Текст книги "«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных"

Наездник мертвеца

Тело было холодным как лед, сердце давно перестало биться, но разложение совершенно не коснулось его, и других признаков смерти не наблюдалось. Никто даже не заговаривал о том, чтобы похоронить женщину. Она умерла от горя и гнева после того, как муж с ней развелся и ушел от нее. Не имело смысла хоронить тело – последним страстным желанием покинутой была месть. Соответственно, и последние слова ее были словами мести, а желание умирающего человека бессмертно: оно разрушит любую могилу и разобьет на куски любое надгробие, каким бы тяжелым оно ни было. Потому люди, что жили с нею рядом, оставили свои дома и уехали. Они знали: она только и ждет, когда тот, кто бросил ее, вернется.

Когда она умерла, он действительно находился в отъезде. Едва он вернулся обратно, ему рассказали о том, что произошло, и его пронзил ужас. Он сказал себе: «Если я не добуду защиты до наступления ночи, она разорвет меня на части». И хотя он вернулся поутру и шел еще только час Дракона (согласно древнему японскому отсчету времени, он наступает около восьми утра), мужчина знал, что нельзя терять ни минуты.

Не мешкая он отправился к инъёси[30]30
  Инъёси (inyōshi) – ученый, знаток «инь – ё» («инь – ян»), древнего китайского учения, согласно которому вселенная насыщена женской и мужской стихиями, находящимися в постоянном взаимодействии. (Примеч. авт.)


[Закрыть] и попросил того о помощи. Инъёси знал историю мертвой женщины и даже приходил и осматривал ее тело. Он сказал просителю:

– Вам угрожает великая опасность. Я попытаюсь спасти вас. Но вы должны обещать мне сделать все, о чем я попрошу. Существует только один способ избежать смерти. Он очень опасен и требует бесстрашия. Но если вы не найдете в себе достаточно сил и отваги, она разорвет вас на части. Идите и, если смелости у вас достаточно, приходите сюда вечером, непременно до захода солнца.

Мужчину охватил ужас, но он обещал сделать все, что от него потребуют.

На заходе солнца инъёси и мужчина отправились в дом, где лежало мертвое тело. Пожилой ученый подошел первым и открыл входную дверь.

– Входите, – сказал он своему спутнику.

Темнело. Сумерки становились все гуще.

– Я боюсь! – вскричал тот. Все его тело сотрясала крупная дрожь. – У меня нет сил даже взглянуть на нее!..

– Вам придется сделать куда как больше, чем просто взглянуть на нее!.. – провозгласил инъёси. – И помните: вы обещали повиноваться. Входите!

Он втолкнул трясущегося мужчину внутрь, а затем подвел его к мертвому телу.

Мертвая женщина лежала лицом вниз.

– Теперь вы должны сесть на нее, – приказал инъёси. – Оседлать. Так, как вы садитесь на лошадь, отправляясь в путь… Вперед! Давайте! Вы обязаны сделать это!..

Поскольку мужчину продолжала бить дрожь, ему пришлось помочь взгромоздиться на спину умершей. Он трясся от страха, но повиновался.

– Теперь возьмите в руки ее волосы, – скомандовал инъёси. – Часть в правую руку, часть – в левую… Так!.. Вы должны держать их крепко, как держите уздечку. Теперь намотайте каждую прядь на руку… Вцепитесь в них!.. Обеими руками… Крепко!.. Вот так! Слушайте меня! Вы должны продержаться так до утра. У вас будет причина – масса причин, чтобы испугаться. Но – что бы ни произошло – не отпускайте волосы. Если вы отпустите их – даже на мгновение, – она разорвет вас в клочки!

Затем инъёси опустился на колени и прошептал волшебные слова на ухо мертвой женщине. Потом поднялся и, вновь повернувшись к наезднику, сказал:

– Теперь я должен покинуть вас – для вашей же безопасности… Оставайтесь в том же положении, что вы сейчас находитесь! И помните: что бы ни случилось – вы не должны выпускать из рук волосы!

С этими словами он ушел. И плотно закрыл за собой дверь.

Проходил час за часом. Мужчина неподвижно сидел верхом на трупе своей бывшей жены. Сгущалась тьма. Она становилась все плотнее и плотнее, а оковы ужаса все теснее сжимали его грудь. И вот он не выдержал и вскрикнул!

