Текст книги "Тень Белого Тигра"

– В столицу Чосона, – лаконично ответила Йонг, понимая, что её затягивают в хитрый разговор, о котором она не просила. Иноземец улыбался и щурился от яркого солнца; и чуть дрожал, похоже. Им стоило бы найти одежду потеплее, а не ржавые мечи и вилы.

– Сэ-э-э, тот арджилосо[33]33
  Хитрец (португальск.).


[Закрыть], – он снова указал на Рэвона, – тоже так говорит. Только мы-то зачем в столице? Он сказал, мы можем уйти, но мы-то знаем, что ты ведёшь нас к нашему капитэ. Ты говорила, что видела его в горах. Где это? Укажи дорогу, и мы уйдём.

Ах, вот оно что. Йонг обернулась, чтобы высмотреть среди телег сонбэ – всё ещё недовольного, сердитого из-за промедления, – и хмыкнула.

– Мы едем в столицу, друг мой, – сказала она, осматривая горизонт, линия которого цеплялась за горный массив и узкой тропой спускалась к югу, куда они и направлялись. – Потому что ваш капитэ будет ждать вас в столице.

– Откуда знаешь? – прикусил бороду иноземец. Йонг даже не знала их имён, после пробуждения её хватило только на то, чтобы сосчитать по головам, скольких людей она вывела из тюрьмы. Выходило четырнадцать бывших узников. Должно быть, пять лет назад их было больше. Не мог португальский торговец травами приплыть к берегам Чосона с командой всего из пятнадцати человек.

– Оттуда, – в тон ответила Йонг, – что это я договорилась о месте встречи. Вашего капитана должны были привезти в Хансон.

Храм Воды, Чосон, последняя неделя 1592 года, год Водяного Дракона

Перед тем как отправиться в храм Земли вместе с Лан, Хаджуном и предателем Лю Соджолем, Йонг попросила Ильсу дождаться Нагиля в храме Воды.

– Если мы не вернёмся через два дня, – говорила она вечером перед расставанием, – отправляйся в пещеры, найди там Юну и Намджу.

– Ты не о них беспокоишься, сыта-голь, – заметила Ильсу. Йонг кивнула.

– Скрывать не стану, это так. С тех пор как мы покинули пещеры, мне покоя не даёт их постоялец.

– Тот брюзга? – удивилась Ильсу. – Чем он вам не угодил? Такие люди держат слово, поверь уж.

– Я не о том волнуюсь, – отмела довод Йонг. – Я боюсь, что могу упустить этого человека, а он нам нужен.

Недоумение Ильсу не скрыли даже тени в комнате, которую они делили на троих с Лан той ночью.

– Мэштренним не говорит мне всего, но я уже сама догадалась, – пояснила Йонг. – Этот человек нужен нам. Привези его в столицу, если сможешь, и передай мои слова королю: «Ваш дорогой гость построит кобуксон, когда придёт весна».

Ильсу так удивилась, что ахнула в голос, хотя за ней не замечалось таких ярких эмоций. Она смутилась, хмыкнула и поджала губы.

– Он будет в ярости, сыта-голь, ты же понимаешь? Он непохож на того, кто с лёгкостью может пойти на уступки, раз его попросила об этом аж целая мудан Ордена Белого Тигра. Да будь ты самой прекрасной женщиной Чосона, он бы, вероятно, и тогда задумался. Во что ты хочешь его втянуть?

– Сама пока не понимаю, – призналась Йонг. Ильсу посмотрела на неё с немым, но сердитым осуждением. – Знаю, это глупо, но я чувствую, что его нужно привезти в столицу.

– Тебе духи твои поведали?

– Может, то были твои духи, – поддела лучницу Йонг и передразнила её гримасу. – Ильсу, я понимаю, насколько безумно поступаю. Но, поверь, я чувствую, что этот человек сыграет свою роль в будущем Чосона. Впервые с того момента, как начала учиться у Лан, я чувствую, что правильно толкую знаки вселенной. Приведи этого человека в столицу, удержи его там до моего возвращения, и я докажу тебе, что права.

Ильсу качнула головой, окинула напряжённую фигуру Йонг опасливым взглядом.

– Когда ты говоришь так отчаянно и жадно, даже я вижу, что в тебе живёт имуги. Самодовольством будем меряться позже, сыта-голь. Я не доверяю твоим духам, которых видишь и слышишь только ты, но верю тебе. Твой человек окажется в столице не позже первой недели нового года, даю слово.

