Текст книги "Записи Эндрю"

Глава 3. Генри Стоун

Решил не откладывать разговор со Стоуном в долгий ящик. Чем быстрее появится определенность, тем лучше. На мой звонок Генри не ответил, скорее всего, не имел возможности. Все-таки пятничное рабочее утро. Самому было как-то непривычно начинать свой день не с приема пациента.

Атмосфера рабочего кабинета помогала сосредоточиться, производительность повышалась. Да и этот вид из окна радовал глаз. Поэтому я решил отправиться на работу, тем более что задач было предостаточно.

По дороге купил газету и заскочил в кофейню. Заказав американо, устроился за барной стойкой. Только развернул газету, как раздался телефонный звонок. Звонил Генри Стоун.

– Добрый день! Стоун. Вы мне звонили.

– Здравствуйте, Генри! Беспокоит доктор Эндрю Саммерс. Мы как-то встречались пару лет назад.

– Да, доктор Саммерс, припоминаю. У вас, кажется, своя практика в районе Мэрилебон. Чем могу быть полезен?

Генри Стоун меня вспомнил. Это немного облегчало задачу.

– Я хотел бы встретиться с вами в ближайшее время. Это возможно?

– Да, конечно. А по какому вопросу?

– По вопросу сотрудничества.

– Интересно. Хорошо, доктор Саммерс, подъезжайте сегодня к восьми вечера в клинику. Как подъедете, позвоните, я вас встречу.

– Спасибо, Генри. До встречи.

Так легко и просто, не задавая лишних вопросов, Стоун согласился со мной встретиться. Но это еще не означало, что встреча принесет нужный результат.

Несмотря на то что имя мое было достаточно известным среди круга специалистов, я не поленился и составил резюме. Отразил сведения об образовании, пройденных курсах повышения квалификации, приложил копии нескольких дипломов, подробно остановился на функционале клинической практики. В довершение ко всему папка с документами пополнилась парой благодарственных писем, а также списком научных статей и работ.

Хорошо, что мне удалось собрать все необходимое с самого утра. Не успел я покончить с этим делом, как рабочий телефон стал разрываться от звонков. Преимущественно звонили пациенты. Кто-то спрашивал мое мнение, посетив нового специалиста, а кто-то просто жаловался. Ситуация была прогнозируемой. Я уверен, что звонки будут активно поступать еще в течение недели, после чего обо мне будут вспоминать все реже.

В обеденный перерыв договорился о встрече с профессором психиатрии доктором Марком Уэлбергом, с которым не виделся уже несколько лет. Уэлберг преподавал основы психиатрии в Имперском колледже. Время пощадило его, он был все так же бодр и полон идей, заряжен энтузиазмом. Хотелось бы и мне иметь такую активную жизненную позицию, будучи в его возрасте. Мы обменялись мнениями об увеличении численности душевнобольных людей. Это был факт, подтвержденный мировой статистикой. Марк рассказал о своем недавнем опыте: он собрал группу людей и отправился с ними на окраину Англии, десять дней они жили в небольшом доме, работали на участке, а вечером устраивали чтения или просто беседовали. Во время всей поездки было запрещено пользоваться средствами связи, ноутбуками, карманными компьютерами и прочими гаджетами. Вначале многие тяжело переживали невозможность поговорить по телефону или выйти в сеть, но уже через пару дней все чувствовали себя комфортно. «Ты знаешь, – сказал он, – к концу поездки они действительно стали выглядеть счастливыми, улыбались. Казалось, их радость можно было потрогать».

Беседа с Марком еще больше меня вдохновила. Вернувшись в кабинет, с головой окунулся в работу, когда освободился, часы показывали начало седьмого.

Я быстро собрал портфель, выключил свет и поставил кабинет на сигнализацию. Оставалось менее двух часов до встречи со Стоуном, а мне жизненно необходимо было успеть что-нибудь съесть. Не хотелось, чтобы желудок напомнил о себе во время важного разговора. По дороге заскочил в кофейню, взял кофе и пару сэндвичей из цельнозернового хлеба с сыром.

