Текст книги "Блуждающий бумеранг"

9

На следующий день Мазовецкий отправился в комиссионку, чтобы продать отвоеванный с боем автомобиль, а семейство Фурмана скрылось в неизвестном направлении от греха подальше.

Отпраздновать сорванный куш игрок пригласил Данилу в самый дорогой ресторан города. Шампанское лилось через край вперемешку с перспективами от предстоящих игр в четыре руки.

Закусывая бутербродом с черной икрой, Никита в белой шелковой рубахе размахивал наколотым на вилку маринованным грибочком, запивал студеной водочкой, рисуя бывшему однокласснику картину потрясающего вкуса свободы, которую можно купить только за деньги, и бесконечных путешествий по бескрайнему Советскому Союзу.

– Старик, со мной не пропадешь! Я тебе обещаю! Знаешь, сидя в этой дыре, ты никогда не увидишь ни завораживающих вершин Арарата, ни высокого неба над сибирской тайгой, ни бескрайних волжских степей с табунами необъезженных лошадей. – Никита взмахнул рукой, словно хлыстом ударил по лошади. – И не бывать тебе в самых больших каменных джунглях…

– Так ты романтик, я погляжу, – уныло ковырял вилкой бефстроганов Данила, не понимая, каким образом ему можно будет увидеть все описанные выше красоты.

– Да! Но романтику без денег постичь невозможно! А если представить на минуточку, что набирающая силу перестройка Горбачева сможет уничтожить железный занавес, то для нас откроется настоящий Запад. А там!.. – Никита воодушевленно закатил глаза, прозрачными кружочками филигранно выпуская из себя дым от ментоловой сигареты.

– Я-то здесь при чем? – не унимался Данила.

– Как при чем? Мы с тобой можем такие горы свернуть! Ты же понимаешь, я здесь ненадолго…

– Послушай, я же не один живу на свете. У меня есть Маринка, дочка ее Оксанка…

– Но ты же не собираешься жениться?

– Пока не планировал.

– Значит, один… Пока хомут на себя не надел. Давай выпьем за наше счастливое будущее!

– А давай! – опьяневший Данила привстал, чтобы дотянуться до Никиты, но не удержался на ногах и свалился.

– О, старик, пора по домам, тебе уже хватит, я отвезу…

– На чем?

– На такси…

Красивая жизнь Мазовецкого продолжала набирать обороты. Обладая великолепным математическим умом, еще в школе он быстро приобщился к картам, легко обыгрывая сверстников и забулдыг в родном дворе. А когда Никите исполнилось пятнадцать, к ним в гости пожаловал родной брат отца, дядя Веня, который перевернул все представления Никиты о смысле жизни.

В отличие от простых работяг – родителей мальчишки – дядя Веня всегда был подчеркнуто элегантен: в дорогом костюме или фирменных джинсах, мягких атласных сорочках и великолепных кожаных туфлях, сшитых по индивидуальному заказу у какого-то знаменитого сапожника. Еле уловимый изысканный мужской парфюм Вениамина дополнял непривычную для небольшого районного города модную стрижку паж на удлиненных волосах. На тонких длинных пальцах дяди всегда красовался перстень с драгоценным камнем, а на шее – толстая золотая цепь с крестиком.

В голове мальчика не укладывалось, как два родных брата могут быть абсолютно противоположными друг другу по манере одеваться, образу жизни и духу.

Однажды Никита заметил, каким образом дядя Веня искусно начесывает колоду, и по наивности предложил сыграть в «очко».

– Милый мой племянник, никогда не садись играть в карты с незнакомыми людьми! – на мгновенье перестал тасовать колоду дядя Веня.

– Почему?

– Обуют непременно.

– Это мы еще посмотрим, кто кого. Мне во дворе равных нет. И потом, кто здесь незнакомый?

– Ты меня видишь четвертый день. Но только видишь, разве ты меня узнал?

– Как это?

– Что ты знаешь обо мне, кроме того, что видишь? Ладно, к чему утомлять скучной философией юного племянника, садись, посмотрим, крепкий ли ты игрок.

– А я на интерес играю всегда.

– Это правильно… И что, у тебя есть деньги?

– Есть, дядя Веня.

– Покажи…

– Вот, – Никита вытянул из кармана брюк собранные на дворовых выигрышах мятые купюры из трешек, десяток и рублей.

– Ну что ж… Начнем по шагу в рубль.

