Текст книги "Тень Белого Тигра"

«Жалеть себя – предавать память о тех, благодаря кому ты ещё жив», – заметил Дракон Металла. Великие Звери не ведали сострадания или страха, им непонятны были человеческие эмоции. Сейчас же – Нагиль позволил себе глупую мысль – они всё-таки утешали его.

Проклятье, он стольких потерял в этой жестокой войне. И стольких же ещё потеряет.

Сжав зубы, Нагиль пропустил сквозь себя холодный воздух. Тот опустился на дно его дань-тяна, завихрился там и погнал Ци по внутренним органам, медленно изменяющимся под действием силы Дракона.

Новый день обещал ему новые хлопоты, но на жалость к себе времени не было. Нагиль обернулся Великим Зверем и поднялся вдоль горного хребта навстречу восходящему за ним солнцу.

Дракон плыл в течении воздуха, который его огромным телом ощущался всего лишь вечерней прохладой. Далеко внизу тянулись земли, от которых пахло рисом и пеплом, абрикосовым цветом и сливовым древом. Это были большие земли, хранящие древние знания, помнящие других Великих Зверей и другие времена – те, когда люди почитали своих богов и подчинялись их воле, а не пытались усмирить то, что им познать было не под силу.

«Значит, всё правда, – отзывался глубоко в теле Дракона генерал слабых людей. – Когда-то вы пришли в Чосон с большой земли».

«Ты ошибаешься, – возразил Дракон Металла. – Но всё же ты прав».

«Твой мэштренним знал это, нашёл в старых источниках упоминания о древних богах Империи, – добавил Дракон Дерева. – Твой мэштренним был мудрым человеком, не в пример тебе хладнокровным. Знал, когда стоит говорить, а когда – молчать».

«Мастер Вонгсун интересовался прошлым гораздо больше, чем настоящим, – ответил генерал трусливых людей, и в отголосках его сознания Дракон почуял злость и обиду. – Но я не виню его».

«Винишь, – выдохнул Дракон Металла в проплывающее мимо облако. – Злишься. Считаешь своё положение несправедливой участью, забывая, что именно оно позволило тебе получить власть, силу и положение. Вы, смертные, цените эти незначительные вещи больше, чем жизнь».

Дракон Металла хитрил, провоцировал своего человека, в теле которого вынужден был обитать с момента коварного шаманского ритуала. Он знал, что сосуд, что ему достался, генерал Мун Нагиль, был лучше многих людей своего поколения.

Это был человек чести и слова, и он держал обещания не только и не столько из-за страха быть уничтоженным драконовым пламенем изнутри. Он понимал цену действию и умел вести за собой других.

Но в противовес его хорошим качествам Дракон ставил другие, низменные. Сомнения в собственных силах. Необузданные страхи и ночные кошмары, что преследовали генерала в моменты слабости. Страсть, затмевающая разум. Гнев, лишающий рассудка. Этот человек был вспыльчивым и ведомым, если дело касалось его личных чувств.

С тех пор как генерал людей Чосона стал ставить вперёд страны женщину, он раз за разом доказывал Дракону, что занял не своё место.

«Ты повторяешь судьбу своих предков, генерал Мун Нагиль, – задумчиво протянул Дракон Дерева. – Ты отказываешься от величия, которое мы можем тебе подарить, в угоду сердечным мукам, что не принесут тебе ничего, кроме горя».

«Ты толкаешь нас по пути наших предшественников», – добавил Дракон Металла.

Он помнил времена других Великих Зверей и других сражений в небе и на земле. Помнил, как древние люди возводили огромную стену, защищаясь от внешних угроз. Помнил, как росла та стена год за годом, столетие за столетием, как рушились её башни и возводились снова.

«Жёлтый Единорог сгладил холмы, вдоль которых люди строили эту стену, – выдохнул Дракон Металла. – Белый Тигр помог людям найти руду, достаточно твёрдую, чтобы стена могла выстоять против варварских набегов других народов».

А потом люди прогнали со своих земель Великих Зверей, как выдворяли оттуда врагов. Они возгордились, думая, что обрели власть над самой природой. Великая стена, их зримая, осязаемая защита, стала им важнее поклонения богам, какими раньше они считали Лазурного Дракона и его братьев и сестру. И им пришлось покинуть земли, которыми они правили столетия и тысячелетия.

