Текст книги "Тень Белого Тигра"

– Прав, – кивнула Йонг. – Но его действия тоже продиктованы некоторыми условиями. Будь у меня возможность подарить ему свободу, отрезав нить Ци, что соединяет меня и Нагиля, я бы ухватилась за неё всеми силами. Вдруг у нас появится такая…

– Когда ты говоришь о нити Ци, – грубо перебил Рэвон, подавшись вперёд, – что конкретно ты имеешь в виду?..

Йонг моргнула.

– То, что мы связаны, – медленно ответила она. Говорить или нет Рэвону-сонбэ о ритуале, что Нагиль провёл, чтобы спасти Йонг от имуги в первое её обращение? Если Рэвон не догадался, кто дал силу Дракону Металла в теле Нагиля, может, и раскрывать перед ним все секреты не стоит?.. – У нас общая Ци.

– Великий Цикл не связывает Ци, – запротестовал Рэвон. Он хмурился, будто эта загадка беспокоила его больше всего предыдущего разговора. Понимая, что запуталась окончательно, Йонг сделала шаг назад от сонбэ.

– Я не понимаю, почему ты так заволновался. Вероятно, если ты не понял всё сам, то и знать тебе не обязательно, ведь…

Сонбэ дёрнулся к Йонг и схватил её за руку, не обратив внимания на резкий вскрик. Сидящие у костра иноземцы вместе с Хаджуном и даже Харин, кажется, затихли и повернулись к Йонг и Рэвону.

– Что за нить Ци, Сон Йонг? – вскричал Рэвон. Так громко, что задрожали слои снега на склоне гор.

Обеспокоенные португальцы кинулись к ним, рядом с Йонг быстрее оказался Хаджун. Он встал между ней и Рэвоном, опустил меч в ножнах на напряжённую руку сонбэ. Тот даже не двинулся с места.

– Кажется, я догадываюсь, почему ты так долго не просыпалась, – неожиданно гневно процедил Рэвон. – Твой змей сожрал больше, чем мог, а потом выблевал всё в мир, опустошил себя и тебя и уснул почти замертво!

– Хватит кричать, сонбэ, – отрезала Йонг ему в тон. Озлобленный сонбэ мог навлечь на них лавину с гор, но из-за злости не понимал этого, похоже.

– Ты хоть понимаешь, что имуги жрёт не только тебя, но и Нагиля тоже? – не унимался он. Разжал руку, встряхнул ею, будто хотел смахнуть с ладони прилипшую грязь. – А я-то гадал, почему Дракон сменил облик, почему выглядит и ведёт себя иначе! Этот отальбо связал вас через Ци!

– Сонбэ, веди себя тише…

– Ты пожираешь его, Сон Йонг! Ты и твой змей жрёте Дракона в теле моего брата!

– Сонбэ!

Их общий крик взвился в воздух и ударил в вершины Алмазных гор. Те загудели, потом задрожали. И земля словно накренилась, когда с горных склонов сошёл первый слой снега.

Возможно, оттого, что склоны Алмазных гор были не такими отвесными, как у других массивов, или потому что снег в этой части чосонских земель быстро таял, лавина не накрыла ущелье, как Йонг предполагала, опасной волной. И тем не менее отряду пришлось спешно собираться и бежать прочь из ущелья, которое вот-вот могло превратиться в западню.

Йонг подхватила сползший с чьих-то плеч красный плащ, весь в пыли – и где только в зимних полях отыскали? – помогла отвязать встревоженного поднявшимся шумом коня. У котла с закипающим ужином прыгала Харин: Йонг кинулась ей на помощь, но была остановлена Рэвоном.

– Сонбэ!

– Некогда спорить, беги отсюда!

Как будто это Сон Йонг была виновата в том, что сейчас они убегали из ущелья, позабыв обо всём. Почему Рэвон ограждает её от Харин, Йонг решила подумать позже. Позволь только перевести дух, сонбэ…

Лавина накрыла ущелье, когда все выбрались. Йонг оперлась на подоспевшего Хаджуна, устало прислонилась к его плечу. Сколько ещё им бежать, не разбирая дороги? Когда это закончится?..

– Телегу потеряли, – отряхнувшись от снега, равнодушно сказал Перу и сплюнул себе под ноги. – Вот бы этот кукэ [37]37
  Собачий зад, ругательство (драконий язык).


