Текст книги "Принц-ворона"

Глава 16

Следователь прибыл через день. Джемма увидела его первой. Вчера Дэвин напомнил художнику о портрете, и ранним утром Джемма с Матиасом вышли в сад, чтобы он смог сделать первые наброски. Всадник выплыл прямо на них из тумана, едва не свалив мольберт. От неожиданности Джемма вскрикнула и едва не соскользнула с толстого яблоневого ствола, в развилке которого сидела. Матиас – после гибели Элинор он пребывал в каком-то заторможенно-сонном состоянии и никак не мог опомниться – тотчас же встал так, чтобы закрыть ее от незнакомца.

– Ну, ну! – воскликнул всадник. – Меня бояться нечего, я не враг. Доброе утро, господа!

Он спешился, и Джемма невольно заметила, что незнакомец ей не нравится. Он выглядел совершенным столичным джентльменом, начиная подчеркнуто аккуратно подстриженными светлыми волосами и заканчивая темно-красным сюртуком. Лицо, осунувшееся и бледное, говорило о том, что всадник проделал долгий путь и устал. Джемме показалось, что она где-то его видела.

– Джемма Эвилет, – задумчиво произнес незнакомец, бросив в ее сторону цепкий оценивающий взгляд.

Джемма невольно поежилась: прибывший рассматривал ее так, словно она лишь кусок мяса на крюке в лавке. Даже на аукционе такого не было: там в ней видели хоть и вещь, но все-таки живую.

– Совершенно верно, – кивнула Джемма, спрыгнув с дерева. – С кем имею честь?

– Бен Тернер, – улыбнулся человек в красном. Улыбка была вполне располагающей, даже милой, но Джемма заметила, что Матиас поежился. Его тоже пробрало холодом, как и ее саму. – Следователь по особо важным вопросам. Направлен сюда лично его величеством по делу госпожи Кавендиш. Вы, моя леди, если я правильно разобрался в тех бумагах, которые мне прислали, – свидетельница.

Джемма снова кивнула. Правила гостеприимства требовали пригласить Тернера в дом, но она медлила – ей было неприятно понимать, что этот человек может подняться по ступеням, войти в гостиную и провести какое-то время под одной крышей с ней и Дэвином. Она не знала, что не так. Но чутье подсказывало: от такого, как этот Тернер, следует держаться подальше.

Возможно, если бы смерть приняла человеческий облик, то она выглядела бы именно так: светловолосым джентльменом, который смотрит и расчленяет на части одним только взглядом.

– Да, я видела первую убитую девушку, – ответила Джемма. – Тело госпожи Кавендиш – нет. Муж запретил смотреть на него, он волнуется за мои нервы.

Тернер понимающе покачал головой, словно ожидал услышать именно такой ответ.

– Я видел Элинор, – негромко произнес Матиас. Карандаш крутился в его пальцах, потом замирал, и художник вновь принимался нервно крутить его. – Могу показать вам место, где лежало ее тело.

Голос художника сорвался на хриплый шепот. В глазах сверкнули слезы, и Тернер посмотрел на него с неприятной смесью брезгливости и сочувствия.

– Разумеется, это разумеется. Только до той поры возьмите себя в руки. Элинор мертва, ее уже не вернешь, – произнес Тернер и, обернувшись к Джемме, осведомился: – А ваш супруг, госпожа Эвилет? Где он? Я, кстати, видел, как вас вели на аукцион. Эта прозрачная хламида, охрана с оружием… почти античная трагедия. Ну и вся история с вашим отцом… Я ведь был одним из следователей по его делу.

Фраза прозвучала как пощечина. Джемма невольно сделала шаг назад. Глаза стало жечь, но она понимала, что не расплачется. Не при этом человеке.

– Джентльмен не станет упоминать о вещах, которые ранят честь леди, – холодно заметила она, стараясь сохранять спокойствие.

Тернер развел руками.

– Вы меня впечатлили, – признался он. – Вы держались с невероятным достоинством. Нельзя было увидеть вас и не влюбиться.

