Текст книги "Принц-ворона"

– Эт-то что такое! – Тернер ожил первым, подбежал к поселянину и, рванув его за руку, развернул к себе. – Это что за дрянь?

Мужчина не ударил – просто повел плечом, и Тернер отлетел в сторону, чудом сумев удержаться на ногах. Лицо мужчины потемнело, короткие каштановые волосы с сильной проседью поднялись дыбом.

– Что за дрянь, говоришь? – прорычал он. – Да тебе, столичной харе, все дрянь! А у меня трое девок! Трое, понял?

По толпе пронесся испуганный шепоток. Кто-то усердно осенял лицо знаком круга, но Дэвин заметил, что были и те, кто согласно кивал. Господь позволил церкви сгореть и не защитил своего слугу – что ж, значит, придется просить о защите Вороньего короля. Может, он и смилуется.

– Сотрите. – Артур подошел к воротам и с искренним пониманием посмотрел на мужчину, который по-прежнему сжимал в пальцах обгорелый кусок. – Мне тоже страшно. Но этого не надо. Пожалуйста.

– Страшно детей хоронить, ваша милость. – Лицо мужчины дрогнуло, правую сторону рта потянуло вниз, и Дэвин подумал, что его может хватить удар от волнения. – Вон кузнеца спросите, каково это – дочку на кладбище нести. А мне мои живыми нужны. – Он умолк, выронил деревяшку и бездумно провел ладонями по лицу, не замечая, что оставляет грязь на лбу и щеках.

Люди закивали. Пока больше никто не шел рисовать глифы на воротах, но Дэвин знал, что они появятся уже утром. Кто-нибудь из слуг нарисует перечеркнутый круг и на дверях его дома – в знак того, что Вороний король уже здесь.

Подул утренний ветерок, подхватил струйку дыма, что поднималась от пепелища. На Хавтаваару накатывался новый день.

Глава 20

Когда они с Дэвином вернулись домой, Джемма чувствовала себя настолько вымотанной, что добралась до спальни, рухнула в кровать и сразу же заснула. Ночь на пожарище выпила из нее все силы, но еще больнее и горше было то, что Дэвин хотел отослать ее из Хавтаваары. Джемма, конечно, понимала его правоту: понимала, но не хотела принимать.

Она надеялась, что утром все будет по-другому. Все изменится, и ей не придется никуда уезжать. Мысль о том, что придется оставить Дэвина наедине с Вороньим королем, внушала Джемме холодный липкий ужас. Она не знала, что может сделать и как заслонить от тьмы того, кто переплелся с ней настолько тесно, как Дэвин, который всю жизнь работал с некротическими полями, но покинуть его было невозможно.

Кажется, Дэвин сидел рядом и каким-то не своим, слишком растерянным жестом гладил ее по волосам, но Джемма не знала этого точно. Сон вынес ее в сад. Джемма снова сидела на дереве, там, где позировала Матиасу, но теперь ни художника, ни мольберта не было. Сад тонул в тумане, и Джемма невольно этому радовалась – туман скрывал то, что неторопливо шло к дому со стороны леса.

Джемма чувствовала, что не одна. До нее доносился звук негромких, но уверенных шагов по траве, легкое дыхание, прохладный шелест одежды.

Когда ждать стало нестерпимо, она едва слышно позвала:

– Кто здесь? Выходите!

Почему-то Джемме вспомнился болотный бес: она сейчас точно так же сидела и не могла убежать: тело словно не принадлежало ей.

– Кто здесь? – уже тверже повторила Джемма.

Из молочного сумрака донесся мягкий смех.

– Это я, – услышала она, и Вороний король вышел из тумана.

У него было лицо Дэвина, темные одежды Дэвина, но Джемма прекрасно видела, что это лишь маска. Подлинный облик Вороньего короля был намного страшнее – она знала, что умрет от ужаса, как только взглянет на него. В глазах, смотревших на нее с искренним теплом, плескалось расплавленное золото. Тяжелая корона лежала на голове, врезалась в кожу – Джемма видела выступившие капли крови. Но нет, это была не кровь, а ягоды клюквы.

