Текст книги "Любимая, я дома. Сборник рассказов о любви"

Мария Матвеева

Роззи. Мечтай

@muzzza.mari

Я лежала на холодном металлическом полу, обливалась слезами и кровью. В голове стучал один вопрос: «Почему он не помог?» Было противно слушать, как они решают, где лучше поразвлечься. Мечтала об их смерти. Кто бы знал, но жизнь, до этого складывалась вполне замечательно.

Получили первый крупный заказ – Новогодний корпоратив обувной фабрики. Казалось, будущее в наших руках. 19 декабря с шефом отправились осматривать помещения в главном офисе. Смущало, что на подготовку только три дня. Аккуратно переставляла ноги по свежем снегу, укрывавшему скользкие ступени. Традиционно спорили о мелочах.

В дверях появился ОН. Статусный костюм, спутницы-украшения. Влась сквозила в каждом жесте – манера говорить по телефону, уверенный шаг, проницательный взгляд.

Беспризорные ноги поехали в разные стороны, бумаги полетели в неизвестность. Резкий удар затылком. «Надоело это невезение, хочу в новом году встретить того самого, стать счастливой уже» – мысль стучала в такт пульсирующей боли. Прошедшая мимо белоснежная кошка стала сигналом – валяться некогда. Ещё простужусь.

– Полина, когда вы научитесь смотреть под ноги? – недовольно цедил Юра.

– Могли бы и помочь. – вяло огрызалась и собирала бумаги под ногами блондинок, которые сопровождали мой идеал. Юра продолжал бурчать без остановки, но не пытался ускорить процесс.

В руки сунул последнюю из папок тот самый мужчина. Казалось, он так занят телефонным разговором, что совсем не замечает происходящего. Конечно, при этом даже не взглянул на меня. Восхищённо, любовалась его спиной.

– Вы для него слишком обычная, да ещё и брюнетка. – язвительно заметил босс.

– Когда зарплату поднимете? – начала старую песню, чтобы сменить болезненную тему, – одни обещания.

– Вот если Кириллу Андреевичу, – небрежный жест, в сторону ушедшего, – понравится мероприятие, которое мы устраиваем…

– Я устраиваю! – нервно воскликнула.

– МЫ устраиваем! – зловеще добавил Юра, противно растягивая слова, – тогда и поговорим о деньгах.

Лёжа в кровати, мечтала о глупостях, вспоминала Кирилла. Представила как буду смотреться рядом. Не понравилось – волосы портили картинку. Уже засыпая, решила перекрасить их.

– Полинка, ты теперь блондинка! – нараспев кричала Марина. – Ещё и нарядилась. Неужто решила на нормальное свидание сходить? – судя по запаху, где-то нашла вино. – По правде говоря, тебе уже давно пора завести постоянного мужика. Посмотри на меня! – приосанилась и икнула.

– Предлагаешь три раза развестись?

– Что за ерунда! – машет рукой, а сама мечтательно закатывает глаза.

– Ну что странного в желании девушки выглядеть привлекательно? Меня уже замучили этими вопросами сегодня. – нервно одёрнула подол короткого платья. – Да, с парнями не везёт. Думаю, это поправимо, мне всего 23 года.

– Знаешь, Юра так расспрашивал. – продолжала Марина. – С кем встречаешься и всё такое. Объяснила, девушка серьёзная с кем попало на свидание не ходишь. Ты ж бросила того айтишника?

– Ну да. Стой. С каких пор Юра интересуется? – удивлению не было предела. – Он меня презирал!

– Не преувеличивай – нормальный мужик. Просто с женщинами ему не везёт. Знаешь, невеста за день до свадьбы сбежала, – и понизив голос, добавила, – К лучшему другу.

Странности в поведении начальника неуклонно росли. Комплименты сыпались постоянно. Отвёз домой.

– Ночью на улице опасно. – повторял он. А предыдущие два года, было безопасно? Приходилось терпеть, хотя… удобно, чего скрывать.

На 22 декабря назначили новогодние гуляния. Вновь увижу Кирилла Андреевича. На мероприятия раньше одевала спортивную обувь, удобные брюки. Вечно приходилось бегать по этажам. То украшения упадут и надо со стремянкой носиться. То эти артисты напиваются до выступления, или ещё хуже уединяются с кем-нибудь в укромных местах. Всех искала и контролировала. А тут эти каблуки. Не развернёшься. Пришлось менять стратегию – добавлять минуты отдыха. Скинула сапоги в пустой гримёрке. Блаженство. На колени запрыгнула кошка.

