Текст книги "Вам не показалось"

Танец на краю

В один ничем не примечательный весенний день, когда снег еще лежит не только на газонах, но и на тротуарах, а солнце уже припекает, прогоняя с неба остатки зимы, в помпезный, но слегка провинциальный четырехзвездочный отель города N вошла дама. Кто она и чем занимается, определить было решительно невозможно. Она могла быть и обычной служащей некоего предприятия, и представительницей зарубежного благотворительного фонда, и супругой крупного бизнесмена… или не крупного – все равно. Девушек за стойкой ресепшен эти вопросы совершенно не интересовали. Плати деньги – и живи себе. А с деньгами у дамы явно было все в порядке, раз она могла позволить себе симпатичный одноместный полулюкс с окнами во двор. Поэтому девушки любезно ей улыбнулись, как и всем остальным гостям, вручили электронный ключ от комнаты под номером пятьсот двадцать пять, а подоспевший юноша в изящной униформе помог донести сумку. Было 15:25 по местному времени, когда дверь этого номера закрылась за новой гостьей отеля.

***

Горничная Авдотья все никак не могла привыкнуть к тому, что с постояльцами отеля, где она теперь работала, нужно разговаривать совсем не тем языком, каким она привыкла разговаривать со своими товарками в селе Угрюмове, откуда она была родом и где проработала на бумажно-целлюлозном комбинате целых девять лет. Потом комбинат закрылся, товарки разъехались по ближайшим городам, а ее дальние родственники из города N пристроили работать горничной. Тогда еще это была обычная гостиница и она не носила гордое звание четырехзведочного отеля. Потом сменилось руководство города, сменился хозяин гостиницы и начались перемены. В гостинице сделали ремонт, в холле все выложили мрамором и поставили огромный аквариум с причудливыми рыбами, в номерах водрузили навесные потолки, привезли новую мебель и цветные телевизоры с суперплоскими экранами. Словом, бывшая скромная гостиница стала походить на шикарный особняк из популярных мексиканских сериалов, кои Авдотья любила смотреть на досуге, помешивая очередное варенье из яблок или вывязывая рукав свитера для кого-нибудь из своих многочисленных племянников.

Новый хозяин сменил практически весь гостиничный персонал. Уволил деревенских тетушек вроде Авдотьи и набрал молодых длинноногих девок и коренастеньких пацанов. Они были выучены улыбаться гостям, говорить некоторые фразы на иностранных наречиях и вообще будто сошли с экрана тех самых сериалов. Авдотья собралась уж было искать новую работу, но тут оказалось, что ее родственники (те самые, что ее сюда устроили) как-то удачно встроились в новую струю и остались при делах и при новом хозяине. Поэтому она осталась на своем месте, чему была безмерно рада. Вот только разговаривать на новый лад так и не научилась, поэтому старалась в разговоры ни с кем не вступать без особой надобности – ни с постояльцами, ни с новым гостиничным персоналом. Иногда родственники приглашали ее в гости, угощали дорогой колбасой и неместными фруктами и задавали какие-то вопросы о том, что делается в гостинице, как себя вел тот или иной постоялец, в каких отношениях один сотрудник с другим… Смысла этих вопросов Авдотья не понимала, но была наблюдательна, поэтому рассказывала все, что смогла подметить и запомнить. Родственники многозначительно переглядывались, слушая ее ответы, иногда хмурились, а иногда приятственно улыбались…

Было около пяти часов вечера, когда Авдотья мирно смотрела телевизор, сидя в своей комнатке на пятом этаже. Внезапно зазвонил телефон, и дежурившая сегодня на ресепшен администратор Елена велела ей принести в пятьсот двадцать пятый номер справочник «Желтые страницы» города N. Авдотья отправилась выполнять поручение, очень надеясь, что обитатель этого номера не станет ей задавать никаких вопросов и она уже совсем скоро вернется к сериалу и травяному чаю.

Авдотья постучала в дверь.

– Входите, открыто! – сказал кто-то изнутри.