Они все-таки побрели к дому. Подбежал слуга, подхватил лошадь под уздцы; Матиас растерянно посмотрел на свой набросок на холсте и поплелся за Тернером с тем же видом, с которым раньше ходил за Элинор.

– Неудивительно, что его высочество настолько пылко в вас влюбился, – совершенно серьезно продолжал Тернер и без всякого перехода осведомился: – Вы, кстати, знаете, что у него был роман с госпожой Кавендиш? Вся столица шумит о том, что он убил бесцеремонную любовницу, которая решила возобновить их отношения, к тому же настолько дерзко.

Джемма понимала, что он заговорит об этом, и все равно оказалась не готова к такому повороту беседы.

– Да, он рассказывал про тот роман, – откликнулась она, чувствуя, как в груди снова начинает жечь. – Но мой муж не убивал госпожу Кавендиш, это совершенно точно. В тот момент мы были на похоронах убитых девушек, и нас видела вся Хавтаваара.

Тернер одобрительно кивнул.

– Очень правильный подход, – сказал он. – Сын короля, Принц-ворона, поддерживает поселян в их скорби. Его полюбят, это само собой. Мне кажется, уже полюбили.

Джемме показалось, что Тернер приехал сюда твердо убежденным в виновности Дэвина, и никакие факты и доказательства уже не смогут заставить его изменить это мнение. Каждое его слово, каждое предположение становится крючком, который он вонзает в чужую плоть и начинает тянуть и крутить.

– Мой муж – хороший человек, – с достоинством ответила Джемма.

Тернер улыбнулся, но глаза остались прежними, оценивающими и ледяными.

– Вы очень интересная пара, – заметил он. – Отвергнутый сын короля, герой и спаситель народа – и дочь бунтовщика, который вышел на площадь за народное счастье. Вы знаете, что нравитесь людям, оба? В столице у вас множество поклонников. Да и не только в столице.

Джемма пожала плечами. Они вошли в гостиную. Артур и Дэвин, которые сидели рядом на диване, поднялись при их появлении.

Тернер белозубо улыбнулся и воскликнул, не утруждая себя приветствиями:

– Что ж, господа! Вам нужен был следователь – ну вот и я. Тело госпожи Кавендиш – на стол, тела девиц выкопать. Буду изучать.

Дэвин невозмутимо пожал протянутую руку Тернера и ответил:

– Я сохранил тело Элинор на сгустке энергии, как вы и попросили в телеграмме. А насчет остальных девиц надо будет решать уже в Хавтавааре. Я там не распоряжаюсь.

Тернер посмотрел на него с искренним удивлением.

– Неужели? А в столице говорят, что добрые поселяне ловят каждое ваше слово и жест! Вы для них прямо солнышко ясное.

– Я могу попросить, – спокойно ответил Дэвин, никак не отреагировав на «солнышко ясное». – Но не заставить.

– В общем, мне нужны тела, – сказал Тернер и покосился на Артура. – Возложим эту торжественную обязанность на полицмейстера… Кстати, господин Вудвилл! Вы ведь ученый. Ваш труд о леменийских лягушках весьма оригинален, и я бы даже сказал, что значителен, но как вы можете возглавлять полицию?

Лицо Артура приняло странное выражение: он словно был польщен оценкой своей научной работы и в то же время задет до глубины души намеком Тернера о том, что он тут не на своем месте. Похоже, Тернер ждал, что Артур будет оправдываться.

– У меня отменный опыт оперативно-розыскной деятельности, – равнодушно сообщил он. – Как и у всякого исследователя, который не просиживает штаны в кабинете. Впрочем, я не уверен, что оценка моей работы находится в вашей компетенции.

Тернер прошел по гостиной – Артур невольно поднялся с дивана ему навстречу – и вдруг отколол номер: нагнулся и резко втянул воздух возле правого виска Артура. Джемма с трудом сдержала удивленный возглас, но Вудвилл и ухом не повел, словно то, что его обнюхивали посторонние люди, было для него в порядке вещей.

