Текст книги "Наперекор инстинкту"

Варлес посмотрел на часы. Задравшийся рукав обнажил сухопарую руку с чёрными, жёсткими даже на вид волосами. Беты редко страдали повышенной волосатостью, но это было то самое исключение из правил, о котором любили вспоминать биологи на своих лекциях.

– Что ж… – сказал он, пожевав губами, – остановки сердца не произошло. Уже хорошо. Теперь остаётся только ждать.

– Чего ждать? – с усилием спросил Дрейк. Слова дались ему тяжело, язык намертво присох к сухой гортани.

– Что её организм справится с инициацией, – спокойно ответил Варлес и вновь щёлкнул замочком чемоданчика. В его недра отправились упаковка от использованного лекарства, шприц и перчатки. – Я сделал всё, что мог.

– Разве вы не останетесь? – Дрейк разрывался от противоречивых желаний. Ему до смерти хотелось встряхнуть Варлеса, зарычать ему в лицо и силой заставить остаться – этого требовал волк. Человек же готов был жалобно умолять доктора не уходить и присмотреть за едва дышащей Миа.

– Не вижу в этом смысла, – пожал плечами Варлес и поправил на носу очки в круглой оправе. Он носил их исключительно из желания казаться солидней – зрение у него, как у любого волка, было прекрасное. – Вы справитесь и без меня. Всё, что нужно – ждать, – он повторил это настойчиво, а затем добавил уже резче, но с нотками вины: – Дрейк, меня ждёт дома семья. Я обещал жене, что помогу ей сегодня с детьми.

Дрейк поморщился. Он знал, что жена Варлеса на днях подарила тому близнецов – уже вторых за последние пять лет. Стая бы порадовалась такой невиданной плодовитости, но избранница Варлеса была человеком, как и все их совместные дети. Впрочем, если это и огорчало старейшин, то самого доктора едва ли. В этом Дрейк почему-то не сомневался.

Дрейк потерянно последовал за Варлесом в прихожую.

– Почему вы не госпитализируете Миа? – мрачно спросил он, когда доктор уже перешагивал порог.

– Потому что это бессмысленно, – терпеливо ответил тот. – В больнице ей ничем не помогут, а транспортировка может отнять у неё последние силы. Не будем так рисковать.

Дрейк кивнул. Рисковать он действительно не собирался. На кону стояла жизнь Миа.

– Я позвоню вам, – пообещал Варлес, – и не раз. Будьте на связи!

Дрейк ногой захлопнул дверь. Щёлкнул автоматический замок.

В комнате ничего не изменилось. На диване, разметавшись на постельном белье в цветочек, лежала Миа. Приоткрыв рот, она неровно дышала, делая рваные вздохи.

Не желая её тревожить, он медленно опустился на пол, у дивана, и устало прикрыл глаза ладонью. Ждать. Он ненавидел ждать. Это противоречило его природе.

В голове было пусто. Он бездумно считал вдохи-выдохи Миа и молил бога, чтобы всё обошлось и эта странная, противоречивая девушка очнулась.

Уже позже, вспоминая случившееся и анализируя свои поступки, он удивлялся: ему, человеку с прагматичным складом ума, ни разу не пришла мысль, что смерть Миа всё расставит на свои места. Казалось бы, он так злился на насмешницу-судьбу за её шутку с истинной парой, но, когда замаячил шанс вернуться к своей распланированной на много лет, такой идеальной жизни, он ощутил не облегчение, а холодный, леденящий душу ужас.

Дрейк хотел, чтобы Миа жила. Неважно, что ждёт их впереди. Легко не будет, но они справятся.

Он справится.

Миа распахнула глаза спустя восемь часов, двадцать минут и тридцать три секунды после укола в сердце. Он знал это абсолютно точно, потому что ни на мгновение не переставал считать.

Глава 8

Первым, что увидела Миа, когда очнулась, был напряжённый, пристальный взгляд Дрейка. Его покрасневшие от недосыпа и усталости глаза лихорадочно блестели на осунувшемся лице с отчётливо проступившей щетиной. Коротко стриженные тёмные волосы были вздыблены на макушке, словно Дрейк много-много раз проводил по ним ладонью и цеплялся за них пальцами.