Йонг выдохнула и с облегчением улыбнулась Дочери. Нет, подумала она, сестре. Только бы с ней ничего не случилось, пока Йонг не будет рядом. Только бы она не пострадала, как Вонбин и остальные, кого Йонг уже потеряла на этой проклятой войне.

– Но послушай. – Ильсу подалась вперёд, сокращая расстояние между ними, и всмотрелась в бледное на фоне проскальзывающего в комнату лунного света лицо Сон Йонг. – Как ты уговоришь этого упрямца служить нашему королю? Мне казалось, он не хочет связываться с нашей войной, это не его дело.

Йонг снова стыдливо прикрыла щёки, наливающиеся краской.

– Пока не знаю. Эй, я что-то придумаю! Обещаю.

Ильсу посерьёзнела, с губ сползла издевательская усмешка.

– Ах, сыта-голь. Пусть змей в тебе и не дорос до Великого Зверя, разбрасываться обещаниями тебе не стоит. Кто знает, когда он потребует ответить за слова, брошенные в запале чувств?

Храм Воды, Чосон, девятый день 1593 года, год Водяной Змеи

Прежде чем покинуть бывший дом, в котором провёл несколько счастливых, в самом деле счастливых лет юности, Рэвон пришёл к незамерзающему пруду с родником на дне. Им двигало простое любопытство – ностальгия никогда не одолевала его в неподходящее время, и здесь он отдавал себе отчёт в том, что действует из желания узнать, насколько изменился храм Воды.

Несколько лет назад Рэвон покидал это место, залитое непрекращающимся три дня ливнем. Теперь его окружал снег и лёд, и заброшенные дома некогда богатого храма, и пыль, и разруха. Храм Воды, горячо любимый его учителем, медленно умирал.

Рэвон заметил склонённую у пруда фигуру Сон Йонг и замер в нерешительности. Весь день она огрызалась и брыкалась, точно обиженный ребёнок, и вела себя так лишь из-за собственной глупости. Знала ведь, как виновата перед всеми людьми – своими и чужими, – знала, что подвергла себя и посторонних опасности всего лишь ради минутного удовольствия, которое испытала во время мести. Рэвону было хорошо знакомо это чувство. И оно не стоило трагических последствий, которые за ним следовали.

– Говорят, энергия храма Воды заключена в этом пруду, – подал он голос. Йонг даже не вздрогнула – должно быть, услышала его шаги, – и медленно повернулась, поднимая голову. Она трогала голой рукой ледяную воду, не морщась. Всё же Ци имуги не давала ей мёрзнуть, хоть в этом хубэ могла быть змею благодарной.

– В супхё [34]34
  Водомерный камень, созданный в 1441 году королевским изобретателем Чан Ён Силем по приказу короля Седжона.


[Закрыть], – поправила Сон Йонг внезапно и кивнула на неширокую каменную колонну с отметками уровня воды, что стояла прямо в центре пруда. – Энергия храма Воды держится в супхё, водомерном камне. Мой мэштренним меня научила.

Она опустила голову к пруду снова и прищурилась, в затухающем свете этого дня блеснул в её глазах тонкий белый серп, отголосок Ци металла. Похоже, рядом с водой Йонг чувствовала себя бодрее.

– И ты пытаешься рассмотреть его тут? – спросил Рэвон, цепляясь за возможность разговорить её, молчаливую. Может быть, Йонг не понимала этого, не видела того, что видел Рэвон, но прямо сейчас у них не было кого-то ближе друг другу. Им следовало бы помириться хотя бы на эти дни путешествия до столицы. А там Рэвон обратится за помощью к новому вану Чосона, и тот будет к нему милостив. Ведь Рэвон привезёт молодому королю дорогого ему человека.

– Вода отнимает силы у Металла, – ответила Йонг.

Рэвон еле остановил себя от того, чтобы закатить глаза. Говорит с ним как с пустоголовым болваном, не знающим основ Великого Цикла. Это Рэвон учился следовать стихиям в вечном кругу жизни и смерти с малых лет, это Рэвон постигал тайны вселенной во времена, когда даже предки Сон Йонг ещё не ходили по землям Лазурного Дракона. Его учил мастер Вонгсун и мастер Го, его учил даже Нагиль – терпению и смирению перед Великими Зверьми. Теперь и хубэ говорила с ним тоном, в котором Рэвон узнавал мудан Ордена Белого Тигра.