– Уходи, – прошептала она.

Джемма понимала, что надо молиться, надо воззвать к богу, и он обязательно спасет, но ни одно слово из выученных с детства молитв не приходило в голову. Странное и грешное чутье подсказывало ей, что у бога нет власти в этих краях. Это были земли Вороньего короля, он ими владел, карал здесь и миловал.

– Я не уйду. – Вороний король прислонился к дереву, сложил руки на груди. – Это мой мир, и врата скоро откроются. И я наконец-то выйду.

– Я боюсь, – призналась Джемма.

Вороний король усмехнулся.

– Тебе ничего не угрожает. Тебя мне обещали, и ты сядешь рядом со мной на каменном троне в ледяных скалах. Скоро воздвигнется тьма… Ты ведь веришь в судьбу, Джемма?

Когда-то об этом спрашивал Дэвин. Джемма с трудом могла поверить, что это было совсем недавно. Возможно, Вороний король заглянул в память Дэвина и вытащил из нее это воспоминание.

– Да, – ответила она. – Верю.

– Судьба отдала тебя мне и привела сюда, – сказал Вороний король и холодно потребовал: – Посмотри на меня, Джемма.

Джемма хотела закрыть глаза или выцарапать их, лишь бы не видеть его, но голова повернулась будто бы по собственной воле. Черты лица Дэвина, которые сперва казались чужеродными, украденными, сейчас сгладились и смягчились. Если бы не корона и золотые глаза, это был бы тот самый Дэвин, за которого Джемма вышла замуж, которого полюбила.

Страх постепенно разжимал пальцы, и это помогло Джемме опомниться. Сквозь наносную беспомощность стало пробиваться что-то похожее на понимание.

– Ты был здесь раньше? – спросила она.

Вороний король кивнул.

– Очень давно. Мир тогда был совсем другим.

Джемма увидела, как туман расступился, словно кто-то поднял серый занавес. Теперь перед ней не было сада – вместо него воздвиглись рыжие скалы, поросшие стройными деревьями, которые отдаленно напоминали сосны, а неподалеку серебрилось огромное озеро. Выбежал олень с пышной короной рогов, в воде плеснула крупная рыба. По небу разлилось синее и изумрудное зарево, словно выступило огромное, хорошо вооруженное войско.

– Северное сияние, – узнала Джемма. – Отец рассказывал мне о нем.

Вороний король усмехнулся.

– Да, твой отец успел о многом узнать. О сиянии, о тайных знаках на скалах, о мертвом воинстве в разрушенных башнях. – Он мягко провел ладонью по воздуху, и лес с озером растаяли в туманной дымке.

А Джемма вдруг поняла…

– Башни! – воскликнула она. – Башни, ну конечно же! У тьмы нет власти!

Мрак вскипел, охватив ее ледяными крыльями. Уши наполнило треском, визгом и хлопаньем, и в следующий миг Вороний король исчез, а Джемма с криком проснулась и села в постели.

Наступило утро – судя по маленьким изящным часам на прикроватном столике, Джемма проспала до девяти. Из сада слышалось щелканье ножниц: садовник подравнивал кусты, и в этом беззаботном звуке была надежда на то, что все еще можно исправить. С первого этажа доносился запах кофе, и Джемма подумала, что Дэвин не стал ее будить и пошел завтракать один.

– Сторожевые башни, – повторила она, словно боялась, что понимание, которое пришло к ней во сне, способно растаять и не вернуться.

Сейчас сторожевые башни лежали в руинах. Когда-то там были воины и маги, которые укротили его мощь и запечатали во мраке. Но годы шли, люди забыли о тьме под болотами, покинули ставшие ненужными башни, и Вороний король вернулся. Его некому было остановить.