– Выглядишь… не очень, – честно сказала Миа и поморщилась. Голос звучал глухо, надтреснуто, а в горле будто разверзлась пустыня Сахара. Пить хотелось смертельно.

– Думаю, всё же лучше, чем ты, – криво усмехнувшись, вернул комплимент Дрейк. Он тут же посерьёзнел и спросил уже без малейшей иронии: – Как ты себя чувствуешь?

Миа прислушалась к себе. В теле ощущалась слабость, но не опустошающая и толкающая к грани, за которой падаешь в объятия темноты, а другая – дарящая лёгкость, похожая на усталость после хорошей и качественной тренировки в спортзале.

– Нормально, – наконец сказала Миа и нахмурилась, когда услышала, что с губ Дрейка (находящихся слишком близко от её губ) сорвался вздох облегчения, а сам он как-то вдруг обмяк. – Что случилось?

Дрейк вздрогнул, будто вспомнил что-то пугающее и ответил после небольшой паузы:

– Тебе тяжело далась инициация, но кризис миновал. Самое страшное уже позади.

Миа хотела расспросить его, узнать подробности, но взглянув в лицо Дрейка, бледное и измученное, ощутила укол совести и решила отложить серьёзный разговор. Она ничего не помнила о приступе, только темноту и боль, но подозревала, что зрелище было жутким: искусство болеть красиво ей никогда не давалось. Наверняка Дрейк ругал себя последними словами, что проявил благородство и остался с ней, с температурящим чучелом. Но ведь не ушёл…

В душе шевельнулось давно забытое чувство – благодарность. О ней давно никто не заботился, она уже и не помнила, что это бывает так приятно.

Стараясь отвлечься, Миа чуть повернула голову и взглянула в окно. На улице было пасмурно, сгустившиеся тучи предвещали дождь.

– Сколько времени?

– Обед, два часа.

– А…

– Суббота, – не дожидаясь её вопроса, ответил Дрейк.

Значит, она провалялась без сознания несколько часов. Ну надо же!

Её живот заурчал так громко, что она смутилась. Дрейк с иронией приподнял брови.

– Кажется, кто-то возвращается к жизни, – заметил он и улыбнулся как-то по-доброму, без всякого подтекста. – Заказать пиццу?

Миа ответила не сразу. Слишком была сражена этой улыбкой и тем, как она преобразила лицо Дрейка, сделав его ещё более привлекательным. Как будто это было возможно.

Миа сглотнула и спустила ноги на пол.

– Не стоит. Я и сама могу что-нибудь приготовить.

В ней проснулась природная бережливость, уже вошедшая в привычку. Зачем тратить деньги на еду на вынос, если можно обойтись своими силами.

Миа устремилась на кухню – поближе к своему привычному мирку и подальше от слишком притягательного Дрейка. Тот неохотно последовал за ней.

– Вот именно, – хмыкнул он и выделил интонацией первое слово: – Что-нибудь приготовишь. Может, не будем рисковать? Итальянская кухня ещё ни разу меня не подводила.

Миа задрала нос и фыркнула. В ней проснулось какое-то ребяческое соперничество напополам с чисто женским желанием не ударить в грязь лицом перед симпатичным мужчиной.

Симпатичным мужчиной.

Так, об этом она подумает позже. Сначала лучше попить воды. Говорят, нервным девицам раньше предлагали водички и нюхательные соли. Что ж, у неё есть только первое.

В холодильнике стояла маленькая бутылка воды. Миа осушила её за один раз и сразу почувствовала себя лучше. В теле появилась лёгкость, а у неё – силы и желание что-то делать.

– Садись, – скомандовала она. – Я в состоянии тебя накормить без всяких пицц.

– Звучит как угроза, – вновь усмехнулся Дрейк, но послушно опустился на стул возле стола и заинтересованно посмотрел на неё, как на фокусника, готовящегося вытащить из шляпы кролика.

– Вообще-то, это благодарность. Компенсация за роль няньки, если хочешь, – неохотно призналась Миа и принялась инспектировать холодильник. Боясь, что Дрейк прокомментирует её слова, она быстро спросила: – Как насчёт омлета и гренок?

– Почему бы и нет? – задумчиво ответил тот, изучая её взглядом.