Держа «контрольку», чтобы помеченный туз располагался в колоде в определенном месте, дядя Веня мог контролировать эту карту и знать, в какой момент и кому из них двоих она достанется. В два счета опытный игрок обыграл племянника, а тот и не заметил шулерства.

– Ваша взяла, – удивленно прошептал Никита, отдавая деньги.

– Нет, дорогой мой, это просто ловкость рук. Эта ловкость и есть настоящая профессия. Смотри, чтобы на ощупь узнать карту, достаточно провести ногтем по кромке или чуть-чуть загнуть вовнутрь левый угол. И как бы ни тасовалась колода, для меня всегда есть отличие в слегка подрезанной с двух краев в виде трапеции карте.

– Значит, вы – шулер?

– Ну, я бы так грубо не выражался. Я – катранщик, впрочем, ты мал еще для того, чтобы познакомиться с этим делом вплотную.

– Это как?

– Подрастешь, узнаешь… А деньги я возьму не потому, что у меня их нет. А чтобы ты понял: карточный долг – это святое. Отдавать его нужно всегда и при любых обстоятельствах.

– Кто такие катранщики?

– Это вершина иерархии карточных шулеров, элита среди игроков, наделенная по неписанным законам особыми полномочиями.

– Дядя Веня, научите меня этому искусству!

– Мал ты еще, да и мне пора ехать по делам.

– Куда вы сейчас?

– В одно незасвеченное место…

Тем же вечером дядя Веня собрал небольшой кожаный коричневый чемодан, похожий на импортный саквояж, попрощался с родственниками и отправился на вокзал, а Никита, прихватив свои сбережения и накинув сумку через плечо, тайком последовал за ним. Прячась за столбом в зале ожидания, он услышал, в какой вагон Вениамин взял билет на поезд до Ростова-на-Дону, и купил билет в то же купе.

Поезд отходил через час, но Никита не спешил показываться дяде на глаза, опасаясь гнева и последующей высадки на перрон. Лишь когда скорый поезд Минск – Ростов-на-Дону набрал приличную скорость, пятнадцатилетний мальчишка открыл дверь в купе, в котором расположился дядя Веня.

– Вот и я!

– Никита! Ты что здесь делаешь? – удивленно оторвался от нарезки колбаски под коньячок дядя Веня.

– Я с вами, буду у вас учиться!

– Милок, учатся в школе, а я пока в учителя не нанимался. Мать в курсе?

– Нет, не отпустила бы.

– И правильно сделала бы. Куда ты, зачем сорвался?

– Хочу как вы…

– Хочу, хочу… А ты спроси, чего хочу я?

– А чего вы хотите?

– Чтобы ты пошел куда подальше, иначе всю малину испортишь.

– Дядя Веня, все буду делать, что скажете, только возьмите меня, вам же смена нужна!

– Я вроде не стар еще! Да и зачем мне такой хомут на шею?

– Все равно домой не вернусь, вольюсь в какую-нибудь компанию и стану «гусаром», гастролирующим в поездах дальнего следования.

– Поймают, в тюрьму посадят… Зачем тебе такая жизнь? Ты же увидел только айсберг, а то, что спрятано в глубине, – омут и трясина, которая засосет и перекроит не только твою жизнь, но и тебя всего самого до мозга костей. Рано или поздно ты непременно окажешься в проигрыше, на нарах.

– Меня не поймают, я фартовый.

– Ладно, колбаски поешь, минералки выпей, на неделю возьму, а там домой отправлю. Как приедем, сразу матери позвони!

– А коньячку можно?

– Мал ты еще коньяк пить. Ладно, что я не понимаю? Давай по маленькой! За удачу, фартовый!

Дядька с племянничком чокнулись, закусили, у парня глазки заблестели и развязался язык:

– Я буду, как вы, катранщиком.

– Кишка тонка, малый. Надо такие университеты пройти, что тебе и не снилось… Ладно, спать, что-то я устал от новостей.

Дядя Веня расстелил дорожную постель, скинул атласную сорочку, обнажив живописную татуировку с куполами на спине.

– Вижу теперь, какие университеты вы прошли…

– И не дай Бог тебе по этой дорожке пройти! Давай спать, завтра поговорим, путь долгим будет.

10

Дядя Веня, сняв квартиру в частном секторе глухого центра Ростова-на-Дону, долго присматривался к пацану, брал с собой на деловые встречи по организации очередной крупной игры, показывал шулерские кругляки, коробочки и коцки:

– Смотри, пацан, здесь на лицевой стороне у четырех тузов и четырех десяток есть заметная шероховатость в одном направлении, в отличие от остальных карт, у которых такая шероховатость есть, но только с тыльной стороны и в другом направлении. Как только ты начнешь тасовать колоду, покоцаные карты слипнутся, и ты сразу поймешь, какая карта у тебя под рукой. Понял?