– Мой отец знал об этом, – промолвила Джемма, выскользнув из-под одеяла.

Одеться, быстрее одеться и идти к Дэвину. Если взять из архивов бумаги отца, то они сумеют найти ответы. Вороний король останется во тьме. Он больше никого не убьет.

Переодевшись и умывшись, Джемма быстрым шагом спустилась в гостиную. Понимание того, что ей не придется уезжать, подгоняло и заставляло сердце стучать с утроенной скоростью. Конечно, это будет очень трудно, но Дэвин – могущественный маг, он справится, он оживит сторожевые башни и снова запрет тьму в болотах.

Гостиная была пуста – Джемма прошла в столовую и увидела, что слуга накрывает стол к завтраку. Она словно наткнулась на невидимую преграду. Где Дэвин?

– Доброе утро, ваша светлость, – поклонился слуга.

– Доброе утро, – растерянно кивнула Джемма. Где Дэвин, куда он ушел? Почему ничего не сказал ей? – Где его высочество?

Слуга пожал плечами, и Джемма вдруг подумала, что с этим парнем что-то не так. Он старался держаться спокойно и не выказывал волнения, но выглядел так, словно ему что-то мешало, – Джемма не знала почему, но ей вдруг показалось, что в эту минуту тихий голос пел ему песню, и он не мог ни закрыться, ни уйти от нее.

– Я не знаю, ваша светлость, он ушел рано утром. Господин Артур вернулся час назад, господин Штрубе рисует в саду. А господин Тернер…

– Уже здесь, – услышала Джемма и обернулась. Тернер стоял рядом с ней с самым дерзким и независимым видом. Причесанный, выбритый, одетый с иголочки – ведь и не скажешь, что провел ночь, ворочая бревна на пепелище. – Доброе утро, Джемма.

Слуга дотронулся до виска, поморщился и ушел на кухню.

– Доброе утро, – кивнула Джемма и вдруг подумала, что как раз Тернер и может ей помочь. – Мне нужно поговорить с вами.

Тернер нахмурился. Джемма невольно задумалась, что он сейчас может чувствовать. Вдруг на него именно в эту минуту обрушивается та вечная любовь, которую все так ждут? Ей сделалось не по себе. В груди снова ожило тепло – неприятное, колючее.

– К вашим услугам, – чопорно сказал следователь, – но давайте хоть чаю выпьем.

После того как служанка внесла дымящийся омлет с грибами и беконом, Джемма спросила:

– Вы упоминали о том, что работы моего отца засекречены. У вас есть к ним доступ?

Тернер ковырнул омлет и ответил вопросом на вопрос:

– Почему вы решили, что он должен быть?

– Вы человек короля.

Тернер усмехнулся.

– Да, это многое объясняет, – ответил он. – Что именно вы там хотите найти?

– Во-первых, все, что написано о сторожевых башнях, – призналась Джемма. – Вы можете не верить в Вороньего короля, господин Тернер, но это способно его остановить.

Тернер пожал плечами, отправил в рот кусок бекона и некоторое время смотрел в окно: Матиас стоял под яблонями и что-то рисовал с задумчивым видом. Джемма вдруг подумала, что он тоже слышит странное: художник хмурился и то и дело дотрагивался до виска.

– А что во-вторых? – поинтересовался он.

– Во-вторых, то, что связано со мной, – призналась Джемма. – Повторюсь, вы можете не верить в Вороньего короля. Но когда-то я была обещана ему, и он собирается забрать свое.

Тернер поперхнулся омлетом и какое-то время оторопело смотрел на Джемму, словно не мог поверить в то, что она сказала. Затем он машинально отодвинул тарелку, откинулся на спинку стула и произнес:

– Хотите сказать, что принадлежите этому… – Тернер пощелкал пальцами, подбирая нужное слово. – Этой силе?

Джемма кивнула.