– А ведь она вам нравилась, правда? – почти ласково спросил Тернер. – И вы очень обрадовались тому, что красотка Элинор оказалась в этих краях. Потому что решили попробовать пообщаться с ней поближе и потеснее, как вам всегда хотелось, но не моглось. Кто вы – и кто она? Обедневший дворянин, который изучает лягушек на болотах и первобытные знаки на скалах. Она за день проживает столько, сколько вы заработаете за год… Правда?

На мгновение лицо Артура окаменело, но он тотчас же взял себя в руки и совершенно невозмутимо ответил:

– Ну и что?

Тернер отстранился от него, и Джемма заметила, что он удивлен. Но он вдруг понимающе кивнул, словно услышал от Артура именно то, что ему было нужно.

– А вы? – обернулся он к Джемме. – У вашего мужа был роман с этой светской дрянью. И тут вдруг она решила, что старая любовь не ржавеет и можно восстановить отношения. А жена не стена, подвинется. Мотив прекрасный, на мой вкус. Тем более что все можно валить на безумца, который режет здешних поселянок. Прирезал и дворянку, вошел во вкус.

Джемма предчувствовала такой поворот. Ничего другого и быть не могло. Тернер будет перебирать всех, надеясь задеть за живое, и она обрадовалась тому, что выслушала его с доброжелательно равнодушным лицом.

Зато взвился Дэвин. Жест его правой руки был очень изящным – и Тернер неожиданно взмыл под потолок, едва не приложившись затылком о рожок люстры.

– Никто и никогда, – произнес Дэвин обманчиво ласково, – не смеет говорить с моей женой в подобном тоне. Никто не смеет обвинять ее в моем доме. Рекомендую заучить это назубок, господин Тернер. В следующий раз полетом не отделаетесь.

Тернер заметно побледнел. Дэвин снова провел рукой по воздуху, и следователя мягко опустило на диван. Тернер запустил обе руки в волосы и какое-то время сидел так, не произнося ни слова. Артур одобрительно хмыкнул.

– Я этого не делала, господин Тернер, – с улыбкой ответила Джемма. На мгновение ей стало жаль следователя. – Даже если допустить, что я хотела расправиться с госпожой Кавендиш, то что делать с двумя девушками из Хавтаваары? Первую убили в день нашего приезда. И на все три случая у меня есть алиби, раз уж на то пошло.

Тернер опустил руки и сухо произнес:

– Боюсь высоты, знаете ли. Особенно такой, неожиданной… – Он сделал паузу и спросил: – Ну а вы, Дэвин? Я навел справки, некротическая магия часто нуждается в силе невинной девы. А после сражения с драконом вам требовалось восстановить силы, и первая селянка подошла для этого как нельзя кстати.

Дэвин понимающе кивнул.

– Я так и думал, что вы это предположите.

– Такова служба, – невозмутимо ответил Тернер. Он уже успел справиться со своим страхом и теперь выглядел бодро и невозмутимо. – Если в деле замешан темный маг, то… сами понимаете.

Джемма встревоженно посмотрела на Дэвина, но он лишь улыбнулся.

– Знали бы вы, господин Тернер, сколько раз я это слышал, – ответил он. – Нет, я не убивал этих девушек и Элинор.

Тернер хищно оскалился.

– А кто убил?

– Последователи местного культа Вороньего короля, – ответил Дэвин. – Их здесь немало, полагаю.

Тернер защелкал пальцами.

– Подождите, я видел неподалеку от поселка такого белобрысого молодчика в рубище. Колотил в бубен и орал мне вслед, что грядет Багряный всадник и что все склонятся пред Вороньим королем.

Джемма невольно поежилась. Да, безумный Аймо действительно предсказал появление Тернера и смерть Элинор. Неужели он прав и насчет Вороньего короля, и относительно остальных смертей…

– Вы его впечатлили, видимо, – произнес Дэвин и указал на сюртук Тернера. – Почему вы верхом, кстати?

Следователь развел руками.