– Кажется…

– Пробуй.

Вениамин учил метать фальшивую тасовку, ловко прятать карту, демонстрировал, как издревле знающие игроки помечали карты, используя расплавленный парафин, в который опускались все углы карты, при этом самые важные тузы могли опускаться на больший или меньший угол, что позволяло игроку безошибочно определить их значение.

Через неделю, посчитав, что достаточно исполнил роль учителя, дядя посадил племянника на поезд обратно в родной город, ибо брат в жизни не простит, если он испортит жизнь его сыну. Однако Никита, уже испробовавший прелесть безудержной свободы, спрыгнул с поезда, как только тот тронулся с места, и очень быстро влился в привокзальную компанию местных шулеров, спекулируя высоким званием родного дядьки, глубокоуважаемого в шулерском мире «катранщика» Вениамина.

В роли «зазывалы» на вокзале обычно работала красавица Танюша. С томным видом в коротком платье она стояла молча, прислонившись к мраморному столбу, и мяла колоду карт. В толпе коротающих свободное время пассажиров всегда находился азартный человек, которому хотелось познакомиться с длинноногой девицей и поиграть в дурачка. Вскоре к жертве присоединялся Никита, Танечка сразу же проигрывала, вместо нее в игру вступал еще один компаньон, а за спиной появлялись подсказчики, суфлирующие мимикой, жестами и репликами, смысл которых доходил только до посвященных лиц.

Впрочем, очень скоро эта игра Мазовецкому наскучила, потому как попадались на дешевые уловки привокзальных карточных шулеров не самые умные люди.

И Никита подался в компанию «автомобильных» катал.

Вычислив денежного человека, который хотел доехать на такси до Белой Калитвы или Новочеркасска, водитель по кличке Усатый предлагал довести с ветерком за очень скромную сумму, раз в пять меньше, чем у таксистов. По пути подбирал желающих, чтобы окупить поездку, только попутчики попадались, разумеется, из числа компаньонов, к примеру, Никита с товарищем. В результате человек оказывался на заднем сиденье у левого окна, при этом, как правило, рычажок дверного замка в автомобиле был сломан или вовсе отсутствовал. Завязывался разговор с земляком, который мог оказаться и с севера, и с юга, а Усатый, разумеется, там уже побывал лет пять назад, и люди ему там понравились очень, гостеприимные и радушные.

После подобного вступительного текста Никита ненароком доставал колоду карт и показывал фокус. Озвучивалось предложение поиграть, чтобы скоротать время в пути. Поначалу играли по маленькой, нередко давая выиграть незначительную сумму, но дальше возникала патовая ситуация, требующая увеличения ставок, а потом и вовсе доходило до астрономических сумм, так что жертва выходила из игры по причине отсутствия таких денег, зато у партнеров они имелись. В результате денежный мешок оказывался пустым.

Вскоре слухи о появившемся на рынке карточных услуг игроке Никите Мазовецком, получившем кличку Маза, дошли до глубокоуважаемого родного дяди Вениамина. Опытный «катранщик» вынужден был отыскать пацана и взять под свое крыло, поставив в известность родителей, потерявших всякую надежду увидеть сына живым.

Несколько лет кряду Маза катался с дядей по большим городам, помогая устраивать игры с профессиональными шулерами из Прибалтики, Ростова-на-Дону, Москвы и Ленинграда в незасвеченных «катранах» в ресторанах, на дачах или квартирах. Дядя Веня обучил парня всем тем премудростям картежного дела, в которые когда-то его самого посвятил старик Семён в Вологодской пересыльной тюрьме.

11

Марина совсем измучилась, глядя, как за неделю изменился Данила. Отныне целыми днями и вечерами он пропадал в соседнем доме у бывшего одноклассника. Приходил поздно, порой совсем пьяный, а иногда и вовсе оставался ночевать в другом месте.

Со спичечной фабрики из-за прогулов его уволили, но деньги почему-то не исчезли. Марина чувствовала, что внезапные перемены связаны с криминалом, пробовала поговорить по душам, но, нервничая, срывалась на крик и слезы, как результат, вместо разговора получалась ругань, которая и по сей день встречается в половине постсоветских семей. В итоге оба замкнулись в себе, молча отдаляясь друг от друга, а в отношениях появилась пугающая трещина.