[Закрыть] язык себе откусил. Пользоваться им всё равно не умеет.

От напряжения, копившегося в ней уже второй час, Йонг не выдержала и прыснула. Их отряд стоял по пояс в снегу у подножия гор, в спину им задувал ледяной ветер с равнины, а в ущелье, сокрытом лавиной, остались какие-то вещи, ужин и, как сообщил Перу, одна телега с оружием.

– Оно ржавое было, – пожал плечами его приятель с непроизносимым именем.

– На войне всё пригодится, ты, идиот.

– Ну, что-то всё же осталось.

Иноземцы ругались – значит, были в порядке. Йонг осмотрела всех беглым взглядом и зацепилась только за стоящую поодаль Харин. Кажется, она испугалась больше остальных.

– Куда ты? – рявкнул Рэвон. Йонг дёрнула губой и ничего ему не ответила, зато меч Хаджуна, всё ещё в ножнах, преградил сонбэ путь, когда тот потянулся за Йонг.

– Кажется, мы недалеко от храма Дерева, – сказала она, осматриваясь.

Горная гряда, возле которой они очутились, казалась Йонг знакомой и в полумраке наступающего вечера, а теперь, когда ночь уступала права новому дню, и вовсе не оставляла сомнений. Йонг качнулась из стороны в сторону, чувствуя, как ниже вдоль позвоночника ползут комья снега. Холодные и мокрые, точно змеиная кожа имуги.

– Если мы сможем забраться на во‐он тот склон, то окажемся у тропы, что ведёт к храму Дерева, – сообщила Йонг уверенно. Рэвон побледнел после её слов и первым запротестовал:

– Хубэ, я не позволю тебе ступать на земли священных храмов. Ты разрушишь и это место! Ты и твой змей…

– Я должна думать о своих людях, сонбэ, – огрызнулась Йонг. – Ты всю дорогу твердишь мне об ответственности, я признаю её. Мне надо позаботиться о том, чтобы мои люди не замёрзли на лютом холоде и смогли поспать.

– Сон Йонг!

– Хватит кричать, сонбэ.

Йонг махнула рукой Хаджуну, что, хмурясь, уже обнажал меч. Видно, последние события подкосили его выдержку сильнее прочих, и теперь он искал повод, чтобы ударить Рэвона. Не мог сонбэ этого не замечать, но считал, видимо, что воин дракона не найдёт в себе храбрости поднять руку на бывшего друга ёнгданте. Рэвон почти всех в драконьем войске считал безропотными подчинёнными Нагиля, а к Хаджуну, похоже, относился ещё снисходительнее, раз тот выполнял волю женщины.

– Мы идём в храм Дерева, – хмуро добавила Йонг, глядя прямо в глаза Рэвону. Тот проглотил слова возмущения и демонстративно махнул рукой. А потом ушёл помогать Харин выбраться из сугроба.

Пропасть, что разделяла их, стала ещё шире, и теперь Йонг не была уверена, что примирение принесёт ей хотя бы облегчение. Не всегда мир между бывшими возлюбленными возможен. Не всегда он нужен. Йонг тихо выругалась и повернулась к Хаджуну и иноземцам, пытающимся вытащить из-под снега бедную лошадь.

Когда добрались до тропы, о которой Йонг говорила, занялся день. Солнце поднялось над горизонтом, снежная равнина, открывшаяся глазам усталых путников, сверкала в его лучах, и вид казался даже красивым. Бессонная ночь и усталость, невыраженные обиды, что повисли между Йонг и Рэвоном, протянулись через всю череду долгих дней, выжали из неё всю радость. Смотреть на бесконечные поля и горы не было сил – Йонг молча шагала в середине отряда, выискивая под ногами ровный склон, чтобы не спотыкаться.

– Не так давно, – переводя дух, начала Йонг, – тут шли ожесточённые бои за земли у храма Дерева.

– Что за страна! – подхватил разговор идущий впереди неё иноземец – Хольхе. Йонг была уверена, что и его имя она произносит неправильно [38]38
  Имя на португальском звучит как Хорхе, но из-за особенностей корейской фонетики [р] в середине слова превращается в [ль].


[Закрыть]. – Что ни земля, то поле битвы.

– Вы правы, – устало согласилась Йонг. – Но всё дело во времени. Уверена, в другие годы Чосон спокоен, точно море в штиль.

– В другие годы Чосон раздирают ваши же короли, – возразил Перу. – Уж нам ли не знать, бэла.