Великие Звери пришли в Чосон задолго до того, как тот обрёл имя, и стали его верными защитниками и служили его народу, как когда-то служили Империи.

«Но и Чосон предал нас, – протянул Дракон Дерева. – Отнял земли и воду, подчинил себе огонь, лишил горы силы. Вы, люди, отняли у нас всё, а теперь ты, генерал, хочешь, чтобы мы отдали тебе последнее, что у нас есть. Себя».

«Неправда, – горячо возразил глупый генерал. – Мне не нужна ваша сила и ваша власть, я прошу у вас помощи – и только!»

«Тебе нужна сила, чтобы защитить Чосон, – согласился Дракон Металла. – Но ты ищешь её ради женщины, чьё существование в этом мире – наглая, возмутительная ошибка».

«Придётся сделать выбор, которого ты боишься, – добавил Дракон Дерева. – Настанет такой момент, слабый, своевольный генерал, когда придётся решать. Твоя жизнь в обмен на спасение Чосона. Её жизнь в обмен на спасение тебя».

Боль и страх, сплетённые воедино в сердце генерала Мун Нагиля, ощутил даже Дракон. Это касание человеческих чувств было непривычным, неприятным Великому Зверю. Он прорычал в воздух, из горла вырвался в солнечный день чёрный столб дыма и искр.

Дракон нырнул вниз, опускаясь к земле. Великая стена, которую он избегал в предыдущие дни, теперь показалась взору из-за нависающих низко облаков восточной заставой, проходом между горами и морем [22]22
  Самая восточная застава Великой Китайской стены носит название Шаньхайгуаньский проход, что переводится как «проход между горами и морем».


[Закрыть]. Вдоль неё, скрываясь в тени деревьев, медленно двигался отряд из девяти человек.

«Дэкван», – понял генерал и потянул Дракона к земле.

5

Путь по имперским землям был куда труднее, чем Дэкван полагал. Обычно ёнгданте в политических миссиях сопровождал Чунсок, но с тех пор как в столицу вернулся молодой король, а сыта-голь вновь исчезла, все привычные события стали явлениями настолько редкими, что даже Чжихо ворчал, как скучает по славным сражениям в поле. Чжихо, который избегал битв, утверждая, что воин из него куда хуже, чем лекарь.

Дэкван поводил затёкшими плечами, замедляя ход своего отряда. Они шли несколько дней почти без отдыха, мечтая поскорее попасть в Пекин, но даже короткие привалы не давали им преимуществ: переход через заснеженные равнины чужой страны давался им тяжело. Его люди были неприспособлены к подобным миссиям. Его люди были обучены сражениям на мечах и копьях, стрельбе из лука и приёмам рукопашного боя с использованием Ци, своей и противника. Поход по неприветливым землям в тени редких деревьев, под покровом ночи, изнурял воинов сильнее главной цели их путешествия, хотя та напоминала о себе стонами и ворчанием на чужом языке.

Пленник, которого Дэкван вызвался доставить вместе с генералом в столицу Империи, знал чосонский, даже если первое время делал вид, что не понимает разговоров за костром. Дэкван заметил, как тот поворачивает голову, как смотрит на его людей – он слушал их речь внимательнее иноземцев, ничего не смыслящих в чужом языке.

Уже на второй день пути, когда генерал покинул их отряд, Дэкван приказал своим людям говорить на ёнглинъ, если речь шла об их дальнейших передвижениях и планах. Порой слов не хватало – приходилось довольствоваться жестами, мимикой, короткими звуками. На четвёртый день Дэкван осознал, что везёт пленника в Пекин без особой цели.

Их отряд не приняли бы во дворце Императора, не стали бы слушать. Тырсэгарра вёл людей на смерть, бесславную и бессмысленную. Ослушаться приказа генерала и повернуть отряд назад? Вернуться в Чосон без решения Императора, подвергнуть опасности свою страну и людей? О таком он даже не думал. Простым воинам не дано право ставить под сомнения приказы главнокомандующих, они делают, что велено, даже если те требуют отдать свою жизнь за такой вздор, как пари короля и его советников.

