Текст книги "Очищение"

3

На следующий день Макс проспал почти до полудня и, проснувшись, первым делом полез в телефон проверить, нет ли пропущенных звонков. К своему удивлению и несказанной радости, он обнаружил их целых пять, и все с одного номера. «Да, да! Вот оно! Наконец-то они приняли решение! Конечно, по-другому и быть не могло! Странно, что ещё вчера я сомневался в них. Интересно, сколько они предложат. Может, стоит поторговаться? Скажу, что мне надо подумать, всё взвесить, поговорить с начальством. Пусть считают, что Егоров будет сражаться за меня, как гладиатор на ринге. Ну, то есть, на арене». Максим чуть трясущимся от волнения пальцем нажал на кнопку вызова и откашлялся, чтобы прогнать характерную утреннюю хрипоту.

– Алё? – как-то совсем не по-офисному ответила трубка.

– Здравствуйте. Это Максим. Афанасьев. Я был у вас на днях.

– А, Макс, здорово! Я тут покопался в твоём Жопеле…

– А?

– Машину твою посмотрел, говорю. Короче, слушай, ГРМ пора менять, у клапанов масло течёт, головка блока цилиндров под замену тоже. Можно, конечно, опрессовать, но это фигня, не советую. Ну и так, по мелочам: масло, фильтры, сальники. Плюс работы. Короче, около ста двадцати – ста сорока. Для тебя можно сто десять. Идёт?

– Сто десять?

– Извини, Макс, меньше не могу, уже в убыток будет. Ну так я приступаю?

– Что? А, ну да, приступай.

– Всё, делаю. Завтра заберёшь – не узнаешь своего красавца, ещё лет пять проездит без проблем.

Так. Сто десять. Чудненько. Надо выпить кофе.

Макс открыл холодильник и обнаружил там полное отсутствие еды. Хотя, если бы можно было есть Верину косметику, то они могли бы совершенно спокойно прожить ещё недели две, а то и три. Он порылся в карманах в поисках мелочи на продукты, но нашёл только скомканный стольник и несколько монет, которые можно было подать разве что нищему на паперти. В сумке, к счастью, завалялся ещё один стольник и рублей пятьдесят мелочью. Макс задумчиво посмотрел на кредитку, но решил оставить её на чёрный день. Зажав в кулаке стольники и мелочь, он спустился в магазин, где купил батон белого, яйца второй категории, стрёмную колбасу и три упаковки растворимой лапши за пятнадцать рублей. Вышло ровно двести пятьдесят рублей.

До конца дня Макс питался купленным бомж-набором и даже оставил кое-что на следующее утро. О Вере можно было не волноваться: она завтракала, обедала и ужинала на работе, и Макс подозревал, что на это уходит та часть её зарплаты, которая на оставалась у косметологов, маникюрш и в прочих спа-салонах.

Ровно в 11 утра следующего дня Максима разбудил звонок с уже знакомого номера, и механик сообщил, что его машина будет готова сегодня к вечеру. «Ну вот и кредитка пригодится», – подумал Макс и открыл последние смс от банка, чтобы убедиться в наличии на ней нужной суммы. На балансе было не густо, всего 118 тысяч, и это было всё, на что он мог рассчитывать в ближайшее время. Чтобы занять себя чем-то до вечера, Макс решил прибрать в квартире. Его видавший виды чемодан, так и стоял в углу комнаты, а в нём валялись разрозненные пляжные принадлежности: трубка и очки для плавания, крем от загара, шлёпанцы со стёртой подошвой и открывалка для пива. Вывалив всё это на пол вперемешку с песком, Макс решил запихнуть чемодан в шкаф, где он ещё долго будет ждать следующего отпуска, а может и вообще не дождётся. Максим вдруг осознал, что, вероятно, эти две недели в Болгарии были последним счастливым временем в его жизни и последними беззаботными днями, проведёнными вместе с Верой. Конечно, он не получит никакой работы, ни в Чистом зрении, ни где-либо ещё, а сможет ли устроиться в такси, ещё неизвестно. Конечно, Вера уйдёт. К тому, кто сможет обеспечивать её, возить на Мальдивы, каждый день покупать орхидеи и класть их около её кровати. К тому, кто не будет смотреть телевизор, не пойдёт в выходные на рыбалку, у кого будут только образованные и респектабельные друзья, смакующие у камина рюмочку тридцатилетнего коньяка. А он, Макс, останется в этой ипотечной халупе с недоделанным ремонтом, пока не придут коллекторы и не выселят его отсюда, а, может быть, даже убьют.