– Он так считает. Кто мог меня обещать?

Тернер ухмыльнулся. Его осунувшееся лицо обрело то презрительное выражение, с каким на Джемму смотрели служащие аукционного дома.

– Полагаю, что ваш достопочтенный папенька, – произнес Тернер. – Кому бы еще?

У Джеммы зашумело в ушах, словно Тернер со всей силы залепил ей пощечину. Ее отец никогда бы так не поступил, он не отдал бы дочь чудовищу – Джемма твердо знала, что он любил ее. Нет, это было невозможно!

– Не смейте так говорить, – возмутилась она, твердо глядя в лицо Тернеру. – Мой отец никогда бы так не поступил. Он не отдал бы меня монстру!

Во взгляде Тернера появились искреннее сочувствие и тепло. Это было настолько непривычно и странно, что Джемма вздрогнула. Вчера утром он смотрел на нее совсем иначе, и новое положение вещей пугало.

– Он не задумался о вашей судьбе, когда примкнул к мятежникам, – произнес Тернер. – А сразу было понятно, что если они потерпят поражение, то ничего хорошего вас не ждет. Но он плевать хотел на то, что случится с любимой дочерью.

Джемма вдруг обнаружила, что стиснула рукоять простенького столового ножа так сильно, что пальцы заныли. Глаза стало жечь, на скатерть упала слеза.

«Мне больно! – хотела закричать Джемма. – Мне больно, больно, больно!»

В какой-то момент она испугалась, что Тернер возьмет ее за руку, чтобы утешить, но он, к счастью, не сделал этого.

– Не смейте так говорить, – выдохнула она. – Это неправда.

– Это правда, – вздохнул Тернер. – Ваш отец выступил против основ государства. Он посягнул на то, что священно и незыблемо, и это было для него не первой попыткой, а привычным делом. – Тернер придвинул к себе чашку с чаем и спросил: – Он возил вас на север, а зачем, спрашивается? Что это за место для юной леди, для ребенка?

– Я не знаю… – растерянно прошептала Джемма.

Да, отец возил ее на север, она помнила жемчужно-розовое очарование белых ночей, но что еще с ней было после заката? Почему незримые хранители сторожевой башни отвергли ее сейчас, но приняли тогда? Ей казалось, что она сорвалась с обрыва и несется вниз. Ветер свистит в ушах, и все кончено.

– Во всех культурах есть обычай принесения девы в жертву чудовищу, – невозмутимо сообщил Тернер. – Это знает даже такой равнодушный сухарь, как я. Господин Вудвилл может рассказать подробнее. Я понятия не имею, как там было у вашего драгоценного родителя. Он мог пообещать, допустим, то, чего еще не знает, а сам действительно не знал, что его жена беременна…

– Замолчите, – оборвала его Джемма. – Замолчите, хватит, мой отец не мог так поступить!

Тернер вздохнул и все-таки взял ее за руку. Джемма в эту минуту чувствовала себя настолько беспомощной и слабой, что не смогла освободиться. Ей было страшно подумать, что еще он может сказать и сделать. Но он не успел. В столовую вошел Дэвин.

Дэвину казалось, что он теперь наконец-то похож на то чудовище, которым его всегда считали. Бледный, растрепанный, с горящими глазами – настоящий монстр, который почему-то решил поступить так, как положено человеку.

Это было больно. Очень больно. Дэвин чувствовал, как в груди пульсирует огненное яблоко, и с каждым его движением сердце стискивали невидимые пальцы. Но он знал, что это пройдет, как только Джемма уедет отсюда. Вороний король нетерпеливо стучал в двери его души, он хотел выйти в мир, и Дэвин надеялся, что у него хватит сил сдержать неукротимую темную мощь до того момента, когда Джемма окажется далеко отсюда.

– Я хочу поговорить с вами, – произнес Дэвин.