Дверь действительно была не заперта, и Авдотья вошла в комнату. «Наверное, ванну с дороги принимает, – с облегчением подумала Авдотья, – сейчас положу справочник на стол и уйду». Но в ванной шума воды не было слышно, а в комнате, прямо на ковре, сидел ребенок – мальчик лет пяти. Он смотрел прямо перед собой, расплывшись в блаженной улыбке, и что-то тихонько бормотал. Авдотья огляделась, заглянула в спальню – кроме мальчика, в номере никого не было.

– Ты чего ж это на полу-то сидишь? – забеспокоилась Авдотья. – Здесь же тебе не дома, где полы все мамкой мыты и метены, мало ль кто по тому ковру ходил.

Мальчик не обратил на нее никакого внимания. Он все так же смотрел в одну точку и блаженно улыбался. Авдотья подошла ближе. Встала перед ним.

– А звать-то тебя как?

Мальчик по-прежнему не отвечал и, казалось, вообще ее не видел.

– Да ты не хворый часом? Где мамка-то твоя?

Авдотья даже немного испугалась. За годы работы в гостинице она много повидала, но чтобы дите вот так одно сидело… Да еще и странный мальчонка-то какой… Вздыхая и ворча себе под нос что-то про нонешних мамаш, Авдотья положила справочник на стол возле телефона и отправилась на первый этаж посоветоваться с кем-нибудь, как поступить со странным мальчонкой.

Возле стойки ресепшен Авдотья застала скучающую Елену в компании второго сегодняшнего администратора Натальи и вечно увивающегося возле них официанта местного ресторана Василия. Убедившись, что гостей поблизости нет и им никто не помешает, Авдотья принялась рассказывать.

– Я не знаю, там дама поселилась, – сказала Наталья. – Приличная вполне. Правда, ребенка при ней не было, но никто не запрещает приводить в номер гостей – хоть детей, хоть взрослых. У нас же современный отель.

Наталья гордо вскинула голову и тряхнула шикарной гривкой русых волос. Авдотья все не унималась:

– Так, может, хоть позвонить ей, спросить? А то вдруг мальчонка-то на голову больной, а она его бросила и сбежала?

– Нас это не касается, – отрезал Василий, – вот если она за номер не заплатит или сопрет чего – тогда другое дело. Или там шуметь будет сильно, доставлять неудобства другим гостям. А пока жалоб не поступало – пусть себе чего хочет, то и делает там. Ее полное право.

Авдотья поняла, что судьба необычного мальчика никого, кроме нее, не интересует, и загрустила.

– Ну если этот мальчик там будет сидеть и после того, как она от нас уедет, тогда другое дело, – сказала Елена. – А пока… – Она развела руками, давая понять, что разговор окончен.

Опечаленная Авдотья вернулась в свою комнатушку, уселась перед телевизором и задремала. Не заснула глубоким сном, а лишь слегка погрузилась в себя, воспринимая при этом все, что происходило в комнате. Она слышала монотонный бубнеж телевизора, иногда слегка ерзала, чтобы устроиться поудобнее на своем диване. Внезапно она почувствовала, что кто-то тронул ее за руку. Авдотья открыла глаза и увидела перед собой того самого мальчика, которого видела в пятьсот двадцать пятой комнате. Теперь он смотрел прямо на нее и улыбался.

– Не бойся, у меня все хорошо, – сказал мальчик, – и у тебя тоже все будет хорошо. Ты спи!

Авдотья хотела что-то ему ответить, но не успела – ее глаза сами собой закрылись, и сон накрыл ее, будто морской прибой кромку прибрежного песка…

***

Ровно в 18:23, когда солнце клонилось к закату и вечерний сумрак разливался над городом N, в холл отеля вошел немолодой, но вполне импозантный мужчина – предприниматель Вадим Урюков. Он был злой и уставший и никак не мог понять, чего ему больше хочется, есть или спать. От этого он злился еще больше.