– Я знаю, Сон Йонг, – процедил Рэвон. Йонг ничего не ответила, только склонила голову набок, рассматривая недвижимую гладь озера.

– Если там родник, – задумчиво произнесла она, – то супхё, должно быть, установлен рядом…

– В нём нет дна, – устало сказал Рэвон. Йонг подняла голову и посмотрела на него, нахмурившись. – И отметины там, если ты заметишь, неправильные. Этот водомерный камень – не рабочий инструмент, а символ. Сосуд для энергии.

– Как и любой другой предмет в этом мире, – выдохнула Сон Йонг и поднялась с колен. – Лишь бы не пожалеть об этом…

Она вдруг подняла подол рваной ханьфу и шагнула прямо в ледяной пруд. Рэвон схватил её за локоть – тело тоже было ледяным.

– Ты что делаешь, остановись!

– Пусти, сонбэ, – зашипела Йонг. – Мне нужно найти супхё.

– Для каких целей, вонгви забери твою душу? – прорычал он, не размыкая ладони. Сон Йонг бросила ему гневный взгляд.

– Пока есть возможность, я хочу знать, как артефакт воды влияет на стихию металла внутри меня, – заговорила она быстро. – Масло из храма Огня чуть не убило меня, отравило всё моё тело. Я хочу знать, на что способен супхё в храме Воды, какими ещё способами враг захочет убить меня.

– Ты сошла с ума! – ахнул Рэвон и от шока отпустил локоть Йонг. Она сделала в глубь пруда ещё несколько шагов. – Это не выход, хубэ! Думаешь, сможешь противостоять любой силе, если подготовишься заранее? У тебя ничего не выйдет, оставь!

– В не-Чосон я ведь как-то вернулась, – бросила она через плечо, – подготовилась и вернулась. А теперь каждая тварь вроде Лю Соджоля пытается отравить меня, сделать пешкой в чужой игре.

Она вновь говорила и вела себя так, словно не подчинялась собственному разуму, словно действовала по наитию. Но ведь имуги спал в ней, кто теперь вёл Сон Йонг в пруд?..

Пока Рэвон ошарашенно наблюдал, она дошла до середины водоёма и смело приложила руку к каменной колонне. Пруд был небольшим, монета посреди широкого внутреннего двора, куда постояльцы храма приходили молиться, – и неглубоким. Но воды его никогда не замерзали, и даже в лютую стужу пруд оставался не тронутым льдом. Рэвон не останавливал Йонг теперь, потому что поймал себя на мысли, что ему тоже интересно: раз уж эта глупая женщина решила нарушить все вековые устои священных мест разом, он посмотрит, куда приведёт её безрассудство. Когда-то давно и Рэвон задавался вопросом, что будет с незамерзающим прудом, если из него вытащить священный супхё.

– Ничего не чувствую, – выдохнула Сон Йонг и отняла руку от колонны. – Имуги больше не отвечает мне, и я думаю, что это вода отнимает…

Она не успела договорить: каменная колонна, возраст которой отсчитывал столетия, вдруг треснула ровно посередине, будто в неё ударила молния. Йонг вздрогнула и от неожиданности пошатнулась, падая прямо в воду. Та пошла волнами – и так и замерзла на глазах изумлённого Рэвона.

Святые духи. «Теперь, – подумал Рэвон мрачно, – храм Воды в самом деле умер. Вместе с реликвией, что поддерживала жизнь в этом затерянном месте».

8

Дорога на Хансон, месяц ипчхун [35]35
  Период с 4–5 февраля по 19–20 февраля по китайскому календарю.


[Закрыть] 1593 года, год Водяной Змеи

Теперь Йонг боялась, что не сдержит обещание, данное Ильсу будто в прошлой жизни. Она подвела её, не сумев сберечь Юну, она подвела себя, не сумев спасти своего строгого учителя. Оставалось надеяться, что теперь Йонг хотя бы сможет ответить за свои слова лично перед ирмэ [36]36
  Сестра (драконий язык).


[Закрыть] Ильсу и молодым королём, которому доставляла столько проблем. Сон Йонг, женщина, несущая смерть, везла в столицу иноземный отряд. О том, что её выходки не понравятся никому во дворце, она старалась не думать.