Без пятнадцати минут восемь припарковался у клиники и позвонил Стоуну, сообщил о своем прибытии. Буквально через минуту ко мне подошел внушительных размеров мужчина. Охранник проводил меня до лифта и вместе со мной поднялся на пятый этаж. После того как я вышел, лифт вместе с охранником поехал вниз.

Первое, что бросилось мне в глаза, это большое количество камер видеонаблюдения. Не знаю, были ли у стен уши, но «глаз» было хоть отбавляй. Лифт курсировал только в правом отсеке здания, как я понял, между первым и пятым этажами. Правый отсек пятого этажа занимали помещения для административного персонала, там же располагался кабинет Генри Стоуна.

Внутреннее убранство клиники было аскетичным, минимум предметов, максимум пространства. Полы выложены кафельной плиткой, где-то застелены линолеумом, стены окрашены в светло-серый цвет. Высокие потолки с вмонтированным освещением. Первое, что мне пришло на ум: стерильно и безжизненно.

Совершенно другое впечатление производил административный отсек: стены были окрашены краской приятного персикового оттенка, их украшали картины с умиротворяющими пейзажами, пол застелен паркетной доской. В коридоре стояли диваны, кулер с питьевой водой, отдельно была обустроена зона отдыха для посетителей.

Стоун ждал меня в дверях административного отсека. Он сильно изменился с нашей последней встречи: похудел, под глазами залегли тени, в лице прибавилось жесткости. Мы поприветствовали друг друга рукопожатием, после чего Генри пригласил меня в приемную. В приемной стоял только один секретарский стол, секретаря на месте не было, а настольная лампа продолжала гореть. Из самой приемной можно было попасть еще в несколько комнат. К одной из них и подошел Генри Стоун, кабинет был заперт. Открыв дверь магнитным ключом, Генри пригласил меня войти. Кабинет занимал немалую площадь, но не казался большим в связи с тем, что горела только одна настольная лампа, верхнее освещение было погашено. Когда Генри включил основное освещение, то я был восхищен. Комната выполнена в коричнево-черных тонах, пол выстелен паркетом, окна занавешены портьерами цвета темного шоколада, некоторые из которых были собраны. Вместо картины на одной стене выполнена мозаика из гладких камешков. Вдоль стены напротив рабочего стола во всю высоту располагались книжные полки, в углу аккуратно пристроилась стремянка. Стол был основательный, из натурального дерева, на столе идеальный порядок, позади кресла располагался еще один шкаф, часть полок занимали книги, на других располагались награды, отдельную полку занимали головоломки.

Стоун погрузился в кожаное кресло, а я сел по левую руку от него за стол для совещаний.

– Как вам клиника? Вы ведь не бывали здесь раньше?

– Мне почти не удалось оценить внутреннее содержание, но то, что увидел, впечатляет. Интересно было бы обойти все помещения. Не заметил присутствия пациентов, только персонал на первом этаже.

– Разделяю интерес. Несмотря на то что здание пятиэтажное, площадь бывшего мелькомбината позволила сделать его большим и просторным. Много секторов и переходов. На первый взгляд внутреннее убранство может показаться скромным, но у нас тут все по последнему слову техники. Современные технологии, специалисты и взгляды. Что касается пациентов, то вы не увидите их разгуливающими в коридорах. У нас здесь не тюрьма, но строгий режим, которому все без исключения подчиняются. Более того, на первом этаже их действительно нет.

Я почти не слушал рассказ Генри о клинике, все мое внимание и мысли обратились к словам Стэнли касательно глаз Стоуна. Его карие глаза не излучали тепла, взгляд был пустой и холодный.

– Дисциплина и контроль при работе с пациентами играют немаловажную роль, – вставил я.

После моих слов Генри чуть улыбнулся.

– Перейдем к делу. Зачем вы обратились ко мне, доктор Саммерс? О каком сотрудничестве идет речь? – спросил Стоун.