Высокая стена, о которой в Чосоне только ходили слухи, выросла перед глазами Дэквана и его людей на рассвете четвёртого дня пути. Они шли медленно, обгоняя солнце, держась тени, и всё равно опаздывали: сегодня Дэкван хотел добраться до границ с Империей, отмеченной на карте ёнгданте, немного раньше, но в итоге задержал отряд в лесах Чосона, где их неожиданно встретили враги. Небольшой отряд легко одетых воинов, больше похожих на ниндзя, шпионов Японии. Дэкван лично убил троих, ещё пятерых зарезали его люди. Кантэ, которого Дэкван обучал третий год, снова показал себя лучше остальных, но отвлёкся на летящую в командира стрелу.

Дэкван видел глаза человека, который выстрелил ему в грудь. Они встретились взглядами на одно мгновение, после чего шпион, облачённый в чёрное, исчез за стволами деревьев. Единственный уцелевший после стычки с отрядом тырсэгарра. Догонять его Дэкван запретил: у них была важная миссия, и столкновение с японскими шпионами в эту миссию не входило.

– Остановимся на привал? – спросил Кантэ. Он тёр раненое плечо, хмурился. Дэкван кинул ему долгий взгляд. – Командир?

– Да, привяжите коней. Трое пусть отправятся на разведку: хочу убедиться, что сторожевая башня пустует.

– Точно ли?

Кантэ склонил голову. Он был чуть младше Дэквана, но, в отличие от командира, под сомнение ставил любой приказ и раздумывал больше, чем следует воину. Дэкван по привычке шикнул на него и послал в наказание с разведчиками на стену.

Сторожевая башня в этой части Империи могла быть разрушена – по словам ёнгданте, здесь пролегала старая часть Великой стены, древняя, за которой не следили веками, поскольку строилась она в те давние времена, когда Империю осаждали вражеские кочевые народы. Теперь не было рядом с Империей ни других врагов, ни союзников, только вассалы, народы-братья, которым требовалась помощь.

Дэкван бросил косой взгляд на пленника – тому подавали воду и еду, и он сидел рядом с поваленным деревом, опустив от усталости голову. Тяжёлый это был груз. Человек, живой и безвольный, был тяжелее корзин с урожаем, воза мечей, телеги мёртвых тел. Он замедлял ход отряда тырсэгарра, который привык к быстрым коротким переходам. Дэкван вздохнул и тоже опустился на землю, подминая под собой хрустящий на морозе снег.

Его люди устали, он сам устал. Этот путь был долгим, изматывающим, неправильным. Дэкван ждал сигнала от ёнгданте или его самого, а пока мог только идти вперёд. Сегодня они отдохнут у подножия стены или в разрушенной башне, если там никого нет. Завтра – отправятся вдоль великого древнего сооружения в надежде, что тропа рядом с ним будет спокойнее.

Пристыженный Кантэ вернулся с разведчиками:

– Там никого нет. Вы были правы, тырсэгарра.

Дэкван хмыкнул.

– Сомневайся в словах своего командира, но делай, что велено, – сказал он грубее, чем следовало. Сказывалась длинная ночь без сна. – Твоя задача – крепко держать в руках меч и метко стрелять из лука по цели, что укажет твой командир. Его задача – направить тебя в нужную сторону и отметить мишень для стрелы.

– Сэ, тырсэгарра! – Кантэ поклонился и, выпрямившись, снова заулыбался. – Поднимемся наверх?

– Да, только коней накормите.

На отряд из девяти человек и одного пленника у них было всего четыре лошади, одна из которых хромала с тех пор, как они пересекли границу с Империей. Дэкван сам её осмотрел, подвязал ногу, чем нашел, хотя понимал, что до Пекина животное не дойдёт. Но оставлять её блуждать в чужой стране без наездника было плохой идеей.

На привале разделились: два человека остались внизу со стреноженными лошадьми, другие с пленным поднялись в полуразрушенную башню. Дэкван поставил в дозор ещё двух людей – у входа в башню со стороны старого перехода по стене. Здесь бойницы затёрлись от времени, крепостной вал шириной в несколько бу проваливался местами от старости, камень шатался. Кантэ, исследовавший часть стены, поведал, что нашёл в щебневой яме недалеко от их места привала два мёрзлых трупа годовалой давности – кажется, то были случайные путники или крестьяне, решившие пройти по стене до самой границы с Чосоном в поисках лучшей доли.