Сложившаяся ситуация тяготила и Федорова. С одной стороны, стыдился, что перестал уделять Марине с Оксанкой должное внимание, а с другой – хотел быть поближе к разодетым по последней моде игрокам, у которых много денег, свободы, шампанского, красивых барышень и экстравагантных замашек. Данила не понимал, как разорвать этот круг противоречий.

Однажды, пытаясь загладить вину, пригласил Марину вечером сходить в кино, но тут, как на зло, позвонил Никита с предложением очередной вечерней игры с новым клиентом, и Федоров побежал к нему, как собачка, забыв про Марину и про все на свете.

– Старик, сегодня игра у Гарика Василевича. Он в соседней школе учился. Помнишь его?

– Наверное…

– Неважно. Играем в очко, как обычно, в одни руки. Первый шаг – подпоить и уговорить сесть за стол. За шампанским?

– Пошли.

Очкастый Гарик Василевич встретил приятелей возбужденно, словно и сам уже подогрелся в предвкушении азартной игры.

– О, шампанское! Здорово, молодцы, что пришли! Проходите!

Игроки расположились на креслах у низкого лакированного журнального столика, выпили по одному бокалу игристого напитка, по второму, поговорили про жизнь Гарика, который после школы трудился официантом в местном обшарпанном ресторане у вокзала.

– Ну что, поиграем? – предложил Маза, интуитивно не желая упустить азарт.

– А давайте! В очко? – подыграл Данила.

– Предлагаю ставку в банке 100 рублей.

– Согласен!

Данила ловко перетасовал колоду и сдал.

Внимательно наблюдая за Гариком, Маза моментально раскусил его карты, поскольку очкастый соперник, явный новичок, излучал напускное равнодушие и подчеркнутую уверенность. И бывалый «катранщик», словно удав, прежде чем заглотить жертву, решил подпустить ее к себе поближе.

– Еще! – встрепенулся Гарик от сданной третьей карты.

– И мне! Поздравляю, у тебя очко. Продолжим?

– Ну, конечно! – согласился хозяин квартиры, окрыленный первым успехом.

Благополучно выиграв в нескольких заходах, очкастый успокоился, почувствовав фарт, разомлел и предложил выпить еще по паре бокалов шампанского. Маза только этого и ждал. Теперь ставки возросли. Поскольку игра на деньги, особенно большие, – стрессовая ситуация с выбросом адреналина, на которую человек реагирует типично, – Никита по суетливым жестам вспотевшего Гарика, мимике и возбужденному голосу моментально догадался, что на этот раз новичку Василевичу катит крупная масть. И при очередной раздаче Федоров помог Мазовецкому, незаметно передавая карты, и очень быстро, за каких-то полчаса при ставке в банке 100 рублей, Маза выиграл у Василевича 4 300, а у Данилы – 1 200 рублей.

И ту и другую кабалу он посчитал реальной, и так называемую помощь в одни руки списывать со счетов не собирался, поскольку это было не в его правилах.

– Финита, Гарик, за тобой кабала – 4 тысячи 300 рублей.

Отдашь через неделю, и мне, надеюсь, не понадобится тебя разыскивать. Принесешь сам. Шампанского?

– Мне хватит, спасибо… – Гарик с запотевшими стеклами очков опустошенно сел на диван и закрыл глаза.

Маза налил бокал прозрачного искристого шампанского, победно выпил залпом.

– Не провожай нас, мы сами… пока… не скучай…

На лестничной площадке Данила набросился на Мазовецкого с вопросом:

– Никита, объясни, почему и я в кабалу попал? Я же тебе помог играть в одни руки, при чем здесь 1 200 рублей, почему должен их отдавать? С какой стати?

– Данила, старина, это же карточный долг, а долг платежом красен. И нет разницы в одни руки, в две или четыре. Ты мне должен 1 200 рублей, и срок – неделя! Дело сделано, гуд бай!

У моментально отрезвевшего Федорова зачесались кулаки, кровь прилила к лицу. Работу он бросил, выигрыша нет, как отдавать 1 200 рублей, не представляет, а наглого шулера в шикарном костюме уже и след простыл.

Пошатываясь, Данила добрел до дома и упал на диван, уткнувшись в толстую пуховую подушку.

Несколько дней он молча лежал в постели, тупо уставившись в потолок, размышляя, что делать дальше. В итоге решил помириться с Мариной, не потому, что понадобилось поделиться наболевшим, просто с любимым человеком как-то легче пережить трудности.

