Текст книги "Солнце в огне"

Бумажные двери с треском разъехались в стороны, заглушая возмущения асигару: в проёме высилась фигура Ли Хона, растрёпанного и рассерженного. Он выглядел вполне сносно, лучше, чем Нагиль себе представлял, и, видимо, чувствовал себя в доме советника Южной Фракции как в собственном дворце, раз мог шипеть на охрану и гнать их прочь, перемежая ругань на китайском с ёнглинъ.

– Здравствуй, дорогой друг, как долго я добирался до тебя, дорогой друг, – запричитал Ли Хон, усаживаясь с торца между Нагилем и Рэвоном, во главе стола, как хозяин. – Спасибо, что дождался меня, ваше высочество, простите за задержку, ваше высочество.

Нагиль улыбнулся; ворчание принца было приятным и родным знаком, возвращающим в весенние дни, когда главной проблемой всех присутствующих был Тоётоми – и только.

– Я рад видеть тебя живым и здоровым, – кивнул Нагиль принцу. Тот фыркнул, недовольно поморщился.

– Кормят тут отвратительно, если хочешь знать, – сказал он в ответ.

– Простите? – воскликнул Рэвон в голос. – Я вам не мешаю?

И Ли Хон, и Нагиль посмотрели на него с удивлением, но принца ничего не смутило.

– Можешь остаться, – махнул он рукой, и Рэвон весь вытянулся от сдерживаемого возмущения. Нет, понял Нагиль, он пытается держать лицо при плохой игре.

Ли Хон повернулся к Нагилю.

– Я видел твой новый облик. Красиво.

– Чудовищно, – вставил Рэвон. Ли Хон закатил глаза.

Он самостоятельно налил себе чай в третью, пустую чашку и продолжил, не обращая внимания на подозрительные взгляды Рэвона:

– Говорят, два Дракона в теле уживаются плохо. Что на этот счёт думает наша упрямая госпожа?

Нагиль подавился глотком чая, безуспешно попытался выплюнуть его из горла. Принц же не знал всего… Да и кто бы ему донёс?

– Она покинула Чосон, – сипло ответил Нагиль. – Я отправил её домой.

Рэвон не смог сдержать кривой улыбки, Ли Хон распахнул глаза и ахнул.

– Что? После всего, что я для вас сделал? Нагиль, как ты мог!..

– Она должна была вернуться в свой мир; в безопасный, родной мир, – продавил Нагиль, и новые нотки в его тоне заставили принца умолкнуть. Рэвон покачал головой.

– Я считал тебя алчнее, – заметил он. – Хотя бы в отношении женщины.

– Она должна была оставить наш мир, – разозлился Нагиль.

– Ты бы умер, верно? – спросил притихший было Ли Хон и устало вздохнул. – Ох, генерал…

Брови Рэвона дёрнулись при упоминании нового звания ёнгданте, но ни Нагиль, ни Ли Хон не обратили на это внимания.

– Она же придёт обратно, – сказал Рэвон. Нагиль опустил голову, чтобы не выдать пробежавший по телу тремор. Все твердили ему об этом, словно возвращение Сон Йонг было прописной истиной, и лишь он, глупец, думал о том, как не дать ей вернуться.

«Ты ждёшь её, – прошипел в нём Дракон Металла. – Ждёшь и боишься, что тебе не хватит сил защитить свою женщину».

– Точно, – согласился Ли Хон. – Она упрямая, а Бездна припасла нам последний Глаз, так что…

Нагиль кинул на принца удивлённый взгляд, и тот поморщился.

– Ради всех святых духов, Нагиль! Я рассеянный, но не тупой, я умею считать.

– Что значит «тупой»? – нахмурился Нагиль.

– Глупый, – объяснил Рэвон. Эти двое, должно быть, перебрасывались словами из Священного Города с той лёгкостью, какая была недоступна Нагилю, но сейчас его раздражало не это.

– В моих интересах не позволить ей оказаться здесь снова, – отрезал он. Солгал, стоило признаться в этом хотя бы самому себе. Ли Хон уже хотел возразить, когда он вскинул руку и остановил его искреннее возмущение. – Сейчас речь не о ней, господин. Я пришёл за вами.

Он намеренно избежал нового обращения, которым должен был звать Ли Хона, но Рэвон всё равно услышал заминку в его голосе и подался вперёд, через столик.

– Что, если я скажу тебе нет? Принц сейчас в моём распоряжении.