Щёки вспыхнули от его интереса, и Миа поспешно отвернулась, чтобы это скрыть. Она быстрым и уверенным движением разбила в глубокую миску яйца, добавила молока и схватилась за венчик, чтобы взбить получившуюся смесь. Спиной она постоянно чувствовала взгляд Дрейка. Между ними появилась какая-то недосказанность, словно пережив вместе инициацию, они разделили друг с другом секрет, который навсегда связал их. Это странным образом будоражило и волновало.

Миа порезала помидоры и тщательно обжарила их на сковороде, прежде чем добавить остальные ингредиенты. Запахи больше не казались такими острыми, тошнотворными, хотя, определённо, стали более яркими, чем прежде. И лучше прочих она улавливала тот, что исходил от Дрейка – аромат хвои, растопленной смолы, летних трав и лёгкая мускусная нотка.

Миа обмакнула хлеб в сладкую смесь молока с яйцом, и искоса посмотрела на Дрейка. Высокий, статный, мужественный и умудряющий шикарно выглядеть даже в обычной футболке, демонстрирующей широкие плечи и мускулистые руки, он смотрелся в её маленькой кухне с дешёвыми обоями и стареньким холодильником чужеродно и неправильно. Его не должно быть здесь.

Его бы и не было, напомнила себе Миа, если бы волчья природа не решила пошутить над ними.

Она отчётливо ощутила, что в сравнении с Дрейком выглядит непрезентабельно: просторные пижамные штаны, безразмерная майка, спутанные волосы. Надо было хотя бы умыться, прежде чем иди на кухню. Да и одежду хорошо бы сменить на чистую и свежую.

Она покачала головой. С чего вдруг её волнует внешний вид? Что за странное желание покрасоваться перед Дрейком?

Миа подцепила гренки, красиво выложила их на большую тарелку с металлической каёмкой – самую красивую, что нашла, и поставила перед Дрейком. Включила чайник и, пока тот грелся, поделила омлет на двоих и тоже выставила на стол.

– Чёрный или зелёный? – спросила она, засунув нос в шкафчик Зои. Чай, как назло, закончился. Обычно она с пиететом относилась к чужим вещам, но ради гостя решила нарушить правила.

– Всё равно, – пожал плечами Дрейк и, нацепив на вилку кусочек омлета, отправил его в рот. – Неплохо, – резюмировал он.

Миа сделала вид, что ей всё равно и, закинув в кружки по пакетику зелёного чая, залила их кипятком.

– Правда, вкусно, – уже мягче сказал Дрейк, внимательно глядя на неё.

– Я не самая хорошая повариха, – равнодушно заметила Миа, а затем иронично добавила: – Зато готовлю бесплатно.

Уголок рта Дрейка дёрнулся.

– Отличная презентация услуг, – усмехнулся он, но беззлобно, словно поддразнивая её. – Я бы заинтересовался.

В окно моросил заунывный, как это бывает в начале осени, дождь. Его капли глухо ударялись о стекло и растекались по нему мокрыми дорожками. Здесь же, на маленькой кухне с дешёвыми лампочками ярко-жёлтого цвета уютно пахло горячей едой. Миа обвела кончиком указательного пальца ободок кружки, от которой исходил пар, и улыбнулась. Она поддалась этой беззаботной, дружеской атмосфере, спонтанно возникшей между ней и Дрейком.

– Всегда пожалуйста.

Дрейк поймал её улыбку, и его глаза тут же потемнели. Он опустил их ниже и задержался на её губах, которые она, занервничав, невольно облизнула. Стремясь развеять напряжение, повисшее в словно наэлектризованном воздухе, Миа снова захлопала дверцами шкафчиков. На столе появились пачка печенья, сливочное масло и липовый мёд.

Она, несколько суетливо, опустилась, наконец, на стул. Размеры стола вынуждали сидеть, соприкоснувшись коленками, и почему-то это вызывало мурашки на спине. Миа отодвинула от себя тарелку омлета, решив, что для восстановления душевного спокойствия, ей срочно нужны быстрые углеводы, и принялась намазывать на печенье тонкий слой масла и мёда. Она с самого детства любила этот простой десерт, сильнее конфет и шоколада. В нём было что-то… домашнее. Это отчётливо ощущалось в детских домах, где ей пришлось расти.