Они ехали по бездорожью, сбивая колёса гружёных телег, и останавливаясь через каждые несколько ли. Рэвон повёл их по восточному тракту мимо всех крупных поселений и городов, куда заглянуть они попросту не успевали – или не хотели, чтобы избежать лишнего внимания, или рассчитывали преодолеть так расстояние до столицы быстрее. Весь их путь занимали поля и степи, нагорья, ещё более труднопроходимые, и замёрзшие ручьи, от которых брали начало реки. Несколько дней они шли вдоль таких безымянных рек, где с одной стороны подпирал лес, а с другой – старые поля, выжженные Драконом во время первой войны с Японией.

Телеги тут застревали, идти приходилось ещё аккуратнее, и иноземцы мёрзли, проваливаясь в снег всё больше. Йонг понимала, что они не приспособились к холоду за эти несколько лет в тюрьме, а их тела отвыкли от долгих походов, и потому теперь смотрела на них с сожалением.

Она выспросила всё у Хаджуна: как иноземцы выбрались из крепости, как нашли груз, старое оружие, телеги и лошадей… Рэвон-сонбэ хранил обет молчания с тех пор, как они с Йонг поругались у пруда в храме Воды. Уйти пришлось быстро, оставив за спиной вопросы без ответов – почему треснул водомерный камень, почему пруд замёрз. Рэвон бросил лишь, что обсуждать тут нечего: Йонг рушит всё, к чему прикасается, и ей стоит держать руки при себе и никуда не лезть. Она винила себя в случившемся и потому с обвинениями не спорила.

Телеги их отряд раздобыл по дороге у потерянных земель – так стали называть территорию, окружающую Хэнджу, которую покинули крестьяне, примкнув либо к войску Империи, либо сместившись южнее, поближе к городам, ещё подчиняющимся Чосону. Ржавые мечи, вилы и копья тоже нашлись где-то в постоялых дворах, хижинах и, кажется, в паре поселений, которые Рэвон приказал обогнуть несколько дней назад.

– Лошадей мы купили, когда поняли, что на себе всё не утащим, – делился Хаджун, посматривая на активно поддакивающих иноземцев.

Йонг пыталась запомнить каждого, но не привыкшая к европейским чертам лица память путала имена и внешность худых мужчин, они сливались для Йонг в одного неопределённого человека. С небольшим трудом сейчас она узнавала только Перу, самого разговорчивого из них, который в прошлом был штурманом своего капитана, и Коби-руана, которого на самом деле звали чуть иначе. Хаджун не мог выговорить его имя, потому старался не обращаться к нему напрямую.

– На какие деньги купили? У нас ни монеты. – Йонг заподозрила неладное, повернулась к Хаджуну. Тот покраснел. Понятно, ничего они не покупали, а попросту выкрали. – Красть нехорошо, ра Хаджун. Тем более в такое время.

– Мы у богачей выкрали, – принялся оправдываться Хаджун, – всех коней из разных домов, чтобы они недостатка не поняли!

– Сэ, бэла, – поддакнули Перу и его приятель, – в страшное время богачи должны делиться с бедняками.

– Да они вас убить могли на месте, – бросила Йонг. – В тревожное время и свои становятся врагами, и добряки превращаются в чудовищ, вам ли не знать.

Иноземцы переглянулись.

– Мы знаем, бэла.

Их тон заставил Йонг поумерить пыл. Она огляделась в поисках Харин, которую не видела с момента пробуждения, хотя избегать друг друга в таком вынужденно тесном обществе было практически невозможно. И всё-таки не заметила её фигуры среди бывших узников безымянной тюрьмы.

– Эй, Хаджун? – позвала Йонг неуверенно. – А Харин…

– Едет в телеге рядом с бэсиндж… рядом с Ким Рэвоном. – Хаджун нехотя поправил себя и, не уловив во взгляде Йонг укора, продолжил бодрее: – Она подвернула ногу, когда мы сбегали из конюшен. Ким Рэвон присматривает за ней с тех пор.

Йонг невольно подумала, что Харин осталась в одном из поселений, что встретились отряду по пути к столице, но теперь испытала внезапное облегчение. Харин тоже видит в Сон Йонг опасного зверя и потому не показывается? Или же предпочитает держаться ближе к Рэвону, раз её окружают опасные преступники, которых сыта-голь по своей воле освободила и бросила, когда заснула на несколько дней?