Джемма вздрогнула, посмотрела на него так, словно он ее ударил. Дэвин не мог перестать удивляться: она хотела остаться с ним. Здесь, среди надвигающихся тьмы и холода, во мраке, ползущем с болот, – и это ее не пугало. Это ее желание мучило его, страшило и… вызывало радость.

– Я никуда не поеду, – твердо заявила Джемма, глядя ему в лицо так же, как смотрела ночью на пепелище. – Никуда, ты меня не заставишь.

Она вышла из-за стола, и ее рука в руке Дэвина на мгновение стала тем якорем, который дал ему надежду. Возможно, все еще можно исправить. Возможно, он сумеет запечатать Вороньего короля там, где он был до этого.

От этой мысли Дэвину захотелось рассмеяться. Никогда он не сможет этого сделать: он использует некротические поля, и запечатывать с их помощью Вороньего короля – то же самое, что протрезвлять пьяницу бутылкой сивухи.

– Господин Тернер, – произнес он, бросив в сторону следователя такой взгляд, который заставил его выпрямиться. Лицо Тернера окаменело и обрело какую-то нерассуждающую покорность, словно он стоял на докладе у высокого начальства. – Я поздравляю вас с обретением вашей второй половины. Сообщаю вам о том, что ваше расследование завершено. Сегодня же вы покинете Хавтаваару с вашей нареченной… – В горле запершило, но Дэвин смог спокойно закончить фразу: – И уедете как можно дальше.

Ему показалось, что на лице Джеммы остались одни глаза: огромные, наполненные слезами, в которых можно было прочесть все слова, что она сейчас хотела сказать.

«Молчи, – мысленно приказал Дэвин. – Ничего не говори. Ты просто должна выжить».

– При всем уважении, ваше высочество, – произнес Тернер, – вы не можете завершить мое расследование. У вас нет полномочий.

Дэвин почувствовал, как в нем начинает нарастать раздражение. Впрочем, это тоже было привычно. От него всегда ждали какой-то дряни и начинали сопротивляться – в этот момент людей вело какое-то древнее чутье.

– Вы даже не представляете, господин Тернер, какие у меня полномочия, – заметил Дэвин, в очередной раз ощутив холодное прикосновение иззубренного золотого венца Вороньего короля к голове. Он вздохнул и добавил уже мягче: – Семь дев, одна блудница и багряный всадник – вот то, что откроет врата тьме с болот. Так что сейчас я просто спасаю вашу жизнь, уж поверьте. И заодно делаю ее хорошей и безгрешной, в законном союзе со второй половиной.

Джемма вздрогнула.

– Дэвин! – воскликнула она, сжав его лицо в ладонях так, чтобы он смотрел ей в глаза. – Дэвин, ты – мой муж! Ты! – Голос сорвался, и Джемма прошептала: – Неужели ты от меня отказываешься?

Кажется, Дэвин слышал, как стучит ее сердце. Будь его воля, он прожил бы с Джеммой всю жизнь и сделал бы эту несчастную девочку самой счастливой. Он не мог. Но и Вороний король не посмеет к ней прикоснуться. У тьмы нет власти над Джеммой и никогда не будет. Если для этого Дэвину надо потерять ту, которая смогла увидеть человека в чудовище, – что ж, он готов заплатить даже такую цену.

Он невольно заметил, что эта история сделала его сентиментальным. Впрочем, люди всегда боятся хороших, чистых чувств и смеются над ними, пытаясь скрыть свой страх даже от самих себя. Кажется, он уже думал об этом.

– Я хочу, чтобы ты выжила, – твердо произнес Дэвин. – Это единственное, что я могу для тебя сделать. Уезжай. – Он сжал переносицу и добавил: – И не спорь со мной, не надо. Просто дай мне тебя спасти.

Джемма опустила руки. На мгновение Дэвину показалось, что она вот-вот лишится чувств. Но она устояла, и он понял: смирилась. Что-то тонкое, соединявшее их, оборвалось, и дом накрыло глухой тишиной.