– Поделишься? – Дрейк, приподняв бровь, смотрел на неё с лёгкой иронией, но вот голос его звучал хрипло и многообещающе, будто спрашивал он вовсе не о печенье.

– Нет, это моё, – упрямо пробурчала Миа, борясь со странным наваждением. Ей ярко представилось, что так же хрипло звучит голос Дрейка рано утром, когда тот ещё лежит в постели. Лучи солнца играют в его волосах и скользят по обнажённой спине, едва прикрытой простынёй…

Миа тряхнула головой. Да что за чёрт?

Она так сильно задумалась, что вздрогнула, когда Дрейк, потянувшись к ней, откусил сразу половину печенья, щедро сдобренного мёдом. Он, склонившись над столом, неторопливо прожевал угощение и слизнул с губ капельки мёда.

– Сладко, – тихо сказал он. В его потемневших, почти чёрных глазах, вспыхнуло пламя.

– Д-да, – заикаясь, согласилась Миа.

Запах Дрейка стал ещё более соблазнительным. Миа, как заворожённая, медленно потянулась к Дрейку, а затем, опомнившись, подскочила из-за стола, больно ударившись коленкой.

– Мне нужно в ванную! – крикнула она уже из коридора.

– Миа! – понеслось вслед, но ничто на всём белом свете не заставило бы её сейчас вернуться.

Она закрыла дверь ванной комнаты, включила на всю мощность кран с холодной водой и тщательно умылась, избавляясь не только от испарины, но и какого-то сумасшествия. Миа провела ладонью по лицу, смахивая капли воды и, склонившись над раковиной, замерла. Отражение в зеркале показало бледную, измученную девушку с огромными кругами под глазами, искусанными, потрескавшимися губами и всклоченными волосами.

Да-а, красавица. Если бы не волчий инстинкт, Дрейк бы даже не взглянул на неё. Наверняка у него роскошная, холёная невеста и…

Миа остановилась и задумчиво уставилась в слив раковины. Там, закручиваясь журчащей воронкой, исчезала в темнеющей пустоте вода. Отличная метафора её чувств.

Она постояла под душем, приходя в себя. Мозг, измотанный тяжёлым испытанием, работал со скрипом, но всё же позволил рассуждать рационально.

Инициация. Она что-то изменила в ней, заставила чувствовать то, что сама Миа не испытывала. Кажется, ей пришлось примерить шкуру Дрейка…

Не торопясь, Миа расчесала волосы, заплела их в самую обычную косу, сразу сделавшую её похожей на школьницу – маленькую и глупую, ни намёка на сексуальность. Она хотела сменить одежду, но не взяла с собой чистой, а идти за ней сейчас в комнату было бы глупо. Снова натянув на себя пижамные штаны и майку, Миа придирчиво взглянула в зеркало, сделала глубокий вдох и дёрнула за язычок замка. В голову запоздало пришла мысль, что если бы Дрейк хотел её увидеть, эта хлипкая преграда его бы не остановила.

Значит, он дал время ей (или себе) остыть. Что ж, похвально.

Миа перешагнула порог своей комнаты с той осторожностью, с какой, наверное, сапёр вступает на минное поле.

Она замерла у двери, настороженно всматриваясь в сидевшего на диване Дрейка. Её снова знобило, но сложно было сказать от чего: было ли дело в нервах или в новом приступе. Миа обхватила себя руками и неуверенно начала:

– Послушай…

– Я перешёл границы, извини.

Она открыла и закрыла рот, не в силах что-то сказать. Вообще-то, виноваты были оба, но Дрейк снова брал всю вину на себя. Теперь она уже не знала, раздражает её это или начинает нравиться. Ей пришлось собраться с духом, чтобы, не поднимая глаз от пола, заговорить вновь:

– Мне кажется… Я не уверена… То, что я почувствовала…

– Это связь, Миа, – устало сказал Дрейк и, скрестив лодыжки, принялся рассматривать не то их, не то узоры потрёпанного, но в целом ещё приличного ковра. Тот прекрасно прикрывал протёртый до дырки в центре комнаты линолеум. – А ещё это называется вожделением. Так работает волчий инстинкт. Теперь в тебе он тоже проснулся.