– Я хочу работать в «Мизери Эсайлам», – ответил я прямо.

Брови Стоуна приподнялись от удивления. Он встал и подошел к окну. Молчание затянулось.

– Мне было странным услышать от вас о возможном сотрудничестве. Но сейчас я еще более удивлен. У вас большой опыт, собственное дело. Почему вы хотите свести на нет все, чего достигли? Или я неправильно вас понял?

– В последнее время я стал задумываться о том, что мне не хватает развития. Того самого, которое было при работе в клинике в начале карьеры. Есть определенные идеи, которые мы на данный момент обсуждаем с профессором медицины Марком Уэлбергом. Не всех больных я могу наблюдать и принимать в рамках своего кабинета.

– Понимаю вас, доктор Саммерс. Почему вы решили обратиться именно в нашу клинику?

– Я много слышал о «Мизери Эсайлам», не сомневаюсь в репутации клиники.

Генри молча смотрел в окно.

– Мы не набираем персонал, штатные передвижки среди специалистов достаточно редки. Как я понял, вас интересуют особые больные, если их можно так назвать. В моем представлении, каждый больной по-своему особенный. Конечно, упустить возможность принять в штат такого специалиста, как вы, я не могу.

Сказав это, он повернулся ко мне лицом и пристально посмотрел в глаза, после чего вернулся на свое место и продолжил:

– Хорошо, доктор Саммерс, с понедельника я жду вас в клинике. Приходите к восьми утра, в девять часов у нас общая планерка, проходит на этом этаже. В выходные я подумаю над вашим функционалом, после чего мы обсудим детали вашей работы и финансовую составляющую.

– Спасибо, – ответил я. – Искренне рад стать частью команды.

На это Генри ничего не ответил, лишь слегка кивнув.

Разговор был окончен. Я поднялся, мы пожали друг другу руки, после чего Генри проводил меня до лифта.

Выйдя на улицу, я с жадностью вдохнул свежий воздух. Короткая встреча, как ни странно, отняла у меня много сил. Всю дорогу до дома я думал о Стоуне, вспоминал его безупречный костюм, такой же безупречный кабинет, этот пронзительный взгляд. Во время нашей беседы он не проявлял особого интереса и дружелюбия. Его лицо не выражало почти никаких эмоций, кроме сосредоточенности. Возможно, это была банальная усталость.

Тем не менее задача была выполнена. Я возвращался домой к рыжему голодному коту с чувством удовлетворения.

Перед сном воспроизвел в тетради беседы с Гарри Картлендом и Генри Стоуном. Заинтересовал меня и факт особой охраняемости объекта: охрана по периметру, в здании, множество видеокамер, двери со специальной системой защиты.

Томасу звонить не стал, решил сообщить новость на следующий день. Усталость взяла свое, приняв пятиминутный душ и выпив рюмочку бренди, я отправился спать.

Проснувшись, вышел на балкон подышать свежим воздухом. Прохладное субботнее утро, солнце только начинало пригревать. Меня осенила прекрасная идея времяпровождения. Срочно, срочно позвонить Стэнли.

– Алло, Стэн, привет!

– Эндрю, привет! Не слишком ли рано для утра выходного дня?

– Знаю, что не разбудил. А сам только проснулся.

– Мы-то, как слышишь, давно не спим. Парни позавтракали и смотрят мультики.

– У меня возникла идея сходить в зоопарк, так давно там не был. Одному не хочется. Вот я и подумал о тебе и твоих мальчиках. Как ты на это смотришь?

– Отлично! Мальчишки будут рады, да и жена немного отдохнет от нашей мужской компании.

– Тогда через час заеду. Успеете собраться?

– Конечно, будем ждать. Адрес ты помнишь?

– Да. Скоро буду.

Лондонский зоопарк – совершенно особенное место. Кто-то рассматривает его как исторический памятник или памятник архитектуры, кто-то приходит посмотреть на диковинных животных, а их здесь ни много ни мало семьсот пятьдесят пять видов, а некоторые любят просто посидеть-отдохнуть в месте, где когда-то жил знаменитый слон Джамбо.