– Видела тебя. – улыбнулась, автоматически поглаживая милашку. – Так выделялась своей белизной на тех ступеньках, казалась ярче снега. – подумав, добавила по секрету. – Знаешь, мечтаю, чтобы Кирилл Андреевич хоть разок взглянул на меня. Заметил.

Весь вечер ненавязчиво порхаю рядом. И короткое платье не так смущает. Заиграла медленная музыка, он в одиночестве стоял у столика с напитками. Подошла вроде узнать, как мероприятие, а он пригласил потанцевать. Это было волшебно, хоть и в молчании. Музыка затихла, а мыльный шарик волшебства лопнул.

Мероприятие шло к кульминации. Проверяла фейерверки, на улице разговаривала с рабочими. Услышала, как Кирилл общается с коллегой.

– Паша, где продолжим веселье?

– Поехали в «Смокинг».

Говорите – «Смокинг». Быстренько договариваюсь с девочками, чтобы прикрыли моё отсутствие, и вызываю такси. В голове бьётся: «Прекрасная возможность».

– Плохая! – говорит незнакомый мужчина с неестественно белыми волосами. Хотела возмутиться, но вовремя увидела, что он просто говорит по телефону, стоя у стены.

Не люблю ночные клубы – всё гремит, люди похожи на демонов. Сегодня это не важно, главное – нашла. У стойки пьёт коктейль. Якобы случайно цепляю плечиком.

– Ух, какая! Пошли танцевать? – подхватил за талию Кирилл, да теперь можно без отчества.

– Пошли. – скалюсь как наивная старшеклассница.

Под действием эйфории отправилась к нему, когда позвал…

Зазвучал телефон неизвестной мелодией.

– Алло. – хриплый мужской голос справа. С закрытыми глазами вспоминала приятную ночь, мечтаю, что мы пара. – Хорошо, скоро буду. – неуверенно встал, двинулся шатаясь, в сторону ванной. Сдабривая каждый шаг крепкими выражениями.

Продолжаю нежиться в кровати, ожидая любимого. При его появлении, вскочила с постели, с улыбкой, но его взгляд остановил. Одеяло соскользнуло на пол, оголив душу.

– Ты ещё здесь? Давай выметайся, к начальству надо. – ненавидящие красные глаза. – Света, Таня или как там тебя, быстрей-быстрей. – кинул в меня бельём.

Уходила с высоко поднятым подбородком. В такси продолжала изображать независимость. Но переступив порог съемной квартирки, рухнула на пол. Не в силах закрыть дверь, разбавляла привычный быт подъезда рыданиями.

– Больше не хочу так жить! – орала в потолок.

– Тихо-тихо, – обнял Юра, – я тут, всё наладиться.

Наконец, Юра ушёл, новый заказ – это серьёзно. Не подозревала наличие в нём внимательности. Особенно ко мне. Хотя мечтала об этом. Весь день медитировала на трещину в потолке, забывалась. Вывел из прострации звонок.

– Я выломаю эту дверь. – орала Марина. – Терзаю сотовый весь день, а ты не отвечаешь.

– Со мной всё в порядке.

– На работе не появилась – это нонсенс! Юра по офису возбуждённо метался. Что происходит? – вроде и не слышит мой ответ. – Познакомься, мой Аркашичик, – без паузы переходит на писк, – и Эдик. – уже нормальным голосом.

– Ага.

– Что: «Ага»? Рассказывай. – суетливо хозяйничает по квартире.

– Я заболела. – шепчу в ответ. Маринка замолкла и многозначительно подмигнула.

– Смотрим «Головоломки». – ультимативно объявила, засовывая в руки «хрустяшки».

Поражает её способность забывать. Так легко переносить предательство мужчин, находить новых. Вот бы мне научиться так, с первым попавшимся упоённо целоваться. Да хоть бы с этим другом. Эдик симпатичный, но странный. Волосы такие белоснежные и густые, напоминают пух или шерсть животных. А глаза! Или мерещится – зрачок как у кошки в полосочку на свету превращается. Ерунда.

Мультфильм совсем не забавный – рыдала. У меня тоже рухнул внутри остров радости, любви.

– Знаешь конец? – подал голос Эдик.

– Нет. – узнала этого парня, видела вчера на стоянке. Хотела тогда отругать, а надо было послушать знак свыше.

– Смысл прост – любое событие имеет разные точки зрения – радостную и печальную или наоборот. Запомни это.

– В чём радость-то?

