Текст книги "Наперекор инстинкту"

Глава 6

Инициация – сложный физиологический процесс, в ходе которого человеческая ипостась оборотня проходит ряд определённых изменений. Приобретаемые в ходе инициации особенности являются пожизненными. Среди них можно отметить острое обоняние, большую физическую силу, возможность частичной трансформации и особую чувствительность к лунному циклу. Оборотень, прошедший инициацию, получает статус полноценного члена общества волков (устар. «волчьей стаи»), а вместе с ним – особые права и обязанности. Отныне любое его правонарушение будет рассмотрено сначала Советом волков (системой органов по охране и поддержанию общественного порядка) и лишь затем – человеческой правоохранительной системой. Наличие двойной судебной системы до сих пор вызывает споры

(подробнее в социальном исследовании «Юридическая система как современная профанация: на какие уступки пойдёт власть, чтобы сдержать волков?»).

Как правило, инициация проходит ещё в младенчестве и протекает незаметно для родителей ребёнка (на фоне колик и прорезывания зубов симптоматика смазана). Инициация в подростковом возрасте встречается реже, сопровождается вспышками агрессии, и потому требует особого контроля со стороны родителей. Случаи инициации оборотня во взрослом возрасте крайне редки, но именно у взрослых особей этот процесс проходит наиболее тяжело. Инициация у взрослой особи практически не затрагивает психику, но невероятно болезненна для тела. Первые признаки легко спутать с проявлениями гриппа или ОРВИ. Наиболее часто встречающиеся особенности поздней инициации – жар, ломота в суставах, жажда, головокружение и галлюцинации – делают её опасной. Крайне нежелательно проходить через такое состояние в одиночку.

Из книги «Оборотни: просто и доступно о самом главном».

Миа болела всего несколько раз в жизни. Однажды, правда, она угодила в больницу с воспалением лёгких, но даже тогда ей не было так плохо, как сейчас. Голова раскалывалась, в горле жгло огнём, а тело сотрясала мелкая, непрекращающаяся дрожь.

Миа то проваливалась в беспамятство, то выныривала в реальность, раскрашенную слишком яркими красками. Иногда ей виделись странные вещи, вроде бегущего по ковру зайца или полной луны на стене, поэтому Дрейк Бейкер, бережно укладывающий её на диван, удивления не вызвал. Мало ли, какие шутки выкинет подсознание! Хотя дядюшка Фрейд наверняка бы нашёл в этом намёк на секс. Ну да Фрейд на играх подсознания собаку съел, ему виднее.

Первые подозрения закрались, когда кто-то положил холодное полотенце на её разгорячённый лоб. Миа благодарно застонала, но не открыла глаза. Те начинали слезиться при попытке взглянуть на этот мир, и сквозь влажную пелену Миа всё равно мало что могла рассмотреть.

– Всё будет хорошо, – пообещал ей кто-то голосом, удивительно похожим на голос Дрейка.

Миа что-то неразборчиво промычала – говорить не было сил. Она окончательно поняла, что не одна, когда её приподняли, а к губам поднесли что-то прохладное и гладкое, похожее на горлышко бутылки. С трудом сообразив, что её пытаются напоить, Миа открыла рот и принялась делать жадные глотки.

Сразу стало легче, и она устало обмякла в чьих-то сильных руках. Голова вновь коснулась подушки. Теперь Миа затрясло уже от холода. Подтянув колени к груди, она сжалась в комочек, пытаясь согреться. Спустя несколько мгновений на неё опустилось тяжёлое пуховое одеяло – зимнее, то, что лежало в глубине шкафа, и Миа завозилась. Она закутывалась в него с таким рвением, что в результате одного неловкого движения едва не упала с дивана. Её тут же крепко прижали к чьему-то тёплому и сильному телу.

– Ш-ш-ш… – шепнули ей в ухо. – Спи. Я рядом.

Её окутал смутно знакомый запах. Едва уловимый, но приятный, он заставил онемевшие мышцы расслабиться. Она дома, она в безопасности.

С улыбкой Миа провалилась в темноту.