Пришлось прятать горькую улыбку и гнать от себя непрошеную вину. Не Йонг посадила в забытую всеми тюрьму невинных людей, не Йонг вынесла приговор. Только с приближением к столице её всё больше одолевали сомнения в верности принятых ранее решений. И те грызли, подтачивали её совесть.

Храм Дерева, полуразрушенный прошлыми сражениями у его ворот, встретил их неприветливо. Йонг с грустью оглядела снесённые тараном врата, сломанные колонны, поддерживающие загнутую крышу. Крыло одного карниза накренилось, весь он перекосился – священный храм стихии воздуха походил на место, пережившее катастрофу. Кажется, после того как войско Нагиля отвоевало его обратно, Лан повелела вернуть сюда статую Лазурного Дракона…

Йонг прошла под своды храма, аккуратно ступая по осыпавшейся деревянной стружке и пыли, смешанной со снегом. Да, статуя была здесь – стояла посреди главного зала, смотрела на Йонг затёртыми позолоченными глазами. В раскрытой пасти не было пары клыков.

– Что здесь произошло… – выдохнул Рэвон, замирая позади Йонг. Она не обернулась, но ответила:

– Война, сонбэ. Японцы дошли до этих земель, и Нагиль прогнал их. Не всё сохранилось в целости, как видишь.

– Киты дерутся – креветки мрут [39]39
  Корейская поговорка, аналог русской поговорки «Лес рубят – щепки летят», но с негативным подтекстом.


[Закрыть], – заметил Хаджун. Губы Йонг тронула грустная улыбка. Всё так, ёнгро [40]40
  Воин дракона (драконий язык).


[Закрыть].

– Но есть и утешение, сонбэ, – бодрее, чем себя чувствовала, произнесла Йонг. Она посмотрела на Рэвона через плечо – тот выглядел опустошённым, что поразило её сильнее замеченной в голосе дрожи.

– Кэму? [41]41
  Что? (драконий язык.)


[Закрыть]

Йонг покачала головой.

– Хуже я здесь ничего не сотворю.

От усталости Рэвон смог только невесело рассмеяться. А в следующее мгновение его хриплый смех перекрыл ошарашенный голос.

– Сыта-голь? Великий Лазурный Дракон, что ты здесь делаешь, упрямая госпожа?

Древо и кость

9

Хансон, Чосон, первый день 1593 года, год Водяной Змеи

Совет длился так долго, что Ли Хон всерьёз задумался о том, что его заднице требуется бакбан помягче. Трон, на котором он восседал, пах свежей древесиной: его выпилили специально для нового вана Чосона взамен старому, сгоревшему. Прежний король, ныне похороненный где-то в северных землях, сказал бы, что его наследник успехов в управлении государством не добьётся, раз начинает с того, что попирает вековые традиции. Ли Хон должен был сохранить хотя бы часть старого трона при изготовлении нового, но он приказал мастерам не тратить на это время. Трон нужен был ему срочно, раз советники и высокопоставленные лица государства тряслись об этом больше, чем о реальных проблемах в Чосоне.

Советник Лю считал это знаком – хорошим ли, плохим ли? – того, что с приходом к власти Ли Хона в стране начинается новый период её истории. Новое сменяет старое, как заведено Великим Циклом и жизнью. Старое должно умереть, чтобы на его место пришло новое. Ли Хон старался о таких вещах не задумываться (мало ли что старики почитают за правду – они ему и о наследнике твердят с того момента, как Ли Хон впервые появился в Кынчжоне [42]42
  Название тронного зала.


[Закрыть]).

– Мы должны перевезти тело Согён-тэвана [43]43
  Посмертный титул прежнего короля, Сонджо. Каждому монарху в династии Чосон после смерти присваивали новое имя и титул в соответствии с его деяниями при жизни. Титул «Тэван» означал «великий король».


[Закрыть] в столицу, чонха [44]44
  Обращение к королю.


[Закрыть]! – снова завыл шурин советника Кима. Ли Хон поморщился. У него раскалывалась голова, всё тело ныло из-за долгого сидения на одном месте, а ещё чесались руки: на свежую древесину неприятно отзывалась кожа ладоней, да и подвывающим советникам хотелось врезать.