– Поезд едва не сошел с рельсов возле Каллепево, – сообщил он. – Какая-то дрянь пооткручивала гайки. Голову бы ему открутить! Ну я не стал ждать, когда все наладится, взял в поселке лошадь и поехал.

Дэвин понимающе кивнул.

– Ваш случайный знакомый – это Аймо, здешний шаман. Он сумасшедший, рисует глифы Вороньего короля и предвещает его приход.

Тернер нахмурился.

– Это что за дрянь, простите?

– Древнее и могущественное порождение некротического поля, я полагаю, – сказал Дэвин, и Джемма невольно отметила, что ему не нравится об этом говорить, словно он был вынужден открывать перед Тернером что-то глубоко личное.

– Скорее, культ звероподобного предка, – произнес Тернер и вдруг обернулся к Джемме и спросил: – Вы ведь в курсе этого?

Джемма только руками развела.

– Понятия не имею ни о каких звероподобных предках, – совершенно искренне сообщила она.

Тернер снова удивленно вскинул брови.

– Ваш батюшка этим занимался, – сказал он. – Древние шаманские культы, история праязыка северян. Очень серьезные и глубокие исследования. Хотя… вы и правда не могли об этом знать. Его работы засекречены.

Джемма чувствовала себя так, словно Тернер подкрался сзади и стукнул ее по голове, и теперь она не может опомниться, а в ушах нарастает звон. Она, конечно, знала, что отец занимается научной работой, – ведь из-за этого он и ездил на север, и брал с собой дочь. Но Джемма и предположить не могла, что все это действительно было наукой, а не забавами дворянина, который нашел экзотическое увлечение, спасаясь от скуки.

И эта наука была такой серьезной, что труды отца засекретили.

«Интересно, – подумала Джемма, – может, его так уважают в этих краях не за то, что он вышел на площадь с бунтовщиками, а за изучение шаманских культов?»

– А почему его работы засекречены? – поинтересовалась она.

– Шаманские культы – это, знаете ли, не просто бесноватые с бубнами вроде вашего Аймо, – усмехнулся Тернер. – Это истоки магии, на которой, между прочим, зиждется и ваша мощь, ваше высочество. Господин Эвилет оставил очень подробное описание северных культов и шаманских практик. Если это попадет в умелые руки человека, склонного к риску и авантюрам, то беды не избежать.

Дэвин понимающе кивнул. Морщина на его переносице сделалась еще глубже. Тернер словно почувствовал, что надвигаются неприятности, потому что поднялся и решительно произнес:

– Что ж, давайте работать. Проводите меня к телу, ваше высочество.

Глава 17

Тернер изучал тело Элинор два часа, но выяснил лишь то, что убийца светской красавицы был левшой. В остальном его отчет почти слово в слово подтвердил то, что написал Артур.

Слуги принялись готовить Элинор к погребению.

Дэвин увидел, как Тернер спускается по ступеням и с хмурым видом идет через сад, и вдруг подумал: интересно, как выглядит его яблоко? Вдруг оно тоже целое? И именно поэтому Тернер и сделался таким: холодным, отстраненным, больше похожим на ожившую статую, чем на человека.

– Дэвин?

Он обернулся: Джемма стояла в дверях и, кутаясь в цветастый платок, смотрела на него так, словно хотела заглянуть в его мысли.

– Если ты не занят, – сказала Джемма, – то, может быть, прогуляемся?

Дэвин улыбнулся. Почему бы и нет? Возможно, прогулка поможет сбросить то давящее оцепенение, которое овладело им с утра. Это было похоже на простудный жар – густой, давящий, – сквозь который пробивался чей-то зов. Дэвин пытался отстраниться от него, но тихий голос продолжал говорить с ним: глухо, неразборчиво и очень уверенно.

«Вороний король зовет меня», – подумал Дэвин и ответил:

– Прекрасная мысль!

В сад они не пошли: не сказали друг другу ни слова, просто дружно отправились в сторону ворот. В саду сейчас шатался Тернер, выискивая улики и зацепки, и Дэвину меньше всего хотелось смотреть, как он этим занимается.