– Ты не знаешь ситуацию с другой стороны.

– Сейчас о мультике? – слова испугали.

– Конечно. – ехидненько так добавил.

– Надо правильно формулировать желания. – неожиданно продолжил он и забрал мои чипсы.

На следующий день послала красоту и влезла в любимые джинсы с кедами. Юра немного скривился при виде меня, но промолчал. Распределяли, кому какие роли достанутся в новогоднюю ночь. Мероприятие готовили в элитном отеле города, надо плеснуть креативом. Опять достались фейерверки и верхний этаж. Эта новость наводила на мысль о полёте вниз.

Юра поразил. После работы не стал везти домой, а пригласил прогуляться по набережной. Оказывается, умеет быть милым! Рассказывал интересные истории.

Как-то плавно прогулка перетекла ко мне домой. Уютно пили чай. Предлагал после всех этих праздников съездить в жаркие страны – отдохнуть. Как бы ни манила мысль о тёплом море посреди зимы, душу рвала пустота.

«Ну, её, эту любовь. Может пора учиться использовать мужчин, как кошельки?!» Оставила на потом выгодные идеи и отправила мужчину восвояси.

Промозглым утром, согревала душу уютным кофе в соседнем ресторане.

– Хочется взять и отменить ночь с Кириллом. – резко хлопнула ладошкой об стол.

– Можно и так попробовать. – появился Эдик из пылинок в воздухе.

– Ты кто?

– Важно, другое, вернуться можно только в пик зимнего солнцестояния.

– Согласна! – и плевать, как он появился, что происходит и всё ли в порядке с психикой.

Пространство замерцало, закружилось, померкло. Опять стою на улице, слушала разговор про «Смокинг». Эдик подмигнул и исчез в стене. По дороге в здание, где ещё шла новогодняя вечеринка, пыталась решить, что больше удивляет – перемещение во времени или способность ходить сквозь предметы.

По-другому взглянула на ухаживания Юры, подкупала его забота. Наш роман развивался стремительно. Сам Новый год отметили вместе, романтично при свечах. Со свадьбой не стали тянуть и 14 февраля торжественно обручились. Захотела символики.

Видимость счастья треснуло уже к лету. Его забота переросла в тотальный контроль. Жёстко следил за моей внешностью, за тем, как и с кем разговариваю. Запер в квартире, разрешая появляться в обществе только в его присутствии. Любое проявление воли в первые, месяцы Юра останавливал скандалом, затем стал давать пощёчины. Потом просто бить, за недостаточную теплоту чая…

В конце июня не выдержала, сбежала из ненавистного идеального дома, встретила Эдика.

– Верни меня обратно. Это невыносимо. – трясла его за руку.

– Помни – последняя попытка.

Дезориентация и я опять возле офисного здания. Стою плачу и смеюсь. Вызвала такси, поехала в свою старую съёмную квартиру на окраине города. Радовали обветшалые стены дома, вечная лужа в арке прохода во двор.

– Смотри, какая красотка.

Меня схватили с двух сторон, потащили в фургон. Вырывалась, заехала между ног одному, но похититель быстро пришел в себя и в отместку сломал нос.

Среди похотливых уродов, понимала какими тупыми были мысли о самоубийстве. Я хотела жить!

– Эдик. Эдик спаси. – хваталась за единственную возможность.

Тишина, один из мужчин медленно превратился в Эдика.

– Использованы все попытки. – удар по затылку.

Пробуждение порадовало – очнулась на кровати в больнице. Голова болела, ныли мышцы. Это давало надежду. Но недолго.

– Полина, расскажите, что произошло в ночь с 22 на 23 декабря. – в очередной раз нудил неприятный.

– Работала на предновогоднем корпоративе. – в горле саднило от бесконечных разговоров. Воды дать никто не потрудился, а сама встать не могла – пристёгнута к кровати.

– Что делали после?

– Поехала домой на такси.

– Время?

– Около полуночи.

– А дальше? – в этом месте он всегда менялся лицом.

– На меня напали двое, потащили в машину, внутри был третий. Было так страшно, я звала Эдика.

– Кто из троих Эдик?

– Другой, он превратился в одного из похитителей. Он может всё. Просила, чтобы вернул всё, как было. – захлебывалась слезами, не имея возможности вытереть. – Не захотел, это был последний скачок во времени. Понимаете? – гнев поднялся внутри. – Как же я хотела оторвать голову этим козлам и Эдику тоже. А дальше ничего не было – потеряла сознание.