– Вам не кажется, что прямо сейчас у нас есть более насущные вопросы, требующие внимания? – процедил Ли Хон. Советники крутились вокруг тела отца так яро, будто других проблем не замечали. Или же оттаскивали от них молодого короля всеми возможными способами. Выводить Ли Хона из себя получалось у них так хорошо, будто они с рождения учились этому мастерству от своих родителей-советников и от их родителей…

– Но необходимо провести церемонию погребения в соответствии со всеми традициями… – заблеял шурин советника вновь. Сам советник Ким, конечно же, давить на короля не пытался – за него и весь его клан говорил один болтливый шурин.

– Насколько мне известно, церемонию провели в Хэнджу, – выдохнул Ли Хон. – И похоронили отца со всеми почестями. Храмовое имя вы же ему уже выбрали.

Хотя Ли Хон поспорил бы с титулом, данным чиновниками отцу. Заслужил ли король Сонджо звания «великого короля»?

Шурин советника помялся, бросил заискивающий взгляд на Ким Кихо.

– Н-но ваш отец…

– Мой отец, – надавил Ли Хон, – к великому моему сожалению, покинул этот мир. Мой отец оставил свой народ в самое тяжёлое для него время и бежал к землям Империи Мин. Мой отец… – Он посмотрел на пуримгарра, стоящего у подножия своего возвышения, чей напряжённый профиль выдавал все мысли. Добром это не закончится, ваше величество. – Ладно, оставим разговоры о моём отце. Сейчас действительно есть вещи серьёзнее и значимее для Чосона, чем похороны его прежнего правителя, который помочь государству уже не может.

– Чонха-а-а!.. – снова завели успевшую надоесть песню советники и чиновники. Ли Хон окинул тронный зал усталым взглядом, мысленно выругался. Если таковы будни короля Чосона, он не хочет быть королём. Впрочем, подобные размышления стоит оставить, забыть навсегда.

– Мы начали этот совет, чтобы решить вопросы с казной. – Ли Хон сжал подлокотник, игнорируя зуд в пальцах. – Вы предложили собрать новые налоги с обедневшего народа. В стране война, а вы считаете, что обдирать бедняков, у которых и так ничего не осталось, это разумная мысль?

– Народ должен кормить корону, – заявил советник Ким, впервые подавая голос. О, наконец-то он говорит самостоятельно! Видимо, теперь Ли Хон подошёл к самой сути всего собрания. Выжатый бесполезными диалогами с другими Кимами из хитрого андонского клана. Умно, советник Ким.

– Ончи [45]45
  Жопа (корейск. ругательство).


[Закрыть], – тихо выругался Ли Хон, очень кстати припомнив словечко, которому его научила говорливая госпожа из другого мира.

Чунсок услышал его и закашлялся, пришлось взять себя в руки, пока остальные не поняли, насколько король устал слушать одно и то же.

– Корона должна защищать народ, – почти закатив глаза, повторил Ли Хон как истину, о которой забыл весь совет с Кимами во главе. И почему молчит клан Лю? Они, как правило, выступают за мораль и традиционные ценности королевского двора в этом дворце… – Предложите другое решение.

– Мы предлагали, чонха. – Советник Ким склонил голову в учтивом поклоне. Притворщик. – Советник Лю предлагал договор с Империей. И где теперь люди Императора? И где ваш генерал?

– Если вы намекаете на измену, господин Ким, говорите об этом прямо. Не надо юлить, у нас нет времени на тайные игры и заговоры.

Ли Хон услышал, как звякнул меч на поясе пуримгарра, и сам присоединился к его злости. Совет не любил Дракона, совет не доверял Дракону. И как только Нагиль покинул дворец, все фракции совета объединились, чтобы выжить его со двора. Когда Ли Хон понял это, приставил к себе Чунсока: наглядная демонстрация силы драконьего войска должна была усмирить жадность советников. К сожалению, действовала такая уловка недолго.

– Мы говорим о том, ваше величество, – вклинился советник Лю, – что все другие способы защитить столицу мы исчерпали. Японские войска по-прежнему осаждают южные города и подбираются к нам со стороны Медного моря. Многие задаются вопросом, зачем его величество сосредоточил силы вокруг Ульджина…

– Советник Лю!

– …ведь Ульджин не является стратегической точкой для высадки японских кораблей, мы поняли это по их манёврам, – закончил советник, не сбавляя тона.