Целых три дня Вадим просидел в городе M, где вел переговоры с поставщиками. Переговоры зашли в тупик, и дальнейшее сотрудничество было бы не только бессмысленным, но и опасным. Поставщики оказались тупыми проходимцами, а хуже этого ничего быть не может. С умными проходимцами нужно держать ухо востро, но все же договориться можно. С честными тупицами работать тоже можно: они хоть и действуют топорными методами, но абсолютно предсказуемы. А вот тупые проходимцы – это самый безнадежный вариант. Они не видят очевидной выгоды для себя и других, при этом ищут выгоду там, где ее по определению быть не может. В результате они действуют во вред и себе, и другим, не получая при этом ничего, кроме адреналина, ну и возможно, чувства собственной крутости. Хотя в результате они все равно идут ко дну, причем увлекая за собой всех своих партнеров. Именно с таким случаем и пришлось столкнуться Вадиму. После долгих и бесплодных попыток достучаться до их здравого смысла стало ясно – надо срочно рвать все контракты и искать новых поставщиков. Поэтому Вадим еще из города M позвонил своей секретарше и велел срочно купить ему билет в город N на ближайший рейс. В аэропорту он пересел с одного самолета на другой и снова поднялся в облака.

Утомленный и сердитый, Вадим летел навстречу неизвестности. С N-скими поставщиками придется начинать все практически с нуля. Сама по себе неизвестность его не пугала. Но для встречи с ней нужны были силы и присутствие духа, а именно этого Вадиму сейчас так недоставало. В самолете, как назло, попался надоедливый сосед – все рассказывал, как он играл в местной футбольной команде, и очень настойчиво зазывал прийти к нему в гости выпить водки. А впереди сидела мамаша с двумя детишками чрезвычайно буйного поведения – мальцы все время делили, чья очередь сидеть у окна, кто будет пить вишневый сок, а кто яблочный и еще Бог знает что, завывая при этом на весь самолет… К концу полета Вадим был готов удавить и своего соседа, и мальцов, и заодно их мамашу.

Добравшись наконец до отеля, Вадим осмотрел номер люкс и остался вполне доволен: тихо, просторно, в ванной стоит джакузи, в мини-баре полный набор напитков и легких закусок. Несколько воспрянув духом, Вадим решил спуститься в ресторан и по-быстрому перекусить. Он заказал буженинки с хреном, рыбное ассорти, мясной рулет с жареной картошкой и овощным салатом, бутылочку «Будвайзера» и двести граммов лучшей водки местного разлива – исключительно для успокоения нервов и хорошего сна. При этом Вадим категорически отказался от предложенных шустрым официантом Василием эксклюзивных блюд от шеф-повара (по тысяче рублей каждое) и от интимных услуг местных жриц любви (цены вполне умеренные, но сейчас не надо, может быть, потом…). Покончив с ужином и оставив Василию щедрые чаевые (шустрый малый – мало ли чего…), Вадим поднялся на пятый этаж и вошел в дверь с номером пятьсот двадцать четыре. У него едва хватило сил принять душ, после чего он рухнул в кровать и забылся глубоким сном.