Закончив разбирать чемодан, Максим еще раз взглянул на него и заметил на дне какую-то бумажку, сложенную вдвое. Он развернул её и с удивлением обнаружил, что это была та самая анкета, выданная ему Ольгой для заполнения дома. Он стал читать вопросы. Всё как обычно: контактные данные, образование, предыдущие места работы, навыки и умения. Максиму стало тошно, и он бросил листок на стол. Смысла в нём теперь было не больше, чем в доении козла. Или змеи. Совсем не было смысла. «Надо ехать за Опелем», – подумал Макс.

Добираться до сервиса было одно мучение. Хорошо хоть обратно он уже поедет на своём обновлённом друге – единственном друге, который до сих пор не предал его. Ну и что, что придётся отдать за него почти всю сумму, доступную на кредитке и залезть в ещё большие долги? Друзей не оставляют в беде, и Опель, наверное, уже заждался своего непутёвого хозяина в мастерской на самом краю света.

– О, Макс, здорово! – механик попытался изобразить радость. – Всё, всё, готово, не переживай. Вот он, красавчик, ну и задал он мне жару! Часов пять провозился с ним, если не больше. Зато всё сделал чётко, как и договаривались. Проверяй, смотри!

– Спасибо, Витёк, я, пожалуй, поеду. В дороге всё и проверю. Сколько, значит, с меня? Сто десять?

– Там это, Макс… Вот, короче, список работ и запчастей… По итогу, на 138 набежало, ну со скидкой, значит, 130. Зато всё по высшему разряду сделали, в ближайшие лет пять ни копейки не попросит.

– Так… Это как? Сто тридцать?

– Да, вот, говорю, список. Всё, как и договаривались.

– Ща, Витёк, подожди. Надо сообразить… Картой можно?

– Не вопрос, можешь через телефон кинуть, номер ща скажу.

– Да, сейчас, я вот только… – замялся Макс. – Блин, Витёк, забыл!

– Что забыл?

– Да карту. Дома оставил.

– Так через телефон же, – механик немного напрягся.

– Да не, к телефону не подключается, это корпоративная, – Максим пытался быстро придумать отмазку. – Я щас метнусь домой и оттуда переведу, хорошо, Витёк?

– А как же ты переведёшь-то из дома, раз не подключается?

– Ну там… У меня жена. Через неё и скину.

– А, ну тогда как скинешь, так и заберёшь машину. Ты уж не обижайся, Макс, начальство, все дела, – лицо механика стало грустным и серьёзным.

– Да что ты, Витёк, не вопрос. Вечером переведу, завтра заеду, заберу.

– Ты только это… не забудь!

– Да не, я ж без своего коня как без ног. Стопудово заберу завтра, вечером тогда позвоню из дома и договоримся.

Так Макс остался одновременно и без машины, и без перспектив стать таксистом. План Б, как говорится, не сработал.

До прихода Веры оставалось ещё часа два. Она, конечно, будет продолжать дуться, но Максим был бы рад присутствию хоть какого-то живого человека рядом с собой. Сейчас ему как никогда было нужно если не обнять и поговорить, то хотя бы чувствовать, что он не один, что в этом мире существует ещё кто-то, пусть злой, пусть чужой, пусть даже посторонний, но материальный, из плоти и крови, как и он сам. Его взгляд случайно упал на стол, где лежала анкета из Чистого зрения.