– Я не спрашивал твоего разрешения, – огрызнулся Нагиль. – Я пришёл за Ли Хоном и заберу его, а ты можешь оставить себе паршивого патриарха и развлекать себя его обществом сколько угодно.

– Кстати о нём… – Рэвон покосился на принца, пока тот переводил взгляд с одного на другого и путался. – Я предлагаю тебе обменять его высочество на монаха.

– Какой-то неравноценный обмен, – вставил Ли Хон. Нагиль кивнул, соглашаясь.

– Именно. Я уже сказал, что не заинтересован в живом патриархе, так что принц уходит со мной.

Рэвон выпрямился, скрестил руки.

– Помните, ваше высочество, – заговорил он до зубовного скрежета высокомерным тоном, – я говорил вам о тех, кто стоит за вашей спиной? Там слабаки, враги. За Нагилем теперь стоят два Дракона, но и они не станут ему защитой. Вы меня понимаете?

– Ли Хон, – позвал Нагиль, чувствуя, что разговор сворачивает в опасные, топкие земли, ведёт в сомнения ещё больше. Ли Хон не ответил. Он смотрел на Рэвона и щурился. Нагиль не любил такой его взгляд. Он сулил проблемы – в основном генералу драконьего войска.

– Ли Хон! – повторил Нагиль.

Тот почесал лоб под повязкой с ёнкихо, поджал губы. Он думал. Где бы ни были его мысли, Нагиль должен был остановить его.

– Я пришёл за тобой, – процедил он сквозь зубы. Те уже вытягивались, мешая языку ворочаться в изменённом рту, царапали губы.

– Ты считаешь, я не смогу помочь Нагилю? – спросил Ли Хон у Рэвона. Рэвон кивнул. – А патриарх сможет?

– Да.

– Ли Хон!

Принц посмотрел на Нагиля, на то, как меняется его лицо, превращаясь в звериный оскал. Нагиль готов был обратиться прямо в доме советника, разрушив его до основания.

– Не убивай его сразу, договорились? – улыбнулся Ли Хон. Его улыбка повторяла ту, давнюю, которую принц оставил Нагилю перед тем, как уйти с Рэвоном в ночи, добровольно сдаваясь в плен.

– Ли Хон!

– Забери патриарха, – сказал он, меняя тон. Твёрдо, резко, не прося, а приказывая. – Забери и, духи тебе в помощь, Нагиль, не превращайся в чудовище. В конце концов, тебе ещё встречать нашу упрямую госпожу. Она вряд ли обрадуется, если вернётся к нам, чтобы наблюдать за твоими мучениями.

Стрела, пронзающая небо

11

Пусан, Южная Корея, середина осени 2024 года, год Деревянного Дракона

Чем больше времени Йонг проводила в зале тайцзи или на ипподроме верхом на лошади – её скакуна звали Мульгвисин, «морской демон», что послужило бесконечным поводом для шуток над имуги, – тем больше она понимала, что не сможет откатиться назад, к прежним настройкам, если у неё ничего не выйдет. Жить так, словно других вселенных не существует, понимать, что не сможет вернуться в не-Чосон. Она не сможет этого сделать… без последствий.

Она уже продумала план Б на тот случай, если им с имуги не удастся вовремя отыскать Глаз: Йонг уволится из института, попросит у родителей отпуск от всего на свете и уедет в какую-нибудь глушь. В Порён, где раньше жила бабушка. Снимет там маленький домик на свои сбережения, научится ловить рыбу, будет продавать её на рынке – или чем там занимаются в приморских небольших городах… Ей нужно будет время, чтобы пережить вторую потерю за год. Много времени.

«Ты уже думаеш-ш-шь о провале», – недовольно заметил имуги.

Йонг подняла голову над письменным столом, за которым корпела над научными работами по Чосону. Она скачала половину интернета, должно быть, и теперь штудировала всё, до чего могла дотянуться в конце дня. Лечебные травы, из которых можно сварить подобие болеутоляющего, заменители привычных Йонг бытовых вещей – зубной щётки, зубной пасты, мазей от ушибов и ожогов. Где искать женьшень, чем лечить насморк, какие грибы собирать для еды, а какие – для ядов.

Сейчас она по совету мамы читала книгу про гигиену в Чосоне и задавалась вопросом, где ей раздобыть точильные камни мелкой крошки, чтобы пилить ногти. О том, чтобы пользоваться чандо, маленькими кинжалами, которые женщины носили с норигэ[32]32
  Кулоны или брелоки, которыми украшали одежду, изготовленные из нитей/тонких шнуров с разнообразными плетёными узорами и узлами, дополненные бусинами и/или ювелирными кулонами и большими разноцветными кистями. К ним прикрепляли разнообразные предметы с определёнными целями: подушечка для булавок, футляр для булавок и иголок, футляр для благовоний, палочки-ухочистки и кинжал для ногтей, чандо.