Во сне Вадима мучили кошмары. Сколько ни говорила ему жена Анастасия не нажираться перед сном, следовать этому правилу Вадиму практически никогда не удавалось. Вот и теперь он тревожно ворочался с боку на бок, терзаемый жуткими кошмарами. Сперва ему явилась жена Анастасия и стала требовать, чтобы он бросил пить и обжираться, потому что у всех мужья как мужья, только он как этот самый, и чтобы купил ей новую шубу, причем непременно на порядок дороже, чем у ее подруги Любаши, которая уже целых полгода перед ней выпендривается, а ей нечем ответить. Вадим даже не знал, какое из этих требований страшнее, и от этого становилось совсем хреново. Потом появился сын Венька и принялся упрашивать, чтоб ему купили всех акробатов и жонглеров из цирка на Цветном бульваре, чтоб они все поселились на их даче и каждый вечер устраивали представление. «Ну, купи-и-и, па-а-а-ап, купи-и-и-и!» – противно ныл Венька и тянул Вадима за рукав. Потом случилось и вовсе страшное. Среди черных туч в зловещем красном сиянии появилась Белла – любовница Вадима, молодая и страстная, как Клеопатра, и объявила, что уходит от него к Гусякину. Она давно уже грозилась это сделать, если Вадим не купит ей квартиру в центре. «Лапусь, ну зачем тебе в центре? – уговаривал ее Вадим. – Там же шум, копоть, экологии никакой. Я тебе лучше в лесопарковой зоне куплю…» «Я те че – пенсионерка, в лесопарковой зоне жить?! – злилась Белка. – Я еще молодая, у меня жизнь только начинается! Мне, между прочим, Гусякин давно уже в центре квартиру предлагает. Так что ты думай, Вадик, мне надо со своей жизнью что-то решать». Эти разговоры всегда кончались истерикой и слезами и стали для Вадима нескончаемой пыткой. Хорошо еще, если ему удавалось затащить Белку в постель, тогда все было не так уж и плохо. Но в последнее время она все чаще уходила, громко хлопнув дверью, давая тем самым понять всю серьезность своих намерений. Вот и в этот раз все закончилось страшным грохотом, подобным раскату грома во время майской грозы, и Белла исчезла среди туч… Вместо нее в наступившей мгле замаячила мерзкая рожа Гусякина, который почему-то стал подозрительно похож на самого гнусного из тех самых придурковатых поставщиков.

Вадим издал хриплый стон, сел на кровати и открыл глаза. На окне шторы были задернуты лишь наполовину, и в комнату заглядывала круглая и нахально яркая луна. Из-за этого в комнате царил полумрак и по всему полу были разбросаны призрачно бледные тени. Вадим сердито и вместе с тем испуганно взглянул на луну, будто она могла видеть его сны и узнала страшные его тайны. Он подошел к окну и плотно задернул шторы. Однако, вопреки его ожиданиям, в комнате не наступил полный мрак. Вадим обернулся и увидел, что стена, отделяющая его номер от соседнего, будто стала полупрозрачной и сквозь нее в его спальню проникает рассеянный, едва уловимый свет. Вадим потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, но оно не проходило. Напротив, свет будто стал еще отчетливей, и теперь было ясно видно, что от стены идут пять лучей, слегка разных по своей насыщенности и силе. Вадим хотел было подойти к стене и дотронуться до нее, но не смог и шевельнуться – его тело замерло в оцепенении, он мог только стоять и смотреть, что будет дальше. И тут прямо из стены появилась изящная женская рука с жемчужным браслетом на запястье, от каждого из пальцев шел луч света, пронизывая комнату и уходя дальше, сквозь следующую стену, куда-то в бесконечность.

Вся комната наполнилась светом – теплым и мягким, растворившем в себе его страхи. Исчезли комната, кровать, окна с занавесками – остался только этот прозрачный свет. Вадим будто парил в его потоках, внезапно сделавшись невесомо легким. Где-то вдалеке послышался ему звон бубенцов. Он обернулся и увидел чей-то далекий силуэт. То ли Белла, то ли Анастасия. Да точно ли он женский – этот силуэт? Может, это кто-то из прошлого или будущего? Мысли шевелились в его голове очень неспешно, как бы нехотя, и, едва вырвавшись на волю, тут же растворялись в потоках света.

«А ну их всех в болото, – подумал Вадим, – не буду даже гадать – кто, зачем…» Тут он начал стремительно падать и услышал под собой глухой рокот волн. К своему удивлению, он ничуть не испугался и с блаженной улыбкой опустился в мягкие волны… глубокого сна безо всяких сновидений.