– Ты сменишь Гванука в час змеи [23]23
  Время с 9 до 11 часов утра по китайскому астрологическому календарю.


[Закрыть], – отсёк Дэкван новые восторги своего воина. – Сейчас отправляйся спать.

Сам он пристроился у выхода из сторожевой башни и смотрел некоторое время, как падает с неба снег, укрывая следы незваных гостей в проходе стены. Та тянулась на запад и то взбиралась на холм каменной грядой, то спускалась с него, пропадая из вида. Старым тут было всё, но пахло не древностью, а чем-то пресным, затхлым, что забивалось в ноздри и мешало дышать.

Дэкван прислушивался, пока его тянуло в сон, и на границе между явью и первым сновидением осознал, что чувствует смерть. «Много людей погибло, пока возводили стену», – подумал он, падая в темноту.

Его мастер, лучший мечник в Чосоне, учил Дэквана чувствовать Ци не только в людях, но и во всём, что его окружает. За годы своей службы в драконьем войске, куда Дэкван пришёл растерянным и убитым горем после гибели учителя, он натренировал себя настолько, что теперь ощущал даже тонкие изменения в воздухе. Куда тянулись мысли воинов, с которыми он был близок и потому мог распознавать даже их настроения. Какие намерения были у генерала насчёт войска, нового короля, его женщины. Какие страхи испытывала эта женщина.

Дэкван учил её дышать правильно и чувствовать силу, но его уроков было недостаточно, чтобы она поняла, что скрывает в себе не просто опасность, а смерть всему живому. Если не будет достаточно сильной, если не сумеет противостоять соблазнам, что сулит змей внутри её тела, то станет погибелью миру, в который пришла, чтобы его защищать.

«Война – не женское дело», – привычно думал Дэкван, но вслух ни о чём таком не говорил. Он доверял ёнгданте и пуримгарра и даже, стоило признать это годы назад, доверял Дочерям. Если бы его сёстры пришли в драконье войско, Дэкван погнал бы их прочь, но остальным не смел противиться.

Разбудило его смутное ощущение тревоги: будто сменил направление ветер и теперь доносил до него запах гнили и сырой земли. Дэкван дёрнулся, одним рывком поднял себя с зимнего плаща, на котором спал.

– Кэмун пои? [24]24
  Что случилось? (драконий язык.)


[Закрыть] – Дэкван вышел из-под дырявой крыши, осмотрелся, щурясь. В посветлевшем небе не было заметно никакого движения, каменная гряда стены тоже была безлюдна. Его воины обернулись, Кантэ откашлялся.

– Сер арбо [25]25
  Всё в порядке (драконий язык).


[Закрыть], тырсэгарра, – ответил он.

Дэкван дёрнул головой, щёлкнул языком. Втянул носом морозный воздух, пока разминал плечи. Поспал всего три часа, слишком мало для нового броска на запад…

– Уходим. Сейчас. Поднимай всех.

Кантэ переглянулся с Минхи, вторым воином в его дозоре сегодня, и уныло кивнул.

– Сэ.

Интуиция никогда Дэквана не подводила. Едва они спустились со сторожевой башни и отвязали лошадей, едва отошли на расстояние в несколько ли, как участок стены, на которой они сделали привал, с тихим нарастающим шорохом поехал вдоль склона. Яма из щебня, в которую на рассвете заглядывал любопытный Кантэ, посыпалась на краях и окончательно отделила эту часть стены от основного каменного хвоста.

Проклятье, никакого доверия нет таким древностям на чужой земле. Дэкван мысленно выругался, отметая прежние планы. Построенное на стольких смертях никогда не будет вечным, чем бы оно ни было – ни сооружением, ни государством.

– Идём вдоль стены, – велел Дэкван отряду.

Измученный пленник смотрел на него с неприкрытой ненавистью, но молчал. Такие яркие эмоции спустя две недели пути – должно быть, у него было больше сил, чем он показывал.

– Минхи, – позвал Дэкван воина. Тот сбавил шаг и поравнялся с командиром. – Приглядывай за нашим другом внимательнее. И уменьшите ему порцию.