Её разбудил свет уличного фонаря, отражающийся в тёмном окне. Миа недовольно повернулась на другой бок и уткнулась носом во что-то твёрдое и мерно сопящее. Она распахнула глаза и уставилась на Дрейка, беззаботно спящего рядом с ней. Его грудная клетка поднималась размеренно и спокойно, на лице читалась безмятежность.

Миа в панике заглянула под одеяло и с облегчением выдохнула, когда поняла, что в одежде. Пусть во влажной, пропитанной потом, но одежде!

Она не знала, как Дрейк проник в её квартиру и как посмел улечься спать рядом, но с этим можно разобраться и после душа. Сначала ей необходимо смыть с тела этот липкий пот, мешающий думать. Чёртов грипп, как он некстати её накрыл!

Затаив дыхание, она осторожно выскользнула из-под одеяла и на цыпочках прокралась в ванную, по дороге взглянув на настенные часы. Почти два часа ночи. Долго же она провалялась в постели! В ванной Миа закрыла дверь, сбросила грязную одежду на пол и встала под тёплые струи воды. Она с удовольствием подставила под них лицо и прикрыла глаза. Вода стекала по плечам и, казалось, смывала слабость. Миа потянулась к шампуню. Она открыла крышку и выдавила немного пенящегося средства на ладонь. В носу засвербело от слишком резкого запаха. Миа поморщилась и вчиталась в этикетку на бутылке. Производитель обещал лёгкий аромат лаванды, но явно переусердствовал. Зря она решила поменять шампунь. Лучше бы купила старый, у того хоть запах был ненавязчивый. Миа вздохнула, но всё равно намылила волосы. Чихнув пару раз, она сполоснула их напоследок чистой водой и выключила душ.

Намотав на голову полотенце, она натянула на себя просторные домашние штаны и безразмерную футболку. Ноздри снова затрепетали. Она уловила запах пиццы, тянущийся из-под двери. Дрейк решил задобрить её, или Зои вернулась?

К отчётливому запаху еды, от которого у Миа потекли слюнки, примешивался какой-то сложный тонкий аромат. Принюхиваясь, как собака, идущая по следу, Миа прошла на кухню. Там уютно горел свет, свистел закипающий чайник, а у окна, надкусывая аппетитный кусок пиццы, стоял Дрейк. Он чуть приподнял брови в знак приветствия.

– Ты так незаметно пыталась сползти с дивана, что я не стал тебе мешать.

В другой ситуации Миа бы смутилась, но сейчас всё её внимание было сосредоточено на другом. Поводя носом из стороны в сторону, она подошла к Дрейку и втянула воздух рядом с ним. Ноздри вновь затрепетали.

Запах, который волновал её и заставлял сердце биться чаще, исходил от Дрейка.

– Это какой-то парфюм? – растерянно спросила она.

Дрейк перестал жевать и посмотрел на неё с лёгким удивлением.

– Ты о чём?

– Да так, – Миа почувствовала, что покраснела и, отойдя на более приличное расстояние, сменила тему. – Как ты попал ко мне домой?

Зависнув над столом, где стояла коробка с пиццей, она искоса взглянула на Дрейка. Одетый в простые джинсы и футболку, он выглядел слишком по-домашнему. Миа вспомнила про его невесту и едва удержалась от вопроса, почему он проводит вечер не с ней.

– Ты сама меня впустила, – пожал он плечами. – Не помнишь?

– Нет, – неуверенно протянула она. Плавленый сыр вперемешку с кусочками пепперони источал столь соблазнительный аромат, что голова отказывалась думать. В памяти всплыла картина, где на пороге её квартиры стоял Дрейк и жал на звонок, но она не была уверена, правда это, или результат её расшалившегося воображения.

– Понятно, – вздохнул Дрейк, отошёл от окна и, наклонившись над столом, подтолкнул к ней открытую коробку с пиццей. – Поешь, тебе нужно набраться сил. Скоро начнётся новый приступ.

Миа вцепилась зубами в горячее вкусное тесто и принялась заглатывать не жуя. Её настиг какой-то звериный голод.

– Кажется, придётся заказать ещё пару пицц, – усмехнулся Дрейк. – В качестве альтернативы могу предложить китайскую еду на вынос. Больше в твоём районе выбрать не из чего. Могу послать водителя в хороший ресторан и привезти еды оттуда. Что скажешь?