[Закрыть], не могло быть и речи. Йонг представила, как этим кинжалом отрубает себе полпальца, и поморщилась.

«Заче-ем ты задаёш-ш-шься этими вопросами?» – стонал имуги.

– Зате-ем, – передразнила его Йонг, – что для меня это важные вопросы.

Ей уже хватило восхитительного путешествия от деревни призраков до Конджу, когда её чуть не вывернуло наизнанку от боли прямо на пыльной дороге, полной усталых воинов.

«Лучше бы потратила наш-ш-ше время на поис-с-ски», – проворчал имуги.

– Я почти нашла его, – Йонг закатила глаза. – Не мешай читать, отвлекаешь.

«Ты с-с-сама с-с-себя отвлекаеш-ш-шь».

Он был прав: сосредоточиться даже на важных сведениях о быте Чосона порой становилось невыносимой задачей для Йонг – она терзала себя сомнениями, что сможет вернуться и не умрёт в первую же секунду от шальной стрелы, например, и волновалась о родителях. Теперь она проводила с ними все выходные, игнорируя шипение имуги, выводила их в парки, кино, на простые прогулки по району. Если у Йонг всё получится, она больше никогда не увидит маму с папой. А они не увидят её.

И если Йонг готовилась к этой потере, то родители ничего не знали. Как они воспримут её исчезновение? Что будут думать? Умрут от горя?..

Желание Йонг вернуться в не-Чосон было эгоистичным, жестоким по отношению к родителям, и она даже не надеялась на их понимание. В последнее время они с мамой смотрели исторические дорамы по инициативе Йонг и много разговаривали про то, как жилось людям в Чосоне или Корё, что те переживали, как много страдали. Йонг спрашивала, пряча глаза, могла бы мама отпустить её в Чосон, если бы знала, что на той стороне Йонг ждал человек, который о ней позаботится. Мама считала вопросы шуткой, но отвечала (в это хотелось верить) серьёзно:

– В настоящем Чосоне не было таких героев, как в дорамах, Сон Йонг.

Не было, Йонг знала это наверняка. Но некоторые люди были на них похожи и стремились к тем же идеалам.

– Да, но если бы такие существовали…

Мама улыбалась.

– Ну, если бы это принесло тебе счастье. Кто я, чтобы запрещать тебе что-то делать?

Это было слабым одобрением, подобием одобрения, но Йонг хваталась за него, словно получала благословение для всех своих решений, и не смела просить о большем.

– Мам, – начала она однажды за семейным ужином, – я должна принять одно решение. Но оно… оно может огорчить тех, кто мне дорог.

Мама опустила ложку, папа отвлёкся от вечерних новостей. Оба посмотрели на неё с таким пониманием, будто знали, о чём идёт речь.

– Это хорошее решение? – спросила мама. Йонг пожала плечами.

– Для меня – да. Лучшее из всех, что я принимала в жизни.

– Тогда поступай, как велит сердце, – подключился папа. – Твоя жизнь – твои решения. Твой путь.

«С-с-снова думаеш-ш-шь не о том», – вырвал её из сомнений имуги. Йонг моргнула несколько раз и потянулась.

– Верно. Пора вернуться к нашим проблемам.

Она подняла с пола металлический тяжелый тубус – там прятался купленный днём постер с подробным чертежом кобуксона, копии записей Ли Сунсина и карта с передвижениями японских, корейских и китайских войск во время Имджинской войны. Большинство данных о ней не сходились с реальным хаосом, творящимся на землях не-Чосона, но других у Йонг не было. Она развернула на столе чертёж корабля.

– Думаешь, мы сможем соорудить такой же?

«Откуда мне знать, – буркнул имуги. – Мне никогда не требовалс-с-ся корабль, чтобы плавать».

– Твоя правда. Но он нам очень понадобится.

«Дракон нам понадобитс-с-ся», – привычно затянул имуги. Йонг скривилась.

– Опять ты за своё. Нагиль физически не может сжигать японский флот и защищать города на суше. Ему потребуется наша помощь.

«Много берёш-ш-шь на себя, – возразил имуги. – Зачем Дракону помощ-щ-щь жалкой девчонки…»

– Ой, кайаттечо[33]33
  Заткнись (драконий язык).