Минхи присвистнул, но вслух ничего говорить не стал. Эта дорога медленно, но верно выкачивала Ци из всех людей в отряде Дэквана, и винить в этом только одного человека, тем более пленного, не было смысла.

Теперь Дэкван медлил осознанно. Который день они шли вдоль каменных отвесов, держась деревьев, за кроной которых стражникам на стене было не видно идущих мимо воинов соседней страны. Они миновали несколько пустых сторожевых башен, но чем глубже в Империю забиралась Великая стена, тем живее и люднее на ней становилось. Нужно было уйти южнее, но с той стороны отряд подпирали горы, которых Дэкван не знал. Путь вдоль стены казался ему наиболее простым.

На очередном привале он хотел было провалиться в короткий сон – сменить Гванука ему предстояло после заката, – но что-то остановило его. Дэкван поднял голову в чистое небо, без единого облака, и прищурился.

– Что такое, командир?

– Дыши глубже, тогда поймёшь. – Дэкван отрезал вопросы Кантэ и заскользил взглядом по горизонту. – Мощная Ци ощущается где-то рядом. Человек не обладает таким потоком.

Кантэ был талантливым воином, сильным и храбрым, но лишённым способности видеть то, что видел Дэкван. Свою Ци он взращивать умел, но чужую определить не был способен даже на расстоянии вытянутой руки. Вот и теперь он не понял, что именно к ним приближается, пока не заметил тень, мазнувшую по земле перед ним.

– Лун [26]26
  Дракон (китайск.).


[Закрыть]! – закричал пленник. Дэкван не глядя метнул в него сосновую шишку, и он сел на землю и тут же пополз в тень деревьев, тихо причитая от страха.

Дракон опустился в снег с усталым, тяжёлым рычанием, тут же превращая его в воду жаром своего тела. Дэкван дал своим людям знак ждать, хотя Великого Зверя заметили со стены – не больше пяти стражников ходили вдоль прохода, но к дракону не кинулся ни один из них.

«Донесут дальше, на запад, – подумал Дэкван. – Дойдёт до самого Императора. Не отделаемся одним поклоном, всех казнят».

Когда Дракон исчез, оставляя миру лишённого сил ёнгданте, Дэкван уже знал, что весь их план придётся менять.

Генерал сидел, сгорбившись, на поваленном стволе дерева, кутался в одолженный плащ и обрывки своей зимней одежды – чужой, не чосонского кроя, Дэкван смутно догадывался, откуда у Мун Нагиля такая, – и глухо кашлял. Недобрый знак. Всё в их положении было недобрым знаком, надо признать, но появление дракона в самое светлое время дня у стены с имперскими стражниками походило на отвратительное развитие событий.

Не такого Дэкван ждал от встречи с генералом. Не к таким неожиданностям готовился.

– Ёнгданте, – позвал он, когда вернулись его люди: Дэкван приказал убрать со стены всех свидетелей, пока они не донесли о появлении Великого Зверя в столицу, но полагал, что кого-то они могли упустить.

Генералу принесли воды и еды, но к ним он не притронулся. И по сторонам не смотрел, и на слова Дэквана не реагировал. Подобное случалось с ним и прежде, когда он вернулся в лагерь после тайного ритуала с живой сыта-голь, когда впервые обратился белым драконом, когда становился человеком после долгих дней в теле Дракона.

Чжихо предупреждал, что Великий Зверь будет отбирать у генерала всё больше его Ци, всё больше времени, мыслей. Будет отбирать душу кусок за куском, если генерал не прекратит кормить чудовище собой. Кем бы он ни был, сильнейший защитник страны, он оставался существом другого мира, не человеческого.

Недаром люди, что были его сосудом, умирали не своей смертью, умирали раньше отведённого срока.

– Генерал, я помогу, если позволите, – позвал Дэкван снова и, не услышав негодования, обычно следовавшего за подобными предложениями, дал знак Кантэ и Гвануку. Те подхватили ёнгданте под руки и потянули его на освобождённую сторожевую башню.

Онемевшего от ужаса пленника привели с остальными, трупы Дэкван велел спустить вниз и похо-ронить.

– Земля же замёрзла! – воскликнул Кантэ, которого внезапное появление генерала вывело из равновесия. «Устал, а швыряется эмоциями во все стороны», – поморщился Дэкван, улавливая его настрой.