***

Около семи часов вечера в ресторане N-ской гостиницы раздался телефонный звонок. Василий радостно снял трубку и начал было рассказывать про эксклюзивные блюда от шеф-повара, но голос в трубке сразу его остановил. Звонивший сам прекрасно знал, чего он хочет. Заказ был весьма странным: попросили принести пять суши с угрем, четыре – с лососем, три – с тунцом, два – с морским гребешком и одно – с креветкой. Еще заказали салат из маринованных осьминожек с водорослями, рисовый суп с крабами и ко всему этому – глубокий трехлитровый кувшин с холодным шербетом. Все это просили доставить в течение получаса в пятьсот двадцать пятый номер. Вспомнив рассказ о странном мальчике из этого номера, Василий затараторил:

– Возьмите пирожное – оно понравится вашему мальчику!

Но в трубке уже раздавались короткие гудки.

Через двадцать пять минут Василий поднимался в лифте на пятый этаж, держа в руке поднос с блюдами японской кухни и кувшином шербета. Он работал в этом ресторане третий год и научился виртуозно управляться с подносами и подачей блюд, непринужденно болтать с клиентами и располагать их к щедрым чаевым. Работа его вполне устраивала: скользящий график оставлял достаточно времени для гулянок, ночные смены служили прекрасным предлогом для того, чтобы не показываться дома у родителей по нескольку недель, к тому же всегда рядом крутились симпатичные горничные и администраторы. Правда, время от времени родителям все же удавалось застать дома своего блудного сына, и тогда они обрушивали не него весь свой праведный гнев за «бездарное прожигание лучших лет», а также за «отсутствие идеалов и устремлений». Василий считал все это сущим бредом, но, будучи по натуре человеком добросердечным, родителей своих жалел. После таких разговоров он очень расстраивался, подумывал даже поступить в какой-нибудь институт или жениться, но, выйдя за порог дома, тут же об этом забывал.

Подойдя к комнате пятьсот двадцать пять, Василий постучал в дверь и приготовил дежурную улыбку. Однако открывать ему не спешили. Василий постучал еще раз, погромче. В ответ раздались шлепающие шаги, замок повернулся, и изнутри послышался неприятно дребезжащий голос:

– Заходи уж!

Шаги тут же прошлепали назад, вглубь комнаты. Василий толкнул дверь и остолбенел, увидев открывшуюся ему картину. Весь коридор был залит водой, причем в лужах плавали непонятно откуда взявшиеся водоросли и кувшинки.

– У вас что – трубу прорвало? – крикнул Василий.

– Это тебя прорвало сегодня утром, когда ты на этого дебила Ермолая наконец наорал! – отозвался из комнаты все тот же дребезжащий голос. И тут же добавил: – Проходи уже давай, чего встал? Неси чего принес!

Тяжело вздохнув, Василий пошел прямо по лужам по коридору. «Не надо мне от него чаевых, – решил он, – поставлю сейчас поднос и уйду…» Однако то, что он увидел в комнате, заставило его снова остановиться.

Комнаты, собственно, не было. Точнее, была только та ее стена, что примыкала к коридору. Дальше ковровое покрытие практичного коричневого цвета таинственным образом переходило в лужайку, покрытую травой, а за ней и вовсе виднелось озеро, заросшее камышами.

– Опять он встал как истукан! – раздалось из камышей. – Сюда давай подходи! Тебя не съедим, не боись!

Василий сделал несколько шагов в сторону озера и тут наконец разглядел своего собеседника. Более странного существа ему еще видеть не приходилось: это был небольшого роста коренастый мужичок, подозрительно похожий на лягушку. Увидев подносы, мужичок-лягушка деловито подскочил к Василию, схватил несколько суши и со словами «давай помогай!» повлек его к самому берегу озера. Василию оставалось только подчиниться…

Водная гладь во многих местах затянулась ряской, но в оставшихся просветах вода была поразительно чистой. В одном из таких просветов неподалеку от берега стоял журавль и неспешно чистил оперенье. Василий невольно залюбовался грациозной птицей и даже перестал удивляться всей странности происходящего. Между тем журавль закончил свой туалет и чуть заметно кивнул стоящему рядом с Василием мужичку-лягушке. Тот принялся с энтузиазмом кидать ему суши, а журавль, по-прежнему стоя на одной ноге и лишь поворачивая клюв в нужном направлении, ловил лакомство и тут же его проглатывал.