[Закрыть]. Жалкая девчонка собирается пересечь вселенную – в третий уже раз, напомню тебе. Жалкая девчонка делит тело с морским змеем. И если ты не собираешься помогать мне готовиться, то изыди.

Имуги обиделся и молчал до следующего утра.

Он заинтересовался происходящим, только когда Йонг вошла в зал тайцзи, куда ходила уже полтора месяца. Здесь преподавали мастера, побывавшие на практиках в буддийских монастырях Китая, и Йонг выбрала секцию по отзывам в интернете, но когда она впервые столкнулась с мастером, к которому пришла на пробное занятие, то мгновенно захотела уйти.

Его звали Гванджин, как советника президента по вопросам нацбезопасности, но выглядел он совсем не как государственный деятель. У него была внешность монаха, который подсыпал Йонг отраву в чай и отправил к японцам.

Впервые увидев его, Йонг испытала такое отвращение, что чуть не плюнула в лицо незнакомого человека. Она сбежала из зала ещё до начала тренировки и спряталась в туалете в узкой кабинке, тяжело дыша.

– Надо сменить секцию, – почти прорычала она, но имуги тогда поднял голову и возразил:

– Ты с-с-сказала, он лучший учитель в городе.

– У него рожа того ублюдка! – сорвалась Йонг и тут же зажала себе рот рукой, боясь, что её могли слышать.

– Здес-с-сь он другой человек, – резонно заметил имуги. – Ес-с-сли ты не будеш-ш-шь учиться у лучшего мастера, то зачем вообщ-щ-ще тратить время на занятия? Тайцзи укрепляет тело, но больш-ш-ше дух. Тебе нужно укрепить дух.

Всё-то он знает, этот коварный змей. Йонг с трудом отлепила себя от стенок кабинки и выползла в коридор. Она пришла сюда за практикой, у неё была чёткая цель. Значит, ей стоило забыть о том, что в не-Чосоне человек с лицом лучшего мастера тайцзицюань и цигуна хотел её смерти.

Теперь она ходила к нему на занятия, действительно тренируя и тело и дух. Плеваться в него ядом Йонг со временем расхотела, но порой в его мягком голосе, совсем не таком, какой был у монаха, пыталась услышать фальшь. И злилась на себя же за то, что пытается подловить ни в чём не повинного человека на скрытых мотивах.

Сегодня она начала с дыхательных упражнений. Два часа слушала себя, пропускала воздух через лёгкие, опуская его в желудок, согревала там и выдыхала наружу, медленно, стараясь не забивать голову посторонними мыслями. Полтора месяца – короткий срок для того, чтобы освоить даже базовые техники тайцзи, и всё это время Йонг просто готовила себя к тому, чтобы начать двигаться, но уже чувствовала, насколько отзывчивым стало тело. Она училась понимать его, слышать собственную Ци, ощущать, как энергия скапливается в дань-тяне и отдаёт силы на восстановление мышц.

Мастер Гванджин говорил мало: сегодня он попросил её больше прислушиваться к себе, но в какой-то момент имуги решил нарушить её медитацию.

«Ты такая медленная».

«Пожалуйста, замолчи».

«Я думал, за это время ты научиш-ш-шься двигаться, подобно воде».

«Святые духи, за кого ты меня принимаешь? – Йонг даже распахнула глаза от возмущения, наткнулась на спокойное лицо Гванджина напротив себя и тут же зажмурилась. – Ты слышал мастера: махать палкой и бить ногами воздух без вреда для себя же я смогу только через полгода».

«Был бы рядом Дракон, он научил бы нас-с-с».

«Да неужели? Ты такой же, как я, ничего не знаешь о духе. Зато хочешь, чтобы тебе тайные знания протоптали путь к драконьему воплощению. Так не бывает».

Имуги было больше тысячи лет, но всю свою жизнь, похоже, он искал волшебную пилюлю для перевоплощения в Великого Зверя.

«Даже шаманам в аниме нужно время, чтобы научиться призывать духов, – поддела его Йонг. – А они вообще нарисованные».

«О каких шаманах ты говоришь?»

«Великий Лазурный Дракон, помоги мне…»

Через день Йонг пришла на занятие в группе: теперь они повторяли комплекс простых движений. Колесо, Медведь, Плуг. На позе, название которой Йонг не смогла бы повторить, имуги зашипел. Смеялся.

«“Жаль, что у неба нет кольца”, – перевёл он название позы с китайского. – Твой мастер не знает ничего о вселенной».

«Он и не обязан, – буркнула Йонг. – Рада, что мои попытки вернуть нас в не-Чосон так тебя веселят!»