– Не надо, всё отлично, – пробормотала она, стараясь не чавкать.

К губе прилип кусочек сыра, и Миа поспешно смахнула его пальцем. Дрейк странно, как-то слишком долго посмотрел на неё, но задал самый невинный вопрос:

– Где твоя соседка?

– Уехала на выходные к родителям, – ответила Миа и протянула руку к последнему куску пиццы. Надо же, она и не заметила, как съела всё.

– Почему ты не попросила её остаться и присмотреть за тобой? – серьёзно спросил Дрейк.

– Зачем? – искренне удивилась Миа. Ей хотелось облизать пальцы, но она удержалась. Желудок заурчал, намекая на то, что ему мало какой-то несчастной пиццы. Вот это голод! Она никогда не была большим едоком, а сейчас, казалось, и слона бы съела. Возможно, даже живого… – У меня обычный грипп, пройдёт через пару дней. Я даже больничный оформлять не буду, так отлежусь. Ты не боишься заразиться? Я бы на твоём месте не подходила близко. К слову, что ты тут делаешь?

Дрейк бросил на неё такой взгляд, словно она сморозила глупость сродни той, что земля плоская и стоит на спине у черепахи. Он вздохнул, посмотрел в окно, засунул руки в карманы тёмно-синих джинсов и спокойно сказал, глядя на неё прямо и открыто:

– Миа, ты не заболела. У тебя началась инициация.

Она открыла, потом закрыла рот, как выброшенная на берег рыба, и ошеломлённо тряхнула головой, отказываясь принимать эти слова.

– Да нет же, – упрямо повторила она. – У меня обычный грипп. Симптомы самые обычные: температура, слабость, ломота в суставах…

Дрейк вздохнул:

– Ты не читала те книги, которые я скинул тебе на почту?

– Я не успела, – чуть виновато ответила Миа, неловко переступив с ноги на ногу. Она будто снова оказалась в школе, где её, не подготовившую домашнее задание, вызвали к доске.

– Понятно, – протянул Дрейк. – Тогда просто поверь мне. Ты чувствуешь какие-то изменения в себе?

Миа опустила голову, рассматривая клеёнчатую скатерть на столе. Указательный палец сам потянулся к ней, чтобы обвести один из лепестков аляписто нарисованной розы.

– Всё как будто стало ярче, – глухо ответила Миа, по-прежнему не поднимая глаз. – Цвета, звуки, запахи… Особенно запахи.

– Это нормально, – мягко сказал Дрейк. Миа чувствовала его внимательный взгляд на своей макушке. – После инициации мир уже не будет казаться чем-то оглушающим и нелепым. Детали перестанут проступать настолько выпукло. Ты привыкнешь.

– Пока в это сложно поверить.

Она старалась говорить чуть иронично и не показывать страха, острыми ножами вспарывающего душу. Миа подошла к кухонному шкафчику и достала из него фарфоровую кружку, расписанную каким-то замысловатым узором, напоминающим хаотичные рисунки в калейдоскопе. Впрочем, возможно узор только ей казался красивым. Зои называла его набором разноцветных клякс.

Кипяток, залитый в кружку, ничем не пах, а вот опущенный в горячую воду пакетик чая ударил в нос смесью химии. Миа сморщилась и подумала, что теперь придётся покупать что-то более натуральное и дорогое. Она задумчиво поводила пакетиком, всматриваясь в окрашивающуюся тёмно-коричневым цветом воду, и спросила:

– Как долго это длится?

– Инициация? Пару-тройку дней. Приступы будут то накатывать, то отступать, пока окончательно не сойдут на нет.

– И я проснусь невероятно сильной и с клыками, – мрачно пошутила Миа. – Хорошо хоть без хвоста.

Она обхватила горячую кружку ладонями, сделала небольшой глоток и посмотрела на Дрейка. Тот усмехнулся.

– Насчёт клыков – вполне возможно, но вот о суперсиле, боюсь, придётся забыть, – он поймал её вопросительный взгляд и пояснил: – Она обычно достаётся альфам.

– Жаль, значит, мне не придётся гонять хулиганов по подворотням, – пробормотала Миа.

В голове снова зашумело и резко бросило в холодный пот. Она прикрыла глаза, пытаясь справиться со слабостью.