– А как же ты? – негромко спросила Джемма.

Дэвин подумал, что скоро она обо всем забудет. Вороний король не достанет их с Тернером на юге, и постепенно вся боль этих дней сгладится. Любовь, которая обрушивается на тех, кто нашел свою вторую половину, заставляет выбросить из памяти любое горе и любые чувства, какими бы сильными они ни были.

– Я останусь здесь, – ответил Дэвин. – Постараюсь сдерживать Вороньего короля как можно дольше. Думаю, еще на пару дней меня хватит. А потом… – Он не знал, что сказать, просто не задумывался, что будет потом. – Все кончится.

– И я… – По щеке Джеммы пробежала слеза. – Я никогда тебя не увижу?

Дэвин постарался ободряюще улыбнуться. Они слишком мало времени пробыли вместе: когда они расстанутся, Джемма быстро перестанет тосковать. Со временем она поймет и примет его правоту. Надо просто подождать.

– Зато ты будешь жить, – ободряюще произнес он. – Это самое главное.

Тернер благоразумно молчал. Посмотрев в его сторону, Дэвин понял, что следователь не собирается никуда уезжать. Либо Тернер был не из того сорта людей, которые молча выполняют все, что приказано, либо он не воспринимал слова принца всерьез. И даже возможность соединиться со своей второй половиной его не прельщала.

– Кто убил этих девушек и госпожу Кавендиш? – спросил Тернер. – Я не уеду, пока не получу ответ.

– Считайте, что это были прорывы некротического поля, – ответил Дэвин.

Тернер начал его раздражать. Мало того что этот сухарь заберет у него Джемму, так он еще и сопротивляется!

Тернер неприятно прищурился. Вот ему бы как раз и быть черным магом: он смотрел так, словно снимал с человека кожу. Впрочем, Джемма с ним будет в безопасности – люди ни физически, ни морально не способны навредить своей второй половине или как-то обидеть ее. Тернер будет с ней исключительно джентльменом. Хоть это радовало.

– Прорывы? – переспросил Тернер. – По вашей вине, я так полагаю?

Джемма обернулась и посмотрела на него так, что Тернер вздохнул и выразительно завел глаза к потолку.

Дэвин усмехнулся.

– Не по моей, конечно, – ответил он. – Но если вам так будет проще, то считайте, что я во всем виноват. Если это придаст вам скорости и решительности, то замечательно.

Тернер побледнел, словно не ожидал такого услышать. Должно быть, теперь он задумался над тем, как будет докладывать о завершении расследования и как арестует Дэвина, – а ведь ему придется это сделать!

В ушах зазвенело – сквозь звон пробился шелест крыльев, и во рту появился металлический привкус крови. Вороний король хотел вырваться, и Дэвин с какой-то усталой обреченностью понимал, что может не успеть.

– Идите на вокзал, – устало сказал он. – Поезд через полтора часа… Боюсь, что это последний поезд из Хавтаваары. Здесь больше не будет поездов.

Джемма схватила его за запястье и вдруг беспомощно разжала пальцы. Она смирилась. Поняла, что уже ничего не сможет исправить и не найдет слов, чтобы переубедить Дэвина. Он подумал, что это правильное решение. Но ему никогда не было настолько больно.

Джемма не хотела смотреть на него, и Дэвин считал, что это правильно. Пусть отводит взгляд, пусть отворачивается, делая вид, будто ей все равно, что Дэвин стоит рядом, пусть в последний раз наслаждается солнечным и таким ласковым северным днем – так ей будет проще забыть. Стоя на перроне в ожидании посадки, Джемма держала Дэвина за руку, и казалось, что она никогда не разожмет пальцы.