– Куда пойдем? В детский зоопарк? – спросил я детей.

– Не-е-ет, – хором ответили ребята.

– Они любят что поуродливее и пострашнее, – пояснил Стэнли.

– Ну, тогда в павильон с рептилиями, затем в павильон с насекомыми. А если силы останутся, то заглянем в океанариум.

Ох уж эти рыжеволосые мальчуганы, как им нравилось разглядывать змей и ящериц, они были готовы часами наблюдать за гадами, прислонившись к защитному стеклу.

Смотреть на насекомых мы не пошли, а вот за пингвинами понаблюдали.

Не заметили, как быстро пролетело время, все изрядно проголодались и отправились перекусить.

Проходя мимо вольера с хищниками, я заметил знакомую фигурку. Рядом с клеткой с тиграми стоял маленький Джимми. Казалось бы, ничего особенного, если не считать, что один из тигров сидел прямо напротив мальчика. Джимми смотрел на тигра, а тигр на Джимми. Я решил нарушить их безмолвный разговор. Когда подошел совсем близко, тигр поднялся, приблизился к решетке и зарычал, все так же обращаясь к мальчику, после чего развернулся и направился в конец вольера. Тетя Джимми вместе с Софией стояла у соседнего вольера и не заметила происходящего.

Картина удивила меня. Любой другой ребенок испугался бы, но Джимми даже не шелохнулся. Он был абсолютно спокоен.

Я подошел совсем близко и положил руку на плечо мальчика. Джимми повернулся ко мне.

– Привет, Джимми! Я смотрю, ты не из пугливых. Любишь тигров?

Мальчик кивнул. Лицо его было невозмутимо.

– Грозно он с тобой попрощался.

– Доктор Саммерс, добрый день! – поприветствовала меня тетя мальчика.

– Добрый день! А эта прелестница, должно быть, София? – спросил я, обращаясь к девочке.

– Рада познакомиться, – ответила София, протягивая мне руку.

Я аккуратно пожал руку маленькой принцессе.

– Всей семьей? – спросил я, обращаясь к женщине.

– Да. Джимми любит зоопарк, да и Софи с удовольствием его посещает. Вы тут тоже с компанией?

– Да, пришел с другом и его сыновьями. Мы как раз направлялись перекусить. Может, присоединитесь?

– Нет, мы только пришли и мало что посмотрели. Спасибо за приглашение.

– Тогда увидимся. Рад встрече. Пока, ребята, – попрощался я с детьми и направился догонять друзей.

После плотного перекуса мы отправились в океанариум. Посещение океанариума не оставило равнодушным никого. Сотни красочных рыб, кораллы, акулы и скаты. Можно бесконечно наблюдать за подводным миром. Мы посмотрели, как кормят акул, после чего отправились домой. Отличный день.

Ближе к вечеру я позвонил Уэлшу, рассказал ему о встрече со Стоуном. Томас расспросил меня о Генри, о его реакции на мое предложение. В целом все вышло как нельзя лучше. Оба мы пришли к выводу, что не стоит торопить события, главной целью на первоначальном этапе было влиться, прижиться, стать частью коллектива, частью «Мизери Эсайлам».

В понедельник проснулся рано, за час до звонка будильника. Чтобы хоть как-то снять напряжение, отправился на пробежку. Желания завтракать не было, поэтому приняв душ и надев костюм, я отправился на свою новую работу.

Поднявшись на пятый этаж, я попал в знакомый холл, для себя определил его как «зал ожидания», если пойти направо, то попадешь в приемную, где я был накануне, если повернуть налево, то попадешь в лабораторию, в самом же «зале ожидания» была еще одна дверь, ведущая в конференц-зал. Именно туда все и направлялись.