Дрейк тут же оказался рядом и, положив тёплую ладонь на её плечо, развернул к себе.

– Новый приступ, – тихо констатировал он. – Тебе лучше прилечь.

Миа хотела отмахнуться, сказать, что всё в порядке, но тело вдруг пронзило такой острой болью, что она вскрикнула. Ноги подкосились, но Дрейк не дал ей упасть. Он обхватил её за талию и тесно прижал к себе. Её нос уткнулся в его грудь. Мир вновь взорвался запахами, среди которых наиболее сильным был его собственный.

– Ты не обязан ничего делать, – невнятно проговорила она. – Ты мне не нянька.

– Это точно, – покладисто согласился он, будто говорил с маленьким капризным ребёнком, и подхватил её на руки.

Всё вокруг раскачивалось и плыло перед глазами, но вряд ли дело было в том, что Дрейк нёс её на руках. Боль снова скрутила, будто ломая что-то изнутри, и Миа закрыла глаза, кусая губы. Ей хотелось провалиться в блаженную темноту.

– Сейчас… это по-другому, – прерывисто призналась она.

– Приступы будут отличаться друг от друга, – сказал Дрейк и осторожно положил её на диван. – Иногда боль от поздней инициации сравнивают с болью при родах.

– Так вот что это такое, – пробормотала она, чувствуя, как тело сотрясает крупная дрожь. – Прелестно.

– Это перерождение, Миа. Оно не может проходить безболезненно.

У неё не было сил что-то ответить. Боль отступила, но теперь её накрыл дикий холод. Миа поджала под себя ноги и застучала зубами.

На её плечи вновь легло тяжёлое зимнее одеяло. Дрейк принялся закутывать её в него, как будто пеленал младенца. Не то чтобы Миа видела, как это делают (ей не приходилось иметь дело с младенцами), но ей казалось, что происходит это примерно так же. В голове немного прояснилось, поэтому она смогла, наконец, подумать о чём-то, кроме желания умереть здесь и сейчас.

– Тебе правда необязательно возиться со мной, – поймав взгляд Дрейка, сказала она. – У тебя наверняка есть более важные дела.

Тот посмотрел на неё чуть насмешливо, но в этой насмешливости сквозила усталость и твёрдое намерение не отступать от своего до последнего.

– Ну что ж, Миа Киплинг, – строго и официально проговорил он. – Ты, вероятно, хочешь обсудить это. Хорошо, – его голос стал жёстче. – Мне действительно есть чем заняться этим вечером, и я бы не отказался спихнуть такую почётную миссию, как уход за волком в момент инициации, на кого-нибудь другого. Только я не вижу больше желающих. Твоя соседка уехала, друзей, как я понял, у тебя нет. Одной тебе нельзя оставаться. Значит, нам придётся пройти через это вместе.

Слова Дрейка прозвучали резко, категорично, и Миа возможно бы взвилась, обиделась, но в этот момент в ушах снова зашумело, а кровь вскипела болью.

Миа не хотела оставаться сейчас одна. Пусть будет рядом кто-то, кто, как Дрейк, коснётся ладонью её лба, поправит одеяло, с тревогой взглянет в её сторону и ругнётся сквозь зубы.

И было кое-что ещё. Никогда прежде ей не предлагали разделить трудности. Никто не обещал ей «пройти через это вместе». Эта мысль странно волновала и отдавала дрожью в кончиках пальцев.

– Поговори со мной, – тихо попросила она.

Наверное, Дрейк удивился, но никак не прокомментировал её просьбу. Он сел рядом, убрал с её лица спутанные волосы и негромко сказал:

– О чём ты хочешь поговорить?

– Не знаю. Просто расскажи что-нибудь. Так легче, – она не стала добавлять, что звук его голоса успокаивает, а запах облегчает боль. Это было слишком интимно, чтобы произнести такое признание вслух.

Рука Дрейка лежала поверх одеяла, совсем рядом с её лицом. Миа подождала пару мгновений, поколебалась, а затем положила на неё голову и уткнулась в раскрытую ладонь щекой. На душе стало тепло и спокойно.

