа. Лишь древние легенды говорят о связи Спрятавшегося в Темноте и трёх Морских Братьев.

– Если Морские Братья знают об опасности, которую таит в себе этот проклятый бог, почему они не вмещались в ваши обряды? – последнее слово Пал Терриус буквально выплюнул.

– Лишний повод усомниться в справедливости богов, – усмехнулась Мирабель. – А впрочем, я не могу рассказать тебе больше, чем знаю сама. У меня сложилось впечатление, что кто-то старательно уничтожил любое упоминание об этом боге и обо всём, что с ним связано. Туманные намёки и догадки демонологов прошлых веков – вот и всё, что у меня есть. Но сейчас я пытаюсь рассказать тебе другую историю. Вернусь к ней. Так вот, Спрятавшийся в Темноте нас услышал и вмешался в дела ордена. В самом начале всё пошло не так, но никто из голубок не знал этого. Спрятавшийся, само собой, хотел покинуть свою магическую тюрьму. Один из способов побега – это тело хвостова, с которым его бы связали из вне, то есть кто-то из магов, живущих на земле. Не думаю, что этого не пытались сделать за столько веков его заточения. Но, скорее всего, самые активные попытки освобождения Чёрного бога были сразу после битвы, которую он проиграл. И, как ты метко выразился, его тюремщики в те времена не дремали, мешая любым планам по его освобождению. Потом, я полагаю, информация о нём была предана забвению, чтобы остановить его возможных приспешников. Это оказалось очень действенным, так или иначе, о нём забыли, и он навечно был заточён в Тумане.

– Тумане? – повторил морской король.

– Да. Это место, в котором творится магия. Там и заточён Спрятавшийся в Темноте. Так уж вышло, что обряд по созданию ребёнка ордена и обряд по созданию земного воплощения Спрятавшегося в Тумане оказались очень похожи. Что не удивительно, большая сила всегда идёт рука об руку с большой опасностью.

Я приехала на острова, подружилась с Розамундой, я её полюбила, поверь мне, Пал. И я не хотела видеть её несчастной и тебя тоже. Постарайся меня понять, ребёнок ордена – ваша первая девочка, стала бы великим магом, её ждало великолепное будущие, я не видела ничего дурного в том, что поддерживала заклятье, что позволяло развиваться этому ребёнку.

– Но наш первенец – Никки, сын! – не сдержался лорд-протектор.

– Я к этому веду, – печально произнесла Мирабель. – Впервые я поняла, что что-то не так, когда Розамунда пыталась меня убить. В эту же ночь я встретилась со Спрятавшимся, он призвал меня через Туман. Ты знаешь эту историю про нападение Розамунды, и навряд ли поверил тогда мне, но всё так и было. А потом, когда Розамунда болела, у неё были жуткие глаза и чёрные слёзы. Я тогда испугалась больше, чем увидев над собой нож, занесённый твоей ласковой женой. Не перебивай меня, Пал, – опередила слова брата хвостова. – Не вольно, я помогала Спрятавшемуся в Темноте.

Дальше Мирабель кратко пересказала историю о том, как она встретила двух клириков в глухой ночной час в библиотеке, о том, как она убила их и предотвратила заговор служителей Рена Хвостатого.

– Те клирики выбили меня из колеи. Я не рассказывала о том случае никому, даже своей Ниме. Ты первый, кто знает правду о 2 убийствах в королевской библиотеке. Я решила затаиться, и как можно реже выходить в Туман. Главное для меня было сохранить жизнь и психическое здоровье матери ребёнка. Если ты помнишь, Розамунда очень тяжело переживала беременность. Она бредила, у неё случались приступы паранойи и истерики. В кошмарах к ней приходил черноокий человек.

– Я помню, – бесцветным голосом произнёс Пал. – Бедная моя Розамунда…

– Я пыталась сделать хоть что-нибудь, но у меня не получалось. Не помогали и советы Нимы. Тогда мы решились выйти в Туман вдвоём, вернее втроём, с нами была ещё одна колдунья, мы были самыми сильными магами империи, впрочем, всё было бы не так в прошлые времена. Навряд ли мы бы считались самыми сильными, но это не имеет отношения к моему рассказу. Мы не были уверены, что у нас получится, но Розамунда откровенно сходила с ума, нам нужно было что-то предпринять. Тогда-то мы и увидели, кого разбудили во тьме. Нам еле удалось уйти живыми, когда Спрятавшийся понял, что с нами не удастся договориться. Ты можешь считать меня ведьмой, но Нима – это хвостова, чьей душе противит зло в любом виде. Она сразу же и бесповоротно отвергла саму идею сотрудничества с поверженным богом. Когда мы принялись решать, что же теперь делать, как исправить ошибку, Нима решила, что самое безопасное для всех уничтожить ребёнка. Дело в том, что он был даже не человеком, он был оболочкой для Чёрного бога, которую мы создали сами того не желая. Я согласилась с Нимой.

Мирабель упрямо игнорировала налившееся ужасом лицо брата среди собиравшихся сумерек.