Миа смешалась, будто её обвинили в чём-то преступном. Дрожь в теле стала ощущаться отчётливее.

– Мне очень жаль, – неловко извинилась она, будто и правда пойманная за чем-то неприличным. Её слова вызвали едва заметную усмешку Дрейка. – Я… Что мы будем делать?

Дрейк пожал плечами и бесстрастно ответил:

– То же, что и собирались: жить своей жизнью и сопротивляться тяге. Просто задача усложнилась.

Облегчение и чувство благодарности затопили душу. Миа снова увидела в Дрейке того, кем он был, – партнёра в сложной игре. С ним не нужно бороться, его можно не опасаться. Ни одному из них не хочется идти на поводу у Провидения, обладающего странным чувством юмора и связавшего их судьбы.

Судьбы? Скорее уж тела…

Миа, уже не робея, пересекла комнату и опустилась рядом с Дрейком на диван. Озноб всё усиливался, теперь его было сложно списать на нервное переутомление. Миа потянулась к одеялу, комом лежащему где-то на краю.

– Снова приступ? – обеспокоенно спросил Дрейк и, встав, помог ей закутаться.

– Кажется, да, – стуча зубами от холода, сказала Миа и, чувствуя неловкость от того, что доставляет столько хлопот, поспешила добавить: – Ничего страшного, в этот раз даже не больно.

– Да, уже хорошо, – кивнул Дрейк, а затем, не колеблясь, лёг рядом и притянул её к себе. Крепко прижав её к своему горячему телу, он заметил: – Думаю, таких тяжёлых приступов, как прежде, уже не будет. Кризис ты миновала.

– Д-да, – она снова начала заикаться. Сложно было контролировать себя, оказавшись лицом к лицу с Дрейком и глядя в его потемневшие, горящие желанием глаза. У неё невольно вырвалось: – Как ты с этим справляешься?

– Ты уже спрашивала, – хрипло ответил он. – Как видишь, не очень хорошо.

– Тогда я ещё не понимала… Нужно это почувствовать, чтобы понять…

Она не выдержала взгляда Дрейка и опустила голову, уткнувшись лбом в его грудь. В темноте легче думалось.

– Хорошо, что нас двое, – тихо сказала она куда-то в район его ключицы. – Кто-нибудь из нас придёт в себя и не даст обоим совершить ошибку.

– Угу, – согласился Дрейк, но как-то мрачно.

Миа занервничала.

– Сейчас я первой пришла в себя, в следующий раз…

– Боюсь, это снова будешь ты.

– Почему? – Миа так удивилась, что даже приоткрыла рот и задрала голову. Зря она это сделала. Вид напряжённого, заострившегося лица Дрейка никак не успокаивал.

– Потому что тебе легче сопротивляться инстинкту. В тебе мало волчьей крови. То, что ты чувствуешь – отголосок моих желаний.

– М-м-м…

Дрейк продолжил, будто не слыша её:

– И сейчас мне особенно сложно бороться с собой. Теперь, когда ты пахнешь как волчица и испытываешь ко мне влечение…

– Я не… – попыталась из принципа возмутиться Миа, но замолкла, встретившись взглядом с Дрейком.

– Я чувствую запах твоей страсти, – перебил он чуть насмешливо, с ласкающей слух хрипотцой, от которой по спине вновь побежали мурашки. – И это заводит так сильно, что сдерживаться всё сложнее.

Миа застыла, как мышь в кошачьих лапах. Тело и какая-то часть души торжествовали – попалась, Красная Шапочка! – но разум протестовал.

– Сопротивляйся! – настойчиво попросила она. – Нельзя так просто сдаваться. Ты же альфа!

– В этом и проблема, – пробормотал Дрейк.

Его губы накрыли мочку её уха, посылая по коже сладостную волну предвкушения. Под её натиском даже озноб отступил и стал казаться чем-то призрачным. Его рука миновала препятствие в виде тяжёлого одеяла и опустилась на её колени, поджатые к животу. В лёгких резко закончился воздух, когда он коснулся ладонью внешней поверхности бедра. Его пальцы прошлись по чувствительной коже и замерли, снова вернувшись к коленке, на которую легли уверенно и мягко.