Дрейк вздрогнул, дёрнул рукой, но не убрал её. Он провёл указательным пальцем от её виска до нижней губы, и эта мимолётная ласка, несмотря на её состояние, отозвалась в низу живота волной какого-то сладкого предвкушения.

Миа с трудом отогнала это чувство.

– Расскажи об истинных парах у волков, – неожиданно попросила она и с кривой улыбкой добавила: – Кажется, я оказалась плохой ученицей и не подготовилась к уроку.

Глаза Дрейка потемнели, а сам мгновенно напрягся.

– Не стоит проводить такие параллели, Миа. Звучит слишком… будоражаще.

Она смутилась. Ей и в голову не пришло, что столь простую фразу можно воспринять как попытку флирта.

– Извини, – повинилась она. – Тяжело постоянно бороться с… м-м-м… – она споткнулась на слове, но всё-таки выговорила его, – с вожделением?

– Тяжело – не то слово, – усмехнулся Дрейк и откинул голову, утыкаясь макушкой в стену. Взгляд его изучал потолок. – Ты перестаёшь ощущать себя разумным адекватным человеком. Все планы летят к чертям.

– А ты ненавидишь менять планы, верно? – сглотнув, предположила Миа. В горле снова саднило, хотелось пить, но она не стала просить принести ей воды. Лучше она полежит вот так, рядом с Дрейком, послушает его глубокий, обволакивающий голос с дразнящими хриплыми нотками.

– Верно, – серьёзно согласился Дрейк. – К тому же, подчиниться плоти – это как-то унизительно. Альфа должен быть сильнее этого.

– Да, наверное, – тихо согласилась Миа, продолжая изучать лицо Дрейка. Ей нравилось то, что она видела. Впервые перед ней предстал человек, которому хотелось довериться.

Впрочем, она это уже проходила. Лучше не надо. Чем меньше рассчитываешь на других, тем меньше шансов разочароваться в них.

– Проблема в том, что это не просто желание, – продолжил Дрейк, по-прежнему буравя взглядом потолок. – Вернее не только оно. Всё сложнее.

Миа хотела спросить, что Дрейк имеет в виду, но не стала. Это было слишком личное, чтобы обсуждать с ней.

Вместо этого она задала другой вопрос:

– Как другие справляются с этим?

Дрейк потёр подбородок и непонимающе посмотрел на неё.

– О чём ты?

– Что делают другие волки, если у них появляется истинная пара? Не все ведь свободны к этому времени, верно? Наверное, есть те, у кого к моменту встречи с парой уже есть семья?

Последнюю фразу Миа едва закончила. Перед глазами потемнело, ноги сделались ватными, и она порадовалась, что лежит. Падать в темноту обморока лёжа на диване было не так страшно.

Голос Дрейка доносился как сквозь вату.

– Сообщество волков не так уж многочисленно. Ещё в младенчестве каждый из нас сдаёт кровь во Всеобщий Медицинский Банк. Там проводят её анализ и, в случае обнаружения в базе обладателя крови с похожим биохимическим составом, сработает автоматическое оповещение. Тебе, твоей паре и вашим родителям непременно сообщат об этом. Механизм работы чёткий и отлаженный. За всю историю существования Медицинского Банка (порядком ста лет) ни разу не случилось сбоя. Можно сказать, мы – первое исключение из правил за долгое время.

Темнота маячила перед глазами, то подкрадываясь, то отступая. Миа было сложно сконцентрироваться на словах Дрейка, но, кажется, суть она уловила.

– А до появления Банка? – спросила Миа, борясь с головокружением.

– Тогда активно использовалась традиция кулачных Боёв. Они выполняли ту же функцию, что и балы у человеческой знати – позволяли дебютировать в обществе и познакомиться с другими его членами. Плюс волчьи свахи – шустрые дамы, коллекционирующие волосы незамужних волчиц разного возраста, статуса и происхождения. Любой волк мог попросить взглянуть на коллекцию и попытаться учуять свою любовь.

– Получалось? – Миа хотела криво улыбнуться, но смогла лишь дёрнуть уголком рта. На неё накатила новая волна опустошающей слабости.

– Чаще, чем ты думаешь. Риск упустить свою пару сводился к минимуму. Не забывай, истинные пары встречаются редко. Где-то десять процентов на всю стаю, прости, на всё сообщество.