Войдя, я занял место в предпоследнем ряду, так как остальные места были заняты. Комната просторная, оборудована кондиционером, экраном с проектором, маркерной доской. Стулья оснащены столиками, которые легко убирались при необходимости. Многие специалисты пришли с блокнотами для записей.

Когда все собрались, Генри Стоун сказал слова приветствия, после чего перешел к протоколу, который вела его секретарь. На вопросах долго не останавливались, старались быстро обсудить или назначить отдельное время для решения. После того как оперативка подошла к концу, Стоун пригласил меня выйти для знакомства.

– Коллеги, хочу познакомить вас с нашим новым специалистом – доктором Эндрю Саммерсом. Врач-психиатр с большим опытом, знаниями и хорошей репутацией. Надеюсь, доктор Саммерс сумеет реализовать все свои знания и умения.

Я вышел к Генри Стоуну.

Все с интересом смотрели на меня, а я с улыбкой смотрел на своих новых коллег. Некоторые лица были мне знакомы, кого-то знал лично.

– Рад стать частью команды «Мизери Эсайлам», – сказал я.

Я посмотрел на Генри, тот одобрительно кивнул и продолжил:

– Прошу задержаться Уильяма Бериша, Заккери Уилсона и Эндрю Саммерса. Остальные могут быть свободны.

Когда все разошлись, Генри обратился ко мне:

– Я прислушался к вам, доктор Саммерс. Вы хотели лечить пациентов с серьезными психическими отклонениями, расстройствами личности. Все пациенты для нас равны, но этих мы так или иначе выделяем. Они, как никакие другие, могут представлять реальную угрозу себе и обществу. Таких пациентов у нас порядка шестидесяти человек.

– Шестьдесят три, если точно, – вставил Уильям.

– А специалистов, которые ведут данных пациентов, всего двое: Уильям Бериш и Заккери Уилсон. На них действительно лежит большая ответственность и нагрузка, поэтому ваше появление как нельзя кстати. В первую неделю вам будут переданы десять пациентов. Конечно, Уильям и Заккери будут оказывать всяческую поддержку. На второй неделе добавятся еще десять пациентов, а также дежурства. Итого двадцать пациентов. Все будут примерно в равных условиях.

– Надеюсь, у вас есть электронная база с историями болезней, результатами тестов и анализов? – спросил я.

– У нас есть полная база. Свои коды доступа и электронные ключи получите у системного администратора. Уникальность базы в том, что она предоставляет вам доступ только к тем пациентам, которых вы наблюдаете, на основе ключа-пароля. Ключ-пароль открывает вам доступ к материалам, по ключу можно отследить все изменения, проводимые в базе.

На этом разговор был окончен. Мы втроем вышли из конференц-зала.

– Не беспокойся, Эндрю, – обратился ко мне доктор Бериш. – Мы постепенно введем тебя в курс дела. Проведем совместные обходы, беседы.

– Спасибо, Уильям.

– Администратор предоставит вам список пациентов, пароли и необходимые пропуска, – пояснил Заккери.

Я кивнул.

– Администратор сидит на четвертом этаже, твой кабинет на третьем. Мы с Уильямом располагаемся на четвертом, но в кабинетах бываем не так часто. Всегда можешь связаться с нами по телефону, телефоны сотрудников в электронном справочнике.

– Спасибо, коллеги, позже увидимся.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я направился к администратору.

Кабинет системного администратора располагался в самом конце левого крыла четвертого этажа, рядом с серверной. К удивлению, меня приветствовала молодая девушка весьма привлекательной внешности. Ее лицо показалось мне знакомым. Она провела инструктаж, продемонстрировала возможности базы, после чего выдала мне магнитный ключ и лист с паролями, попросила расписаться в журнале.