Губы Дрейка накрыли её губы – жадно, исступлённо, многообещающе… Её разум окутала горячая дымка желания, низ живота заныл. Его язык грубо и возбуждающе прошёлся по её зубам. Она ответила на поцелуй, и тот стал глубже и откровеннее.

Где-то на грани сознания, как птица в клетке, забилась одна простоя мысль: у Дрейка есть невеста. Это отрезвило Миа и заставило вспомнить ещё кое о чём – их чувства ненастоящие. Иллюзия, навеянная волчьим инстинктом.

Дрейк бы даже не взглянул на неё при обычном раскладе. И уж точно он не стал бы целовать её так жарко на продавленном диване в старой квартире. Она – волк не из его стаи, так ведь говорят? Она ему не ро́вня.

Миа резко оттолкнула Дрейка и, обхватив ладонями его скулы, заставила посмотреть себе в глаза.

– Нет, – чётко сказала она.

Дрейк мотнул головой, сбрасывая её руки, снова потянулся к ней и застыл. Не шевелясь, Миа смотрела, как тёмные глаза Дрейка медленно светлеют, становясь нормального светло-карего оттенка, только зрачок всё ещё был расширен.

– Хорошо, – выдохнул он, отодвигаясь от неё на другую половину дивана. – Уйти я не могу, приступы ещё не закончились, так что расскажи мне что-нибудь о себе. Разговоры отвлекают.

– Что именно рассказать?

– То, чего я ещё не знаю.

Миа фыркнула, но осторожно. Равновесие, обретённое Дрейком (да и ею самой) было слишком хрупким. Любое неосторожное слово могло его нарушить.

– Например?

Дрейк уставился взглядом в потолок и сложил руки на животе, будто удерживая себя на месте. В её сторону он даже не смотрел.

– Слушай, тебе не обязательно оставаться со мной, – вновь неловко напомнила Миа. Ей действительно не хотелось подвергать Дрейка этой пытке вожделения. Теперь, когда она знала, каково это, ей хотелось как-то помочь ему.

– На что ты откладываешь деньги? – грубо перебил он, но Миа даже не обиделась. – Какая у тебя мечта?

С её губ сорвался тяжкий вздох. Делиться сокровенным не хотелось, ведь никто ещё не знал о её планах, но и промолчать она не могла. Дрейк слишком многое сегодня для неё сделал, чтобы она отказала ему в откровенности. Ей доводилось слышать, что в знак благодарности люди иногда открывают душу, но в голову никогда не приходила мысль последовать их примеру.

– Я буду учиться, – негромко, тоже смотря в потолок, призналась Миа. – Хочу стать врачом.

– Вот как, – в голосе Дрейка звучало удивление, смешанное с уважением. – Только не говори, что хирургом.

– Нет, – ещё тише ответила Миа. От волнения ладони вспотели. – Судмедэкспертом.

Повисла пауза. Дрейк перестал смотреть наверх и теперь его чуть прищуренные карие глаза изучали её с любопытством и лёгкой настороженностью, как зверька неизвестной породы.

Собственно, она ведь и есть зверёк неизвестной породы.

– Неожиданно, – признался он и спросил: – И на чём основывается твоё решение?

– Сложно объяснить, – неохотно сказала Миа, вновь закутываясь в одеяло, как в кокон. Приступ давал о себе знать всё отчётливее, дрожь усиливалась.

– Большинство сложных вещей объяснить достаточно легко, – Дрейк усмехнулся. – Когда я в пятилетнем возрасте попросил отца рассказать об устройстве вселенной, тот долго отмахивался. Он уверял, что это долго, нудно и сложно.

– Ему просто не хотелось с тобой связываться, – подколола Миа и только потом поняла, что шутка вышла слишком жестокой. – Извини, я хотела сказать…

– Всё ты верно сказала, – пожал плечами Дрейк, и уголки его губ опустились, а на лбу пролегла складка. Видимо, говорить об отце ему было неприятно. – Но я всё равно добился своего: у дяди оказались не столь железные нервы. Ему было легче потратить день на поход в планетарий, чем слушать моё нытьё. Тогда-то я и понял, что в конечном итоге всё решает настойчивость.

– Интересный вывод, – пробормотала Миа.