Дэвин чувствовал, что она с трудом держится на ногах. Тернер, который стоял чуть поодаль, бросал пристальные взгляды в ее сторону – готовился подхватить, когда вторая половина все-таки лишится чувств. Если сначала, узнав о том, что в Джемме таится половина его яблока, он держался нарочито отстраненно, то теперь начал понимать, какое счастье к нему пришло, и Дэвин знал, что такие люди, как Тернер, не упускают своего, да и чужого – тоже.

– Так надо, – негромко сказал он.

Джемма кивнула. Всхлипнула.

– Да, – прошелестел ее голос. – Да, я понимаю.

Она помолчала и добавила:

– Я все равно твоя жена, Дэвин. Я не выйду за него замуж.

Дэвин хотел было сказать, что ей не стоит хоронить себя ради того, кто, возможно, уже завтра растворится в Вороньем короле, но она вскинула руку, приказывая молчать. Дэвин удивленно вспомнил, что так когда-то делала мать, когда он заговаривал с ней, а она не могла уйти.

Воспоминание не укололо его, как раньше, а согрело. Скоро все закончится, и Дэвин радовался тому, что все-таки смог сделать что-то хорошее. Спас мать, брата и сестру. Спасет Джемму и Тернера. Значит, все было не напрасно.

– И я буду тебя ждать, – добавила Джемма и наконец-то посмотрела ему в лицо. В Дэвине все дрогнуло и замерло под ее взглядом. – Потому что ты победишь и найдешь меня.

Дэвину захотелось улыбнуться и сказать что-то ободряющее, но он не смог. Просто обнял Джемму, она уткнулась лицом в его грудь, и несколько пронзительно долгих минут они стояли просто так. Потом он поцеловал ее – губы Джеммы были сухими и холодными, как у покойницы, но она откликнулась на его поцелуй, и еще одна слеза сбежала по ее щеке.

«Надо потерпеть еще немного, – подумал Дэвин, и все в нем замерло от тоски, нежности и боли. – Ты больше никогда не будешь плакать. Все будет хорошо».

Потом проводник открыл дверь вагона, и Джемма отстранилась от Дэвина и медленно, словно все силы покинули ее, пошла к ступеням. Тернер помог ей подняться, а когда Джемма скрылась в вагоне, поставил ногу на ступеньку и обернулся к Дэвину:

– Так все же, кто убил? – спросил он. – И кто еще убьет?

Дэвин пожал плечами. Ему вдруг сделалось очень легко. Он чувствовал, как под напором Вороньего короля что-то рушится в его душе, и радовался, что еще несколько минут – и Джемма навсегда уедет отсюда. Ему хотелось протянуть руку и дотронуться до хрупкой женской фигурки, которая сейчас заливалась слезами на скамье в вагоне, – ободрить ее, утешить, пообещать, что она обязательно будет счастлива и тьма не тронет ее.

– Это уже не важно, Бен, – миролюбиво ответил он. Психика людей очень пластична, вот и для Тернера хватило лишь крошечного заклинания, чтобы он не стал спорить и побросал немногочисленные пожитки в дорожную сумку. – Уезжайте как можно дальше.

Чек, который Дэвин выписал на имя Джеммы, содержал почти две трети его состояния. Ни Джемме, ни ее второй половине уже никогда не придется беспокоиться о деньгах. Они обналичат этот чек в ближайшем банке и уедут к морю, в те земли, над которыми никогда не раскроются крылья Вороньего короля.

Во рту снова появился вкус крови. Вороний король стоял у входа и нетерпеливо давил на дверь. Пока у Дэвина хватало сил удерживать его, но силы были на исходе.

Взгляд Тернера смягчился. На какое-то мгновение следователь стал понимающим и сердечным человеком, которого могла бы полюбить Джемма.

«Она полюбит, – подумал Дэвин. – Любовь обрушивается водопадом на две половинки яблока и смывает их грехи, даруя вечное счастье».

– Постарайтесь выжить, – произнес Тернер. – Я понимаю, что это трудно в нынешних обстоятельствах. Но постарайтесь. И еще… – Он покосился в сторону и добавил совсем негромко: – Вы знаете, что убийца левша. Вы знаете, кто именно – левша. Будьте осторожны.