С основными формальностями было покончено. Я направился в свой кабинет №317, который расположен в правом крыле третьего этажа. Как мне объяснили позже: на пятом этаже размещается администрация, лаборатория, конференц-зал и архив, на четвертом этаже содержатся больные, которых лечат Уильям и Заккери, процедурные кабинеты и кабинеты диагностирования, а также зона с кабинетами для персонала (в правом крыле), на третьем этаже – палаты с пациентами, которые не представляют угрозы (такие пациенты обычно находятся на лечении непродолжительное время, с психозами, анорексией, паническими приступами и прочими недугами), на этом этаже также расположены процедурные кабинеты, кабинеты диагностики и зона с кабинетами для персонала (в правом крыле), на втором этаже лечат от зависимостей, а на первом этаже располагаются столовая, тренажерный зал с бассейном, а также кабинет физиопроцедур. Как ни странно, детского отделения не было вообще, детей здесь практически не наблюдают, за редким исключением.

В дверь постучали. Я отвлекся от экрана монитора и пошел открывать.

На пороге стоял Заккери.

– Как ты понял, Эндрю, дверь открывается электронным ключом снаружи или просто нажатием ручки изнутри, – пояснил он. – Все ключи запрограммированы. Своим ключом ты можешь открыть дверь палаты любого пациента четвертого этажа, а также мой кабинет и кабинет Уильяма. То же самое относится и к нашим ключам. Это сделано для взаимозаменяемости специалистов. Беспрепятственно открыть дверь любого кабинета могут директор и системный администратор, причем системный администратор может сделать это удаленно.

Жестом я пригласил Заккери присесть.

– У меня возникли вопросы.

– Все здесь одинаково, – задумчиво произнес Заккери, – кабинеты, палаты, пациенты.

– Кабинет вполне приличный. Не очень просторный, но мне нравится.

Заккери внимательно на меня посмотрел и слегка улыбнулся.

– Вопросы – это хорошо. Я отвечу на них по дороге или во время обеда. Сейчас мы должны закончить обход. Надо обойти десять пациентов.

– Мои первые десять больных, – отметил я.

– Да, точно. Наблюдать ты их начнешь уже завтра. Распорядок у нас такой: с 9 до 12 обход, с 13 до 13—40 прогулка, затем обед, в 14—45 пациенты должны быть в своих палатах. На прогулку каждому пациенту помогает одеться санитар. Во время дневной прогулки в палатах пациентов проводят уборку. Врач, который контролировал дневную прогулку, уходит домой. Сегодня моя дневная прогулка. Второй врач остается до 22—00, проводит вечернюю прогулку с 17—00 до 17—40. На следующий день меняемся. В выходные работает один специалист: один – в субботу, другой – в воскресенье, работа ведется только до первой половины дня, без совершения обхода.

– А ночью?

– Ночью на нашем этаже работает дежурная медсестра. Есть дежурный врач на третьем этаже.

– А как же ключ? Им можно открыть любую палату?

– Нет. У врачей второго и третьего этажей нет доступа. В случае экстренной ситуации нужно в первую очередь звонить системному администратору – она обеспечит доступ в палату, во вторую вызвать лечащего врача. Если лечащий врач недоступен, то вызывают второго врача, в крайнем случае директор может сам взять ситуацию на контроль. Директор находится в клинике с раннего утра и до позднего вечера, иногда приходит и в выходные дни.

– Сложная система, – заметил я.

– Привыкнешь. Все не так сложно, как может показаться на первый взгляд. Таким пациентам, как наши, нужен особый контроль. Поэтому введены ограничения доступа. У системного администратора есть контроллер, что-то типа системы «умный дом». Это позволяет удаленно управлять системами, доступом, сигнализацией и так далее. Запомни, в первую очередь – звонить Александре Стоун. На моей памяти нас с Уильямом вызывали два раза. Пациентке Уильяма стало плохо, она думала, что ее подожгли, началась агония. Администратор обеспечил доступ, дежурный врач оперативно оказал помощь. Мне и Уильяму сообщили, выслали за нами дежурные машины. У нас отлаженная система и работают профессионалы.

Мы дошли до первой палаты. Заккери открыл электронным ключом дверь и пригласил меня зайти.