Ли Хон опустился обратно на трон, с которого чуть не вскочил, и вперил в седовласого старика яростный взгляд. Нагиль сказал, что советнику Лю можно доверять – не очень сильно, но существеннее, чем представителям других фракций. К тому же с кланом Лю у Ли Хона были договорённости на ближайшее будущее: стоящий перед ним советник должен был стать тестем короля, а его дочь – женой короля. Ли Хон в глаза её не видел и надеялся, для собственного спокойствия, что она окажется воспитанной в строгих традициях кроткой женщиной с миловидным лицом. Иную он не перенесёт, особенно если Совет настоит на скорой женитьбе.

А Совет напирал с этой идеей всё яростнее, будто ничего важнее у короля быть не могло.

– Ульджин защищает генерал Хигюн со своими людьми, – напомнил Ли Хон. Забота советников была бы объяснимой, не говори они так только о портовом городе. Другие провинции их не волновали. – У генерала всего несколько тысяч воинов, это в разы меньше того, что мы бросили на юг. Кстати, раз уж заговорили об этом… Что нового в Конджу, советник Чхве?

Тот смутился. Советнику Чхве Сувону принадлежал тот злосчастный дом в Ульджине, где Ли Хона продержали несколько месяцев, и теперь советник по каким-то причинам не пытался вернуть туда семью, хотя город был отвоёван и жители возвращали ему прежний вид. В защите генерала Хигюна сомневаться не приходилось, потому Ли Хон думал, что дело вовсе не в страхе советника.

– Ваше величество, – подал голос советник Ким, и Ли Хон позволил себе наглость: закатил глаза. – Сейчас речь не о военных действиях, хотя, несомненно, они имеют для всех нас самое важное значение…

Да когда же это закончится? Красноречивый вздох Чунсока, который расслышали Ли Хон и ближайшие ряды чиновников, говорил о том, что Первый Коготь согласен с королём: этот Совет не закончится никогда.

– Война отнимает много ресурсов, а мы никак не можем их восполнить, – поддакнул шурин советника. Два шакала из одной стаи. – И Империя больше не присылает своих людей нам в подмогу. Не значит ли это, что генерал Мун не справился?

– Я советую вам выбирать выражения, – процедил Чунсок быстрее Ли Хона. Тот прочистил горло, пуримгарра обиженно опустил голову. – Простите, ваше величество.

– Нет, ты прав, конечно, – миролюбиво заметил Ли Хон, поймав суровые взгляды советников. Ещё немного, и он перейдёт черту дозволенного фаворитизма. – Пожалуйста, господин Лю, господин Ким. Подбирайте слова тщательнее, говоря о генерале Муне. Смею напомнить вам, что Дракон не может предать страну.

Советник Ким открыл рот, чтобы возразить, но его опередил советник Лю – к удивлению Ли Хона.

– Дракон верен Чосону, – закивал он, и его длинная борода заколыхалась следом, – но генерал Мун – не Дракон. Он человек и может предать.

– Удивительно слышать это от вас, советник Лю, – нахмурился Ли Хон. Кажется, чиновники при королевском дворе окончательно запутались в своих предпочтениях или же изначально вели двойную игру, раз теперь советник Лю, который больше всех доверял Нагилю, выказывал сомнения на его счёт. Ли Хон выпрямился, сел на троне ровнее. Спина отваливалась, и хотелось лечь или хотя бы откинуться назад на широком сиденье, но мешал бакбан и новая ирворобондо [46]46
  Корейская ширма с изображением солнца, луны и пяти пиков, которую устанавливали позади трона.


[Закрыть], от которой пахло свежими красками.

– Я не позволяю личным симпатиям затмить голос разума, ваше величество, – пояснил советник Лю. Добавлять то, что он метил в короля, не следовало: Ли Хон понял это и без подсказок. Понял и разозлился. Проклятые старики считают, что у молодого короля недостаточно опыта в управлении страной, раз сомневаются в его окружении, когда сами навязали ему половину решений? Что ж, Ли Хон может прикинуться дурачком.

– Хороший совет, господин Лю, – покивал с самым важным видом Ли Хон. – Я вспомню его в будущем.

Советник Лю благодарно поклонился, остальные напряглись. Перетянуть короля на свою сторону пытались все члены кланов, участвующих в государственных советах, и Ли Хон не первый день наблюдал, как они строят интриги друг против друга. В то самое время, когда за стенами Хансона гибли люди, когда воины генерала Хигюна держали Ульджин ради будущих военно-морских свершений короля. Когда генерал драконьего войска вёз в Империю предателя, не зная, чем завершится его путешествие. Когда простые жители Чосона умирали на завоёванных землях.