25 декабря меня перевели в психиатрическое отделение. Разные люди приходили, расспрашивали про события той ночи. «Что происходит?» – спрашивала себя.

Позже узнала – меня забрали из бара за несколько километров от того места. Приехала на угнанной машине. «Я водить не умею!» По словам очевидцев, вошла вся в крови, требовала самогона у перепуганного бармена. Всем на счастье, резко отключилась. А возле моего дома нашли трёх обезглавленных мужчин в фургоне…

Психиатрическое отделение – благородное название для ада с индивидуальным подходом к каждому. Вопли реальных психов со всех сторон. На ночь приковывают к постели. Ненависть в глазах персонала. Ещё и Эдик ухмыляется в отражающих предметах. Замазывала кран зубной пастой, единственное к чему могла дотянуться. Не помогало. Они всё мыли и наказывали.

Опять следователь приходил, говорил странности, не сидится человеку 30 декабря спокойно. Якобы Кирилл в ту ночь не мог покинуть вечеринку – перебрал с алкоголем, его откачивали медики. Ни в какой «Смокинг» не ездил, да и заведения с таким названием в городе нет. Юра давно женат, у него двое маленьких детей. В праздничном агентстве Марины не значится. За неё больше всего обидно. С детства дружили, именно она нашла нам эту работу.

От этих новостей с удвоенной силой пыталась разбивать окно. Медперсонал устал от выходок и решил проучить электрошоковой терапией. Больно.

– Уйдите чувства, хватит боли. – повторяю на все лады.

Под потолком образовалось переливающееся кольцо. Появились орки в армейском камуфляже с бластерами.

– Не то измерение. – гавкающе изрек один.

– Сбоит коннектр, перенаправлю обратно.

– Схожу сума. – с улыбкой проговорила и отключилась.

Сознание принесло свежую порцию боли – парализовало всё тело.

– Новый год встречу овощем. – функция речи ещё доступна.

Теперь Эдик звучал в голове. Сексуальным голосом рассказывал гадости. Кричала в ответ, ругалась. К вечеру закончились силы.

– Надо признать болезнь. Шизофрения. Эдика не существует. Ничего не было.

– Я тут. – глумился он. – Твои слова и мысли полны бреда.

– Ты прав.

Смотрела в потолок и перебирала в голове все события, искала момент, когда всё пошло не так. Остановилась на 19 декабря. Тогда в первый раз сильно ушибла голову. Пришло озарение.

– Так сама всё нажелала! И головы оторванные. Кирилл, чтобы заметил. Нет, не полюбил, а просто заметил. Юра, безусловно, внимательно следил за каждым моим шагом. Паралич. – немного подумала. – Нет, этого не может быть, это безумие! Конечно безумие, – я в психбольнице. А если на секунду отбросить логику. Эдик, как ты там говорил: «Правильно формулируй желания»?! Перестала сомневаться и стала мечтать. На этот раз продумывала каждую деталь.

– Наконец-то! – облегчённо выдохнул Эдик.

С мысли сбили фейерверки. «Новый год, где долгожданное счастье?», – грустно подумала. По щекам медленно текли слезинки, одна противно затекла в ухо, резко вытерла и замерла…

– Шевелюсь, – попробовала ногами подвигать, – Получается!

Сесть вышло не сразу, болела голова. Хохотала. Восхитительное чувство – тело вновь меня слушается! В палату вошли, ослепив светом.

– Вы очнулись. Новогоднее чудо! – голос Эдика ни с кем не спутать.

– Тебе ли удивляться? – глаза постепенно привыкали к яркому освещению.

– Мы думали, вы не выживите, серьёзная травма.

Это был он и не он одновременно. Волосы обычные, соломенные, слегка растрёпанные. На носу очки с толстыми линзами. Глаза ярко-голубые, а не серые. Обычные.

– Э-э-э, привет. А Эдик – ваш брат? – единственное логическое объяснение, пришедшее в голову.

– У меня нет братьев. Эдуард Александрович – моё имя, ваш лечащий врач. – он сел на стул и взял бумаги с прикроватной тумбочки.

Не помнила этой тумбочки. Раньше ничего кроме кровати не было. Посмотрела по сторонам и заметила ещё шкаф, цветы в вазе, и в целом это было другое помещение.

– Где я?

– Лучше прилягте, вам надо больше отдыхать. Я расскажу. – поправил сползающую подушку. – Вы упали, сильно повредили голову. Как уже говорил, чудом выжили. Впали в кому почти на две недели. Символично пришли в сознание – чётко под бой курантов на Новый год. Чудо! – улыбался, светло и по-доброму. Тот Эдик так не мог.