Настоящее имя:

Желаемое имя:

Число, месяц и год рождения (по возможности, укажите время):

Место рождения:

Истинная цель рождения:

…

Да они издеваются! Сначала дают надежду, приглашают в офис, угощают самым вкусным кофе в мире, обещают несметные богатства, а потом вытирают о тебя ноги и выдают напоследок бумажку с самыми тупыми вопросами, которые они могли придумать! Сейчас они, наверное, все вчетвером ржут над глупым и наивным Максимом, который, как несмышлёный ребёнок, повёлся на их вонючие печеньки! Вызвать бы им полицию и налоговую, чтобы проверили, откуда у них деньги на всю эту роскошь!

Максим схватил ручку и стал чертить на листке неприличные рисунки и писать ругательства, которые первыми приходили ему на ум. Когда слова закончились, он стал просто вонзать стержень в бумагу, а потом, то ли нечаянно, то ли специально, с размаху всадил его в хрящ между большим и указательным пальцем. Из-под стержня появилась капелька крови, ярко-алая на фоне его чёрных надписей. Она становилась всё больше и больше, и потом, не выдержав, побежала вниз по руке и ещё ниже – на изуродованную бумагу. Максим заворожённо смотрел на то, что он только что сделал, и улыбка тронула его губы. Злобная, обречённая улыбка человека, который только что потерял всё. Максим всадил стержень ещё глубже, но боли так и не почувствовал.

– Здравствуйте, Максим. Вы решили вопрос с передачей дел? Анкету удалось заполнить? – голос Ольги в телефоне, кажется, прозвучал раньше, чем он успел ответить на вызов.

– Ээээ, ддда, я всё решил. Анкету? Простите, я её испортил, можно мне ещё один экземпляр?

– Ещё одного экземпляра нет. Принесите, пожалуйста, испорченный, для нас это не имеет значения. Завтра в ровно девять тридцать жду вас у себя в кабинете для оформления на работу. Не забудьте, пожалуйста, документы.

– Но трудовая… Я не успел забрать…

– Не волнуйтесь, она уже у нас. Курьер сегодня привёз.

– Правда? А как ему удалось её получить? Значит, мне не надо…

– Нет-нет, мы обо всём позаботились. И да, ещё один вопрос. Понимаете, сегодня день аванса. Вы не будете возражать, если мы переведём его на ваш счёт? Это поможет нам избежать недоразумений в будущем, а вам – решить некоторые материальные проблемы, если они, конечно, у вас есть. Сообщите, пожалуйста, ваши банковские реквизиты.

– Не понял?

– Мы сейчас переведём вам деньги за половину месяца, хорошо? – Ольга говорила с ним, как с маленьким ребёнком.

– Хорошо. Прямо сейчас? – уточнил Максим.

– Обычно это занимает от нескольких минут до пяти банковских дней. Но у нас очень редко бывают задержки. Проверьте, пожалуйста, поступления. Жду вас завтра у себя, в девять тридцать. Кабинет 28 на втором этаже, вы были рядом с ним в прошлый раз. Водителя мы прислать не сможем, так что запишите, пожалуйста, адрес.

Ровно через три минуты на телефон пришло смс о пополнении счёта на 150 тысяч рублей. «Триста. Триста тысяч в месяц. И это только на первое время» – совершенно спокойно подумал он.

Вера пришла ровно в восемь. В квартире было темно, только откуда-то из глубины комнаты Максима пробивался тусклый таинственный свет. Она прошла в дверной проём и остановилась в удивлении и неожиданно нахлынувшем ужасе. Макс сидел на полу, а вокруг него, прямо на дорогом ламинате, стояли маленькие свечки, штук пятнадцать, не меньше, а посередине лежали пять кроваво-красных роз, и весь пол был усыпан их мёртвыми лепестками.

– Макс, ты чё, рехнулся? – голос Веры звучал странно. Испуганно.

– Нет, моя дорогая, я не рехнулся. Я нашёл работу, – Максим улыбался.

– Работу? И где же ты её нашёл? – у Веры начинала болеть голова от этой темноты и приторного запаха свечей.

– Я говорил тебе. Но ты меня не слушала. Ты меня никогда не слушала. Но всё это в прошлом. Теперь я сделаю тебя счастливой, моя дорогая Лу!

– Лу? Макс, да ты обкурился что ли?