Глаза закрывались, к разуму снова подкрадывалась туманная дымка, а в ногах появилась противная, ватная слабость. Кажется, совсем скоро она снова свалится в обморок, но до этого момента ей придётся поделиться с Дрейком своими мыслями. Чтоб его, это дурацкое чувство благодарности!

Миа вздохнула, уткнулась лицом в одеяло, чтобы не видеть реакцию Дрейка, и неуклюже, словно смущающийся подросток, глухо призналась:

– Я хочу помогать людям.

– Необычный выбор, – заметил Дрейк.

Она подняла голову и посмотрела на него. Взгляд Дрейка светился напряжённым вниманием. Миа не знала, является ли причиной этого интереса действительно она сама или ему сейчас просто жизненно важно отвлечься от эмоций, навязываемых инстинктом, и поэтому он, как клещ, ухватился за первую же тему. Но, несмотря на это, его сосредоточенность на её словах согрела душу.

Дрейк сел, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику дивана, подождал её ответа и снова заговорил. В этот раз его тон был ироничный, словно он хотел вывести её на ещё бо́льшую откровенность и для этого поддразнивал.

– Обычно желание помогать людям заставляет выбирать профессию учителя или медсестры. Стоматолога, на крайний случай, – Дрейк чуть насмешливо улыбнулся, обнажив красивые белоснежные зубы. – Судмедэксперт же…

– Уж точно не менее важен, чем стоматолог, – хмуро сказала Миа. Рассуждать здраво становилось все сложнее, в висках застучали молоточки. К тому же ей не нравилось, какой оборот принял разговор. – Медсестра заботится о живых людях, но кто поможет мёртвым?

Дрейк согнул ногу в колене, подтянул к груди и обхватил её рукой.

– И в какой же помощи нуждаются мёртвые?

Щёки Миа запылали. Рассказывать о сокровенном оказалось даже сложнее, чем ей думалось. В голове все её доводы выглядели аргументированно и серьёзно, но, когда она пыталась их озвучить, даже ей самой они казались странными и похожими на ребячество.

Дрейк потянулся к ней. Его рука поправила сползшее с плеча одеяло и легла на лоб. Миа затаила дыхание. Обыденность жеста, которым Дрейк проверил температуру её тела, заставила испытать гамму противоречивых чувств: от раздражения до трепета. О ней никто никогда не заботился, и теперь она терялась, не зная, как себя вести.

– Я говорю это не потому, что у меня жар, – Миа всё-таки нашла в себе силы пошутить, правда, вышло как-то неубедительно, даже жалко.

Дрейк хмыкнул:

– Не сомневаюсь. Рассказывай дальше и перестань смущаться. Знаешь, сколько я одобрил бизнес-проектов, выглядевших со стороны откровенно странно? Искренность почти всегда выглядит глупо.

– Не знала, что в бизнесе нужна искренность.

– Она нужна везде, но в бизнесе без искренней заинтересованности и желания реализовать свою мечту делать нечего. Рассказывай, Миа. Что такого случилось с тобой в детстве?

Она вздрогнула. Его проницательность стала для неё сюрпризом, хотя следовало догадаться, что успешный деловой человек, каким был Дрейк, легко свяжет одно с другим.

События многолетней давности снова встали перед глазами, как кадры из чёрно-белого фильма. Именно таким она помнила своё детство – окрашенным в тёмные тона.

– В одном из детских домов, где я жила, атмосфера была особенно невыносимой. Не то чтобы в других местах царила семейная идиллия, – она коротко рассмеялась, жёстко и грубо, – но даже в моём рейтинге он занял последнее место. Не ад, конечно, но его филиал на земле…

Дрейк не перебивал и не задавал вопросов. Он просто внимательно слушал, изредка отводя от неё взгляд, и, наверное, это помогло расслабиться. Миа продолжила, уже без всякой неловкости:

– Я часто становилась свидетелем детской травли. Знаешь, когда кто-нибудь решает самоутвердиться за чужой счёт и начинается кошмар… – её голос дрогнул, она сделала паузу. – Как правило, в дело вмешивался кто-то из взрослых, но в тот раз… Никому из воспитателей и учителей не пришло в голову помочь нам.

Нам.

Она снова была там, в том ужасном детском доме с высокими стенами из красного кирпича – в лучшей тюрьме, из которой невозможно сбежать.