– Теперь ты! – толкнул в бок зазевавшегося Василия мужичок-лягушка.

Василий стал кидать журавлю оставшиеся суши, но у него получалось это совсем не так здорово, как у лягушонка. Журавлю приходилось наклоняться то в одну, то в другую сторону гораздо сильнее, чем прежде, а одно суши и вовсе улетело так далеко, что, печально булькнув, исчезло в ряске.

– Эх ты, растяпа! – взъелся лягушонок. – Считай, что это утонули твои чаевые!

Василий загрустил. Но не из-за чаевых, а из-за того, что не смог он быть достойным этой прекрасной птицы и что какой-то неказистый лягушонок, и тот оказался проворней его. Между тем лягушонок уже плыл, рассекая ряску, прямиком к журавлю. На голове он удерживал поднос с кувшином и двумя мисками – с супом и салатом.

Пока журавль ел и пил, то опуская клюв в миски или кувшин, то запрокидывая его высоко над головой, лягушонок умудрялся из-под подноса увещевать Василия.

– Твоя проблема, – дребезжал он, – в том, что ты повсюду и при этом нигде. Это, конечно, могло бы быть высшей стадией просветления, и многие искатели духа тебе бы завидовали. Но это в том случае, если бы ты был в этом везде-нигде уже, а не пока. А ты пока что – пока. Потому что, чтобы действительно быть повсюду и нигде одновременно, нужно сперва побывать конкретно где-то, причем не один раз и не два… Ква! Впрочем, сколько – это всегда по-разному, главное – это где и насколько конкретно. Вот тогда уже – пожалуйста тебе. А так – нет…

После этой глубокомысленной речи лягушонок замолчал. Какое-то время было лишь слышно, как клацает клюв у журавля и временами всплескивает вода, потревоженная мелкими рыбешками. Наконец журавль насытился, лягушонок приплыл к берегу и отдал Василию поднос с опустевшими мисками и кувшином.

– Ну так что? Ты теперь куда? – спросил у него лягушонок.

– Туда… – Василий неопределенно махнул рукой в том направлении, откуда, как ему казалось, он пришел.

– Ну, давай-давай! – хмыкнул лягушонок и, прыгнув в озеро, резво поплыл брассом в сгущающийся над озером туман.

Василий повернулся к озеру спиной и пошел, надеясь вскоре увидеть хорошо знакомое ковровое покрытие… Он никак не мог выбросить из головы бессвязную речь лягушонка… Так, задумавшись, он шел довольно долго, глядя себе под ноги, а когда поднял глаза, увидел, что идет вдоль берега озера. Туман становился все гуще, и Василий совершенно не мог понять, где он находится и куда ему нужно идти.

– Это не над озером туман, а в твоей бестолковой башке! – раздался где-то рядом хорошо знакомый дребезжащий голос. – Я же говорю – сосредоточиться ты ни на чем не можешь, вот и ходишь-бродишь кругами. А еще ты очень сильно напрягаешься, чтобы хоть где-то оказаться и хоть что-то понять. Но напряжение дискретно и требует усилий. А вокруг все течет и изменяется… Вот и выходит, Василий, что вокруг тебя – сплошной туман… Утро туманное, утро седое… О-о-ой-е-е-е-е-е… Ом-м-м-м, – запел вдруг лягушонок ужасным дискантом.

Василий так расстроился, что перестал напряженно вглядываться в туман. Он уселся прямо на траву и закрыл глаза… Перед его внутренним взором тут же появился лягушонок. Он сидел в огромном цветке лотоса и продолжал петь свою странную песню. Рядом с ним прекрасным недвижным изваянием стоял журавль.

– Один взмах крыльев – и ты где угодно. Вот что такое свобода, везде-нигде. – Это произнес уже другой голос, негромкий, но мощный, как аккорд, вобравший в себя все ноты – от самых низких, идущих из самой земли, до самых высоких, сошедших с горных вершин.

Один только взмах…