Но поведение имуги во время практик с Гванджином было терпимым. Всё менялось, как только Йонг приходила на работу и сталкивалась там с Тэ Нагилем.

– Доброе утро, – кивнула она в очередной рабочий день: они столкнулись в лифте. Старший помощник Тэ улыбнулся, протягивая ей кофе.

– Вот, взял для вас капучино, Сон Йонг-щи.

«Не бери-и-и», – зашипел имуги. Йонг уже потянулась за стаканчиком, но замерла с поднятой рукой.

– Тэ Нагиль-щи, если вы пытаетесь за мной ухаживать…

– Я для всех взял кофе, Сон Йонг-щи.

Тот поднял вверх зажатый в другой руке держатель с тремя стаканчиками кофе из кофейни на углу. Стало стыдно за собственное высокомерие. Йонг покраснела и приняла свою порцию с лёгким кивком.

– Простите.

– Ничего. – Тэ Нагиль легкомысленно улыбнулся. – Вы так быстро смущаетесь, это забавно.

Имуги его на дух не переносил, потому что этот Нагиль воплощал в себе всё, от чего морской змей хотел сбежать: искренность, заботу, бескорыстие даже. И Йонг это нравилось, что злило имуги ещё больше.

Лифт привёз их на пятый этаж, Йонг выскользнула в коридор и пошла впереди старшего помощника Тэ. Близился конец осени; по её расчетам, до открытия Глаза Бездны оставалось меньше месяца. У неё было очень мало времени на подготовку, и она не смела растрачивать его на разговоры с коллегами.

Тем не менее Юна и Тэгён не оставляли попыток свести её с Тэ Нагилем.

– Поужинаем сегодня? – предложила Юна за обедом. – Все вместе? Давно мы не собирались на самгепсаль![34]34
  Жареная свиная грудинка, очень популярное корейское блюдо для барбекю.


[Закрыть]

Йонг окинула мысленным взором гору документов, которую планировала перерыть вместе с папой, когда вернётся домой. Военные трактаты китайских историков, сражение Ли Сунсина в проливе Мёнрян, виды корейских кораблей. Не-Чосон растерял почти весь свой флот и, по словам Нагиля, мог рассчитывать только на торговые суда, непригодные для морского боя даже на ближнем расстоянии, но папа объяснил Йонг, что в Имджинской войне её мира надеяться только на кобуксоны адмирал Ли Сунсин и не мог. Ей предстояло изучить ещё так много, прежде чем она сбежит из своего мира, и тратить вечер на свинину с друзьями Йонг не могла.

– Я пас, – протянула она, и Юна застонала в голос.

– Сон Йонг, ну сколько можно? Ты будешь динамить нас даже с простым ужином? Мы больше не твои любимые коллеги?

– Не в этом дело, – постаралась объяснить Йонг и запнулась. «Я готовлюсь воевать с Японией на морских просторах не-Чосона, вот в чём». Сказать такое – снова вызвать подозрения Юны в том, что Йонг не отпустил тот обморочный приход, о котором она равнодушно поведала ей в ночь возвращения в Южную Корею…

– Вы снова отправитесь в музей, Сон Йонг-щи? – спросил Тэ Нагиль, сидящий напротив. Почти помог с отговорками. Йонг покачала головой.

– Нет, мы с нашим[35]35
  Корейцы говорят наш, когда что-то принадлежит одновременно целой группе людей («наш дом», «наш отец», «наш начальник») или речь идёт о том, что есть у многих членов этой группы. Особенности языковой нормы корейского языка.


[Закрыть] папой договорились посмотреть фильм.

– Про адмирала? – Глаза Тэ Нагиля заинтересованно блеснули в свете ламп кафетерия.

«Хитрый умник», – подал голос имуги. Йонг мысленно послала змея в Бездну, он даже не обратил внимания.

– Д-да. Психотерапевт сказал мне больше времени проводить с семьёй.

Сказку про психотерапию Йонг выдавала своим коллегам и друзьям всякий раз, когда вопросы заводили её в тупик. Обычно после такого Тэгён тушевался и больше не участвовал в разговоре вообще, но Юна была упряма.

– А проводить время с нами психотерапевт не сказал? – съязвила она. Имуги прошипел в её сторону пару ругательств, с которыми Йонг сегодня согласилась.

– Давай в следующем месяце? – спросила она. – Там как раз выходные…

По планам Йонг, в конце следующего месяца она должна была исследовать горы на северо-востоке страны, чуть севернее Сеула, но перед этим хотела как следует попрощаться с Юной и остальными. Так что вечер в компании коллег виделся хорошим завершением её длинного пути в родном мире.