Она делит комнату с ещё тремя девочками. Одна из них – Ори (ей никогда не забыть это имя) – вызывает раздражение у смутьянки Нелли. Та старше на три года и, казалось бы, не должна даже замечать такую мелюзгу, как Ори. Но тихоня Ори, с её золотисто-пшеничными косами и огромными глазами цвета сапфира, пользуется популярностью у потенциальных приёмных родителей. А вот резкую на слова Нелли они игнорируют, отказываясь даже от собеседования с ней. Им хватает характеристики от учителей. Нелли – проблемный ребёнок и гроза школы. Её девчачьей банды боятся даже мальчишки и обходят стороной, от греха подальше.

Миа не помнила деталей. Просто как-то раз она увидела синяки на руках Ори, а затем – огромный кровоподтёк на ноге и множество мелких ссадин по всему телу. На все вопросы та отмалчивалась. А однажды…

– Я пришла с дополнительного занятия по математике. Точные науки никогда не давались мне, но в тот семестр особенно. Я даже боялась, что останусь на второй год. Однако мне повезло. Нам на практику прислали студента – на временную замену. Видимо, ему стало меня жалко или профессиональный долг взыграл в нём, не знаю. Он провёл со мной несколько дополнительных занятий, и это позволило нагнать программу, которую я пропустила из-за болезни.

– Он не приставал к тебе? Студент.

Миа усмехнулась. Предположение показалось и смешным, и невероятным.

– Нет, ни разу. Речь пойдёт не обо мне…

Ей показалось, что Дрейк выдохнул с облегчением.

– Словом, из-за этого занятия я вернулась в комнату слишком поздно.

Перед глазами снова всплывает распахнутое окно с колышущимися белыми занавесками. Очередной порыв ветра заставляет раму с силой удариться о косяк. Миа до сих пор помнит этот звук – глухой и наполненный безнадёжностью.

Уличный холод ранней зимы бродит по комнате и медленно пробирается под кожу.

Её соседки, зажав рот ладонями, стоят возле окна. Рядом, бледная, с искусанными губами, возвышается Нелли, окружённая своей стайкой подпевал.

Миа понимает всё сразу. Слишком сильно в комнате пахнет страхом и… бедой.

Закричав, она кидается к окну и даже не удивляется, когда видит внизу, на голой, промёрзлой земле, тело Ори. Её руки и ноги изогнуты под неестественным углом, как у сломанной куклы. На красивом наивном лице навсегда застыла удивлённая и немного обиженная улыбка.

– Они убили её, – тихо сказала Миа, с трудом возвращаясь в реальность. – Вытолкнули в окно.

Дрейк с тревогой посмотрел на неё, но ничего не сказал. Миа, облизнув сухие губы, продолжила:

– На допросе они все говорили, будто Ори сама вскочила на подоконник и, смеясь, случайно вывалилась из окна. Несчастный случай.

– Звучит неправдоподобно.

– О, ещё бы! Но всем так хотелось замять это дело.

Ещё одно воспоминание, как вспышка молнии в ночи, пронеслась перед глазами.

Она, заметив полицейских на лестнице, ныряет под неё и подслушивает, жадно ловя каждое слово.

– Что будем делать?

– А что ты предлагаешь? Сам же видишь, с каким упорством лгут и учителя, и их воспитанники. Зацепиться не за что.

– Покрывают друг друга.

– Никто не хочет скандала. Тем более детскому дому обещали грант.

– Да, могут ведь и отозвать после случившегося.

– Так что, умываем руки?

– Ну почему? Всё зависит от судмедэкспертизы.

– На основании следов, оставленных на теле, был сделан вывод о насильственной смерти, – Миа помолчала. – Они задушили её, а затем скинули из окна. И доказать это, а значит, призвать виновных к ответу, смог только один человек – судмедэксперт. Только в его силах оказалось помочь человеку, пусть тот и не мог попросить об этом. Мертвецы вообще народ неразговорчивый.

В комнате повисла долгая пауза. В наступившей тишине было что-то зловещее, и кожа быстро покрылась мурашками. Перед глазами всё ещё стояли воспоминания из далёкого прошлого, когда Дрейк порывисто притянул её к себе.

– Ты… что делаешь? – выдохнула Миа, не в силах пошевелиться в его объятиях.