Как раньше, с цветами, встретил ее после работы, обнял, сказав: «Прости», но трещина сама собой не срослась, поскольку в мыслях Данила по-прежнему витал вокруг проигранных денег. Марина была уверена, что с ним произошло что-то ужасное, тянуть же из него информацию боялась из-за нежелания натолкнуться на грубость. И все же ей очень хотелось помочь Даниле, который, как полагала, запутался по глупости и доверчивости. Как это сделать, если ничего не рассказывает, не понимала, только прижималась поближе и гладила крепкую мужскую руку.

12

В назначенный Мазой день расплаты Василевич не появился, после угроз по телефону катранщик начал действовать жестче. Дверь открыла девушка в коротком банном халате:

– Вам кого?

– Это как получится, – Маза грубо оттолкнул девушку и прошел в комнату.

На диване у бордового настенного ковра лежал пьяный полураздетый Василевич, окруженный окурками, пеплом и пустыми бутылками из-под дешевой водки. Маза тряхнул пару раз должника, но быстро понял всю бесполезность затеи, поскольку Гарик пребывал в абсолютно неадекватном состоянии.

– Давно он так?

– Пятый день уже. Не знаю, что с ним делать.

– А ты кто?

– Люба.

– Так, Люба, тащим его в ванную.

– Зачем?

– Там узнаешь, давай, помогай!

Вдвоем они затащили Гарика в ванную, Маза перегнул грузное тело через бортик, включил холодную воду и направил ледяную струю на голову. Сначала тот замычал, потом вскрикнул и через несколько минут понемногу стал приходить в себя.

– Что ты делаешь?

– Привожу в чувство.

– Ой, не надо, холодно же!

– А я думал, приятно. Решил спрятаться от меня в астрале? Не выйдет! Я просил тебя вовремя принести деньги? Где они? Почему должен за тобой бегать?

– Отдам, Никита, честное слово, у меня нет сейчас таких денег! – спьяну лепетал Гарик.

– То, что ты – фуфлыжник, я уже понял. А с фуфлыжником надо поступать соответствующим образом!

– Дай выпить! – завопил должник.

– Теперь только воду!

Маза взял стул, усадил на него Гарика, дал попить и начал привязывать заранее приготовленными веревками.

– Что ты делаешь?

– Скоро узнаешь… Люба твоя девушка?

– Нет, сестра…

– Тем лучше…

Маза отыскал глазами простынь, оторвал кусок тряпки и заткнул Гарику рот, чтобы не орал. Быстро подошел к Любе, задрал ее короткий халат, приспустив белье.

– Что вы делаете? – вскрикнула Люба и оттолкнула непрошеного гостя, с ужасом глядя в глаза Гарику.

Но Маза словно зверь набросился на слабую добычу, одной рукой зажал девчонке рот, прижав и нагнув ее тело к столу, другой рукой расстегнул ширинку и пристроился к сестре на глазах у отрезвевшего братца. Люба пыталась кричать, но из-за закрытого рта слышно было только ее мучительное нытье. Сколько продолжалось изнасилование младшей сестры, Гарик не понял, от ужаса у него потекли слезы.

Когда все закончилось, девочка с воплями закрылась в ванной, а Маза вытащил кляп изо рта должника.

– Надеюсь, ты понял, кабалу надо отдавать вовремя. Заявишь в милицию – найду и голову отрежу. И не только тебе. Будешь пить, а не деньги искать, накажу, и не так, как сегодня. Срок – неделя. Не отдашь – станет только хуже. Всю жизнь на меня горбатиться будешь, как ишак!

Маза хлопнул дверью, а привязанный Гарик принялся ерзать на стуле, то поднимая руки вверх, то опуская, чтобы как-то ослабить веревку. Наконец, натерев мозоли, он смог освободиться от веревочных оков. Встал со стула, размял затекшие конечности, но, услышав рев сестры в ванной, не долго думая, взобрался на стул, привязал веревку к люстре. Набросив петлю на шею, простился с глупой жизнью, закончившейся с таким позором, одной ногой выбил стул и повис. Через несколько секунд наверху что-то треснуло, затем еще раз. Старый крюк, на котором крепилась люстра, не выдержав веса самоубийцы, оборвался, и Гарик с грохотом рухнул вниз. На шум из ванны выскочила заплаканная Люба, обняла чудом оставшегося в живых брата, и они долго еще рыдали, пытаясь забыть весь тот ужас, который им довелось пережить за последний час.