Боль снова прошла по позвоночнику, и Миа вцепилась зубами в костяшку указательного пальца. Даже когда тело снова расслабилось, она не стала выпускать палец изо рта, из-за чего её вопрос прозвучал невнятно.

– Не понял, – признался Дрейк.

Миа пришлось повторить.

– Но ведь были же исключения из правил?

Дрейк помолчал, затем неохотно заговорил:

– Да, я наткнулся на упоминания о таких случаях, когда искал информацию об истинных парах. Прецедентов было немного, я нашёл детальное описание только двух.

– М-м-м?

– Оба случая касались альф. Один из них всю жизнь разрывался между женщинами и жил на две семьи, второй покончил жизнь самоубийством.

Даже в вязкой темноте, в которую Миа мягко погружалась, эти слова прозвучали резко. Они пронеслись в тишине её смыкающегося мира, будто просвистевшая рядом с лицом пуля.

– Зачем? – выдохнула Миа и с трудом сфокусировала взгляд на Дрейке.

Тот равнодушно пожал плечами:

– Есть понятие чести. Видимо, он не хотел причинять боль своей жене и детям.

Миа хотела сказать, что этот альфа выбрал странный способ избавления семьи от боли, но не смогла. Липкая, противная темнота всё-таки раскрыла объятия и поглотила её разум.

Глава 7

Дрейк прислушался к прерывистому дыханию Миа. Кажется, она снова отключилась. Что ж, пускай, возможно, так легче пережить мучения инициации.

Он проверил почту – пусто, взглянул на часы – полтретьего утра и решил всё-таки подремать. Вытянувшись рядом с Миа, он провёл пальцами по её щеке, убрал со вспотевшего лба прилипшую прядь волос и устало прикрыл глаза.

Запах Миа менялся, становился всё более привлекательным. Совсем скоро, сразу после инициации, он начнёт притягивать и других альф, и это может стать настоящей проблемой. Миа придётся искать новую работу. Ему показалось, что она как-то неверно восприняла его совет насчёт поиска нового места. Меньше всего Дрейку хотелось объяснять все особенности омег, но, видимо, откровенного разговора им не избежать.

Он усмехнулся. В череде невероятных случайностей он сорвал джек-пот. Какова вероятность найти свою пару? Не так уж велика. Большой ли риск, что твоей половинкой станет не чистокровная волчица? Минимальный. Какой шанс, что у неё окажутся гены омеги? Почти нулевой!

И всё же ему повезло по всем статьям.

Миа вскрикнула во сне, и Дрейк чисто автоматически, не успев подумать, рыкнул на неведомого врага и приподнялся, вглядываясь в темноту комнаты – свет он уже успел выключить. Он тряхнул головой и досадливо поморщился. Инстинкты вновь сработали быстрее мозга. Они требовали защищать свою пару, хотя бы до той поры, пока она не принесёт потомство. Страх за жизнь Миа сидел в Дрейке где-то на подсознательном уровне.

Миа заметалась, её колотило, и Дрейк прижал её к себе, будто мог часть своих сил передать ей. Близость его тела или, возможно, его запах успокоил её. Миа затихла.

Ему подумалось, что после инициации она может наконец почувствовать их связь. При обычном раскладе желание в истинной паре испытывали оба: и волк, и волчица. Но работает ли это правило в случае, если один из них полукровка, Дрейк не знал. Как не знал, проснутся ли в Миа инстинкты омеги. Почему-то его очень волновал этот вопрос.

Ночь тянулась и тянулась. Дрейк не мог спокойно спать, зная, через что проходит Миа. Сон накрывал его урывками. Дрейк выключался, затем резко просыпался и, вздрагивая, чутко прислушивался к дыханию Миа. И так раз за разом. Он постоянно касался губами её лба, проверяя температуру, и даже волчий инстинкт отступал перед тревогой за её жизнь. У него ни разу за эту ночь не возникло мало-мальски пошлой мысли. Как будто волк внутри него замер и, в ужасе поджав хвост, наблюдал за ситуацией, позволив действовать человеку.