Юна заподозрила что-то неладное, но требовать объяснений не стала, как и прежде. Йонг мысленно перед ней извинилась и сбежала с обеда.

Зато в декабре, когда у Йонг на руках уже были приблизительные координаты Глаза Бездны, Юна подловила её после работы. До Рождества оставалось дней десять, Йонг уже собрала приличный багаж из вещей и знаний, которые намеревалась тащить с собой в не-Чосон на потеху имуги, и отказываться от приглашения было глупо.

Парад планет начинал своё схождение в двадцатых числах декабря, и аккурат к Рождеству в небе мира Йонг должны были выстроиться первые три планеты – Земля, Венера и Марс. Три звезды, которые можно будет пронзить одной стрелой. Йонг прошибал холодный пот, когда она думала об этом моменте.

«Я вернусь в не-Чосон», – повторяла она про себя и тёрла костяшки пальцев от напряжения, пробегающего от рук до самой шеи, где оно вязло в мышцах. В том месте, где кожу должна была украшать змеиная чешуя имуги.

«Мы вернёмс-с-ся», – шипел он и тоже дрожал внутри тела Йонг от нетерпения.

Несмотря на уговоры провести вечер с коллегами, Йонг с трудом могла сосредоточиться на еде. Они выпили, потом пошли в норэбан[36]36
  Корейское караоке.


[Закрыть]. Начав с последних весёлых хитов, быстро свернули в сторону лирических песен, и Йонг пела про потерянную любовь, про мечты и цели так, будто от этого зависела её жизнь. К концу вечера она чувствовала себя уставшей, вымотанной долгой подготовкой к путешествию и бесконечно печальной.

Юна не смогла развеселить её даже на третьем раунде сульджари[37]37
  Корейская культура распития спиртных напитков с заходом на первые, вторые, третьи раунды и т. д.


[Закрыть], и в машину Йонг сажали всю в слезах.

– Я отправляю с тобой Нагиля, – сказала Юна строго. Йонг попыталась сопротивляться, но та шикнула: – Да, и не спорь! На тебе лица нет!

Тэ Нагиль тоже изрядно выпил; они воспользовались услугой «трезвый водитель», который должен был доставить сперва Йонг до дома, а потом припарковать машину старшего помощника с ним самим на борту.

По дороге Тэ Нагиль почти не говорил, только протянул Йонг платок, чтобы она стёрла размазанный по щекам макияж. В конце концов, наплевав на прежние установки, Йонг заговорила сама:

– Знаете, старший помощник Тэ, я очень вам благодарна.

Тот покосился на неё полупьяным взглядом.

– За что?

– Вы добрый и понимающий, – медленно проговорила Йонг. – Вы поддерживали меня всё это время, хотя я огрызалась при каждом удобном случае. Может, вы и преследовали свои цели, но тогда я пользовалась вашей добротой. За это я прошу прощения.

Тэ Нагиль повернулся к Йонг всем телом, задевая коленом её бедро.

– Сон Йонг-щи, вам не за что извиняться.

Йонг вдруг вспыхнула.

– Говорите точь-в-точь как он. Это радует и злит одновременно.

– Как кто? – Губы Тэ Нагиля тронула слабая улыбка. – Тот парень, о котором вы мечтаете?

Йонг подумала, что он говорит про Ким Рэвона, и мотнула головой. Салон автомобиля поплыл перед глазами, облик Тэ Нагиля смазался и показался ей болезненно реальным воплощением капитана.

– Нет, этот отальбо… Извините, я не про Рэвона говорю.

– Я тоже, – легко согласился Тэ Нагиль. Йонг распахнула глаза от удивления, и старший помощник продолжил, слова складывались у него так легко, будто он жил с простым пониманием долгое-долгое время: – Вы про того Нагиля, из другого мира. Вы говорили о нём после операции. Мне лестно было думать, что я похож на парня вашей мечты, но вы так активно мне отказывали всё это время, что я понял: он мне только мешает.

Тэ Нагиль грустно хмыкнул. Йонг чувствовала, как ширится в груди сердце, заполняет собой всё тело до тошноты.

Вот же проклятье.

– Простите, – пролепетала она, глядя на свои руки. В блеске проносящихся мимо дорожных фонарей чудилось, что кожа ладоней и запястья покрываются чешуёй, но имуги, убаюканный соджу, макколи[38]38
  Корейское рисовое вино.