В тот же момент тело под ним вздрогнуло, изогнулось и попыталось сбросить седока. А затем женщина произнесла:

– О, как тяжело! Тем не менее пусть наездник и тяжел, мне придется отправиться вместе с ним!

Женщина поднялась, распрямилась во весь рост, подошла к дверям, распахнула их и… ринулась в темноту ночи. Видимо, ей было тяжело, но она словно не испытывала тяжести и неслась куда-то во тьму. Ужас совершенно сковал мужчину – даже стон не слетал с его губ… Он сильно зажмурился и не видел ничего, что происходит. Но крепко сжимал ногами поясницу и крепко-крепко держал в руках волосы.

Куда она бежала, почему и для чего – он никогда не узнал. Он ничего не видел – только ветер свистел в ушах. А еще он слышал ее хриплое дыхание и звук, что издавали ее голые ноги, ударяя о землю: питча-питча, питча-питча…

Сколько продолжался ее бег, он не ведал. Но вот она остановилась, повернула и возвратилась обратно в дом. Она прошла внутрь и легла – точно так, как лежала прежде. Мужчина сидел на ней, а она извивалась всем телом, задыхалась и тяжело стонала.

Так продолжалось до первых петухов. После этого она затихла и уже больше не шевелилась.

Но наездник – хотя он совсем обезумел от ужаса и зубы его клацали – продолжал сидеть на трупе, крепко сжимая женские волосы. В таком положении и нашел его инъёси, когда на заре вошел в дом.

– Так, значит, вы держались крепко и волос из рук не выпустили, – заметил он удовлетворенно. – Это очень хорошо… Все – теперь можете вставать. – Затем он вновь склонился к трупу и что-то прошептал над ухом. – Вы провели ужасную ночь. И страху натерпелись… Но ничто иное не могло спасти вас. Зато теперь вы можете чувствовать себя в безопасности – месть теперь вам не грозит.

Вот такая история…

Честно говоря, ее финал не принес мне удовлетворения. Не сказано, например, что наездник сошел с ума. Или что волосы его поседели. Говорится только: «Он низко поклонился инъёси, и в глазах его стояли слезы благодарности».

А в завершение рассказчик сообщает: «Говорят, что внук того, кто был наездником трупа, еще жив, а внук того, кто его спас, и доныне обитает в деревне под названием Отокунои-му́ра».

Но мне не удалось отыскать деревню с таким названием ни в одном из существующих ныне японских справочников.

Впрочем, история эта давняя. Каких только перемен с тех пор не произошло: многие деревни и города исчезли или поменяли свои названия.

Любовь поэта

Есть в Киото знаменитый храм. Он называется Амадэра. Во дворе храма находится могила Садацуми Синно, пятого из сыновей славного императора Сэйвы[31]31
  Император Сэйва (清和天皇 – Seiwa-tenno; 850–878), 56-й правитель в истории Японии.


[Закрыть]. Значительную часть своей долгой жизни, будучи священником, он служил в этом храме. Есть и другие могилы – людей великих при жизни и почитаемых после смерти.

Существующее здание, разумеется, не тот самый древний храм, а его реплика. Прежнее строение простояло очень долго – около тысячи лет. Но пришло в упадок и наконец разрушилось. Пришлось его отстроить заново. Вновь возвели его на четырнадцатый год эпохи Гэнроку[32]32
  Гэнроку (Гэнроку дзидай) – период с 1688 по 1704 г. В историю Японии годы Гэнроку вошли как время расцвета японской культуры, часто называемое японским ренессансом.


[Закрыть] – примерно в 1701 году по западному летоисчислению.