Уже под утро, снова коснувшись лба Миа, он вздрогнул. Дрейк вскочил с дивана, вытряхнул маленькую коробочку с лекарствами из шкафа и, разметав содержимое по полу, нашёл ртутный градусник. Чертыхнувшись (с электронным было бы проще), Дрейк засунул его под мышку Миа, обхватил её за плечо покрепче, чтобы контакт с телом был лучше, и призвал на помощь всё своё терпение. Волк внутри него в панике бесновался.

Дрейка самого бросило в жар, когда он увидел, до какой отметки на градуснике поднялась температура у Миа. Не мешкая, он схватился за телефон.

– Доктор, Варлес, нужна ваша помощь. Срочно!

Варлес был опытным врачом, поэтому все вопросы он задавал уже на бегу к своему автомобилю. В трубке раздавались его быстрые шаги.

– Давно у неё температура?

– Не знаю, я померил сразу, как проснулся. Это опасно?

– Какой у неё пульс?

– Я не знаю.

– Приложите пальцы к шее, к сонной артерии, засеките минуту и сосчитайте.

Дрейк замолчал, тщательно выполняя рекомендации.

– Двести десять. Это нормально?

Глухое ругательство Варлеса подсказало ему, что вряд ли эту ситуацию можно считать нормой.

– Это всё поздняя инициация… Слушайте, Дрейк, я приеду быстро. В такое время не должно быть пробок. Сейчас всё, что вы можете – протирать её мокрым полотенцем, что немного облегчит состояние.

– Может быть, – сказал Дрейк, и голос невольно дрогнул, – дать ей что-нибудь жаропонижающее? В аптечке есть…

– Ни в коем случае! – рявкнул Варлес. – Вы не знаете, как на человеческие лекарства отреагирует её тело, проходящее инициацию. Никакой самодеятельности, Дрейк. Ждите меня, я уже выезжаю.

В телефоне действительно послышался писк сигнализации, затем хлопнула дверь и раздались короткие гудки. Варлес прервал звонок.

Дрейк беспомощно посмотрел на экран телефона и едва удержался от того, чтобы не запустить им в стену. То, что творилось в душе, нельзя было назвать страхом. Скорее первородным, почти мистическим ужасом, с каким, наверное, его предки смотрели на ударившую в дерево молнию и вспыхнувшее вслед за этим пламя, пожирающее всё на своём пути. Дрейк прикрыл глаза, призывая свою волчью натуру успокоиться, провёл рукой по коротко стриженым волосам и вернулся к Миа. Её дыхание было тяжёлым, прерывистым, а приоткрытые губы сухими и потрескавшимися. Сердце кольнуло сочувствие и чувство вины. Кто знает, не встреться он на пути Миа, возможно, ей не пришлось бы проходить сейчас через инициацию.

Он сделал несколько быстрых шагов по маленькой комнате, как зверь, мечущийся в клетке, а затем опустился на диван и притянул Миа к себе. Он положил её голову себе на колени и, отбросив с её лба спутанные, влажные от пота волосы, провёл ладонью по её щеке. Рука замерла. Лицо Миа было слишком бледным, будто обескровленным.

Он плохо знал Миа. Если совсем начистоту, не знал её вовсе, но чувствовал в ней стержень. Она определённо умела, сжав зубы, идти к своей цели – выписка с её банковского счёта говорила именно об этом. Такую целеустремлённость Дрейк всегда уважал, потому что и сам отличался изрядным упрямством.

И всё же, сейчас, когда Миа лежала на его коленях, как попавший в капкан зверёк, он думал не об этом. Почему-то в его памяти снова и снова всплывали её гневно сверкающие шоколадные глаза, когда она смело выплюнула ему в лицо: «Где одна неловкость, там и вторая». Ему вспомнилось, как она тогда, в лифте, поджала губы, когда сказала, что никогда не убегает от проблем.

Дрейк, как будто вживую, вновь увидел сцену в тёмном дворе, когда Миа собралась сопротивляться до последнего. За этой храбростью интуитивно угадывалась жизнь, полная испытаний, и это странным образом трогало его сердце. Он никогда не был сентиментален, но эту хрупкую девушку с сильным характером ему хотелось защищать. И Дрейк не знал, в волчьих ли тут инстинктах дело, или в чём-то другом.