– Но я с вами общалась, только ты выглядел иначе. Ты, вы, не знаю, как теперь правильно?

– Человеческий мозг до конца не изучен, существует много теорий, что происходит с человеком во время комы. Многие пациенты утверждали, что выйти из этого состояния помогали им родственники или ещё кто-то, когда разговаривали с ними. Слышали мой голос, а душа видела меня. Фантазия немного изменила облик. Судя по реакции не в лучшую сторону. – вновь милая улыбка.

Старец смотрит на лист бумаги, где мелькают изображения, разобрать что-либо обычному человеку невозможно. Всё больше и больше хмурится, теребит длинную бороду.

– Рóззи! – не выдерживает он, – Что это такое? – трясёт бумагой перед носом белоснежной кошки.

– Да всё нормально, будут счастливы. – заискивающе говорит кошка.

– Какие ещё трупы? Психбольница – зачем? Пересмотрела человеческих фильмов? – обессилено падает в кресло. – Девочка загадала чистой любви и счастья. Да она от этого Эдуарда прятаться будет! – нервничает так, что в комнате сильно холодает, а в углу сформировался снежный вихрь.

– Дедуууля. – кошка, запрыгнув на колени, ласково трётся носом о руку. – Немного увлеклась.

– Так нельзя! Понимаешь? – вздыхает обречённо.

– Сам прошлый раз ругал, что слишком быстро всё сделала. – обиженно, – Та девушка ничего не поняла и урок не усвоила. – оправдывается Рóззи.

– Я не о таком говорил. – вновь распаляется.

– У Полины с Эдиком всё будет хорошо: любовь, счастье, трое детей. Пифии обещали. – убаюкивающе мурлычет внучка. – Больше не буду, честно-честно.

– Ты неисправима. – тепло улыбается Дед Мороз.

Кристина Виноградова

Камень примирения

@time_of_texts

– Выходь, кому сказал, а то окошко разобью!

Светка осторожно выглянула из-за цветастой занавески. Лёша стоял за забором. Судя по пылающим ушам и камню в руке, настроен был решительно. Парень закинул ногу на штакетник. Забор давно не имел тесного контакта с человеком и от избытка чувств свалился. Девушка снова выглянула в окошко, уже не скрываясь:

– Ты чё забор ломаешь?

Накинула бабушкину шаль и выскочила во двор. Наверняка Лёшка узнал, что Никита провожал её домой после танцев. Вот и пришёл отношения выяснять.

– Чего тебе? – искоса глянула на молодого человека и села на лавку.

Лёха переминался с ноги на ногу. В итоге выдал:

– Ты зачем это, а?

Светка фыркнула:

– А ты? Почему не пришёл на выступление?

Девушка была искренне возмущена. Лёша знал, как она готовилась к концерту. Как шила на старенькой машинке костюмы из старых бабушкиных платьев. Как разучивала ночами танцы и репетировала песни.

– Мой танец признали лучшим номером, между прочим! На следующей неделе поеду на городской конкурс.

Лёха перестал шлындать из стороны в сторону, уставился на Свету:

– А с Никиткой зачем? Тоже номер для самодеятельности?

– Никита помог донести костюмы. И цветы подарил, – кивнула в сторону эмалированного ведра, из которого нахально выглядывали подсолнухи с георгинами.

– Я в городе был, – вдруг сказал Лёша, – подарок тебе покупал. Долго искал, опоздал на последний автобус. А ты сразу с Никиткой, эх…

Парень махнул рукой и полез через свалившийся забор. Под ногами хрустели сухие доски. Сандалеты сорок второго размера втаптывали их в землю, лишая частокол малейшей надежды на восстановление.

– Подарок твой. На, – вдруг бросил в девушку камнем и скрылся из виду.

Булыжник оттянул подол платья, но как-то неправильно, легко. Света взглянула на колени: камень оказался бархатной коробочкой. Внутри лежало золотое кольцо. Витая полоска обожгла сердце раскаянием. Камешек в оправе точь-в-точь повторял цвет её глаз: изумрудно-мшистый, с золотыми прожилками. Красивое.

Светка не любила просить прощенья, но Лёха не оставил ей выбора. Вздохнув, девушка подобрала подол и полезла в кусты.

Выбор

@time_of_texts

В фиолетово-голубом небе пряталось солнце. Темнота расползалась по городу, стелилась по улицам, залезала в проулки и дома.