По поводу возведения храма устроили большой праздник, и среди тысяч тех, кто принял в нем участие, был молодой человек – студент и начинающий поэт по имени Ханагаки Байсю. Он бродил по дорожкам и аллеям, любовался садами – его восхищало все, что он видел. Так продолжалось до тех пор, пока он не достиг того места, где часто бывал прежде, – подле источника, который бил из-под земли и из которого он часто пил воду. Теперь он обнаружил, что источника нет: грунт вынут и появился пруд правильной квадратной формы, а на его берегу построен небольшой, очень красивый храм в честь богини Бэнтэн. В то время, когда поэт разглядывал храм, поднялся вдруг ветер и бросил ему под ноги свиток. Это был тандзаку – свиток из очень тонкой, дорогой цветной бумаги. На такой обычно записывают стихотворения и украшают рисунками. Их часто дарят друзьям или оставляют себе – если стихи глубоко тронули душу. Юноша поднял свиток. Это действительно оказалось стихотворение. Очень известное. Стихотворение о первой любви. Оно было ему хорошо знакомо. Но не текст поразил его, а то, как он был записан. Глазу европейца никогда не разглядеть того, что увидел молодой поэт. А он увидел, что текст начертан девичьей рукой, и иероглифы были нанесены так искусно, что не верилось глазам. Их очертания были исполнены невыразимой грации, и Садацуми понял, что та, что их написала, едва переступила пору детства и вступает теперь в расцвет юности. А богатые краски чернил лучше всяких слов указывали, что сердце чисто, невинно и исполнено подлинного благородства и доброты.

Юноша аккуратно свернул тандзаку, спрятал его на груди и отнес домой. Когда он вновь раскрыл свиток и вгляделся в него, письмена показались ему даже еще более прекрасными, чем прежде. Его познания в каллиграфии убедили его: стихи записаны некой девушкой – очень юной, очень умной и, вероятно, наделенной богатой душой и благородным сердцем. Воображение поэта немедленно нарисовало удивительный образ, в который он не мог не влюбиться, и юноша влюбился в ту, кого он не знал и даже никогда не видел. Понятно, что следующим его порывом было решение разыскать ту, что начертала иероглифы, и, если это возможно, жениться на ней… Но как найти ее? Кто она? Как ее зовут? Где она живет? Разумеется, он мог уповать только на помощь богов.

Но тут ему пришло в голову, что боги, возможно, и так благоволят к нему. Ведь тандзаку он обрел, когда стоял напротив храма богини Бэнтэн, а именно этой богине молятся влюбленные, когда мечтают о счастливом союзе. Эта мысль подвигла его попросить богиню о помощи. Он тотчас собрался и отправился к тому же храму, где был накануне, и здесь вознес свою молитву богине Бэнтэн.

«О богиня, сжалься надо мной, – молил он ее, – помоги отыскать то место, где живет юная особа, что переписала эти стихи! Дай мне шанс увидеть ее – хотя бы на мгновение!»

После того как молитва была произнесена, он поклялся исполнить особый ритуал нанука-маири, который включал в себя ежедневные семидневные молитвы, приношения во славу богини и бессонную ночь на седьмые сутки, что пройдет в поклонении подле ее храма.

И вот седьмая ночь – ночь его бдения – наступила. В час, когда все замирает и тишина кажется всеобъемлющей, он услышал голос. Тот доносился от храма – кто-то просил допустить внутрь. Другой голос – уже изнутри – ответил, и храмовые ворота открылись. Байсю увидел старика величественного вида, который медленными шагами приближался к святилищу богини. Почтенный старец был одет в праздничные одежды, его чело, с волосами белее снега, украшал головной убор особой формы – эбоси, что указывало на высокий ранг визитера. Подойдя к храму, он смиренно опустился на колени, словно ожидая некоего указания. Следом распахнулись внутренние двери, что вели к алтарю. Теперь алтарь отделяли только бамбуковые шторы. Но вот и они раздвинулись, и через образовавшийся проход к старику вышел мальчик – очень красивый и длинноволосый. Волосы его были стянуты на затылке на древний манер. Это был тиго – посланец богини Бэнтэн. Он остановился на пороге и громко, отчетливо произнес:

– Здесь находится юноша. Он молился, взыскуя свидания с той, кого он любит. Однако в нынешнем его бытии союз между ними невозможен. Но поскольку молодой человек ревностно исполнял все ритуалы и усердно молился, он достоин помощи. Мы призвали вас, чтобы вы что-нибудь сделали для него. Вполне возможно, что в одной из прежних своих жизней они знали друг друга. Сведите их вместе.

Выслушав посланца, старик почтительно склонил голову в знак согласия. Потом поднялся на ноги и из кармана левого рукава своего халата достал шнур малинового цвета. Один конец он обернул вокруг тела Байсю, как бы связав его. Другой конец поднес к огню одного из фонарей, что горели у входа в храм. Шнур вспыхнул. И пока он горел, старик трижды взмахнул им, будто призывая кого-то из тьмы, что теснилась кругом.