– Нет, о златой сноп желаний, обрамлённый маковым жгутом. Нет, Лу, я не обкурился. Пойдём со мной, и у тебя будет всё, что ты захочешь. Дай мне свою руку. Я обожаю тебя, Эвоэ. Обожаю тебя, И А О!. Смотри, у меня есть кое-что для тебя. У меня есть деньги, Лу.

Трусливая малышка Лу. Она, так ждала этого, но всё равно порядком испугалась тогда.

Глава 3

1

Время. Нестареющее время. Когда-то из него появился хаос, и продолжает появляться до сих пор – зияющая бездна, наполненная эфиром и окутанная первобытным мраком. Из этого эфира и мрака был сотворён бог, упорядочивающий Вселенную, так, чтобы в ней могли начать своё существование и другие существа. Грозные, могущественные, бесстрашные боги, разрушители и созидатели, вершащие свои дела так, как велела им их высшая природа, как приказывало сознание, не замутнённое земной грязью. И в этом мире, сотворённом из эфира и хаоса, не было места для людей, ничтожных и смертных, жалких в своей беспомощности, не достойных даже взгляда высших существ. И так продолжалось до тех пор, пока сын одного из богов не был разорван и съеден кровожадными титанами, и отец его в отчаянии испепелил их молнией, смешав их грешный прах с божественной сущностью своего дитя. Этот пепел, места которому не нашлось ни на небе, ни под ним, порождённый жестокостью и страхом, был обречён на вечные страдания и поиски своего предназначения, своей истинной Воли. Его нарекли «человеком», и забыли про него, оставив скитаться где-то посередине, между зияющей бездной и ослепительными небесами, в попытках очиститься от праха жестоких титанов, в вечном круговороте времени, событий, жизней. Но никто из когда-либо рождавшихся на земле людей так и не нашёл способа хоть на миллиметр сойти со своего порочного круга и приблизить свою душу либо к божественному, либо к демоническому началу. Никому и в голову не пришло, что этот путь может вообще существовать и быть доступным простому смертному, который не побоится ступить на него и пройти его во славу богам, или во славу титанам. Эвоэ!

2

– Глупенькая малышка Лу, чего ты так испугалась?

– Ты говорил об этом так… Так реально!

– Реально? – Алекс рассмеялся. – Малыш, это всего лишь сказки древних людей, которые они рассказывали на ночь своим древним детям.

– Но я не ребёнок, Алекс, и мне всё равно страшно. Я рассказывала тебе о своём старом кошмаре, который уже лет десять преследует меня? О Царе Лестригонов?

– Да, это тот злобный старик, который постоянно пытается поймать тебя своими белыми перчатками? Не переживай, дорогая, я не дам ему больше обидеть тебя. Я лично поотрубаю ему руки, чтобы он не смел больше нарушать твой сон.

– А этот Эвоэ?.. Неужели они и вправду так кричали?

– О да, Лу! Дионисийские мистерии – это то, на что стоило бы посмотреть современным людям, которые полагают, что знают всё о развлечениях. Жаль, что для этого нам пришлось бы переместиться из нашего без двух лет двадцатого века примерно в шестой до нашей эры в страну, которая тогда именовалась Элладой. Звучит романтичнее, чем Греция, правда?

– Не знаю, Алекс, мне и здесь хорошо. Конечно, в Торки не всегда так тепло, как в южной Европе, но наше холодное Северное море я не променяю ни на что на свете. Мы же останемся здесь на осень?

– Да, дорогая, но, возможно, мне ненадолго придётся покинуть тебя. Сесил организовывает ещё одну экспедицию, и мне кажется, что она будет удачнее предыдущей.

– Ты уедешь? – Лу в ужасе посмотрела на мужа.

– Ненадолго, малышка, совсем на чуть-чуть. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я буду опять сидеть у твоих ног, – Алекс обнял жену и почувствовал у себя под руками её маленькое напряжённое тельце.