С момента своего пробуждения Йонг заваливала себя одними вопросами и получала лишь малую часть ответов. Ей следовало помириться с сонбэ и узнать из первых уст обо всём, пока пропасть между ними не превратилась в новую вражду. Да, он всё ещё был опасен, и Йонг всё ещё не могла доверять ему, но, как говорил умудрённый опытом пуримгарра, своего врага нужно держать в тепле и сытости. Или хотя бы в личной милости.

До столицы ещё несколько дней пути. У Йонг есть время разобраться с собой, сонбэ Рэвоном и прочими тревогами, которые одолевают её сердце. Например, привести в порядок её людей, раз уж заботиться о них должен тот, кто их освободил.

– Послушайте, – начала Йонг на вечернем привале. Иноземцы развели костёр и, вооружившись котлами и скудными пятью тушками кроликов, что добыли Рэвон и Хаджун, варили свою похлебку. Йонг подсела к ним, обвела внимательным взглядом. – Вам нужна одежда и сапоги. А завтра, кажется, мы будем недалеко от Анбёна. Что, если…

– Ты хочешь, чтобы нас поймали, Сон Йонг? – подал голос Рэвон. Он присел к общему костру, нахмурился. – Мы не просто так обходим крупные города, нам нельзя попадаться такой толпой на глаза воинам в крупных поселениях.

– Но лошадей вы как-то украли.

– То была вынужденная мера.

– У тебя всё, что удобно, сонбэ, вынужденная мера!

Йонг не хотела злиться и пожалела о сказанном до того, как последний звук вылетел из её рта вместе с паром, но Рэвон помрачнел сразу же. Между ними повисла красноречивая пауза, отравляющая всё легкомысленное настроение, тишина поползла по остальным людям в их отряде.

– Ты ничего не понимаешь, хубэ, – процедил Рэвон, – а строишь из себя святую умницу. Сколько бы предупреждений я тебе ни давал, ты хочешь действовать по-своему, лишь бы наперекор мне пойти, верно я говорю?

Йонг хотела возразить, но осеклась. Вероятно, он был прав. Она надеялась помириться с ним, чтобы держать поблизости, но злость на него оказалась сильнее, чем Йонг способна была подавить. Рэвон, похоже, понимал всё по её взгляду: Йонг не знала, что к её глазам возвращался белый цвет, металл и лёд снова брали свои права у тела. И потому, должно быть, сонбэ тоже боялся Йонг больше, чем хотел или мог себе позволить.

– Я веду вас безопасной тропой, – сказал он на выдохе, устало. – О ней не знает Империя, что ищет тебя на севере. О ней не знает Япония, что ищет тебя на юге. Сейчас ты и остальные в безопасности, но я не смогу гарантировать те же условия уже через пару суток. Я хочу привести тебя в Хансон невредимой, потому что пообещал брату, но уговор был только о тебе и Хаджуне. И посмотри, кто нас окружает!

Он окинул притихших, греющих уши иноземцев вокруг себя и выругался сквозь зубы.

– Меня не заботят жизни этих чужаков, но я смирился с их присутствием и теперь отвечаю за них тоже. Всё ради тебя.

– Ты хотел сказать «из-за тебя».

– Нет, Сон Йонг-щи, – старое обращение прозвучало издёвкой, – я хотел сказать то, что сказал.

Йонг поджала губы. Из-за того, что её не поддерживал больше имуги, присутствие Рэвона выводило из себя: она злилась, что рядом был сонбэ, а не Нагиль или любой другой человек, которому Йонг привыкла доверять.

Рэвон-сонбэ был прав, и это злило тоже: Сон Йонг была слабой маленькой девочкой, которая ничего не может без змея в груди и генерала драконьего войска за своей спиной. Она может приносить только разрушение, она может обещать только смерть.

– Очнись уже, Йонг. – Слова Рэвона вгрызались в шею, точно ядовитые змеиные зубы, разъедали кожу, точно старое масло из факела Феникса. – Столько людей пытается защитить тебя в этом мире, а ты не замечаешь этого. Можешь не верить мне и считать врагом, но я уже очень давно не желаю тебе смерти. И никому, кого ты любишь. И… – Он вздохнул, провёл рукой по лицу, убирая со лба прилипшие грязные волосы. – Это не я убил дочь Императора. В этой войне, если ты не заметила, больше, чем две противоборствующие силы. И у каждой из них своя цель.