Немедленно откуда-то с той стороны, где находилось святилище Амадэра, раздался звук шагов, и через мгновение из темноты в круг света ступила девушка – она была прекрасна и очень юна, лет пятнадцати-шестнадцати. Ступала она изящно, но в движениях ее читалась робость, лицо же прикрывала веером. Подойдя ближе, она опустилась на колени рядом с Байсю. Обращаясь к последнему, юный посланец богини сказал:

– Вас терзал любовный недуг; вы так сильно страдали, что мы стали опасаться за ваше здоровье. Мы не могли позволить вам пребывать в таком состоянии и потому призвали луноликого Мусуби-но-ками – того, кто соединяет влюбленных, чтобы вы смогли увидеть ту, кто расписал стихами тандзаку. Вот она – рядом с вами.

С этими словами юный посланец скрылся за бамбуковыми шторами. А затем и седой старец ушел прочь – тем же путем, что появился; следом за ним поспешила и девушка. В тот же момент раздался удар колокола – это в храме Амадэра звонили, извещая о приближения часа рассвета. Байсю простерся ниц перед храмом богини Бэнтэн, благодаря ее за то, что случилось, а затем отправился домой. Ему казалось, что он очнулся от глубокого сна – сна восхитительного. И был счастлив, потому что увидел ту, которую так пылко желал увидеть и молил о том богиню. Но одновременно и глубоко несчастен, потому что в душе поселился страх, что никогда больше он не увидит ее вновь.

Но едва юноша вышел за ворота храма, как увидел девушку, которая шла по улице в том же направлении, что и он; и хотя еще густели предутренние сумерки, в ней он сразу признал ту, с которой только что познакомился в храме богини Бэнтэн. Он поспешил нагнать ее. Она остановилась, обернулась и поздоровалась с ним. Тогда поэт в первый раз отважился заговорить с ней. И она отвечала. И голос ее был так мелодичен и сладок, что сердце затрепетало от счастья. Молодые люди пошли вместе по пустынным улицам, разговаривая. Так продолжалось до тех пор, пока они не достигли дома, где жил юный поэт. Здесь они остановились, и Байсю поведал о своих надеждах и страхах. Девушка рассмеялась в ответ и спросила:

– Известно ли вам, что я была послана, чтобы стать вашей женой?

И она вошла в дом.

Став женой, она не переставала восхищать его. Щедрость ее сердца и ума поражали. То, о чем он не мог даже мечтать, воплотилось в его жене. Она не только обладала даром изысканной каллиграфии, но и прекрасно рисовала, владела искусством икебаны, чудесно вышивала, ткала и занималась шитьем и умела делать все, что касалось забот по дому.

С начала осени, когда они встретились, и до наступления зимы юноша и девушка прожили в полном согласии. Ничто, казалось, не способно было нарушить мир и гармонию, что царили между ними. Чем дольше они жили вместе, тем сильнее любил Байсю свою восхитительную жену. Единственное, что немало удивляло его, – он совсем ничего не знал о ее семье. Сама она никогда ничего не рассказывала, расспрашивать ту, союз с которой ему подарили боги, он считал неправильным. И еще он очень боялся, что луноликий старец или еще кто-то может забрать его сокровище. Но никто не навещал их и не общался с ними. А те, кто жил по соседству, вели себя так, словно и не догадывались о ее существовании.

Байсю все это очень смущало. Но куда более странные события ожидали его впереди.

Той же зимой, однажды утром, он случайно оказался в богатом квартале города. И когда проходил мимо одной из построек, услышал, как кто-то громко окликнул его по имени, а затем увидел слугу, который подавал ему знаки, стоя в воротах большого дома. Поскольку молодой человек не знал того, кто его звал, и вообще не был ни с кем знаком в этой части Киото, то был, разумеется, поражен. Между тем давешний слуга подошел к нему и поприветствовал юношу самым почтительным образом. А затем сказал:

– Мой хозяин преисполнен желания, чтобы вы оказали ему честь побеседовать с ним. Будьте любезны зайти в наш дом.

Поколебавшись мгновение, Байсю позволил, чтобы его проводили. На пороге встретил хозяин дома – богато одетый, благородного вида господин. Он сердечно приветствовал гостя и сопроводил его в гостиную. Когда необходимый обмен любезностями завершился и были принесены извинения за то, что гость очутился в его доме столь неожиданным образом, мужчина сказал:

– Вероятно, вы сочтете, что я вел себя невежливо, приглашая вас в свой дом таким образом. Но надеюсь, вы сможете простить меня, когда я скажу вам, что действовал так не по своей воле, а руководствуясь наставлениями богини Бэнтэн. Позвольте мне теперь все объяснить.