– Значит, вы допускаете мысль, что генерал Мун мог не выполнить ваш приказ? – спросил советник Ким во всеуслышание. Этот человек не верил Дракону, почти ненавидел его, кажется.

– Я точно знаю, что генерала Муна могла задержать в пути только чрезвычайная ситуация. Или смерть.

О последнем думать не хотелось, конечно же, но Ли Хон всё равно допускал вероятность, что по дороге в Империю или в самой Империи Нагиля могла поджидать такая опасность, с которой он не справился. Дракон не был всесильным. К тому же Ли Хона сильнее беспокоила судьба Сон Йонг, от которой он не получал никаких вестей. Возможно, она как раз пострадала, и Нагиль бросился ей на помощь, позабыв о приказе. Стал бы Ли Хон винить его в этом? Разумеется, нет. Но позволил бы король Чосона подобное? На этот вопрос у Ли Хона ответа не было – он знал правильный и не хотел его озвучивать даже себе.

– Или женщина, которую он защищает, – проговорил едва слышно советник Чхве, но Ли Хон услышал его и напрягся. Звякнул меч на поясе Чунсока: пуримгарра схватился за оружие.

В стенах дворца слухи ходили давно и разные. Что-то было полнейшей выдумкой, у каких-то сплетен имелись реальные основания. О том, что сыта-голь, женщина со звёзд, в чьём теле живёт змей, на самом деле жива, знали немногие. Но практически все, от слуг до чиновников высшего ранга, спорили о ночи, во время которой чудовище исчезло. Ли Хону доносили слухи Чунсок и его люди: многие верили, что Сон Йонг не сгорела в западном крыле Чогёнджона. И почти все считали её монстром. Повлиять на это Ли Хон не мог.

– Покрывать позором мёртвого, советник Чхве, всё равно что драться с ребёнком, – сказал Ли Хон. – Постыдное дело. Мёртвый не может ответить.

– Простите, ваше величество, – склонился тот в подобострастном поклоне. – Я ни слова не сказал о той женщине. Я говорил о генерале Муне.

Ли Хон глубоко вздохнул. Кажется, этот Совет не принесёт никому пользы, ни крестьянам, страдающим от повышенных налогов, вступивших в силу с начала нового года, ни воинам Чосона, погибающим на полях сражений во имя свободной страны. Ни Ли Хону, молодому и неопытному королю несчастного государства. Был бы рядом Нагиль, эти прихвостни-советники вели бы себя разумнее.

– Чунсок, – позвал Ли Хон, устало проводя рукой по лицу. – Закончим на сегодня. Я чувствую, что толку от наших разговоров нет.

Чунсок хмуро кивнул и дал сигнал об окончании собрания, не обращая внимания на возмущённые возгласы толпы советников.

Чуть позже, когда Ли Хон гадал, сидя на стуле в своём кабинете, сможет ли он сегодня поспать, Чунсок пришёл к нему без приглашения и постучался в двери без объявления со стороны главного евнуха.

– И евнух Сан пустил тебя просто так? – удивился Ли Хон, наблюдая, как Первый Коготь преодолевает расстояние от бумажных дверей кабинета до письменного стола.

– Он отошёл по делам, – буркнул Чунсок, смерив короля внимательным взглядом.

– Что? Выгляжу неважно, но не стоит обращать на это внимания. Скажи лучше… – Ли Хон подался вперёд, отодвигая бумаги с приказами, – от Нагиля приходил ли хоть один голубь? Ворон? Синица?

– Ни голубей. Ни воронов, ни синиц, ваше величество, – покачал головой Чунсок. – Более того, от Ильсу тоже нет никаких вестей. Боюсь, не случилось ли страшного.

– Что может быть страшнее бед, что уже свалились на всех нас, – высокопарно проговорил Ли Хон и сам же себя поправил: – Много чего. Страхам человеческим нет конца, а ужасы, что одна страна навлекает на другую из жадности, могут быть хуже смерти.

«Тогда ты должен быть рад, что она умерла, а не стала жертвой японских захватчиков и злых людей Чосона», – подумал вдруг Ли Хон и поморщился. Он запрещал себе оглядываться в прошлое и вспоминать то, что уже прошло. Такие мысли, неожиданные и коварные, проникали в его голову, как дождевая вода просачивалась в трещины в крыше Кынчжона.