На кровати сидела женщина. Она не повернулась, хотя и слышала, что мы вошли. Дряблые руки, длинные седые волосы, заплетенные в косу.

– Здравствуйте, Марта, – обратился Заккери к пациентке. – Как вы сегодня себя чувствуете?

– Здравствуйте, Заккери. Как обычно.

– Для доктора Саммерса сегодня счастливый день. Повернитесь к нам, Марта, я познакомлю вас.

Марта неохотно повернулась. Ее взгляд быстро скользнул по мне, после чего она вопросительно посмотрела на Заккери.

– Доктор Эндрю Саммерс будет наблюдать вас начиная с завтрашнего дня. Он опытный и внимательный врач, вам не о чем беспокоиться, Марта.

– Рад познакомиться с вами, Марта, – обратился я к пациентке.

Пациентка никак не отреагировала на новость.

– Расскажите нам, что ели сегодня на завтрак? – спросил Заккери.

– Каждый день одно и то же – слизкая каша. Так хочется поесть нормальной еды.

– Кашу вам дают только на завтрак, обед и ужин более разнообразны.

Марта отвернулась, как будто не желала больше поддерживать этот разговор.

– Спасибо, Марта, увидимся на прогулке.

Мы вышли, Марта осталась сидеть в той же позе.

– Она выглядит вполне нормально, – сказал я.

– Сейчас да. Но в последнее время Марта все чаще впадает в истерики. У нее случаются провалы в памяти. Тогда ей кажется, что она девочка лет двенадцати, что ее забрали от матери. Она бьется в дверь, кричит, чтобы ее выпустили, зовет маму.

– Печально. Не совсем понимаю, почему она здесь. Марту поместили сюда родственники?

– Да. Она несколько раз пыталась уйти из дома. В приступах не узнает своих близких, ведет себя агрессивно. Скажешь, что ее можно наблюдать на дневном стационаре. Как ты понимаешь, ее содержание здесь не безвозмездно. Не все хотят содержать подобных родственников дома, даже имея возможность обеспечить им соответствующий уход.

Мы уже подошли к следующей палате. Заккери повернулся ко мне и сказал:

– Вторая половина дня на изучение историй болезней десяти пациентов. У тебя есть неделя, чтобы освоиться и вникнуть.

Меня удивило это его наставление. Заккери был лет на десять моложе меня, но вел себя очень уверенно. Не сомневаюсь в его грамотности, но в такой работе важно иметь чутье, уметь находить общий язык с пациентом, оказывать правильное влияние. Заккери не казался мне сердечным человеком.

– Это я и собирался сделать, – ответил я.

– Хорошо, Эндрю. Следующий у нас – Томас.

После Томаса мы обошли еще восьмерых пациентов. Психические отклонения каждого из них на первый взгляд не вызывали сомнений. Одна пациентка вела себя немного агрессивно, остальные были спокойны, некоторые и вовсе погружены в собственные мысли, не обращали на нас никакого внимания.

Мы закончили чуть позднее установленного времени, но до прогулки оставалось еще более получаса, и Заккери предложил перекусить.

Без десяти минут час мы с Заккери в сопровождении санитаров открывали палаты. Санитары сопровождали пациентов, помогая одеваться при необходимости. В час пациенты были на внутреннем дворе. После прогулки санитары помогали больным переодеваться, мыть руки. Во время еды санитар находился с больным, если была необходимость, помогал или просто ожидал, когда с приемом пищи будет покончено.

Пациенты второго и третьего этажей питались самостоятельно в столовой по расписанию.

Первый рабочий день не просто прошел, а стремительно пролетел. Вернувшись после обеда в свой рабочий кабинет, я, не теряя времени, приступил к работе с электронной базой. Программа действительно была удобной. Она позволяла планировать свой рабочий день, открывала доступ к истории болезней вверенных пациентов, можно было переходить к отдельно приложенным результатам: анализов, тестирований, видео– и аудиофайлам, также с помощью электронной базы можно направлять пациентов на лабораторные анализы и исследования, делать медицинские назначения. Вся информация автоматически поступала на медицинский пост.