Рэвон поднялся, чтобы уйти, оставив Йонг рядом с иноземцами, к которым она начинала проникаться симпатией. Видно, чтобы не доставлять больше беспокойств или чтобы самому не злиться в её присутствии.

– Запомни кое-что, Сон Йонг, – добавил он, роняя слова сверху вниз, прямо на макушку Йонг. Она вскинула голову: Рэвон стоял над ней и говорил серьёзно, но спокойно, будто открывал старую как мир истину. – Чтобы победить в войне, тебе нужно думать как враг и действовать как враг. Так вот, зная своего врага, я могу сказать, что смерть принцессы не была выгодна японской стороне.

Йонг молчала, не сумев подобрать слов для ответа сонбэ. Он поклонился ей и ушёл, словно опускал меч перед противником, к которому не испытывал ненависти.

На перевале, который отряд проходил через пару дней, Йонг стало плохо. Она шла между верным Хаджуном и Перу, спрашивала последнего о его капитане, когда почувствовала недомогание.

– Капитэ – хороший человек, – говорил Перу.

– Что же тогда он бросил вас в тюрьме, – скривился Хаджун, которого интерес Йонг к иноземцам раздражал. То ли воин пытался оградить госпожу от опасности, то ли ревновал.

– Это мы спасали капитэ, не он нас, – возразил иноземец. – Он поклялся бежать и не возвращаться, пока стены тюрьмы не рухнут. И вот, они рухнули.

– Не благодаря вашему капитану, – продолжал давить уязвлённый Хаджун.

– Не всё ли равно, кто свершил дело? Победа над дьявольской судьбой, вот что главное. Ты мал ещё, чтобы судить о поступках.

Хаджун тихо выругался, хотя Перу был прав: воин был младше тех, кто шёл с ним бок о бок весь непростой путь до столицы.

Йонг старалась держаться от Хаджуна на расстоянии.

«Зря он настаивает», – с огорчением думала она. Хаджун обращался к ней «госпожа», говорил очень формально, считал своим долгом оберегать её от любой опасности, подстерегающей в дороге. Всё, что он делал, пугало Йонг. Не стой так близко к змее, из-за которой гибнут люди.

Хаджун заботился о ней, а Йонг видела в нём Вонбина. После смерти Юны эта рана, не сумевшая зарасти за столь короткое время, воспалилась снова и теперь отравляла все мысли и всё тело.

Быть может, поэтому на очередном повороте её бок прострелила резкая боль.

«Только не кровотечение», – подумала она со злостью, цепляясь за рукав иноземца. Тот охнул.

– Ай, бэла, что случилось?

– Госпожа? – заволновался Хаджун и подхватил Йонг под локоть. – Что такое?

– Ничего, нормально. – Йонг замотала головой, потом поняла, что её тошнит от недостатка кислорода в воздухе. Их отряд забрался достаточно высоко в горы, чтобы обогнуть крупное поселение на равнине.

Нет, подумала она нервно, что-то всё же не так.

Из её тела будто тянули силы. Удерживащие Йонг, Хаджун и Перу заметили, как проступила на скуле бледной госпожи чешуя – проявилась бликом в свете заходящего солнца и тут же пропала, глаза подёрнулись льдом и тут же потеплели в родной карий цвет.

Йонг села прямо в снег, останавливая тем самым всю процессию.

– Что у вас тут? – сердито позвал Рэвон. Он подошёл, заметил дрожащую Йонг, опустился рядом. – Да на тебе лица нет!

– Ох, неужели? – кисло съязвила она. – Давайте сделаем привал.

Промедление было опасным делом для их отряда, потому Рэвон отказал.

– Лучше сядь в телегу или на коня, спустимся в ущелье и там разберёмся.

Спорить не было ни сил, ни желания. Йонг позволила усадить себя в седло и, стараясь не смотреть на уходящий резко вниз склон горы справа от тропы, по которой ехала, подгоняла всех двигаться скорее. Наступал вечер, и им следовало найти себе место для привала. Как только они окажутся в безопасности, под сводами какой-нибудь клятой пещеры, Йонг осмотрит себя. Вдруг её ранили, а она не заметила?