Чунсок ничего не ответил, застыв перед столом Ли Хона каменным чансыном [47]47
  В корейской мифологии могущественные духи-покровители, защищающие селения от нечистой силы и напастей. Идолы с изображениями чансынов – столбы с вырезанными лицами мужчин и женщин – устанавливали у входа в селения и монастыри, у развилок дорог.


[Закрыть]. Пришлось спешно отшутиться: пуримгарра, при всём своём угрюмом виде, был впечатлительнее Нагиля, и эта разница, в числе других причин, порой заставляла Ли Хона жалеть о том, что он приказал генералу самолично доставить в Империю проклятого шпиона.

– Ладно, теперь займёмся действительно важными делами… – Ли Хон воровато огляделся, заслужив смешок от Первого Когтя, и хлопнул по столу. – Я заметил, что фракции сменили стороны, ты тоже? – Чунсок кивнул. – Кажется, советнику Лю больше не хочется заиметь в родственники его величество короля. Либо он пытается отодвинуть от меня Нагиля, чтобы получить ещё больше влияния на молодую неокрепшую голову.

– Пока рано делать выводы, ваше величество, – осторожно сказал Чунсок, но Ли Хон, погружённый в подобные размышления не первый час, только отмахнулся.

– Что довольно странно, ведь у семьи Лю пока нет достаточных поводов считать себя моей роднёй. Подписанные мной обязательства всё ещё имеют силу, и я от них не отказываюсь, – быстро добавил Ли Хон, заметив, как вытягивается от удивления лицо Чунсока. – Но советник Лю забегает вперёд, считая, что ему позволено давить на меня. Не знаешь, как выглядит его дочь?

Пуримгарра подавился воздухом – от удивления или возмущения, Ли Хон не понял – и замотал головой.

– Жаль. Хотелось бы знать, на что рассчитывает Лю Соннён.

– Как внешность его дочери может повлиять на… – начал Первый Коготь и замялся. – Простите, ваше величество. Я заговорил не подумав.

– Всё в порядке. Не секрет, что браки королей заключаются исключительно в политических целях и любви там не место, – закивал Ли Хон. Скрестил пальцы, опёрся на них подбородком и продолжил: – Редкие представители моей династии умудрялись полюбить своих жён. Сёстры их советников, дочери влиятельных семей… Большинство законов, уточняющих, что жена короля должна происходить из клана аристократов, были написаны не ради просвещения нации и преумножения знаний, которые супруги могут подарить друг другу, если получили должное своему положению образование. Чаще всего законодательная система, устанавливающая правила ведения боя внутри дворцовых стен, руководствовалась только выгодой. Брак короля – рычаг давления со стороны Совета и чиновников, желающих продвинуться вверх по политической лестнице.

В кабинете воцарилось молчание. Ли Хон следил за пламенем свечи на своём столе, пытаясь унять внезапно разбушевавшееся от злости сердце. Раздражение преследовало его всё время с того дня, как он впервые сел на королевский трон и взглянул в глаза советников, ожидающих от него единовременного решения всех проблем страны. Но агрессия, одолевающая его только при мыслях о предстоящем браке, затмевала по своей силе всё остальное. Если бы не политика и установленные предками законы, король Чосона мог бы выбрать себе супругу не по статусу и сословию, а по сердцу.

Нет, конечно же. Только глупец мог тешить себя надеждой, что король волен выбирать, кого любить и на ком жениться.

– Потому-то, господин Чунсок, королям дозволено иметь наложниц! – чересчур бодро заявил Ли Хон. – Официальная жена нужна для власти, наложницы – для любви.

Ли Хон задумчиво покачал в руке гю[48]48
  Пятиугольный нефритовый жезл, своего рода скипетр, символизирующий власть короля, который тот держал во время родовых обрядов или официальных мероприятий.


[Закрыть] по привычке, от которой не мог отделаться со времён походов в драконьем войске, потянул его ко рту, чтобы погрызть, унимая мысли. Остановился он только в последний момент, когда кашлянул Чунсок.

– Со стороны правителя союз с влиятельной семьёй – это тоже укрепление власти, – заметил он, старательно отводя взгляд от лица Ли Хона. – И выбор наложниц.