У меня есть дочь. Ей около шестнадцати лет. Она искусна в каллиграфии, а также во всем прочем, что пристало женщине. Поскольку мы очень хотим видеть ее счастливой, то весьма серьезно подходим к тому, чтобы подыскать ей хорошего мужа. Поэтому обратились к богине Бэнтэн с тем, чтобы она помогла нам в этом. Во все храмы богини, что есть в стране, мы разослали тандзаку, начертанные рукой девушки. Через несколько дней богиня явилась ко мне во сне и сказала: «Мы услышали вашу молитву и уже представили вашу дочь человеку, который станет ее мужем. В начале грядущей зимы он навестит вас». Поскольку я не совсем понял, как это произойдет, то подумал, а вдруг это было не послание от богини, а обычный сон и он ничего не значит. Но прошлой ночью богиня вновь явилась ко мне во сне и сказала мне: «Завтра молодой человек, о котором прежде я говорила вам, окажется на вашей улице; когда это произойдет, пригласите его к себе домой и попросите его стать мужем вашей дочери. Это хороший юноша, позже он добьется больших успехов и займет высокое положение». Затем богиня сообщила мне, как вас зовут, ваш возраст, откуда вы родом, описала вашу внешность и во что вы будете одеты – да так точно, что моему слуге не составило ни малейшего труда опознать вас по тем приметам, что я ему сообщил.

Выслушав хозяина дома, Байсю больше удивился, нежели поверил в то, что было сказано. Единственное, чем он мог ответить, были слова благодарности за честь, ему оказанную. Но когда хозяин пригласил его в другую комнату, с тем чтобы познакомить с девушкой, его замешательство усилилось. В то же время он не находил веских причин, чтобы уклониться от знакомства. При создавшихся обстоятельствах он не мог заставить себя признаться, что у него уже есть жена – супруга, данная ему самой богиней Бэнтэн, с которой он никогда и ни за что не расстанется. Так, не сказав ни слова, охваченный тревогой и трепетом, он проследовал за хозяином в указанные покои.

Каково же было его удивление, когда там он увидел девушку, которая и так уже была его женой!

Но – та же самая не есть одна и та же.

Та, которую представил ему луноликий Мусуби-но-ками, была лишь призраком – душой той, в которую он был влюблен.

Та же, с которой его сейчас сватали, была телесной оболочкой души его любимой.

Богиня сотворила для него чудо, потому что так истова и усердна была его молитва…

Призрак породил тот самый свиток – тандзаку, где девушка начертала свои иероглифы. Вполне возможно, что девушка из крови и плоти даже ничего не знала о встрече, что случилась во дворе храма богини Бэнтэн. Когда она писала иероглифы, то вкладывала всю душу в свои письмена – они и породили призрак. Ведь в них запечатлелась ее душа.

Благодарность

Давным-давно в провинции Оми жил человек по имени Таварая Тотаро. Его дом стоял на берегу озера Бива, неподалеку от знаменитого священного храма под названием Исямадэра. Он обладал достатком и жил в свое удовольствие, но ему сравнялось уже двадцать девять лет, а он все еще не был женат. А он очень хотел жениться. И жениться на очень красивой женщине. Но отыскать такую никак не удавалось.

Однажды, когда он шел по мосту Сэта[33]33
  Мост Сэта, или Длинный мост Сэта (Сэта-но-Нага-Хаси) – знаменитый мост из японских легенд и преданий. Он был длиной в восемьсот футов и очень красив. Мост был переброшен через реку Сэтагава неподалеку от места ее впадения в озеро Бива. Исямадэра, знаменитый храм, располагался неподалеку от моста. (Примеч. авт.)


[Закрыть], он увидел странное создание, распластавшееся ничком у подножия парапета. Тело у существа было человеческое, но все оно было совершенно черным – как чернила. Лицо было лицом демона; глаза ярко-зеленые, как изумруды; а еще у него была борода, как у дракона. Поначалу Тотаро очень испугался. Но глаза существа смотрели на него так смиренно и печально, что, помешкав мгновение, он рискнул обратиться к необыкновенному существу с вопросом:

– Кто вы?