Лу действительно была похожа на ребёнка. Ростом около пяти футов и весом не более 90 фунтов, она постоянно боялась этого чужого для неё мира. Ещё в младенчестве, когда другие дети оглушают этот мир своим настойчивым плачем, Луиза тихо лежала в колыбели с широко раскрытыми глазами и лишь тихонько попискивала, боясь привлечь к себе излишнее внимание. Мать Луизы умерла от чахотки, спровоцированной постоянной сыростью и плесенью в их родовом поместье, стоящем прямо на болотах северо-западного Мидлендса, когда той не исполнилось и трёх лет. В семье, помимо Луизы, было ещё трое детей: Маргарет, Ричард и Агнес – и овдовевший отец, понимая, что не сможет совладать с таким количеством отпрысков, постарался немедленно отдать их на воспитание в пансионы, соответствующие его доходу. Лу досталась самая дешёвая и самая отдалённая от дома школа, где её почти никто не навещал, и даже в Рождество и на Пасху, когда большинство девочек разбирали по домам, она оставалась в серых и невзрачных стенах, коротая время за вышивкой, чтением и редкими прогулками во внутреннем дворике. Однажды, когда её старшая сестра Маргарет всё-таки добралась до этого места, затерявшегося среди болот, она невольно ахнула, увидев, во что превратилась малышка. Бледная и худая, с синяками под глазами – это была не двенадцатилетняя девочка, а призрак, вышедший из могилы. «Господи, Лу, да ты так и года не протянешь! – сокрушалась Мэгги, прижимая к себе сестру. – Ну ничего! Слушай, я выхожу замуж! Арчибальд сделал мне предложение, и после свадьбы мы будем жить у него в Соммерсетшире! Я обязательно заберу тебя, как только устроюсь там. Уверена, его родители не будут возражать! Надеюсь, там и ты встретишь свою судьбу» Лу покорно кивнула головой и стала размышлять, какой будет её жизнь после отъезда из пансиона в семью Мэгги и Арчибальда и всё никак не могла решить, хочется ей этого, или нет.

Но Маргарет больше не появлялась. По всей видимости, супружеская жизнь настолько захватила её, что она забыла о своей маленькой болезненной сестре, которой так опрометчиво пообещала своё покровительство. Около года никто из родственников не навещал Лу, а потом приехала Агнес, чтобы, в свою очередь, сообщить ей о помолвке.

– Лу, я хотела сказать тебе ещё кое-что, – голос Агнес стал серьёзным, и от него запахло землёй. – Маргарет… Она умерла около месяца назад. Роды были сложными, и ребёнка не удалось спасти. Бедная Мэгги пережила его ровно на три дня, так и не успев подержать в руках. Я только недавно сняла траурное платье, а отец… Мне кажется, он никогда не сможет пережить смерть своей старшей дочери.

– Мне очень жаль, Агнес, – Лу стояла перед сестрой и не знала, куда деть свои руки. – Мы все так любили её…

– Похоже, после окончания пансиона тебе придётся вернуться в родной дом. Отца нельзя оставлять одного, он стал таким беспомощным.

– А Ричард?

– Ричард? Он уехал в Лондон. Он проходил там практику в одной из лучших больниц. Все говорили, что он подаёт большие надежды и станет замечательным хирургом, ты же помнишь, он всегда интересовался медициной. Знаешь, когда у меня начинал шататься один из молочных зубов, он просил меня дать ему вытащить его и очень обижался, когда я забывала об этом, и зуб выпадал сам. Он с таким нетерпением ждал этой практики, но потом, говорят, связался с какой-то странной компанией. Знаешь, эти, да простит меня Бог, оккультисты, проповедующие свободу и плотскую любовь. Они сейчас промышляют в столице и ловят в свои сети таких наивных молодых людей, как наш брат. В общем, Лу, он пропал. Говорят, он уехал в Париж и прислуживает там какому-то старому мошеннику, который называет себя Царём Лестригонов. Больше я ничего о нём не слышала, да и не уверена, что хотела бы услышать.

– Господи, Агнес, мне так больно от того, что случилось с нашей семьёй! Была бы жива наша матушка… – и Лу расплакалась, закрыв лицо руками, которым она, наконец-то, нашла хоть какое-то применение.