– Верно, друг мой! Потому-то я не могу пока вызвать советника Лю на допрос. Его тайные игры мне не нравятся, но других влиятельных людей, настолько приближённых к трону, у меня нет.

Ли Хон поднялся с места – Чунсок вытянулся ещё выше. Его чрезмерное уважение немного напрягало, но, как утверждала матушка Ли Хона, ко всему можно привыкнуть. Молодому королю предстоит многое узнать о себе и мире вокруг, прежде чем он научится вести людей за собой по верному пути.

– Советник Ким мыслит радикально и пытается хитрить, – заговорил Ли Хон и зашагал из одного конца кабинета в другой, от ширмы с птицами и горами к дверям и обратно. – Советнику Чхве я бы не стал доверять даже своего коня. А на место советника Ли давно пора искать замену. Не думаю, что он объявится в Хансоне в ближайшее время, ситуация в стране стала ещё плачевнее…

Ли Хон замер рядом с Чунсоком, указал на него нефритовым гю.

– Готов спорить, советник Ли Бенгон скрывается в землях Империи или в Хэнджу. Везде одни враги, господин Чунсок, и мы должны готовиться к тому, что нас попытаются одолеть враги внутри Хансона. Нет, внутри дворца!

– На случай переворота, которого вы страшитесь, – начал Чунсок и посуровел, – мои люди предупреждены обо всём и будут готовы отразить любую атаку на ваше величество.

Ли Хон прищурился. Свет от свечи кидал на хмурый профиль Первого Когтя резкие тени, он выглядел старше своих лет, хотя, кажется, они были почти ровесниками. Всегда исполнительный, обязательный до скрежета зубов, Чунсок очень походил на генерала Нагиля в своём стремлении обезопасить каждый угол в комнатах короля и сделать каждый его шаг в политической игре продуманным и защищённым.

– Может, отразим атаку на Алмазные горы? – спросил Ли Хон неожиданно. Чунсок моргнул.

– Простите?

– Алмазные горы, – повторил Ли Хон. – Храм Дерева. Ты говорил, что японцы готовятся напасть на эти земли в ближайшее время. Нужно отбить их обратно, прижать так, чтобы…

– Мы уже готовим отряд воинов, – кивнул Чунсок. – Гаин возьмёт с собой Дочерей и…

– Нет, пойди ты, – перебил Ли Хон. Пуримгарра теперь выглядел недовольным.

– Ваше величество?

– Я хочу, чтобы ты ушёл из дворца на какое-то время. Мне кажется, Совет замышляет против меня что-то, и я хотел бы знать, как они поступят, если со мной рядом не будет верного защитника. Дерзнут ли напасть сами или попытаются убедить меня поменять планы насчёт Ульджина. Мы должны это знать.

Чунсоку идея не понравилась – как и ожидалось.

– Я не смогу защитить вас, если буду…

– Айщ [49]49
  Междометие, что-то вроде «чёрт», «блин», хотя изначально у него корни обсценной лексики.


[Закрыть], Чунсок! – возмутился Ли Хон. – Гаин и другие твои люди справятся с задачей, разве нет? Ты сам сказал, что они готовы отразить любую атаку на мою скромную персону, так что волноваться мне не о чем. Так?

Чунсок понял, что его поймали, и замялся.

Ли Хон знал, что пуримгарра будет против рисков, но недомолвки в Совете и странное поведение советников заставляло его действовать более решительно, чем могли бы позволить обстоятельства. По-хорошему, ему не следовало предпринимать никаких резких движений до возвращения Нагиля, но тот задерживался, вестей от него не было, а внутри дворца прямо под носом у молодого короля зрел какой-то заговор. И Ли Хон обязан был раскрыть его.

Наконец Первый Коготь вздохнул.

– Нам нужен чёткий план, ваше величество. И продуманная стратегия.

– И повод вытурить неугодных людей из моего Совета, – добавил Ли Хон. – Прежде всего, нам стоит предупредить нашего любопытного наместника о том, что готовится некое событие.

С этого дня они с Чунсоком строили планы по атаке на Алмазные горы, делая вид, что ничего важнее в их делах не было. И советники во главе с Лю Соннёном расслабились, считая, будто у молодого короля нет своих глаз и ушей в дворцовых лабиринтах, а наместник Императора Мин, сидящий в Хамхвадане как у себя в доме, получал сведения, которые мог передать своим шпионам, снующим по всему Чосону…