[Закрыть] и сомэк[39]39
  Пиво (корейск.).


[Закрыть], смешанных в ужасающих пропорциях в её организме[40]40
  В Корее культура распития алкогольных напитков занимает особое место, и коллективные походы в кафе и рестораны с употреблением алкоголя очень распространены. Сами корейцы называют это явление «обществом, навязывающим алкоголь».


[Закрыть], молчал.

– Ничего, все нормально, – отмахнулся Тэ Нагиль. – Вы мне нравитесь, это правда, но ничего, что я не нравлюсь вам.

Йонг почти сказала, что он ей нравится, но вовремя прикусила язык. Ни к чему путать его ещё сильнее. При других обстоятельствах, в другой жизни, где её не уносило в не-Чосон, где она не встречала капитана Нагиля, этот Нагиль ей понравился бы ещё больше. И, возможно, у них бы даже всё получилось.

– Знаете, – горько усмехнулась Йонг, – если у меня ничего не выйдет и я останусь в нашем мире… Хотя не стоит об этом. Я эгоистично пытаюсь и птицу съесть, и яйца не разбить[41]41
  Очень вольное переложение китайской идиомы, берёт начало из поговорки «Курица улетела, яйца разбились», то есть «остаться меж двух стульев, у разбитого корыта».


[Закрыть].

Тэ Нагиль тихо засмеялся.

– Что бы вы ни задумали, – сказал он, – у вас всё получится.

– Хотелось бы в это верить, – ответила Йонг и сама же себя поправила: – Нет, вы правы. Я должна в это верить.

«Просыпайс-с-ся, – шипел имуги прямо в ушах Йонг. – Очнис-с-сь, глупая девчонка!»

Йонг разлепила глаза и по неяркому свету в комнате поняла, что утро ещё не наступило. Она перевернулась на другой бок, попыталась задушить змея внутри себя.

– Замолчи, дай поспать! Ещё рано! – промычала она в подушку.

«Поздно! – взбесился имуги. – Поздно, ты опоздаеш-ш-шь!»

– Куда? У меня выходной.

Змей был так зол, что его силы хватило, чтобы выгнуть тело Йонг, и она ахнула, впервые ощущая такую мощь внутри себя. Он стал сильнее, и вряд ли поводом послужила вчерашняя выпивка.

«Я чувс-с-ствую! – шипел имуги, клокотала злость в Йонг. – Глаз откроетс-с-ся!»

– Да, – совсем проснувшись, Йонг села на футоне. – Через девять дней.

«Не-ет! – зашёлся в новом приступе имуги. – С-с-сегодня!»

– Что?!

Йонг вскочила на ноги, игнорируя лёгкое головокружение. Змей придавал ей сил, его гнев разгонял кровь по затёкшим рукам и ногам.

– Ты сказал, это случится позже! – закричала Йонг и запоздало охнула.

Родители уехали к родственникам в Сеул ещё пару дней назад, и дома никого не было, но Йонг от испуга забыла об этом. У неё должно было быть больше времени, у неё должны были быть вечера с мамой и папой, и прощальный ужин, и всё, на что она надеялась, пока откладывала долгий разговор с ними!

«Три звезды сошлис-с-сь в небе Чосона!» – прошипел имуги, в его тоне Йонг тоже услышала страх. Они не успеют. Не успеют, если Йонг будет медлить и сомневаться.

– В тальщим тебя, кетча путак![42]42
  Ублюдок, выродок (драконий язык).


[Закрыть] – зарычала Йонг и принялась бегать по комнате. Сколько у неё было времени? полчаса? час?

«Глаз будет держатьс-с-ся лунные с-с-сутки», – попытался возразить имуги, но Йонг его больше не слушала. Все вещи у неё были собраны: большой рюкзак с хирургическими принадлежностями, бытовыми вещами вроде скальпелей, ножниц, пинцетов, которые она хотела показать воинам Дракона, чтобы те, может быть, взяли в пример что-то из её мира, тяжёлый тубус с чертежами и картами Имджинской войны на суше и на море. Йонг оставалось только собраться самой и сбежать из дома.

Она не была готова. Она готовилась почти полгода – и оказалась не способна решать быстро, разрывая все контакты с собственным миром и семьёй за каких-то полчаса.

«Мы ус-с-спеем, ес-с-сли ты перестанеш-ш-шь медлить!» – Имуги теперь тащил Йонг через всю квартиру в ванную, имуги контролировал её тело. В зеркале над раковиной Йонг увидела на своей шее проступающую чешую и ахнула в голос.