– После свадьбы я перееду в Девон, не Бог весть какое место, но мне не привыкать. Я буду навещать вас с отцом, обещаю тебе!

Следующие полгода Луиза не могла спокойно спать по ночам. Ей снился Царь Лестригонов, который протягивал к ней руки в белых перчатках, а, когда она пыталась убежать от него, эти руки тянулись всё дальше и дальше, пока, наконец, не смыкались на её шее. В этот момент Лу просыпалась, то ли от ужаса, то ли от собственного крика, который обычно поднимал и других девочек в спальне. «Мисс Митчелл, этой тупой Хамильтон опять приснился кошмар! – её соседка Бесс поднимала свою кудрявую шотландскую голову с подушки и с ненавистью смотрела на Лу. – Скажите ей, чтоб перестала визжать, по ночам, как сумасшедшая свинья!»

Агнес сдержала своё обещание. Через три года, когда Лу настало время возвращаться в родное поместье, она приехала забрать её из пансиона, уже будучи матерью очаровательного мальчишки, которому только недавно исполнился год. Дома их ждало полное запустение и хаос, а отец, кажется, впал в помешательство и даже не узнавал свою младшую дочь. Агнес ещё некоторое время побыла с ними, но не смогла остаться надолго, ведь у неё теперь была своя семья и ещё один малыш под сердцем. Лу оказалась одна посреди Мидлендских мхов, совершенно не понимая, что она делает здесь и куда только что повернулась её жизнь. Долгих два года ей приходилось ухаживать за безумным отцом и одновременно с этим приводить в порядок его дела, заброшенные несколько лет назад. Лу честно старалась играть ту роль, которую от неё требовало общество, но её природная слабость и беспомощность постепенно брала верх. С каждым днём ей становилось всё страшнее и тоскливее, и казалось, что мох, окружающий поместье, постепенно впитывает в себя её маленькую пугливую душу. Кто знает, что случилось бы с этим ангелочком, как будто случайно спустившимся на грешную землю, если бы не знакомство с Алексом, сыном одного из друзей её отца, случайно оказавшимся в их графстве проездом в перерыве между археологическими экспедициями. Лу и Алекс как будто были созданы друг для друга и с первой же встречи поняли: теперь они должны всегда быть вместе. Наконец-то девушка нашла ту силу, к которой её так тянуло с детства, наконец-то она хоть на некоторое время могла почувствовать себя в безопасности. Она писала Алексу письма в экспедиции, а он дрожащими от волнения руками открывал их в какой-нибудь палатке посреди пустыни и долго вчитывался в её наивные слова любви, выведенные каллиграфическим почерком, полученном в пансионе.

Через год они поженились и решили перебраться куда-нибудь подальше от нездорового климата центральной Англии, например, на море. Торки показался им идеальным местом для начала семейной жизни, и молодые наслаждались друг другом, проводя свои дни в роскошных гостиничных номерах, прогуливаясь по многочисленным прибрежным улицам и ужиная в изысканных городских ресторанах. У Алекса были на это деньги, и он был готов потратить всё до последнего пенни на свою обожаемую малышку Лу. Чего он не готов был сделать, так это отказаться от своих археологических экспедиций именно сейчас, когда они с коллегами, кажется, наткнулись на интереснейшее захоронение в центральной Греции, примерно 3 века до нашей эры, принадлежавшее, по всем признакам, последователям орфизма, одного из самых мистических учений древнего мира. Алекс погрузился в чтение доступных ему книг и статей об этом эзотерическом культе и с нетерпением ждал того момента, когда его преданный университетский друг Джордж Сесил сможет уладить все формальности и организовать транспорт и людей для проведения раскопок. Сесил был мастером в этом деле. Несмотря на то, что умом он особенно не выделялся, его безмерно уважали все профессора и сокурсники. Всё дело было в его характере: справедливом, честном и бескорыстном. Эти качества позволяли Джорджу найти общий язык с любым, даже самым недружелюбным и враждебно настроенным человеком. Алекс не представлял, что делал бы не будь с ним Сесила, но он подозревал, что половина его экспедиций просто бы не состоялась без него.