– Давай сходим в Хавтаваару? – предложила Джемма. – Просто прогуляемся, посмотрим. Вроде бы там за поселком были какие-то развалины.

– Сторожевая крепость, – кивнул Дэвин.

В давние времена цепочка таких крепостей опоясывала север, словно причудливое каменное украшение, и воины в красных шлемах защищали людей от порождений тьмы, которые шли с севера, из снежных краев вечной мерзлоты, густого мрака и зеленых росчерков полярного сияния.

– Я уже была в такой, – сообщила Джемма.

Она сейчас держала Дэвина за руку, и этот жест ободрял его. Пока Джемма была рядом, тьма отступала и голос Вороньего короля становился тише.

– Когда это? – удивился Дэвин.

– В детстве, – сказала Джемма, и Дэвину показалось, что ей неприятно вспоминать об этом. – Отец ездил на север и брал меня с собой. И однажды мы с ним забрались в развалины сторожевой башни. Там уже не поймешь, где и что было, просто лежат огромные каменные глыбы, заросшие кустами. Я нашла среди камней монетку. Серебряная, с одной стороны осьминог, с другой корона.

– Надо же, – усмехнулся Дэвин. – Сарварийский дублон! Далеко же его занесло с юга!

Он вдруг увидел ту башню так отчетливо, словно стоял среди развалин, а не шел по дороге к поселку. Развалины заросли травой и кустарником, но от них по-прежнему веяло такой силой и мощью, таким величием, что душа начинала трепетать от восторга и волосы шевелились на голове. Это было место древних легенд и могучих героев, место, где побеждали чудовищ и устанавливали власть человека.

Зачем Эдвин Эвилет туда забрался? Что ему было нужно на самом деле? Он ведь ехал в такую даль не просто ради того, чтобы прогуляться и поесть клюквы.

– На самом деле я никогда не размышляла зачем, – ответила Джемма, и Дэвин понял, что задумался и задал вопрос вслух. – Просто интересно. Там было очень красиво, отец весь день просидел на каком-то валуне. – Она улыбнулась так, словно ее воспоминания были светлыми и несли чистую, детскую радость. – Я играла рядом, и в какой-то момент он показался мне мудрым волшебником из книги.

Некоторое время они шли молча, а потом Джемма сказала:

– Я до сих пор удивляюсь тому, что его здесь уважают. Что тогда все разошлись сразу же, как только узнали мою фамилию.

Дэвин вспомнил, как жители Хавтаваары смотрели на Джемму во время похорон, – уважение и любовь в их взглядах были искренними. Такого не подделаешь.

– От благородных господ можно получить только в рожу, – усмехнулся Дэвин. – И податные сословия прекрасно это понимают. Но вдруг часть этих благородных господ начинает всем сердцем желать народу счастья. Да так, что жертвует за их счастье своими жизнями. Можешь мне поверить, твоего отца и через сто лет не забудут. Будут любить и уважать и рассказывать детям и внукам о том, что были такие люди, которые желали им добра.

Оставшийся путь до поселка они преодолели молча. День выдался солнечный и теплый, в траве вдоль дороги порхали птицы, и Дэвин с удивлением и радостью обнаружил, что все вороны куда-то подевались.

И то, что стучалось в его душу, тоже исчезло. Это было похоже на состояние после опьянения, когда ты вдруг понимаешь, что трезв, и мир на какое-то время становится другим: ярким, свежим, удивительно красивым. Дэвин улыбнулся и прибавил шагу.

В Хавтавааре было шумно и неспокойно. Народ, встревоженный и сердитый, собирался у церкви, перебрасываясь отрывистыми и в основном нецензурными репликами, и Дэвин почувствовал, что его умиротворенное настроение утекает, сменяясь той готовностью, которая наполняет хищника перед броском. На ступенях церкви стояли Артур в сопровождении верного Армо и Тернер – бог весть, когда успел сюда добраться! Дэвин подумал, что это именно он и взбаламутил народ.