Существо ответило:

– Меня зовут Самэбито – я акулочеловек и живу в море. Совсем недавно я служил во дворце Восьми Королей-Драконов младшим распорядителем. Но допустил небольшое упущение по службе и был изгнан из дворца. Теперь мне не дозволено обитать в морских глубинах. С тех самых пор я и обретаюсь здесь – и не могу раздобыть себе ни пищи, ни пристанища. Если у вас проснулась жалость ко мне, пожалуйста, помогите найти убежище и дайте хоть что-нибудь покушать!

Слова эти были произнесены так жалобно и смиренно, что сердце Тотаро растаяло, и он сказал:

– Пойдемте со мной. У меня в саду большой и глубокий пруд. Там вы можете жить столько, сколько вам заблагорассудится, а едой я смогу снабдить вас в изобилии.

Самэбито последовал за Тотаро. Пруд ему очень понравился.

С тех пор как странный гость поселился в пруду, прошло примерно полгода, и каждый день Тотаро кормил его той пищей, которая нравилась акулочеловеку.

В тот же год, как обычно в самый разгар лета, в великом буддийском храме под названием Миидэра, что находился в ближнем городке Оцу, должен был состояться большой праздник. Это был женский праздник, и женщины со всех концов страны устремились к храму. В надежде найти невесту и Тотаро отправился туда. Среди великого множества собравшихся женщин и девушек он углядел одну особу необычайной красоты. На вид ей было не больше шестнадцати лет. Лицо ее было ясным и чистым, как снег; очертания губ совершенны, а голос сладок, как пение соловья в пору цветения сливы. Едва увидев ее, Тотаро тут же влюбился. Когда она покинула храм, он на почтительном расстоянии последовал за нею и узнал, что девушка и ее мать остановились в одном из домов деревушки неподалеку от Сэта. Он расспросил обитателей деревни и узнал, что девушку зовут Тамана и она не замужем. Также ему стало известно, что родители не хотят, чтобы она вышла за обычного человека, и отдадут ее только тому, кто сможет принести им в дар короб с десятью тысячами драгоценных камней.

Тотаро вернулся домой в великом унынии от того, что стало ему известно. Чем больше он размышлял о странном желании родителей девушки заполучить такой дар, тем яснее понимал, что ему никогда на ней не жениться. Он подумал, что такого огромного количества самоцветов не сыскать во всей стране. Но даже если представить, что это возможно, лишь только великий князь способен на такое подношение.

Но теперь даже на мгновение Тотаро не мог отрешиться от мысли о красавице. Мечты о ней терзали его постоянно – он не мог ни есть, ни спать, а образ ее в сознании влюбленного день ото дня становился все ярче и ярче. В конце концов он заболел – занедужил так сильно, что не осталось сил, чтобы оторвать голову от подушки. Тогда он послал за доктором.

Врач после долгого и внимательного осмотра больного выразил неподдельное удивление. Он сказал:

– Почти все заболевания поддаются лечению. Необходимо только подобрать правильную терапию. Почти все – за исключением болезни под названием «любовь». Судя по всему, именно этот недуг вас и поразил. А от него нет лекарства. Даже в древние времена от него умирали великие герои. А потому вам следует готовиться к смерти.

Акулочеловек, обитавший в пруду, узнал про болезнь хозяина. Он пришел к нему и принялся ухаживать. Дни и ночи он преданно и нежно заботился о своем друге, но улучшения не наступало. И вот спустя примерно неделю Тотаро решил, что пришла пора умирать, и стал прощаться:

– Вы порадовали мое сердце, ухаживая за мной так долго, терпеливо и усердно. Видно, существует нечто, что связывало нас в одном из прежних существований. Но я очень болен, и с каждым днем состояние мое только ухудшается. Жизнь, что еще теплится во мне, подобна утренней росе – взойдет солнце, и ей суждено исчезнуть. Но не о ней я тревожусь. Меня беспокоит, что станет с вами. Ваше существование зависело от моей опеки. Я боюсь, что вскоре некому будет о вас заботиться, кормить вас, потому что я умираю… Мой бедный друг!.. Увы, наши надежды и чаяния неизменно тщетны в этом несчастном мире!