Истории болезней составлены подробно. Что в очередной раз доказывало профессионализм врачей. Они дали мне представление о каждом пациенте, о развитии недугов, протекании лечения. Но я все же привык работать по-другому, больше общаться с больными и родственниками. Важно понять причину, исток болезни, только зная причину, можно действительно помочь пациенту. Преодолевая страх и сомнения. Правильная фармакотерапия важна, но это не залог успеха.

Как и в случае с Мартой, так и во многих других, родственники не часто радовали больных своими визитами. Все чаще были дежурные звонки наблюдающим специалистам. Уже одно стационарное содержание некоторых говорило об их ненужности и неудобности.

Среди десяти больных двое не являлись шизофрениками, а страдали частыми паническими приступами, сопровождаемыми острыми психозами, а в случае с Мартой еще и временной потерей памяти, среди оставшихся восьми пациентов двое страдают не распространенными формами болезни: гебефренической и кататонической. Большинство больных основную часть времени вели себя как нормальные люди. Параноидальная шизофрения, как правило, проявляется бредовыми идеями преследования, воздействия, слуховыми или обонятельными галлюцинациями. Чаще проявляется в приступах, реже носит непрерывный характер. Такой больной может показаться вполне здоровым, пока не начнет рассказывать о голосе, который заставляет его причинять вред себе или другим.

Среди десяти моих новых пациентов был и ребенок, что само по себе интересно, так как детей в клинике не лечили. Томас, которого все звали Томми, десятилетний мальчик, страдающий гебефренической формой шизофрении. В клинике находится на лечении в течение шести месяцев. Он практически не контролирует себя. Когда я его увидел, то отметил, что он совершенно не может сидеть на месте, кривляется и гримасничает. Поведение полностью соответствует диагнозу. Заккери отметил, что Томми во время обхода вел себя гораздо спокойнее. А я отметил, что Томас почти не разговаривал, а если и начинал говорить, то бессвязно.

Почти все больные получали нейролептическое лечение препаратами на основе мегафена. Дозировка была подобрана в зависимости от степени тяжести симптоматики и от индивидуальных факторов. Когда пациенты поступают в тяжелом состоянии, дозировки нейролептиков высоки, вскоре после достижения желаемого эффекта дозировку уменьшают, сводя к минимально необходимой. При применении любых лекарственных препаратов следует определить минимально необходимую дозировку, а далее следить за действием препарата. Больной не должен быть пассивным, действие препарата не должно приводить к еще большему нарушению Я. Не раз сталкивался со случаями назначения неверной дозировки нейролептиков, поначалу действительно наблюдается положительный эффект, но впоследствии неснижение дозировки препарата приводит к угнетению больного, состояние его Я ослабляется, пациент начинает испытывать страх и невозможность защиты, переходит в состояние паники и возбуждения.

Помимо фармакологического лечения следует применять трудовую или групповую терапию. Во внимание также стоит брать возможности терапии, которая одновременно предусматривает тенденции к самоизлечению больного, точнее сказать, возможности преодоления. Шизофреническая симптоматика в большинстве случаев – это результат болезни и попыток ее преодоления. Влияние собственных сил больного к улучшению здоровья существенно зависит от терапевтической помощи.

Стандартные ошибки при лечении: делается слишком мало для больного, делается слишком много, и больной перегружается, больше лечится болезнь, а не больной.

Пять дней пролетели для меня как один. В то же время мне казалось, что я уже давно работаю в «Мизери Эсайлам», как будто и не было моей практики, кабинета и маленьких детишек, которые приходили по четвергам. С этой мыслью я возвращался домой. В предстоящую субботу намеревался сделать утренний обход, после чего можно будет переключиться. Мысль о детях напомнила мне о Джимми. Не видел мальчика уже неделю. Пока ехал домой, успел назначить две встречи: в субботу после обеда с Джимми и в воскресенье вечером с Уэлшем.