О внутреннем кровотечении после ударов в Чосоне не слышали, похоже. Что, если она несколько дней страдала и не замечала этого?..

Через час нашлось подходящее для ночлега место.

Йонг спустилась с коня, проигнорировав руку Хаджуна, и тут же села прямо на землю. Её сильно мутило, она даже сплюнула в бледную ладонь густую слюну и вытерла её о снег.

Там осталась красная полоса крови.

Стойко выносившие холод и прочие мучения длинного путешествия португальцы не жаловались, но по их голосам, когда они переговаривались между собой на родном языке, Йонг понимала, насколько они уже вымотаны, выжаты. Этим людям нужен был отдых, сытная еда и тёплая постель. С каждым днём Йонг всё больше сомневалась в том, что её затея принесёт значимые плоды в общем деле. Она надеялась, что сможет предоставить королю Ли Хону и всему Чосону не просто доказательство своей верности, а силу, шанс отвоевать море у японских захватчиков. Но наблюдала за отрядом иноземцев, которых хотела подбить на участие в войне, и ругала себя.

У Йонг было несколько дней, чтобы понять, что её вспышки гнева, пустая, бессильная агрессия и желание идти наперекор всем и вся – не только из-за молчания имуги. После случившегося на перевале она быстро поняла, куда утекали из её тела силы. Поняла и словила себя на неприятном чувстве жадности и стыда из-за этой жадности.

Несколько дней назад Йонг без спросу вытянула Ци Дракона из Нагиля. Теперь, похоже, он забирал должок.

Лан предупреждала: доверять змею не стоит. Предупреждала, что нужно учиться контролировать его, насколько это возможно, уступать, но не подчиняться, договариваться, а не доверять.

Когда шаманки не стало, Йонг нарушила все её заветы разом. Доверилась древнему чудовищу, который знал только хитрость, отдала ему контроль над телом, лишь бы он забрал боль. Опустила руки, потеряв веру в себя. Что представляет собой Сон Йонг сама по себе? Человека, не способного защитить себя? Ту жалкую слабую девчонку, которую сонбэ Рэвон притащил через Глаз Бездны в не-Чосон и показал японскому генералу?

Йонг зажмурилась, гоня прочь подтачивающие всё её существо мысли.

– Слабая или сильная, – зло процедила она, сжимая в руках ржавый меч, – либо делай что-то, чтобы это исправить, либо молчи.

На Алмазные горы опустился вечер, сразу заполнил ущелье, в котором остановился отряд, густой темнотой. За спиной Йонг горели редкие факелы, у костра суетились люди. Она отошла ближе к горному склону, чтобы никому не мешать, чтобы скрыть от всех, что она делает. Видели бы её Дэкван и Чунсок, засмеяли бы оба.

Йонг не держала в руках ни меч, ни лук уже больше месяца, и всё, чему её обучили Когти Дракона, затёрлось в памяти. «Тело помнит повторённое сотни раз упражнение лучше разума», – учил тырсэгарра, но из-за имуги Йонг не смела на это надеяться.

Она выдохнула и, храбрясь, сделала выпад. Тяжёлый меч тянул вниз, содранная обмотка на рукояти растирала ладони. Было неудобно, непривычно, сложно. Тренировать заново даже простой замах ржавым лезвием, когда прежде ты могла вспороть грудную клетку одной рукой, – занятие не из приятных.

– Мер’тонъ, – злясь на слабые мышцы рук и ног, выдохнула Йонг. Лан говорила, что упрямая ученица поплатится за самонадеянность. Хорошо, что Йонг поняла это хотя бы сейчас, пока не успела разрушить ещё какую-нибудь древнюю реликвию.

– Вес тела не стоит переносить на одну ногу, – раздалось за спиной Йонг. – Совершаешь ошибку новичка, хубэ.

Если бы имуги в ней не спал беспробудным сном, он бы заметил приближение чужака раньше. Злясь ещё и на змея-обманщика, Йонг обернулась. Меч так и не опустила, и лезвие с щербинами, в котором не отражались отблески костра – настолько оно было старым, – указало прямо на Рэвона.

– Этой железкой тебе меня не убить, – заметил он.

– Да я и не хотела, – протянула Йонг и всё равно медлила, отводя меч в сторону. – Зачем пришёл? Опять ругать за безответственное поведение?