– Прояви уважение к покойным и отдай дань их предкам, Кантэ.

Тон тырсэгарра охладил пыл воина, и тот поклонился и выскочил из сторожевой башни исполнять приказ первым.

Война войной, но относиться с пренебрежением к врагу Дэкван своих людей не учил.

Генерала усадили к очагу, горящему в центре внутренней комнаты – под крупными башнями в Великой стене скрывались склады, обжитые помещения. Похоже, им во временное пристанище досталась одна из них. Дэкван осмотрелся, подмечая внимательным взглядом восстановленную чьей-то умелой рукой каменную кладку в западной стене комнаты, чуть подкопчённый потолок с выходящим наружу дымоходом. Здесь явно жили. Кто-то из тех стражников, которых убили Гванук и Минхи? Все вместе? Дэкван раздумывал, как долго они смогут оставаться здесь, не привлекая внимания остальных воинов Империи, пока генерал приходил в себя после приступа.

Тот дышал свободнее и больше не хрипел с переходящим в рык бульканьем в груди. Дэкван подставил к сухим губам ёнгданте кувшин с водой, и тот, наконец, его принял.

– Кэмун пои? – спросил Дэкван первым делом, когда генерал открыл глаза, уставившись на него осмысленным взглядом.

– Имуги, – коротко выдохнул он. Мер’тонъ. – Связь между ним и Драконом теперь сильнее.

– Но сыта-голь…

– Не думаю, что она в опасности. Я отдал ей большую часть сил, поскольку уже потянул на себя достаточно.

Дэкван нахмурился, силясь понять сбивчивую речь генерала. Тот говорил о вещах, Дэквану недоступных, даже если он мог видеть в потоках Ци больше других Когтей Дракона. Разобраться в этом генерал не дал: сразу же придавил другим вопросом.

– Вы далеко продвинулись, – сказал он. – Восточная застава… Я искал вас у стены раньше.

– Шли так быстро, как могли, – кивнул Дэкван.

– Хотя я опоздал на несколько дней.

Дэкван не смутился, сразу же отрезал:

– Приказ есть приказ, генерал. Я бы доставил пленника в Пекин с вашей помощью или без, мы об этом условились на перевале дней десять назад.

Генерал хрипло выдохнул, закашлялся. Засмеялся, похоже, горьким, бесцветным каким-то смехом.

– Отальбо [27]27
  Дурак, идиот (драконий язык).


[Закрыть], – отругал он. – Знаешь же сам, что вас бы там казнили без меня.

– Нас и с вами могут казнить, – отрезал Дэкван. Генерал покосился на него и побледнел ещё больше.

– Теперь уж наверняка… Тянуть не буду, ситуация у нас скверная и во всех смыслах смертельно опасная. Пять дней назад мы…

Договорить он не успел, не смог: вдруг охнул, согнувшись, прижимая влажную от пота руку к груди.

– Генерал!

Кожа у него вмиг покрылась чешуей, шея побагровела с одной стороны и побелела с другой, глаза наполнились кровью. Дэкван схватил генерала за плечи, пытаясь успокоить – того трясло, скрежетали сомкнутые до крови длинные зубы, пронзающие острыми клыками губы.

– Гванук! Минхи! – позвал Дэкван, не отнимая рук от тела генерала. Такие приступы случались и прежде, Дэкван сам становился им свидетелем, но помочь был способен только в одном: вывести ёнгданте под открытое небо, в холод, окунуть в снег, не давая жару распространиться по всему телу. Наступала ночь, время стихии Металла прошло, и наступала пора стихии Дерева. Это она накаляла внутренности генерала и в плохие дни мешала дышать.

Но прежде чем Гванук и Минхи явились, чтобы прийти на помощь, Дэкван почувствовал, как под ладонями в том месте, где его пальцы стискивали плечо генерала, ползет его кожа вместе с чешуёй.

Нет, это был не обычный приступ драконьей лихорадки. С ёнгданте слезала чешуя, самая прочная защита Дракона. Белые и красные пластины размером с ноготь остались на пальцах и ладонях Дэквана, когда он отнял руку.

Это было неправильно. Мер’тонъ, невозможно!