– Грех! – услышал он рокочущий голос священника. Святой отец стоял перед церковью и смотрел на Тернера так, словно тот был достоин как минимум побивания камнями. – Великий грех – тревожить умерших!

Поселяне согласно закивали. Было видно, что Тернер, в отличие от Артура, им совершенно не по душе. Артур вскинул руку, призывая к тишине.

– Его величество Кормак приказал вести расследование! – проговорил он и помахал кулаком, в котором была сжата гербовая бумага: государев указ, что Тернер привез из столицы. – Тела убитых дев надлежит выкопать и повторно изучить!

Толпа разразилась протестующими воплями. Дэвин подумал, что сейчас в Артура полетят камни. Как ни крути, он был здесь чужим. Он, конечно, успел заслужить уважение поселян, но всему есть предел.

Дэвин прикрыл глаза и несколько раз провел пальцами в воздухе, создавая над Артуром защитную сеть. Если в него что-то швырнут, то она отразит и камень, и пулю. Артур машинально провел ладонью по голове, словно почувствовал прикосновение сети.

– Да как же это! – с взвизгиванием и причитаниями заголосила какая-то баба. – Да как же наших девочек, ласточек наших поднимать! Страшную смерть приняли, да и после смерти покоя нету!

Остальные бабы дружно поддержали ее. Мужчины молчали, но смотрели так, словно хотели посоветовать Тернеру уматывать отсюда, да побыстрее.

– А ну рот закрой, – прорычал Тернер в ее сторону так, что все дружно сделали шаг назад. – Приказ короля! Не обсуждать его, а выполнять!

Джемма удивленно ахнула. Никто не ожидал от лощеного столичного дворянчика такого голоса – этот звук невольно заставлял приседать и закрывать голову руками. Однако в Хавтавааре не все праздновали труса.

Один мужчина сложил руки на груди и важно ответил, не сводя глаз с Тернера:

– Король твой – он вон где! А у нас тут своя власть, понял? Вон как его высочество скажет, так и будет! И нечего тут бумажками трясти, поважнее тебя теперь болота гатят.

Рука Тернера дрогнула так, словно он хотел вынуть пистолет и прострелить голову наглецу, который дерзнул так говорить о короле. Народ зашумел, какая-то женщина в пышном красно-белом платье потянула Дэвина за рукав в сторону ступеней храма.

– Вот наш государь! – услышал Дэвин.

– Как скажет, так и будет!

На миг ему сделалось очень легко – так, как бывает после бокала с ледяным шипучим вином, когда в голове пляшут пузырьки хмеля, и ты, кажется, способен на все. Перевернуть мир? Пожалуйста. Забрать ту корону, которая принадлежит тебе по праву? Легко.

Дэвин нашел в толпе Джемму – она смотрела на него с ужасом и надеждой.

– Я благодарю вас за доверие, – произнес он.

Люди стихли, замерли, не сводя с него глаз, и Дэвин чувствовал, почему к нему так относятся. Все склонятся пред Вороньим королем. А он был Принцем-вороной, и это заставило жителей Хавтаваары трепетать перед ним и верить ему. Дерзкий мужичина был прав: до короля Кормака далеко, и королю никогда не было дела до забот и проблем этих мест на краю географии. А Принц-ворона – вот он, рядом. Спасает заблудившегося безумца, вместе со всеми идет хоронить убитых девушек и ищет их убийц.

– Больше всего я хочу найти тех, кто совершил три убийства, – продолжал Дэвин. – Господин Тернер прав: тела девушек надо изучить еще раз. Он обладает такими знаниями и опытом, которые помогут найти улики… если мы не заметили их раньше.

По толпе пронесся шепот. Кто-то из баб принялся подвывать, отирая слезы краем платка. Стайка девушек дружно зашмыгала носами, собираясь реветь.

– Однако выкапывать девушек я не позволю, – твердо сказал Дэвин. – Незачем тревожить их последнее пристанище, это и правда грех. Они действительно не заслужили такого.