– Считаешь, нам с тобой больше обсуждать нечего? – Сонбэ склонил голову, в глазах промелькнула обида. Да с чего бы ему… На двоих у них было достаточно взаимных обид и поводов для вражды, но сама Йонг не воспринимала их достаточно серьёзными, чтобы выводить на поверхность из воспоминаний и показывать друг другу.

Она тоже обижалась на сонбэ. Много обижалась, давно.

Ничего бы с ней не случилось, не приведи её Рэвон в свой мир. Но нужно ли злиться за это, если теперь Йонг ни о чём не жалела?..

– Можем обсудить планы на будущее, – пожала плечами она, отбросив в сторону мысли о том, чего можно было бы избежать. Что было, то было. От других дорог она отказалась, так нечего и горевать по утраченным возможностям. – Или можно поговорить о твоих планах, сонбэ.

– Моих? – Он вскинул голову. – Они наши общие, Сон Йонг.

– Нет-нет, – усмехнулась Йонг, втыкая меч в снег между ними. – У тебя что-то на уме, всегда было что-то своё, а теперь оно и меня касается напрямую, так что… Выкладывай, сонбэ, если хочешь сотрудничать без драк. Что ты задумал?

Он покачал головой, кинул Йонг недоверчивый взгляд, будто сомневался в её способности оценивать ситуацию. Снисходительно улыбнулся. Нагиль никогда не позволял себе подобной улыбки, даже когда Йонг говорила очевидные глупости и волновалась о бессмысленных вещах.

Мысль о Нагиле снова кольнула в самое сердце, Йонг поморщилась и крепче сжала пальцы на рукояти меча.

– Я думал, мы прояснили это ещё в первый день нашего похода, – ответил Рэвон с паузой. – Я хочу спасти брата. Ни больше ни меньше.

– Твои прежние действия никак это не объясняют и доверия не вызывают, сонбэ.

– Мои действия, – поправил он с нажимом, – были продиктованы условиями, в которых я оказался. И в которых оказался Нагиль. Я уже говорил, но придётся повторить, Сон Йонг: ты попала в мой Чосон исключительно для того, чтобы спасти Нагиля. Но всё обернулось по-другому.

– Да-да, – вздохнула Йонг устало. – Я мишень на груди генерала драконьего войска.

Она вспомнила подслушанный разговор между Рэвоном и его учителем в храме Воды, тот, что состоялся почти десять лет назад, тот, с которого всё началось. Тревога, невольно забытая ею из-за других переживаний, вновь всколыхнулась, точно ил со дна болота.

– Ты считаешь, мне не удастся защитить Нагиля, – неуверенно, тихо добавила Йонг. – Даже если я стану сильнее?

– Ты говорила, что знаешь о пророчестве, – нахмурившись, перебил Рэвон, – ты слышала его в своих видениях, правда? – Йонг кивнула. – Тогда должна понимать, что чем сильнее ты становишься, тем меньше у тебя шансов избежать древнего предсказания.

Сонбэ сгущал краски, по крайней мере Йонг хотелось в это верить. Предсказание о Драконе Металла не было таким уж древним, его поведала шаманка Кэмеко чуть больше десяти лет назад в храме Белого Тигра, в доме Ордена его имени, который ныне был забыт и заброшен. Может, и в трактовании пророчества Рэвон ошибался?

– И явится из Бездны Металлический Дракон, – проговорила Сон Йонг, когда ей в лицо задул сильный северный ветер, – и выберет путь. Его выбор предрешит исход войны. Почему там говорится о выборе, а ты про это умалчиваешь?

– Потому что выбора нет, – вздохнул Рэвон. – Великие Звери не предлагают, они выдвигают ультиматум. Либо ты принимаешь их силу, всю целиком, отдавая им жизнь, либо отказываешься и всего лишаешься. Это не выбор, а шантаж.

– Но у меня будет выбор, – задумчиво проговорила Йонг. Сонбэ вскинул в удивлении брови, и она пояснила, облизав пересохшие от напряжения губы: – Согласно пророчеству, у Дракона Металла будет выбор.

– Но ты не Дракон. Ты стала имуги, и тот, насколько я понимаю, никакого выбора тебе не даёт. Он только отнимает. Разрушает. Просит больше и больше. Разве я не прав?