Едва Тотаро закончил свою речь, как Самэбито издал крик боли и горько зарыдал. Когда он заплакал, кровавые слезы потекли из его изумрудных глаз. Они скатывались по чернильно-черным щекам и падали на пол. Пока летели вниз, они еще состояли из крови, но на пол падали уже драгоценными камнями – твердыми, яркими и очень красивыми. Ибо, когда демоны моря плачут, их слезы превращаются в рубины, сияющие ясным малиновым огнем. Ценятся они очень дорого.

Тотаро, увидев это чудо, был так поражен и пришел в такую неописуемую радость, что силы вернулись к нему. Он вскочил со своего ложа и принялся собирать с пола драгоценные слезы акулочеловека. Он не просто собирал, но и попутно считал их, а потом закричал:

– Я исцелился! Болезнь ушла! Я буду жить! Я буду жить!

Теперь пришла пора удивляться акулочеловеку. Он перестал плакать и обратился к Тотаро, чтобы тот объяснил свое чудесное исцеление. И Тотаро рассказал ему о юной особе, что он увидел в храме Миидэра. Поведал он и о странном желании ее родителей получить драгоценный дар.

– Поскольку я был совершенно уверен, что мне никогда не собрать требуемые десять тысяч драгоценных камней, я считал сватовство бессмысленным и безнадежным, – добавил он. – А потому сделался несчастным и вскоре заболел. Но теперь, после явленной вами чудесной метаморфозы, я стал обладателем множества великолепных самоцветов и думаю, что смогу жениться на той девушке. Одно, правда, смущает – рубинов до необходимого количества явно недостает. Поэтому будь столь любезен – поплачь еще немного до тех пор, пока их число не сравняется с необходимым мне.

На эту просьбу Самэбито покачал головой и отвечал с очевидной обидой и даже с упреком:

– Что я вам – комик или шлюха, чтобы плакать когда заблагорассудится? О нет. Это проститутка льет слезы тогда, когда ей нужно разжалобить мужчину, но мы – обитатели океанских глубин – плачем, только если испытываем настоящую скорбь. Заплакал я потому, что в сердце моем поселилось настоящее горе, когда понял, что вы собираетесь умереть. Но теперь я не могу больше плакать, потому что вы сказали, что исцелились от недуга.

– Что же мне тогда делать? – жалобно произнес Тотаро. – Поскольку десяти тысяч самоцветов у меня нет, я все равно не могу жениться на девушке.

Самэбито на мгновение притих. Он думал. А затем сказал:

– Послушайте! Сегодня я уже больше не могу плакать. Но давайте завтра пойдем на мост Сэта. Возьмем с собою побольше вина и вкусной рыбы. На мосту мы устроим пикник. И пока будем выпивать и кушать рыбу, я стану смотреть в сторону дворца Драконов, вспоминать о тех счастливых днях, что провел там. Я вспомню о своем несчастье, почувствую неприкаянность и… смогу заплакать.

Тотаро с радостью согласился на предложение.

На следующее утро они, взяв с собой изрядное количество вина и рыбы, отправились на мост. Расположившись, устроили пирушку – принялись выпивать и наслаждаться рыбными деликатесами. А затем Самэбито устремил свой взгляд в сторону дворца Драконов и задумался о минувшем. Постепенно – возможно, и под воздействием винных паров – память о прошлом наполнила его сердце глубокой печалью, и он горько заплакал. Большие кроваво-красные слезы обильно текли по его щекам и падали на мост рубиновым дождем. А Тотаро проворно собирал их в коробку и одновременно считал. Наконец рубинов набралось ровно десять тысяч, и тогда влюбленный закричал от радости.

Почти в тот же самый момент, как это случилось, из глубин озера вдруг донеслись звуки удивительной музыки, а следом над водой, окутанные призрачной дымкой, медленно вздымаясь все выше и выше, стали видны чертоги дворца цвета заходящего солнца.

Тотчас Самэбито вскочил на парапет моста. Он вгляделся в даль и радостно рассмеялся. Затем, обернувшись к Тотаро, сказал:

– В Царстве Драконов объявлена всеобщая амнистия, короли вновь призывают меня на службу. Потому сейчас я должен попрощаться с вами. Я счастлив, что мне удалось отплатить вам за доброту.

С этими словами он прыгнул вниз с моста, и с тех пор никто и никогда его больше не видел. А Тотаро преподнес короб с драгоценностями родителям девушки. И она стала его женой.