Дэвин кивнул, и Тернер скрылся в вагоне. Дэвин сделал несколько шагов по перрону, надеясь еще один раз, уже самый последний, увидеть Джемму. Но все окна были плотно зашторены. Вагон дрогнул и медленно-медленно поплыл от вокзала, унося с собой Джемму. Дэвин сделал еще несколько шагов, повторяя себе, что все правильно. Со временем она забудет обо всем, и ее жизнь будет мирной и беспечальной.

Поезд набирал скорость. Когда последний вагон скрылся за поворотом, Дэвин почувствовал, как на голову легла золотая тяжесть венца Вороньего короля. Он отогнал его, невероятным усилием воли вернув себе разум, и услышал негромкий смех.

– Она уехала, – сказал Дэвин. – Ты ее не получишь.

Вороний король не ответил.

Подошел Артур – до этого он держался в стороне, сидя на скамеечке в компании Штрубе, который что-то черкал в блокноте. Дэвин невольно обрадовался тому, что его друг остался с ним.

– Я предлагал тебе уехать, ты помнишь, – произнес он.

Артур рассмеялся.

– Предлагал, да. Но здесь намного интереснее.

Подошел и Штрубе. Дэвин бросил взгляд в сторону его блокнота и увидел девушку, лежавшую в траве с перерезанным горлом. Штрубе набросал ее короткими отрывистыми линиями, и рисунок получился очень реалистичным и впечатляющим. Раскинутые ноги, задранная юбка с алой цветочной вышивкой по подолу… кажется, Дэвин где-то видел ее.

– Я хочу, чтобы вы закончили портрет моей жены, господин Штрубе, – сказал Дэвин.

Художник кивнул. Дэвин протянул ему руку, и он послушно вложил в нее карандаш: длинный, криво заточенный тупым ножом, похожий на палец ведьмы.

– Я все закончу, ваше величество, – негромко произнес Штрубе.

Дэвин осмотрел карандаш, решил, что сгодится, и, присев на корточки, стал быстро писать на камнях перрона. Он выписывал один знак за другим, чувствуя, как силы медленно, но верно покидают его, переливаясь в буквы праязыка, которые обладали властью сдерживать зло. Каждая линия, каждый завиток причиняли ему боль: слова, которые писал Дэвин, укрощали некротическое поле. Но с болью приходило освобождение. Закончив работу, Дэвин выпрямился и увидел, как над землей поднимается золотистое сияние.

Защитный свет – Дэвин только читал о нем, но никогда не использовал. Он надеялся, что зарево продержится хотя бы несколько дней, позволив ему собрать силы.

– Артур, здесь в лесах есть алтари Вороньего короля? – спросил Дэвин.

Артур кивнул.

– Да, есть один. Подозреваю, что он самый крупный на всем севере. А тебе зачем?

– Я должен пойти туда, – ответил Дэвин. – Попробую запечатать Вороньего короля там, где он сейчас. Потому что…

Он не договорил. Удивился, что земля вдруг стала так близко, ударила, расцарапала щеку. Над головой качнулось прозрачно-голубое небо с белыми кудряшками облаков, плечо пронзило болью, и буквы праязыка, которые оказались совсем рядом, опалили глаза.

– Не стойте там! – услышал Дэвин голос Артура и почувствовал, как несколько рук поднимают его и куда-то несут. – Давайте, шевелитесь, времени мало.

– В-времени? – усмехнулся Штрубе где-то в стороне и, почему-то заикаясь, добавил: – Его у-уже нет.

Дэвин не увидел – понял, что художник с усилием мазнул носком ботинка по перрону, стирая надпись, которую он создал с таким трудом. Потом до него донеслись хриплое карканье и биение тысяч крыльев. Воронья стая летела к Хавтавааре.