Священник погрозил пальцем в сторону Тернера, словно хотел сказать: вот! Что я говорил тебе! Тернер побледнел так, что Дэвин испугался, как бы его не хватил удар, – похоже, королевский следователь не привык к тому, что кто-то способен дать ему отпор.

– Я с господином следователем, полицмейстером и помощником пойду на кладбище, – продолжал Дэвин. – И там использую свое искусство мага, чтобы открыть прошлое, не тревожа могил и сна усопших. Следователь увидит девиц так, как если бы они действительно лежали перед ним, но это будут не сами девы, а посмертные отпечатки их тел. Он изучит эти отпечатки, и этого будет достаточно для правды.

Он замолчал, вдруг поняв, что наговорил такого, за что его прямо сейчас могут поднять на вилы. Жители Хавтаваары не разбираются в посмертных отпечатках, для них любая магия – это вред. Но мать Керту Лухвин, которая стояла впереди, вдруг спросила:

– Это как картинка, да, вашвысочество?

– Да, – облегченно кивнул Дэвин. – Не призрак, не душа. Картинка.

Женщина вздохнула и утвердительно качнула головой.

– Спасибо, вашвысочество, что не дали доченьку в обиду. – И, разрыдавшись, она уткнулась в плечо какой-то из своих товарок.

– Спасибо! – крикнули в толпе.

– Спасибо!

– Слава государю Дэвину!

Дэвин вскинул руку, и все умолкли. Разумеется, Тернер отправит донесение обо всем, что случилось, и с короля Кормака станется отправить сюда лучший отряд головорезов, который не оставит от Хавтаваары и камня на камне. А остальным будет наука, чтоб не называли государем кого ни попадя.

– Я еще раз благодарю вас за доверие, – отчетливо произнес Дэвин. – И прошу не забывать, что государь у нас один – это его величество Кормак. Он заботится о вас и отправил сюда лучшего следователя, чтоб найти убийцу. Вечером мои слуги привезут в Хавтаваару лучшего вина из моих погребов, чтобы вы выпили за здоровье его величества Кормака.

– Ура! – хором грянули мужики. Выпить благородного вина, да просто так – ради такого они будут кричать здравицы хоть Кормаку, хоть дьяволу. – Слава королю Кормаку!

– Ура его величеству!

– Ура!

Прокричавшись, народ стал расходиться. Дэвин подошел к ступеням храма, чувствуя, что его начинает знобить. Артур смотрел одобрительно. Тернер успел справиться с волнением, вернул себе свой привычный холодный вид и самым ласковым тоном произнес:

– Ловко же вы умеете управляться со здешним народом, ваше высочество. Я в какой-то момент думал, что в нас полетят камни.

– Именно это я и старался предотвратить, – хмуро сказал Дэвин. – Только бунта нам тут и не хватает. Вы видели, до чего их довели?

– Если бы принц опоздал, – сухо заметил Артур, который искренне наслаждался окаменевшей физиономией Тернера, – то вас бы на части разорвали. Я говорил, что с людьми надо говорить осторожно и уважительно.

Тернер покосился в его сторону так, словно размышлял, стоит ли проломить голову Артуру булыжником сейчас или лучше отложить это на послеобеденное время.

– Бунтари, – вздохнул он. – Наглые и бесцеремонные бунтари, которые…

– Они люди, – перебила его Джемма, и Тернер осекся.

Дэвину не понравилось, как он посмотрел на Джемму – так, словно она была вещью, которую он намеревался разобрать на части.

– Люди, да… – кивнул Тернер, вынул из кармана какой-то маленький предмет и принялся задумчиво крутить его в пальцах. – Что ж, ваше высочество, идемте на кладбище, если вы не передумали.

Сверкнуло стекло, поймав солнечный луч, и Дэвин узнал вещицу.

Это было стекло, которое используют, чтобы рассмотреть яблоко в душе. Бог весть, зачем оно понадобилось Тернеру прямо сейчас.