Трель дверного звонка разнеслась по квартире, когда сведённые от напряжения мышцы стало ломить, а в висках так часто стучало, что казалось ещё немного, и он не выдержит – сорвётся, разнесёт тут всё в щепки.

– Почему так долго? – раздражённо спросил он, распахнув дверь и впустив Варлеса внутрь.

Тот проигнорировал вопрос, лишь мельком взглянул исподлобья, словно между делом оценивая его состояние. Видимо, оно ему не понравилось, но Дрейка это не волновало.

Худощавый Варлес был ниже его на две головы и старше почти на десять лет. На его висках уже появились первые залысины, а в уголках вечно прищуренных глаз – первые морщины. Это придавало его неприметной внешности с волосами неопределённого, почти мышиного оттенка какое-то благородство. Как и большинство бет, он обладал качествами, которые Дрейк в своих сотрудниках ценил больше всего – здравомыслие и дотошность.

Правда, доктор Варлес был другом его отца, а не подчинённым, но ситуацию это мало меняло.

– Где она?

В голосе Варлеса звучало спокойствие, чего сейчас так сильно не хватало Дрейку.

– В комнате, – сглотнув, напряжённо ответил он.

Варлес кивнул, его светло-серые глаза деловито блеснули, когда он увидел Миа. Во время быстрого осмотра Дрейк места себе не находил.

– Ну что там? – не выдержав, спросил он. Зубы скрипнули – слишком сильно сжал их от напряжения.

Варлес помолчал, а затем неохотно признался:

– Поздняя инициация – это всегда риск. К сожалению, бывают случаи, когда сердце не выдерживает. Видимо, в ней слишком мало волчьей природы. Организм не справляется с такой нагрузкой…

– Хватит, – резко оборвал Дрейк. Сердце ухнуло в пятки, а затем подскочило к горлу. – Что можно сделать?

Варлес снова помолчал, нахмурился и задумчиво куснул губу.

– Как вариант, прямой укол в сердце. Адреналин, смешанный с блокатором, снимет нагрузку, но, Дрейк… Это не даёт никакой гарантии, только призрачную надежду. К тому же, это попросту опасно. Может последовать мгновенная остановка сердца. Такие действия разрешены только с согласия родственников. Кто из родных готов поручиться?

Вопрос поставил Дрейка в тупик. Он принялся лихорадочно вспоминать детали досье, пока поражённо не выдохнул:

– Только я.

– Простите? – Варлес в удивлении приподнял брови.

– Она сирота, родственников нет. Я, как её истинная пара, вправе принимать решения, в случае если они касаются угрозы её жизни. Статья сто двадцать шестая, параграф…

– Можете не тыкать меня носом в закон, – поморщился Варлес и взглянул на Миа. Та, кажется, бледнела всё сильней, теперь её кожа приобрела и вовсе какой-то синеватый оттенок. – Что ж, подпишите документы. Ответственность вы берёте на себя.

Клацнул замок чемоданчика, с которым Варлес зашёл в квартиру. Дрейк подмахнул бумаги не глядя. Доктор быстрым профессиональным движением натянул на руки одноразовые стерильные перчатки, достал шприц, вставил в него тонкую длинную иглу, а затем легко надломил кончил ампулы и шприцом взял лекарство. Варлес проверил его на свет и, сразу как-то подобравшись, склонился над Миа.

– Держите её, чтобы случайно не дёрнулась, – скомандовал он, и Дрейк выполнил его требование.

Дрожащей рукой он задрал бесформенную майку Миа и напряжённо уставился на оголённое тело. Сейчас оно не вызывало желания, только стремление защитить, спасти любой ценой.

Варлес принялся медленно вводить иглу под кожу. Миа дёрнулась, и Дрейк с силой надавил на её плечи, вынуждая затихнуть. Тонкая игла, двигающаяся перпендикулярно грудной клетке, замерла, а затем словно провалилась в пустоту. В шприце появилась кровь.

– Правый желудочек, – зачем-то пояснил Варлес, хотя Дрейк ни о чём не спрашивал.

Прошла минута, другая. Дрейк не сводил взгляда с Миа. Её щёк коснулся слабый румянец или, возможно, он так сильно этого хотел, что выдал желаемое за действительное.