– Ты сильнее, я тебя вижу, – прошептала она, пока умывала лицо трясущимися руками.

«Теперь вериш-ш-шь? Глаз открылс-с-ся!»

– Так перенеси нас к нему, скользкий змей!

Но такой силы у него не было, и им пришлось воспользоваться экспрессом до пригорода Сеула. Йонг натянула пуховик, надела рюкзак, повесила на плечо тубус. Она оглянулась на квартиру, тонущую в предрассветном сумраке, всего раз, и закрыла дверь, чувствуя сожаление напополам с нетерпением.

Скорее, скорее!

Пока добирались, имуги не прекращал попыток завладеть её разумом целиком, и Йонг запоздало испугалась, что, оказавшись в не-Чосоне, она совсем превратится в змея. Хотя прежде, когда они только готовились прыгать через полстраны, а потом и через парочку неизвестных вселенных, имуги ворчал, что практики тайцзи помогли Йонг укрепить дух и так просто она теперь себя ему не отдаст. Несмотря на все хитрые уловки, которые он пытался плести вокруг неё, в эти слова змея Йонг верила.

Экспресс довёз их до столицы, Йонг вывалилась на полузагруженную станцию со спешащими на работу людьми из Пусана и огляделась.

«Нам надо быть не в Хансоне!» – прошипел имуги.

– Тихо, – остудила его пыл Йонг. – Нам в Хончхон, я знаю.

Хончхон, провинция Канвондо. Горы Тхэбаксан. Туда вёз автобус и экспресс, Йонг выбрала последний, для чего пришлось ехать на другой вокзал, потея под толстой курткой. Рюкзак давил на плечи, Йонг отругала имуги за бесполезный паразитизм – тот был слишком встревожен их промедлением, чтобы спорить.

Уже в экспрессе она почувствовала, что сил в теле прибавилось. Сейчас, при желании, она была способна сломать мироздание, скомкать его, как лист бумаги, и вывернуть наизнанку, чтобы получить своё.

«Отлично, – прокомментировала Йонг, почти успокоившись. – Ты можешь быть полезным, когда захочешь!»

«Не обольщайс-с-ся, – обиженно прошипел имуги. – Ес-с-сли мы не попадём в не-Чосон, никакой больше помощ-щ-щи от меня не жди!»

«Да, ведь ты исчезнешь», – задела его Йонг. Потом усмехнулась собственным мыслям.

«Что?»

«Ты назвал свой Чосон не-Чосоном», – заметила она. Имуги не ответил – задумался о бренности бытия или о том, что его существование всё-таки зависело от Йонг, а не наоборот. Понял наконец.

В Хончхоне Йонг вспомнила, что не отправила маме с папой заготовленное длинное сообщение, и добыла смартфон из недр своей куртки уже на подходе к горам Тхэбаксан. Сюда они добрались на такси, водитель всю дорогу посматривал на Йонг на заднем сиденье, замечая, что у той блестят глаза, а зрачок сужается, как у рептилии. Он списал всё на раннее утро, но Йонг, прощаясь с ним, вместо привычных корейских слов выдала какое-то шипение. Такси сорвалось с места и уехало, едва она выбралась из машины.

– Куда? – спросила Йонг, выдыхая горячий пар изо рта. В горах было заметно холоднее, снег валил хлопьями.

«Вверх», – сказал имуги и сам потянул её в горы.

«Прекрасное Рождество я подарила родителям», – думала Йонг, пока карабкалась по туристической тропе выше и выше. Она запретила себе плакать сейчас, потому что у неё были задачи важнее, но не сомневалась, что, какой бы исход её ни ждал на вершине Тхэбаксана, она будет рыдать неделю, не меньше.

«С-с-смотри-и-и!» – радостно затрепыхался в ней имуги.

Йонг дотащила себя на середину западного склона горы. Здесь был пустырь, который с востока закрывался от ветра с моря, но вокруг снег падал такой густой, будто место окружала сплошная белая стена. Здесь же земля растопилась от жара, идущего из другой вселенной.

Прямо напротив Йонг, закручиваясь в саму себя, в воздухе висела чёрная дыра, какую она уже видела.

Последний Глаз Бездны. Они нашли его.

– Идём? – выдохнула Йонг. Имуги позволил ей шагнуть в Бездну самостоятельно, и она бросила на землю смартфон, по которому это место могли отследить в будущем. Родной мир будет считать ее мёртвой.

Так и должно быть.

Йонг зажмурилась и прыгнула в чёрную дыру. Снова.