В деревянных стенах, спрятанных под серым шифером и обшитых порыжевшей от времени вагонкой, сидели Он и Она. Сизый сигаретный дым обволакивал, плёл узоры, дрожал в холодном вечернем воздухе. Курили.

Прижавшись плечом к плечу, молчали. Она думала о том, что рядом с ним всегда было тепло. Он – о том, что скоро Она уйдёт. Может быть, навсегда.

Она первая нарушила молчание:

– Какая она?

Короткий смешок. Затяжка. Кружок дыма.

– Не знаю. Интересная.

Снова тишина. Она достала ещё одну сигарету. В груди заскребло, заворочало. Невыплаканные слёзы рвались наружу. Хотелось царапать Ему лицо и бить посуду. Вместо:

– Она – та?

Серебристо-зелёные глаза наблюдали. Ждали взрыва. Встретились с шоколадными в молчаливой дуэли.

«Ты хочешь знать?»

«Хочу»

«Зачем?»

«Я должна»

– Она не ты.

Бычок зашипел, встретившись с водой в банке из-под кофе. Трясущимися руками поправила волосы:

– Ты не ответил.

Он щёлкнул зажигалой. Смотрел, как колышется пламя, гаснет. Схватил вдруг Её ладони:

– Потанцуем?

Потащил в кухню, закружил под Total Eclipse of the Heart. Она уткнулась Ему в грудь, пряча глаза. Смешно и грустно, что Он выбрал именно эту песню. Хриплый голос Бонни Тайлер лез в душу, выворачивал наизнанку. Она думала о том, что теперь эта песня всегда будет напоминать о Нём. Он – что запах Её духов останется с ним навсегда.

Никаких обязательств. Никаких чувств. Никаких отношений. Она знала. Он знал. В какой же момент Они забыли об уговоре?

Тишина разорвала объятия. Они смотрели друг на друга. Слышно было, как шумит холодильник, куда-то несутся в спешке машины, разговаривают в ночи соседи.

– Выпьем ещё? – то ли спросил, то ли приказал Он.

Она кивнула. В стаканах с нарисованными яблоками смешались виски и кола.

– И всё же ответь. Она – та?

Он залпом осушил стакан. Аккуратно поставил на стол. Подошёл к ней. Обнял.

– Она не ты. И этого достаточно.

Алкоголь открыл засов, сдерживающий слёзы. Солёные стекали по щекам, оставляя чёрные разводы на лице.

– Мне больно.

– Я знаю.

Тёплые губы коснулись Её рта. Дыханьем опалили шею. Шептали Имя, зарывались в волосы.

– Она не ты.

Тело откликнулось на древний, как мир, зов, подалось Ему навстречу. Она обхватила Его руками, вжалась в Него, пытаясь впечатать воспоминания о себе в Его душу.

Запел Стив Уандер. Ритмичный соул. Жар. Стоны. Рассыпанные по столу волосы и пролитый виски.

«Она не я»

«Она не ты»

Дрожь. Слабость. Руки. Вспышка. Сорвавшееся «люблю» с чьих-то губ. И снова виски.

Мутный рассвет заглянул в окно, снимая первыми солнечными лучами ночную позолоту.

– Мне пора.

Она натянула кроссовки.

– Останься. Сегодня.

Сильные руки прижали к груди, перебирали спутавшиеся волосы, тянули обратно, в ночь. Секундное замешательство.

– Не могу, ты знаешь.

Она взяла телефон. Ключи от машины. Сигареты.

– Прощай.

Вышла на улицу, жадно глотая влажный воздух, вдыхая запах мокрой травы и разочарования. Хлопнула дверь.

– Я…

Слова царапали горло. Она зло проглотила слёзы. Сказано слишком много. Не сказано – ещё больше. Оглянулась. В рассветных сумерках улица напоминала лабиринт. Машины, дома, вольно разросшиеся кусты, пыльная дорога. Его нет. Впрочем, как всегда.

В кожаном салоне дала волю слезам. Включила музыку и выла. Курила. Кусала зацелованные Им губы, щипала себя до боли и снова выла.

Звякнула смска.

«Устал от одиночества. С ней легче. Она всегда рядом. Но если хочешь знать, она – не та».

Взревел двигатель. Фары прорезали молочный воздух, взвизгнули шины. Тёмно-красный Ниссан сверкнул габаритами и исчез за поворотом.

Он зашёл в дом, думая, что так будет лучше для Неё. Она гнала в ночи, понимая, что так будет лучше для всех.